Теплоход «Рена» встал на рейде в порту Кальви. Еще издали Эллен с Амалией увидели генуэзскую цитадель — символ этого старинного городка. Они решили поступить не как большинство, которое обычно совершает автобусную экскурсию по горным корсиканским деревням, а пешком обследовать старый город и пройтись вдоль гавани, где расположены бесчисленные ресторанчики и небольшие торговые лавки, соблазняющие своим провинциальным колоритом.

Прогуливаясь от одного сувенирного магазина к другому, Амалия купила подарок для Уве — плюшевого кабанчика. Кроме инструкций по пользованию, Уве читал только комиксы. Одним из его любимых был «Астерикс на Корсике», где такие кабаны играют важную роль. Эллен выбор дочери позабавил. При всем желании она не могла себе представить, что подарила бы Герду мягкую игрушку. С годами любовь меняется, думала она, взрослые люди, даже когда к ним приходит большая любовь, не становятся снова детьми, скорее уж убийцами.

— Мам, тебе понравился кабанчик? — спросила Амалия голосом трехлетнего ребенка.

— Очаровательный, совершенно очаровательный, — польстила ей Эллен.

Тогда Амалия, пользуясь благодушным моментом, решилась прощупать настроение матери дальше:

— А дома совсем скоро ты увидишь еще и очаровательную маленькую собачку.

Последовала предсказуемая реакция: мать охватил припадок бешенства, она схватила ни в чем не повинного кабанчика и швырнула в ближайшую картонную коробку для мусора, вдобавок в гневе накричала на дочь, да так, что прогуливавшиеся поблизости пассажиры теплохода с интересом остановились посмотреть.

Испуганная Амалия не нашлась, что возразить, молча выудила кабанчика из мусорной коробки и ушла прочь. Один из туристов, которому Амалия дала прозвище «блестящий», поспешил к Эллен с намерением оказать помощь. Ему тоже досталось, так как у Эллен разом сдали нервы. В этот момент появилось новое действующее лицо: сердобольный владелец лавки вынес Эллен стакан воды. Однако это привело лишь к тому, что у Эллен из глаз потоком хлынули слезы. Ее отвели в уголок, посадили на стул и уговорили выпить воды. Но стоило оставить ее на секунду без внимания, как она вскочила и скрылась в неизвестном направлении.

Она бесцельно шла вдоль берега, не переставая рыдать, пока не оказалась возле низкой каменной стены, под сенью карликовых итальянских сосен, лавров и эвкалиптов. Вокруг — ни души, только бабочка, пролетая мимо, опустилась рядышком передохнуть. Эллен была почти уверена, что эта бабочка — ласточкин хвост — была весточкой от Герда. Или она сейчас впадает в детство, как ее дочь, которая купила плюшевую игрушку? Робким движением она достала свой мобильный телефон, но тут же спрятала обратно. Как жаль, что она не забила туда его номер. Герд, по идее, уже должен был прибыть на место. Почему же он не звонит?

Что-то будет дальше? Со следующей недели она снова будет день за днем сидеть на отвратительном вращающемся эргономическом стуле в адресном столе и выписывать удостоверения личности или заграничные паспорта. В доме тем временем безобразничает собака, гадит на ковер, грызет провода и опрокидывает торшеры. Амалия все выходные, как обычно, будет проводить с Уве. Клэрхен приедет только на Рождество. Мать стареет и рано или поздно за ней придется ухаживать. А морское путешествие останется красивым далеким сном или, с другой стороны, кошмаром, если подумать об Ортруд. Как долго будет тянуть принц с освобождением Золушки?

— Чертов круиз, — ни с того не с сего громко произнесла Эллен. — Я должна была лететь с ним в Мюнхен. Без Герда с каждым днем все тяжелее, но ведь я сама позаботилась, чтобы его путешествие закончилось раньше срока.

Она поднялась и торопливо направилась к причалу, где стоял дежурный катер для пассажиров. После обеда судно снималось с якоря, а этот город, место своего позора, она больше не желала видеть никогда.

По дороге на корабль ей снова повстречался «блестящий». Амалия попала в точку: на нем была джинсовая рубашка со сверкающей брошью, едва не на каждом пальце по кольцу и броские часы на металлическом браслете. На праздничном обеде пассажир сверкал с ног до головы — от очков до старомодных серебряных пряжек на туфлях. Несмотря на то, что Эллен демонстративно смотрела вдаль, ни на ком не останавливая взгляд, он к ней подошел:

— Вам уже лучше? Во время круизов с людьми случаются подобные срывы. Два года назад я сам так разошелся, что… До сих пор не могу понять, какая муха меня укусила. Наверное, это из-за того, что человек не может выносить столько красоты изо дня в день.

Собственно, у Эллен не было никакого желания с ним разговаривать, но поневоле пришлось ответить:

— Вскоре я вернусь в Германию, где в моем доме поселился новый незваный жилец — щенок! Мать со мной даже не посоветовалась. Я считаю это настоящим неуважением. Она знает, что я не терплю в доме никаких животных. И вот моя мать с дочерью сговорились против меня. Разве это не отвратительно?

— Скоро вы убедитесь, — попытался ее утешить «блестящий», — что домашнее животное обогатит семейную жизнь новыми впечатлениями. Поговорите с нашими зоопсихологами, они наверняка дадут вам пару полезных советов, как правильно растить щенков!

На судне стояла тишина, почти все пассажиры сошли на берег. Эллен обошла корабль, около бассейна съела мороженое со свежими фруктами и в конце концов задержалась в библиотеке, где Герд проводил так много времени. Здесь, кроме прочего, были оборудованы два рабочих места с компьютерами, и Эллен охватило искушение достать из брюк флешку и посмотреть, что же там прятала Ортруд. Однако внутренний голос вовремя предостерег: лучше не надо, не дай бог, сломаешь чужой компьютер или придется спрашивать совета у посторонних. Кто даст гарантию, что в результате ты не попадешь в неприятное положение?

После обеда их ждал сенсационный сюрприз: вид с палубы доставлял изысканное эстетическое наслаждение — теплоход, не торопясь, обходил корсиканское побережье. Из капитанского обращения по судовому радио Эллен узнала, что западная часть острова объявлена природоохранной зоной и добавлена в список природного наследия ЮНЕСКО. Из моря выдавались причудливые прямые скалы красноватого оттенка, возникшие много миллионов лет назад. «А что, собственно, мы знаем друг о друге, — подумала Эллен. — Я вообще не в курсе, любит ли Герд природу». Она тщетно пробовала вспомнить, фотографировал ли он, кроме интересовавших его чисто архитектурных сооружений, облака, закаты, морских чаек или пышную южную растительность.

Прибыв на корабль, Амалия в знак примирения осторожно обняла мать. Но о собаке на всякий случай обе избегали говорить. В этот день все ждали прощального вечера, поскольку в последний день круиза пассажиры заняты сбором вещей. Эллен представился последний повод щегольнуть в вечернем платье Бригитты, но у нее пропала охота к блистательным выходам в общество, и уж точно ей было безразлично, произведет ли она впечатление на Ансгара и тем более на «блестящего».

Слава богу, когда зазвенел мобильный телефон, Амалия вышла из каюты. Герд заметно нервничал и говорил так, будто запыхался.

— Надеюсь, у тебя все хорошо. Позже я расскажу, как все прошло. Ты упаковала вещи Ортруд?

— Да, еще утром все уложила. Чемоданы сразу были отправлены.

— Тебе среди ее вещей ничего особенного не попалось?

Эллен подумала о свитере и о флешке, и у нее на душе заскребли кошки.

— Нет, ничего, кроме одежды и косметики. Мне помогала Амалия. Мы проверили все, включая сейф.

— Огромное спасибо за труды. Жаль, что пришлось вас оставить. Надеюсь, несчастный случай не сильно всех расстроил?

— Мне тебя очень не хватает. Но ты не сказал, как отреагировала твоя дочь?

— Я до нее пока не дозвонился. Похоже, она улетела. Но об этом я тебе расскажу позже. Сейчас мне предстоит встреча с ее подругой, думаю, она в курсе, что и как. Люблю, и передавай привет дочери!

На этом связь прервалась. Эллен подумала, что сейчас она наконец-то может лечь в ванну и расслабиться. Нежась в горячей воде, она вспомнила одну старую песенку. Хоть мы и не королевские отпрыски, но можем похвастаться куда более необыкновенными судьбами, думала она, нас обеих подсунули чужим отцам.

Эллен решила немного изменить текст и пропела:

На праздничном обеде Амалия с Эллен рассчитывали сесть за свой наполовину опустевший столик. Но в последний момент возник Ансгар и ласковыми уговорами увлек их за более широкий обеденный стол, где уже сидели Валерия, «блестящий» и «инопланетянка» (предположительно самая богатая пассажирка на борту), а также «толстяк-дитя» со своим «бауарским» папашей. Они представились друг другу, что пришлось очень кстати, поскольку Эллен знала большинство пассажиров только по навешанным Амалией кличкам. После нескольких ни к чему не обязывающих фраз о погоде и меню можно было перейти к трагической судьбе Ортруд. Об этом событии всем за столом, похоже, было известно.

— Если речь идет действительно о суициде, — вступила Валерия, — то нужно исследовать, какие факторы сыграли свою роль — психосоматические или наследственные. Сегодня я не буду заказывать рыбу.

«Инопланетянка» тут же возразила:

— Полная чушь, дитя мое! Дело ясное, это не самоубийство! У мужа были все основания от нее избавиться. Будь я криминалистом, то вела бы расследование именно в этом направлении и на всякий случай подключила хорошо обученных водолазов.

— Чтобы они обследовали все Средиземное море? Я слышал, что поиски тела объявлены безрезультатными, — вставил «бауарец».

Последняя реплика возмутила «блестящего»:

— Вы в самом деле находите, что нет более подходящей темы для разговора за столом, да еще в присутствии ребенка, чем трупы? Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом, например, о том, какой сюрприз ожидает дома нашу фрау Тункель. За время ее отсутствия в семье случилось пополнение — щенок.

Молчавшая до этого времени Амалия решила, что пора подключиться:

— Моя бабушка подобрала брошенного щенка. На ее месте так поступил бы любой человек. Мама, к сожалению, невротически реагирует на животных, но я думаю, что со временем она смирится с новым членом семьи.

— Какой породы? Сколько ему недель? — заинтересовался Ансгар. — Когда мы имеем дело с беспризорными детенышами, встает естественный вопрос: не привела ли потеря матери в очень раннем возрасте к тяжелой травме? В таком случае мы предлагаем помощь; если будут проблемы, звоните нам в любое время.

Эллен слушала лишь краем уха. По-видимому, уже все на корабле знали, что Ортруд была проблемной алкоголичкой и что из-за этого Герду приходилось несладко. «Инопланетянка» лишь озвучила то, о чем здесь, видимо, думали многие. «Господи, помоги! Ну и натворила же я дел! Из-за меня ему навешают убийство, — думала она. — Однако мне ни в коем случае нельзя впадать в паранойю. В конце концов, у Герда крепкое алиби».

На прощальном вечере все без исключения пили шампанское и слушали морские песни в исполнении артистов. Но до того состоялся благотворительный аукцион в пользу детской клиники для онкобольных, причем старая богачка ради такого дела рассталась с парой тысячных купюр. В конце вечера на сцену вышел директор круиза и продекламировал несколько стихотворений Рингельнатца, того поэта, чье имя уже давно связано с приносящим счастье морским коньком.

Во время перерыва, пока подавали другие напитки, инопланетная вдова решила поговорить с Амалией:

— Тебе понравилось путешествие, милочка?

Амалия кивнула.

— А кто за него заплатил?

— Нас пригласили.

— Я так и подумала. Ты бы, наверное, хотела жить, как я? Каждый год иметь возможность отправиться в несколько таких путешествий? И все на свои деньги?

— Разумеется, — ответила Амалия, — но с моей профессией не разбогатеешь.

Любопытство «инопланетянки» на этом не исчерпывалось:

— Помощница врача-гинеколога! Ну, детка, там же не познакомишься с мужчинами! Тебе нужно как можно быстрее переквалифицироваться на урологию или лучше всего вообще сменить занятие. Сиделкой при разведенном немощном Крезе я бы добилась куда большего.

В конце вечера выступала судовая капелла, и Эллен, к собственному удивлению, до поздней ночи танцевала с «блестящим». Амалия выбрала себе в кавалеры загорелого господина с приятной внешностью, который, впрочем, был лет на сорок старше ее.