У Александра родилась одна идея, касающаяся персонала.

– Если мы собираемся открывать филиалы, то нам нужно готовить для них кадры. – начал он излагать свои соображения боссу, но тот сразу же перебил:

– Готовить – это не наш метод! Кого мы станем готовить? Что мы с ними будем делать до открытия филиала? И вообще, я, например, на данный момент не знаю, где будет открываться первый филиал! И когда – тоже не знаю!

Настроение у босса в последнее время было не самым радужным, сказывались рабочие и домашние неурядицы. Сегодня с утра добавил расстройства злокозненный адвокат Луценко. Он позвонил Геннадию Валериановичу и елейным, как выразился босс, голосом поинтересовался, как идут дела и не надумал ли «искренне уважаемый Геннадий Валерианович» продать клинику. Услышав не слишком лестные слова в свой адрес, Луценко ничуть не смутился (привык, шельма, иммунитет выработался уже). Все так же елейно высказал сожаление насчет того, что никак не удается достигнуть взаимопонимания, и намекнул, что «прославление» клиники «La belle Helene» только начинается. Геннадий Валерианович ответил еще более нелестными словами, Луценко похихикал и отсоединился.

– Зато я знаю, – ничуть не смутившись, сказал Александр. – Первый филиал мы откроем в Питере. По привлекательности и перспективам он идет сразу же после Москвы. А потом уже можно будет подумать о Нижнем Новгороде и Екатеринбурге.

Дело было совсем не в Августе. Александр никогда бы не позволил себе манипулировать боссом, маскируя личные потребности профессиональными соображениями. Питер с его спросом на услуги пластических хирургов, с его рынком действительно был привлекательнее других городов.

– Пусть так! – согласился Геннадий Валерианович. – Но как мы сейчас будем готовить кадры для Питера? Или речь идет о создании какой-то базы?

– Лучше я объясню по порядку, с самого начала, – предложил Александр и, не встретив возражений, продолжил: – Начну с того, что двух врачей на самом минимальном окладе без всяких бонусов мы сейчас можем себе позволить, не так ли?

– Допустим! – буркнул босс. – Но в первую очередь я должен понять, ради чего мы увеличим наши расходы.

– Сейчас у нас на постоянной основе ассистирует один Виктор Артемович. В остальных случаях ассистирует кто-то из относительно свободных врачей.

Виктор Артемович Кузоватый самостоятельно не оперировал, а только ассистировал коллегам. Знаний у него было достаточно, руки росли оттуда, откуда им положено расти, но вот уверенности в собственных силах Кузоватому недоставало. А без уверенности нет хирурга. Если хирург не верит в себя, не верит в то, что сделает все, как надо, не верит в благополучный исход операции, то лучше ему не браться за скальпель. С другой стороны, ассистировал Кузоватый превосходно. Не всем же горшки лепить, кто-то и глину месить должен.

– Представь себе – я в курсе! – съязвил босс, но Александр пропустил это замечание мимо ушей.

– Если мы возьмем двух хирургов, молодых, можно сразу же после ординатуры, и поставим их ассистентами, то мы одним выстрелом убьем трех зайцев, – продолжал он. – Первая выгода – увеличение количества операций. Барякину, Феоктистову и Ярославцеву уже не придется ассистировать, и они смогут.

– Понадобится дополнительно как минимум полтора анестезиолога! – Геннадий Валерианович сегодня не мог слушать молча и воспринимать услышанное если не позитивно, то хотя бы нейтрально. – Чему ты улыбаешься? Я что-то смешное сказал?

– Представил полтора анестезиолога. – Александр прекрасно понимал, что речь идет о полутора анестезиологических ставках, но почему бы не попробовать разрядить атмосферу при помощи шутки. – Один целый, а рядом – однорукая половина. Но если серьезно, то я подумал и об анестезиологах. В Питере у Дегтярского была практика привлечения анестезиологов со стороны, на конкретную операцию. Тогда мне это казалось не совсем правильным, хоть и экономически выгодным, а теперь я считаю иначе. Почему бы и нет? При условии, что будут привлекаться одни и те же врачи, знакомые с нашими требованиями и стандартами. Могу навскидку назвать четыре кандидатуры.

Босс отрицательно покачал головой, давая понять, что проблем с анестезиологами у него нет, при желании кандидатуры найдутся.

– Тогда перейду ко второй выгоде. За год подготовленный и толковый ассистент (а других мы брать не станем) может вырасти в хирурга, способного работать самостоятельно…

– Может, – согласился босс.

– Ассистента видно сразу, одна-две операции – и можно оценивать потенциал. Причем оценивать без последствий, потому что ассистент ничего напортить не сможет, ему не даст этого сделать «основной» хирург. Мы принимаем молодых врачей, знакомимся с ними поближе, обучаем и потом отправляем в филиал уже с правом самостоятельной работы. Под моим присмотром, разумеется, потому что запускать филиалы, где бы они ни открывались, я собираюсь сам.

– Да, конечно! – одобрил Геннадий Валерианович. – Только так и никак иначе.

– То есть у нас уже будет база, костяк! – Александр сделал маленькую паузу. – Я плюс два хирурга, привыкшие к нашим стандартам. Можно начинать работу даже при условии, что сразу не получится набрать полный штат. Вдруг на месте будут проблемы с комплектацией.

– Не исключено.

– Причем повторю – это врачи, привыкшие к нашим стандартам. Преемственность будет обеспечена, а это очень важно при развитии.

– Поедут ли они? – усомнился босс. – Набирать-то станем в Москве.

– Оговорим при найме, – ответил Александр. – К тому же это будет выход на самостоятельную работу в нашей. м-м. узкоформатной профессии. Да еще и в приличной клинике. Приятно же начинать в хорошем месте. Ради этого не только в Питер или в Нижний, в Хабаровск можно уехать.

– А что – нормальный город, – хмыкнул Геннадий Валерианович. – Я вообще люблю сибиряков и дальневосточников. Они искренние, и гнили вот этой паскудной в них мало.

– Чем дальше от нас живут люди, тем лучше они кажутся нам, – заметил Александр.

– Это верно! – На лице босса появилось некое подобие улыбки.

«Оттаял немного», – подумал Александр и честно признался:

– Это не я сказал, а японский мудрец Китаро Нисида.

– Небось ученик Конфуция? – предположил Геннадий Валерианович.

– Все китайские и японские философы в какой-то степени ученики Конфуция, – ответил Александр. – И вьетнамские с корейскими тоже. Но не современник. Нисида родился во второй половине девятнадцатого века.

– Вот у кого учиться такту, так это у тебя! – Настроение босса улучшалось на глазах. – Другой бы ответил «Какой на фиг ученик!», и было бы мне неловко. А ты так вежливо – «все философы в какой-то степени.».

– Спасибо за комплимент, – сдержанно поблагодарил Александр, не раз слышавший от босса упреки в бестактности, когда, зная, что прав, стоял на своем. – Третья выгода морального характера. Я понимаю, что мои слова могут показаться несколько наивными, но если мы можем обучать врачей работать правильно, если мы можем способствовать их профессиональному становлению и росту, прошу прощения за высокий стиль, то почему бы нам это не сделать? Это же хорошо.

– Если мы можем своими руками делать себе конкурентов, то почему бы нам этого не делать?! – Градус настроения босса резко упал. – Мы поспособствуем их профессиональному становлению, а они потом, чуть что, свалят к конкурентам! Вот уж будет здорово!

– Вассальные клятвы пожизненной верности давно канули в Лету. – Александр сдержанно улыбнулся. – Уйти к конкурентам может любой сотрудник. В любое время. Взять хотя бы Барякина. Он у нас воспрянул духом после институтской клиники, где ему толком ничего не давали делать, и очень доволен. Но я не могу поручиться, что завтра он не захочет сменить место работы, если получит более привлекательное предложение. Это жизнь. Правильный путь не в том, чтобы насильно привязывать к себе сотрудников, тем более что это невозможно, а в том, чтобы создавать сотрудникам такие условия для работы, которые, по меньшей мере, не побуждали бы их к уходу. От добра добра не ищут. Опять же, при хорошем отношении к сотрудникам.

– Они все равно увольняются! – проворчал босс.

–..легко найти людей на место уволенных, – докончил свою мысль Александр.

– Да, слава богу, кадры находятся, только Барякина или Феоктистова нельзя считать адекватной заменой Блувштейну. – Геннадий Валерианович сделал жест правой рукой, словно вворачивал лампу в патрон, Александру не раз доводилось видеть такой жест в Египте, там это означало удивление или вопрос. – Да и Ярославцева, между нами говоря, тоже. Оперирует он, как вышивает, но вот язык у него подвешен не так хорошо.

– Да, Леонид Аронович умеет себя подать, – согласился Александр. – Но в конечном итоге репутация врача определяется не тем, что говорит он, а тем, что говорят о нем. Тем более в нашей песочнице, где девяносто пять процентов приходит по чьей-то рекомендации.

– Не сыпь мне соль на раны! – Геннадий Валерианович окончательно помрачнел и прихлопнул по столу ладонью. – Сижу, как на пороховой бочке! Гадаю, какую еще свинью нам подложит Луценко и сколько клиентов мы на этом потеряем!

– Так что мы решим по моему предложению? – Александру не хотелось в тысячный раз обсуждать происки коварного адвоката, потому что никакого смысла он в этом не видел – одно пустое сотрясение воздуха.

– Давай попробуем. – не очень уверенно сказал Геннадий Валерианович. – Скажи Ларисе, пусть разместит объявления о найме двух хирургов, но собеседования проводи сам. Мне сейчас не до этого. Выберешь кого – показывай, пообщаемся.

Никаких собеседований Александру никогда проводить не приходилось. В рекрутинге он был полным профаном и совершенно не страдал по этому поводу. Нельзя объять необъятное, нельзя овладеть всеми специальностями на свете, да и вообще, прием новых сотрудников – прямая обязанность руководителя. К тому же с врачами, желающими устроиться в клинику, никаких собеседований раньше не проводилось. Собеседование есть не что иное, как знакомство с кандидатом в сотрудники, а Геннадий Валерианович предпочитал действовать иначе. Он присматривал среди пластических хирургов или анестезиологов подходящего врача, наводил о нем справки и только потом, в том случае, если все его устраивало, делал предложение. Наймом среднего и младшего персонала, то есть – медсестер и санитарок, ведала бухгалтер Лариса, заодно занимавшаяся кадрами и архивом. Лариса регулярно кого-то «собеседовала», поэтому, выйдя от босса, Александр направился к ней. Изложил суть проблемы, услышал в ответ, что, сколько с человеком ни беседуй, в душу ему все равно не заглянешь, и получил напрокат флешку с тематической литературой. Вернувшись в свой кабинет, Александр ознакомился с содержимым флешки, ужаснулся количеству файлов и позвонил по внутреннему телефону Ларисе.

– Если я в день стану изучать по книге, то мне потребуется больше года на всю эту премудрость, – сказал он. – А я ведь еще и медицинскую литературу почитываю. Может, посоветуешь две-три самые нужные книги? Имей в виду, что я уже понял, насколько сложное это дело, осознал и проникся.

– Папка «Вопросы», вордовский файл «Уни», – тоном корифея, разговаривающего с кандидатом в ученики, ответила Лариса. – Там вопросы с толкованием ответов.

Толкование ответов заинтриговало. Александр открыл файл и погрузился в чтение, удивляясь тому, какие неожиданные выводы можно сделать из совершенно невинных ответов на совершенно невинные вопросы. Толкование ответов на вопрос: «Вы рассматриваете другие предложения по трудоустройству?» – занимало три страницы, написанные двенадцатым кеглем.

«Буду общаться и составлять мнение», – решил Александр. Так и не скачав ничего с флешки в свой компьютер, он вернул ее Ларисе.

Вечером Александр повторно посетил отделение полиции. Сегодня дежурил другой майор, лобастый, с подковообразными усами пшеничного цвета, внешне напоминавший сома. Александр изложил ему свое дело, упомянул о том, что уже приезжал однажды, но заявления у него тогда не приняли, сказал, что о Еве до сих пор нет никаких сведений, рассказал о том, что вещи и документы та оставила у своей тетки, короче говоря – сообщил все, что, по его мнению, могло оказаться полезным. Майор выслушал и прогнозируемо поинтересовался, почему не заявляют родственники. Александр напомнил ему, что заявление о пропаже человека может подать любое заинтересованное лицо, в любом отделении полиции на всей территории России.

– В любом! – Майор поднял кверху указательный палец. – Вот тетка ее в последний раз видела.

– Но временно зарегистрирована она была в вашем районе! – парировал Александр.

Он был полон решимости и не собирался уезжать, не добившись своего. Видимо, майор понял, что продолжать дискуссию бесполезно, или просто не имел намерения отказывать.

– Пишите в свободной форме, – сказал он, – с подробным описанием примет и все, что мне рассказали, тоже подробно напишите. Паспорт, вы говорите, у тетки? Придется привезти и приложить к заявлению.

Перспектива прокатиться из Бескудникова на «Войковскую» и обратно не слишком-то вдохновляла Александра. К тому же он не был уверен в том, что Любовь Сергеевна отдаст ему Евин паспорт.

– Паспорта я не видел, – уточнил Александр. – Тетка говорила мне, что он у нее. Давайте я так и напишу в заявлении – «со слов тетки.» и так далее, а вы уже разберетесь, как и что.

– Нам не привыкать разбираться, – не то похвастался, не то пожаловался майор. – Пишите. Ваш-то паспорт при вас?

– При мне! – Александр похлопал по левой стороне груди, где во внутреннем кармане пиджака лежал паспорт.

– Это радует, – совсем не радостным тоном сказал майор, снимая трубку с зазвонившего телефона.

Отдавая заявление, Александр поинтересовался, когда можно будет позвонить и узнать, как идут поиски.

– Отчитываться перед вами никто не станет, – объяснил майор. – Мы перед руководством отчитываемся. А если найдут, то вам позвонят, вы же номера телефонов указали. И если понадобитесь, позвонят.

У Александра сложилось впечатление, что если Еву и станут искать, то без особого энтузиазма.

– Скажите, имеет ли смысл обещать какое-то вознаграждение от себя лично за результат? – спросил он.

– Имеет, – кивнул майор. – Оформим вас по двести девяносто первой статье за дачу взятки должностному лицу. С размером вознаграждения уже определились?

– Уже передумал, – ответил Александр, досадуя на свою оплошность. – Извините.

По дороге домой Александр заехал в супермаркет. Дома заканчивался кофе, да и холодильник был пуст уже более чем наполовину. Александр предпочитал заезжать в магазины по пути, а не посвящать шопингу половину выходного дня. Так проще, удобнее, меньше расходуется времени.

На дверях магазина (по одному на каждой из створок) висели объявления, извещавшие о том, что из-за неполадок в работе терминала оплата посредством банковских карт временно невозможна.

Наличности у Александра было немного, чуть больше тысячи рублей, на все покупки явно бы не хватило. Выстояв небольшую очередь к банкомату, находившемуся справа от входа в торговый зал, Александр снял с карты пять тысяч и, не успев еще убрать деньги в бумажник, сообразил, как можно нащупать след Евы. «Элементарно, как бином Ньютона!» – говорил в таких случаях школьный математик. Для этого достаточно отследить, где Ева снимает деньги со своей карточки или где она ею расплачивается. И почему эта мысль пришла в голову только сейчас? Потому что добрая мысля обычно приходит опосля? Не иначе.

– Нателла Луарсабовна, больше некому, – сказал Александр, не замечая, что думает вслух. – Впрочем, у Андрея тоже можно узнать.

Психолог клиники «La belle Helene» Нателла Луарсабовна Мжаванадзе была очень общительным и очень гостеприимным человеком с большими разносторонними связями. В шутку говорили, что в знакомых у Нателлы Луарсабовны ходит половина Москвы. «Почему половина? – играя бровями, удивлялась Нателла Луарсабовна. – Три четверти как минимум».

Александр знал, что у Евы был счет в «Маэстро-банке». Он видел у нее в руках карточку с запоминающимся логотипом, похожим на логотип Московского метрополитена, и Ева говорила ему, что страсть к маленьким изящным кошелькам не позволяет ей таскать с собой много наличных денег.

Осталось только найти человека, работающего в «Маэстро-банке» и имеющего доступ к нужной информации. Найти и попросить помочь.

«Придется завтра вечером снова ехать в отделение, чтобы сообщить о Евиной карточке», – подумал Александр. Во время написания заявления он про банковскую карту не вспомнил, тугодум этакий. Не факт еще, что следователь, или кто там, отправит в банк запрос, но гражданская сознательность и элементарное чувство ответственности требовали приехать и уточнить информацию. Раз уж сам заварил эту кашу, то изволь ничего не утаивать.