– Тебе исключительно повезло! – сказала Нателла Луарсабовна, выслушав Александра. – Моя… э-э-э. внучатая племянница, да, внучатая племянница Луиза, дочь моей племянницы Тамрико, как раз работает в «Маэстро-банке».

– Внучатая племянница? – удивился Александр, потому что Нателла Луарсабовна была далеко не в том возрасте, когда положено иметь внуков.

– Ну, вообще-то, мы с Тамрико родились в один год, поэтому она мне, по сути дела, как сестра, а ее дочь, как племянница, – рассмеялась Нателла Луарсабовна. – Но формально, раз уж моя мама и дед Тамрико – родные брат с сестрой, то я прихожусь Тамрико теткой, а ее дочери – бабкой. Ужас! В мои-то юные годы! Моя мама на двадцать лет младше своего брата, он первенец, а она родилась последней, пятой по счету, практически одновременно с дочерью брата, вот откуда пошла вся эта петрушка. Александр, только пообещай мне, что Луиза не пострадает за свою доброту.

– Ни в коем случае! – заверил Александр. – Все останется строго между нами!

– Но ты же обращался в полицию.

– Я туда езжу каждую неделю, – махнул рукой Александр. – То заявление подаю, то дополнительную информацию сообщаю. Они обещали послать запрос, но когда они пошлют и когда получат ответ. А я волнуюсь. Я принимал небольшое участие в судьбе этой девушки, и чисто по-человечески она мне небезразлична. И еще я не люблю нераскрытых тайн. Вот и делаю, что в моих силах. Если твоя родственница найдет что-то интересное, я ни в коем случае нигде не стану на нее ссылаться, даю слово. Просто приму информацию к сведению, и все.

– Смотри. – Нателла Луарсабовна полушутя-полусерьезно погрозила Александру пальцем. – Я тебе верю. Ушарцева, говоришь?..

Геннадий Валерианович теперь был настроен по-боевому и деловито. То ли кто-то пообещал ему помочь, то ли внутренние резервы мобилизовались, то ли он попросту разозлился, как следует.

– К концу недели мы будем знать, кто на нас давит, – уверенно сказал он. – И тогда.

– А я бы начал уже сегодня, – сказал Александр. – Обороняться можно и не зная, кто на нас нападает. Если жизнь вынуждает нас к дополнительным расходам на рекламу, то, может, так оно и надо? Они дают плохой сюжет, мы отвечаем хорошим, они пишут в Интернете кляузные пасквили, не имеющие ничего общего с действительностью, мы ответим правдивыми рассказами реальных людей. Все эти отрицательные материалы тем не менее приносят нам пользу, лишний раз привлекая к нам внимание. Если мы добавим от себя положительных материалов, то получим. резонанс.

– Ананас! – иронически срифмовал Геннадий Валерианович.

– Сражения с конкурентами в информационном пространстве – это основная основа наших основ! – пошутил в ответ Александр. – Как будто в первый раз! Я склонен подозревать, что наши недоброжелатели, то есть – несостоявшиеся покупатели клиники, далеко не столь могущественны, как может показаться на первый взгляд. Ну, запустили они волну, ну, сняли постановочный сюжет.

– Технично сработали! – «похвалил» Геннадий Валерианович. – К каналу – никаких претензий предъявить невозможно, ведь они показали то, что происходило на самом деле. Можно, конечно, запустить розыск тех клоунов, которые врали на камеру, но эта овчинка не стоит выделки. Больше потратим, чем приобретем.

– Согласен, – кивнул Александр. – Так вот, что касается могущества «покупателей». Их бы стоило бояться в том случае, если бы у них были серьезные рычаги влияния.

– А может, они есть?

– Тогда бы они не начинали с этого детского сада, а наслали бы на нас всевозможные проверки, подключили бы департамент, министерство. Вспомните хотя бы, как я съездил пообщаться с директором «Magia di Bellezza» и что было потом. На пустом, можно сказать, месте, то есть без всякого повода, мы получили комиссию из министерства.

– Как получили, так и спровадили, – довольно улыбнулся босс. – С инстанциями проблемы решать проще. Не первый год работаю, связи кое-какие есть. А вот от помоев отмываться, мне кажется, сложнее. И потом, все эти проверки-комиссии дело келейное, клиенты этого не видят и не знают, соответственно и не пугаются. А когда какие-то м-м-м.

– Стрекозявки, – подсказал Александр.

– Именно, – кивнул босс, – стрекозявки. Когда какие-то стрекозявки поливают нас грязью, это чревато. Засудить бы кого за клевету, чтобы знали!

– Это можно, – кивнул Александр. – Только для этого, наверное, надо, чтобы они в своих опусах конкретно кого-то из наших врачей указали. Имя, фамилия, все дела. Или можно и так?

– При желании и соответствующем бюджете возможно все. – Шеф многозначительно поиграл бровями. – Надо посоветоваться с юристами.

– Как говорят сантехники: «Все определяется полнотой налитого стакана», – поддержал Александр. – Но пока что я предлагаю действовать по принципу айкидо – обратить силу соперника против него. Я, знаете ли, когда-то серьезно занимался этим единоборством. Принцип весьма действенный. Надо подумать на досуге, кого из наших клиентов можно попросить похвалить нас публично.

– Можно пообещать скидку! – предложил босс.

– Вряд ли это будет уместно, – усомнился Александр. – Простая человеческая просьба превратится в подкуп. Нормальные люди и так не откажутся, или если уж откажутся, то невзирая на скидки.

– Почему же они откажутся? – прищурился Геннадий Валерианович. – Если они нормальные?

– Не надо ловить меня на слове, – осадил Александр. – Не всякий нормальный, вменяемый и доброжелательно к нам настроенный человек согласится публично заявить о том, что он делал пластическую операцию. Многие это скрывают. Кто-то, напротив, не скрывает. А есть и такие, кто даже афиширует – смотрите, сколько вложено в мой прекрасный облик. Ну и для убедительности нам нужно несколько положительных отзывов от известных персон.

– Работай по методу «моя сестра», – посоветовал босс. – То есть, если кто-то из известных персон не захочет упоминать о своей операции, пусть скажет про то, как довольна его или ее сестра, прооперированная в нашей клинике. Я в эпоху становления частенько прибегал к этому методу. Помнится, сам. Ладно, не буду вдаваться в подробности, пусть мои тайны умрут вместе со мной. Но айкидо твое одобряю. Вот только поверить не могу, что доктор Берг способен человека ногой по лицу съездить или кулаком в зубы дать.

– Доктор Берг на это никак не способен, – подтвердил Александр и улыбнулся. – А вот гражданину Бергу не чуждо ничто человеческое. Хотя позволю себе заметить, что все восточные единоборства – это не столько единоборство, сколько философская концепция, стиль жизни. В отличие от бокса, у которого вся философия заключена в отправке противника, то есть – соперника, в нокаут.

– А если чемпион по боксу против чемпиона по айкидо выйдет, то кто победит? – Непонятно было, шутит босс или спрашивает серьезно. – В равной весовой категории?

– Один мой однокурсник пытался найти ответ на этот вопрос при помощи матанализа и теории вероятностей, – ответил Александр. – На самом деле пытался, но, кажется, внятного результата так и не получил. Он потом в медицинские статистики подался, теперь, кажется, в департаменте чем-то заведует. Грачев Владислав Рудольфович, не доводилось слышать?

Босс отрицательно помотал головой – нет, не доводилось.

– Грачев бредил математикой, и то, каким ветром его занесло в медицину, оставалось для всех загадкой. Он утверждал, что придумал абсолютно секретный шифр, который невозможно разгадать, не зная ключа. Невозможно – и точка. Даже самый квалифицированный криптолог, вооружившись самым навороченным компьютером, не сможет справиться с расшифровкой.

– Тебе, так уж и быть, скажу, – понижая голос до шепота, говорил Грачев. – Ключ – схема Московского метрополитена! Я сначала хотел взять за основу генеалогическое дерево Дома Романовых, но быстро понял, что схема метро подходит гораздо лучше, хотя бы из-за своей цикличности. А самый зубодробительный вариант – это схема пекинского метро. Во-первых, там две кольцевые линии, а во-вторых, шифр на основе алфавитной письменности и шифр на основе неалфавитной письменности – это две огромные разницы! При правильном подходе, разумеется. Надо бы китайский на базовом уровне выучить, и тогда.

Невозможно представить шифр, ключом к которому является схема метрополитена. С книгами все ясно – слово на одной странице соответствует букве на другой. Таблицы, сдвиги, линейная алгебра. но схема метрополитена или генеалогическое дерево? Грачев определенно был гением, хотя некоторые однокурсники считали его сумасшедшим, а, точнее – сумасшедшим гением.

Внучатая племянница Нателлы Луарсабовны относилась к людям, про которых древние римляне говорили: «Bis dat qui cito dat». Уже на следующее утро Александр получил ответ, который его, к сожалению, не обрадовал. Ева сняла почти всю сумму с карты в день своего ухода от тетки (осталось три рубля с копейками) и более картой не пользовалась. Снимала она деньги в банкомате, находившемся в торговом центре на Комсомольской площади. Малоинформативна и бесполезная, по существу, информация. Центр Москвы, рядом три вокзала, мало ли куда могла податься потом Ева. Вот если бы она сняла деньги где-нибудь в Малой Вишере, эта информация могла бы оказаться полезной. А так. Да и однократное снятие всей суммы (ну – почти всей) настораживает. Так могут поступить и посторонние люди, завладевшие картой. Когда деньги снимают мелкими частями, можно практически с полной уверенностью утверждать, что картой пользуется законный владелец.

Александр попробовал напрячь интуицию, но та никак не желала напрягаться и выдавать какие-то предчувствия в отношении Евы.

Нателле Луарсабовне Александр принес две бутылки итальянского вина и две большие коробки конфет.

– Грузинское не достал, – виновато развел он руками, но это тоже неплохое. – Спасибо вам, Нателла, и незнакомой, но глубоко уважаемой мною Луизе.

– И хорошо, что не достал! – ответила Нателла Луарсабовна, махнув рукой. – Грузинские вина мы пьем только свои, домашние. Еще не хватало покупать саперави или киндзмараули! Люди засмеют! Моя бабушка говорила, что если казенное, то есть покупное, вино выставить на стол, то это намек для гостей – свое, мол, все выпили, пора бы вам и расходиться. Так что пьем только домашнее вино.

– Контрабанда? – шепотом спросил Александр, делая заговорщицкое лицо.

– Всемирный заговор! – таким же шепотом ответила Нателла Луарсабовна. – Если есть желание, то могу вовлечь, то есть – угостить.

– Мне неудобно, – смутился Александр. – То просьбами гружу, то на угощение напрашиваюсь.

– Это нам должно быть неудобно! – рассмеялась Нателла Луарсабовна. – Я Луизе как сказала? Если, говорю, хочешь нос, как у Лив Тайлер, и грудь, как у Пенелопы Круз, то бросай все свои дела и сделай то, что я прошу. Так что девочка подогрелась и рассчитывает.

– Всегда рад! – улыбнулся Александр. – Можно нос, как у Лив Тайлер, и грудь как у Пенелопы Круз, можно грудь, как у Лив Тайлер, и нос, как у Пенелопы Круз!

Шутить он шутил, а на душе было невесело. Снова тупик, безысходность. Что же все-таки произошло? Ева не оставила ни следов, ни каких-либо намеков на то, что произошло и где она сейчас… «Ни клубочка, ни ниточки», – как говорил какой-то детективный персонаж. Впору завидовать этим детективным персонажам, у которых всегда найдется какая-нибудь зацепка. На худой конец в ходе поисков встретится некто осведомленный и расскажет нечто такое, что поможет разгадать загадку. Александру ни родители Евы, ни ее тетка ничем не помогли. Ну, разве что информация, полученная от тетки, позволяет надеяться на лучшее. В том смысле, что Евино исчезновение, кажется, произошло по ее воле. Она ушла из квартиры, в которой жила, провела ночь у тетки, а потом исчезла окончательно. Хоть никто не похитил ее – и то хорошо. Впрочем, похитить человека можно разными способами. Можно прямо из квартиры похитить, а можно обманом куда-нибудь заманить. Странно все это. И страшно. За Еву страшно.

Захотелось посоветоваться с кем-то знающим, опытным, компетентным. Только вот с кем? Из всех знакомых Александра поисками людей иногда занимался Андрей, но у него было для этого гораздо больше достоверных данных.

Вечером во вторник мама заявила, что чувствует себя превосходно, что Александру пора возвращаться к себе и что завтра она намерена пойти в поликлинику и закрыть больничный.

– Как я не умерла от скуки за эти дни – сама удивляюсь, – сказала она.

Александр подозревал, что матери было не так уж и скучно сидеть дома. В его отсутствие она стопроцентно занималась своей бухгалтерией, ведь бухгалтер может работать везде, где есть компьютер и нужные программы, а это дома у матери было. Александр, конечно, прочитал матери не слишком длинную, но изобилующую доводами и аргументами лекцию о важности соблюдения врачебных рекомендаций, в частности – покоя в восстановительном периоде. Но в то же время он прекрасно понимал, что для столь энергичного и деятельного человека, как мама, вынужденный покой неприемлем. Как мама в реанимации-то вылежала? Впрочем, там все ясно – не хотела подводить сына, делать так, чтобы ему было неудобно перед коллегами. А то бы на следующее утро сбежала, чужие ошибки в балансе за третий квартал исправлять.

Хорошо представляя нынешние амбулаторные реалии, Александр в среду утром забрал у матери больничный лист с паспортом, с утра пораньше, до работы, заехал в поликлинику и закрыл больничный у заведующей отделением, усталой женщины средних лет с крупными чертами лица и старомодным узлом на затылке. Та сначала попробовала было возмутиться столь вопиющим нарушением установленного порядка, но Александр, как коллега коллеге, объяснил, что измерял маме давление утром, что оно было в пределах нормы и что от долгого сидения в очереди (а то и стояния, ведь расставленных в коридорах банкеток на всех не хватало) оно непременно выйдет за эти пределы. Заведующая пожевала губами, сказала «ну если только вы измеряли» и закрыла больничный.

Хорошее начало дня обнадежило, улучшило настроение. Приехав на работу, Александр побеседовал с пациенткой, пришедшей на маммопластику, и передал ее анестезиологу Троицкой для подготовки к операции. Сам же просидел в раздумьях несколько минут, а потом взял мобильный и нашел в адресной книге нужный номер.

Слушая длинные гудки, Александр сообразил, что, наверное, звонит слишком рано. Это у него сейчас разгар рабочего дня, а у кого-то может быть раннее утро. График жизни у каждого свой. Он уже собрался перезвонить позже, но в этот момент услышал знакомый голос.

– Боже мой! Какая приятная неожиданность! Александр Михайлович! Смотрю на дисплей и глазам своим не верю! Здравствуйте, дорогой мой!

Когда-то, можно сказать – совсем недавно, обладательница этого голоса называла Александра ничтожеством и еще какими-то нелестными эпитетами, какими именно, Александр уже не помнил. Но времена меняются, а с ними меняются и люди. Все меняется в нашем изменчивом мире, и разве не в этом его главное достоинство!

– Здравствуйте, Вероника Николаевна! – «не разбудил», угадал по голосу Александр. – Простите за столь ранний звонок.

– Ну что вы! – томно простонала Вероника. – Во-первых, я уже не сплю! Во-вторых, я, кажется, просила вас забыть мое отчество и называть меня по имени!

– Но вы-то мое помните, – заметил Александр.

– Это другое! Вы – врач, а врачей положено величать по имени-отчеству! И мне очень жаль, что в русском языке нет традиции добавлять к имени уважительные эпитеты, как, например, у индусов! Применительно к вам это было бы весьма кстати! А то ведь «многоуважаемый Александр Михайлович» звучит как-то пошло! Ах, вы не представляете, насколько мне приятно, что вы вспомнили обо мне и звоните, чтобы поздравить! Вы не представляете, насколько мне дорого ваше внимание.

Поздравить? Но вроде бы день рождения у Алецкой не в октябре? Или все же в октябре? Ах, как же хорошо, когда есть под рукой подключенный к Интернету компьютер. Левой рукой Александр набрал в поисковике «Вероника Алецкая поздравил» и узнал, что картина «Кусочек призрачного счастья», в которой главную роль сыграла Вероника Алецкая, на Пражском международном кинофестивале была признана лучшим фильмом года. Сама Алецкая получила специальный приз жюри за лучшую женскую роль. Все ясно. Хорошее название – «Кусочек призрачного счастья», цепляет. У каждого есть свой кусочек счастья, и очень часто (увы, увы, увы!) оно оказывается призрачным.

Алецкую Александр знал хорошо, поэтому не ограничился одним лишь поздравлением, а сказал много теплых слов и пожелал дальнейших успехов. Сказал и пожелал совершенно искренне, потому что был рад тому, что Вероника снова играет на сцене и снимается в фильмах, что она снова вознеслась на вершину славы. Сильный человек Вероника, смогла все превозмочь, смогла переломить свою судьбу. Ну и Александр немного постарался, сделал все, что было в его силах.

Узнав, с кем Александру хочется проконсультироваться, Вероника всполошилась.

– Пропал кто-то из ваших близких и его не хотят искать?! Ужас! Не отчаивайтесь! Надо действовать! Трубить во все трубы! Бить во все колокола! Огласки боятся все!

– Все нормально, Вероника, – отвечал Александр. – Все нормально, не надо никаких труб с колоколами. Мне бы только проконсультироваться. Не подскажете ли с кем?

– Есть такой человек! – с ходу вспомнила Алецкая. – Евгений Алексеевич. Он какой-то большой начальник, генерал. Нет, генерал – это Александр Евгеньевич, а Евгений Алексеевич, кажется, полковник. Но он как раз занимается поисками иголок в стогах сена. Это он так говорит. Я сейчас спрошу позволения и пришлю вам сообщение с его номером телефона. Звоните и договаривайтесь о встрече.

Сообщение пришло через пять минут. Номеров было два – мобильный и городской. Александр позвонил по городскому и договорился о встрече. У Евгения Алексеевича была странная манера разговаривать – слова он произносил отрывисто и резко, делая паузы между предложениями.