Делегация сената, которую 1-й легион отверг и даже подверг избиению в Кельне, была официально принята Германиком: по просьбе Тиберия сенат предоставил ему imperium proconsulaire, т.е. право командовать армией. Это право пришло на смену предыдущему, существовавшему при Августе; новая должность давала ему более высокие полномочия. Он уже не был только представителем принцепса, legatus Augusti, но выступал в качестве соправителя Тиберия, получив полномочия от сената, а значит и от римского народа. Такое положение, имевшее немало прецедентов, напоминает, естественно, полномочия, которые взял на себя Юлий Цезарь в конце своего первого консульства, когда сенат предоставил ему в распоряжение Иллирию, Паданскую и Нарбоннскую Галлии с многочисленными легионами, дав ему если не задание (это вопрос спорный), то хотя бы возможность завоевать Галлию. Его родственник Германик с восемью легионами, т.е. приблизительно четвертой частью римской армии, самой большой по численности, должен был на следующем этапе завоевать Германию. Он распоряжался не только легионами, но также и всеми вспомогательными войсками, в частности, всадниками, которые во время боевых действий служили в разведке и обороне, а после сражений выполняли функции преследователей. Германик имел в своем распоряжении все ресурсы Галлии, которой он управлял и о которой постоянно заботился Тиберий. Германик распоряжался Иберийским полуостровом, т.е. провинциями Тараконской, Бетийской, Лузитанской и Итальянской и провинцией в районе Альп. Они были хорошо защищены гарнизонами и являлись самыми богатыми в Нарбоннской Галлии. Из всех этих перечисленных регионов Германик получал вьючных животных и пополнение конного состава армии, корм, пшеницу, необходимое вооружение для своих солдат и, самое главное, он получал новобранцев, деньги и политическую поддержку, на которую скупились Тиберий и сенат. Однако римские руководители решили оказать ему честь за успехи в осенней кампании 14 года. Эта акция была направлена на то, чтобы забылись ошибки его руководства, приведшие к мятежам и гражданской войне в лагерях. Германик поднялся до уровня второго лица государства, хотя имел только должность старшего консула. В основе его личной власти отныне лежит мужество, а также расположение богов. Чтобы подчеркнуть оказанное ему доверие, рядом с ним не поставили никакого другого человека, который следил бы за ним. Он остался только со своими прежними легатами.

В течение двух лет Германик имел свободу действий и огромные средства в своем распоряжении. Во время благоприятных месяцев 15 и 16 годов он совершил два похода, которые увенчались большим успехом, но ни один не был решающим: Арминий, победитель Вара, неоднократно был разбит, но всегда успевал скрыться, чтобы вновь возглавить сопротивление. В Тевтобургском лесу, когда легионеры хоронили останки своих товарищей, убитых шесть лет назад, германцы потом уничтожили мавзолей, построенный им. Кампания 16 года, которая ознаменовалась победой у Идиставизо на берегу Везера, завершилась штормом, разогнавшим римскую армию, возвращающуюся в зимний лагерь. Германик заимствовал опыт своего отца Друза I и вышел в Северное море, чтобы действовать вдоль берегов. Это освобождало войска от опасных и длительных сухопутных походов. В конце каждой кампании надо было снова снаряжать и укомплектовывать легионы и вспомогательные воинские части. Каждый раз это требовало больших затрат. В итоге общий результат был незначителен для римлян; германцы, правда, были ослаблены и не могли пока угрожать областям левого берега Рейна. Однако Тиберий заметил, что тот же самый результат можно было бы получить без больших затрат дипломатическим путем, натравливая германских правителей друг на друга. В любом случае, никакая римская колония пока не смогла бы долго существовать между Рейном и Эльбой. К счастью, Германик вернул два из трех знамен павших легионов Вара, что сравняло его с Августом, который тоже добился от Парфии возвращения знамени армии Красса. В Риме, около Капитолия, недалеко от храма Сатурна, был построен храм в честь побед, утраченных Варом и возвращенных Германиком.

Третий, четвертый и половину пятого года своей жизни Калигула провел в Германии рядом с Агриппиной, которая родила там двух дочерей — Друзиллу и Агриппину-младшую (будущую мать Нерона). Достойных условий, вероятно, ни Калигула, ни его мать не имели, когда были рядом с Германиком в его походах. В это время Германик должен был находиться в Галлии, чтобы вершить суд, в течение зимних месяцев, в начале весны и в конце осени. Как по любви, так и во имя долга Агриппина следовала за своим мужем. У нас нет сведений об этих ее путешествиях или о путешествиях ее сына, хотя источники фиксируют, что они довольно долго прожили среди солдат. Между прочим, Агриппина-младшая жила в Кельне, это свидетельствовало позднее о превращении этой столицы убиев Клавдием в колонию. Поскольку Германик был нежно привязан к своей семье, можно считать, что Калигуле было полезно присутствие рядом с отцом, несмотря на беспокойство своей матери во время опасных экспедиций по берегам Рейна, когда каждый, и полководец, и простые солдаты, рисковал жизнью. Жила ли в 15 году, по окончании кампании, Агриппина в страхе? Часть римской армии во главе с Авлом Цециной была жестоко измучена при ее отходе атакой Арминия. Германик находился на другом фронте, возвращаясь на кораблях с частью армии. Получив сообщение о приближении германцев, римляне из Ксантены решили, что варвары уничтожили армию Цецины и хотят обрушиться на Бельгику. Легионеры хотели уничтожить деревянный мост, переброшенный через Рейн, но против этого выступила Агриппина. Она организовала прием солдат Цецины, которые вернулись в ужасном состоянии, раздавая одним одежду, другим перевязывая раны. Рядом с ней всегда находился маленький Гай. Он получил форму легионера, соответствующую его возрасту, и ежедневно прогуливался среди солдат. Сразу он начал пользоваться среди них необыкновенной популярностью и солдаты прозвали его Калигула, что означает «сапожок».

Какие впечатления Калигула смог сохранить от двух с половиной лет жизни в лагерях? Несомненно, он чувствовал себя как дома среди солдат, и германская армия была для него семьей. Что касается его детства, то суровая жизнь в лагере, обилие телесных наказаний, практика армейского правосудия, близость раненых, непредвиденные обстоятельства, тревожное ожидание новостей, — все это придавало выразительность и красочность каждому дню. Суровая, но простая жизнь, без политических интриг. Два заместителя Германика, Авл Цецина и Гай Силий, были консулами, один в 1 году, другой в 13 году; они были старше Германика, а Цецина являлся самым старшим консулом. Они имели страсть к военным делам и по мере возможностей помогали Германику. Окружали его и сенаторы: Публий Вителлий, старший претор; Сей Туберон, который недавно получил такую же должность. Это были хорошие командиры. Но, несомненно, его лучшим претором был Луций Апроний, консул в 8 году, который показал себя блестящим тактиком, преследуя Арминия. Он был к тому же удостоен сенатом чести триумфальных украшений, так же, как и два консула, Цецина и Гай Силий. Калигула имел возможность с ними встретиться позже. Наконец, был еще один персонаж, который появился в это время рядом с молодым принцепсом: это центурион одного из легионов Нижней Германии, который взбунтовался осенью 14 года. Поскольку мятежники осыпали ударами непопулярных центурионов, один из них, Кассий Херея, тогда молодой и энергичный, проложил себе дорогу мечом и сумел скрыться. Он потом стал трибуном преторианской когорты Калигулы.

Эту благоприятную атмосферу, которая окружала Германика, Агриппину и Калигулу, омрачали неприятные слухи, доходившие из Рима. Историки, особенно Тацит, позднее преувеличили их роль. Они видели в этом признак глубокой ревности старого Тиберия к молодому сопернику. Тиберий упрекал Германика за то, что он сам участвовал в захоронении останков солдат Вара. Дело в том, что Германик, который был авгуром, не должен был строить своими руками общую могилу для солдат, потому что это не входило в его обязанности, даже если он и хотел подать пример.

К тому же Тиберий боялся, что драматическое зрелище погибших солдат, оставленных непохороненными, может вызвать упадок духа римской армии. Тиберий также упрекал Агриппину за ее фамильярность с солдатами, за отсутствие сдержанности, в частности, в эпизоде в Ксантенах. Но, кажется, еще большее раздражение у него вызывало прозвище, которое дали его внуку Гаю, потому что он воспринимал кличку «сапожок» как недостойную семьи Цезарей. Видел ли Тиберий в большой популярности Германика угрозу своей власти? Ничто не позволяет нам так думать. Скорее всего, как старый римлянин, Тиберий выступал против присутствия женщин, в частности, женщин из нобилитета, в армейских лагерях. Он опасался их интриг и сложностей, которые могут при этом возникнуть. У него уже было немало неприятностей с матерью Агриппины, которая была его женой и которая унижала его своими любовными связями. Прибавим, чтобы завершить эту семейную зарисовку, что в конце 14 года брат Агриппины, Агриппа Постум, был убит при неясных обстоятельствах, и что Юлия, их мать, которая была тогда в изгнании, умерла вскоре после смерти Августа. Мать Калигулы не смирилась, и знатность не позволяла ей склоняться перед своим свекром, которого коллеги в сенате часто оскорбляли в эти годы без опасения. Определенно, она не понимала мудрости упреков своего свекра, который предпочел бы, чтобы она жила в Риме, но который не мог выступить против решения божественного Августа, разрешившего ей сопровождать мужа.

Наши источники не позволяют нам с точностью сказать, когда именно, между концом лета 16 года и началом весны 17 года, Германик, его жена, сын Гай и две маленькие дочери покинули Германию и поехали ли они через Лион в Рим, хотя этот путь был более благоприятным, или через швейцарское плато. Одна из наиболее вероятных гипотез состоит в том, что они остановились в столице трех Галлий, потому что там находилась одна из резиденций Германика. В этой резиденции, в специальном дворце, построенном его отцом Друзом I в честь Рима и в честь Августа, обычно собирались посланцы шестидесяти городов трех Галлий. Возвращение Германика в Рим к Тиберию символически представлено в виде украшения на ножнах меча, который был обнаружен на берегу Рейна около Майнца, и которое, вероятно, является уменьшенной копией памятного барельефа. В центре мы видим сидящего с обнаженным торсом Тиберия. Стоящий перед ним Германик передает ему лавры победителя. На заднем плане находится бородатый бог в каске, который держит копье и щит — это, видимо, Марс, которому поклонялись римляне. Напомним, что храм Марса-мстителя в Риме являлся местом заседаний сената, где обсуждались и решались все военные вопросы. Также это было место, где выбирали армейских командиров; сюда же они возвращались после победы. Позади Тиберия находится крылатый герой, который держит щит и копье. На щите, на который Тиберий опирается левым локтем, написано «Felisitas Tiberi». Подчинение армии Германии полководцу и его верность - об этих двух моментах было сказано уверенно и без обиняков. Германик получил законную власть, он добился победы, тогда как на Тиберия пришлась вся слава, завоеванная под его покровительством.

Эта передача лавров должна занимать особое место на страницах истории Рима, о которых упоминается в произведении Gemma Augustea из Вены (победа Тиберия перед Августом, наверное, в присутствии Германика в 12 году), и на двух золотых кубках из Боскореаля (которые представляют первую победу Тиберия над германцами в 7 году до н.э.). Возможно, что все эти документы были созданы в первые годы принципата Тиберия, чьи военные победы и триумфы достойны восхищения.

Военные победы и триумфы Германика праздновали 26 мая 17 года над херусками, хаттами и ангриварами, а также над всеми народами, живущими до Эльбы, имена которых перечисляет Страбон (VII, I—IV) и которые удивили римлян — кольции, кампсани, бруктеры, узипеты, ландины и тубанты. Среди военнопленных находились Сегимунд и его сестра Туснельда, жена Арминия, которая держала его сына Тюмеликия на руках, Сеситакий и его жена Рамис, херуские правители; дочь Укромируса, правителя хаттов, наконец, Сикамбр Дедорикс. Кроме военнопленных, в ходе триумфа были выставлены захваченные трофеи. Все это говорило о том, что регионы между Рейном и Эльбой были завоеваны, как этого хотел божественный Август, тем более, что многие правители, присоединившиеся к Риму, следовали за кортежем победителя на своих триумфальных колесницах. Германика сопровождали пять его сыновей, самым знаменитым из которых был Калигула. На мальчика пяти с половиной лет это шествие из Рима до Капитолия с победными возгласами и криками «ура» (кортеж проходил извилистой дорогой мимо памятников, ярко окрашенных и пахнущих фимиамом) не могло не произвести огромного впечатления. Прижавшись к своему отцу — главному триумфатору, которому адресовались все овации и приветствия, Калигула испытывал огромное чувство гордости, тем более, что народ уже воспринимал его как свидетеля, живой пример подвига Германика, усмирившего мятеж легионов. Возвращение Германика, которому Тиберий стремился придать особое значение, указывает на наступление нового этапа в исполнении властных обязанностей, которые старый принцепс намеревался передать этому молодому полководцу.