Бал зверей

Повесив трубку, он посмотрел на чашку и понял: она еще так горяча, что не удастся сделать даже самого маленького глоточка.

Переодеваться в служебную форму не было времени, да и особой необходимости, поэтому, по причине ночного прохладного воздуха, он только накинул кожаную куртку. А остальное по-домашнему — вытертые джинсы и такого же синего цвета хлопковая рубашка.

Ждать у крыльца не пришлось, с дальней стороны улицы почти тут же вынырнула и двинулась к нему машина с полицейской мигалкой.

— А, ты уже здесь, Макс? — открывая заднюю дверцу, произнес он в ответ на обычную белозубую улыбку своего помощника. — Интересно, когда это ты успел напялить форму?

— Пятнадцать секунд, патрон. Вы бы тоже смогли, если б послужили в свое время в морской пехоте.

— А жвачка во рту зачем? Ты же ее не выносишь.

— Пивка хватанул. Кто же знал, что на ночь глядя вызовут.

— Ишь, все успел, — недовольно проворчал лейтенант, вспоминая про оставленный дома чай, и обратился уже к полицейскому за рулем: — Сколько нам езды до этого «Леопарда»?

— Минут пятнадцать, сэр. Он на краю озер. Но вдоль них хорошая дорога.

— Да, я примерно себе представляю.

— Вы там бывали, патрон? — сразу поинтересовался помощник.

— Нет. Это же клуб для богатых людей. А преступлений, на моей памяти, там никогда не было.

Минут через семь они выехали из города, дорога немного пошла вниз под уклон и почти сразу же впереди засверкали огоньки набережной и отражающая их свет вода. Здесь допоздна работал большой популярный в городе ресторан, а ярдах в ста от него — молодежная дискотека.

— Туда тебе сейчас больше хочется, а, Макс?

Тот отрицательно мотнул головой.

— Что так, к девушкам пропал интерес?

— Не пропал, а… был я тут как-то…

Лейтенант повернул голову и внимательно на него взглянул.

— Натворил что-нибудь?

— Как вы можете, патрон, вы ж меня знаете.

— Поэтому и спрашиваю.

— Не натворил, а так…

— Ну-ну, раскалывайся.

— Да идиот один привязался к девице. Я в гражданском, естественно, был, и без документов…

— И что?

— Ничего. Стукнул всего пару раз.

— А физиономию почему сейчас в сторону воротишь?

Помощник вздохнул и неопределенно повел плечами:

— Там еще его приятель вмешался, и охранник пытался меня на выходе задержать.

Полицейский на переднем сиденье весело хмыкнул, а лейтенант укоризненно качнул головой.

— Припоминаю, числилась у нас в сводке месяца три назад драка на дискотеке.

— Ну, дело прошлое, патрон, чего вспоминать…

Теперь они выехали уже на дальнюю от города сторону озер. И все гущи по бокам дороги становился освещаемый фарами благородный сосновый лес.

— Красивое местечко подобрал себе этот клуб, — поделился своими впечатлениями водитель.

Место действительно было очень красивое. Они прошли поворот и почти сразу оказались на большой, залитой электрическим светом площадке для автомашин. А дальше, заметил Блейк, за длинной решетчатой оградой, начиналась просторная и превосходно оформленная зона отдыха, с большим двухэтажным, видимо, главным клубным зданием, кортами и очень ухоженными аллейками и дорожками. В придачу, со своей собственной набережной, не такой широкой, конечно, как общая городская, но тоже не маленькой.

— Красиво жить не запретишь, — опять высказал свою точку зрения водитель.

— И морды здесь, должно быть, не бьют, — согласился Блейк.

— Однако же убивают, патрон.

— Убийство в таком шикарном местечке, Макс, наверняка не из пошлого обывательского разряда.

— А из какого?

— Скоро узнаем.

Клуб явно закончил свою работу, потому что машин на площадке было всего лишь несколько. И среди них две полицейские, от успевшей уже приехать оперативной бригады.

Пока Блейк не спеша вылезал, какой-то человек в дорогом вечернем костюме подбежал к Максу и представился главным администратором клуба.

— Прошу вас сюда, офицер. Мы, конечно, если хотите, откроем ворота, но проехать вы все равно сможете только до набережной. А идти придется в беседку, что на самом краю нашей территории. Там все произошло. — Потом он окинул подозрительным взглядом Блейка. — Это с вами?

— Это начальник отдела по насильственным преступлениям лейтенант Блейк.

— Ах, простите, сэр. Сегодня такой ненормальный день, вернее, такой вечер, что я уже плохо соображаю.

— Ничего. Пойдемте. Так вы здесь администратор?

— Да-да, сэр.

— Погибший был членом клуба «Леопард»?

— Совершенно верно. Его имя Стаут, Джон Стаут.

Прогулка к месту преступления оказалась не очень быстрой. Сначала они дошли по дорожке почти до набережной, потом, параллельно ей, шли по другой еще ярдов триста, на самый край территории, где, среди редких опрятных елочек, поместилась небольшая округлой формы беседка.

Блейк, не доходя, остановился и осмотрел ее и местность вокруг.

Рядом внизу заканчивалась набережная.

Он, когда еще шел сюда, отметил, что на этом ее участке очень много швартованных катеров и лодок.

— А там, — он указал вглубь на кроны сосен, — уже не ваша территория?

— Нет, там уже близко забор.

— Через который может перебраться любой желающий?

— Совсем нет, сэр. Это только на участке перед центральным зданием у нас поставлено чисто декоративное ограждение. Но там всегда дежурит охрана. А на остальном протяжении — высокий глухой забор, и по внутренней линии от него стоит сетка из колючей проволоки. Так что, перебравшись через забор, человек окажется между ним и непроходимым препятствием. К тому же, еще и под обзором одной из телекамер.

— Камеры сегодня ничего не зафиксировали?

— Ничего, сэр.

— Все равно, пошлите своих людей проверить проволоку на всем этом участке.

Администратор послушно вынул из кармана пиджака маленький телефон и что-то стал в него наговаривать.

А Блейк, тем временем, снова взглянул на беседку. Она была хорошо освещена изнутри, но даже с близкого расстояния едва просматривались силуэты уже работавших там полицейских. Стекла очень странные, толстые, вроде бы, и раскрашенные… Ага, витражи.

Да, людей внутри практически не видно. И вообще удобное для убийства местечко.

— Ну, пошли, — посмотрев на переминающегося от нетерпения помощника, наконец сказал он. — Как у тебя, Макс, с полицейским нюхом, пивом «не заварил»?

* * *

Криминалисты приступили к работе совсем недавно, поэтому Блейк не стал тормошить их вопросами, а только поздоровался. Труп он увидел сразу, как только оказался внутри.

Макс тут же к нему направился, а лейтенант сделал лишь несколько шагов от порога.

Вдоль всей внутренней окружности беседки шел бархатный обводной диван. На нем, прямо напротив входа, откинув на округлый верх голову, полулежал человек. Или полусидел, одинаково правильно.

Костюм темно-серого цвета. C блестящим немного оттенком. Дорогой, элегантный… Две дырочки видны с левой стороны.

— Две пули в сердце, — тут же сообщил помощник. — И… одна в нижнюю часть живота.

— Судя по гильзам, лейтенант, — добавил кто-то из криминалистов, — стреляли отсюда, от середины беседки. Двенадцатый калибр.

Блейк, продолжая разглядывать издали труп, сел на диван и слегка поерзал.

— Стоял он во время выстрелов или сидел? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, продолжая опробовать диванчик.

— По наклону пуль завтра ответим абсолютно точно.

— А примерное время смерти?

— Подождите немного, лейтенант, — попросил медэксперт, который уже возился с препаратами в своем чемоданчике, — через минуту скажу.

* * *

— Смерть наступила полтора часа назад, плюс-минус пятнадцать минут.

— Значит, — лейтенант посмотрел на часы, — раз сейчас половина первого, убийство произошло в одиннадцать вечера. Плюс-минус пятнадцать минут? За эти пределы можно ручаться?

— За эти можно. Но точнее сказать нельзя.

Макс уже поднял что-то, лежавшее на диванчике рядом с трупом.

— Маска, патрон. Детская волчья маска.

Он продел через голову резиновое крепление и натянул ее на себя.

— Тебе идет. Только, хоть ты и в перчатках, не залапывай ее слишком.

— Это не детская маска, сэр, — возразил администратор, деликатно оставшийся стоять у порога. — Это карнавальная маска. У нас сегодня вечером происходил так называемый «Бал зверей».

— Расскажите, пожалуйста, что это такое.

— Попробую, сэр… Это очень веселый праздник. Мы проводим его каждый год в середине августа.

— Один раз в год?

— Совершенно верно.

— Извините, что перебил. Продолжайте, пожалуйста.

— Собираются, обычно, все члены клуба. Каждый придумывает себе маску. Какого-нибудь животного. Потом люди пытаются узнать друг друга. И до одиннадцати часов составляют свои списки. В одиннадцать маски снимаются, затем фейерверк и легкий ужин. Ну а потом выясняют, кто кого опознал. Опознанный должен опознавшему выпивку.

— А если оба опознали друг друга?

— Задолженность гасится. Это игра, сэр. Хотя, в прошлом году два члена клуба пили потом за счет других целый месяц. Но все равно это только игра. Потому что, понимаете ли, они все богатые люди.

— А в котором часу все это началось?

— Съезжались с девяти до десяти вечера. У нас тут развлекательные программы, шуточные соревнования на катерах, очень хорошие артисты, ну и, пьют немного, разумеется…

Лейтенант, внимательно слушая, тем не менее, все время пробовал диван, слегка имитируя мертвое тело напротив.

Фотограф уже сделал снимки во всех нужных ракурсах, и Макс с двумя другими криминалистами принялся осторожно исследовать карманы.

— Теперь, — попросил Блейк, — когда и как был обнаружен труп?

— В пять минут первого ночи. В двенадцать все начали разъезжаться. А наша охранная служба всегда начинает осмотр с концов территорий.

— Никто из гостей не слышал выстрелов и не сообщал ни о чем подозрительном?

Администратор решительно мотнул головой:

— Нет, сэр, никто. К тому же, в одиннадцать часов начался трехминутный фейерверк: хлопки, свист, громкая музыка…

— Ха, любопытно, патрон! — раздался вдруг голос помощника. — В кармане пиджака убитого еще одна маска. — Он помахал чем-то в воздухе. — Маска поросенка. И, видите, в отличие от той первой, которая закрывает только лицо, она сплошная, натягивается на всю голову.

— Удивительно! — обескураженно произнес администратор.

— А что вы находите удивительным?

— Как, сэр? Эту вторую маску. Неужели мистер Стаут вел двойную игру?

— Вы же сами сказали, что это всего лишь игра.

— Простите, сэр, но играть надо по правилам. А это… как бы сказать, совершенно противоречит общему джентльменскому духу нашего клуба.

Лейтенант посмотрел на администратора и, по выражению его лица, понял, что тот и на самом деле шокирован.

— Расскажите мне про этого Джона Стаута. Кто он, как давно в клубе?

— Почти с момента образования. Но клуб молодой, пять лет всего. Что же касается рода деятельности членов клуба, администрация не имеет доступа к такой информации.

— Ну, это не проблема, — лейтенант встал, наконец, с диванчика, — и так узнаем. А чисто человеческие впечатления о нем?

— Очень приятные. Веселый, оптимистичный, хорошо, по-спортивному, сложен, как видите… — человек смолк, почувствовав несуразность последних слов в отношении мертвого.

— Из карманов мы все уже выгребли, — доложил помощник, — труп можно увозить.

— Спасибо, Макс. И сними, бога ради, эту глупенькую поросячью маску.

Сотрудники громко заржали.

— Примитивная шутка, патрон. К тому же, из известного армейского анекдота с противогазом.

— В крови убитого есть алкоголь, — сообщил медэксперт, — но в небольшом количестве.

— В каком, если перевести на виски?

— Примерно сто миллилитров.

— Это совсем немного для мистера Стаута, — прокомментировал услышанное администратор. — Обычно он пил больше. Но я никогда не видел его при этом пьяным.

Зазвонил его мобильный телефон…

— Лейтенант, охрана проверила проволоку. Она в полном порядке, и нигде никаких лоскутков одежды.

Следующее утро Блейк начал с просмотра списка членов клуба.

Здесь значились очень многие известные городские имена. Но были и неизвестные. Впрочем, что удивляться? Город за последние годы заметно вырос. И продвинулся по линии промышленного и всякого прочего бизнеса.

Семьдесят два человека в списке. Значит, придется посадить как минимум трех сотрудников на телефоны, чтобы провести предварительный опрос всех присутствовавших. Вряд ли стоит рассчитывать здесь на ценную информацию, но такой опрос — обязательная часть любых следственных действий, сколько бы опрашиваемых ни было.

Личные вещи, обнаруженные у покойного: водительские права, бумажник с двадцатью долларами, носовой платок, ключи, авторучка, записная книжка. Небольшая, изящная и совсем не потертая, почти новая.

Лейтенант было начал листать, но, увидев в дверях помощника, отложил в сторону.

— Как дела, Макс, что обнаружилось по этому Стауту?

— Сначала хочется вспомнить, патрон, как тот вчерашний администратор, опытный, несомненно, человек, принял меня за старшего в нашей полицейской группе. Я до сих пор под впечатлением.

— Понимаю, место мое занять не терпится?

— Терпится. К тому же, ох, трудно мне будет без вас.

— Макс, не нахальничай, а говори по делу.

— По делу почти ничего интересного, патрон. Стауту тридцать пять лет. Практически вырос в этом городе, закончил школу, потом Колумбийский университет, вернулся и занялся бизнесом. Пару раз лопнул, хотя не по-крупному. Потом установился. В последние годы являлся хозяином небольшой фирмы по продаже подержанных автомобилей. В офисе кроме него три сотрудника. Фирма, по банковскому счету, из очень средненьких. Проживает в собственном доме с женой и ребенком двенадцати лет. С полицией никогда проблем не имел. — Помощник захлопнул папку и с выжидающей хитринкой взглянул на начальника. — Не чувствуете ничего странного?

— Смышленый ты у меня, — спокойно отреагировал тот. — Хочешь сказать, странность в том, что владелец небольшой фирмы состоит членом дорогого клуба?

— Сразу поняли.

— Ну, ты не спеши за такое цепляться.

— А как вы это объясните?

— Возможно у него жена какая-нибудь непростая. Или он платит за то, чтобы иметь контакты с богатыми людьми в городе и при случае покупать автомобили, которые они часто меняют.

Помощник в ответ только разочарованно потрогал короткие, ежиком, волосы.

Доставленное заключение полной медэкспертизы отвлекло их внимание.

Блейк пробежал глазами страницы…

— Ну, в общем, то же самое, что эксперт сказал вчера вечером: время — одиннадцать вечера, плюс-минус двенадцать минут…

— Чуточку уточнили, двенадцать, а не пятнадцать?

— Да. Алкоголь в крови — порядка ста миллилитров в пересчете на виски. Калибр, оружие… это ты знаешь. Оружие, из которого стреляли, в розыске не значится… Вот, что касается каналов от пуль: жертва не стояла, а сидела. Это я, впрочем, вчера и так понял.

— Каким образом?

— Да примерялся все на том диванчике. В тебя ведь пули не попадали.

— А в вас дважды.

— Угу, один раз в бронежилет, второй — по-живому. И тоже из восемнадцатого калибра. Я все примерялся, можно ли при ударе двух пуль в левую сторону плюхнуться назад так, чтобы не свалиться набок. И не получалось.

— А может быть, ему сначала залепили в живот, и он, скорчившись, сел на диван, а потом добили выстрелами в сердце?

— Ты представь себе человека, который стоит посередине беседки и стреляет в скорчившегося человека. Под таким углом он бы не в сердце, а разве что в плечи ему попал.

— Ваша правда, патрон.

Лейтенант замолчал и с полминуты безразлично посматривал мимо помощника, что обычно свидетельствовало о какой-то потревожившей сознание мысли. Потом, возвращаясь к делам, неопределенно двинул бровями.

— Это вы о чем, патрон?

— Да так, пока ни о чем.

— Не скажете, значит?

— Мы с тобой в начале пути, не торопись. — Он встал из-за стола, показывая, что им пора на выход. — Значит, ты отправляешься по его домашнему адресу, расспросишь вдову убитого. А я в его офис, поговорю с сотрудниками.

— Ну что вы в самом деле, патрон, — жалобно засуетился помощник, — я молодой, неопытный, как вести себя с родственниками в таких жутких случаях, не знаю. А вы одним своим положительным видом успокоительно действуете. Вспомните, как вчера тот глупый администратор сначала ошибся, а потом понял, кто главный, и просто шагу от вас не ступал.

— Ладно, я поеду к вдове, а ты в офис. И порасспрашивай там, кто его деловые партнеры и как вообще он с людьми в бизнесе ладит.

Оказавшись на нужной улице, Блейк сразу обратил внимание, что дома здесь из недорогого разряда, и участочки вокруг них тесноватые, маленькие.

Поэтому очень странно на таком фоне выглядел шикарный, цвета «электрик», спортивный автомобиль, припаркованный именно там, куда он сейчас направлялся.

Лейтенант поставил свою машину рядом, а когда вылез, сразу же увидел мальчика в инвалидной коляске, которая стояла почти у входной двери в дом. Мальчик спокойно и без особого любопытства смотрел в его сторону.

«Бедный ребенок, — подумал Блейк, — и еще убили отца».

Он попробовал поласковее улыбнуться и спросить, как его зовут, но дверь дома за спиной мальчика резко открылась, и появившаяся на пороге женщина, взглянув на Блейка, быстро поднесла палец к губам.

Он понял: малыш не знает и при нем нельзя говорить о случившемся.

— Здравствуйте, миссис Стаут, — он еще раз ласково улыбнулся ребенку, — здравствуй. Простите, мэм, не могли бы мы где-нибудь поговорить?

Она жестом пригласила его войти в дом и обратилась к мальчику:

— Посидишь еще немного на воздухе?.. А потом я принесу тебе сок.

Блейк вошел в комнату, представлявшую собой, видимо, небольшую гостиную, и женщина показала ему на кресло. Потом села напротив и сразу вытащила сигарету из лежавшей на столике пачки.

Лицо осунувшееся и какое-то очень уставшее. Трудно понять, сколько ей лет, но, скорее всего, она моложе, чем выглядит. Под глазами небольшая отечность, однако не та, что бывает от слез, а хроническая, как у почечников или людей нервно измотанных, утомленных неблагополучием.

А глаза красивые, небольшие, темно-карие.

В темном как-то вообще сильнее отражается грусть…

И у мальчика такие же глаза.

— Миссис Стаут, я соболезную вашему горю. Но профессия заставляет беспокоить вас в эти минуты. Я задам только несколько вопросов и скоро уйду.

— Задавайте сколько хотите. Теперь некуда торопиться.

— Спасибо. У вашего мужа были враги? Я имею в виду не людей, ему в силу каких-то причин не симпатизировавших…

— Я поняла. Полагаю, что не было.

— А других нападений раньше? Может быть, просто уличных?

— Нет.

— И никто в последнее время ему не угрожал? Он не говорил вам об этом?

Она вдруг коротко рассмеялась.

— Лейтенант, лучше я о другом скажу. В последнее время за Джоном следили.

— Следили, кто? Объясните, пожалуйста.

— Не знаю кто, — она уже докурила сигарету почти до фильтра, затушила ее и вынула новую. — Не знаю кто, человек из автомобиля, — и, прикуривая, быстро добавила: — Я сейчас расскажу… Три дня назад я с сыном гуляла в парке. Джон, как всегда. был в это время на работе. Там, в центре парка, небольшой ресторан, а я катила коляску по ближней к улице аллее. Увидела вдруг, как останавливается его машина.

— Та, что у дома?

— Да, ее пригнали от «Леопарда» сегодня утром… Все это было впереди меня ярдах в пятидесяти. Джон вышел из автомобиля и направился в ресторан. А рядом со мной остановился другой автомобиль, и человек оттуда, не торопясь, в тот ресторан направился… Ну, я не очень обратила на него внимание, а так, как-то, запомнила. И поехала с коляской в обратную сторону. Там тихо, на этой аллее, и никого нет людей…

— Муж вас не видел?

— Нет. Он любит встречаться с клиентами за рюмкой чего-нибудь… Какое мне дело? И я поехала в обратную сторону. Там, в начале парка, кафе. Купила сыну мороженого, посидела, выкурила пару сигарет, и снова мы двинулись по аллее. И снова, почти в том же месте я вижу вдруг, Джон выходит из ресторана и быстро идет к своему автомобилю. А тот же самый человек выходит следом, и уже очень торопится к своему. Потом обе машины двинулись, и я увидела, что вторая, хоть и на некотором расстоянии, прицепилась к первой. Естественно, стала смотреть им вслед. Джон повернул в переулок, и я отчетливо видела — вторая машина, нарушив на светофоре правила, проскочила за ним следом. — Она вдруг обеспокоенно встала. — Я на минуту, отнесу только сыну сок.

Блейка опять потревожила мысль, что явилась полчаса назад в кабинете.

— Странно… — произнес он самому себе и тут же услышал ее голос.

— Мне тоже это показалось очень странным, лейтенант.

— А как ваш муж отреагировал на это событие?

Она вернулась в свое кресло напротив, взяла со столика сигаретную пачку, подержала и положила обратно.

— Я не стала ему рассказывать.

— Не понял, мэм. Могу я спросить — почему?

Было видно, что ей не хочется курить, и она тянет руку чисто автоматически…

— Вы женаты, лейтенант?

— Был.

— Развелись? — она снова пустила дым.

— Нет. Очень давно, более тридцати лет назад, моя жена погибла в автокатастрофе. Вместе с будущим ребенком.

Женщина коротко на него взглянула.

— И вы все время об этом помните, да? Живете, делаете что-то, а помните все время одно и то же.

Последние ее слова прозвучали уже не в форме вопроса, и она сама утвердительно кивнула себе головой.

— Видимо, так, мэм, — помолчав, проговорил Блейк.

— Определенно так, лейтенант, — она опять взглянула ему прямо в глаза и чуть улыбнулась. — Хотите чего-нибудь выпить? Или, может быть, кофе?

— Благодарю вас, не нужно. И так очень неловко приставать к вам с вопросами. Но только еще один: вы бы могли описать того человека или назвать марку его автомобиля? Еще лучше — номер.

Она качнула головой:

— Номер я не заметила, а в марках я вообще не разбираюсь. Но знаете, я немного рисую, по-любительски, это у меня с детства. Постараюсь вам набросать, и его, и автомобиль. Только понадобится время. Сумеете заехать ко мне завтра поближе к вечеру?

— Обязательно буду. И очень благодарю вас, мэм.

Она проводила его до двери, и там он снова увидел в коляске мальчика с недопитым стаканом сока в руках.

Очень милое, немного бледное личико, и видно, как бессильно покоятся на подставке ноги.

— Пока, — чуть помявшись, сказал ему Блейк, — мы скоро увидимся.

— Пока. А вам нравится автомобиль моего папы? Он уехал, к сожалению, по делам в Европу. У него разные хорошие автомобили.

— Прекрасный автомобиль, — Блейк, не зная, что еще сказать, улыбнулся, а потом помахал ему от своей машины рукой.

* * *

— Патрон, вы обедали? А я — только позавтракал, давайте сходим.

Лейтенант посмотрел на часы.

— Рановато еще, ну ладно, сходим. Только сначала: что у тебя там в офисе вышло?

— Есть интересная информация. Но вы не велели цепляться за странности. Или немножко можно?

— Высказывайся.

— Фирма действительно маленькая. Работает уже восемь лет, но, что называется, «ни тпру, ни ну». Не развивается, короче говоря. Заработная плата служащих — незначительна. Поэтому сменилось уже много людей, но последний состав около года работает. Там девица одна… ну, об этом потом. Их убиенный шеф в своем деле отнюдь не профан. Работоспособный, при всей нелюбви к нему, малый.

— Постой, Макс, при чьей нелюбви?

— Да не любят его сотрудники. За то, что сок выжимает.

— Только за это?

— Не только. Потому что люди чувствуют разницу. Сам — весь из себя, пальцы веером…

— Перестань, я тебя прошу, и говори толком.

— Ну, короче, впечатление у людей, что дела шефа обстоят гораздо лучше, чем при этом обычно платят.

Лейтенант раздраженно повел плечами.

— Подержанные автомобили, — не смущаясь этим, продолжил помощник, — которые он покупал у богатых людей в городе, прибыли практически не давали. На них хороший рыночный спрос, и две более крупные фирмы, чем у Стаута, тоже в городе на этом специализируются. Так что дорогие и еще новые марки он просто использовал для себя. Покатается месяц-полтора, пока автомобиль находится на балансовом счету, и практически за те же деньги продаст.

— Понятно, ты бы на его месте не попользовался?

— Патрон, не мое ведь убийство расследуется пока?.. Едем дальше. Любил выпить. Крепкий физически малый, много мог внутрь поместить, хотя сильно не напивался. С женщинами тоже, патрон. Не то, чтобы бабник, а интересовался.

Лейтенант коротко взглянул на помощника, и тот мгновенно парировал:

— А я холостой человек.

Блейк примирительно кивнул.

— Так вот, помимо нормативных представительских расходов, их шеф много тратил. А люди у нас приметливые, зря не скажут. В общем, смертью его никто особо не огорчен, траур не носят.

— Макс, я тебя просил узнать о его деловых связях. Кому-нибудь он мог дорогу перейти. Теневой денежный оборот? Краденые автомобили у него могли появляться?

— Нет, патрон. Надо полагать, он в таких делах не марался. Как и с налогами. Тут, сами знаете, нужно в соучастники крепкого бухгалтера брать. А их у него за последние два года четверо уже сменились. Вернемся к женщинам. Молодая сотрудница мне намекнула, что может продолжить разговор в неформальной обстановке. Нужна небольшая оперативная разработка.

— То есть оплата твоего похода с ней в ресторан?

— Девушка основательная, патрон, с воспитанными манерами. Ну, не на лавочке же с ней в парке беседовать?

— Макс, в прошлый раз твое оперативное наблюдение в кафе-мороженом обошлось казне в девяносто долларов. Если бы не мой авторитет в управлении…

— Патрон, это был просто несчастный случай.

— Ты ее уже пригласил?

— На восемь вечера.

— Тогда, и правда, пойдем как следует пообедаем. Может быть, благодаря этому удастся потом не очень краснеть перед начальством. И вот что, за оставшуюся часть дня подготовь мне список всех частных сыскных агентств в городе и людей, которые выполняют деликатные услуги по найму.

— Это зачем, патрон?

— Потом объясню. Руководи, в общем, тут. А я в «Леопард» проеду. Нужно как следует там разобраться.

Красивое место. Опять эта дорога, но только теперь лучи от готовящегося к закату солнца сделали все вокруг золотисто-прозрачным. Еще не думающая об осени зелень нежится и отдыхает, а великолепные сосны словно гордятся красноватым оттенком своих стройных могучих тел.

Площадка перед территорией клуба, как и накануне, оказалась почти пустой.

Не съехались еще? Или после известия об убийстве людей сюда не очень-то тянет?

Один из охранников предупредительно поспешил к полицейской машине и даже открыл дверку.

— Пожалуйста, лейтенант, вас ждут. Я провожу вас к главному администратору.

Вход в центральное здание клуба располагался со стороны набережной. Блейк, глядя на нее при ярком еще дневном свете, приостановился у входа и просто залюбовался: как здесь изящно все и «с иголочки». И такая огромная впереди озерная гладь, тоже с лесом на другой стороне. Домик бы вон там напротив иметь… Может и вправду, купить там себе маленький участок и построить бунгало. Через два месяца ведь уже на пенсию. Зимой здорово здесь, наверное, по замерзшему озеру на самоходах кататься.

— Как у вас тут зимой? — спросил он охранника. — На самоходах катаются?

— Любимое занятие членов клуба, сэр. Соревнования даже устраиваем.

— Вот и я думаю, что если купить участок на той стороне?

— Увы, сэр. Там заповедная зона. Чуть дальше к городу — можно. А здесь, напротив, не продают.

— Жаль, — искренне произнес лейтенант. И опять где-то внутри шевельнулось: «Жизнь движется уже к концу, а все в ней как-то не складывается».

Тот самый знакомый ему по вчерашнему вечеру администратор любезно вышел, чтобы встретить его у входа.

— Здравствуйте, лейтенант, весь к вашим услугам. — Блейк пожал протянутую ему руку. — Члены клуба очень обеспокоены случившимся.

— Я вижу. Почти никого нет?

— Только две пары на теннисных кортах, сэр. Желаете осмотреть помещения нашего клуба?

— Нет, это как-нибудь в следующий раз. Хочу порасспросить ваших служащих. Кто, где, когда видел Стаута вчера вечером.

— Позвольте, сэр, — сразу же начал охранник. — Я видел его среди гостей одним из первых. Ровно в девять.

— Он еще был без маски?

— Нет, в маске, сэр. Приезжавшие надевали их сразу в автомобилях, а потом проходили на территорию. Но, во-первых, я знаю почти все автомобили. А во-вторых, мистер Стаут, проходя мимо, приподнял маску и сострил: «Ну, что мне больше идет, своя физиономия или волчья?»

— Да, вы знаете, — включился администратор, — он тоже поприветствовал меня именно этой шуткой. Но мы же не участвуем в игре, перед нами можно раскрыться.

— Когда это было?

— Чуть позже девяти. Я стоял как раз здесь у входа и здоровался с появлявшимися гостями.

— Они все шли сразу сюда?

— Нет, некоторые сперва прогуливались по набережной.

— А Стаут куда направился?

— Думаю, прямо в бар. Он всегда с этого начинал.

— Бармен сейчас на месте?

— Конечно, на месте. Прошу вас, пройдемте.

Блейк не очень рассматривал дорогие внутренние помещения, хотя администратор клуба предлагал ему все время на что-то взглянуть. И с особой гордостью рассказал, что, не без его коммерческой жилки, клуб очень успешно меняет и расширяет постоянно действующую у них экспозицию современной живописи.

Лейтенант уже подумал: «Не слишком ли сильно с ним здесь носятся?», когда услышал вполне понятное объяснение по этому поводу.

— Мы все очень заинтересованы, сэр, чтобы это убийство было раскрыто как можно скорее. Ужасное пятно на репутацию клуба. И было бы очень хорошо получить от вас какие-нибудь версии или разъяснения. Чем скорее, тем лучше. Это бы несколько успокоило, вы понимаете? Для людей высшего круга нет ничего хуже, чем неопределенность и неизвестность.

В баре тоже было совсем пусто.

Блейк сам представился человеку за стойкой, но прежде, чем успел что-то спросить, услышал предложение администратора:

— Как гостя клуба я имею официальное право вас здесь угостить, лейтенант. Будьте любезны, что вы себе закажете?

— Ну… может быть, пива? — немного смутившись, согласился Блейк.

— Пива? — разочарованно произнес тот, и бармен в унисон с его словами снисходительно улыбнулся. — Зачем же пива?.. Попробуйте, например, вон то французское шампанское, — он указал на бутылку. — Оно очень сухое, можно детям давать.

Бармен кивнул и с явным удовольствием наполнил бокалы, которые достал не с полки, а из специальной, охлаждавшей их холодильной камеры.

— Попробуйте, лейтенант, а потом будете задавать вопросы.

Блейк сделал небольшой глоток…

Конечно, он множество раз в своей жизни пил шампанское, не очень обращая внимания на вкус — одно покислее, другое послаще. Но это вот, он сделал еще глоточек, не поддавалось подобным характеристикам. Необычайный вкус зелени. Ощущение винограда, листьев, чуть горьковатых косточек и, кажется, самой лозы, подставляющей себя солнцу. Светлая и прозрачная влага заставляла вдруг чувствовать зеленый цвет.

— Поразительно! — он не выдержал и еще сделал глоток. — Значит, и это называется шампанским?

— Именно это так называется, лейтенант.

— Спасибо, — он поставил еще не допитый бокал на стойку, и бармен снова ловко наполнил его, несмотря на протестующе поднятую руку.

— Спасибо, — еще раз повторил он, — оно, наверное, ужасно дорого.

— Не думайте об этом, лейтенант, вы гость.

— Я, да, — возвращаясь к своим мыслям, начал он. — Но вот мистер Стаут, он ведь, как мы уже выяснили, не был богатым человеком. Всего лишь владел небольшой фирмой по перепродаже автомашин. Членство в клубе… Я не спрашиваю о размерах ваших взносов, но полагаю они очень даже немаленькие.

Администратор в ответ кивнул.

— И вы говорите, он не ограничивал себя здесь, в баре?

— Не ограничивал, сэр, — вежливо сообщил бармен. — Хотя всегда был в порядке. Хороший от природы организм, дай бог всякому.

«А вчера выпил совсем немного», — отметил про себя Блейк.

— Скажите, — обратился он к бармену, — когда Стаут здесь вчера первый раз появился?

— Что-нибудь в самом начале десятого, сэр.

— И вы его узнали, хотя он был в маске?

— Да, сэр. Потому что мы немного поговорили о подержанных автомобилях дорогих марок. Моему брату приспичило вдруг что-то такое приобрести.

— А позже?

— Да, он еще подходил. Появлялся здесь.

— Когда, примерно, в последний раз?

— Могу сказать не примерно, а точно. В одиннадцать часов, прямо перед фейерверком и снятием масок. Он быстро выпил порцию «Скотча» и поспешил к выходу, потому что как раз ударило одиннадцать часов и заиграла музыка.

— Благодарю вас, — Блейк с некоторым почтением взял в руки бокал. — Ну, даже не знал, что есть такое на свете.

* * *

Главный администратор счел необходимым проводить его до выхода.

— Скажите, любой обеспеченный человек нашего города может заплатить взносы и стать членом клуба «Леопард»?

— Нет, лейтенант, без рекомендаций двух членов клуба этого сделать нельзя.

Блейк насторожился.

— А кто давал рекомендации покойному Стауту, вы сейчас не помните?

— Конечно, помню. Его рекомендовал мистер Данфорд. Он член правления клуба. В таких случаях достаточно не двух, а одной рекомендации.

* * *

— Данфорд, кто этот Данфорд, член «Леопарда»? Узнайте, пожалуйста.

На обратном пути в управление он вспомнил, что так и не поработал с той самой записной книжкой.

Записная книжка — это открытое окно в общество. В то самое, из которого выстрелили в Стаута. Потому что вооруженный грабитель не смог бы пролезть, да и сам бы не сунулся на ту территорию. И уж конечно, не оставил бы в бумажнике убитого деньги. И Стаут сидел, когда в него начали стрелять с пяти или четырех шагов. Значит, скорее всего, он знал человека, который пришел за его жизнью. Не исключено, что даже ждал, ни о чем не подозревая…

— Сэр, пока что только маленькая информация из справочника, — сунувшись в кабинет, сообщил кто-то из сотрудников. — Хью Данфорд, тридцать пять лет, глава финансовой корпорации, которая входит в первую национальную двадцатку. Вам нужен адрес, сэр?

— Спасибо, пока не нужен.

Блейк чуть подумал и решил, что лучше заняться записной книжкой не здесь, а дома. В удобном кресле и за чашечкой жасминового чая. Тем более, что рабочий день подошел к концу.

* * *

Пуля… эта третья пуля в живот… Со вчерашнего дня она постоянно заставляет о себе думать. Именно третья, иначе убийца не попал бы Стауту в сердце… Если она выпущена на всякий случай, то почему не в голову? Или убийца после двух первых, запланированных выстрелов, потерял нервный самоконтроль и пальнул просто так?.. Тоже, в общем-то, возможно.

А вторая маска в кармане покойного, так удивившая джентльмена-администратора? Чтобы, пользуясь сразу двумя, морочить другим членам клуба голову?..

Что-то еще… Еще что-то ему показалось не очень нормальным после сегодняшних разговоров в клубе…

И эта слежка за Стаутом. Не могла ли его жена ошибиться?.. Вряд ли.

Следили. Кто?.. Все-таки перепродажа краденых автомобилей? Потом нерасплата с преступной группой и кара за это?

Почему тогда они выбрали такое неудобное место?.. Или, наоборот, удобное, потому что один из богатых людей города связан с криминальным миром?

Ладно, завтра миссис Стаут покажет ему рисунки, и если у нее выйдет не слишком плохо, можно будет проверить местных частных сыщиков и подходящих по внешнему виду преступников по федеральному банку данных.

Мотивы, мотивы… вот что совсем неясно в этой истории.

Весь вечер Блейк просидел дома, изучая записную книжку, и только два раза ненадолго включал телевизор, чтобы посмотреть политические и спортивные новости.

Утром перед работой он позвонил в управление и сказал, что задержится. Потом, отыскав в городском справочнике телефон финансовой корпорации Данфорда, связался с секретарем.

Та попросила его подождать, и очень скоро сообщила: «Да, приезжайте, мистер Данфорд готов с вами встретиться».

* * *

Он прекрасно знал это едва ли не самое лучшее офисное здание в центре, проезжал тут мимо почти каждый день. А построено оно, кажется, всего лет семь назад.

И внутри хорошо, цветы… воздух прохладный и будто даже чем-то ароматизированный.

«Красиво жить не запретишь, — как сказал его полицейский. — А зачем запрещать, лишь бы жили при этом честно».

Его проводили к лифту, а когда двери нужного этажа раскрылись, он сразу же оказался в большой приемной с двумя девушками-секретаршами — чернокожей красавицей и не менее привлекательной англо-сакского типа белой. И снова везде цветы.

«Опять красиво, — подумал Блейк, — и даже очень».

— К сожалению, мистер Данфорд должен будет принять вас непосредственно на рабочем месте. Утреннее время у нас горячее.

Он понял суть сказанного только когда очутился в очень большом овальном кабинете, двери в который оказались прямо за спиной сидящего за столом человека.

Нет, это был не стол, а скорее пульт управления с несколькими панелями кнопок, микрофоном и еще какой-то технической связью. А всю верхнюю полукруглую стену напротив занимал экран. Скорее, туда проецировалась целая система экранов, потому что одни сектора были заняты колонками цифр, на других электроника показывала странные ломкие диаграммы…

— Садитесь, лейтенант, — показывая ему жестом обойти пульт и сесть в кресло напротив, предложил мистер Данфорд. — И не обращайте внимания, если, беседуя с вами, я буду коротко разговаривать с кем-то еще.

Блейк устроился в кресле, и как раз в этот момент его визави получил какое-то сообщение, но оно прозвучало так, что лейтенант не понял ни слова.

Данфорд ответил, успев при этом ему приветливо улыбнуться.

Приятное лицо, симпатичное, если не сказать привлекательное. Выглядит еще моложе своего возраста. С короткой стрижкой, хорошо выделяющей высокий лоб. Глаза очень ясные. Приятная в целом физиономия.

— Вы ведь по поводу этого страшного убийства, лейтенант? Прошу вас, спрашивайте.

— Насколько я понимаю, сэр, вы неплохо знали покойного, дали ему в свое время рекомендацию в клуб.

— Я знал Джона Стаута по Колумбийскому университету. Оба мы заканчивали школы в этом городе, но познакомились только там, учились на одном курсе одного и того же факультета.

— Дружили, сэр?

— В молодые годы проводили время в одной и той же компании. После окончания несколько лет не виделись. Он занимался бизнесом здесь, я проработал в Нью-Йорке пять лет, прежде чем удалось основать тут свою корпорацию.

Блейк заметил, что Данфорд умудряется сразу смотреть и на него, и на экраны, и, кажется, это не составляет для него затруднений.

— Встречались с ним в «Леопарде», перебрасывались парой слов… — продолжил тот и, нажав на одну из кнопок, быстро проговорил: — Триста опционов «Моторс», шестимесячных, если отдадут на четверть пункта ниже.

— Значит, в остальном вы никак не были связаны?

— Никак. И ничего общего по бизнесу.

— Следовательно, вы и не можете знать, были ли у Стаута враги…

— Теперь совершенно ясно, что были.

— Тогда, вспомните, пожалуйста, позавчерашний вечер, этот ваш маскарад.

— Прекрасно все помню, — ему вдруг что-то не понравилось там, на экранах, и, двинув к себе микрофон, он приказал: — Закрыть половину коротких! — и снова перевел взгляд на лейтенанта. — Джона вчера я заметил где-то в начале одиннадцатого. Мне-то его не узнать… Мелькал позже повсюду.

— А в последний раз?

— И это хорошо помню. Он проследовал в бар, почти в одиннадцать. Потому что буквально через минуту дали положенный фейерверк.

— Потом вы его не видели?

— Нет, сразу же после снятия масок я поехал домой. Жена была не очень здорова.

И опять он отметил что-то случившееся на экранах.

— Не буду больше мешать, — поднимаясь, произнес Блейк. — спасибо, что уделили мне время.

— К вашим услугам, лейтенант. По вторникам и четвергам я вечером всегда в клубе. Приезжайте, будете моим гостем.

* * *

Помощника Блейк застал за перелистыванием бумажек у себя в кабинете, да еще в собственном кресле.

— Убирайся, Макс. Все приноравливаешься, два месяца подождать не можешь?

Тот пересел в другое, напротив, и помахал бумажками в воздухе.

— Обзвонка всех членов клуба, патрон. Здесь ничего нет. Стаута очень многие видели до одиннадцати и никто — после. Он был не только хорошо узнаваем в маске, но и лез ко многим с разговорами.

— Кучу штрафов набрал, значит, — лейтенант сразу вспомнил вчерашнее чудо-шампанское. — А напиточки-то у них в баре дорогие.

— Вот именно, патрон, деньги. Здесь у меня есть кое-какие результаты.

— Поход в ресторан с его служащей?

— Да, исключительно милая девушка. Съела-то всего по ложечке от двух салатов.

— Остальное тебе досталось?

— Я не об этом. Девица из тех, которые ищут серьезных отношений. Патрон, ну почему я им так нравлюсь? Вот и вчера, в ресторане…

— Полагаю, глядя на то, как ты ешь, они думают, что так же делаешь все остальное. Продолжай.

— Никогда доброго словечка от вас… Глядит она, значит, на меня во все глаза, а я ем, и так это все про мистера Стаута. Не очень приятный с ее слов вырисовывается тип, патрон. Вкусы пошлые: женщины, выпить и закусить, такая нехитрая схема… А что вы на меня смотрите?

— Ничего, просто слушаю.

— Да, к ней он тоже клеился, хотя не по-хамски, не принуждал. В рестораны приглашал. В последний раз четыре дня назад. И, разгулявшись, продемонстрировал ей бумажник, когда расплачивался. Там стобаксовые купюры, она сказала, не меньше, чем пара тысяч. Как вам нравится такая обиходная наличность?

— Красиво.

— Вот именно. Удивительная эстетика денег, патрон: красивые, когда их много и очень некрасивые, когда их слишком мало. А, время, между прочим, для ланча.

— Не наелся вчера?

— Так это было вчера. Знаете, что Стаут ей тогда, демонстрируя деньги, заявил?.. «Скоро у меня будет куча денег, моя дорогая». Ей не понравилось.

— Что именно?

— Что «дорогой» раньше времени называет.

— Макс, насчет реализации краденых машин ты ее щупал?

— Не очень она дается, в смысле пощупать. Честная девушка, патрон… — Помощник сменил выражение с беззаботного на серьезное. — Нет там краденых, я больше чем уверен. Другое что-то. И мне она дала понять, что у него вообще всегда был крупный наличняк.

— Не знает и не догадывается откуда?

Макс отрицательно повел головой:

— Непростое это дело, патрон… И пуля, третья, ему в живот, какая-то очень дурацкая. И маска другая в кармане… Зачем, если он будто нарочно везде там светился?

— Еще меня что-то тревожит. Понять не могу, а вроде бы рядом… — Недовольный самим собой, Блейк встал и прошелся по кабинету. — Ты прав, дело странное, ни на что не похожее. И вот что мне удалось выяснить, покопавшись в его записной книжке. Там телефонные номера всех членов клуба «Леопард». Всех, кроме одного. Ты обратил внимание, книжка совсем новая? Телефоны туда, значит, переписаны из предыдущей. Этот он переписывать не стал.

— Кто же составил исключение?

— Глава очень крупной финансовой корпорации Хью Данфорд. Я был у него сегодня утром. Говорит, что вместе учились в Колумбийском университете и водили в то время одну компанию. Потом Данфорд работал в Нью-Йорке, и только семь лет назад основал здесь свою корпорацию. Он тоже родом из нашего города. Но утверждает, никаких близких отношений между ним и Стаутом уже не было. Просто иногда пересекались в клубе.

— Так-так, патрон, вы хотите сказать… раз в записной книжке были все прочие номера, но не было телефона Данфорда, Стаут просто очень хорошо помнил его наизусть? Еще точнее: мы не записываем телефоны, которыми долго и регулярно пользуемся?

— Вот именно. Теперь второе. Бармен утверждает, что Стаут хватанул у него последнюю порцию почти в одиннадцать. Следовательно, убит он был где-то в начале двенадцатого. А значит, почти не задерживаясь, проследовал из бара в беседку.

— Правильно. Подтверждается тем, что после одиннадцати его уже никто не видел. А где в это время был Данфорд?

— Заявил, что сразу после одиннадцати уехал из клуба. Ну, это его алиби я еще завтра проверю. А ты повозись, собери любую возможную информацию о нем. И кроме того, мы не сделали еще подробный осмотр одежды покойного, возьми это на себя, будь любезен.

— Понял, патрон, пойдемте теперь пожуем?

* * *

Знакомый спортивный «электро» сориентировал Блейка, когда он въехал на уже знакомую улицу. И опять лейтенант отметил недорогой уровень здешнего жилья и того дома, у которого сейчас остановился.

Мальчика в коляске не было. Наверное, читает или смотрит телевизор.

А жалко, что он не захватил ему какую-нибудь безделушку в подарок. Такая славная мордочка, и эти мамины глаза…

— Здравствуйте, лейтенант, — послышалось откуда сбоку. — А я тут прошла в магазин. Хорошо, что вам ждать не пришлось.

Глупая полицейская привычка — все примечать. В пакете у нее дешевая курятина, лук, несколько морковок и свекл, недорогое подсолнечное масло и две пачки сигарет. Он, хоть давно не курил, но понял — сигареты тоже дешевые. В управлении рядовой состав что-нибудь получше употребляет.

Она пошла вперед, вынула ключ и открыла дверь. И вдруг, обеспокоенно обернувшись, спросила:

— Сейчас начались непонятные мне процедуры — остановка деятельности фирмы, балансы какие-то. Вы не знаете, лейтенант, вот этот автомобиль, хотя бы его нам оставят?

— Если он официально приобретен вашим мужем, то безусловно, мэм. Неважно, на себя он зарегистрировал автомобиль или на принадлежавшую ему фирму.

— Сколько он, по-вашему, стоит? — Она посмотрела на Блейка так, будто ждала очень важного для себя ответа.

— Полагаю, что тысяч сорок, не меньше. Модель позапрошлого года. Возможно, новые модификации с тех пор даже еще не выпускались.

— Хорошо бы, — с облегчением произнесла она… И опять уголки ее губ нервно дернулись. — Только все ведь сожрут долги.

— Вы про какие долги, мэм?

— Ну, мужа, разумеется.

— Мой помощник уже просмотрел балансовые счета. Фирма вполне стабильна. Задолженность только по кредитному обороту.

— Что это такое?

— Маленькие проценты с текущего счета, грубо говоря. Как у любой компании. По основным суммам ваш муж никому ничего не должен.

— Это правда? — она поставила пакет у ног и посмотрела на лейтенанта.

Какие странно открытые глаза, как будто душа выглядывает наружу.

— Мэм, почему вы подумали, что должны быть разорены? Откуда могли быть долги у вашего мужа?

Она чуть задумалась и, не ответив, показала Блейку рукой — войти.

— Присаживайтесь, я только на минуту зайду навестить сына.

И очень скоро вернулась в гостиную с картонной папкой в руках.

— Вот мои обещанные рисунки.

Блейк открыл папку и увидел большой карандашный портрет.

Но прежде чем рассмотреть лицо он сразу обратил внимание на очень умелую и, как ему показалось, совершенно профессиональную работу.

Портрет был штриховой, длинными легкими линиями, и ими же, нигде не растирая карандаш, она очень ловко изобразила тени.

— Вы учились рисованию, мэм?

— Нет, я, кажется, говорила, у меня это с детства.

— Могли бы стать художником, да и сейчас, я думаю, вам этим заняться не поздно.

Она стояла чуть сбоку с уже дымящейся сигаретой в руках и смотрела на свой рисунок.

— Когда-то я решала кем стать, художником или медиком. Выбрала не первое, а второе.

— У вас медицинское образование?

— Нет, всего лишь два курса. Потом бросила.

Она перешла и села в кресло напротив.

На другом рисунке был очень хорошо изображен автомобиль.

— Прекрасно, мэм, это «форд». Не сомневаюсь, консультанты сразу же определят модель.

— Еще хотела вам рассказать, лейтенант, не знаю, может быть это и не существенно… Один странный звонок…

— Вам, мэм?

— Нет, мужу. Ровно неделю назад.

— Что за звонок?

— Вечером, довольно поздно. А я была тут же. Он взял телефонную трубку и вдруг резко выкрикнул: «Какого черта ты здесь?!». Оглянулся на меня, как будто не хотел, чтобы я присутствовала при разговоре.

— Что было дальше, мэм?

— Ничего. Слушал некоторое время, потом сказал: «Завтра у тебя».

— Вы не помните, следующим вечером он был дома или куда-то отъехал?

— Да, именно так, как вы сказали.

— А слежку за ним вы обнаружили через день после звонка? То есть, на следующий день после состоявшейся у вашего мужа с кем-то встречи?

Она энергично кивнула.

— Спасибо, мэм. И все-таки, почему вы решили, что можете быть разорены? Фирма, как я уже сказал, хоть небольшая, но в полном порядке. Кроме того, нам удалось выяснить, что у него нередко бывали крупные наличные деньги.

— Я это знаю.

— Он не говорил, зачем ему такие суммы наличными?

— Нет, никогда, — она вытащила из пачки новую сигарету, — и у нас были сложные отношения из-за денег, лейтенант.

— Материально он вас плохо обеспечивал, если я правильно догадываюсь?

Она, глядя перед собой, кивнула. Потом пожала плечами:

— Ладно бы я, тем более, брак давно стал формальным… Но он всегда очень ограничивал сына. Хотя тот так любил его, так стремился к контактам. Даже, стыдно сказать, въедливо узнавал у меня — насколько ему нужны очередные лекарства или платные медицинские процедуры, — она подавила какое-то слово, готовое слететь с губ, и вместо этого зло выпустила через ноздри две быстрые струйки дыма. И почти тут же продолжила: — Сам страшно много на себя тратил. Недавно, например, пролил в клубе вино на костюм. Костюм просто можно было сдать в чистку. Так тут же купил себе новый. И отказал мне в деньгах на массажистку для сына.

Блейк взял папку с рисунками.

— Я послезавтра верну их вам, мэм. И поверьте, вам нужно всерьез этим заниматься.

Она, прощаясь, благодарно ему кивнула.

Оставались еще два с половиной часа рабочего дня, и он велел просмотреть все портретные сходства по федеральным и местным городским данным. Попросив, если не уложатся, задержаться. Потому что здесь главная сейчас зацепка.

Трое сотрудников сели у компьютеров за работу, а сам лейтенант, не гнушавшийся мелочами во время пауз, снова сел в машину, чтобы проехать в местный фордовский автомобильный салон.

* * *

— Триста седьмая модель, сэр, — взглянув на рисунок, сразу же заявил ему старший продавец. — Последние два года такие машины уже не выпускаются, но до того производились в течение пяти лет. Недорогой, надежный. Хорошо продавался. Но конкуренты спокойно жить не дают, поэтому на линию пришлось поставить более современный в дизайновом отношении автомобиль.

— Какого года выпуск, вы по рисунку сказать не можете?

— Смог бы лишь по фотографии. Они отличимы дверными ручками и еще кое-какими мелочами.

* * *

Макс уже был в его кабинете. Только на этот раз не в его кресле. Блейк любезно указал ему туда глазами.

— А солнце с той стороны, патрон.

— Одежду осматривал?

— Угу. Нет никаких признаков борьбы — разрывов, помятостей. Но убитый снимал на какое-то время пиджак.

— Поясни.

— Две хвойные иголочки застряли со стороны спины на рубашке.

— М-да, значит, снимал. Какая информация по Данфорду?

— Незначительная. Видимо талантливый парень, потому что после окончания экономического факультета, и уже работая, он в течение трех лет получил еще и экстернум-математическое образование. В Нью-Йорке сначала трудился в фирме своего отца. Финансиста, так сказать, средней руки. После смерти отца возглавил дело, разросся, а потом создал уже очень крупную корпорацию со штаб-квартирой в нашем городе. Женился пять лет назад, есть маленькая дочка. Разумеется, никаких дел с полицией, патрон. Я даже проверил его юношеские и студенческие годы.

Блейк, выслушав, помолчал, потом взглянул на часы и решил, что нужно пойти посмотреть — как идут «портретные» дела, но в дверях его кабинета вдруг появился обеспокоенный дежурный.

— Найден труп, сэр!

— Ну-у вот, — недовольно процедил помощник. — Не хватает нам еще и второго дела. То по два месяца кряду на мелочах сидим, и на тебе, разобрало…

— Где найден?

— В заповедной зоне, у наших озер.

— Лето, патрон, убийц к воде потянуло.

— Макс, юмор сразу кончается там, где начинается цинизм.

* * *

Они сели в машину раньше, чем выездная бригада успела упаковаться в соседнюю. «Стало быть, это как раз напротив „Леопарда“, — вспомнив красивый противоположный берег, подумал Блейк. — Странное совпадение».

— Кто обнаружил? — спросил он полицейского, который ожидал их в лесной местности на небольшой здесь совсем дороге.

— Служащие, сэр. Раз в три дня они делают тут обходы. И бог знает, сколько труп здесь еще бы лежал, если бы не их собака.

— Мы уже в заповеднике?

— Нет, он по ту сторону дороги. Видите, столбики, а там предупреждающая надпись.

Всем гуртом они двинулись через лес. Полицейский попробовал взять на себя роль следопыта, но ярдов через двести засомневался…

— Эге-ге! — набрав воздух в легкие, заорал он. И таким же звуком им откуда-то издали ответили.

Пока добрались, пришлось еще два раза перекликаться. А когда оказались на месте, Блейк увидел впереди между деревьев воду. Близко совсем, ярдах в пятидесяти.

— Вот здесь, сэр, среди орехового кустарника, — доложил другой полицейский, дежуривший на охране.

Блейк даже не сразу разглядел тело. Трава выше колен, и еще этот кустарник.

— Они его трогали? Те обходчики…

— Только пощупали пульс, сэр.

Лейтенант кивнул медэксперту и отошел в сторону. Ему самому пока делать нечего. К тому же Макс со своей хваткой и острым зрением тут более полезен, чем он.

А берег в этом месте обязательно нужно рассмотреть.

Блейк спустился немного вниз и оказался у травянистой пологой кромки.

Интересно как, он пригляделся… Левее, на той стороне, главное здание клуба, набережная хорошо видна, с маленькими, будто беленькие букашки, катерами и лодками. И, хоть с трудом, но можно разглядеть чуть возвышающуюся среди елок беседку. Она — почти что напротив.

У берега мелко совсем, по колено… песчаное дно.

Стайка коричневатых мальков явилась невесть откуда, застыла… и так же мгновенно вдруг унеслась.

Блейк опустил в воду руку. Совсем не холодная.

* * *

Макс, спустившись к воде, сначала очень удивился, увидев комом валявшуюся на траве одежду. А потом весело хмыкнул и сам начал быстро раздеваться. Голова начальника торчала уже далеко от берега.

— Ох, хорошо, патрон, — разгребая воду и переворачиваясь рядом на спину, промурлыкал он. — И до чего же жить хорошо!

Блейк тоже с удовольствием покачивался на воде, окуная в нее голову и отфыркиваясь.

— А что если нам почаще вот так, Макс? Заезжать сюда как раз в это время после работы? Пока лето не кончилось…

— Ой, надо! А то пиво, танцульки эти, девица еще потом продинамит… фу, славно как… Странгуляционная борозда, патрон. Удушен…

— Давно?

— Медэксперт говорит, двое суток назад, плюс-минус четыре часа.

— Документов с собой никаких?

Помощник мотнул головой и выпустил струйкой изо рта воду.

— Кредитная карточка?

— Тоже нет, и это странно. Парень определенно не из бродяг. По всяким признакам — стрижка, одежда, ногти. На вид лет не более сорока.

— Других следов насильственных действий нет?

— Нет, накинули просто удавку сзади.

И хотя, когда они вернулись в управление, рабочий день час как закончился, сотрудники, трудившиеся по компьютерному опознанию, еще не разошлись, но закончили уже работу и пили кофе.

— Нашли! — радостно доложил один из них. — Всего полчаса назад. И знаете, какая у него марка автомобиля, сэр? «Форд» триста седьмой модели. Частный детектив, вот его адрес, офисный и домашний.

— Спасибо за отличную работу, — Блейк пожал всем троим руки. — Завтра с утра получите фотографии убитого в заповеднике человека, нужно для установления личности проверить все гостиницы и мотели, в том числе те, что недалеко за городом. Макс, ты тоже свободен.

— А вы, патрон?

— Съезжу к этому детективу.

— Может быть, лучше вызвать его сюда?

— Вряд ли. Напряжется, чего доброго. И если у него все в порядке с лицензией, давить нам нечем.

* * *

Лейтенант сначала проехал по более близкому служебному адресу. Но большое офисное здание, помещавшее в себе кучу разных контор, было уже на запоре.

Домашний адрес оказался квартирным, в жилом доме в другой части города, и когда Блейк приехал туда, на улицах уже зажглись фонари.

Он поднялся на лифте, прошел по коридору и, отыскав нужный номер, нажал на звонок.

Открывший дверь человек оказался очень похожим на рисованный свой портрет, но выглядел рослее и крепче, чем можно было предполагать. Летняя маечка с короткими рукавами была натянута на хорошо накаченный торс и обнажала сильные бицепсы.

Человек, вопросительно глядя на него, быстро дожевывал.

— Помешал вашему ужину? Извините…

— Ничего, лейтенант, а вы именно ко мне?

— Именно к вам.

— Ну, проходите, — тот показал ему внутрь. — Я, правда, только сел есть. Составьте компанию.

— Спасибо, не нужно, — Блейку сразу понравилась такая простая манера. — Я не надолго, только задам, если позволите, пару вопросов.

— Давайте, давайте, вы же с работы, — он, не дожидаясь пока гость сядет, плюхнул ему в тарелку большую ложку салата и пододвинул блюдо с бобами и бараньим рагу. — А вы из «уголовной», так?

— Правильно, — улыбнулся Блейк, — как вы поняли?

— Своих за версту видать. Сам проработал пятнадцать лет в уголовной полиции Далласа. Потом получил сильное ножевое ранение. А тут дядя как раз доработал до пенсии и предложил мне свой офис. Вы ешьте.

— Спасибо. Не жалеете, что перешли в частные детективы?

— Нет. Денег не намного, но больше. Работаю со страховыми компаниями по старым дядиным связям. Знаете, ухищрений ведь масса, чтоб выбить из них незаконно максимум по страховому полису.

— А наблюдение за Джоном Стаутом вы тоже от страховой компании проводили?

— Вы по этому поводу?.. — он слегка двинул вверх бровью. — Нет, это совсем другое дело.

— Стаут три дня назад был убит.

Поднесенная уже ко рту ложка вернулась в тарелку.

— Кем?

— К сожалению, у нас нет никаких концов, — честно сознался Блейк. — Надеемся, вы поможете.

— А как же вы в таком случае меня засекли?

— Его жена, гуляя в парке, случайно заметила слежку.

Человек чуть задумался, а потом протянул:

— Это когда Стаут там посещал ресторан. Понял…

— Ну, так поможете?

— Убийство, значит, — опять протянул он и снова вернулся к еде. — Конечно, помогу… но, думаю, не будет большого толка.

И сделал, прожевывая, знак рукой, прося небольшую паузу. Потом сходил на кухню и принес две бутылки пива.

— Странный был заказ, мне и самому показалось, но такая работа… Пейте, пожалуйста… Восемь дней назад получил в свой офис письмо. Конверт и текст написан от руки, печатными буквами. Думаю, левой рукой, с нарочитым искажением графики. Суть проста: вести трехдневное фотонаблюдение за Джоном Стаутом — домашний адрес и адрес офиса указаны — с подробным отчетом о передвижении по городу, включая: в каких ресторанах был, в каких магазинах что покупал, фотографии людей, с которыми вне своей фирмы встречался. Аванс в размере… — он чуть подумал. — Хороший аванс, но не буду его называть, ведь заплачено было наличными, и я не регистрировал ничего по налоговой ведомости.

Блейк только махнул в ответ рукой.

— Да, — продолжил тот, отхлебнув пива, — номер и шифр ящика на автобусной станции. В нем аванс. Туда же положить отчет и забрать при этом прочую часть гонорара.

— Чистенько, — невесело произнес лейтенант.

— И не сомневаюсь, что на конверте, который у меня сохранился, нет отпечатков пальцев пославшего. Зря только потратите время, путаясь в отпечатках почтовых работников.

— А что-нибудь примечательное при наблюдении за Стаутом заметили?

Детектив отрицательно покачал головой.

— Ничего, что бы привлекло мое профессиональное внимание. Но копию фотоотчета я вам предоставлю.

* * *

— Что, если этот детектив прикрывает клиента, патрон?

— Уверен, что нет, Макс.

Новый день приходилось начинать неторопливо. Все сотрудники были заняты гостиницами и мотелями, а полное заключение медэкспертизы лишь добавило к известному неинтересные мелочи: убитый в меру пил, не подвергался медицинским операциям, которые могли бы дать след для идентификации личности, его отпечатки не содержатся в федеральной картотеке…

— Уверены просто по общему впечатлению?

— Не только. Заказчик наверняка не видел детектива, к которому обращался, и выбрал его, скорее всего, ткнув пальцем в справочник. Парень очень уж не подходит своими внешними данными для слежки: крупный, приметный, и физиономия типичного оперативника.

— Возможно, заказчик сотрудничал ранее с его дядей, и просто не знает, что место занял племянник?

— Вряд ли. Доверенным детективам звонят в офис или назначают встречу. Зачем посылать письмо с каракулями? — Блейк задумчиво постучал пальцами по столу. — Я договорился, что этот парень предоставит нам на некоторое время дубликат фотоотчета. Съезди, пожалуйста, и забери. Ну, и просмотри его.

— На что в первую очередь обратить внимание?

— Не знаю. Побегай глазами…

— Вы что-то обдумываете, патрон, по лицу вижу.

— Да, одну мелочь… — он поднял глаза на помощника. — Зачем Стаут снимал в тот вечер пиджак?

— Жарко стало.

— Вечер совсем не был жарким. И главное, — где он его снимал?

— Не понял последний вопрос.

— В беседке он был в пиджаке. А снимать его где-нибудь в другом месте, то есть на публике, Стаут не мог. Это же респектабельный клуб, Макс, там так не делают.

Лейтенант решил, пока нечего делать, съездить к миссис Стаут и, как было обещано, вернуть ей рисунки. Вечером он не сможет, потому что нужно обязательно посетить «Леопард». Сегодня вторник, значит и мистер Хью Данфорд должен быть там.

А вот что привезти в подарок больному мальчику? Блейк долго думал… По возрасту игрушки уже не очень подходят. Тогда, решил он, надо купить конфет. Пусть небольшую коробку, но очень хороших.

Как в первый его визит, ребенок сидел в коляске перед домом. И сразу помахал Блейку. Потом улыбнулся белыми, по-детски еще неоформленными зубами.

— Это тебе.

— Мне? — мальчик неуверенно взял коробку.

— Ты ведь ешь конфеты?

Он неопределенно кивнул головой:

— Иногда…

— Здравствуйте, лейтенант. А ты поблагодарил гостя за такой прекрасный подарок?

— Не успел. — Мальчик поднял от коробки голову и посмотрел на Блейка смущенно и трогательно. — Спасибо, сэр.

— Не хочешь отдать ее мне, я отнесу в твою комнату?

Ребенок отрицательно мотнул головой.

Они вошли в дом.

— Это ведь дорогие конфеты, лейтенант. Я не могу себе такое для него позволить. — Она взяла из его рук папку с рисунками. — Пригодилось?

— Да, мэм.

— Зовите меня по имени — Мэри.

— Хорошо, Мэри. Мы нашли человека, который следил за вашим мужем. Нет, он не убивал, — в ответ на ее вскинувшиеся глаза поспешно добавил он. — Это всего лишь нанятый кем-то частный детектив. Но кем, нам не удалось пока выяснить.

— Опять деньги… — еле слышно произнесла она.

— Вы про какие деньги?

— Частным детективам много платят, лейтенант, разве не так?

— Довольно много, но…

— Значит, кто-то очень потратился. Не просто же так?

— Вы все-таки подозреваете, что ваш муж был кому-то должен?

— А откуда тогда у него… — она осеклась и пошла к столику за сигаретой. Потом, стоя к нему в пол-оборота, произнесла: — Траты, которые Джон делал… Я все время боюсь, что кто-то явится и у меня с сыном не будет уже ничего, кроме маленькой государственной пенсии по уходу. И еще я боюсь, — она вдруг затушила сигарету резкими тычками об пепельницу, — что не проживу долго. Что будет с моим сыном, лейтенант? Через десять… через двадцать лет? Каким будет его несчастная жизнь, когда рядом нет никого из близких?.. Я все время пытаюсь представить это страшное будущее, смотрю в него как в черное, нарисованное для меня кем-то окно…

* * *

— Установили личность убитого, патрон! Феликс Риччи! Он остановился семь дней назад в мотеле в пригороде. Я сразу же приказал запросить аэропорт — данные пассажиров, прибывших в день, когда он вселился, и попал в самую точку. Парень прилетел сюда из Сан-Диего. Туда уже послан запрос. И знаете, что еще интересно?.. Он уроженец нашего города. Я тоже сразу проверил. И вот еще какая маленькая деталь. В день своей гибели Риччи передал дежурному по мотелю письмо. Сказал, если он не явится ночевать, значит, уедет ненадолго в соседний город, и письмо в таком случае нужно бросить с утра в ящик.

— Этот работник мотеля не обратил внимания на адрес?

— Разумеется, нет.

— Неплохо, Макс. Займись тогда его родственниками, соседями по старому месту жительства… Ну сам знаешь, что тебя учить.

— А отчет по слежке за Стаутом?

— Давай, я сам его посмотрю.

Помощник помялся…

— Неплохо бы предварительно нам для пополнения сил похрупать.

— В зеркало на себя посмотри.

— А что?

— А то.

Макс фыркнул и улетел, а лейтенант, усевшись в кресло, перелистал сброшюрованные с подклеенными фотографиями страницы отчета…

Добросовестная работа.

Теперь каждое фото придется в деталях рассмотреть.

Паршиво, что два таких тяжелых дела приходится вести сразу вместе.

Два убийства у озера…

«Потянуло к воде»? — сострил Макс…

И напротив друг друга.

Совпадение, конечно, вряд ли что-нибудь большее.

Однако вот Риччи появляется в городе, и в тот же вечер Мэри слышит странный телефонный звонок ее мужу. «Какого черта ты здесь?!»… так ведь он произнес?

И еще.

Риччи, к моменту обнаружения трупа, был убит около 48 часов назад. То есть в день бала в клубе. Если плюс два-три часа, то как раз в это самое время.

Впрочем, нужно перейти к отчету, а не фантазировать, пока у них так мало данных.

Два часа пролетели, и от напряженного всматривания стало немного ломить глаза.

Очень добросовестный отчет. Но среди фото людей, с которыми Стаут встречался, нет ни Хью Данфорда, ни этого убитого Риччи.

А вообще, очень подробно.

По ресторанным фотографиям можно даже понять, что именно Стаут предпочитал из выпивки. «Скотч», чаще всего.

Несколько магазинных снимков. Вот он покупает костюм. Тот самый, который, видимо, надел потом только раз.

Здесь покупает какие-то туалетные принадлежности…

И везде под фотографиями подписи — где и когда.

Всех, кто фигурирует на фото рядом со Стаутом, придется найти и проверить. Это не будет сложно, поскольку детектив почти в каждом случае записывал их автомобильные номера. Проверить на наличие алиби в тот вечер, между одиннадцатью и началом двенадцатого. И обязательно нужно показать эти снимки сегодня администратору клуба. Возможно, кто-то из попавшихся в объектив тоже член «Леопарда».

Блейк уже хотел отложить отчет, но вдруг вернулся в начало и принялся, напряженно вглядываясь, отлистывать.

Что-то опять его обеспокоило, как тогда после визита в клуб, и какая-то мысль все время блуждает, не попадая в фокус сознания.

Но ввалился Макс. Радостный, счастливый почти.

— Вот теперь точно можно поесть!

— А… ты по этому поводу?

— Не только, патрон! Сейчас будете удивляться. Феликс Риччи и Джон Стаут одноклассники. Больше того, они и позже, когда Стаут учился в университете, а Риччи работал автомехаником, часто встречались. Тусовались, короче говоря, вместе.

— Начни с начала. Откуда ты это узнал?

— От его родной тетки. Он, пока не закончил школу и не стал зарабатывать, у нее воспитывался. Потому что мать умерла, а отец еще раньше с ними развелся. Так вот, она старая уже, но с хорошей памятью. И рассказала, во-первых, про его со Стаутом дружбу. Во-вторых — удивляйтесь, патрон, удивляйтесь, — тринадцать лет назад Риччи из города вдруг исчезает. И очень скоро она получает от него письмо, где говорится, что Феликс очень хорошо устроился на юге тихоокеанского побережья, но просит ее никому об этом ни в коем случае не сообщать. Написал, что, связавшись с дурной компанией, проиграл много в карты. Тетка, естественно, закрыла рот на замок, да и мне бы не рассказала, если бы не узнала, что карточные долги ее племяннику больше не угрожают.

— Порадовал, значит, старушку?

— Ой, как же я есть хочу! Понимаете теперь раскладку? Парень исчезает из города с какими-то карточными долгами, а у нас ведь казино никогда не было, стало быть — притон. В день его приезда сюда кто-то вечером звонит Стауту, у которого всегда полно левых наличных денег, и тот отвечает: «Какого черта ты здесь?!» На следующий день частный детектив получает заказ на трехдневную слежку. А на другой день после ее окончания — два трупа. Ну как, есть нам теперь что доложить руководству? Стройно выходит, да?

— Стройно-то, стройно…

— А что вас смущает?

Блейк неопределенно качнул головой…

— Ну, время, например. Тринадцать лет все же прошло.

— А откуда мы знаем, какие именно деньги Риччи со Стаутом из этого притона увели? Может быть, такие, что и через пятьдесят лет голову оторвут.

— Макс, я работаю здесь черт знает сколько. Почему этот притон ни разу не попадался нам в поле зрения?

— Хорошо законспирирован, и, значит, играют там очень по-крупному.

— А Стаута почему все это время не трогали?

— Сумел тогда все свалить на Риччи. А тот вдруг высветился, и они что-то поняли.

Лейтенант снова неопределенно качнул головой, но скорее уже в утвердительной форме.

— Письма из мотеля она не получала?

— Клянется, что не получала. Зачем бы в такой ситуации она стала врать?

— Ответ из Сан-Диего, сэр, — вошедший дежурный положил на его стол лист, наполовину занятый текстом.

* * *

— Что там, патрон?

— Хм, да, кое-что подтверждается… Он приехал в Сан-Диего тринадцать лет назад и сразу приобрел авторемонтную станцию.

— Это на какие шиши молодой автомеханик купил себе станцию?!

— Ну, погоди, я же с тобой не спорю. Перед полицией чист… Два года назад развелся с женой, оказался ей по брачному контракту прилично должен. Пытался быстрее расплатиться и одновременно расширить дело. Начал накапливаться кредит. В последнем кредите банк ему уже отказал.

— Вот почему он очутился здесь, — довольно констатировал помощник. — Приехал за деньгами к Стауту.

Лейтенант решил отправиться в «Леопард» пораньше, пока члены клуба не соберутся, чтобы спокойно поговорить со служащими.

Подъехав, он начал с того, что поздоровался за руку со знакомым уже охранником и немного постоял с ним рядом, обмениваясь замечаниями о погоде.

— Помнится, вы говорили, что маскарад не помешал вам распознавать гостей. Вы узнавали их по автомобилям.

— В большинстве случаев, сэр.

— А мистера Хью Данфорда тоже видели?

Охранник на секунду поднял к небу глаза.

— Да. На нем был костюм летучей мыши. Темная длинная накидка и маска.

— Когда он приехал?

— В десять или в начале одиннадцатого.

— А когда он уехал, вы помните?

— Очень хорошо помню, потому что из уезжавших был первым.

— Так когда это было?

— Практически в одиннадцать. В одну или две минуты двенадцатого. Еще продолжался фейерверк, а он длится всего три минуты.

— Откуда мистер Данфорд шел?

— Не понял, сэр?

— Он приближался к выходу сбоку, из парка?

— Нет, прямо, вот по этой дорожке, что идет от центрального здания.

— Уже без маскарадного костюма?

— Без. Сказал мне «Пока» и быстро уехал.

Лейтенант прикинул.

Стаут вышел из бара как раз в одиннадцать, уже заиграла музыка. Даже самым быстрым шагом до беседки… около двух минут. И убийце, ждавшему его там, — столько же оттуда. Стаут должен был еще успеть сесть, а убийца — выстрелить. Все равно еще секунд десять. А потом нужно было потратить тридцать секунд, чтобы пройти вверх по дорожке к выходу. Даже если бы оба бежали, в целом выйдет на три минуты. Но пространство хорошо освещенное, редкие елочки, бегущий человек обратил бы на себя внимание. Убийца на такое бы не пошел, тут, чувствуется, обо всем хорошо подумали. Да и с чего это вдруг сам Стаут побежал бы в беседку?

* * *

На этот раз главный администратор встретил его не у входа, а у себя в кабинете. Но все равно — та же неизменная любезность.

— Хотите, чтобы я прямо сейчас посмотрел фотографии, лейтенант?

— Нет, я оставлю их вам на время. А сам прогуляюсь по клубу, по территории, поговорю, может быть, с кем-то из служащих. Да, кстати, у вас здесь в карты играют?

— Случается. Есть кабинет для бриджа и отдельный — для покера.

— И классные игроки?

— Разумеется, сэр.

— Кто, например?

Администратор повел плечами:

— Не так уж мало, ну, мистер Данфорд, например.

— Крупные ставки?

— Это дело играющих джентльменов, сэр. У нас, разумеется, нет статуса казино, но мы и не публичное заведение. Никто не может «зайти с улицы» и играть.

— Я понимаю, — кивнул Блейк. — Здесь нет нарушений.

Он вышел из здания клуба, постоял немного, оглядывая изящную набережную, и медленно двинулся в сторону беседки.

Пуля… третья пуля, вбитая в самый низ живота. В ней, после двух первых в сердце, Стаут уже не нуждался. Как это похоже на месть, на тот грязный штришок, который подонки так любят за собой оставить. Да, Макс получает дополнительный плюс к своей схеме… Но все же — тринадцать лет. Много это — тринадцать.

Стоп! Тринадцать. А бедному мальчику-инвалиду — двенадцать?..

Следовательно, его мать, Мэри, как раз тогда вышла или готовилась выйти замуж. То есть наверняка знала друга Джона Стаута Риччи и, конечно, знала их образ жизни.

Теперь она боится, что кто-то придет и все отберет.

* * *

Вот он и дошел почти до беседки, которую видел вчера с того берега. Сколько здесь будет — от одного до другого?.. Около полумили. Лодки и катера внизу, садись на любой и дуй за одну минуту…

Тем более, вечер. Кто заметит, как лодка туда-назад сгоняла?..

Или оттуда — сюда?

Как этот Риччи добрался до того места, где был прикончен? Никаких оставленных поблизости машин ведь не было.

Необходимо завтра направить людей с фотографиями для опознания среди таксистов. Если оно ничего не даст, значит, либо парень приехал из города автобусным маршрутом, а потом топал полторы мили пешком, либо его туда привезли.

Привезли, чтобы убить?.. Или, чтобы он сначала убил?

Тогда другой вариант.

Лодка оттуда — сюда, не из этих, чужая. Маскарадная одежда. Риччи проходит в беседку и убивает Стаута. Потом с вернувшимся Риччи разделываются, а лодку отгоняют куда-нибудь к общей городской набережной и ставят среди многих других. Ищи-свищи…

* * *

Но Риччи приехал сюда в город за деньгами… Правильно, он их и получил. У убитого ведь, против обыкновения, в кармане оказалось всего сорок долларов. Эту мелочь Риччи естественно не взял, потому что Стаут приготовил для него совсем другую сумму.

Блейк направился от беседки в обратную сторону. Не спеша дошел до главного клубного здания и поднялся в кабинет администратора.

— А, лейтенант? Прошу вас, присаживайтесь. Я как раз успел просмотреть фотографии.

— Есть знакомые вам лица?

Он разочарованно развел руками:

— Увы! Кроме самого покойного мистера Стаута, конечно.

Лейтенант вынул из кармана и показал ему еще одну фотографию, не ту, разумеется, которая была сделана с трупа. А полученную из Сан-Диего.

— Вглядитесь в этого человека. Вы его никогда не видели?

Ответ прозвучал почти сразу:

— Ручаюсь, что нет, лейтенант. У меня, должен сказать, очень хорошая зрительная память.

— Тогда только еще один вопрос, и не буду больше отнимать ваше время. Стаут тоже был из тех, кто принимал участие в карточной игре?

— Возможно. Хотя не могу ручаться. Служащим не положено входить в кабинеты, когда там играют, сэр.

* * *

Блейка окликнули, когда он спустился на первый этаж и раздумывал, кого бы спросить — приехал ли уже в клуб Данфорд или нет.

Тот первый увидел его и, улыбнувшись, сделал знак рукой подойти, потому что сам был занят разговором с молодой ухоженной дамой в модной и дорогой теннисной экипировке.

— Это лейтенант Блейк, расследующий дело об убийстве Стаута.

— Джулия, — дама с любопытством посмотрела на него и протянула руку. — У вас уже есть версия, лейтенант? Неужели это сделал кто-то из членов клуба?

— Не думаю, мэм. Конечно же, у нас есть рабочая версия, но я пока не могу ее разглашать.

— Скажите мне только одной, лейтенант, — немного игриво начала она…

— И через два часа будет знать уже весь клуб, — закончил за нее Данфорд.

— Ты противный, Хью! Я тебя больше не люблю, так и передай своей очаровательной Элен. Не понимаю, кстати, как она позволила тебе изменить прическу и сделать эту безобразную короткую стрижку. Это ведь ужас, лейтенант, правда?

— Нет, мэм, я не нахожу…

— И не расскажете мне свою версию?

— Не могу, мэм.

— Тогда я вас тоже больше не люблю, лейтенант! — Она взяла стоявшую у ног сумку с теннисными ракетками и направилась к выходу. — Имейте в виду: мы расстались как в море корабли.

— После такой ужасной драмы для нас обоих, — улыбаясь, произнес Данфорд, — остается только пройти в бар, чтоб хоть на некоторое время забыться. Но в действительности Джулия не то, что кажется. Едва ли не самый лучший игрок в бридж в нашем клубе. Очень организованный и подвижный ум.

Они сели не у стойки, а за отдельный столик.

— Хотел показать вам некоторые фотографии, сэр. Может быть, вы кого-то на них узнаете.

— К вашим услугам. Только сначала скажите, что будете пить? Покрепче?

— Нет, крепкие напитки я не люблю.

— Я тоже.

Блейк затруднился…

— Тогда на ваш вкус, как и вы.

Данфорд повернул голову и только показал что-то тремя пальцами.

— Вот здесь, сэр, взгляните, много снимков, где Стаут находится в компании разных людей.

* * *

— Нет, лейтенант, никого из них я раньше не видел. А вам не кажется, что эти люди — просто его клиенты?

— Очень похоже, что так, — согласился Блейк. — Тогда взгляните еще вот на эту фотографию.

Данфорд взял в руки фото и… пауза затянулась. Потом переложил фотографию в другую руку…

— Этот человек очень похож на Феликса Риччи, лейтенант. Приятеля Стаута в молодые годы. И я тогда его немного знал. Это он?

— Он, сэр.

Им принесли зеленоватые фисташковые орешки и в какой-то особенной корзиночке бутылку красного вина.

— Прекрасное трехлетнее «Бордо», — пояснил Данфорд, возвращая ему фотографию. — Вы не были там на виноградных фермах?

— Я вообще не бывал во Франции.

— Тогда я скажу в двух словах, что будете сейчас пить. Высокого класса «Бордо», лейтенант, делают на специальных фермах по высочайшему, отлаженному десятилетиями культурному методу. Это именно культура, а не производство. И не только сорт винограда играет в ней роль. Почва, угол склона, на котором стоит виноградник и подвергается особому солнечному освещению, куча других параметров. При созревании винограда два неудачных облачных дня могут заметно повлиять на качество. — Он сам налил вино в два бокала. — И люди, которые ухаживают за виноградником: вот к тому, откуда эта бутылка, допускаются только семейные женщины после сорока. Темно-красное, и спокойная яркость. Идеально прозрачное, но такое впечатление, что поглощает в себе свет. Правильно, потому что склон получает солнце во второй половине дня и даже ближе к закату. Крайне уравновешенное по букету, вы сейчас это почувствуете. — Он, приглашая Блейка, поднял свой бокал. — Разве можно допускать на такой виноградник девушку, которая только и думает, что о будущей первой ночи. За ваши успехи, лейтенант!

Блейк сделал глоточек, стараясь подольше удержать вино во рту…

Потом сделал еще.

Можно было бы сказать, что это лучшее красное сухое, какое он когда-либо пил. Но было и другое ощущение — вино не лучшее, а совсем другое, и слившееся многообразие его оттенков так же не постигается до конца вкусом, как зрение не способно увидеть все небо, и только улавливает в нем бесконечное.

— Да-а, — вырвалось само собою у Блейка.

— Что вы сказали, лейтенант?

— Это вино, сэр. Наверное, оно сделано для того, чтобы человек хоть иногда задумывался. Если всего лишь в трехлетнем виноградном напитке столько глубин и красок, то сколько их должно быть в человеческой жизни?

Данфорд лишь на секунду взглянул ему в глаза.

Странно, какое вдруг мелькнуло там выражение. Как однажды у Мэри…

— Могу я спросить, лейтенант, почему вы показали мне эту фотографию Риччи?

— Да, сэр. Он тоже был недавно убит.

— Убит? Где, когда?

— На том берегу, почти напротив. Когда?.. Экспертиза определила время смерти лишь с точностью до нескольких часов. Но получается так, что он мог быть убит примерно тогда же, когда и Стаут.

Блейку, искоса наблюдавшему собеседника, показалось, что тот захотел подумать. Поэтому он протянул руку к бутылке, взял ее, зачем-то взглянул на этикетку и очень медленно подлил в оба бокала. Так же медленно вернул бутылку в корзиночку.

— Вы связываете эти два убийства, лейтенант?

— Их трудно не связать, сэр.

В ответ на жест-приглашение он тоже взял свой бокал и снова сделал глоток…

Как это Макс сказал про деньги? Красивые, если их много? Да, потому что люди чувствуют, что этот ключ все открывает. И очень некрасивые, когда их слишком мало? Тоже правильно. Вот, Риччи отчаянно потянулся за иссякающим ручейком — и лишился жизни.

— Их трудно не связать, потому что Риччи приехал сюда за деньгами. Приехал к Стауту. Вы, кстати, не сталкивались с тем, что у него всегда водились наличные крупные деньги.

— А они у него водились?

— Да, это установлено. Приехал через тринадцать лет. Все это время о нем никто ничего не слышал. Мы полагаем, что то давнее его исчезновение и два этих убийства — начало и конец одной, хотя и не известной пока нам истории.

Опять что-то мелькнуло в глазах его собеседника. Другое уже… Страх?.. И снова вспомнилась Мэри. Будто общее что-то есть между их такими разными глазами. А может быть у него просто от вина разыгралась фантазия?

— Вы время от времени ешьте орешки, лейтенант.

— Это что, тоже часть виноупотребительной культуры?

— Совершенно верно.

— Именно фисташки?

— Не обязательно. Просто что-нибудь не резкое, со специфическим ощущением, чтобы таким способом приводить в нейтральное состояние вкусовые рецепторы.

— Спасибо. Так все-таки вернемся к Риччи и тому, что произошло здесь тринадцать лет назад. Вам что-нибудь вспоминается?

Данфорд подумал…

— Насколько я помню, было лето перед нашим со Стаутом последним университетским курсом. Компания молодых людей. Часто отдыхали здесь, на озерах.

— А кто туда входил?

— Ну, люди менялись…

— И все-таки?

— Из более или менее постоянных… нас трое… Мэри, Джулия, она тогда заканчивала химико-фармацевтический факультет… Нет, лейтенант, это было так давно, я толком не помню. — Он уже быстро потянулся к бутылке. — Ну, почему вы не пьете?

* * *

Блейк покидал клуб с неясными чувствами. То ли этот Данфорд знает что-то, то ли так кажется, потому что, когда следствие грозит оказаться в тупике, начинаешь не только хвататься за соломинку, а и сам себе ее придумывать.

— Ах, вот вы, коварный! — мелодично прозвучало сзади.

Лукаво улыбавшаяся дама стояла перед ним уже не в теннисной амуниции, а в красивом вечернем платье. — Посекретничаем?

— Честное слово, мэм, я ограничен процессуальными нормами.

— Проще говоря, продолжаете вредничать? И я сказала, что меня зовут Джулия.

— Вы очень красивы в этом платье, Джулия.

— Не выйдет! Кто убил Стаута?

— А сами вы его не убивали?

— Ха, это отлично! У меня стопроцентное алиби.

— Какое, позвольте узнать?

— Пила рядом с ним два раза в баре.

— Когда в последний раз?

— Без четверти одиннадцать.

— Вы с ним разговаривали?

— Нет, до снятия масок я ни с кем не разговаривала.

— А в чем, я не понял, алиби?

— Зачем было стрелять, если, пользуясь своим маскарадным прикрытием, я могла бы просто его отравить. Вы знаете, только я и Хью не были до одиннадцати никем узнаны. Он, правда, для этого еще и остригся.

— У вас негодное алиби, Джулия.

— Как это так?

— Просто вам не удалось достать хорошего яда.

Она искренне, как малый ребенок, расхохоталась:

— У меня его нет?! Я старший партнер нашего фармацевтического предприятия. Захочу — отравлю весь город!

«С какой странной точностью она указала время, — подумал Блейк, залезая в автомобиль, — в таких случаях добавляют „примерно“. Или время было непроизвольно названо, потому что через минуту ее уже не было в баре?»

К середине дня были проверены все водители такси в городе. Феликса Риччи никто не опознал. Но что совсем завершило картину — водители обоих курсирующих между центром города и озерами автобусов заявили, что в тот день такого человека в своих салонах не видели.

— Может быть просто он им не запомнился, Макс?

— Сказали, что людей на маршруте сейчас немного. И это почти исключительно молодежь. Точно, патрон, все как вы предполагали: его привезли туда на машине. Он в маскарадном костюме быстро перебрался на другую сторону. Взял деньги у Стаута, которыми тот, видимо, хотел откупиться, пристрелил его и вернулся. А ожидавшие прикончили уже его самого. Сделано было все наверняка. Просто они не знали, что у обходчиков есть собака, иначе бы труп пролежал там до следующего лета… О чем вы опять задумались?

— Все хорошо бы, Макс, но только зачем было Стауту для передачи денег назначать такое странное место встречи?

— Чтобы никто и нигде не смог увидеть их вместе. Более чем вероятно, что по его первоначальному плану Риччи должен был взять прокатную моторку у общей набережной, встретиться с ним в беседке, получить деньги и убраться таким же способом. А потом вообще убраться из города. Но его сцапали. И Стаута ловко переиграли.

— На кино похоже.

— Что?

— Для детективного фильма уж слишком подходит.

— Ну и пусть.

— Почему Риччи не попробовал с деньгами просто сбежать?

— А куда? Может быть они контролировали его и с воды, и со стороны дороги к клубу. К тому же вы знаете, как эта преступная сволочь умеет обманывать. Могли убедить, что лично против него зла не держат. Даже какие-то деньги обещать.

— Пожалуй, логично, — согласился Блейк, но как-то без энтузиазма.

— Патрон, почему вы оппонируете собственной версии, а я должен вас в ней убеждать?

— Это нормально, Макс. Это как раз нормально. — Он встал из кресла. — Прокачусь-ка я к Мэри Стаут.

— Правильно, надо брать ее в серьезную разработку. Не может она не знать, чем в молодые годы занимались ее жених и его самый близкий приятель. Что вы морщитесь?

— Да потому что может и не знать. У нее инвалид-ребенок к тому же. И муж их с сыном, судя по всему, многие годы в черном теле держал.

— Патрон, кто кого в чем держал, не наше сыскное дело. Вы же сами говорили, она все время чего-то боится.

— Она жизни боится.

— Вот, и с чего это?

— С того, — возвысил вдруг голос Блейк, — что одни «Бордо» пьют или могут отравить целый город, а ребенок хороших конфет не ел!

— Ой, я не понял, патрон. Вы сегодня позавтракали?

— И прими в расчет, — спокойно уже проговорил лейтенант. — Если бы она действительно что-то знала об уголовных грешках мужа, то разве позволила бы так с собой обращаться?.. Да он бы и сам побоялся это делать.

Помощник, помолчав, неохотно кивнул:

— Пожалуй, что так.

— Ладно, поеду. А ты уточни у той престарелой тетки Феликса Риччи — кто его в первое время после исчезновения из города разыскивал.

* * *

— Да, это фотография Риччи, лейтенант. Но здесь он значительно старше. Значит, с ним ничего не случилось? Он так странно пропал из города…

— А что ваш муж тогда говорил об этом исчезновении?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Выглядело так, что он вообще не хотел говорить на эту тему.

— Не волновался, не собирался заявлять о пропаже друга в полицию?

Она отрицательно покачала головой. Потом без особого любопытства спросила:

— Так Феликс жив, просто уехал?

Лейтенант, будто задумавшись, не очень расслышал.

— Мэри, я опять хочу вас спросить про деньги. Может быть, вы обратили внимание: в тот вечер, когда муж отправлялся в клуб «Леопард», он не брал с собой крупной суммы денег?

Она пожала плечами:

— Если бы и взял, то сделал бы все возможное, чтобы я не заметила.

— Значит, вообще прятал их от вас, когда деньги были в доме? И вы, конечно, не знаете, где?

В ее глазах появилось что-то… одновременно и злое и веселое.

— Теперь знаю. Позвольте, я угощу вас очень хорошим чаем, лейтенант.

Она, не дожидаясь ответа, встала и быстро вышла. И очень скоро вернулась с подносом.

— Джем, печенье, лейтенант. И давайте немного выпьем, — неожиданно добавила она и тут же достала бутылку бренди. — Из запасов Джона.

— Вы сказали что-то про тайник мужа, если я правильно понял.

— Да, как чувствовала. Обследовала все его ящики, особенно те, которые он всегда запирал. Был в одном месте укромный уголок, а в нем — десять тысяч долларов. Они здорово меня теперь выручат.

— Мэри, это, разумеется, ваши деньги, но мне нужно на них взглянуть.

В соседней комнате она выдвинула один из ящиков письменного стола, и в глубине за бумагами открылась аккуратная пачка.

— Деньги вот так и лежали?

— Да.

— Вы их трогали?

— Раз это уже мои деньги, лейтенант…

— Я просто спрашиваю, сильно ли вы их трогали руками?

— Нет. Только надорвала банковскую бумажную ленту и взяла верхнюю стодолларовую купюру.

— А где эта банковская лента?! — так быстро выпалил Блейк, что женщина вздрогнула.

— В мусорном мешке.

— А мешок?

— Утром мусор забирает машина. Лейтенант, я что-нибудь натворила?

— Нет, Мэри, не волнуйтесь… Так вы трогали пачку только сверху, отодрали ленточку и взяли верхнюю купюру?

— Да.

— Тогда я должен буду забрать у вас самую нижнюю. На время, разумеется, и под расписку.

— Мне совсем не нужна ваша расписка, лейтенант… — проговорила она, глядя, как Блейк аккуратно, через кончик платка, вытаскивает купюру и укладывает ее в прозрачный пакетик.

— Еще в другом ящике я обнаружила револьвер. Он вас интересует?

— Покажите.

Блейк увидел завернутый в целлофан небольшой пистолет четырнадцатого калибра. Модель довольно устаревшая.

— Это не револьвер.

— А что же?

— Пистолет. Он не стоит почти никаких денег, сдайте его в свой полицейский участок.

Они вернулись в гостиную, и Мэри разлила действительно превосходный чай.

— Он с жасмином, — принюхавшись, сообщил Блейк.

— Вы такой любите?

— Очень.

— Тогда и немножко бренди?

— Простите, Мэри, я не пью крепких напитков.

— Как жаль… А Джон пил только крепкие, поэтому других в доме нет. — Она изрядно плеснула себе в стакан. — Не беспокойтесь, я выпью это не сразу, а постепенно.

— Вы сказали, ваш муж пил только крепкие напитки?

— Исключительно. Бренди, а особенно любил «Скотч». — Она чуть приподняла стакан. — Это его обычная разовая доза. Что с вами, лейтенант?

— Какой же я болван!

— О чем вы?

— Позвольте от вас позвонить.

Он, торопясь, набрал номер «Леопарда»…

— Здравствуйте, это лейтенант Блейк. Мне очень нужно поговорить с вашим барменом… Да, с тем, что работал в тот вечер… Будет только через час?.. Нет, спасибо, я перезвоню.

* * *

Макс сидел в его кабинете с совершенно унылой физиономией.

— А ты никак затосковал?

— Вы тоже сейчас затоскуете.

— Ну?

— Вся версия под ударом, патрон. После тогдашнего исчезновения Риччи его никто не искал. То есть позвонили с места работы, пригрозив, что уволят, если не явится. Один раз позвонил Данфорд и раза два позвонил Джон Стаут. Но это его приятели. Не заходил вообще ни разу никто.

— Очень хорошо.

— Хорошо?.. Вы даже не удивлены?

— Нет.

— По-вашему, это укладывается в версию?

— Совершенно не укладывается. — Помощник воззрился на него с полуоткрытым ртом. Но Блейк не стал разъяснять. — И одну мы с тобой допустили ошибочку. Вернее, я две допустил, но мне скоро на пенсию, так что простительно. А ты — опытный уже полицейский, преемник мой, надежда и гордость управления…

— Хватит издеваться, патрон. Чего это я «допустил»?

— Машину Стаута мы с тобой осмотрели?

— Нет, а зачем?

— Положено. Все положено осматривать, что хоть косвенно относится к преступлению.

— Тьфу, да хоть сейчас поеду и осмотрю.

— Вот именно сейчас и поезжай. Мэри Стаут даст тебе ключ от машины. Только поедешь не один, а вместе с дактилоскопистом. Проверите салон на отпечатки пальцев: ручки, панели… ну, все, что можно.

Помощник повернул голову и по-птичьи уставился на лейтенанта.

— То есть… Вы что, всерьез думаете найти там отпечатки Феликса Риччи? Сам Стаут его туда отвез?!

— А ты убедись.

— Хотите, поспорим на обед в ресторане, что их там нет.

— Хочу.

— Жалко ваших денег, патрон. Я поехал.

* * *

Блейк посмотрел на часы: бармен появится в клубе уже минут через десять.

Он вышел в коридор и быстро направился в другое крыло здания, где помещался лабораторный комплекс.

Дежурный полицейский, мимо которого он проходил, насторожился и прислушался к бубнящему что-то себе под нос лейтенанту.

— Все нормально, сэр?

Тот лишь повел в его сторону глазами и на ходу очень странно ответил:

— Должно сойтись…

Блейк даже не стал входить в кабинет медэксперта, а только открыл дверь и просунул голову:

— Я с маленьким вопросом.

— Здравствуйте, лейтенант.

— Насколько вы могли ошибиться, определяя алкоголь в крови Стаута?

— Ошибиться?

— Возможно, я неудачно выразился. Меня интересует точность анализов.

— Плюс-минус десять процентов.

— Всего лишь?

— Вас это огорчает, сэр?

* * *

Опять очень быстро он проследовал в обратную сторону, но, проходя мимо дежурного, приостановился и поднял вверх указательный палец:

— Сходится!

Тот вежливо в ответ улыбнулся и, чуть подождав, сообщил другому полицейскому:

— Старик-то наш — плохой уже сделался.

— Да, — сочувственно вздохнул второй, — такие безнадежные дела в конце карьеры. Жалко его.

* * *

Блейк торопливо набрал номер телефона.

Его выслушали и пересоединили с барменом.

— Можете спокойно поговорить со мной пять минут?

— Да, сэр, — прозвучало на том конце, — я только что заступил, и в баре пока пусто.

— Прекрасно. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, сколько раз в тот вечер Стаут заправлялся у вас выпивкой.

— Секунду, сэр… — лейтенант услышал, как, не отрывая трубку от губ, бармен что-то шепчет. — Не менее четырех раз, сэр, — наконец прозвучал его голос.

— А что именно он пил?

— Если не ошибаюсь, каждый раз — «Скотч».

— Ничего слабого? Я имею в виду — вино, коктейли…

— Наверняка нет, сэр, это не его профиль.

— Какой была его обычная порция «Скотча», если перевести в миллилитры?

— Хм, пятьдесят. Иногда он мог попросить побольше.

— Значит, всего он выпил не менее двухсот миллилитров?

— Именно, сэр. Я сейчас как раз прохожу с внуком арифметику.

— Сошлось, — пробормотал Блейк.

— Простите, я вас не понял.

— Ничего, это так. Вы мне говорили, что Стаут последний раз забежал выпить почти в одиннадцать.

— Да, уже начался фейерверк, когда он уходил.

— Он разговаривал с вами? Что он сказал, просто заказал выпивку?

— Просто заказал. Нет… Быстро очень подошел, торопился, ведь наступала вечерняя кульминация. Показал рукой на бутылку. Я поскорее налил, нельзя же в таких случаях задерживать или соваться с разговорами.

— Фу… я сделаю крошечную паузу. — И хотя в кабинете совсем не было жарко, Блейк протянул руку и включил вентилятор. — Слушаете меня?

— Конечно, сэр.

— Стаут пил крепкие напитки, так?

— Вы правильно запомнили, сэр. Я всегда говорю своему внуку: половина ума — это хорошая память.

— Благодарю вас. Тогда напрягите изо всех сил эту половину. За пять дней до своей гибели Стаут испортил свой вечерний костюм пролитым на него вином. Вином, а не «Скотчем»! Значит кто-то другой это вино на него пролил. Кто?

— Не могу припомнить, сэр. Когда, говорите это было?

— Скорее всего, за пять дней до бала.

— Теперь понял, сэр. Это был мой выходной, и работал сменщик.

— Как мне с ним связаться?

— Если не возражаете, я сам попробую прозвониться к нему в ближайшее время и задам этот вопрос.

— Очень вам благодарен.

Лейтенант, обдуваемый приятными струйками вентилятора, полуприкрыл глаза.

Осталось лишь немного подождать, и он раскроет до конца оба убийства.

Расследовать их в минимальные сроки, при том, что и ниточек, за которые следовало тянуть, не было видно, это же мечта любого сыщика.

Достойное окончание его честной и очень длинной профессиональной карьеры.

А шуму будет! И в прессе, и по телевидению…

Отличная работа для послужного списка.

Да, только вот сам этот список уже у предельной черты.

А почему у предельной? Сил и здоровья пока достаточно.

Блейк вдруг резко изменил положение в кресле и выключил вентилятор.

Он всегда почти с ужасом гнал от себя мысль о том, что будет делать после выхода на пенсию. Вот в первый, начинающийся уже не для него рабочий день. А в голову сейчас вдруг пришла совсем простая мысль — частная детективная практика.

Тут нет возрастных ограничений.

Конечно, потребуется психологическая перестройка. Привычка действовать под очень удобным государственным зонтиком избаловала его. Но разве лучше цепляться за свой стереотип и — жить теперь только памятью?

Кто-то из восточных мудрецов сказал: «Судьбу совсем не трудно изменить, для этого просто не нужно ее бояться».

А чего или кого ему бояться?

Тем более, реклама в средствах массовой информации обеспечена теперь на весь город.

Счет личный в банке, при скромной жизни, накоплен не маленький. Да и кредит получить проблем не составит.

Решено! И вон из головы дурацкие мысли о каком-то бунгало у озера. Завтра он все закончит и будет слушать аккорды своей победной музыки!

* * *

Дверь в его кабинет как-то необычно медленно открылась и так же медленно в нее не вошел, а вплыл Макс. Что называется, «без выражения на лице».

— Прибыл уже?

— И побывал в лаборатории, — глядя поверх головы начальника, произнес тот.

— Ну, убедился? А еще на ресторан спорить хотел.

Макс все с той же опущенной физиономией уселся в кресло.

— Грустно, патрон, нет у меня настоящего сыскного класса. Я бы без вас не догадался.

— Глупости, просто ты привык ко второй роли. Начнешь работать самостоятельно, и быстро научишься связывать многое. — Блейк вдруг привстал и, перегнувшись через стол, хлопнул помощника по плечу так, что у того замоталась голова. — Взбодрись!

— Спасибо, патрон. Думаете, я не безнадежен?

— Послушай, Макс. Главное ведь заключалось в том, что мы полностью отработали твою гипотезу о карточном притоне и деньгах, уведенных тринадцать лет назад у контролировавшей его криминальной структуры.

— Дурацкая идея…

— Совсем не дурацкая. Мы исследовали единственно возможную на тот момент реалистическую версию. То есть версию, так сказать, о людях со стороны. Но они не искали Феликса Риччи и не взяли под контроль его тетку. Хотя такие преступные группировки всегда не задумываясь идут на насилие в отношении людей, у которых может быть ценная для них информация. Второе, что меня смутило с самого начала: за тринадцать лет эта преступная группировка не попала в наше поле зрения. Поверь моему опыту, таких чудес не бывает. Значит, вся эта история касается некоторого закрытого круга людей. Тогда только кто-то из них и мог привезти Риччи в тот лес у озера. Осталось только соединить. Во-первых, странную запасную маску Стаута, закрывавшую не только лицо, а, заметь, всю голову. Ты же сам после телефонных опросов членов клуба сказал: «Стаута в волчьей маске узнали очень многие. Такое впечатление, что он там нарочно светился».

— Чтобы в другой маске проскочить на тот берег и убить Риччи?

— Именно. И надо было на всякий случай что-нибудь изменить в одежде. Поэтому он оставил пиджак в беседке, а оттуда до крайних лодок на набережной — всего ничего.

— Две хвойные иголки в его рубашке?

— Да. Либо он, пробегая, задел у беседки одну из елок, либо прихватил те иголки на другом берегу. Видишь, простое соединение: маска — иголки.

— Умный вы у меня, патрон.

— Следующий очень важный момент, на который следовало обратить внимание, это визит Риччи в наш город. Он позвонил Стауту, к которому, это ясно, приехал за деньгами, именно отсюда. Понимаешь? Почему он не позвонил ему точно так же из Сан-Диего?.. Деньги можно переслать, а договориться, не называя ничего важного вслух, по телефону. Но он приехал сам.

— Шантажировать Стаута?

— Несомненно. Но чем? Можно ведь было, опять же, намекнуть ему на что-то на расстоянии. Наконец, потребовать встречи в другом месте. Например, в аэропорту какого-то города между Севером и Югом.

— Безопасно и незатруднительно, — согласился помощник.

— И какой вывод следует сделать?

— Патрон, не травмируйте меня! Нету в вас жалости…

— Очень простой, Макс. Сам его визит сюда уже был шантажом, точнее, его началом.

— То есть… постойте. Не Риччи боялся быть обнаруженным, а Стаут должен был бояться, что его увидит кто-то другой?

— Молодец! И вот, замыкающее звено цепочки: это до конца еще нам не известное дело связано не только со Стаутом, Риччи и кем-то третьим… — Блейк на секунду задумался, — а возможно, еще и с четвертым. Тут клубок с очень глубоко спрятанными концами. Но они появятся, и очень скоро.

— Когда?

— Когда мне позвонят вот по этому телефону.

— Но письмо, патрон. Риччи, стало быть, опасался Стаута, а следовательно, предупредил его о письме на случай, если с ним что-то случится.

— Конечно.

— Почему же Стаут не побоялся его убить?

— Потому что письмо было адресовано именно этому третьему лицу. Человеку, который, не исключено, был объектом шантажа самого Стаута. Помнишь добытую тобой информацию от его сотрудницы? «Скоро у меня будет целая куча денег».

— Стаут хотел прекратить дойку и взять сразу крупные отступные?

— Опять ты попал в яблочко. Только добавлю: он должен был обязательно взять отступные в тот самый вечер. До того как на следующий день письмо попадет к адресату.

— Последний вопрос, патрон. Почему Стаут не чувствовал опасности получить вместо денег пули?

— Значит, был уверен, что его не станут убивать из-за тех денег.

— Тогда из-за чего?

— Пока не знаю. Но завтра уже буду знать. И давай закончим сегодня на этом.

— А вы остаетесь, патрон?

— Да, буду ждать звонка.

Телефон зазвонил через полчаса.

Лейтенант, немного волнуясь, взял трубку и узнал голос бармена…

— Здесь не может быть никакой ошибки? — выслушав его короткое сообщение переспросил он. — …Большое спасибо. И передайте привет вашему внуку.

— Наручники брать?

— Прихвати, но оставишь в машине. И в бар войдешь первым, сядешь где-нибудь подальше ко мне лицом. Но умоляю тебя, Макс, там все безумно дорого.

— Не делайте из меня монстра, патрон.

— Значит, ты понял — только апельсиновый сок.

Обстановка была на редкость удобной: кроме них — в стороне еще теннисная пара и Макс.

Фу, поросенок! Уже пригубливает пиво.

— Мне среди дня неожиданно сообщили, что вы просите встретиться. Что будете пить, лейтенант?

Блейк предупреждающе поднял руку:

— Боюсь слишком избаловаться в вашем шикарном заведении, — он скосил глаза на помощника, — просто пиво. Сегодня мне надо быть ближе к жизни.

Данфорд спокойно и несколько холодно на него взглянул.

— Ну что ж, тогда и я не буду от нее отдаляться.

Им тут же принесли керамические кружки с красочными эмблемами той знаменитой датской фирмы, пенная шапочка которой спокойно удерживает на себе монету.

Блейк неуверенно посмотрел на это белоснежное, чуть поднятое покрывало.

— Вы отхлебните, — проследив его взгляд, посоветовал Данфорд, — губы можно промокнуть салфеткой. А то пена двадцать минут вот так будет стоять.

— Наверное, специально присылают из Дании? — не удержался Блейк.

— Конечно, в магазине такого не купишь. Так я вас слушаю.

— Я разобрался с двумя этими убийствами, сэр, — он осторожно отхлебнул, и странное дело, салфетка не понадобилась. Плотная шапочка послушно выпустила из-под себя золотую пузырчатую влагу.

— Знаете уже кто убил Стаута и Риччи?

— Как и вы, сэр.

Ничто не изменилось у того в лице. Он спокойно и оценивающе смотрел на лейтенанта.

— То, что Риччи был задушен Стаутом, вы догадались из полученного на следующий день письма. Ну, а Стаута убили вы сами.

— И можете изложить факты?

— Я для этого сюда и приехал, сэр.

— Ну, пожалуйста.

«Хороший противник, — подумал Блейк, — и сейчас пробует сбить меня своим хладнокровием».

— Просто расскажу, как вы это сделали.

— Интересно.

«Ни одного суетливого движения. Даже кружку в руки не взял. Просто сидит и слушает».

— Один частный детектив, сэр, получил заказ на слежку за Стаутом. На фотофиксацию всех каких-либо его дел в городе. — Блейк нарочно заговорил с максимально ровной и безразличной интонацией. Против всякого психологического оружия нужно прежде всего выставить ему подобное. — Этот заказ поступил к нему в тот самый вечер, когда вы пролили вино на костюм Стаута. И со следующего утра детектив приступил к работе. Заказчику, то есть вам, требовалось только одно — увидеть на фотографии тот костюм, который приобретет себе будущая жертва. В остальном — вы со Стаутом одного роста и одной и той же спортивной комплекции. Волосы очень близкого цвета, только вам пришлось их укоротить на манер его стрижки. Вы предложили Стауту очень крупные откупные, чтобы прекратить тот шантаж, который начался тринадцать лет назад и длился все эти годы. Такие большие, что он согласился и ожидал получить от вас чек в тот самый вечер, — Блейк сделал вид, что на ходу чуть подумал. — Вернее, вы построили дело так, что должны будете после одиннадцати уехать, а чек передадите ему раньше. И либо сделаете это прямо на карнавале, либо, если по каким-то причинам не получится, вблизи одиннадцати Стаут должен был ждать в беседке. Скорее всего, предупредили вы, это будет на карнавале, поэтому пришлете ему для узнавания маску. Такую же, естественно, вы заготовили себе. И Стаут ничего не заподозрил. Более того, он облегчил вам задачу, потому что его голова была занята другим — запланированным убийством Риччи. Он делал все, чтобы быть очень заметным и в удобное время избрать короткий момент для поездки на ту сторону. Сменив маску, разумеется. Потом, ближе к одиннадцати, он отправился ждать вас в беседку. Теперь о том, что делали вы…

Лейтенант приостановился для глотка из кружки. Данфорд все так же спокойно смотрел на него, не притрагиваясь к своей.

— Вы, сэр, прибыли поздно. Вам не следовало быть на публике. И, я полагаю, сели в катер и кружили в темноте где-нибудь подальше от клуба. Там вы сбросили в воду и утопили свой маскарадный костюм. И, примерно без четверти одиннадцать, вернулись уже в облике Стаута, не боясь с ним уже пересечься. Направились сразу в бар. Вам нужно было зафиксировать Стаута в памяти людей до и после убийства. Для этого пришлось пить «Скотч». Вот почему доза алкоголя в крови у жертвы оказалась вдвое меньше той, что следовала из суммарных свидетельских показаний. Время, когда вы убили, — примерно без восьми-шести минут одиннадцать. Вернулись в бар как «Стаут», а появились в карнавальной толпе как «Данфорд», и тут же быстро направились к выходу. Блестяще, сэр, это самое изящное убийство, которое я расследовал во всей своей уголовной практике.

Хью Данфорд в ответ улыбнулся.

Не иронично, не зло, а так, как улыбаются друзьям в разговоре.

Потом взял свою кружку и с удовольствием выпил сразу до половины.

— Вы знаете, лейтенант, — он подумал и сделал еще глоток. — Вы знаете, я мог бы вообще ничего не отвечать. Но история, которую вы рассказали, так меня, — он, подбирая слово, покрутил пальцами в воздухе, — восхитила… вот, употребим именно это выражение, что я готов разговаривать дальше. Кстати, кто вам рассказал эту историю с пролитым на Стаута вином?

— Никто, я ее вычислил.

Его брови вскинулись вверх.

— Восхитительно, лейтенант!.. Ну так вот. Все, что вы доказали, исчерпывается для органов правосудия только одним выводом. Стаута убил неизвестный, маскировавшийся под него здесь же на карнавале. Да, несоответствие алкоголя в его крови в этом вполне убеждает. Но причем тут я, лейтенант? — Он снова улыбнулся, дружелюбно и безмятежно. — Прическа? Хм… И даже если водолазы, трудясь целый год, найдут какие-то тряпки?.. Да, пусть они мои. И прическу я сделал так, как у Стаута. Захотел и сделал. Случайно пролил на него вино. — Он совсем весело посмотрел на Блейка. — Вам тот детектив назвал мое имя как человека, заказавшего слежку?.. А это письмо от Риччи. Даже если бы мне его кто-то дал лично в руки, я бы ответил, что выбросил и не читал.

— Вы здраво рассуждаете, сэр.

— Вот видите. Это красивая история, которая может называться совокупностью гипотетических косвенных улик. Но нужна хотя бы одна прямая. И нужны мотивы, лейтенант, нужны мотивы.

Блейк допил свое пиво до донышка.

— Повторить?

— Нет, спасибо, сэр. Лучше поговорим о прямой улике. Она у меня есть.

Он аккуратно достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшой прозрачный пакетик.

— Что это, лейтенант, сто долларов?

— Совершенно верно, сэр. Я уточню. Это нижняя купюра из банковской пачки. Очередная ваша выплата Стауту. Он не успел ей воспользоваться, просто положил в ящик. Деньги прекрасно сохраняют отпечатки пальцев, и вы не могли передавать их в перчатках. Вы наверняка не учли этого, сэр. И еще одна косвенная, но очень сильная улика. Тринадцать лет назад Риччи приобрел в Сан-Диего авторемонтную станцию. Кто-то же перевел деньги на его счет. Потому что, если бы он стал платить наличными за недвижимость, налоговая инспекция потребовала бы объяснить происхождение денег. И я не сомневаюсь, что деньги пришли со счета вашего отца. Вы, наверное, просто тогда ему сказали, что для вас это жизненно необходимо. И он сделал.

Человек напротив вздрогнул. Блейк, по отработанной годами привычке смотреть чуть в сторону и видеть лицо, ждал, что сразу за этим последует растерянность… Не последовала. Вздрогнул, и больше ничего.

— Теперь о мотивах, сэр. Я за этим сюда и приехал. Мог бы сразу отдать эту купюру на экспертизу, запротоколировать результат и получить ордер на ваш арест. Большая разница, сэр, если вы сами сделаете признание. И я поступил так, потому что знаю, что Стаут вас много лет шантажировал, что они с Риччи сыграли в какую-то очень грязную игру.

Данфорд пристально посмотрел на него. Потом опустил глаза… а подняв, будто не было ничего, проговорил:

— А давайте, лейтенант, выпьем еще по кружке? Вам же понравилось.

— Понравилось, это правда, — согласился Блейк, подумав, что Хью Данфорду просто нужно сейчас собраться с мыслями и перестроиться.

Но ошибся.

— Хорошо, лейтенант, я расскажу вам мотивы. Расскажу только вам, потому что вы, я знаю, не имели служебного права раскрыть здесь следственные карты и дать мне возможность снизить себе наказание. Я хочу, чтобы ваша совесть была спокойна. Но вы не расскажете никому, договорились?

Он протянул руку к кружке… но раздумал и отодвинул ее в сторону. И сразу быстро, будто торопя себя, заговорил:

— Тринадцать лет назад у нас было что-то вроде землячества в Колумбийском университете. Собирались вместе те, кто из нашего города. Мэри, которая была только на втором курсе медицинского, я со Стаутом — на предпоследнем экономического, Джулия… И мы с Мэри уже к летним каникулам решили, что должны пожениться. Лейтенант, мы не валялись по койкам, как некоторые другие, были первыми друг для друга и должны были стать единственными. А Стаут… он всегда был сволочью… завистником, гадом. И очень красивая, недоступная для него Мэри манила его как тот виноград лису. Ну и деньги моего отца… У Джона был очень поворотливый на подлости ум. А с Феликсом Риччи я познакомился только тем летом здесь, в городе. Он с детства был чем-то вроде прихвостня у Стаута. По молодости плохо понимаешь опасность таких людей. — Данфорд чуть приостановился от быстрой речи, повел шеей, расслабив галстук, и снова так же быстро заговорил: — Джон знал, что у меня есть пистолет, выбрал момент, когда мы поехали только втроем отдыхать на природу. Туда, — он неопределенно махнул рукой, — в лес у озер. Что-то они мне подлили в спиртное, какую-то дрянь. Потому что сквозь дурман я помнил, что стрелял из пистолета, и помнил, как, даже несмотря на это состояние, испугался, когда Джон мне показал лежавшего навзничь Риччи с кровью на лбу. «Видишь, ты его укокошил! Ты его укокошил, Хью!». Утром я не понимал — что это было? Позвонил Феликсу, но его тетка сказала, что он не ночевал, она беспокоится, ну и прочее. А потом явился Джон.

Данфорд взглянул на нетронутый бокал с пивом и резко проговорил кому-то из служащих:

— Принесите мне бренди.

Подождал с полминуты, пока это сделают, и начал говорить уже медленней, с появившейся неизвестно откуда хрипотцой в голосе.

— Рассказал мне, что мы вчера перепили, а я — больше всех, и я начал вдруг игру с пистолетом. Выстрелил несколько раз в деревья, а потом, потеряв равновесие, угодил Феликсу в лоб. Джон отвез меня домой, вернулся назад с лопатой и закопал труп. «Место дикое, — сказал он, — никакая собака никогда не найдет. И пистолет твой с отпечатками пальцев у меня, в целлофановом пакетике. Десять лет, Хью, за такие штуки, сам понимаешь. Мэри все равно не будет ждать тебя десять лет. А если будет, значит, искалечишь жизнь и себе и ей. Выйдешь, когда тебе уже перевалит за тридцать. Дальше что? С репутацией уголовника, без профессии и диплома? И подумай об отце, у него ведь уже был один инфаркт»… Назвал сумму в несколько десятков тысяч долларов, которая должна быть перечислена на такой-то счет, и потребовал, чтобы я немедленно сообщил Мэри, что между нами все кончено.

Галстук уже не мешал ему, но он все равно порывисто за него ухватился и дернул из стороны в сторону.

— Выпейте бренди, сэр, — посоветовал Блейк. — Все-таки нужно, чтобы вы договорили до конца.

Он посмотрел на стаканчик и отрицательно повел головой.

— Я и так все расскажу до конца. И это уже не главное… Когда здесь стала функционировать моя корпорация, Джон, естественно, заявился. Намекнул о прошлом, но был не нахален, а скорее — просителен. Сказал, что и он ведь уголовное наказуемое лицо, как прикрывший то преступление. А главное, у них с Мэри родился больной мальчик. Да, лейтенант, я платил ему ежемесячно в течение нескольких лет, но никогда не жалел об этом. Мэри тогда сразу вышла за Джона замуж, хотя терпеть его не могла. Если женщина становится беременной в таком психическом состоянии, ничего здорового родиться не может. И этот несчастный ребенок — тоже моя вина. Вина моей трусости, не только их подлого обмана.

— Когда вы узнали об обмане? Чуть раньше, чем из письма Риччи, как я понимаю.

— Да, вернулся из поездки в Чикаго, и в нашем аэропорту… Выходили другие пассажиры, прилетевшие из Сан-Диего. Он мало изменился, лейтенант, я сразу его узнал.

— А он вас не успел заметить.

— Да. Потом нетрудно было проверить фамилию среди прилетевших и окончательно убедиться, что это он… А дальше вы уже рассказали сами.

— То что вы сообщили, сэр, такие мотивы для суда и присяжных сыграли бы огромную роль. Это минимальный срок, который только возможен за умышленное убийство. Реально это значит, что через два года вы вышли бы на свободу.

— Забудьте об этом, лейтенант. Я скажу только, что убил, потому что убил. Имя Мэри никогда и нигде не прозвучит. В конце концов, это мое собственное наказание. Справедливое наказание.

Блейк хотел возразить, но не сумел и опустил глаза вниз. Сейчас ему было трудно смотреть в лицо напротив.

— Если вы мне доверяете, лейтенант, я привезу вам письменное признание завтра в двенадцать. Надо будет многое сделать, ведь корпорация и ее вкладчики ни в чем не виноваты.

— Есть еще одна проблема, сэр. Тому бедному мальчику мало что доставалось. Стаут почти не тратил денег на лечение сына.

Он не видел сейчас лица и только услышал, как у Данфорда скрипнули зубы.

— Не беспокойтесь, — вскоре произнес он, — из тюрьмы я имею право управлять личным капиталом. Все будет сделано. Я поручу отслеживать самые прогрессивные методики лечения этой болезни. По всему миру.

Блейк, также не глядя на него, кивнул головой и поднял руку, чтобы кто-нибудь из служащих подошел со счетом.

— Оставьте, пожалуйста, — сразу проговорил Данфорд и хотел что-то сказать приблизившемуся официанту, но лейтенант категорически помахал рукой в его сторону:

— Нет, сэр, меня и так угощали тут разными дорогими винами. Неприлично все время пользоваться чужой любезностью.

Он полез в карман и достал бумажник… Потом вдруг тряхнул головой, будто желая что-то оттуда выбросить, спрятал его назад и, вынув прозрачный пакет со стодолларовой купюрой, протянул ее официанту:

— Здесь, наверное, должно хватить?

— Конечно, сэр. Четыре пива и один бренди.

Блейк встал, взял у официанта сдачу и кивнул Максу «на выход».

— Прощайте, сэр.

Помощнику пришлось догонять его вверх по дорожке.

— В чем дело, патрон, почему мы его не взяли?

Лейтенант положил ему на плечо руку.

— Стар я, Макс, что правда, то правда. Переоценил свои возможности. Нет у нас на него прямых улик. А на старости лет я не хочу стать посмешищем перед его адвокатами. Убийство Стаутом Риччи мы докажем, а остальное придется похоронить. И знаешь, после пива у меня сильное чувство голода.

— Не стыдитесь этого чувства, патрон! Оно самое чистое, самое искреннее! Только… — он с подозрением присмотрелся, — чего-то вы не договариваете. Чего-то главного, а?

— Макс, я же сказал тебе самое главное! Отправимся сейчас в ресторан и как следует поедим.

— Только не в тот, что на городской набережной.

— Это почему?

— Потянет еще вас потом в соседнюю дискотеку. А там, я же рассказывал, морды бьют.

 

Как грустно

Конец сентября. Долгая жизнь позади, а привыкнуть к осени он все равно не может. Другие времена года проходят незаметно и одинаково, а каждая осень является как новая и заставляет волноваться. Словно красивая женщина, которой нет дела, что здесь до нее уже были другие.

Все время хотелось выйти из офиса, к деревьям и к людям. Еще одна странная черта осени — объединять всех вместе.

Блейк дотерпел до середины дня, а потом так и сделал. Поставил телефон на автоответчик и закрыл за собой дверь с табличкой частного детективного агентства.

Сейчас у него нет сотрудников, и даже секретаря. Он так и планировал — поработать сперва одному. Заказы ведь сразу как из ведра не посыплются.

Хотя то обстоятельство, что в городе его знают, сказалось, и две первые недели на новом месте скучать не пришлось. Управляющий одного из супермаркетов сразу обратился к нему по случаю внезапно вдруг участившихся мелких краж.

И Блейку не составило большого труда разобраться. Вычислить молодую, недавно поступившую на работу кассиршу, которая в сговоре со своим приятелем из иммигрантов принялась, хоть и по-мелкому, но систематически красть. Просто выбивала чеки на одну четверть того, что находилось у парня в тележке.

Пустяковое вроде дело, а гонорар за расследование составил его бывшую месячную лейтенантскую зарплату.

Макс бы сказал: «Чтоб я так жил!». Надо, кстати, позвонить ему, узнать, как идут дела.

Вечером после ужина Блейк снова об этом вспомнил, и уже сел в кресло у телефона, но телефон зазвонил сам.

— Здравствуйте, сэр, с вами говорит мисс Паркер. Не узнаете?

— Нет, мэм.

— Я же просила называть меня просто по имени, Джулия.

— Ах, это вы! — Блейк сразу вспомнил молодую элегантную даму, с которой познакомился месяц назад в элитарном клубе, при последнем своем полицейском расследовании.

— Как дела, лейтенант?

— Я больше не пользуюсь этим званием. Ушел на пенсию.

— И открыли частное детективное агентство, — продолжила она за него.

— О, вы в курсе.

— Да, и звоню вам не только как старому знакомому, а еще и в качестве клиента.

— Рад быть вам полезен. А что за дело?

— Именно по вашей части. Убийство.

— У нас в городе? Я ничего не видел в вечерней газете.

— Пресса еще не успела, оно случилось лишь два часа назад. Если коротко, убит глава нашего фармацевтического концерна.

— Как именно убит?

— Отравлен. Послушайте, лейтенант, раз уж вы мой детектив и завтра утром я приеду к вам в офис подписывать контракт, нельзя ли называть вас просто по имени? Так будет проще.

— Можно. Тем более, я уже зову вас по имени.

— Вот и славно.

— Значит, вы уже имели сегодня дело с полицией и с моим преемником?

— Да. Но сразу скажу, этот молодой лейтенант не произвел на меня никакого впечатления. По-моему, он просто растерян.

— Не исключено. Он, разумеется, еще не очень опытен.

— Вот именно. Так завтра в десять утра, Артур, у вас в офисе?

— Договорились.

* * *

Блейк посидел несколько минут в кресле, подумывая, как неожиданно свалилось на него, вне всяких сомнений, очень крупное дело, и решил, что теперь уже обязательно нужно переговорить с Максом.

И снова встречный звонок опередил его протянутую к телефону руку.

— Здравствуйте, патрон! Не слишком поздно я вас беспокою?

— Здравствуй, я как раз сам собирался тебе звонить. — Макс продолжал называть его по старинке «патроном», как раньше на службе, и это звучало для них обоих вполне естественно. — Что там за убийство у тебя приключилось?

— А вы откуда знаете?

— Джулия Паркер звонила мне пять минут назад. Хочет, чтобы я подключился к этому делу в качестве ее частного детектива.

— Ах, эта да-ма! — протянул его бывший помощник и чуть помолчал, что-то обдумывая… — Скверная история, патрон, и очень странная. Честно говоря, я и звоню-то, чтоб посоветоваться.

— Ты в управлении?

— Да, сижу сейчас в вашем кресле и умственно тужусь.

— И как?

— Не выходит.

— Знаешь, приезжай-ка лучше ко мне. Расскажешь все спокойно, и чаю попьем заодно.

Макс явно обрадовался и, переспросив ради вежливости — правда ли это будет удобно, — сказал, что через пятнадцать минут прикатит.

* * *

А примчался еще быстрее, так что Блейк, слишком хорошо знавший его аппетит, едва успел приготовить бутерброды с сыром.

— Ох, спасибо, патрон! — увидев их, искренне обрадовался Макс. — Оголодал я совсем на нервной почве!

— Ну вот, перекуси, выпей чаю, а потом рассказывай.

Два бутерброда один за другим улетели в белозубый быстрожующий рот, и гость потянулся за третьим, но желание быстрее поделиться новостями преодолело голод.

— Сделаю маленький перерыв, чтоб приступить к рассказу. — Он отхлебнул чаю и тут же, почти скороговоркой, начал: — Эрни Детлог — глава фармацевтического концерна. Умер от отравления цианистым калием два с половиной часа назад в кабинете своей загородной резиденции. Это милях в пятнадцати от города. А дальше, как говорят в кино: действующие лица и исполнители.

— Ну, ты уж так не тараторь. Никто нас не гонит.

Макс кивнул и чуть спокойней продолжил:

— Итак, присутствовали следующие лица. Во-первых, его жена Лиза, итальянка по происхождению. Ой, какая красивая, патрон! Почти еще девочка. Его старший брат — Гарри. Затем, ваша знакомая, главный партнер Детлога Джулия Паркер. И, наконец, член совета директоров и, как я понял, научная голова концерна — Сидней Белтам. Все намеревались ужинать, но перед ужином собрались в кабинете хозяина, чтобы обсудить какие-то деловые вопросы в сочетании с аперитивом. А вы почему не едите бутерброды, патрон?

— Мне на ночь уже ни к чему. Ты сам нажимай.

Макс съел еще два и, ощутив желудочное успокоение, продолжил рассказ совсем неторопливо.

— Брат Детлога — Гарри — тоже член совета директоров концерна. Так вот, вся эта деловая компания обсуждала что-то и пила херес. Патрон, я в жизни не видел такой бутылки, кажется, из прошлого века. Какая-то редкая коллекционная штучка. — Он вдруг осветился довольной детской улыбкой. — Хе, там оставалось около половины. Я, естественно, забрал бутылку на проверку в ней яда. Из лаборатории уже сообщили — яда не оказалось, так что мы на днях допьем с вами этот реликт.

— Скорее, «раритет».

— Да? Ну, все равно допьем. Итак, маленькая деловая беседа продолжалась очень недолго. Потом троица покинула кабинет, а Эрни Детлог задержался, но должен был появиться к ужину минут через пятнадцать.

— Постой, Макс, я не понял, а жены Детлога не было в кабинете?

— Не было. Вернее, она заходила туда перед окончанием их разговора, узнать, скоро ли можно подавать ужин.

— И тоже пила херес?

— Этого я не успел выяснить. Опрос ведь удалось сделать только самый предварительный. И обстановка, когда мы приехали, сами понимаете, мало чего позволяла. Все они были какие-то приторможенные, за исключением разве что этой мисс Паркер. Сильная, мне показалось, дама. — Блейк долил им обоим чаю, и гость кивком поблагодарил. — Ну, едем дальше. Так получилось, что и брат Детлога, и жена минут через десять почти одновременно подошли к дверям кабинета. Она, чтобы напомнить об ужине, а он — еще зачем-то. А когда вошли, Эрни Детлог сидел в кресле, очень странно запрокинув голову: полуоткрытые невидящие глаза, — Макс для краткости сократил описание, — и все такое. Они сразу поняли — что-то случилось. Гарри выбежал в коридор звать всех на помощь, а Лиза — к телефону, чтобы звонить в «Скорую». Медики приехали очень быстро. Там, милях всего в пяти, загородный госпиталь. Врач тут же связался с нами, потому что понял — перед ним уже труп.

— Кто установил отравление цианистым калием?

— Тот самый врач. Признаки паралича дыхательных путей, как и должно быть при этом яде, и запах горького миндаля в рюмке, которая стояла напротив покойного.

— Лаборатория подтвердила?

— Подтвердила. В рюмке был цианистый калий. В крови… ну, в общем, полностью подтвердила.

— В остальных рюмках?

— Нет, в остальных все в порядке. Сейчас проверяют, на какой чьи именно отпечатки пальцев. Для отчета, конечно, чтобы начальство не придиралось.

— Возможность самоубийства?

— Невероятно, патрон, человек ведь ужинать собирался.

— Ну, это для тебя невероятно, ты бы, конечно, сначала поужинал. Съешь еще бутерброд.

— Спасибо, с удовольствием. А вопрос о самоубийстве я перед ними поставил.

— И что?

— Все промолчали, кроме мисс Паркер. Она, дернув плечами, заявила: «Глупость, это исключено».

— Кабинет сообщается только с коридором?

— Да… то есть не совсем. Он на первом этаже. Там французское окно, можно выйти наружу. Но один из моих полицейских его проверил: заперто изнутри и в таком положении не открывается снаружи.

— Но кто-то же мог пройти к нему в кабинет в течение этих десяти минут. Войти на минуту-другую и выйти.

— Разумеется, только все это отрицают.

— Ты уже назначил время допросов каждому?

— Нет, только предупредил, что завтра они все будут вызваны.

Блейк немного подумал, а потом предложил:

— Сообщи всем, что будешь допрашивать их как свидетелей не в управлении, а непосредственно на месте происшествия. Получим большие плюсы. Во-первых, вынудим их уточнять показания друг друга. Во-вторых, на месте легче будет установить, кто где находился в течение тех десяти минут, когда произошла смерть Детлога. И труднее будет что-то скрыть, ведь люди так или иначе находились во взаимном поле зрения. Нужно максимально восстановить картину того вечера, постараться проиграть ее как на сцене. Наконец, еще один важный момент: мое присутствие на допросах в управлении незаконно с точки зрения процессуальных норм. Не сомневаюсь, что руководство не даст на это разрешение. А на нейтральной, так сказать, почве я могу присутствовать как доверенное лицо мисс Джулии Паркер.

— Гениально, патрон! Что значит, соблюдать умеренность в пище. А у меня кровь отлила от головы к желудку, и теперь хочется спать.

— Вот и отправляйся. Завтра позвонишь мне в офис, когда окончательно установишь время встречи в загородном особняке. Съешь еще один бутерброд на дорожку.

Макс довольно кивнул головой:

— Ваши идеи одна другой лучше.

И только уже прощаясь, вдруг вспомнил и полез во внутренний карман форменного пиджака:

— Я же захватил для вас фотографии. Посмотрите их на досуге.

* * *

Проводив гостя, Блейк уселся с пачкой фотографий в кресло и начал не спеша их рассматривать…

Сначала кабинет общим планом. Видимо, снимали от дверей.

Просторный, красиво отделанный и меблированный темным деревом. Стол, за которым сидит человек с откинутой на спинку кресла головой. На столе бутылка… Ага, вон, рядом рюмка.

Так, на следующей фотографии уже более крупный план. Те же бутылка с рюмкой, раскрытая записная или телефонная книжка и сам телефонный аппарат поблизости.

Он собирался кому-то звонить?.. Или уже успел позвонить до того, как выпил херес с цианистым калием?.. Нужно запросить телефонную станцию о разговорах по данному номеру.

Что-то, однако, показалось ему вдруг странным на этом фото.

Блейк некоторое время держал его в руках, то приближая к глазам, то отдаляя… Потом, так и не определившись с возникшим вдруг ощущением, стал смотреть прочие снимки.

Небольшой круглый столик с несколькими рюмками, салфетками и вазочкой. Вроде бы, в ней какие-то орешки. И еще — предмет, похожий на небольшое серебряное блюдо.

Что сия композиция означает?

Видимо, во время делового разговора люди в комнате подходили к столику, наливали себе вино из бутылки, стоявшей на этой серебряной подставке, а перед уходом оставили там свои пустые рюмки.

Кроме одной. Той, что стоит на столе. Стало быть покойный Детлог решил выпить еще и в одиночестве.

Выпить хереса с ядом?..

На следующем снимке в объективе оказалась молодая женщина. Но не Джулия Паркер. Следовательно, она и есть жена погибшего Лиза.

Действительно, очень привлекательная, а стройная тонкая фигура красиво подчеркивается коротким облегающим платьем.

Еще несколько лиц…

Ладно, с ними можно будет познакомиться завтра.

Стол совсем крупным планом… Так, книжка не записная, а телефонная, номера на обеих страницах. При увеличении их легко удастся прочесть.

Он просмотрел еще несколько фотографий кабинета и снимки трупа в разных ракурсах.

Макс сказал, Джулия Паркер исключила самоубийство, назвала это предположение глупостью. Тогда, как яд попал в рюмку Детлога?.. Кто-то, значит, входил к нему в течение этих примерно десяти минут.

Часы показывали уже одиннадцать. Поздно, и не стоит заниматься гаданиями. Блейк сложил фотоснимки в конверт. Только завтрашние опросы позволят сформировать ту или иную версию. А кое-что может проясниться уже при утренней встрече с Джулией у него в офисе.

— Скромненько, — оглядев небольшое помещение, с порога заявила гостья.

— Начинать всегда трудно, — Блейк жестом предложил ей сесть в кресло напротив. — У меня здесь пока даже нет чашек, чтобы предложить вам кофе. Да, честно говоря, кофе тоже нет. Заведу со временем секретаря, тогда и налажу быт.

— Не надо никакого кофе, Артур. — Она села и сразу же протянула ему небольшую, тонкой белой кожи папочку. — Мой юрист подготовил контракт, взгляните. — Потом поискала глазами. — Однако… пепельница у вас хотя бы есть?

Блейк растерянно оглядел стол и тут же вспомнил:

— В шкафу, я сейчас достану.

— Не трудитесь. Вон в том? Я сама разберусь, а вы читайте.

Он быстро пробежал стандартную вводную часть о вступающих в соглашение сторонах и тут же, кинув взгляд на следующий раздел, слегка напрягся… Какие-то странные цифры. И особенно — окончательная призовая сумма, если ему удастся раскрыть это дело. Блейку показалось, что по ошибке проставили лишний ноль.

Гостью позабавило прочитанное по его лицу замешательство:

— Там нет никаких ошибок, Артур.

Кроме того в контракте был указан стартовый гонорар и деньги на текущие расходы. Да уж, цифры не маленькие!

— Вы согласны работать на таких условиях?

— Должен признаться, я был бы доволен и половиной.

— Перестаньте, я знаю, что сколько стоит. Расследование убийства главы крупного концерна очень дорогая штука. Подпишите там внизу два экземпляра.

— С удовольствием. Но обязан вас сначала предупредить, Джулия, об одной правовой особенности в работе частного детектива. — Она вопросительно подняла брови. — Дело в том, что мы не адвокаты, вы понимаете? Я не могу защищать ваши интересы в деле об уголовном преступлении в отношении третьего лица. Тем более, если речь идет об убийстве.

— Пока не уловила, что из этого следует.

— То, что я должен буду и вам задавать вопросы, поскольку вы были среди тех, кто мог совершить преступление.

Ее даже слегка удивило такое предупреждение:

— Артур, я юридически грамотный человек и, разумеется, знаю, что должна находиться в рамках общих следственных действий. Как мне известно, они должны начаться уже сегодня в семь вечера. Ваш молодой лейтенант предложил всем явиться к этому часу на виллу Детлога.

— Да, и я тоже туда приеду, но было бы неплохо поговорить о случившемся сразу сейчас. Вы не возражаете?

— Я обещаю вообще ни в чем вам не возражать. — Она поудобней устроилась в кресле. — Начинайте, и там, где нужно, ведите дело без церемоний.

Блейк улыбнулся, и не потому, что все так удачно складывалось с его деньгами. Приятный, располагающий к себе человек эта красивая женщина. Красивая не чертами лица, они, пожалуй, скорее стандартные, типичные для американок англо-саксонской крови: светло-синеватые глаза в сочетании со светлыми же волосами, прямой чуть вздернутый нос… правильное и привлекательное лицо, не более. А вот все вместе со стройной спортивной фигурой, пластичностью какой-то в движениях, прической без единого случайного волоска, чуть загорелой, не нуждающейся в косметике кожей, все вместе и создает тот притягательный шарм, от которого закружится голова у многих.

— Все-таки жаль, что мне нечем вас угостить, Джулия.

— Не горюйте, — блеснули ее красивые белые зубы, — я вам еще предоставлю такую возможность.

Блейк опять улыбнулся.

— Знаете, я не буду сейчас задавать вопросы, которые все равно придется задавать этим вечером. Расскажите мне, для начала, о вашей вчерашней компании. И начните, пожалуйста, с покойного Эрни Детлога. Что он был за человек?

Она не спеша вынула сигарету из какой-то немыслимо красивой перламутровой пачки, прикурила и, пустив тонкий ароматный дымок, чуть сощурила на Блейка глаза.

— Как ни странно, Эрни можно охарактеризовать довольно просто. Поговорка — «Человек — это целый мир» — к нему не относится. — Она чуть подумала. — Был средним студентом Кембриджа, несколькими годами старше нас с Белтамом. Даже посредственным. Знал, что ему уже уготовано место за спиной очень богатого папочки… Хотя, не лентяй. — И опять немного подумав, продолжила: — «Деньги должны делать деньги» — мы все этому следуем, но понимаем немного по-разному. Вернее, некоторые люди понимают и что-то еще. Эрни же никогда не стремился, если так можно выразиться, выйти за этот строго очерченный круг. Человек без фантазии, я бы сказала. Но и без комплексов. С нервной системой профессионального хоккеиста: лучше самому дать кому-нибудь в морду, но если и ему дадут, ничего страшного, главное свою игру отыграть.

— Именно поэтому вы исключаете самоубийство?

— Не только, но в том числе. — Она докурила сигарету до половины, а потом, ломая, погасила длинный остаток в пепельнице. — Как руководитель концерна он некоторым нравился, некоторым — нет, но отношения умел держать ровные. Полтора года назад женился на Лизе.

— Очень молоденькая?

— Не очень. Ей двадцать четыре. Просто выглядит совсем юной. Эрни всегда говорил, что женится только на красавице. Это тоже — как капитал.

— Брак был счастливым?

Вопрос, понял Блейк, оказался не очень простым.

— Трудно сказать. Красивую картинку лучше иметь на стене, а не… — но нужное слово не нашлось, и ее длинные пальцы сделали неопределенное движение в воздухе. — К тому же, Лиза скрытная малопонятная девочка. Итальянка из недавней волны иммиграции. Она даже говорит с небольшим акцентом. И среда. Тоже малопонятная. Для людей нашего круга, во всяком случае. Отец — владелец небольшого итальянского ресторанчика в Филадельфии. Лиза там и работала. Там же ее случайно заметил Эрни. Что еще вам о нем рассказать? — вопрос больше был обращен не к нему, а к себе самой… — Конечно, Эрни никак нельзя назвать пьяницей, но за последний год его интерес к алкоголю заметно вырос.

— Вчера вечером он много выпил?

— Совсем еще немного. Не успел.

В последней фразе ему послышалась неприязнь.

— Вы сказали, что как руководитель концерна Детлог кому-то нравился, а кому-то нет.

— О, боюсь, что это сложно расшифровать, Артур. Надо углубляться в профессиональные вопросы. Я готова рассказывать, но, может быть, это все же не для сегодняшнего утра?

— Согласен. Давайте, поэтому, про остальных.

— Ну, Лизу я вроде бы обозначила. Как говаривал философ Кант, «вещь в себе». Хотя не исключено, что Сидней или Гарри к ее портрету вам что-нибудь дорисуют.

— Тогда о старшем брате Детлога.

— То есть о Гарри. Вообще они с Эрни не родные братья, хотя Гарри носит ту же самую фамилию. Отец Эрни женился на женщине с маленьким ребенком, потом родился сам Эрни. Но его сводный брат со временем выбрал фамилию приемного отца, — она вдруг слегка рассмеялась. — Гарри! О нем можно долго рассказывать, хотя вряд ли он того заслуживает, — потом замолчала, будто проигрывая в голове то, что нужно дальше произнести. — Совсем не похож на своего брата. Даже не полная противоположность, а нечто совсем другое. Совершенно без всякого руля, одни паруса, и — куда ветер подует. Авантюрист по натуре. Не дурак, но, знаете, ни к какой серьезной работе по-настоящему не пригоден. Состоит в совете директоров, формально отвечает за реализацию продукции концерна. Фактически же давно все свалил на подчиненных, благо, там есть толковые люди.

— А в чем тогда проявляется его авантюризм?

— В чем угодно. Некоторым людям кажется, что удача у них всегда где-то рядом. Вот-вот, и схватят ее за хвост, — ее рука шутливо изобразила в воздухе как это делается. — Некоторое время назад Гарри возомнил, что может играть на фондовой бирже. И в конце концов очень много спустил. А в последние два года выдумал себе новую идею. Решил разбогатеть на постмодерне. Покупает картины у малоизвестных художников, рассчитывая открыть нового Кандинского или, еще лучше, Ван Гога. Но за отсутствием ума и вкуса, собрал уже целую галерею мусора. Пытается найти неизвестные картины знаменитостей. Несколько раз налетал на подделки.

— Все это — не дешевое удовольствие, я полагаю.

— Не дешевое. Гарри нам с Сиднеем все уши прожужжал о последних приобретениях. Но я помню: и год, и полтора года назад он говорил то же самое.

— То есть, дело у него не двинулось?

— Конечно, нет. Но хуже, что он забрался в долги.

— Большие долги?

Неопределенное движение плеч показало, что слово «большие», применительно к деньгам, они могут понимать слишком по-разному.

— Во всяком случае не те долги, которые способен сейчас заплатить.

— Простите, Джулия, я должен представлять себе все до конца. Кредиты так просто не выдают. Как он сумел набрать значительно больше своих реальных возможностей?

Она иронически улыбнулась:

— В банках отлично знают, кто его брат.

Блейк потер лоб.

— Это сразу же заставляет меня задать новый вопрос. Такое поведение Гарри Детлога красивым не назовешь. По сути, он злоупотреблял как кредитор, к тому же не мог не понимать, что ведет по отношению к брату грязную игру.

— Точнее не скажешь.

— Тогда второй естественный вопрос: Эрни Детлог был в курсе его злоупотреблений?

— Узнал об этом всего неделю назад. Перед отъездом в Европу, откуда он вернулся как раз вчера днем.

— Между братьями был конфликт?

— Нет. Но перед отъездом Эрни предупредил брата о серьезном разговоре, который состоится по его возвращении. А нам с Белтамом тогда устроил целый скандал.

— Причем здесь вы оба?

— Мы слишком давно вместе, Артур. Эрни кричал, что с нашей стороны было предательством скрывать от него безобразия брата.

— Даже до такого дошло?

— Да, махал листком анонимного письма. Он сразу проверил сообщение «доброжелателя» и упрекал нас в том, что мы, зная все, держали его в неведении.

— А так и было?

Она неохотно кивнула.

— Но почему сам Детлог долго ничего не знал?

— Потому что те, кто мог сообщить такую информацию, позволяли себе говорить о Гарри при нас, но не при его брате. Мы люди определенного круга, Артур, и там своя этика.

Звонок прервал разговор, и Блейк, извинившись, взял трубку. А услышав взволнованный голос Макса, сразу насторожился.

— Патрон, очень неожиданные результаты ночной экспертизы! На рюмке с ядом, из которой отравился покойничек, нет вообще никаких отпечатков пальцев. Она, с внешней стороны, была тщательно вытерта. Как вам такое?! — и не стал дожидаться ответа. — Теперь можно не сомневаться, что кто-то заходил к Детлогу в эти десять минут. Не сам же он это сотворил после смерти.

— Любопытно, — умышленно равнодушным тоном ответил Блейк. — А звонки из его кабинета?

— На телефонной станции утверждают, что с данного номера никто в то самое время не разговаривал.

— Спасибо за информацию. Я заеду к тебе ближе к вечеру, и поговорим подробней по дороге на виллу в моей машине.

Он положил трубку и, еще раз извинившись, попросил свою гостью:

— А теперь, Джулия, о последнем человеке из вашей компании, которого вы называли…

— Сидней Белтам.

— Да, вот о нем.

Блейку показалось, что ее лицо посветлело. Или это глаза приобрели теплый оттенок.

— Сидней — выдающаяся личность, — проговорила она. — И всегда был таким, с первого университетского курса, — потом улыбнулась, но не собеседнику, а чему-то внутри своей памяти. — Он всегда отличался, даже от самых лучших. Не только умом и способностями. Может быть, это человек нового мира, если такой когда-нибудь будет создан. Потому что у Сиднея невероятно высокие жизненные планки, ориентиры на сверхзадачи, вы понимаете? Кто-то из наших профессоров сказал, что у него потенциал нобелевского лауреата, и был, несомненно, прав. Но Сидней не захотел остаться в академической науке, решил уйти в практическую и экспериментальную фармакологию. У него превосходные идеи и разработки. В полном смысле слова, это наш мозг. Не исключено, что Сид станет создателем революционных лекарств, которые спасут жизни миллионам, — опять немного странная, с нежным оттенком улыбка блеснула на ее лице. — Все, что он делает, делает на отлично с плюсом. Как и в спорте, которым всю жизнь занимается. У него мастерский пояс по каким-то там восточным боевым единоборствам.

— Белтам тоже член совета директоров?

— Разумеется.

— А его отношения с погибшим?

— Дружеские были, как и у меня. Ну, и тесные рабочие, конечно.

— Никаких противоречий?

— Простите, Артур, — ему вдруг показалось, что она слишком поспешно полезла за второй сигаретой, — это наивный вопрос. В сложном и очень большом деле никогда не обходится без противоречий. Важно, как люди умеют их разрешать.

— Значит, все-таки были?

Она пустила дымок, и опять, показалось Блейку, немного внутренне напряглась.

— Были, как впрочем и у меня. Связанные с тем, что у каждого существовали собственные взгляды на перспективы развития концерна и на его рыночную ориентацию.

— Но последнее слово оставалось за Эрни Детлогом?

— Иногда он поддавался чужому мнению, — уклончиво произнесла она, — иногда нет.

Блейк, тем не менее, не стал уточнять.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Теперь об очень важном. Кто является основным наследником капиталов покойного?

— Эрни не скрывал, что по завещанию — жена и брат равными долями. Что-то, как положено в таких случаях, выделялось на благотворительность, но это мелочь.

* * *

— А ваше мнение, патрон, о самой Джулии Паркер?

Машина уже находилась на полпути к вилле, и Блейк успел рассказать все о своей утренней встрече.

— Честно говоря, ничего сколько-нибудь определенного. Но ощущение такое, что она не слишком глубоко травмирована произошедшим. Держится совершенно спокойно.

— Вот-вот, точно так же она держалась и вчера вечером, а остальные выглядели откровенно подавленными.

— Выглядеть — не значит быть, Макс.

— Так-то оно так…

— Хм, только теперь понял.

— Вы про что?

— Снимки. Про то, что мне интуитивно не понравилось вчера на одной из фотографий. Рюмка стояла слишком далеко от края стола. Дальше расстояния руки человека в кресле. А цианистый калий, по всем учебникам, действует в течение одной-двух секунд.

Его помощник равнодушно повел плечами:

— Вряд ли это теперь имеет значение, поскольку мы все равно уже знаем, что кто-то из них заходил в кабинет в эти десять минут. Убийца, конечно, допустил небрежность, отставив рюмку на середине стола. Но он и без того обнаружил свое пребывание тем, что протер рюмку.

Блейк недовольно наморщил лоб и некоторое время молча смотрел на дорогу…

— Зачем?

— Что?

— Зачем он ее протирал?

— Ну, это же ясно, патрон! — Макс достал неизвестно откуда взявшийся сэндвич и начал развертывать целлофан. — Хотите половинку?

— Нет, спасибо.

— Это элементарно, — продолжил он, с удовольствием откусывая. — М-м… тот, кто пришел в кабинет, подал Детлогу рюмку, бутылка и рюмки стояли ведь в стороне на маленьком столике. Выпили… свою убийца вернул на место, а ту, с ядом, протер, чтоб удалить свои отпечатки. И торопясь, поставил рюмку на середину стола.

Он довольно посмотрел на Блейка. Потом замедлил жевание и переспросил:

— Что-то опять — не слава Богу?

Тот, в ответ, неопределенно пожал плечами:

— Может быть. Только раз, по твоей гипотезе, он наливал херес обоим, на бутылке должны были сохраниться его отпечатки пальцев.

— Забыл вам сказать, патрон: на бутылке обнаружены отпечатки пальцев всех членов вчерашнего сборища. Включая Лизу.

Они намеренно приехали с пятиминутным опозданием, чтобы публика в ожидании чуть настроилась, как ученики в классе.

Из второй машины выгрузились еще двое полицейских с магнитофоном для протокольных записей.

Навстречу никто не вышел, но приоткрытая входная дверь свидетельствовала, что их ждут.

* * *

Просторный нижний холл дорогого современного интерьера. Двое мужчин и две женщины встретили их спокойными и не очень дружелюбными взглядами.

Лишь Джулия улыбнулась Блейку, и она же представила его остальным. Макса присутствующие уже знали, но поздоровались с ним очень сухо: мужчины коротким кивком головы, Джулия Паркер — никак. И только Лиза, прервав вдруг наступившее молчания, проговорила негромким, почти лишенным интонации голосом:

— Может быть, желаете для начала что-нибудь выпить? Или, если угодно, у меня приготовлен кофе.

Блейк сразу же обратил внимание: как и прозвучавший голос, ее словно созданное влюбленным скульптором, резное лицо не расположено проявлять эмоций. Или природа чего-то не досмотрела?

— Не беспокойтесь, мэм, — сразу же торопливо произнес лейтенант, — мы на службе.

И стало понятно, что его бывший помощник немного волнуется и не чувствует себя хозяином положения.

— Ну почему же? Я вот желаю, — довольно развязно произнес высокий, лет сорока пяти господин. — Бренди и очень крепкого кофе. Я всю ночь не спал, не знаю как прочие.

Молодая хозяйка поспешно вышла, а Гарри Детлог по-свойски направился к помещавшемуся в углу бару.

«Грубоватая физиономия, — отметил про себя Блейк, — хотя не без черт мужественной привлекательности. С такой внешностью можно играть в Голливуде стандартные вторые роли. И плохих и хороших, в зависимости от сценария».

— Джулия? Сидней? — раздался приглашающий голос Гарри Детлога.

— Спасибо, мы не хотим, — ответил за них обоих второй господин.

«А этот прошел бы на первые роли. Спортивная, элегантная фигура, большие серые глаза, улыбчивые немного. Лоб выпуклый, умный. В ковбойской шляпе был бы просто красавец. Таким вот девушек от индейцев спасать».

— Вы, детектив, меня не поддержите?

Блейк снова повернул голову к бару:

— Спасибо, немного бренди.

— Тогда идите сюда.

Макс, окончательно потеряв контроль, сник и выглядел теперь на манер обиженной на себя старушки, которая, после неуспешных попыток вдеть нить в иглу, выронила и ее саму.

«Ничего, пусть учится себя вести».

— Как вам? — отпив из своего бокала и дождавшись, когда это сделает гость, спросил Гарри Детлог.

— Превосходный бренди, — искренне похвалил тот.

— Я его уже изрядно сегодня хватил, — сказано было почти по-приятельски, — а ни в одном глазу. И руки, черт их бери, подрагивают.

— Сочувствую вашей беде. Такое и нельзя пережить в одну минуту.

Новый знакомый согласно кивнул и снова с ним поделился:

— Я сразу вспомнил вашу фамилию, когда Джулия ее назвала. Потому что всегда читаю городскую уголовную хронику. — Он тут же скривил губы. — Но то, что она заключила с вами контракт от своего имени, мне не нравится. Достаточно было предложить это совету директоров и, можете быть уверены, концерн бы заплатил вам никак не меньше. Вечно ставит себя в центр внимания… Кукла!

Блейку показалось, собеседник все-таки несколько преувеличил, заявив, что от принятого за день бренди он «ни в одном глазу».

Сзади уже пили кофе, причем, и полицейские, и Макс.

— Вы тоже химик-фармацевт по образованию? — спросил он, чтобы отнять инициативу у Детлога.

— Н-ет. Это они. А я заканчивал экономический, специализировался по управлению производством. — Тема собеседнику понравилась. — Теперь придется делать все и за себя, и за покойного брата. — Его палец указал в сторону остальной компании. — Они полагают, главное — выдумать новое лекарство. Чепуха это, я вам скажу! Главное — его продать. Вы даже не представляете, детектив, какая в нашем деле безумная конкуренция.

— Концерн на хорошем плаву?

— М-м… во всяком случае на внутреннем рынке мы держимся крепко. А вот проклятые европейцы нас здорово кинули. Франко-бельгийцы. Сначала пошли на соглашение, а потом отказались, связались с японцами. Брат как раз вернулся из-за океана. Он был страшно огорчен. — Гарри опять кивнул головой в ту сторону. — Они не поняли, до какой степени, а я-то его знаю с пеленок.

И попытался, не спрашивая гостя, долить бренди в его бокал.

Но Блейк, вежливо качнув головой, поставил его на стойку, решив, что надо переходить к делу. И чтобы помочь вконец растерянному Максу, спокойно, но очень отчетливо произнес:

— Мы с лейтенантом думаем, господа, что правильнее всего будет начать с кабинета.

Все посмотрели на него и поставили чашки.

— С кабинете, так с кабинета, — с шумным выдохом согласился и Детлог.

* * *

Туда из холла вел просторный хорошо освещенный боковой коридор. Шагов в десять длиной или немногим больше. Слева посередине — дверь, и дверь справа в самом конце.

— Там дальше кухня, — пояснил Макс.

Щелкнул выключатель, и Блейк увидел то, что и вчера на первом из фотоснимков: строгие интерьерные линии, темная дорогая мебель, только пустует кресло перед письменным столом и на небольшом круглом столике нет уже ни рюмок, ни серебряной подставки. Шесть стульев у стен, по три с каждой стороны. С изогнутыми ножками и гордыми фигурными спинками. Стиль «ретро», наверное?

Он кивнул Максу пройти дальше внутрь и повернулся ко всем остальным, послушно ожидавшим у входа:

— Мы с лейтенантом полагаем, что нужно восстановить обстановку вчерашнего вечера. Ту, что была здесь до того, как вы покинули кабинет. Пожалуйста, входите. Я, если нет возражений, как статист, буду выполнять роль хозяина.

— Тогда сразу садитесь в кресло, детектив! — раздался громкий и хрипловатый голос Гарри, который ввалился почти что первым, едва успев пропустить вперед Джулию.

— Можете не садиться, — возразила она, — потому что Эрни тут же поднялся нам навстречу.

— Еще вернее, оставайтесь на середине, где вот сейчас стоите, — уточнил Белтам. — Именно тут мы все стали здороваться.

— А по-моему, чуть дальше, у самого письменного стола. — Детлог попробовал подтолкнуть Джулию за плечи. — Ну да, я отлично помню!

— Гарри, веди себя потише. Только начали, а ты уже всем головы заорал.

Блейк, успокаивая, поднял руку:

— О'кэй, я уже понял. Итак, примерно здесь. Вы поздоровались.

— И брат сказал, — снова включился Детлог: — «Давайте сперва выпьем по рюмке великолепного хереса. К сожалению, это единственное хорошее, что я привез из Европы».

— Совершенно верно, — подтвердил Белтам.

— А я взял стул и спросил тебя, Джулия, где тебе удобнее сесть. — Гарри не желал отдавать инициативу, и, хотя чуть понизил голос, продолжал говорить очень громко.

— Я ответила, что мне все равно, — поморщившись, проговорила та.

— Ты тоже сел, Сидней, а мы с братом остались стоять.

Белтам кивнул, поставил стул и сел невдалеке от бокового круглого столика.

— Там уже стояла бутылка хереса и рюмки?

— Нет, детектив, Эрни вынул ее из шкафчика, открыл и стал разливать, — произнес Белтам.

Но тут же была сделана новая поправка:

— Нет, Сидней, сначала мы ее рассматривали. Это ведь очень редкое коллекционное вино.

Тот сразу же согласился:

— Да, Гарри, ты прав. Я просто не думал, что это имеет значение.

— Вы тоже брали в руки бутылку, мэм? — обращаясь к Лизе, вставился Макс.

— … не помню, лейтенант.

— Брала, — уверенно сообщил Детлог, — минут через пять, когда ты пришла узнать насчет времени ужина. Джулия показывала тебе этикетку, которой сто пятьдесят лет.

— Итак, — снова начал Блейк, — вы выпили по рюмке хереса. Потом?

— Брат рассказал, как эти чертовы европейцы нас кинули!

Брови Белтама слегка двинулись вверх, а привлекательное лицо мисс Паркер внезапно изменило свои черты. Вдруг обострившись, оно стало неузнаваемо жестким, а ледяной взгляд будто испустил тонкие металлические стрелы.

— Гар-ри, — медленно произнесла она, — ты хочешь, чтобы завтра наши акции упали не менее, чем на четыре пункта?

— А-а, тут все свои, — поспешно и неожиданно высоким тембром проговорил тот.

— Да, мэм, — успокаивая, вмешался Макс. — Вы можете быть уверены, это не пойдет дальше стенограммы служебного протокола.

— Благодарю вас, лейтенант.

Но прежней она стала не сразу, и Детлог растерянно приумолк.

Образовавшуюся паузу прервал Сидней Белтам:

— Таким образом, мы провели короткий деловой разговор, — посмотрев сначала на Блейка, потом на лейтенанта, сообщил он. — Выпили еще по рюмке хереса, вошла Лиза, а буквально через минуту вместе все покинули кабинет.

— Бутылка, когда вы уходили, стояла на маленьком столике?

— Именно так, детектив.

— Вы тоже пили херес, мэм?

Лиза отрицательно повела головой.

— Ну что ж, — Блейк сделал приглашающий к выходу жест, — теперь прошу показать, куда каждый из вас затем проследовал.

— Иди вперед, Джулия, — уже очухавшись, заговорил Гарри, — вот здесь я отдал тебе браслет и пропустил вперед вас обоих, ты, Сидней, выходил следом.

— Простите, какой браслет? — вежливо поинтересовался Макс.

— Джулия перед уходом уронила с запястья браслет, и он тут катался под ногами. Он тебе очень идет, дорогая, — заискивающе взглянув на нее, добавил тот.

Не обратив внимания, она прошла в коридор.

Блейк, пропустив Макса, последним вышел из кабинета, заметив, что Лиза, вполне буквально следуя его указанию, идет на кухню.

— Секунду, мэм. Какая у вас в доме прислуга?

Молодая женщина повернулась к нему вполоборота.

— Вечером никакой. Днем работает служанка. И садовник три раза в неделю.

— Значит, ужин вчера вы готовили сами?

— Я его не готовила. Ужин был заказан в ресторане, и мне оставалось только подать.

— Спасибо. Тогда пройдите, пожалуйста, в зал, а мы будем условно считать, что вы пока находитесь на кухне, — Блейк улыбнулся ей, однако без всякой ответной реакции.

— Веди себя поэнергичнее, Макс. — Он сжал его локоть и чуть подтолкнул вперед. — Раскручивай их: кто что делал в следующие десять минут?

Тот для большей уверенности откашлялся и, когда они появились в холле, громко проговорил:

— А сейчас пусть каждый из вас покажет, где находился и что делал в следующие десять минут. То есть, до того момента, как вы, мистер Детлог, и вы, мэм, одновременно подошли к дверям кабинета и увидели э… эту печальную картину.

— Я уже сказала, — начала Лиза…

— Да-да, мэм, вы сейчас как бы на кухне.

— Войдя сюда, — не дожидаясь специального приглашения, заговорил Гарри, — я хотел закурить, но оказалось, забыл сигареты в автомобиле. Вышел наружу, погода была хорошая, поэтому выкурил сигарету на свежем воздухе. Потом решил заглянуть к Эрни.

— Можно узнать, зачем?

— Странно, лейтенант, почему я не могу заглянуть к собственному брату?

— То есть без всякой конкретной цели? Он ведь сам должен был вскоре появиться к ужину.

Детлог пожал плечами с видом человека, вынужденного отвечать на дурацкие вопросы, прошел к бару и вынул из деревянного ящичка сигарету.

— Хотел кое-что уточнить в связи с очередной нашей рекламой на телевидении. Они запросили несколько больше обычного.

Блейк тренированным боковым зрением уловил вдруг, как левая бровь Джулии Паркер чуть поползла вверх, но тут же вернулась на место.

Макс кивнул и вопросительно посмотрел на Белтама. Тот указал на дверь во внутреннее помещение:

— Я прошел в библиотеку.

— Зачем?

— Лейтенант, я иногда читаю книги.

— Э… я тоже, — неуверенно начал тот, но тут же, обретя бодрость, добавил: — Однако это занимает у меня не десять минут.

У Белтама мелькнули в глазах веселые искорки:

— Завидую, у меня меньше свободного времени. Но почему бы, если образовалась пауза, не полистать, например, томик Мура?

Макс сразу пришел в затруднение.

— Работники полиции, — пришел ему на выручку Блейк, — обычно предпочитают прозу.

— Да, знаете ли, — сообразил лейтенант, — профессионально это гораздо ближе. Жизнь пишет нам сочинения на грубые темы. Следовательно, вы все время находились в библиотеке?

— Да, Гарри куда-то вышел, Джулия разговаривала по телефону. К тому же, ужин должен был начаться не через десять, а не менее чем через пятнадцать минут, Эрни сам это время назначил. Я просто сидел и читал.

— Теперь вы, мисс Паркер?

— Видите, я уже давно стою у телефонного столика.

— Вы какое-то время разговаривали по телефону?

— Не какое-то, а именно те самые десять минут. И положила трубку как раз, когда Гарри и Лиза подошли к дверям кабинета.

— Вы стояли или сидели? — неожиданно переспросил Блейк.

— Ах да, сидела.

— Вот в этом кресле? Кресло всегда так стоит? — Он подошел и на некоторое время в него поместился… — Отсюда прекрасно виден коридор и дверь кабинета. Если вы именно так сидели, дверь все время находилась у вас в поле зрения.

— Совершенно правильно.

— Вы не поворачивались, не меняли положение?

Она изобразила обиженную гримасу:

— Я серьезная женщина, а не какая-нибудь там вертушка.

— Тогда наверняка увидели бы, если б кто-то в эту дверь входил или выходил.

— Конечно. Но только лишь Гарри и Лиза подошли к ней к концу моего разговора.

Макс, не сдержавшись, выдал какой-то негромкий звук, но тут же, маскируя его, слегка закашлялся.

— Теперь мы с лейтенантом хотели бы, — косо взглянув на него, произнес Блейк, — чтобы вы, мэм, и вы, мистер Детлог, вошли, как вчера вечером, в кабинет. Но предварительно я войду туда первым и сяду у письменного стола в кресло. И еще одна просьба, мэм, — обратился он к Лизе, — принесите, пожалуйста, какую-нибудь бутылку и рюмку, вроде тех, из которых вчера пили херес.

* * *

Он просто поместился в кресло, не стараясь имитировать мертвое тело, а когда появилась Лиза, попросил ее поставить бутылку и рюмку на стол.

Рюмка оказалась совсем близко от его руки, почти у края стола. Выполнив просьбу, женщина отошла к двери, и Детлог грубовато переместил ее за свою спину.

— Полегче, Гарри!

Наконец какое-то выражение появилось у нее на лице: на секунду, но очень отчетливо, в потемневших глазах промелькнула злоба.

— А я тебя именно так, входя, и отодвинул, потому что удивился, увидев в очень странной позе брата.

— О'кей, — вмешался Блейк, — пожалуйста, что было дальше?

— Я произнес: «Эй, Эрни, что это с тобой?» И почти тут же к нему подбежал. Голова была странно запрокинута. Лиза сказала: «Он задыхается».

— Как вы определили, что он задыхается, мэм?

— Мне так показалось.

— И что было дальше?

— Подошла и попробовала держать вертикально голову. Но голова была такой… — она помолчала, — такой тяжелой, и будто отдельно от тела.

— Безжизненной?

— Да.

— Вы подошли к креслу спереди или сзади?

— Спереди.

— А вы что стали дальше делать, мистер Детлог?

— Бросился к остальным. У меня же нет медицинского образования. А фармацевты — наполовину медики. Я подумал, Сидней и Джулия смогут что-нибудь предпринять.

— Вам казалось, брат еще жив?

Он не ответил, потом, сделав несколько неуверенных шагов, сел на ближайший стул. Просидел, глядя себе под ноги, повернул к ним лицо, постаревшее вдруг, с влажными красноватыми глазами:

— Мне и сейчас так еще кажется.

Садясь в машину, Блейк посмотрел на часы. Времени прошло меньше, чем ему показалось — еще не было и восьми.

— Едем в управление, патрон, там все обсудим?

— Нет, думаю, мой вариант тебя гораздо больше устроит. Текущие расходы, которые предусмотрены у меня в контракте, включают в себя и ресторанные встречи с полезными в целях расследования людьми.

— Ой! Тогда на минуту заедем ко мне. Я переоденусь в гражданский костюм.

— Заедем.

— Патрон, а кто этот Мур, которым меня пытались стращать?

— Томас Мур, великий английский поэт, жил в первой половине девятнадцатого века. Ты бы, действительно, как-нибудь полистал. Очень высокая поэзия.

Макс мотнул головой:

— Высокая поэзия слишком опасна.

— Почему?

Тот вдруг приподнял вверх голову и процитировал:

— Откуда это?

— Написал один мой школьный товарищ.

— Очень неплохо.

— Плохо, патрон, его потом поместили в психушку.

— Я здесь уже был один раз, — сообщил Макс, когда оба уселись за столик в уютной полутемной нише и им зажгли длинные свечи на изящном треножнике. — Симпатичный ресторан, и не из самых дорогих.

Для начала они заказали салаты и бутылку белого сухого вина.

— Попробуем теперь порассуждать, патрон. Что мы имеем?

Блейк ободряюще кивнул:

— Давай, смелее.

Макс, как спортсмен перед стартом, провентилировал легкие воздухом и сосредоточился.

— Во-первых, — решительно заговорил он, — самоубийство Эрни Детлога исключается уже тем обстоятельством, что кто-то побывал в течение этих десяти минут в его кабинете и убрал отпечатки пальцев с рюмки, в которой находился яд. Кроме того, никто из четверых и не заикался о возможности самоубийства, а Джулия Паркер отмела эту версию с самого начала.

Блейк, прерывая его, поднял вверх указательный палец:

— Кое-кто заикался. Гарри, разыгрывая пьяного, пытался подкинуть мне мысль, что его брат был чуть ли в стрессе от провала переговоров в Европе. Он же попробовал повторить эту мысль при тебе в кабинете. Помнишь реакцию Джулии, когда Гарри озвучил вдруг то, что не может подвергаться публичной огласке?

— Да, она чуть не задохнулась от злобы. И я согласен, Детлог разыгрывал пьяного, а в действительности прекрасно себя контролировал, потому что уж слишком точно и без промедления сообщал детали вчерашнего вечера. У вас не сложилось впечатления, что за этим кроется продуманная заготовка?

— Похоже. А что ты еще в связи с этим заметил?

— Что еще… — Макс ненадолго задумался, — знаете, мне не показался слишком убедительным его ответ на вопрос: зачем он заглядывал к брату.

— Ты правильно подметил. И я обратил внимание, что его объяснение вызвало удивление у Джулии.

— Вот как?

— Да, но это не все. Вспомни, он в тот момент закурил. А откуда взял сигарету?

— Постойте, патрон… ах, я осел! Он же вынул ее из ящичка для гостей. Вы хотите сказать, зачем он тогда выходил вчерашним вечером за сигаретами к машине?

— Мелочь, конечно, но сейчас мы должны все просеивать через сито.

Они выпили по глотку из бокалов.

Приятное оказалось вино, сухое, но не кислое. Оба сделали паузу, чтобы попробовать салат, и набивший рот Макс, одобрительно кивнув на тарелку, показал Блейку большой палец.

А вскоре уже членораздельно добавил:

— Почаще бы нам вместе расследовать дела, патрон. Допивайте, я подолью.

Официант подошел узнать, скоро ли можно подавать горячие блюда.

— Минут через пятнадцать, раньше не надо, — распорядился Блейк. — Продолжай, двигаемся дальше.

— Дальше, конечно, самое интересное: то заявление мисс Паркер. Я еле сумел сдержаться… Э, патрон, не до конца сумел, верно. Как ее слова понимать? Никто не входил в кабинет в течение этих десяти минут, она утверждает.

— И какие отсюда, по-твоему, следуют выводы?

— Только два. Либо мисс Паркер кого-то прикрывает, либо она действительно говорила по телефону в начале и в конце того десятиминутного интервала, а в промежутке именно сама и входила к Эрни Детлогу в кабинет.

— Второй вариант скорее всего отпадает, Макс.

— Почему отпадает?

— Пока ты переодевался, я позвонил по мобильному телефону на станцию. Там сообщили, разговор шел более девяти минут и ни разу не прерывался.

— С кем она говорила?

— Это домашний телефон известного тебе финансиста Хью Данфорда.

Макс тихо присвистнул.

— Того самого, по прошлому крупному делу?

— У-гу.

— А почему вы сказали, что вариант не полностью, а почти исключен?

— Потому что она близкая приятельница и самого Данфорда, и его жены. В разговоре с близкими людьми можно, например, попросить не вешать трубку, так как возникла срочная необходимость сказать несколько слов кому-нибудь рядом. Ты ведь не удивился бы, если бы в нашем телефонном разговоре мне понадобилось ненадолго отвлечься?

— Понятное дело, здесь нет ничего такого. И черт возьми, это же превосходное алиби!

— Не будем спешить. Данфорд ведь кое-чем мне обязан. К тому же, я уверен на сто процентов, он не может быть тут соучастником. Завтра попробую с ним переговорить, тогда многое прояснится.

— Патро-он, — почти проскулил Макс, — поговорите с ним прямо сейчас по телефону.

— Не очень деликатно было бы с моей стороны, во-первых. А во-вторых, в спокойной нетелефонной беседе можно навести разговор и на личности. Все они — люди одного круга. Данфорд наверняка хорошо знает не только Джулию, но и Гарри, и этого Белтама. — Макс опять долил в оба бокала. — Продолжай, какие еще соображения?

— Против мисс Паркер говорит и тот маленький факт, что она постаралась предварительно оставить на бутылке свои отпечатки пальцев и всучила бутылку Лизе.

— «Всучила» — это ты громко сказал.

— Согласен, но, во всяком случае, такое следовало сделать, если хочешь потом войти в кабинет к человеку, чтобы, налив из бутылки вино, не бояться потом за свои отпечатки.

— С натяжкой, но принимается.

— В пользу Лизы свидетельствует отсутствие рюмки с ее отпечатками пальцев.

— А разве ты проверил все рюмки?

— Те три на маленьком столике. На каждой из них отпечатки соответственно Джулии, Гарри и этого… Белтама.

— А запасные рюмки? Я видел несколько перевернутых кверху ножками, там же стояли, на маленьком столике на салфетке. Поставила, например, к ним свою рюмку, будто одну из нетронутых, вот и все.

Макс замолчал с приоткрытым ртом…

— Патрон, меня следует уволить из полиции.

— Успеют еще. К тому же, если это действительно была Лиза, она могла сунуть рюмку и в один из многочисленных шкафчиков. Ясно, что полицейские не подумают все обшаривать.

— Какой ляп с моей стороны! — Макс поторопился скорее запить свое горе. — Кошмар, вы б никогда такого не допустили.

— В твои годы допускал и не такое. Объясни мне теперь, почему Лиза во время следственного эксперимента поставила рюмку совсем не туда, где она в действительности стояла?

— Не знаю, — честно сознался Макс. — А вы как думаете?

Блейк неопределенно пожал плечами и указал на тарелки:

— Давай салат доедим.

— С удовольствием. А к мясу, патрон, не будет большого греха заказать бутылочку красного калифорнийского?

* * *

Салат и сухое белое только растравили им аппетит. И редко ведь удается вот так посидеть в хорошем местечке. Вокруг красиво одетые люди, приятная для глаз обстановка. И торопиться некуда.

На десерт Блейк заказал себе кофе и шарик мороженого, а Макс, кроме этого, французского сыра с виноградными косточками.

— Отчетливые мотивы, патрон, просматриваются только у двух человек: наследниками многомиллионного состояния являются Гарри и Лиза. Непроницаемая красавица, должен сказать.

— Скажи лучше, откуда у Лизы цианистый калий? Понятное дело, у этих фармацевтов-химиков. А у нее?.. Я хорошо знаю, этот яд всегда находится на учете, и в специальном хранении.

— Вы вспомните, кто она по происхождению! Итальянка, причем из свежих еще иммигрантов. Отец — владелец небольшого ресторанчика в таком весьма неспокойном городе, как Филадельфия. И ресторан наверняка где-нибудь во второсортных кварталах. Они же там, в иммигрантской диаспоре, все повязаны и перевязаны. Атомную бомбу достанут, если очень понадобится. Надо узнать, что вообще за этим папашей и его рестораном числится.

— Ну, это правильно, — согласился Блейк. — Тем более, есть и еще один настороживший меня момент.

Макс отвел от открытого рта вилку с кусочком сыра:

— Патрон…

— Что?

— Я правда такой дурак, что опять чего-нибудь не заметил?

— Перестань, пожалуйста. Но помни, и я тебе уже много раз втолковывал: голова во время опроса свидетелей или подозреваемых должна быть спокойная и пустая, как сосуд, в который вливается информация. Обдумывание происходит потом. И никаких эмоций и навязчивых подозрений. Все это только отвлекает внимание.

Макс со вздохом отправил сыр в рот и, чуть комкая слова, удрученно посетовал:

— Знать-то знаю, а… не получается.

— Придет с опытом, не волнуйся. Ну, так вот. Ты еще вчера произнес следующую фразу: «Эрни Детлог должен был выйти к ужину через пятнадцать минут». Может быть не именно так, но пятнадцать минут прозвучали. Это ты, конечно, воспроизвел названную кем-то цифру. А сегодня, когда ты хвалился, что тратишь уйму времени на чтение книг, Белтам уточнил: хозяин просил, чтобы его оставили в покое на пятнадцать минут. С чего это вдруг ни Гарри, ни Лиза не дождались назначенного времени?

— И в самом деле, довольно странно, раз через пять минут он сам должен был появиться.

— Я вот сейчас подумал, — неожиданно сменил тему Блейк, — этот французский сыр, что ты съел, с виноградными косточками…

— Очень вкусный, я же предлагал вам попробовать.

— Я о другом. Виноградные косточки, как ты полагаешь, откуда они взялись?

— Из винограда, само собой.

— Да, а каким способом? Не думаешь ли ты, что их извлекали с помощью роботов-автоматов?

Макс было открыл рот, чтобы ответить, но призадумался…

— То есть, это что же выходит, — он растерянно повел головой и расслабил галстук, — сидят нанятые папуасы вокруг огромного чана, жрут дешевый виноград и выплевывают косточки, так?

— Видишь, ты прекрасно умеешь анализировать.

— Патрон, это обойдется вашим клиентам в рюмку хорошего бренди. Мне нужна дезинфекция!

* * *

Следующим утром Блейк связался из своего офиса с финансовой компанией Данфорда и через секретаря договорился о встрече поближе к вечеру в клубе «Леопард».

После этого позвонила Джулия Паркер. Просто поинтересовалась его впечатлениями от вчерашнего вечера. Блейк ответил уклончиво и сразу же спросил сам:

— Гарри Детлог имеет изрядную склонность к алкоголю или мне только показалось?

— Сознаюсь, у меня странное впечатление. Покойный Эрни, я уже рассказывала, в последнее время к нему слишком тянулся. А Гарри просто любит хорошие напитки, не отказывает себе, но здоровье у него лошадиное.

— Почему вас удивило его объяснение по поводу неожиданного желания зайти в кабинет к брату?

— О, ну и наблюдательность! — Последовала пауза, которую Блейк не стал прерывать. — Дело в том, — снова заговорила она, — что мелкие ценовые колебания по рекламе — совершенно естественная вещь. Такие пустяки вообще не обсуждаются, тем более, на высоком уровне.

— Попросту, Гарри Детлог ввел нас в заблуждение?

— Да, правильнее всего так сказать. Хотя, вы должны понять, Артур, я хочу вести честную игру и не использовать оплошности людей, с которыми много лет дружу и работаю.

— Это то, что мне нужно, Джулия. Приятно иметь с вами дело.

— Взаимно.

— Кстати, вы долго говорили по телефону…

— С финансистом Данфордом. Этого требовали последние дела концерна. Сидней хотел, чтобы я поговорила как можно скорей.

— Сегодня нам с лейтенантом придется заняться кое-какими справками, — сообщил он ей на прощанье, — а завтра, я думаю, надо будет поговорить у меня в офисе.

— Вы уже купили чашки для кофе? Наверное, нет. Купите, кофе я сама привезу.

* * *

Менее всего Блейк ожидал следующего звонка.

Гарри Детлог, поздоровавшись, сообщил, что говорит из своего автомобиля, находясь всего в трех минутах езды от офиса. Хотел бы встретиться.

Он действительно появился через три минуты.

— Детектив, я могу рассчитывать на непродолжительную беседу? — Вопрос прозвучал прямо с порога каким-то уж очень вежливым, если не сказать, заискивающим тоном. — У вас есть сейчас время?

— Я в вашем распоряжении, сэр, и времени у меня достаточно.

Блейк указал на кресло и пододвинул к противоположному краю пепельницу.

— Вы ведь курите?

— Да, хотя все время собираюсь бросить. Дурное занятие.

Он полез в карман за сигаретами, но не закурил, а просто положил пачку рядом.

«Нервничает, — отметил про себя Блейк. — Или делает вид, что нервничает?.. Нет, все-таки нервничает».

— Вас, наверное, удивил этот мой визит, детектив? — он не стал дожидаться ответа. — Видите ли, я вчера сразу понял, кто в вашей паре главный. К тому же, вы были раньше начальником этого молодого лейтенанта, я знаю.

Блейк кивнул и спокойно стал ждать продолжения.

— Да. — Гарри Детлог положил ногу на ногу и тут же, будто поза сделалась неудобной, вернулся к прежней. — Понимаете, детектив, полиция есть полиция. Там все, что ни скажешь, попадет в протокол, а потом расхлебывай.

— Если я правильно уловил вашу мысль, вы хотите поговорить со мной, а не с лейтенантом, рассчитывая на определенную конфиденциальность?

— Именно так, детектив! — обрадовался этой неожиданной помощи гость. — Именно так!

— Я твердо могу обещать, мистер Детлог, что любые сведения, которым вы не захотите придать официальный характер, таковыми и не окажутся. Но, — он предупреждающе поднял руку, — в рамках личных контактов и обмена информацией с моим бывшим помощником…

— О, ради Бога, детектив! Я даже заинтересован в этом. Лейтенант не должен питать ко мне подозрений. Но все-таки, не для протокола.

— Договорились, давайте начнем.

Гость, потянувшись за сигаретой, как показалось, слегка расслабился.

— Вчера, — он чиркнул зажигалкой и затянулся, — я был не совсем искренним. Я хотел зайти к брату не для того, чтобы обсуждать производственные вопросы.

— Мне так и показалось. Тогда, зачем вы пошли к нему в кабинет?

— Чтоб объясниться. И попробовать снять напряженность, возникшую отчасти по моей вине.

— Какого рода?

— Деньги, что же еще. Все остальное решается с их помощью. У меня накопились некоторые долги. Но не потому, что я тратил деньги на развлечения, поверьте. Вы разбираетесь в живописи?

— Дома у меня есть несколько альбомов европейских музеев…

— Это тоже неплохо. Нет, я говорю о двадцатом веке — модерне и постмодерне.

Блейк усомнился:

— Боюсь, сэр, я в этом вряд ли что-нибудь смыслю.

— Ха, открою вам небольшой секрет: в этом вообще никто ни черта не смыслит. Это как в моде, детектив. Группа профессионалов раскручивает свой бизнес. Вы видели, чтобы люди носили то, что демонстрируется на подиумах?

— Честно говоря, меня всегда смущают непонятные тарелки на головах, разрезы до… — он, не найдя нужного слова, только провел снизу до живота рукой.

— Вы правы. Но людям внушают мысль, что все это очень здорово, что уважающие себя граждане должны следить за подобными глупостями и, соответственно, платить деньги. Так и с картинами. Старушка-Европа умела ценить гениев и накапливала их веками. Но на этом быстро состояние не сколотишь. Поэтому в двадцатом веке стали действовать другим способом: создавать искусственные имена, новые направления. — Гость весело посмотрел на Блейка. — Вы бы вот повесили у себя дома картину Пикассо «Девочка на шаре»?

— Нет, — решительно качнул головой тот.

— Я бы тоже. Но это откровенное уродство стоит два десятка миллионов долларов! — Он явно хотел продолжить тему, но, вспомнив о чем-то более важном, приостановился. — Да… так вот, детектив, я уже более двух лет занимаюсь этим бизнесом, и наконец кое-что получилось. Две картины ушли на Монреальском аукционе за немалые деньги. Но торговля велась именно в тот самый вечер, понимаете? Я еще не знал результатов. Очень надеялся, потому что получил бы козырные карты для разговора с братом. Волновался. Поэтому вышел на улицу, чтобы позвонить своему посреднику по мобильному телефону.

— Значит, узнав о положительных результатах, вы захотели сразу же сообщить брату, что выбрались из финансовой ямы?

— Именно, это позволило бы сгладить всю ситуацию. Сидней, когда мы вышли из кабинета, сказал: обязательно нужно сегодня хоть как-то смягчить конфликт. Лучше до ужина.

— Почему?

Детлог чуть-чуть поежился.

— Эрни, перед отлетом в Европу, сказал, со мной нужно решать. — Опять гостю стало неуютно в кресле. — Понимаете, детектив, мы всегда любили друг друга. Но даже в детстве, если в голову Эрни втемяшится злобная мысль, ожидать можно было просто чего угодно. А в последнее время он сделался очень ожесточенным.

— Не только по отношению к вам?

— Ко всем. Даже с Сиднеем у него были стычки.

— На почве чего?

— Э… попробую объяснить, — Детлог задумался, и показалось, он уже сам слегка пожалел, что затронул такой деликатный предмет. — Фармацевтический бизнес очень сложная штука.

— Я представляю.

— Нет, — хмыкнул он, — думаю, что не представляете. Дело ведь не только в том, что это открытый рынок, куда лезут все со своими новейшими разработками. И всех этих азиатов, европейцев и отечественных конкурентов нужно отслеживать: что они там придумали и где вам наступят на пятки. Существует и другая проблема. Делать ли ставку на совершенствование и удешевление традиционных лекарств или создавать принципиально новые? Это сложнейший выбор. Потому что во втором случае нужен научный прорыв, а для него недостаточно только одного интеллекта, даже такого, как у нашего Сиднея.

— Нужна еще куча денег?

— Правильно. Точнее, большая куча. А удастся ли потом окупить затраты и заработать прибыль, никто толком не знает. Или можно пойти по первому пути и придумать нечто, что придаст традиционному лекарству приятные побочные эффекты, усилит действие на первом этапе, хотя по большому счету лечение будет тем же самым. — Он вдруг осекся. — Вы понимаете, эти маленькие профессиональные хитрости…

— Между нами, сэр, разумеется, между нами.

— Эрни всегда придерживался первого, более надежного плана. Тем более, что Сидней — просто маг, он из дерьма конфету сделает.

Блейк невольно подумал, что надо бы лучше следить за здоровьем, ходить в спортзал…

— Вот на этой почве у них в последнее время шли сильные схватки. Конечно, в распоряжении Сиднея всегда была превосходная лаборатория, новейшее оборудование. Но нельзя, чтобы крупные разработки ученого не находили практического выхода. Я говорил Эрни: «Нельзя так обращаться с Белтамом. Когда-нибудь это плохо кончится».

— Плохо кончится? Что вы имели в виду?

Тот удивленно взглянул на него и пожал плечами.

— Что Сид просто плюнет в один прекрасный день и уйдет. Нельзя крупного художника долго заставлять работать дизайнером-оформителем. Я так и говорил.

— Но ваш брат на это не реагировал?

Детлог вздохнул.

— Да, с Эрни иногда бывало очень трудно. — Он, собираясь вставать, сунул в карман сигаретную пачку. — Надеюсь, детектив, я снял недоразумения, возникшие после вчерашнего вечера?

— Благодарю вас. Вы очень правильно поступили.

Блейк сам приподнялся, чтоб проводить его до дверей, но гость остался сидеть, будто о чем-то вспомнив.

— Хм, мелочь, может быть.

— Что именно?

— Когда я разговаривал по телефону у автомобиля… Из кухни, где находилась в то время Лиза, наружу есть дверь.

— Я знаю.

— Этот садовник, странно, проскользнул туда, увидел меня… Мне показалось, ему было неприятно, что я его заметил. И что ему было делать на кухне?

— Спасибо, сэр, мы как раз собирались проверить прислугу.

Гость встал и, сделав два шага к выходу, равнодушно проговорил:

— Вам, конечно, известно от Джулии, что Эрни решил разводиться с Лизой?

— Нет.

Он удивленно вскинул брови.

— Брат заявил это нам с Джулией дней десять назад. Я полагал…

— А по какой причине?

— Лучше спросить, по какой причине он на ней женился. — Брезгливое выражение скользнуло у него по лицу. — Видимо, решил все-таки исправить глупый поступок.

* * *

Нужно было перекусить.

Утром перед работой Блейк обходился очень небольшой порцией овсяной каши со стаканом яблочного сока, и к двенадцати начинал чувствовать голод.

Однако снаружи ноги сами повели его не к кафе, а в другую сторону, к парку, что начинался сразу же за соседними домами.

Воздух — прозрачный и без единого ветерка. Кажется, что его очень много. Это потому, что небесная чаша открыла свою необъятную даль, неярко-голубоватую. И ни одного, даже маленького, облачка. Наверное, чтобы человек не отвлекал свой взгляд на пустяки и мог почувствовать бесконечность. Солнце смотрит немножко издали, и его лучи играют на еще зеленой траве, но уже с желтыми пятнышками упавших листьев. А маленькие дети в спортивных костюмчиках бегают по газонам и что-то щебечут. Как спустившиеся на землю, очарованные ей птички. Счастливые, потому что не встретили еще ничего дурного.

Блейк поймал себя на мысли, что этот естественный покой и безмятежность его сознание пытается сравнивать с чем-то еще.

Те люди, на вилле… элегантная до кончиков волос Джулия, Белтам, в умное привлекательное лицо которого приятно смотреть, пронизанная спокойствием красотка Лиза, Гарри, выглядевший сегодня вполне симпатичным рубахой-парнем. А вместе — чуть ли не добрая, благополучная семья.

Но один-то из них убийца.

И каждый об этом знает.

Он вернулся в офис часа через полтора, потому что никак не мог вытащить себя из парка, а потом нужно было все-таки зайти в кафе и поесть.

Еще перед уходом он звонил в управление. Макса на месте не оказалось, но все равно один из бывших сотрудников принял его просьбу как раньше приказ к исполнению. И они уже перевели ему по факсу затребованную полицией копию брачного контракта Детлога.

Блейк пробежал глазами…

Позиций было несколько, но его интересовала только одна, вот эта: «Развод по инициативе мужа, при отсутствии в браке детей».

Написанное вызвало удивление. И он перечитал еще раз.

Детлог оставлял себе слишком уж легкий способ развода. Лизе в этом случае полагалось очень скромное обеспечение.

Так разводятся только люди среднего класса. Да, пожалуй, и для них это минимум.

Но невеста подписала контракт. Странно, почему так слабо были защищены ее интересы? Сама не догадалась? Но итальянский папа, владелец ресторана, уж должен был сообразить.

Влюблена была в Детлога?

Хм, он видел несколько прижизненных фотографий: довольно-таки примитивное лицо… Впрочем, как любит говорить Макс: существует хороший вкус, плохой и женский. Но все же странно…

Зато теперь ей принадлежат около трех десятков миллионов долларов, потому что на случай внезапной смерти содержится совсем другая запись — вдова получает половину капитала.

Выходила замуж с целью убить потом мужа?

Очень рискованное предположение. Хотя в иммигрантских диаспорах решение иногда принимается «сверху». И у итальянцев кланово-родовые правила совсем еще себя не изжили.

Блейк знал, что один из полицейских сотрудников со вчерашнего дня занимается проверкой прислуги. Что мог делать этот садовник на кухне у Лизы в те самые роковые минуты? Если, конечно, Гарри не врет.

Макса опять не оказалось на месте, и Блейк попросил разузнать, кому именно это дело поручено.

Тот подошел к телефону:

— Здравствуйте, сэр, — обрадованно поприветствовал он бывшего шефа. — Это мне лейтенант дал задание.

— А, здравствуй, — узнал его по голосу Блейк. — Скажи, пожалуйста, что там с теми двумя? Горничная и садовник, если я не ошибаюсь?

— Кое-что интересное, сэр.

— Можешь по телефону?

— Да, это не из разряда следственных тайн. Что касается горничной, с ней все в порядке. Каждый день она покидает виллу в пять. В тот вечер — тоже. На момент совершения преступления у нее алиби. Она сидела в кафе с двумя подругами. К тому же, как постоянную посетительницу ее видел бармен. Я все проверил, тут чисто.

— Не совсем чисто с садовником?

— Угадали, сэр.

— Что с ним?

— По порядку. По происхождению итальянец. Сорок два года. Имел судимость, но получил очень маленький срок за соучастие: в арендованном им ночном развлекательном заведении торговали наркотиками. Адвокаты сумели доказать, что лично он напрямую замешан не был, хотя безусловно знал о происходящем. Он и сам этого не отрицал на суде.

— Статья «За содействие»?

— Да, но так как до этого судимостей не было, получил два года, а отсидел полтора. Дальше самое интересное — парень вчера покинул страну.

— Куда направился?

— Вылетел в Италию. Причем, длинным и неудобным рейсом. Через три часа был прямой, сразу на Рим.

— Ты не узнавал у миссис Детлог о причинах такого внезапного отъезда ее работника?

— Нет, сэр, лейтенант сказал, не нужно, пока вы вместе все не обсудите.

— Да, это правильно. Пусть позвонит мне, когда появится.

Макс позвонил минут через сорок.

— Полдня потратил впустую, — недовольно сообщил он. — Руководство дало указание опросить сотрудников концерна, которые работали в близком контакте с покойничком. Ценное указание, не имел права не выполнить.

— Совсем ничего нового?

— Абсолютно. И, разумеется, про отношения между ним и другими известными нам персонами никто не стал говорить. Это же их боссы.

— Что думаешь делать с садовником?

— Хотел посоветоваться с вами. Какие у нас основания обращаться к итальянской полиции для доставки его назад? Формально на него ничего нет. Они ответят, что готовы снять с него показания на месте, да и то, когда парень там обнаружится.

— Кое-что есть, Макс. Гарри видел, как этот садовник входил в дом со стороны кухни. Именно в тот промежуток времени, когда был убит хозяин. По его мнению, это выглядело как попытка проскочить незаметно. Отправляйся-ка к этому Гарри и возьми с него заявление, не стесняй его в формулировках. Плюс — у парня уже имелась судимость. И неси руководству, пусть сразу делают обращение не к итальянцам, а в Интерпол. Должно сработать.

— Понял. Вы, патрон, скоро едете на встречу в «Леопард»?

— Через час. Позвоню тебе уже вечером из дома. Подъедешь, чайку попьем, все обсудим.

— Патрон, а, может быть, мне прощупать Лизу на предмет этого садовника?

— Пока его не задержали, ни в коем случае. Если там действительно что-то есть, ответы у нее уже заготовлены. Кроме того, она может сообщить в Европу, чтобы тот принял меры предосторожности. Парень заляжет на дно на полгода, и как тогда? Он же прекрасно знает, что у расследования есть свои сроки…

Блейк сразу себя очень хорошо почувствовал в этом ласковом дивном месте на берегу огромной озерной глади, спокойной и чуть задумчивой под светом уже уходящего дня.

Хью Данфорд пока не появился, и Блейк попросил охранника сказать, когда тот приедет, что будет ждать его не в здании клуба, а у воды на набережной.

Он попробовал немного пройтись, но не получилось, взгляд не захотел оторваться от прозрачной воды и леса вдали по другую сторону, смешавшего зеленый цвет хвои с желтыми пятнами старых больших берез.

Он стоял и смотрел… и так хорошо ни о чем не думалось.

Потом почувствовал, что кто-то рядом.

— Ах, это вы, мистер Данфорд?

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Я тоже, когда приезжаю сюда, первым делом иду на набережную. Завораживает, правда?

— Да, и будто уводит из этого мира в другой, высший.

— О котором мы не слишком-то много думаем?

— Верно, сэр.

Данфорд повел глазами и поднял руку. Тут же к ним подбежала симпатичная девушка в служебном костюмчике клуба с изображением бегущего желтого леопарда на груди и на шапочке.

— Джин-тоник на воздухе — самый подходящий напиток, лейтенант, — предложил он. — А позже поужинаем вместе?

— Благодарю вас, сэр, ужин, если позволите, в другой раз. Вечером мне еще предстоят дела. Кстати, я уже не ношу лейтенантское звание.

— Мне известно, что вы ушли на частную детективную работу. Но «лейтенант» — достойное звание, хотя вы, конечно, заслужили гораздо большего. И, поверьте, я никогда не забуду…

— Ну-ну, — Блейк слегка дотронулся до его плеча, — надо просто жить дальше.

Симпатичная девушка, видимо, бегала не хуже того самого леопарда, потому что в их руках уже оказались длинные стаканы с пузырящимся напитком.

— Вкусно, — попробовал Блейк.

— М-м, совсем забыл. — Данфорд вытащил из кармана блестящую переливчатую карточку. — Решением Дирекции клуба вы являетесь теперь нашим постоянным почетным членом. Почетные члены не платят никаких взносов. Хотел переслать вам в офис, но рад, что могу передать лично.

— Неловко, сэр, вам, наверное, пришлось приложить большие усилия.

— Совсем никаких. Только напомнить членам дирекции, что лучший полицейский города ушел на заслуженную пенсию. Вашу фамилию все знают. Сколько лет она фигурировала в уголовных хрониках? Я ее помню, когда еще учился в колледже.

— Прошу вас передать мою большую благодарность членам Дирекции.

— Непременно. Кстати, все члены клуба обращаются друг к другу по именам.

— Я понял, спасибо вам, Хью.

Тот улыбнулся и сам заговорил на нужную тему:

— Теперь, Артур, у вас дело Детлога?

— Да, ведем его с двух сторон. Я — в частном порядке, а мой бывший помощник — в официальном.

— Удобный тандем. И вы хотите, чтобы я рассказал об Эрни? Ну, и о прочих?

— Совершенно верно. Вы хорошо знали покойного?

— Очень неплохо. Он тоже был членом клуба. А Джулию и Сида знаю вообще со студенческих лет. Она уже тогда была по уши в него влюблена.

Блейк как раз сделал еще один приятный глоток и, ему показалось, отвлекшись, не понял последнюю фразу.

Собеседник уловил его немного растерянный взгляд.

— Да, Артур, здесь целая история, — он улыбнулся. — Как говорит моя жена Элен: «Вторая после Шекспира печальная история на свете. Джульетта есть, но вместо Ромео — Гамлет».

— Роль Гамлета исполняет Белтам, если я правильно понял?

— Ну да.

— И ваша супруга его не любит.

Хью с полуулыбкой кивнул.

— Джулия уже рассказала вам, что они близкие подруги?

— Нет, я так догадался. Значит, трагедия неразделенной любви, Белтам выбрал другую?

— Он никого не выбрал. В этом-то и все дело, а Джулия привыкла уже к своей безнадежной любви. Один раз попыталась, выражаясь карточным языком, переломить фишку. Вышла замуж, но продержалась только четыре месяца. Элен настаивает, что надо как-нибудь связать Белтама на одной из наших вечеринок и бить, пока не согласится жениться на Джулии. А если не согласится… — он по-мальчишески рассмеялся. — Нет, этого я не буду произносить. Жестокость женщин бывает чрезмерно изобретательной.

— По некоторым моим впечатлениям, Эрни Детлог был тяжелым человеком. Это так?

Стакан у губ помешал ответить, и Хью сначала подтвердил спрошенное кивком.

— Особенно в последнее время. Он вообще был немного прямолинейной и простоватой личностью. Такие люди всегда переносят свое настроение на окружающих. И хорошее, и плохое.

— Плохое в последнее время случалось чаще?

— Да. Дела концерна пошли под гору. Моя корпорация крутит их ценные бумаги. И в последние месяцы я потратил немало усилий, чтобы без потерь «закольцовывать» по ним сделки.

— Что это значит?

— По сути это означает искусственный и, очень строго говоря, не вполне законный дополнительный оборот: продажа с последующей перепокупкой. Поддерживается впечатление, что рынок активно интересуется ценными бумагами концерна, а это — главное условие хорошего рейтинга.

— И доля вины Детлога в создавшейся ситуация выглядела значительной?

— Значительной? Я бы сказал, стопроцентной.

— Хотелось бы поподробней.

— Нет проблем. — Он допил большим глотком свой джин-тоник и просто поставил стакан на бетонный бордюр у воды. — Понимаете, Эрни бы лучше было заниматься производством собачьих кормов, а не лекарствами. Это слишком интеллектуальное для него дело. Но Сидней — гениальный химик, а у Джулии не только превосходное образование, но и прекрасная управленческая хватка. Эти двое все и вытаскивали. Джу много раз мне жаловалась, что Эрни часто не может сложить в голове все входящие в сложную ситуацию параметры, и там, где ей виден выход, он путается и толком ничего не понимает. Какое-то время он просто в таких случаях на нее полагался, но последние пару лет начал упорствовать в своих решениях. Вполне нелепых, как затем выяснялось.

— И это его ничему не учило?

— Артур, вы мало сталкивались с психологией ограниченных руководителей, не так ли? — Блейк тоже допил свой стакан. — Ставьте, служащие уберут.

— Пожалуй, почти и не сталкивался, потому что руководство всегда предоставляло мне достаточную свободу.

— Вам повезло. Ограниченный руководитель всегда приписывает успехи себе, а когда не получается, самооправдываясь, дарит ошибки своему окружению. Он не способен иначе.

— Что-то вроде психологического закона?

— Именно. Знаете, в чем принципиальное отличие животных от человека?

— Они не умеют говорить.

— И слава Богу. Представляете, какую чепуху мы бы все время слушали? Нет, главное не в этом. Животные, как человек, обладают критикой. Им тоже что-то нравится, что-то нет. Они неплохо оценивают внешние обстоятельства. Но не оценивают себя. Отсутствует самокритика. А значит, и отсутствует представление о саморазвитии.

— Любопытно, Хью. Вы сами такое вывели?

— А вам не нравится?

— Нравится.

— Ограниченный руководитель — это, прежде всего, человек низкого самокритичного уровня. Что сближает его с животными. — Во взгляде собеседника появилась смешливая искорка. — Догадываетесь, какое отсюда вытекает следствие?

Блейк тоже улыбнулся. Рассуждения оказались одновременно остроумными и вполне серьезными.

— Догадываюсь, как бы сказать повежливее… Такие люди непременно обладают определенными скотскими качествами. Вы это имели в виду?

— Именно это.

— Следовательно, Детлог ставил под удар и деньги мисс Паркер?

— Разумеется. К тому же, не дал ход нескольким разработкам Белтама. А позже аналогичную продукцию, и очень успешно, выбросили на рынок японцы.

— Гарри тоже не очень способствовал благополучию концерна, как я понимаю?

— Гарри… — на секунду появилась снисходительная улыбка, но тут же губы Детлога пренебрежительно искривились. — Ему бы жить в эпоху Клондайка или первых нефтяных вышек в Техасе. Глядишь, методом «тыка» и получилось бы. Проще говоря, он самый типичный искатель кладов и паразит. Однако теперь у него контрольный пакет, и черт его знает, какую головную боль от этого получат другие, а в первую очередь, Джулия.

— Контрольный пакет, вы сказали? Но разве, согласно правам наследования, половина капитала покойного не принадлежит Лизе?

— Принадлежит, — Хью приостановился перед двигавшимся навстречу пожилым господином и представил их с Блейком друг другу. Пришлось обменяться несколькими любезными словами. — Принадлежит, — продолжил он, — но только в порядке собственности. Никаких прав на участие в делах концерна она не имеет. И продать свою долю акций может только концерну. А до этого акции будут находиться в управлении Гарри Детлога.

— Не все, значит, так просто?

— А просто в подобных случаях и не бывает.

Они дошли до конца принадлежавшей клубу набережной и отправились в обратную сторону.

— Может быть, положительную роль все-таки сыграет то, что Гарри Детлог еще до получения наследства решил свои материальные затруднения? — предположил Блейк.

— Решил? — Хью удивленно расширил глаза. — Простите, с чего вы взяли?

— Две картины были проданы на аукционе.

— Ах, это, — он, словно недоумевая, пожал плечами. — Моя жена искусствовед, Артур. Как раз вчера она читала итоги этого аукциона. Две второразрядные картины Гарри ушли очень недорого. И Элен всегда утверждала, что он разбирается в живописи двадцатого века как свинья в апельсинах. Гарри по невежеству думает, что все это халтура и чепуха. Он даже самого Пикассо назвал раскрученным модным мазилой.

Блейк, почему-то, сначала осторожно посмотрел по сторонам…

— Скажите, Хью, а вы бы повесили у себя дома его картину «Девочка на шаре»?

Тот на секунду задумался, но тут же решительно мотнул головой:

— Нет! — И снова с детским выражением рассмеялся. — Но я бы никогда не сознался в этом при Элен.

Блейк тоже не сдержался и хохотнул. Образовалась маленькая и какая-то приятная для обоих пауза…

— И последнее, Хью, чтобы слишком вас не задерживать.

— Да, пожалуйста.

— Джулия разговаривала с вами по телефону в тот самый вечер. Можно узнать, о чем?

— Да все о том же, о деньгах. Речь шла о залоге части акций концерна под кредит от моей корпорации.

— И вы обсуждали эту проблему довольно долго, около десяти минут?

— Нет, минуты три, не более. Потом она попросила к телефону мою жену.

— Ваша супруга сразу подошла к телефону?

Данфорд не очень понял смысл вопроса и несколько секунд удивленно смотрел.

— Сразу?.. Ах, ну да, она была рядом в комнате. Это имеет значение? Побежала потом искать телефон какого-то понадобившегося Джулии парикмахера. Знаете, эти бесконечные женские штучки…

— Спасибо, Хью, вы мне очень помогли.

— Думаю, вы говорите это в порядке любезности. Но я беру с вас обещание поужинать вместе на следующей неделе.

— Непременно.

Блейк пожал ему на прощание руку и направился к выходу.

* * *

Он уже подходил к своей машине, когда из подрулившего дорогого автомобиля вышел не кто иной, как Сидней Белтам. «Очень кстати», — подумал Блейк и, приветственно помахав рукой, сделал несколько шагов ему навстречу.

— А, детектив! — очень приветливо улыбнулся тот. — Здравствуйте. Вы здесь по личным делам или опять работа?

— По личным. Приехал, чтобы получить карточку почетного члена клуба.

— О, я и не знал. Это прекрасно, что Дирекция приняла такое решение. Значит, будем теперь регулярно видеться?

— Надеюсь, сэр. Скажите, а покойный мистер Детлог тоже был членом клуба?

— Конечно. Только он редко сюда наведывался, предпочитал отдыхать на своей загородной вилле. Вам удалось в этом деле продвинуться, детектив?

— Честно говоря, далеко продвинуться пока еще не удалось. Кстати, на вилле отличная библиотека, а мистер Детлог, насколько я понял… — Блейк чуть замялся.

— Отнюдь не был читающим интеллектуалом, да?

— Я не хотел сказать ничего обидного, сэр.

— Вы и не сказали. Эрни был действительно примитивным в культурном отношении человеком, это знает каждый. А библиотека осталась от его отца, Эрни туда и носа не совал, разумеется.

— Если я вас не слишком задерживаю…

— Пожалуйста, детектив, пожалуйста.

— Он собирался развестись со своей женой, как мне стало известно.

— Да, это так.

— Каковы все-таки были причины?

Белтам немного задумался, потом чуть пожал плечами:

— Во всяком случае, он не сообщал мне своих подозрений о неверности Лизы.

— А она уже знала о его намерении развестись?

— Перед отъездом в Европу Эрни сказал мне об этом по секрету. Предупредил, чтобы информация не выходила из нашего круга.

— Из какого круга, простите?

— Джулия, я и Гарри.

— Значит, Лизе ничего не известно?

— Я в этом не уверен.

— Почему?

— Хотя бы потому, что у женщин на такие вещи отличный нюх. И еще… — похоже, Белтам усомнился, говорить ему дальше или нет.

— Сэр, я частный детектив, а не полицейский.

— Да, но все-таки это из разряда досужих разговоров, — поморщился тот.

— Тем не менее, было бы правильно, если б вы мне сообщили.

— О'кей, — не очень, впрочем, охотно согласился он. — Сегодня у меня была деловая встреча с директором одного нашего крупного банка. Всех, конечно же, растревожила гибель Эрни, люди интересуются. Вы понимаете? Видимо, поэтому после окончания деловой части он мне конфиденциально сообщил… — Белтам прервался, подождав, когда мимо пройдет кто-то из приехавших членов клуба. — Эрни в свое время открыл совместный счет в семьдесят тысяч долларов, которым Лиза могла пользоваться. Так вот, она почти полностью исчерпала его за два дня до возвращения мужа из Европы. Банк оплатил чеки из ювелирного магазина.

— Ювелирные штучки — тот товар, который всегда нетрудно продать, — понимающе кивнул Блейк.

— Детектив, я мог передать вам такую информацию, но тот банкир, строго говоря, не имел на это никакого права.

— Не беспокойтесь, я вас не подведу. И, если можно, еще один вопрос.

— Задавайте, конечно.

— В тот роковой вечер, сразу, как только вы вышли из кабинета, мисс Паркер стала звонить финансисту Хью Данфорду по важным для концерна делам. Почему она, а не сам мистер Детлог?

— Хью и его жена Элен состоят в очень дружеских отношениях с Джулией. Близость людей имеет большое значение в серьезных делах, детектив. Ну, например, Хью мог сказать в разговоре с Джулией то, чего бы не сказал Эрни. Понимаете? Близкие отношения допускают предельную откровенность.

— Поэтому вы предложили мисс Паркер опередить звонок Детлога?

Собеседник чуть удивленно приподнял брови:

— Я предложил? Насколько я помню, инициатива исходила от Джулии… Впрочем, вы правы, кажется, действительно я предложил.

Через полчаса Блейк уже был дома.

«С Максом, — решил он, — надо связаться только минут через пятнадцать, а то слишком скоро примчится. Лучше спокойно пока приготовить ужин».

Надев кухонный передник, он, чуть подумав, достал самую большую сковороду. Взбитый омлет — легкая и приятная пища. Мастерски освоенная им за многие одинокие годы.

Наколоть в миксер яиц и долить в правильной пропорции жирного молока. От этих соотношений и зависит качество. Немного оливкового масла на сковородку. Но ни в коем случае не совать туда бекон. Его нужно нарезать тонкими ломтиками и подавать отдельно. При готовке добавить в омлет мелко протертого твердого сыра. Но ни грамма соли! Потому что такой омлет нужно есть с черными маслинами и ломтиками сладковатого фиолетового лука.

Через десять минут процесс был запущен и можно уже было звонить в управление.

— О'кей, я еду. Только заверну в магазин прихватить пивка.

— Стоит ли?

— Организм, патрон, это животная часть нашей природы. Надо иногда зверюгу побаловать.

* * *

— В комнату неси, на стол, — приказал Блейк ввалившемуся с бутылками Максу. — И сам достань из серванта пивные бокалы.

— А почему не на кухне, патрон? Там как-то демократичней.

— Охлократичнее, ты хотел сказать.

— Возможно, а что это такое?

— Попросту говоря, в манерах толпы. Завтрак на кухне — это пожалуйста. Но ужин там, чтобы ты знал, признак культурной упрощенности человека.

— Нет, патрон, я пошутил, будем ужинать в комнате. А какие замечательные тарелки!

— Это я самые большие достал.

— М-м, до чего все одно к одному подходит, — проговорил Макс через пять минут после того, как они сели за стол. — Гениально сочетается!

У Блейка тоже проснулся изрядный аппетит, и следующие несколько минут прошли в том же молчаливом жевании.

— Пивка еще, патрон?

— Наливай.

— А все же, — Макс выплюнул на сорное блюдце очередную порцию косточек, — может, правильнее было употреблять маслины без косточек?

— Не делай этого никогда. Маслина без косточки как…

— Слишком быстро раздетая женщина?

— По-своему, ты что-то поймал.

Еще через пять минут они отнесли на кухню грязную посуду, и на столе остались две очередные открытые, но не начатые еще бутылки пива.

Оба довольно устроились в креслах.

— Прогоним теперь, патрон, весь криминальный сюжет от начала и до конца?

— Да, но пока — не отсеивая ничего сразу и ни на чем особенно не настаивая.

— Согласен. Итак, кто-то был в течение этих десяти минут в кабинете Детлога, и этот кто-то его отравил.

— Допустим.

— Что значит, «допустим»?

— Погоди, мы пока еще не собрали все в кучу.

— Ладно, допустим. Но то, что мисс Паркер видела дверь кабинета на протяжении всего этого времени, не надо уже допускать?

— Видела.

— Значит, кого-то она прикрывает. Или сама каким-то образом могла проскочить в кабинет?

— Могла. Данфорд, не ведая того, раскрыл мне маленькую деталь. После короткого разговора с ним, Джулия попросила дать трубку его жене Элен. И захотела узнать телефон какого-то ее парикмахера. Так что разговор был прерван, пока Элен его искала.

Макс привскочил в кресле.

— Тот самый ход, который вы заподозрили! Пока подруга искала телефон…

— Опять спешишь. Посмотрим с другой стороны. Наследниками в несколько десятков миллионов долларов каждый, становятся Гарри и Лиза. Однако Лиза лишена права управления долей своего капитала, и Гарри становится управляющим контрольным пакетом концерна. Какой интерес у Джулии Паркер в том, чтобы вместо Эрни Детлога получить его брата? Она, как и Белтам, а я понял, и другие, знающие Гарри люди, попросту презирают его. К тому же, Хью Данфорд, а он очень компетентный в этих делах человек, дал мне понять, что Гарри в его новой роли может быть просто опасен для концерна. А для мисс Паркер — в первую очередь.

— Но если она не сама убила, а только прикрывает убийцу, тогда, по логике вещей, это не Гарри. Его бы она как раз выдала. Следовательно, Лиза или Белтам?

— Добавлю в эту копилку. После сегодняшнего разговора в «Леопарде» мне стало известно, что Джулия со студенческих лет влюблена в Сиднея Белтама и до сих пор не может избавиться от этого чувства.

— Такая женщина, патрон?

— А что?

Макс недоуменно пожал плечами:

— Конечно, этот Сидней привлекательный малый, но чтобы так, много лет…

— История знает и не такие примеры.

— Тогда я в очередной раз не жалею, что плохо знаю историю. — Он плеснул пива в оба бокала. — Там почему-то всегда больше мрачного, чем хорошего.

— Это естественно, Макс. Историю всегда делают недовольные люди, иначе она бы стояла на месте. — Блейк сделал глоток. — Ну что ж, ты прав: если Джулия кого-то прикрывает, то Белтама или Лизу. Формально у Белтама тоже есть для убийства мотивы. Эрни Детлог не давал хода его серьезным научным проектам, заставлял заниматься обидными для честолюбивого ученого мелочами. Хотя и коммерчески выгодными. — Блейк на некоторое время задумался… — Только все равно здесь что-то не получается.

— Что именно?

— А вот что. Гарри сказал мне, что сам Белтам очень советовал ему как можно быстрее объясниться с братом. И Гарри так и поступил. Как Белтам мог планировать в таких условиях убийство, быть уверенным, что Гарри не застанет его вдруг в кабинете? В его интересах было притормозить этот визит, а не стимулировать его.

— Логично. Тогда, патрон, методом исключения мы выходим на Лизу. Но, ума не приложу, что может связывать этих двух женщин? Зачем Джулии прикрывать Лизу?

— Понятия не имею, — честно сознался Блейк. — И, по-моему, не остается ничего другого, как задать мисс Паркер этот вопрос в открытую.

— Мне или вам?

— Думаю, для протокола она ничего не скажет.

— Похоже.

— И еще, тот странный момент, Макс, — он встал и прошелся по комнате. — Почему Лиза так вдруг заспешила в кабинет мужа? Изнутри кухни, рядом с выходом, тоже ведь очень хорошо видна эта дверь.

— Хотите сказать: поспешила именно когда к ней подходил Гарри?

— Совпадение или что-то другое?

— Добавлю по Лизе, патрон. Помните, она заявила: ей показалось, что муж, откинув голову, задыхается. Чепухой попахивает, не должно было ей так показаться. Но вот что важно: в любом медицинском справочнике можно прочесть — цианистый калий вызывает паралич дыхательных путей. Только не сказано, что человек умирает совсем не от недостатка воздуха. Очень похоже, она соврала, решив по невежеству, что такой домысел будет выглядеть правдоподобным.

— Правильное соображение, — согласился Блейк. — Но посмотри, получился, в итоге, дурной замкнутый круг. Для мисс Паркер не было смысла менять Эрни Детлога на его брата. У Гарри, напротив, имелись все основания для убийства, но именно его, как большую для себя помеху, Джулия не стала бы прикрывать. Зато Белтама она прикрыла бы наверняка, однако его поведение в таком случае противоречит элементарной логике — зачем было подталкивать Гарри в кабинет до ужина? Остается, следовательно, лишь связка Джулии с Лизой. — Он перестал расхаживать и вернулся на прежнее место в кресло. — Для чего однако, объясни, пожалуйста, Лиза поспешила вдруг в кабинет своего мужа, если до этого уже совершила там убийство?

— Рюмка, патрон, теперь мне понятно!

— Что понятно?

— Рюмку во время следственного эксперимента она поставила на край стола, так?

— Так.

— Правильно, на законное место! Куда, за секунду до смерти, на ее глазах успел поставить сам Детлог. Но по каким-то обстоятельствам Лиза не имела времени убрать свои отпечатки пальцев.

— По каким, например?

Макс с минуту сосредоточенно смотрел себе под ноги…

Потом победно вскинул голову и блеснул глазами:

— Даже по двум!

— Интересно, выкладывай.

— Первая версия связана с садовником. Где он был в это время?.. Скорее всего, заканчивал работу по другую сторону дома. И через французское окно мог увидеть происходящее. Или Лиза, заметив, что он приближается, поспешила убраться. — Макс, вдруг обескураженный новой мыслью, воззрился на Блейка…

— Что с тобой, внезапное чувство голода? Хочешь бутерброд с ветчиной?

— Перестаньте, патрон, — медленно выговорил он. — Что если… если мы вообще зря ищем этого парня в Европе?

— Уничтожили свидетеля, а по его паспорту в Италию улетел кто-то другой?

— И по своему паспорту уже преспокойно вернулся!

Блейк поморщился.

— Ты в экстаз-то раньше времени не впадай. Выходит, мисс Паркер должна была действовать не только в сговоре с Лизой, но и с итальянской мафией?

— А что?

— А то уже, что мы не ответили на вопрос: зачем ей на месте нового главы концерна такое существо, как Гарри? Но у тебя было еще какое-то предположение.

Макс, охлаждая себя, с чувством опустошил бокал.

— Да, вот второе. Лиза вошла, с минуту о чем-то поговорила, жена ведь все-таки. Потом заботливо предложила налить ему хереса… Нормальная, так, картинка, да?

— Нормальная.

— А муж не стал сразу пить. И у нее не было реального предлога, чтобы остаться в кабинете. Покойничек — человек грубоватый, мог просто кивнуть ей на дверь. И даже что-нибудь заподозрить, попробуй она без объективных причин задержаться.

— Это мне больше нравится, — похвалил Блейк. — Вполне реальная ситуация.

— Потом, патрон, — снова заторопился Макс, — она только и ждала момента, чтобы вернуться и убрать свои отпечатки пальцев. Однако она же не знала, когда именно муж кинет внутрь яд. И вскоре появляется Гарри. Очень удобная ситуация, чтобы взглянуть хотя бы у него из-за спины и дальше действовать по обстоятельствам.

— А середина стола, где потом оказалась рюмка?

— Только все подтверждает. В те сжатые секунды Лиза просто не обратила внимания, куда ее ставила. Потом, бессознательно, память указала на первоначальное место.

Блейк раздумывал…

— Что нелогично, патрон?

— Все логично. Однако не выводит нас из того самого круга.

— Я понимаю: мисс Паркер является соучастницей, и она же — ваша клиентка.

— Не здесь главное. Зачем ей было соучаствовать?

И сам очень скоро ответил:

— Если придерживаться твоей схемы, их подвел лишь какой-то казус. Они хотели подставить Гарри. Окажись он один в кабинете…

— Гениально, патрон!

— Подожди, Макс. Но тогда и Белтам, уговаривавший Гарри зайти к брату, попадает в их сговор.

— Попадает, вот всех и возьмем!

— А доказательства?

— Патрон, будем работать.

* * *

В ответ на утренний звонок секретарь мисс Паркер сообщила, что та приедет к нему в офис в одиннадцать.

Блейк только подумал, что до этого времени ему решительно нечего делать, как позвонил Макс.

— Любопытная информация в свете вчерашнего разговора…

— Скажи, сначала, что нового с розыском садовника?

— Пока ничего. Как в воду канул.

— А увеличенный снимок телефонной книжки?

— Как вы и думали: раскрыта на букву «Д», фамилия Данфорда там одна из первых.

— Хм… Давай теперь свою любопытную информацию.

— Что-то в наших вчерашних рассуждениях показалось мне, патрон, незавершенным. Лег спать с этой мыслью. Понятное дело, пиво дало себя знать. Просыпаюсь, иду в туалет, и тут-то оно… Короче, звоню с утра главному юристу концерна: кто, спрашиваю, становится управляющим контрольным пакетом акций, если Гарри Детлог на время окажется юридически недееспособным? «Мисс Паркер», — отвечает он, не задумываясь. То есть при предъявлении Гарри Детлогу каких-либо обвинений на время следствия он становится в концерне никем, зато Джулия Паркер… Как вам это?

— Молодец, Макс. — Блейк посмотрел на часы. — Она скоро здесь будет.

Она действительно привезла с собой красивую банку дорогого кофе. И хотя Блейк имел уже и свою, он заварил из этой.

— Разведка мне кое-что донесла, Артур, — принимая из его рук чашку, весело улыбнулась гостья. — Ваш лейтенант — большая умница, сложным косвенным путем он установил порядок управления нашим контрольным пакетом. Зачем такая стеснительность? Почему было просто не узнать у меня?

— Вы ему очень нравитесь, и он робеет. Но я вот хочу спросить кое о чем прямо.

— Как это понимать? Я вам, следовательно, не нравлюсь? — Она сделала маленький глоток и, глядя ему в глаза, проговорила: — Ну, нечего сказать, хо-рош!.. Это я не про вас, я про кофе.

— Джулия, рюмка, из которой отравился Детлог, была тщательна вытерта, на ней нет никаких отпечатков пальцев. Покойник не мог такого проделать. Значит, кто-то входил к нему в эти десять минут. — Блейк сделал паузу. — Вы продолжаете настаивать, что видели все время дверь кабинета и туда никто не входил?

Она поставила едва начатую чашку на стол и не сводя с него взгляда, вынула сигарету. Только в глазах исчезла веселость, сейчас они его внимательно изучали.

— Артур, — она прикурила и снова их глаза встретились, — если бы я не сомневалась в вашей честности, то сочла бы сказанное за полицейскую провокацию.

— Это не провокация.

Ее взгляд медленно ушел поверх головы Блейка, и туда же, вверх, устремилась струйка сигаретной затяжки… Еще одна…

— Разве Лиза не могла проделать такое с рюмкой, когда Гарри выбежал звать нас на помощь?

— Могла. Но зачем? Уничтожать отпечатки пальцев на рюмке нужно было только тому, кто сам подносил ее вместе с ядом Детлогу. Следовательно, Лиза успела побывать в кабинете в эти десять минут. Но вы это отрицаете.

Она свела к переносице брови:

— Скверная загадка, Артур, и я сейчас не в силах помочь вам ее раскрыть.

К концу дня Блейк сам подъехал в полицейское управление.

Дорога по коридорам к своему бывшему кабинету заняла у него минут пятнадцать, потому что приходилось все время останавливаться и здороваться с бывшими сослуживцами, отвечать на улыбки и на вопросы — как у него на новом месте дела?

— А, патрон! Вы бы позвонили, что приедете. Садитесь, пожалуйста, в свое кресло.

— Нет, благодарю тебя. И знаешь, у меня еще нет ностальгии ни по этому креслу, ни по этому кабинету.

— Значит, что-то более серьезное, да?

Блейк заложил руки за спину и, покачавшись с носков на пятки, вдруг произнес:

— Уже ведь уикенд.

— Да, завтра суббота, — явно не понимая к чему это было сказано, согласился его бывший помощник.

— У тебя нет серьезных планов на выходные?

— Если не считать одной девицы, с которой у меня любовь с третьего взгляда.

— Макс, я не в курсе современной молодежной лексики, — Блейк покрутил пальцами в воздухе. — Но надеюсь, это не что-то такое? Ты все же офицер полиции.

— Нет, успокойтесь, все в рамках нормальной ориентации. Просто, при третьей встрече она обещала быть посерьезней.

— При третьей… угу, посерьезней. Очень серьезная девушка, я понимаю.

— У нас отдел насильственных преступлений, патрон, а не полиция нравов.

— Это оправдывает, я согласен.

— Ну что вы тянете из меня душу? Хотите, чтобы я вместо этого пошел на воскресную службу?

— Было бы очень неплохо. Но только в следующие выходные. А завтра первым утренним рейсом отправимся в Филадельфию. Оформи себе командировку.

— Навестим итальянского папашу?

— Ну, не столько его самого, сколько людей, которые у него работали. Хотя хороший обед в итальянском ресторане я тебе гарантирую.

— Людей, которые работали? Я не очень въехал, патрон.

— Нам нужны те, кто служил там еще до Лизиного замужества. А потом по каким-то причинам уволился. Но люди часто не сами увольняются, а их увольняют. Понимаешь? Вот они нам и смогут кое-что рассказать.

— Теперь все ясно.

— И пока не закончился рабочий день, пусть кто-нибудь сделает запрос в филадельфийский департамент занятости. По людям, уволившимся в то время из ресторана.

* * *

Невыспавшийся Макс сразу же раззевался в кресле авиалайнера и успел заснуть еще до того, как самолет набрал высоту.

Блейк сначала было подумал отстегнуть спящему предохранительный ремень, но заметив, что парня начинает косить набок, решил, что с ремнем будет надежнее. Пусть так и летит до самой посадки.

Через час, когда по радио объявили о начале снижения, Макс, против ожидания, проснулся сам. Похлопал глазами на Блейка и почти простонал:

— Ой, патрон, мы в самолете, да? В самолете?

— Начинаем уже приземляться. Что с тобой?

— Сон кошмарный. Это из-за того, что я плохо позавтракал.

— Какой сон?

— Помните французский сыр с виноградными косточками?

— А, в ресторане. И что?

— Снится мне этот сыр. На кухне у меня лежит на тарелке. Хочу протянуть руку, а его нет. Зато я сам стою уже на поляне, а вокруг папуасы. Рожи, патрон, вы бы видели! У каждого по здоровенному куску этого сыра. И только я подумал, как бы деликатно попросить их со мной поделиться, как вся эта сволочь начинает жрать сыр и плевать косточками мне в задницу. Словно дробью, патрон, ужасно больно! И куда я не повернусь, бьют просто очередями. Я по джунглям от них. Лианы, ямы какие-то, ветки цепляют… Вы были когда-нибудь в джунглях?

— Не был.

— Я тоже в первый раз. — Он чуть приподнялся и просунул под себя руку. — До сих пор болит.

— Вас что-то беспокоит, сэр? — спросила проходившая мимо них стюардесса.

— Вы тоже раньше не были в джунглях, мэм? — вместо ответа озабоченно поинтересовался Макс и воровским взглядом скользнул по ее стройной, чуть оттопыренной попке.

— Никогда, — удивленно приподняв брови, ответила девушка.

— И не надо, мэм! — Он еще раз украдкой взглянул на то самое место. — Вам просто нельзя!

— Хорошо, сэр, раз вы не рекомендуете. — Она сделала несколько шагов вдоль салона и оглянулась на странного пассажира.

Макс с выражением крайнего беспокойства замахал руками:

— Ни в коем случае, мэм!

Блейк не удержался и дал ему подзатыльник.

— Угомонись ты, противный!

В аэропорту они взяли такси и поехали сразу по первому из числившихся в списке четырех адресов.

— Не очень-то удачное время уикенд, чтобы искать людей, — выразил свое сомнение Макс.

— Как раз удачное. В другое время они двигались бы уже на работу. А сейчас спят, скорее всего, или завтракают.

* * *

— Подождите нас, — приказал Блейк таксисту, когда они прибыли, — за простой мы заплатим.

Квартал, где остановилась машина, оказался из категории довольно приличных, не из тех, где грязные пятна на тротуарах, а подростки отирают стены.

И квартира, куда они позвонили, судя по всему, принадлежала людям очень приличного достатка.

Дверь открыл мужчина лет пятидесяти. Очень значительных габаритов, и не то чтобы цветной, а с тем незагарным оттенком кожи, который свидетельствовал, что в его кровь что-то такое вмешалось.

— Простите, сэр, — обратившись к нему по имени, очень вежливо начал Макс и показал свое удостоверение, — мы сами не из Филадельфии, но расследуем одно сложное дело, которое нас сюда привело. Не будете ли так любезны ответить нам на два-три вопроса. Они касаются вашей прежней работы более года назад.

— Полиция? — удивленно произнес здоровяк. — Хм… — и переспросил название города. — …Никогда у вас не был, ребята.

— Дело в том, что нас интересует кое-кто в вашем городе, — пояснил Блейк.

— Ничего пока что не понял, — мотнув головой, сообщил хозяин. — Но стоять на пороге нечего. Проходите. И идите сразу направо.

Что-то было в нем повелительное, но спокойное и совсем не враждебное.

— Вот сюда, — пропуская их, указал он, — на кухню. Смелее, смелее!

Блейк не видел никогда таких кухонь, но не потому, что она была очень серьезных размеров. «Что-то вроде небольшого цеха», — мелькнуло у него в голове.

Две плиты самого современного класса, с какими-то расположенными на разной подставочной высоте кастрюлями, сковородками и сковородочками. Блеск неестественный, а в просторном свободном углу подвешена куча трав маленькими и большими пучками. Запах тонкий и такой разнообразный, что ноздри сами начинают втягивать воздух.

— Лаборатория просто, — неуверенно произнес Макс.

Хозяин мягко, но ощутимо подтолкнул их за плечи к столу.

— Садитесь ребята. Лаборатория, вы правы, лейтенант. У современного шеф-повара и должна быть дома лаборатория, если, конечно, любишь свою работу и хочешь в ней чего-то достичь. И лучше всего я соображаю, когда готовлю пищу, тем более, если ей можно кого-нибудь угостить. — Он показал, куда именно сесть. — Вы ведь издалека, я понял? Значит, позавтракали кое-как.

— Нет, сэр, — начал Макс, — вам не следует беспокоиться…

— Не учи старших, — последовал короткий ответ, и тут же включенная плита зажужжала приятным звуком.

Человек задвигался, и движения сразу очаровали. Быстрые, гибкие, а большущее тело словно было подкачено газом, как у воздушного шарика. Замелькавшие руки мгновенно что-то переставили и помешали сразу на трех комфорках. Травы из нескольких пучков пошли в ход, и что-то еще из баночек.

— Ну-с, — через минуту докторским голосом объявил хозяин, — налево по коридору — мыть руки.

* * *

— Это такие особенные купаты. — Он выложил на тарелки каждому и себе по две длинные котлетообразные формы, очень горячие. Застывая, они на глазах принялись покрываться тонкой светло-коричневой корочкой. — Есть их обязательно нужно со специальным легким горчичным соусом. — На столе тут же оказались три продолговатых кувшинчика. — Вот смотрите, соус должен покрывать только ту часть купаты, которую вы сейчас собираетесь съесть, не надо обливать ее сразу всю. Ну, попробовали!

Блейк попробовал… и не смог бы сказать, что именно съел. Вкус мясной, но очень уж легкий. И не нужно жевать. Показалось, рот сам понял, что такой продукт нужно употреблять очень не торопясь, и отправлять внутрь небольшими глоточками, проводя через основание языка. Блейк полил из кувшинчика следующую порцию, а потом забыл обо всем. Наступило общее безмолвие, в котором время перестало отсчитывать секунды…

— Никогда не ел ничего подобного, — услышал он голос Макса как раз в тот момент, когда положил свою вилку.

— Это не пища… — Блейк подумал, стараясь подобрать нужное определение. — Я бы сравнил с необыкновенным по вкусу лекарством.

— Нет, ребята, — добрая улыбка появилась сразу во всех чертах большого лица хозяина и в его выпуклых темных глазах. — Это и есть пища. И она, вы правы, должна быть для человека лекарством. А что с вами сделают в обычном ресторане? Сначала искусственно раздразнят аппетит дурацким салатом, спровоцировав излишнюю активность пищеварительных органов. Потом вы съедите такой кусок мяса, что организму придется затратить на его переработку почти столько же энергии, сколько он получит взамен. Потом, самое ужасное: вы съедите торт или пирожное, которое будет лежать как кирпич в вашем желудке, так как сладкое не переваривается, пока не усвоены мясные белки.

— Значит, даже салаты не безобидны? — удивился Макс.

— Конечно! Например лимонные дольки, которые люди выжимают в овощной салат с большим количеством помидоров. Ваша несчастная поджелудочная железа приходит в ужас, потому что не знает, что делать с двумя различными поступившими к ней агрессивными кислотами. Она прекрасно работает с каждой из них в отдельности, но не умеет с двумя сразу.

— И гасит их?

— Нет, лейтенант, поджелудочная железа ничего не гасит. Она предназначена для усвоения. Но чтобы усвоить что-то внешнее, нужно сначала перебросить к нему мостик, выделив нечто внутренне подобное. Понимаете? И если поставленная задача противоречит логике, в попытке ее решить будет запущено все, что можно. Полили овощной салат лимонным соком, и паническим ответом будет множество разных выделенных кислот — нужных и ненужных. А вот чтобы уже их погасить, инстинктивно заработает аппетит. Он расположен в голове, а не в желудке. Потому вы и съедите много больше, чем было нужно. — Хозяин встал, направляясь к плите. — Зато нам сейчас остался только пустяк: выпить хорошего чаю со свежей черникой вместо всяких там джемов. Все остальные продукты от белков до минеральных элементов мы сбалансированно уже получили.

Он тут же встрепенулся:

— Да, так о чем вы меня хотели спросить? Спрашивайте.

— Вы примерно полтора года назад работали в одном итальянском ресторане, — Блейк назвал адрес.

— У-у… не самая лучшая часть моей биографии.

— Простите, а почему?

— Бандитское местечко, я вам скажу.

Макс насторожился и, повернувшись на стуле, устремил на него глаза:

— Бандитское? Вы имеете в виду владельца?

— Именно этого негодяя.

Блейк перехватил радостный взгляд напарника: «Попали!»

— Наглый итальянский кот, — продолжил тем временем хозяин. — Такие способны только обстряпывать делишки, набивать себе карманы любыми способами. — Он поставил три чашки, небольшой фарфоровый китайский чайничек и три глубокие плошки с очень крупной черникой. — Эх, я, грешным делом, поддался. Платил он хорошо. Но долго не вытерпел.

— То есть, вы хотите сказать, — осторожно начал Макс, — что он вовлекал вас…

— Да, в откровенные мерзости! Кетчупы, острые закуски, от которых клиент выпивает полгаллона вина, мясо на вертеле. Это же сгусток канцерогенов! Знаете почему вымерли неандертальцы, у которых мозг был крупнее современного человеческого? — Макс погрустнел и поник. — Вот от этого самого, жрали мясо на вертеле.

Блейк вынул из кармана фотографию.

— Взгляните, пожалуйста, не помните этого мужчину?

— …нет, память на лица у меня хорошая. Вряд ли я его когда-нибудь видел. Он был связан с рестораном?

— Он подозревается в соучастии в убийстве. Возможно, в сговоре с дочерью хозяина ресторана Лизой.

— Серьезное дело, — хозяин понимающе кивнул. — Ее я помню, сидела за кассой и, кажется, собиралась выйти замуж. Постойте! У нее же была близкая подруга из официанток, уволилась почти вместе со мной. Только вот, как ее звали…

Блейк вынул список с тремя остававшимися там женскими именами.

— Может быть, кто-то из них?

Через секунду большой толстый палец ткнулся в четвертый номер.

— Она, вот эта.

* * *

Чтобы добраться до нужного места, им пришлось пересечь центральную часть города, а потом двигаться дальше на периферию.

Район оказался третьеразрядным, только что стекла не выбиты.

— Небогато, — скривившись, проговорил Макс, когда водитель остановился, и они вылезли из машины.

Блейк, о чем-то подумав, дотронулся до его локтя.

— Слушай, это простая девушка. Вряд ли она разбирается в процессуальных следственных тонкостях. Надо, поэтому, активнее наезжать. Сунь ей лейтенантское удостоверение и не распространяйся о том, что мы не из местной полиции.

— Вообще-то это нарушение, патрон.

— Вообще-то да.

* * *

Паршивенькая тонкая дверка и голос из-за нее, который издал удивленный звук и замолк, когда выяснилось, что с той стороны полиция.

Тишина затянулась, и Макс, снова постучав в дверь, спросил нарочито строгим голосом:

— В чем дело, мэм, вы откроете или нет?

— Открою, — раздалось изнутри, — мне только нужно одеться.

Почти сразу за этим дверь отворилась и на пороге появилась невысокая худоватая девица в джинсах и легком стареньком свитере. Не очень какая-то вся красивая, с боязливо пробежавшими по их лицам глазами.

Макс несколько бесцеремонно поднес к ее лицу удостоверение.

Она почти не глядя на него кивнула и извиняющимся тоном произнесла:

— Только у меня там беспорядок. Можно здесь поговорить?

— Можно, — Блейк вынул фотографию, — посмотрите, вы знаете этого мужчину?

Девушка взглянула и чуть-чуть напряглась.

— Да.

— Можете назвать его имя?

Она назвала.

— Что вам о нем известно? — не допуская паузы, сразу спросил Макс.

— Что его несколько лет назад посадили в тюрьму за наркотики, — тихо и с тем же напуганным видом проговорила она.

— А Лизу, дочь хозяина итальянского ресторана, где вы раньше работали, хорошо знаете? — в том же темпе продолжил Блейк.

— Хорошо, то есть знала, сейчас мы не контактируем вообще, после ее замужества.

— Этот человек до тюрьмы был с Лизой в близких отношениях? — Макс спросил полуутвердительно, и девушка в ответ поспешно кивнула.

— Я имею в виду, у них были интимные отношения?

— Да, и Лиза очень переживала, когда его посадили.

— А что-нибудь о своем женихе она вам рассказывала, или о муже потом, когда за него вышла? — снова включился Блейк.

— Нет, сэр. Только, что он очень богат. Потом я один раз звонила ей по телефону, когда… — она слегка опустила голову, — когда ее отец меня уволил. Думала, раз она стала богатой, со связями, поможет устроиться мне на неплохую работу в их городе.

— Она вам не помогла, — понимающе кивнул Макс.

— Нет, сэр, — та качнула головой и опустила ее еще ниже. — Хотя я хорошо работала у ее отца. Но, видимо, зять дал ему много денег, потому что он переоборудовал ресторан и сказал: в нем с моими внешними данными уже делать нечего.

— Какие глупости, мэм! — Макс чуть присел, чтобы заглянуть ей в лицо. — Мне вот всегда нравились девушки именно вашего типа.

— Правда? — она подняла голову и улыбнулась, показав мелкие, но вполне симпатичные зубки.

— Вы привлекательная, и никогда не думайте о себе по-другому.

— Спасибо, сэр, я постараюсь, — что-то доброе и вдруг вправду хорошенькое появилось в ее лице.

Блейк тоже ей улыбнулся.

— Можете вполне ему верить, мэм. В этом он действительно разбирается.

* * *

— Не вижу, зачем нам долее здесь оставаться, патрон. Главную информацию мы, наконец, получили. В аэропорт и домой?

Они подошли к машине, где в ожидании на свежем воздухе покуривал сигарету водитель.

— А итальянский ресторан?

— Да ну его! Не хочу я этих жирных котов и кетчупов.

Таксист, до которого долетели слова, недоуменно вскинул брови:

— Ну дела! Никогда не знал, что в итальянских ресторанах подают этакую гадость. Тьфу! Только я вам скажу, наш ресторан в аэропорту все хвалят. Там добротная американская кухня, и ничего такого кошачьего вам не подсунут.

— Ну так и едем! Садитесь, патрон.

Прежде чем залезть в машину, водитель еще раз смачно плюнул:

— Кошек жрать, это ж надо такое придумать!

Судя по всему, неправильно понятая кошачья метафора произвела на простого малого большое впечатление и сделалась, пока они ехали к аэропорту, частью личных переживаний. Потому что, когда они расплатились, в придачу с хорошими чаевыми, водитель еще раз уверил, что в местном ресторане им пакости не подадут и на прощанье добавил:

— Меня хоть неделю не корми, а кошатину есть не буду!

Макс изобразил на лице солидарное выражение и одобрительно кивнул, когда парень, со словами: «Вот им!», сделал в адрес злоумышленников известный и очень неприличный жест.

До отправления их рейса времени оставалось более часа, так что ресторан и был тем самым удобным местом, где следовало обосноваться.

Блейк, который почти еще не проголодался, заказал себе небольшую порцию форели с полусухим белым вином.

Макс долго раздумывал, разглядывая меню…

Потом, как-то украдкой, показал на строку официанту пальцем.

— Мясо на вертеле, сэр?

Блейк не удержался от ироничного взгляда.

— Да, патрон, вымру как неандерталец, но хоть будет что вспомнить!

— Ты лучше вспомни тот вечер, когда приехал на виллу Детлога. Его кабинет. Один из полицейских проверил, ты говорил, французское окно — стеклянную дверку наружу. Как раз на садовую территорию.

— Я говорил, она была закрыта изнутри и не открывалась снаружи.

— Что значит, «не открывалась»?

— Снаружи открыть нельзя. Это технически не предусмотрено.

Блейк начал что-то обдумывать, но сразу был прерван.

— У нас, таким образом, всего три варианта, патрон.

— Три? Ну, валяй. Потом у меня найдется четвертый.

— Это мы еще посмотрим, — обидчиво произнес Макс.

— Ладно, не дуйся. Давай, я внимательно слушаю.

— О'кей. Начну все-таки с вашего работодателя Джулии Паркер.

— Не возражаю.

— Мотивы, благодаря вашей идее, у нее хорошо просматриваются: сначала убить главу концерна, потом подставить под подозрение его брата, и встать самой у руля.

— Убить руками Лизы?

— Как первый вариант. И в этом случае должен был состояться их предварительный сговор. Посмотрим, однако, и с другой стороны. Мисс Паркер садится за телефон, и это позволяет ей контролировать коридор и всю комнату. Белтам уходит в библиотеку, значит, будет листать книжки и в течение ближайших десяти-пятнадцати минут вряд ли появится. Гарри выходит на свежий воздух, в таких случаях люди тоже не возвращаются сразу. Лиза будет какое-то время возиться на кухне. Идеально, если учесть, что мисс Паркер не знает о том, что Белтам посоветовал Гарри до ужина переговорить с братом. И она устраивает короткий разговор с финансистом Данфордом по естественной для них бизнес-теме. Обратите внимание, судя по раскрытой записной книжке Детлог сам намеревался позвонить ему. Но не смог, потому что номер финансиста был занят. Это и объясняет тот факт, что телефонная станция не зафиксировала звонков из кабинета в то самое время. На занятый адресат звонки не регистрируются. По собственным словам Хью Данфорда, разговор с Джулией у него был коротким. Далее она попросила передать трубку его жене и дала ей нелепое задание.

— Почему нелепое?

— Ей понадобился какой-то парикмахер?! Патрон, вы же видели, как ухожена ее голова. У нее все это уже есть десять раз!

— Не буду спорить, «парикмахер» действительно выглядит не очень убедительно.

— Вот. Она, конечно, знает привычки своей подруги, дом Данфордов наверняка большой, и идти за записной книжкой нужно куда-то в другие комнаты. К тому же, в случае чего, подруга вряд ли сразу повесит трубку и подождет на телефоне. Дальше, как говорится, дело техники — зашла в кабинет, ну, и все остальное.

— А почему, протерев рюмку, она поставила ее не на свое место?

— Не переоценивайте чужое хладнокровие, патрон. Нервы у всех имеются. По-моему, вы придаете этой детали излишнее значение: убийцы всегда хотят побыстрее унести ноги, не мне вам рассказывать. Если бы они не совершали ошибок, мы вообще никогда никого бы не поймали. Переволновалась эта Джулия. Возможно, ей послышались шаги за дверью или что-то еще… Секунды ведь были дороже всего. Да и что за риск, если будут рассматриваться еще трое подозреваемых, а у нее, если успеет ускользнуть незаметно, окажется самое чистое алиби?

— Это твой второй вариант? Мисс Паркер совершила убийство самостоятельно?

— А чем он плох?

Официант подкатил тележку, и Макс приостановился, одновременно довольный собой и тем, что сейчас привезли.

— Ой, какой замечательный канцерогенчик.

— Простите, сэр?

— Я говорю, даже по запаху сразу понятно, что у вас отлично готовят.

— Благодарю вас, сэр.

Он сделал знак рукой Блейку с просьбой о небольшой передышке.

Минут на пять разговор прервался. Потом Макс, расправившись с большею частью блюда, выпил полный бокал красного калифорнийского и показал, что готов продолжать.

— Лиза. Да, патрон, после того, что мы сегодня узнали, тут усиливаются подозрения.

— Третий вариант? Лиза без сговора с Джулией?

— Он самый. Получается, что замуж она вышла месяца через три после того, как ее любовника усадили за решетку. Усадили-то всего на два года. Вот она вам, любовь! А вы меня девочками попрекаете.

Блейк вместо ответа добавил вина в свой бокал.

— Очень прагматичная, видно, особа. Обратили внимание, своей подружке, несчастной этой девчонке, помочь не захотела, стерва?.. Да-с. Очень возможно, что с самого того момента, когда Детлог сделал ей предложение, она запланировала его убрать с помощью уголовника-друга. Наверное, только в контурных чертах поначалу. И заметьте, сразу после тюрьмы устроила его к себе в садовники, а не в ресторан, например, к папаше.

— Не исключено, только ради возобновления прежних любовных связей.

— Не исключено, но очень маловероятно. По условиям брачного контракта ей сравнительно немногое доставалось при разводе даже по инициативе со стороны мужа. А найми он частных сыщиков и докажи факт измены — ей просто бы вышел шиш. Это, во-первых. Но и тот уже факт, что она подписала брачный контракт на таких зыбких для себя условиях подозрителен. Влюблена она, теперь нам ясно, быть не могла. Следовательно, из-за денег. Не из-за будущих ли?

— Молодец, Макс, это очень серьезный аргумент. И он тоже не дает мне покоя.

— Патрон, я доем, а то остынет.

Блейк кивнул и посмотрел на часы. Времени до отлета было еще достаточно.

Макс быстро управился, аккуратно вытер салфеткой губы, выпил почти одним махом второй бокал вина и откинулся на спинку кресла.

— Ой, хорошо, патрон! И хорошо, что ваша Джулия Паркер все оплатит.

— А как, по-твоему, Лиза могла совершить это преступление?

— Ваш недавний вопрос про створку. Думаете, я не обратил внимания?

— Ну-ну?

— Створка французского окна не была закрыта. Или, вернее, заранее снята с запора той же самой Лизой, так что можно было толкнуть ее снаружи и войти внутрь. Это и сделал ее друг-уголовник. С каким-нибудь вежливым предлогом. «Извините, хозяин. Тут было не заперто. Можно мне у вас спросить»…

— Согласен, найти причину, чтобы войти, несложно.

— А дальше нужно было просто улучить момент и бросить в рюмку Детлога едва заметную крупинку циана. Не исключено, что Детлог сам упростил задачу, попросив парня налить ему хереса.

— А отпечатки пальцев на бутылке?

— Вино часто наливают, обхватив горлышко салфеткой. Салфетки там были.

— Да, помню.

— Хозяин, выпив, отдал Богу душу. А убийца, торопясь ускользнуть, вытер рюмку и, обежав дом, сообщил Лизе, что дело сделано. Надо было теперь только закрыть стеклянную створку. И комар носа не подточит. Но войти в кабинет без свидетелей означало для Лизы — поставить себя под подозрение. Поэтому она и ждала момента, когда кто-нибудь подойдет к двери. И пока Гарри выбегал за помощью в коридор, она захлопнула створку. Три секунды на всю процедуру. — Макс налил себе еще вина и, не торопясь пить, подержал бокал в воздухе. — Вы сами заметили, Сидней Белтам уточнил: «Ужин должен был подаваться через пятнадцать минут». А Лиза бежит вдруг к двери кабинета, чтобы узнать, как она заявила: «Когда подавать ужин?». Смешно! Этим она себя разоблачила. И запись ее слов имеется на аудиопротоколе. — Он сделал небольшой глоток.

— Так Лиза или Джулия Паркер?

— Ну вот, патрон, вечно вам нужно в горшочек плюнуть. А что, если засадить их обоих?

— Макс, ты слишком расчувствовался от хорошей пищи. Нельзя быть таким добрым.

— Извините, сэр, во всяком случае, я ограничился тремя версиями. Это вам мало крови, раз у вас есть и четвертая. А вкусная была форель?

— Очень вкусная. Если ты не наелся, я закажу.

— Наелся… и эти замечательные утренние купаты… Знаете, после отличной еды у меня мысли всегда тянутся к чему-то высокому.

— Хочешь сказать, твои желудочные увлечения — путь к духовному развитию личности?

— Рад, что вы, наконец, поняли, патрон.

— Вот только дело об убийстве может повиснуть у нас, как камень на шее.

Макс поставил бокал и убрал с лица шутливое выражение.

Блейку всегда нравились эти его переходы. Когда надо, парень становится очень серьезным.

— Патрон, вы имеете в виду Белтама? Он мог проскочить в кабинет, а Джулия его просто теперь прикрывает?

— Нет. И не только потому, что трудно представить себе логику, по которой Белтам, планируя такое убийство, одновременно настаивал, чтобы Гарри до ужина зашел к брату. — Он допил свое вино и взглянул на часы — тридцать минут до отлета. — Если бы это был Белтам, то только в сговоре с Джулией, которой следовало отвлечь или задержать Гарри, появись тот в ненужный момент. Но если у Белтама была такая надежная поддержка, он никогда не оставил бы эту нелепую рюмку на столе. Протер бы, зажал в руке покойного и поставил на край. Видел его физиономию? Такие люди не совершают ошибок.

— Тогда, четвертая версия — Гарри?

— Конечно. Ему этот дом как родной. А створка в то непозднее время вообще могла обычно находиться не на запоре. Хозяину дома приятно ведь выйти к розовым кустам, если захочется. Возможно, Гарри действительно видел этого входившего в кухню садовника. А может быть нет, и он только выдумал эпизод, чтобы прикрыть собственные действия. Он же прекрасно знал, что к брату в эти пятнадцать минут никто не сунется. А обойти дом — одна минута. И можно с ним выпить по рюмке хереса, если проявить инициативу. Одну рюмку потом убрать на маленький столик, другую протереть.

Ты прав, нервы могли сыграть свою роль, заставив его скорее убраться, не обратив внимания, куда поставлена рюмка. А главное, именно ему было очень удобно незаметно закрыть створку, тогда как мисс Паркер, Белтам и Лиза, еще ничего не разобрав, пытались оказать Детлогу первую помощь.

Макс согласно покивал головой:

— Четыре версии. Многовато. Попробуем теперь взвесить каждую?

— А я уже взвесил. Две первые твои слишком слабо тянут.

— Это почему?

— Да, очень просто. Тебе понравилась моя идея, что Джулия Паркер хотела подставить Гарри, иначе убийство для нее не имело смысла.

— Окажись он в кабинете без свидетелей, так бы и вышло.

— Технически плохо складывается, Макс. Чтобы подставить Гарри, следовало «впихнуть» его в кабинет до ужина. Но эту инициативу проявила не Джулия, а Белтам, значит, он является соучастником преступления.

— Эти двое, вы сами рассказывали, друзья со студенчества. Кроме того, их интересы в концерне совпадают.

— Пусть так. Но откуда они могли знать, когда именно Гарри сунется в кабинет?

— А зачем им знать? Джулия задержала бы его в холле, пока Белтам делал свое дело. Затем Белтам мог выйти в сад через французское окно, неважно, было оно до этого заперто или нет.

— Но кроме Лизы некому было потом закрыть створку. Тройной сговор?

— Почему бы и нет?

— Уже потому, что два таких интеллектуала не стали бы связываться с ненадежной итальянской девчонкой.

Макс подумал, а потом согласился:

— Резонно, патрон. К тому же, и с рюмкой они придумали бы что-то пооригинальней. Остаются, стало быть, либо Гарри, либо Лиза с садовником?

Блейк вздохнул:

— Да, нужен нам этот садовник, очень нужен. — Затем, после паузы, он пробарабанил по столу дробь. — И что-то еще мне не нравится в сделанных в тот вечер фотографиях. А не пойму пока что…

* * *

Они прилетели уже к концу дня. Начинались сумерки.

Сели в одно такси, чтобы сначала завезти по дороге Макса.

По пути к себе Блейк вспомнил, что еще вчера собирался купить новые лезвия для бритья, но забыл. Поэтому, расплатившись с водителем за несколько кварталов до дома, он решил заскочить в работавший еще супермаркет.

Пошлялся там в почти пустых в это время залах, подумывая, что еще следует купить, раз уж пришлось сюда выбраться.

Потом не торопясь прогулялся по улицам, и только около восьми оказался дома.

Дальше дело пошло по накатанной схеме: душ, заварка любимого жасминового чая, кресло, где можно еще раз все спокойно обдумать…

Прежде всего — как выстроить допрос Лизы, а его нужно провести уже завтра. Слишком много вокруг нее лохматых концов, пора их подергать. И о намерениях мужа развестись она несомненно знала, иначе не стала бы спешно покупать драгоценности почти что на семьдесят тысяч.

Но тоже не без некоторой странности сама эта покупка. Если убийство мужа, по возвращении его из Европы, было запланировано, зачем суетиться с этой сравнительно небольшой суммой?

Не была уверена, что партнер решится убить? Или, если намеревалась отравить мужа сама, страховалась на случай неудачных обстоятельств?..

Телефонный звонок досадно помешал дальнейшему ходу мысли. Кому там приспичило?

— Это ты, Макс?

Голос показался ему на обычный не очень похожим:

— Черт знает что, патрон!

— А если без черта? — недовольство за нарушенный вдруг покой еще сохранилось.

— Трудно, однако попробую. Гарри Детлог убит!

— Постой, — Блейк встряхнул головой, — действительно чертовщина. Давай по порядку: как, где, когда?

— Как? Похоже, так же, как его братец. И на той же на вилле. А случилось это несколько минут назад. Они позвонили в полицию. Там уже наши ребята, патрульная машина оказалась почти что рядом… Патрон! Слушаете меня?!

— Слушаю.

— Я, значит, сейчас заеду.

Блейк, переваривая услышанное, в ответ только с шумом выдохнул.

Вот так! У жизни свои, неудобные правила. Она не ждет спокойных раздумий, не любит потерявших бдительность. Однако такого наглого хода он не предвидел. И что касается профессионального самолюбия, это даже не плевок в лицо, это хуже. Противник работает так, будто их с лейтенантом просто не существует.

«Думать! — приказал он себе. — Быстрее понять новую расстановку фигур на сцене. Одна выпала. Но выпала так, что развалила весь карточный домик. Собрать хотя бы его первый этаж нужно уже по дороге».

На площадке у входа уже стояли полицейские машины оперативной бригады. Здесь же находилась и не уехавшая еще патрульная с двумя полицейскими.

— Мы дожидались вас, сэр, чтобы доложить, — обратился один из них к лейтенанту и тут же перевел взгляд на Блейка. — Здравствуйте, рады видеть вас, сэр.

Тот пожал обоим патрульным руки.

— Ну, рассказывайте, — Макс расслабил галстук и тут же нервным движением снова его затянул.

— Когда поступил сигнал из управления, мы как раз проезжали по дороге мимо. Так что времени от звонка в полицию до нашего появления в доме прошло не больше минуты.

Все они были в холле, сэр, две дамы и джентльмен. И тот четвертый, что сидел за столом без признаков жизни. Мы потребовали, чтобы эти трое находились на местах до приезда основной группы. Пока не сдадим их из рук в руки.

— Правильно, — проговорил Макс и снова потянул руку к галстуку, но под взглядом Блейка прервал на полпути нервный порыв.

— У вас все, ребята? — обратился тот к полицейским.

— Все, сэр.

— Отпусти их, пусть продолжают патрульную службу. — Он дождался, пока эти двое сели в машину. — И перестань нервничать.

— Патрон, у меня чешутся руки арестовать их всех скопом!

— Успокойся, убийца сузил круг. Работай по плану, который мы обсудили в дороге.

— Но какое феноменальное хамство, а?!

— Потише, не фонтанируй, — он понизил голос. — И вот что еще необходимо сразу же сделать…

В знакомом холле царила многолюдная неразбериха, потому что экспертная бригада уже приступила, и каждый хотел быстрее сделать свое.

Пришлось немного поводить глазами в поисках тех, к кому они прибыли.

Белтам и Джулия стояли вдвоем у бара, а Лиза вдруг обнаружилась совсем недалеко, в кресле у телефонного столика.

Они поздоровались с ней с первой, получив в ответ еле заметный кивок. Белтам чуть поднял ладонь в знак приветствия и остался на месте, а Джулия Паркер двинулась к ним навстречу.

— События, как видите, развиваются, господа, — произнесла она холодным злым голосом. — Не сомневаюсь, что снова цианистый калий.

— Мы очень скоро узнаем точно, мэм, — в тон ей холодно проговорил Макс, и Блейк почувствовал, что парень не взял себя в руки и продолжает внутри кипятиться. — Могу я пока узнать, что здесь вообще происходило?

— Да, лейтенант. Мы отмечали день рождения. Очень скромно, разумеется, из-за известного вам траура.

— Чей день рождения?

— День рождения Гарри.

Блейк тут же почувствовал, что Макс не удержится.

— Покойник сам запланировал такой праздничный ход, или это был для него сюрприз?

— Ваша ирония неуместна, лейтенант.

— Просто я подумал, может быть, у вас в ближайшее время намечена еще пара дружественных мероприятий? Я бы не стал тогда торопиться с расследованием, убийца сам выпадет в осадок.

Мисс Паркер, ничего не ответив, просто перевела взгляд на Блейка:

— Я очень рассчитываю на ваш профессионализм, Артур.

Она повернулась и быстро пошла назад к бару.

— Я тоже, — успел проговорить ей вдогонку Макс.

* * *

— Лейтенант, это типичное отравление цианистым калием, — через минуту сообщил медэксперт. — Смерть, разумеется, произошла практически сразу.

— Где находился яд?

— Подойдите, пожалуйста, к столу, — пригласил другой эксперт. — Видите кусок торта на тарелке? Он только начат. В нем я обнаружил циан.

— А в других кусках?

— В других кусках яда нет.

Теперь можно уже было приступить к оперативному осмотру.

Стол сервирован на четверых. Расположенное на нем можно назвать известным словом — десерт.

Небольшой, но очень красиво оформленный торт, вырезанный уже примерно на треть, и его треугольные кусочки лежат на тарелках. Чайные и кофейные принадлежности. Два небольших пузатых бокала, видимо, с бренди. Тот, что стоит напротив мертвого Гарри Детлога, значительно полнее. И еще два продолговатых бокальчика, наверное дамские, с каким-то ликером. Бутылок нет. Это естественно, бар совсем рядом, напитки, следовательно, наливались там.

Макс указал на бокал с бренди напротив Детлога:

— Вы проверили, может быть там тоже яд?

— Проверил, — кивнул эксперт, — в бренди нет никакого яда.

— Могу подтвердить, лейтенант, — Белтам сделал пару шагов к столу, — я успел выпить половину своего бокала.

— Вы, сэр, стало быть, сидели вот здесь, справа от покойного?

— Да, Лиза сидела слева, а Джулия — напротив Гарри.

— Спасибо, я понял. Никто из вас не покидал холл с момента, когда произошла эта смерть?

— Нет, лейтенант, мы все время оставались здесь.

— Это радует. Теперь на короткое время вы поступите в распоряжение экспертов. — Он повернулся к ним. — Проверьте у всех троих следы цианистого калия на кожном покрове. Особенно обратите внимание на кончики пальцев.

Блейк, тем временем, продолжал рассматривать стол.

Торт успел попробовать только Гарри. У его треугольного куска ложкой отхвачен кончик. Он подошел ближе и нагнулся к тарелке, потом выпрямился и поискал глазами эксперта. Тот как раз протирал тампоном ладони Джулии.

— Извините, что отвлекаю вас, ядом отравлен весь этот кусок?

— Нет, сэр, только его треугольное окончание. Часть яда попала жертве в желудок, но несколько порошковых крупинок сохранились у края.

— Яд содержится и внутри этого куска или только поверху?

— Совершенно верно, сэр, рассыпан поверху.

— Спасибо, еще раз извините, что я вас отвлек.

Макс, тоже потоптавшись у стола, с довольной физиономией приблизился к Блейку.

— Обратили внимание на изображенный сердечком медальон, патрон?

— С кремовой надписью «Счастливого дня рожденья»?

— Ну да, ничего такого нет на других кусках и на оставшейся поверхности торта.

— Не сомневался, что ты заметишь, — похвалил Блейк. — Отложим пока в запас эту маленькую деталь и подождем результатов проверки.

— А если она ничего не даст?

— Все равно действуй по главному сценарию.

* * *

Через минуту к ним подошли с докладом:

— Эти люди не брали в руки цианистый калий. Во всяком случае, не делали этого без перчаток или других предохраняющих средств. Мы еще нужны вам, лейтенант?

— Нет, и можно увозить тело.

Через пару минут народу убавилось. И как положено в таких случаях, один полицейский остался на охране у входа и двое — внутри.

— Прежде всего, господа, попрошу вас в деталях восстановить события, — с требовательной решимостью начал Макс. — Я сяду в это не слишком приятное кресло, а вы займите свои места за столом.

Блейк начал прохаживаться по холлу, одновременно что-то обдумывая и поглядывая на происходящее со стороны.

Указание лейтенанта было выполнено.

— Я бы предпочел, — тем же начальственным тоном произнес он, — чтобы говорил один из вас. Другие, конечно, могут поправлять, если понадобится и отвечать на мои вопросы по ходу дела.

Макс приглашающе взглянул на Сиднея Белтама, но тот перевел взгляд на Джулию.

— Ты хочешь, чтобы я начала? — в ответ переспросила та. — Ну, что ж, пожалуйста. Итак, лейтенант, мы собрались, чтобы отметить день рождения Гарри, потому что всегда так делали.

— Могу я сразу спросить, почему его день рождения решено было отмечать здесь, а не у него дома или где-нибудь в ресторане?

— Так захотел сам Гарри, — она сделала паузу и осторожно взглянула на Лизу. — К тому же, по прошествии положенного времени, когда наследственные права вступят в полную силу, эта вилла должна была стать собственностью Гарри.

Макс утвердительно кивнул, показывая, что можно двигаться дальше.

— Мы сели за стол в начале восьмого, был небольшой, скромный в силу известных вам обстоятельств, ужин. — Она вдруг повернула голову. — Артур, вы бы могли не ходить у меня за спиной? Я все время ловлю вас как маятник то слева, то справа.

Блейк послушно отошел и сел в кресло у телефонного столика.

— Благодарю вас. Итак, лейтенант, мы ужинали, потом была небольшая пауза, я помогла Лизе убрать посуду и накрыть стол для десерта.

— Вы, мэм, — Макс посмотрел на хозяйку, — сами готовили этот торт или покупали?

— Это я его покупала, — поправила Джулия.

— Когда и где?

— Сегодня, разумеется. Купила в центре города в кондитерском магазине. Вам нужен адрес?

Макс чуть стушевался.

— Нет-нет. Просто, для аудиопротокола. Такие уточнения — необходимая формальность.

— Хорошо. Мы собирались уже приступить к десерту, но Сидней вспомнил, что нужно забрать кое-какие документы концерна, которые все еще находились в сейфе Эрни в его кабинете. Поэтому нам втроем пришлось выйти из-за стола и ненадолго отлучиться.

— Значит, вы тоже пошли туда, мэм? — Макс опять повернул к Лизе голову. — Зачем, позвольте узнать?

— Ключи от сейфа, естественно, находились у вдовы, — ответила за нее Джулия.

— Понятно, и что произошло дальше?

— Мы пробыли там совсем недолго, минут пять или шесть. Так, Сидней?

— Скорее, минут семь-восемь. У Эрни в сейфе накопилась куча разных бумаг, пришлось какое-то время разбираться.

— Ну да. Затем, также все вместе, вернулись назад. — Она замолчала… потом проговорила быстро и громко: — Гарри был мертв, когда мы вернулись.

Макс, после небольшой паузы, решительно мотнул головой:

— Нет, мэм, вот здесь я прошу изложить все предельно подробно. Что значит, «был мертв», вы лично сами сразу это определили?

Мисс Паркер раздраженно передернула плечами.

— Не понимаю, чего именно вы хотите, лейтенант? Что тут неясно?

Белтам примиряюще коснулся ее плеча:

— Позволь мне, Джулия. Кажется, я понял, какие подробности лейтенант хочет знать. Первым впечатлением, разумеется, стал испуг. Гарри совершенно неестественно сидел в кресле, запрокинув голову и скосившись набок.

— Примерно, как его брат три дня назад?

Белтам на секунду вскинул вверх глаза.

— Примерно, да. Хотя лично у меня такие ассоциации не возникли. Первая реакция в таких случаях — что человеку стало плохо.

— Мы так и подумали, — снова резко и громко вставила Джулия.

— Вы тоже, мэм? — Макс опять посмотрел на сидевшую без всякого выражения Лизу.

— Что?

— Подумали — Гарри Детлогу стало дурно?

— Да, — раздалось после маленького молчания.

— А, ну ладно. Прошу вас, сэр, дальше.

— Дальше… поправь меня, Джу, если что-то не так. Дальше произошло следующее: я первым подбежал к Гарри, крикнул Лизе, чтобы она быстро принесла нашатырный спирт…

— И крикнул мне, чтобы я вызвала скорую помощь.

— Да. А первое, что в таких случаях делают, проверяют пульс. Пульс может быть слабым, «нитевидным», как говорят медики, но это всегда надежда.

— У мистера Детлога не было пульса?

Белтам отрицательно повел головой.

— Но все равно ты попробовал запустить дыхание, — снова врезалась мисс Паркер. — Лейтенант, он, как положено, набросил платок и около минуты пытался вгонять в легкие Гарри воздух.

— Я понял, сэр, вы сделали все, что могли. — Макс поднялся. — Можно выйти из-за стола. А, впрочем, как кому нравится. Однако я продолжу свои вопросы.

Белтам и Джулия тут же встали, а Лиза так и осталась сидеть. И с тем же отсутствующим выражением, будто происходящее ее вообще не касалось.

Макс украдкой переглянулся с Блейком и встретил одобрение в его взгляде.

— Теперь я хотел бы узнать, кто именно резал и раскладывал по тарелкам вот этот торт? — лейтенант выразительно указал на него пальцем, хотя и так не было сомнений, про что идет речь.

— Я, — прозвучал Лизин голос.

— Вы, мэм? Тогда с вас и начнем. Хочу сразу заявить, господа, что в двух совершившихся здесь убийствах могут быть замешаны разные люди. Однако один из вас убил сегодня Гарри Детлога. В этом не может быть сомнений, человек не совершит самоубийство в собственный день рождения, да еще не закончив десерта, — Макс, подогрев себя нагловатой шуткой, изобразил улыбку. — Но главное, конечно, в другом: люди не кончают самоубийством, когда на них вдруг сваливается огромное наследство.

Он повернулся вполоборота к мисс Паркер:

— Вы не оказывали помощь хозяйке дома, когда она резала и раскладывала по тарелкам торт?

— Нет, я даже не снимала с него крышку.

— Но вы его покупали.

— У вас превосходная память, лейтенант.

Тот счел за лучшее пропустить колкость мимо ушей и снова обратился к Лизе:

— Вы, мэм, разумеется, понимаете, что яд мог либо уже находиться «там», либо был ловко подсыпан позже на отрезанный кусок?..

Ответа и не стоило ждать, поэтому он сделал приглашающий знак рукой:

— Давайте еще раз внимательно взглянем на стол. Мисс Паркер сидела на противоположном его конце, не резала и не раздавала торт, следовательно, подсыпать яд никак не могла. Но и мистер Белтам вряд ли мог это сделать. И хотя он, как и вы, сидел сбоку, посмотрите, на каком весьма значительном расстоянии расположены друг от друга кресла. Ему нужно было бы сдвинуться в сторону Гарри Детлога, чтобы хватило длины руки, или встать и подойти, чтобы оказаться рядом. Что-нибудь подобное имело место?

— Просто в порядке уточнения, лейтенант, — проговорил Белтам. — Я действительно встал сразу после того, как Лиза разложила всем торт. Но только с целью пройти в кабинет Эрни. То есть, я направился в противоположную от Гарри сторону.

— Вот видите, мэм, если яд был подсыпан, то только вами.

На этот раз ответ, неожиданно, прозвучал сразу:

— Расскажите это моим адвокатам.

— Само собой, но пока я еще не предъявил вам обвинение. И возможно, своими объяснениями вы могли бы избавить себя от адвокатов.

Он подождал, но встречной реакции — посотрудничать — не последовало.

«Или у этой девчонки блестящая выдержка, — подумал Блейк, — или блестящие консультанты: минимум слов, установка на презумпцию невиновности. Ей, скорее всего, объяснили, что при явных косвенных уликах следствие и прокуратура не смогут заставить присяжных вынести слишком ответственное решение о виновности человека в столь тяжком преступлении. И если она нигде не проколется, шансы на благополучный исход для нее не маленькие».

Макс, несомненно, тоже понял, что первая атака не удалась, и решил сразу «пойти с козырного туза».

— Садовник, который у вас работал и неожиданно исчез… — начал он.

Блейк заметил, что Лиза чуть вытянулась на стуле. И тут же прозвучал ее голос:

— Он не исчез. В тот вечер он сообщил мне, что увольняется и уезжает в Италию.

— Любопытно. Но итальянская полиция не может его нигде найти. Он не сказал вам, куда именно отправляется?

— Нет.

Лейтенант приготовился к главному.

— Вы устраивали его сюда на работу. Кажется, потому что были знакомы до того, как он попал в тюрьму?

— Да.

— Насколько хорошо вы его знали?

— Хорошо.

Он чуть выждал, а потом выпалил:

— Вы состояли в то время в интимных отношениях?

«Вот именно здесь она должна проколоться, дать ложные показания»…

— Да, — очень спокойно произнесла молодая женщина.

Блейк даже почти восхитился: «Она не попалась! Она?.. Или те за ней, кто очень хорошо разбирается в практике судебных процессов?». И тут же подумал, что следующий вопрос лишь тактически поможет противнику.

Оно и произошло.

— Вы состояли с ним в интимных отношениях и после тюрьмы?

— Нет, все только в прошлом.

«И тем не менее, — как он убеждал Макса по дороге сюда, — нужно все равно давить в эту точку».

К счастью, тот нисколько не растерялся.

— Итак, мэм, в тот вечер, когда произошло убийство, еще точнее, в то самое время, ваш бывший интимный друг вошел с внешней стороны на кухню и объявил о своем срочном отъезде. Я верно вас понял?

— Верно.

— Как он был одет?

— В рабочий комбинезон, как и положено, он только что закончил свою работу.

— Что именно вы говорили друг другу?

— Ничего. Он сообщил, что уезжает, я пожелала ему счастливого пути.

— Подобный разговор может занять не более полуминуты.

— Так и было.

— И что вы сделали потом?

— Направилась к кабинету мужа.

Она держалась по-прежнему очень спокойно, но стала строже осанка, приподнялась голова и сделался очень внимательным взгляд.

— Вам еще не известно одно интересное обстоятельство, мэм. — Макс оценивающе посмотрел ей в лицо. — Рюмка вашего мужа, из которой ему пришлось хлебнуть яд, оказалась с внешней стороны тщательно протертой. Кто и когда мог это сделать?

Навстречу пытливому лейтенантскому взгляду вдруг вспыхнули веселые искорки и дугообразные брови молодой женщины иронически двинулись вверх. «Вот сам и думай!», — красноречиво прочиталось в ее лице.

Макс, не без внутренней злобы, пережил этот обидный момент и временно переключился на Джулию:

— Мисс Паркер, вы готовы подтвердить перед судом присяжных, что, разговаривая по телефону, все время видели дверь кабинета, в которую никто не входил?

— Разумеется, лейтенант.

Он снова обратился к Лизе:

— Конечно, мэм, ваш адвокат сможет поставить под сомнение это свидетельское показание. Но тогда придется предположить, что мисс Паркер кого-то прикрывает. Кого?..

Ну, вряд ли вас. Тем более, вы сами официально завили, что не входили в кабинет мужа в те самые десять минут. Следовательно, остаются Гарри Детлог и мистер Белтам. О'кей, мистер Белтам отпадает сразу, так как по словам Гарри Детлога он настаивал, чтобы тот использовал паузу перед ужином для разговора с братом. Никто не пойдет убивать, зная, что в любой момент дверь может открыться и его застанут на месте преступления. Но Гарри, мэм, тоже теперь отпадает. Это следует из вашего собственного заявления.

— Из моего? С какой стати?

Блейк про себя отметил, что это первый за все время случай, когда она задала вопрос. И выглядит сейчас еще собранней, как будто со сжатой внутри пружиной.

— Да, из тех слов, которые вы недавно произнесли. Вы сказали, человек зашел к вам в рабочей одежде, сразу после того, как закончил свои дела в саду. И разговор у вас занял всего секунд тридцать, так?

Она внимательно слушала.

— Затем вы сразу отправились к кабинету. И Гарри Детлог туда же. Признаюсь, у нас существовала версия, по которой он ранее мог, обогнув дом, зайти в кабинет через французское окно, еще в тот момент не запертое. Но версия теперь отпадает. Потому что, благодаря вам, выяснилось, садовник находился именно там в то самое время и заметил бы Гарри. Тот, естественно, не решился бы в таких условиях на преступление.

«Умница! — обрадовался Блейк. — Прекрасно сообразил на ходу».

Теперь ее сузившиеся глаза впились в лейтенанта.

— И что из всего этого?

— Только одно. Именно ваш приятель вошел под каким-то предлогом со стороны сада в кабинет, именно он отравил вашего мужа и убрал свои отпечатки с рюмки. Потом сообщил вам, что дело сделано, и надо было только закрыть французское окно изнутри. Это удалось, когда, сказав Гарри, что муж задыхается и нужна помощь, вы получили те самые секунды.

Макс перевел дыхание, чтобы поставить последнюю точку.

— Теперь речь пойдет не о подозрении, а об обвинении в убийстве. Мы предъявим его и вам и вашему сбежавшему другу. В таком случае Интерпол будет поднят на ноги по всей Европе и даже за ее пределами. Его быстро найдут. Там умные люди, мэм, по нашим наводкам его допросят прекрасные специалисты. И как он поведет себя, когда узнает, что обвинение выдвинуто против вас тоже? Повторяю вам, мэм, профессионалы распутают клубок, ухватившись даже за кончик ниточки. А кое-что в этом роде мы здесь уже продемонстрировали.

Он замолчал, и стало неестественно тихо. Даже полицейские, под впечатлением сцены, застыли в любопытствующем ожидании.

Блейк увидел, как без того темные глаза молодой женщины почернели от ненависти и резкая вертикальная складка обозначилась между бровями. Красивое лицо потеряло прежнее кукольное выражение, став волевым и умным. Она не испугалась, а вступила в борьбу и сейчас напряженно думала…

Потом встала и, сосредоточенно глядя перед собой, прошлась по холлу, опустив руки куда-то в складки расходящегося вниз куполом черного атласного платья.

Противник оказался куда серьезней, чем они думали.

Блейк вздрогнул, поняв вдруг, что именно беспокоило его на тех фотографиях! Он лишь зафиксировал мысль, едва не упустив ее от резко прозвучавшего голоса Лизы:

— Я хочу сделать заявление, лейтенант.

— Пожалуйста, разговор идет под аудиопротокол.

— Ваше обвинение в убийстве — ошибочно.

Макс вежливым жестом предложил сказать — почему.

— Человек, которого вы подозреваете, просто заканчивал работу в саду. Уже наступили сумерки, сквозь тонкие занавески был виден освещенный кабинет. Он, проходя мимо, заметил, что Эрни очень странно застыл в кресле с запрокинутой головой. Любой бы насторожился. — Ее слова отдавали странным чеканным слогом, как выученные наизусть. — Ответа на стук в стекло не было, но створка сама отворилась внутрь. Он вошел. Эрни сидел в кресле в той самой позе. Только рюмка находилась не на столе, а в его зажатой руке. Естественно — попытаться оказать человеку помощь. Он взял его за руку, автоматически высвободил рюмку, и тут вдруг понял, что перед ним труп. Очень испугался. Сразу вспомнил тюрьму, наши прежние отношения… Поэтому и уничтожил свои отпечатки на рюмке. Пришел ко мне с лицом белее снега и рассказал обо всем. У этого человека несчастная судьба, и он никакой не убийца. А наркотики в своем развлекательном заведении ему приходилось терпеть. Любой профессионал из полиции должен знать, что может произойти в определенных кварталах города с каждым, кто попробует этому сопротивляться. Да, это я закрыла потом оконную створку.

Макса сказанное не убедило, и он, кисло кивнув, после некоторого молчания произнес:

— Ваше заявление принято, мэм. Но очень сомневаюсь, что его примут прокурор и присяжные.

— Думаю, что примут, — неожиданно проговорил Блейк. — Могу я высказать по данному поводу некоторые соображения, лейтенант?

— Конечно, сэр.

— Боюсь, адвокаты сразу обратят внимание, что сговор, по которому садовник должен был попасть в кабинет снаружи, а его сообщница — закрыть потом в суматохе створку, не выдерживает критики. Ведь оба подозреваемых понятия не имели, что мисс Паркер займет вот это самое место у телефона и обеспечит им таким способом алиби. Следовательно, они должны были бы действовать совершенно иначе. Хозяйка дома не пошла бы сразу на кухню, а направилась бы со всеми вместе в холл и постаралась бы отвлечь чем-то публику, чтобы ее напарник мог, заперев створку сам, выскользнуть через коридор на кухню. А потом вернуться к своим розовым кустам. Но даже, если бы они до этого не додумались или сочли такой план рискованным, хозяйка обязательно постаралась бы находиться у кого-нибудь на виду. Не составляло труда, например, под каким-то предлогом попросить мисс Паркер помочь ей на кухне.

Макс не был готов к этой импровизации, но ситуацию, судя по быстрому взгляду, оценил правильно. Как сигнал к передаче инициативы Блейку.

— Любопытно, — холодно произнесла мисс Паркер, — очень любопытно. Раз Лиза и Гарри не совершали этого преступления, а Сидней не выходил из библиотеки, остаюсь только я, не правда ли? Я могла войти туда, когда попросила свою подругу Элен Данфорд поискать номер телефона парикмахера. — Она посмотрела сначала на Блейка, потом на лейтенанта. — Вы ведь наверняка в курсе, господа?

— Да, мэм, мы в курсе, — подтвердил Макс. — И это очень серьезное обстоятельство.

— Точнее, оно было таковым до сегодняшнего вечера, — снова заговорил Блейк. — Но после заявления хозяйки дома, которое следует признать достоверным, картина меняется. В кабинет в те десять минут вообще никто не входил.

Его слова озадачили…

— Тогда картина меняется не в очень понятную сторону, детектив, — прокомментировал Белтам.

— Мне так не кажется, сэр. Напротив… — Блейк встал и чуть прошелся, чтобы размять ноги, — напротив, теперь мы начинаем как раз продвигаться к финалу.

Макс, видимо, совсем не был в этом уверен, но для солидности, изобразив очень серьезную мину, подтверждающе закивал головой.

— Вы пришли к версии о самоубийстве Эрни? — с очень сомнительной интонацией произнес Белтам.

— Нет, сэр, это убийство. И довольно простое. Яд положил кто-то из вас, когда все вы были там, в кабинете. Точнее, это произошло непосредственно перед уходом. Крупица циана просто была брошена в пустую рюмку хозяина.

— Нетрудно было сделать, когда, например, мисс Паркер уронила браслет и он катался по полу, — Макс украдкой взглянул на Блейка, довольный своей находчивостью.

— Да, — согласился тот, — хотя, возможно, и в какой-то другой момент. Преступник правильно все рассчитал: мистер Детлог был неравнодушен к алкоголю и находился не в самом хорошем настроении в тот момент. Естественно, должно появиться желание еще выпить.

— Особенно, — добавил лейтенант, — если сидишь один, и нечего делать, потому что нельзя дозвониться по занятому телефону.

Джулия вздрогнула. Едва заметно. Но не для Блейка.

И, видимо, не для Белтама тоже.

— Значит, бросить крупицу яда мог каждый из нас, — очень поспешно проговорил тот. — И не только из нас троих. Это мог сделать и Гарри.

— Сомневаюсь, сэр, и даже уверен, что это не он.

— Почему?

— Какой был ему смысл идти потом в кабинет к брату? Чтобы потерять алиби? Он же понятия не имел, что столкнется там с Лизой, которой как раз и нужно было попасть в кабинет при свидетелях, чтобы сохранить свое алиби и закрыть ту самую створку. — Дальше последовали совершенно неожиданные для всех слова: — Мэм, не могли бы вы принести платье, в котором были в тот вечер. Я помню по фотографии, такое коричневатое.

— Вам нужно мое платье? — переспросила она, как человек не вполне разобравший услышанное.

— То самое, да. Не беспокойтесь, не насовсем.

Лиза быстро направилась куда-то вглубь дома, а совсем ничего не понявший Макс внушительно обратился к оставшимся:

— Придется сделать небольшую паузу, это важный момент, господа.

Она очень быстро вернулась с вешалкой в руке и болтавшимся на ней коричневатым куском материи. Блейк только взглянул на него и даже не потрогал.

— Я вижу, мэм, это оно. А какие украшения у вас были на руках?

— …по-моему, только обручальное кольцо, — она чуть растерянно посмотрела на Джулию.

— По-моему, тоже.

— Я так и думал. Вы не убивали своего мужа, мэм.

— Я знаю, что не убивала. — Ее глаза, тем не менее, потребовали объяснений.

— У вас ведь неплохой гардероб на все случаи жизни, не так ли?

— Хороший.

— И в платье, что сейчас на вас, имеются прорези для карманов?

Она машинально сунула в один из них руку.

— Да.

— А этот лоскуток на вешалке не имеет даже никаких декоративных штучек. Тут просто негде спрятать яд. И только обручальное кольцо на руке. Если бы вы планировали убийство, то подобрали бы подходящее вечернее платье, с каким-нибудь хоть одним кармашком. Вот что я имею в виду.

— Я не планировала.

— Да, мэм, прошу прощения, что неудачно выразился.

— Наоборот, спасибо. Вы сняли с меня подозрение в убийстве.

— Только в первом убийстве, — деловым тоном уточнил лейтенант. — Есть и второе, к нему мы еще не приступали.

Блейк еле заметно, одними глазами, показал ему — взять, временно, инициативу на себя.

— Мисс Паркер, именно вы заблокировали телефонный номер того финансиста, которому собирался звонить Детлог.

Белтам решительно встал и сделал два шага вперед:

— Протестую, лейтенант! Это я предложил Джулии опередить звонок Эрни.

— Оставь, Сидней, — чуть устало произнесла она, — этого требовала ситуация. Ты предложил или не ты… все равно я так бы и сделала.

— Странно, мэм, с самим финансистом вы разговаривали очень недолго, зато очень долго с его женой. Вы были в холле одна. Джентльмены разошлись — один в библиотеку, другой вышел на улицу. Вы потеряли свидетелей, мэм. Но решили этим разговором сразу две задачи: во-первых, обеспечили себя от подозрений, что могли зайти в кабинет, во-вторых, заблокировав номер финансиста, создали условия, когда Детлог, от безделья, неизбежно потянется к рюмке с ядом. Поэтому вдруг и возникла проблема с парикмахером, — Макс нагловато усмехнулся. — Можно подумать, что вас плохо стригут.

— Как меня стригут, лейтенант, не ваше дело. А все то, что вы сейчас произнесли, на юридическом языке называется инсинуацией.

— Согласен. — Он вполне серьезно кивнул головой. — Такая квалификация была бы вполне заслуженной, если бы я ограничился только этим. Но теперь самое время вспомнить о втором убийстве. Это вы привезли сюда торт, мэм.

Макс опять выразительно указал на него пальцем.

— И как бы я могла знать какой именно кусок достанется Гарри?

— О, очень просто! Вон, видите, в середине того куска, который лежит на тарелке погибшего, изображен медальон в виде сердечка с надписью «Счастливого дня рожденья»? Ничего подобного нет на других кусках и на оставшейся части торта. Ясно было, что именно эта часть достанется имениннику.

— Лейтенант, — снова вмешался Белтам, — с неменьшими основаниями можно предполагать, что яд попал в тот момент, когда торт резали и раскладывали по тарелкам. Извини меня, Лиза, но объективности ради я должен был это сказать.

— Считаешь, мне мало половины состояния покойного мужа?

Макс резко и неожиданно переключился:

— К несчастью, это не аргумент. — Он развел руками, будто и вправду от души сожалея. — Несколько лишних десятков миллионов долларов сильно действуют на сознание человека, мэм. До помутнения иногда. К тому же, существует еще одно неупомянутое пока обстоятельство. — Теперь он повернулся спиной к Джулии, очень ясно показывая, что по второму убийству она его не интересует. — Ваш друг, который внезапно исчез. И те обвинения, которые могли быть выдвинуты против него. Смерть Гарри, думали вы, снимет подозрения с вашего друга. Вы до сих пор его очень любите, не так ли? — Он помолчал, а затем договорил на задумчивой ноте: — И платье на вас сегодня с карманами…

Наступившую за этим паузу прервал Белтам.

— Лейтенант, ужасный день, и дамы очень устали. Ваши обвинения каждой из них интересны, но, похоже, мы не решим все эти вопросы сейчас.

Но тут же последовало решительное возражение:

— Нет, сэр, именно сейчас! Мы недаром проверили у всех троих руки. Эксперт обнаружил бы следы от цианистого калия на кожном покрове даже через несколько часов, если бы руки не были тщательно вымыты. Но никто из вас не покидал холл. Значит, смыть следы яда можно было только за-ра-нее. — Макс резко повернулся к Джулии. — И это могли сделать только вы! И вы совершили первое убийство, подложив яд, когда по полу покатился вдруг ваш браслет.

Она вздрогнула. Всем телом. Как от пропущенного в глубину удара.

— И именно вам нужно было убрать этих двоих людей, чтобы возглавить концерн! Сержант, отвезите мисс Паркер в полицейское управление. Ордер на арест, мэм, вам будет предъявлен в течение часа. Мы закончили! Остальные свободны.

Джулия беспомощно посмотрела на Белтама, и тот протестующе поднял руку, но Блейк уже встал и жестом остановил двинувшегося сержанта.

— Мы не совсем закончили, лейтенант. Как доверенное лицо мисс Паркер, я хотел бы сделать несколько небольших уточнений.

Макс явно не понял, какую точку еще нужно ставить в столь триумфальном окончании.

— Э…ну, пожалуйста, сэр.

— Спасибо.

Блейк медленно вышел на середину холла и, дисциплинируя публику, обвел всех взглядом.

— Во-первых, я навел справки о том самом парикмахере. Оказалось, он победитель последнего международного конкурса в Нью-Йорке. Для нас с вами, лейтенант, нет разницы, кто поработает с волосами, но дамам из высшего света такое небезразлично. — И, словно усомнившись, все ли в порядке с собственной прической, он поднял к голове руку. — Да, мелочь, я понимаю, но вот вторая мелочь, лейтенант. Мисс Паркер оставила яд в рюмке главы концерна, вы говорите? О'кей, но почему, сев за телефон, чтобы заблокировать номер финансиста Данфорда, она под любым предлогом не удержала мистера Белтама в холле. Ей важен был дополнительный свидетель. Этим снималось подозрение, что она могла использовать паузу в телефонном разговоре для проникновения в кабинет Детлога.

— Могу подтвердить, что Джу и не делала попыток удержать меня в холле.

— Спасибо, сэр. Но это тоже мелкое обстоятельство. Как еще одно незамеченное вами, лейтенант: хозяйка дома также имела возможность смыть следы циана, когда бегала за нашатырным спиртом. Но вот кое-что поважнее. Зачем было мисс Паркер сообщать мне и полиции, что она очень хорошо видела коридор перед дверью в кабинет, и заявлять, что туда никто не входил? Со стороны кухни, например. Проще говоря, зачем ей нужно было гарантировать чужое алиби? Она же была одна в холле, могла бы сказать, что большую часть разговора провела стоя, спиной к коридору.

У Макса сказанное вызвало небольшое смятение, и, чтобы погасить его, он энергично проговорил:

— Ошибки бывают у каждого преступника, сэр.

— У разных преступников разный ум, лейтенант. Интеллектуал вряд ли подобное совершит. Но чтобы не вдаваться в дискуссию, я обращу внимание еще на один момент, который уж никак не нельзя отнести к разряду ошибок. — Блейк подошел к столу. — Сейчас я попрошу чуть-чуть потерпеть.

Он с помощью бумажной салфетки, аккуратно захватил с одной из тарелок неначатый кусок торта и присоединил его к находившейся на блюде основной массе. Потом проделал аналогичную процедуру еще дважды.

Нетронутой осталась только тарелка Гарри.

— Прошу подойти и взглянуть.

Белтам, мисс Паркер и лейтенант так и сделали, Лиза осталась на прежнем месте и лишь повернула в их сторону голову.

Торт был полностью собран за исключением одного пустого треугольника.

— Теперь, внимание! — Блейк взял недостающий, лишенный остроконечной части кусок, и довершил композицию. — Что вы видите, лейтенант?

— Собранный торт, — Макс чуть раздраженно повел плечами, — с небольшой дыркой посередине.

— Не совсем посередине, но вы очень хорошо передали главное впечатление. Дырка действительно почти посередине, хотя несколько смещена в сторону медальона с поздравительной надписью. Теперь представим себе этот торт целым. А рядом мисс Паркер, которой необходимо насыпать крупицы страшного яда так, чтобы они попали на кусок Гарри Детлога.

Что-то вроде облегченного вздоха донеслось вдруг со стороны Джулии, она поняла первой.

— Видите, — продолжил Блейк, — мисс Паркер не могла в этом месте посыпать яд. У самого центра это делать слишком опасно. Окажись ничтожная крупица чуть в стороне, и погибнуть мог кто-то другой, причем, даже раньше, чем это случилось бы с Гарри. Вне всяких сомнений, циан следовало посыпать поближе к медальону. Ну, отравилась бы жертва не с первой ложки, а со второй. Какая разница?.. Нет, яд, несомненно, попал на этот кусок, когда торт был уже разрезан.

— Н-да… — с несколько обалделым видом произнес Макс. — Мисс Паркер, э… вам пока незачем ехать с нами в полицию. И действительно, сегодня мы не разберемся во всем окончательно, нужно многое без спешки проанализировать… — Он посмотрел на Блейка, желая заручиться поддержкой. — Я думаю, вы согласны, сэр?

— Почти, только я хотел бы закончить со своими замечаниями.

— А разве еще не все?.. Разумеется, сэр, разумеется.

Лейтенант, совсем стушевавшись, отъехал куда-то в сторону, а Блейк снова вернулся на середину холла.

— Если мисс Паркер не совершала второго убийства, то зачем ей было совершать первое?.. Вот о чем я думаю. По многим мнениям, Гарри Детлог, как руководитель концерна был бы еще менее удобным для нее партнером, чем его брат. И кроме того, что-то объединяет два эти преступления. — Он задумчиво опустил голову, но через несколько секунд снова поднял, словно обнаружив ответ. — Метод, вот именно то, что объединяет! Яд, как мы поняли, попал в торт позже. Нужно только сделать еще один шаг: нет, не просто позже того, как торт был куплен и привезен сюда, не просто позже того, как был разрезан, а много позже. Вы понимаете?

Даже Макс не попытался что-то изобразить.

— Нет, детектив, — ответил за всех Сидней Белтам. — Никто здесь уже ничего не понимает.

— Яд попал в торт уже после смерти Гарри Детлога, вот что я хотел сказать.

Он снова обвел всех взглядом…

В лицах сквозило недоумение, в том числе и у полицейских, стоявших поодаль. А в глазах Макса появилась тоска.

— Вы хотите сказать, что несчастный погиб не от яда? — морща с натугой лоб, переспросил он.

— От яда.

— Час от часу не легче, сэр.

Блейк указал на тарелку Гарри.

— Только не от того яда, которым потом посыпали начатый торт. — И, предотвращая сумбурные вопросы, поднял вверх руку. — Сейчас я все объясню. Итак, оба погибших имели определенную склонность к алкоголю. Это значит, находившееся перед ними спиртное вполне располагало к дальнейшему употреблению. Убийца правильно рассчитал: если глава концерна, Эрни Детлог, просидит минут десять в своем кабинете в вынужденном безделье, то почти наверняка нальет себе еще рюмку хереса. И, конечно, не разглядит заранее брошенную в нее крошечную крупинку циана. Следовало, таким образом, лишь заблокировать телефон известного нам финансиста, что и было исполнено. Однако зачем же отказываться от хорошего и очень надежного, с точки зрения алиби, приема? — Блейк, с видом человека, готового проделать подобное преступление лично, посмотрел вокруг. — Яд в торт попал позже, как я уже заявил. Он был сначала не там, а в рюмке погибшего.

Макс ошалело тряхнул головой:

— Сэр, эксперт установил, что в рюмке нет никакого яда.

— Потому что это не та рюмка, лейтенант. Вы, мистер Белтам, переставили рюмки, когда бросились к трупу и отвлекли дам. Та, полная — ваша. А якобы вами отпитая, принадлежит Гарри Детлогу.

Макс рысцой подбежал и, нагнувшись над рюмкой Белтама, поводил ноздрями…

— Сэр, никакого запаха горького миндаля, — разочарованно произнес он.

— Не сомневался в этом. Для химика такого высокого класса здесь нет проблемы. Как не проблема — протереть потом руки салфеточкой с каким-нибудь нейтрализующим препаратом.

Белтам улыбнулся, подумал… и приблизился к своему бывшему за столом месту.

— Значит, вы утверждаете, что здесь, в отпитой мной рюмке, яд, детектив?

— Да, сэр. Наши эксперты это легко обнаружат. И заявление о том, что вы пили из нее — чистая ложь. Вам нужно было убрать этих двух людей, сэр. Потому что Джулия Паркер во главе концерна — это фактически вы.

Белтам взглянул на него и коротко и очень зло рассмеялся.

— Придется вас слегка разочаровать, детектив, просто допив эту рюмку. Позвольте, лейтенант.

Тот растерянно отступил.

— Не давай ему этого сделать!

Макс понял сразу и бросился наперехват, но, словно нарвавшись на что-то в воздухе, застыл вдруг и рухнул. И Блейк не заметил со стороны стремительный встречный удар.

Только рука человека сразу же подняла рюмку ко рту…

* * *

— Может быть, все-таки вас довезти до дома? И я бы мог посидеть с вами, если хотите.

— Не беспокойтесь, Артур, — Джулия Паркер открыла дверку своей машины, — я ничего с собой не сделаю. — Она посмотрела на длинную тонкую незакуренную сигарету, которую перебирала пальцами, сломала ее и бросила. — Я не такая сильная, как он.

* * *

Блейк стоял и смотрел на удаляющиеся огни ее автомобиля.

Кто-то сзади тронул его за плечо.

— Макс? Как себя чувствуешь?

— Уже нормально. Но я так и не понял, рукой он мне врезал или ногой?

— Я тоже не понял.

Еще кто-то оказался у них за спиной. Блейк повернулся.

— Спасибо вам, сэр, — тихо и очень благодарно проговорила Лиза.

— Один вопрос, мэм, если захотите на него ответить.

— Спрашивайте, сэр, я отвечу.

— Почему вы согласились на такой слабо защищавший вас брачный контракт?

— Потому что Эрни вложил очень крупную сумму в ресторан отца. Фактически, на безвозвратной основе.

— Я что-то в этом роде и думал.

Она очень невесело улыбнулась:

— Наши национальные традиции, сэр. Девушек часто воспитывают так, что они прежде всего должны помогать семье.

Блейк уже хотел попрощаться…

— Простите, еще одно, мэм. Ваша бывшая подруга, официантка из ресторана, у нее сейчас очень неблагополучная жизнь.

— Как? Я же говорила с отцом, чтобы ее обязательно вернули на работу.

— Это не было сделано, мэм.

Она зло сцепила руки и произнесла что-то по-итальянски. Потом уверенно кивнула ему:

— Я приму меры.

Блейк сел за руль, а Макс, размещаясь рядом, все-таки покряхтел и потрогал живот. Потом, помолчав, грустно проговорил:

— Не будь вас, накидал бы я тут пеньков, патрон.

— Ничего-ничего, в отдельных моментах ты вел себя очень профессионально. Выйдет из тебя толк, я еще буду гордиться.

— А ну, как он из меня весь выйдет?

— Не балагань, пожалуйста. Не очень от всего этого весело.

— Так может, заедем куда-нибудь по дороге и посидим?

— Не возражаю.

Макс с полминуты смотрел на пустую освещенную фонарями дорогу, а потом процитировал:

— Это опять твой школьный товарищ? Которого поместили в психушку?

— Это Томас Мур, патрон. Мой любимый поэт.

Блейк повторил:

— «Уже не зреть им светлых дней… И скольких нет теперь в живых»… Я не понял, а о чем стихотворение?

— Как о чем? Ясное дело, о тех несчастных, которые стали жертвами полицейских ошибок.

 

Тупик во все стороны

Во второй половине осени, когда на лесных склонах за городом появлялись ярко-красные пятна кленов, а хвойная зелень становилась темней и спокойней, наступал тот единственный, долгожданный уикенд, который с годами приобрел для них некое культовое значение. Макс начинал задолго готовиться и досаждать Блейку излишними напоминаниями, а за несколько дней нервически реагировал на все, что, по его мнению, могло угрожать будущему мероприятию.

Они оба любили ловить рыбу, и оба делали это только раз в году в этот самый уикенд, когда открывался короткий сезон лососевых.

Ехать нужно было около сорока миль по шоссе, а затем еще несколько миль по совсем уже дикой местности, поэтому они брали напрокат «джип-лендровер», который взыскательно подбирал Макс, напрягая персонал прокатных фирм так, будто речь шла об участии в месячном африканском сафари.

Строго говоря, Макс производил больше суеты, чем пользы, потому что снаряжение, снасти, провиант, палатку и всевозможные бытовые мелочи полностью обеспечивал Блейк. И конечно, по-другому быть не могло — нельзя же доверять такие серьезные вещи этому баламуту.

Вот хотя бы продукты для будущей ухи. Надо купить не просто хорошее, а именно нужное: картошка должна быть обязательно белой, с тонкой полупрозрачной шкуркой, лук — желтым, из тех некрупных сортов, у которых шелуха, если сильно потереть ей о кожу, оставляет плохо смываемый водой след, морковь нужна местная поздняя, а не сладкая, привезенная с юга. Укроп, перец, лавровый лист… Когда они семь лет назад отправились в первый раз, Макс перепутал половину покупок, однако дополнил список маслинами, дорогим острым сыром и, разумеется, купил ананасовый компот. Все эти ненужные штучки так и вернулись потом с ними в город. Дикая природа признает только себя, не любит чужую географию, изыски и выдумки.

Они будут есть уху, пить водку, а потом черный чай с настоящим, как сто лет назад, грубым сахаром, и природа им скажет что-нибудь, что-нибудь с тем смыслом, который понятен только своим.

Блейк посмотрел на часы — было без четверти пять. В половине шестого Макс заедет к нему домой, где уже все готово и ждет лишь погрузки в джип, а еще через час они будут на месте.

И с работой все получилось удачно. Блейк захлопнул папку с отчетом, в понедельник он отдаст эти материалы клиенту. Дело оказалось совсем нетрудным — элементарное наблюдение. А заработок неплохой.

Богатые клиенты вообще плохо себе представляют, что такое небольшие деньги. Эти «небольшие» для них очень чувствительны для среднего человека.

Опять помогли связи и клуб «Леопард» — Джулия представила его странной даме, а та, узнав, что он частный сыщик, сразу обратилась за помощью.

Джулия изменилась после тех трагических дней. Хотя была оживленной и даже смеялась. Но с какой-то грустной точкой в конце.

Почему он называет про себя эту даму странной?

Ну да, весь ее разговор неделю назад состоял из ужимок и оговорок.

Или недоговорок? Какие-то подозрения она до конца не высказывала?

Возможно, но он теперь не полицейский, и давить на клиента нельзя. Главное — работа заказчика выполнена.

Блейк еще раз посмотрел на часы — времени оставалось, только чтобы доехать домой и переодеться.

* * *

— Макс, не бегай все время по камням!

— Как же, патрон, солнце скоро зайдет, а мы еще ничего не поймали! — Конец его спиннинга тут же задергался. — Ах, чтоб тебя!

Первая рыба — что-то вроде символа. Она требует внимания и каких-то о себе слов.

Но Блейк не успел подойти, потому что почувствовал волнующее «Есть!» И сразу понял, его добыча составит проблему — тяжелая, надо отпускать и подтягивать, а то порвет леску.

Добыча не соглашалась…

И Макс уже лез помогать со своим сачком, но Блейк, поколебавшись, решил довести дело до конца сам — ведь неспортивно, когда двое на одного.

И удалось!

— Ка-ка-я здоровая, патрон!

— Зато твоя — первая.

Обе рыбы любовно положили в корзину с травой, и Макс вернулся на свой участок, чуть вверх по течению.

Блейк, забросив еще пару раз блесну, решил больше не упражняться — этих двух вполне достаточно для ухи, лучше использовать оставшиеся светлые сорок минут на готовку.

Все нужно делать без спешки, потому что время здесь не понимает секунд. Оно вообще не связано с тем, городским, и измеряется не числами циферблата, а живыми кусочками бесконечного.

* * *

Сон был очень глубоким, каким Блейк никогда не спал в городе. Но вступивший в природный ритм организм сам пробудил его вместе с полоской еще осторожного света над елями. И хотя вечером они не отказывали себе в крепком спиртном, голова была легкой и прозрачной, как этот свет.

Макс, впрочем, продолжал спать, свернувшись сусликом в просторном спальном мешке. «Двуспальном», как он его называл, намекая, что мешок с биографией.

Блейк, не церемонясь, влепил ему по предполагаемому заду.

И тут же из мешка полетели звуки с самой верхней октавы.

— Ошибся, прости.

Воздух был лишь несколькими градусами выше нуля, но от купания в ледяной воде он станет через пару минут нежным и теплым.

Теперь из мешка раздавались грустные вздохи…

Но вот вдогонку ему окрепший голос спросил:

— Патрон, почему половая сфера доставляет мне так много переживаний?

Макс правильно говорит: тут день — как неделя.

Наверное, поэтому захотелось спать в середине дня, а после сна, на вечерней ловле, уже казалось, что миновали не сутки, а несколько.

И оттого, что выспались днем, вечером не хотелось уходить от костра. С разговорами ни о чем и вокруг самого главного. С елями, в темноте которых, иногда казалось, прячутся чьи-то прошлые человеческие жизни.

Но все равно, по городским меркам, легли не поздно.

* * *

Легли.

Блейк сперва удивился тому, что ночь пролетела так быстро. Вот только ведь как легли…

И Макс, против обыкновения, проснулся первым.

— Патро-он!

Темно.

— Я что, заспался?

Загорелась лампа на батарейках, и ее свет стал неприятен. А на часах… половина первого ночи.

Макс повертел аппаратом мобильного телефона:

— Звонили из управления. Убийство, патрон.

Все понятно! Завтрашнего отдыха уже не будет.

— Тебе нужно срочно в город?

— Не совсем. Это в десяти милях от города, почти по нашему направлению. И подождут. Кофе мы обязательно выпьем.

— Убийство на дороге?

— Нет, в старом богатом поместье.

Блейк насторожился.

— Каком поместье?

— А черт его знает, фамилия убитой — Линч.

— О, Господи! Действительно, нужен кофе.

— Вам что-то говорит эта фамилия?

— Моя последняя клиентка.

Макс выдал удивленный гортанный звук.

— Нет, на особенно интересную информацию не рассчитывай. И расскажу все спокойно, когда выберемся на шоссе.

Ночью две с лишним мили по дикой местности требовали большого внимания. Очень не хотелось калечить чужую машину или, тем более, сломаться и здесь заторчать.

Блейк вел, Макс подсказывал. И несколько раз выходил из машины и шел впереди.

Но когда наконец добрались и поехали по шоссе, первым спросил Блейк:

— Как именно она убита?

— Выстрелом сзади в затылок.

— В помещении?

— Мне сказали, в своем кабинете. И еще сказали, там три человека — ее кузины-кузены. Да, и слуга.

Блейк кивнул:

— У нее две племянницы и племянник. По одной из племянниц я и работал.

Странная дама с ужимками и оговорками.

А оговорки касались того, что она очень любит свою родню. Любит и верит. Это дети ее старших сестер. Трех сестер, которых уже нет на свете. Блейк тогда слушал ее за столиком в «Леопарде», дама перечисляла имена сестер, которые он не затруднялся запоминать, и приводила детали их каких-то не очень счастливых судеб. Проскочило, что сама она замужем была три раза.

Нет, это позже сказала Джулия — дом, которому чуть ли не сто пятьдесят лет, достался ей от третьего мужа.

Да… значит, любит своих великовозрастных двоюродных отпрысков, но вот на одну племянницу пришел компромат. «Дурацкое письмо», как она сама выразилась. Наклеенными, вырезанными из газеты буквами. «Письмо сохранилось?» — «Что вы, я так возмутилась, что порвала и выбросила!» И очень бестолково про содержание: кто-то предупреждает, что ее племянница общается с нехорошим человеком из преступного мира, и это связано с угрозой для ее, миссис Линч, жизни. Она, конечно, не сомневается в честности Керэлл, но вдруг девочка действительно попала в дурную компанию?

— Эту племянницу зовут Керэлл?

— Ну да.

— И что вы по ней выяснили?

— Пять дней вел наблюдение, как того хотела клиентка. Ничего особенного. Благопристойная женщина двадцати шести лет. Каждый день, кроме выходных, берет уроки в изостудии. Там небольшая группа, сосредоточенно рисуют. Потом бассейн — отплавала, и домой.

— Привлекательная?

— Ну, чтобы ты был здоров.

— Я в смысле любовника.

— Не обнаружил. Но в пятницу у нее был странный короткий разговор возле ее машины.

— С кем?

— С молодым человеком. Короткий очень разговор. Я с неудобной точки только заметил, что они перебросились фразами, и эта Керэлл, мне показалось, недовольно мотнула головой.

— Не сфотографировали?

— Не успел. Но номер его машины у меня в книжке.

— Один случайный разговор… Похоже, компрометирующее письмо было липой?

— Похоже. Но кто-то ведь его послал.

Ворота они проехали беспрепятственно. И только успели обратить внимание на их старинный фасон, как ярдах в пятидесяти возникло само здание, показавшееся сначала очень большой декорацией.

И правда, старинное, построенное в стиле чего-то псевдоготического, с двумя башенками по бокам и какими-то, Блейк толком не разглядел в темноте, средневековыми архитектурными выкрутасами. По центру вогнутым полукругом ступени указывали на главный вход.

Они остановились и вылезли.

Примерно в половине фасадных окон горел свет.

Перед ступенями уже стояли два полицейских автомобиля и, пряча подбородок в воротник куртки, прогуливался кто-то из рядового состава. Лицо не показалось Блейку знакомым, наверное, парень поступил на службу уже после него.

Тот, пропустив глазами Блейка, козырнул Максу:

— Наши на втором этаже, господин лейтенант.

Когда Блейк шагнул внутрь, старина показалась уже не декоративной, а совсем натуральной, будто время переместилось назад.

Сюда ведь действительно сто пятьдесят лет назад подъезжали в каретах, а потом шли по этой белого мрамора лестнице вверх на полуэтаж, к огромному зеркалу, от которого лестница расходится дальше вверх двумя рукавами. Внизу в началах перил и выше, где лестница после площадки у зеркала расходилась влево и вправо, большими золотыми цветками стояли подсвечники. Только с лампами вместо свечей.

Блейк присмотрелся. Нет, не подделка, они из тех «каретных» времен.

— Золото, патрон?

— Бронза.

— Все равно, небось, дорогие штуки?

Блейк еще раз окинул взглядом лестницу и зеркало, видавшее совсем другие костюмы и лица…

— Похоже, здесь все недешевое.

Через полминуты в большом зале на втором этаже он пожимал руки бывшим своим подчиненным, и было приятно, что люди искренне рады его видеть.

Сержант, руководивший до приезда Макса полицейской бригадой, быстро обрисовал обстановку, какой она выглядела после первых опросов свидетелей.

Убийство хозяйки поместья миссис Линч произошло в начале первого ночи. Бригада прибыла в половине первого и обнаружила в доме четырех человек: племянника, двух племянниц и слугу.

По их словам, все спали, когда выстрелом в затылок дама была застрелена в своем кабинете на третьем этаже. Смерть застала ее в кресле за столом, где она, видимо, просматривала деловые бумаги. Прикрытый занавеской сейф оказался незапертым, что-то из него могло исчезнуть, но это пока не выяснено, и что там за бумаги на столе — тоже.

Все двери, как утверждает слуга, находились изнутри на запоре и на сигнализации. Проверка окон показала, что они закрыты на внутренние задвижки.

— На всех этажах?

— Кроме комнат четвертого этажа, где живут люди. Людей я пока отпустил.

— В моей комнате окно было тоже заперто. Простите, что прервал, господа.

Высокий человек лет шестидесяти почтительно вытянулся в открытых дверях залы, показывая своим видом, что без приглашения не собирается входить внутрь.

Сержант сразу же пояснил:

— Это здешний слуга.

— С вашего позволения, домоуправитель, сэр.

Человек был в хорошем темном костюме с матово-белой рубашкой и такой же к ней бабочкой, но в фасоне чувствовалось что-то подчеркивающее именно служебный характер одежды.

Макс махнул рукой, приглашая его подойти ближе.

Тот сделал несколько шагов и с полупоклоном представился:

— Мое имя — Ширак, сэр.

— Э, почему-то знакомо. Скажите, Ширак, кто первым обнаружил труп?

— Мисс Хьют и мистер Гринвей.

— Да, — заторопился сержант, — они вошли туда вместе. Еще, не успел сказать вам, шеф, мы не нашли орудия убийства, хотя обнаружили гильзу.

— От чего гильза?

— Затрудняюсь… пистолетная, среднего калибра.

Макс посмотрел на домоуправителя:

— Обслуга здесь, надо понимать, приходящая?

— Совершенно верно, сэр. Кухарка и горничная. Они живут тут, неподалеку.

— Сержант, запишите их адреса и имена. А где наш медэксперт?

— Составляет протокол осмотра трупа, там, в кабинете.

— Ну что ж, отправимся. А вы, Ширак, попросите тех, остальных, прийти сюда через десять минут.

Блейк уже обратил внимание, что лестничный интерьер дальше, на третий этаж, меняется: оба боковых лестничных хода указывали на домашний характер следующего этажа — мрамор сменял темно-шоколадного цвета дуб с такой же отделкой уходящих вверх стен.

— А сколько всего этажей? — поинтересовался Блейк у сержанта.

— Четыре. Третий этаж полностью занимала сама хозяйка, на четвертом помещается родня, второй — приемный-парадный, а комната слуги — на первом этаже. Он, как я понял, в основном хозяйственный.

Третий этаж и оказался таким, как обещала лестница — отделанным тем же темным дубом под дорогой комфорт.

Ближняя к лестнице дверь виднелась приоткрытой, и сержант указал на нее рукой.

Очень просторная комната освещалась верхним светом, шедшим из шелковой абажурного типа люстры, благодаря чему овальный стол находился под ярким светом, а все вокруг было спокойным для глаз. Коричневатый ковер во всю комнату усиливал впечатление обстоятельного покоя.

За столом сидели два человека: в профиль к ним — низко опустившая на грудь голову женщина, а лицом к входу — разулыбавшийся во все лицо человек средних лет атлетического сложения. Перед каждым лежали листы бумаги.

— Вот, — весело сообщил тот, который вертел в пальцах ручку, — судьба вас наказала за то, что не берете меня на рыбалку.

— Это наша рыбалка, — буркнул Макс. — Пулю ты, конечно, не извлек.

— Ты думаешь, она торчала у нее из затылка? Ручаюсь, что пуля прошла к лобной зоне. Били почти в упор.

— А точнее?

— Ярд или полтора.

— Больше хорошенького ничего не скажешь?

— А ты готов к неожиданностям?

Макс лопоухо насторожился:

— Конечно, я слушаю.

— Смерть застала жертву врасплох. Больше не приставай, завтра к двенадцати получишь все результаты вскрытия.

Блейк уже стоял в ярде с небольшим сзади…

Удобная позиция, куда уж лучше.

Только занять ее мог лишь «свой» человек. Который вошел, как они, в эти двери, потому что спрятаться сзади тут негде.

Покойная сразу видела любого вошедшего и, будь этот визит для нее неприятен, вряд ли сидела бы так спокойно за своими бумагами.

Вошедшего она совсем не боялась. И наверняка они какое-то время разговаривали.

У стены за ее спиной сейф, о котором сказал сержант. Занавеска немного сдвинута, и виден створ чуть приоткрытой дверки.

Макс подошел к сейфу, осторожно отвел дверку в сторону и заглянул внутрь.

— Сержант, вы сюда не заглядывали?

— Нет, сэр, никто не заглядывал.

Макс снова обратился к медэксперту:

— Пока ты здесь сидел, никто из местных не совался в комнату?

— Чтоб запустить лапу в сейф? Нет, все в порядке.

Макс покивал головой:

— Кроме одного пакета тут больше и нет ничего. Сержант, наденьте перчатки и посмотрите, что в нем.

В дверях появились новые лица — два здоровенных парня в синих комбинезонах. Один, как игрушку, держал в руке складные носилки.

Макс кивком в сторону кресла разрешил забирать тело.

— Лейтенант, здесь какие-то старые фотографии.

— Старые?

— Да, судя по всему, из жизни покойной.

— Ладно, положите в пакет, завтра рассмотрим. А с бумагами, что на столе, будем разбираться в управлении.

— Запечатать в отдельном пакете?

— Разумеется.

Блейк, рассматривая стол с бумагами перед убитой, сделал знак сержанту подождать…

И когда выходил вслед за Максом из кабинета, еще раз издали обвел стол глазами.

Еще до того, как они вошли в залу на втором этаже, Макс отпустил бригаду, и кроме них остался только сержант для фиксации звукового протокола опроса свидетелей.

Свидетели, как сообщил им Ширак, уже собрались и ждут.

Теперь лишь сержант своим видом указывал на присутствие полицейских в доме, в то время как два других человека в длинных свитерах, грубых штанах и высокой шнурованной обуви, не могли не вызвать серьезного удивления.

Вся троица сидела у занавешенных окон напротив входа в просторных с гнутыми ножками креслах, которые были частью большого светлого ампирного гарнитура.

Блейк обратил внимание и на весь интерьер.

Светло-ореховый тон мебели с шелковой серебристой обивкой был в родстве с почти белым блестящим паркетным полом, на котором их грубая обувь выглядела совсем хамовато. Стены отделаны шпалерной материей, песочного цвета с сероватыми большими узорами, в которых проглядывались замысловатые стебли, цветы и листья.

И вместе всё в этой зале назначалось для праздничного и беззаботного настроения, а вовсе не для пребывания в скорби.

Впрочем, похоже, никто и не пребывал.

Их просто рассматривали три пары глаз.

Две женских — очень внимательно, и мужская — с сочувственным, каким-то излишне теплым и мало уместным в данных обстоятельствах выражением.

Женщины были одеты почти изысканно. В вечерних с отливом брючных костюмах, и под цвет их волос: брюнетка в черном, блондинка в светлом.

Мужчина выглядел более по-домашнему: темно-фиолетовый, ниже колен, халат, светлые с модной искусственной замятостью брюки, на шее, в цвет брюк, помещался и уходил под халат подвязной платок. Все тоже какое-то с отблеском.

Сержант уже представил Макса, а тот прокомментировал присутствие Блейка как их внештатного сотрудника, но наблюдение еще несколько секунд продолжалось.

Но вот, блондинка сняла очки в больших модных овалах и вытянула вперед палец:

— Это новая форма? Что-то вроде маскировочной одежды?

— Оригинально, — произнес мужчина в дорогом халате и одобрительно кивнул головой.

— Нет, — недовольно ответил Макс, — просто мы с коллегой находились на рыбалке, когда произошло, э, то, что произошло, и нас срочно вызвали.

— Много наловили? — любезно поинтересовался мужчина.

— Да как вам сказать…

Спросивший с искренним выражением ожидал ответа, и Макс от неожиданности запнулся.

— Кузен, мне кажется, что рыба сейчас не главная тема.

Это произнесла брюнетка.

Мужчина посмотрел на нее и, словно вспомнив, развел руками и покивал головой.

— Не желаете ли кофе, господа?

Голос прозвучал сзади. Ширак стоял у дверей, как человек, знающий свою роль и обязанности.

— А… нет, благодарим, — Макс снова запнулся, а на его лице высветилось, что кофе он бы действительно выпил.

Возможно, заметив это, мужчина поднялся из кресла.

— Очень хороший кофе, лейтенант, кофе по-французски. Ну, почему вы отказываетесь?

Макс совсем потерял колею.

— Да нет, готовка, а время позднее…

— Все уже готово, сэр, — слуга приглашающим жестом указал на столик у правой боковой стены.

Блейк издали разглядел на нем высокий накрытый салфеткой кофейник, чашки и еще что-то.

Это «что-то», когда они во главе с любезным мужчиной подошли к столику, оказалось вазочкой с шоколадными конфетами и графинчиком с бренди.

Чашки, ложечки, графинчик, стаканчики — Блейк залюбовался — украшенное тонкой резьбой серебро.

Макс сделал еще одну попытку уйти из теплых объятий:

— Нет-нет, бренди не нужно, мы же при исполнении.

Мужчина не согласился:

— Французский кофе нельзя пить без хорошего бренди! — в его лице даже появилось протестующее выражение.

— И вы не посрамите мундир, — поддержала блондинка, — которого на вас нет.

— К тому же, — негромким, но хорошо слышным голосом произнесла брюнетка, оставшаяся сидеть в кресле, — вы можете считать, что это продолжение рыбалки.

Мужчина, кажется, не понял, к чему оно сказано, зато блондинка с недовольной ухмылкой двинула вверх бровями.

Началось разливание.

Блейк взглядом показал Максу, что суета не к месту, и тоже налил себе бренди.

Блондинка, не дожидаясь кофе, хлопнула первую порцию, что называется — прямо у кассы.

— Керэлл, тебе ничего?

— Ничего.

— Без сахара и без конфеты?

Ширак, тем временем, успел там, сзади, поставить стулья напротив кресел, а между ними — неизвестно откуда взявшийся маленький столик с пепельницей. Подразумевалось, видимо, что после угощения все вернутся и сядут в тесный приятельский круг.

Макса, который неуверенно держал в руке не выпитый еще стаканчик с бренди, это, похоже, добило, он уже не знал, где седло и где лошадь.

Приятный мужчина пил маленькими глоточками то кофе, то бренди, и не скрывал своего сосредоточенного удовольствия. Блондинка налила еще порцию и посмотрела на Макса:

— Лейтенант, вы сами кинете внутрь или ждете, чтобы со мной чокнуться?

Блейк, пряча улыбку, опустил голову, потому что бедняга теперь не знал, что именно ему неприлично — принять шутку всерьез и чокнуться или отказаться от чоканья. Заставив себя справиться с внутренним смехом, Блейк приветственно поднял стаканчик, и они трое благополучно выпили «за компанию».

Наконец, все уселись напротив другу друга.

Все, кроме Ширака, который встал с левого края рядом с креслом мужчины.

Тот извлек из глубин карманов халата трубку и замшевый мешочек с табаком, а блондинка уже чиркнула зажигалкой и пустила вверх струю дыма.

Макс решил начинать.

— Я сейчас приступлю к вопросам, которые, вместе с вашими ответами, сержант будет фиксировать на магнитную ленту. Это протокольная форма. Поэтому прошу каждого из вас при первом ответе назвать себя. О'кей?.. Итак, я начинаю. Кто первым из вас вошел в кабинет миссис Линч?

Блондинка подняла руку с сигаретой между двумя длинными пальцами.

— Джойс Хьют. Возраст, вероисповедание?

— Не нужно, мэм.

— Я вошла туда первой. Точнее, на шаг впереди моего кузена.

— То есть вместе с вами, сэр?

Мужчина положил трубку, которую еще не до конца набил табаком, принял дисциплинированную позу и посмотрел на них верным солдатским взглядом:

— Я — Лео Гринвей. Спал у себя в комнате. Сквозь сон услышал выстрел, и только успел вылезти из постели, как кузина Джойс забарабанила в мою дверь. — Он провел вдоль себя рукой сверху вниз: — Оделся. Мы спустились на третий этаж. Тетя была мертва.

Закончив реляцию, он тут же взял трубку и стал деловито пополнять ее табаком.

Макс перевел взгляд на брюнетку.

— Керэлл Адамс. Я крепко спала и не сразу поняла, где происходит шум — в действительности или в моем собственном сне. Потом окончательно проснулась и решила посмотреть, что происходит. Спустилась на третий этаж. Там, в кабинете, обнаружила Лео и Джойс.

— А вы, Ширак?

— Ив Ширак, сэр. В кабинете рядом с выключателем есть кнопка вызова. Я проснулся, полагая, что это сигнал мадам…

— Кнопку нажал я, — сообщил мужчина.

— Пару минут потребовалось, чтобы одеться. Потом я поднялся и тоже увидел, что мадам мертва.

— А выстрела вы не слышали?

— Нет, сэр, моя комната ведь на первом этаже, несколько в глубине.

Макс кивнул и снова обратился к блондинке:

— Сколько времени прошло с момента, как вы, мисс Хьют, услышали выстрел, и до момента, как вы вошли в кабинет?

Та затушила недокуренную сигарету и, чуть сощурив глаза, посмотрела поверх их голов… Потом ткнула пальцем в сторону сержанта, на запястье которого виднелся большой циферблат часов.

— Там есть секундная стрелка?

— Есть, мэм.

— Как только подниму руку вверх, засекайте.

Она опять вскинула глаза и несколько секунд сосредотачивалась…

Рука вздернулась:

— Выстрел… Я вскакиваю… На стуле мой спортивный костюм… Оделась… Быстро иду к своей двери… открываю ее… Дверь Лео рядом, стучу… Он мне отвечает… Перебегаю дальше к дверям Керэлл, стучу… Она не отвечает… Еще стучу и кричу: «Ты слышишь, что в доме стреляют?..» Опять нет ответа. Слышу, как поворачивается ключ в двери Лео… Появляется Лео, спрашивает — где стреляли? Я отвечаю, что внизу на третьем, и мы быстро идем туда… Лестница… Мы спускаемся на третий этаж, сразу видно приоткрытую дверь кабинета. Мы идем туда… Стоп!

Все головы повернулись к сержанту.

Тот пошевелил губами, делая вычисления…

— Получается пятьдесят семь секунд.

— Мне показалось, — с удовольствием выпуская дым, сообщил мистер Гринвей, — все произошло гораздо быстрее.

От его дорогого табака воздух стал приятно пахучим.

— А вы появились там, мисс Адамс…

— Минуты через две, — сообщила за нее Джойс. — Лео как раз успел переговорить с полицией.

Макс чуть задумался…

— Миссис Линч имела обыкновение так поздно засиживаться в своем кабинете?

Никто не поторопился ответить.

Блондинка-Джойс подумала… и достала из пачки на столике новую сигарету.

— Это случалось, сэр, — ответил за всех Ширак.

— И все-таки, как часто?

— Бывало, — Лео Гринвей покивал головой, — да, с ней такое бывало.

Макс понял, что большей ясности сейчас не добиться.

Керэлл вдруг зевнула, едва успев прикрыть рот рукой, и это послужило напоминанием о времени — шел третий час.

— Еще немного, господа. Кто-нибудь знает код сейфа?

Лео высоко вздернул брови и мотнул головой, как будто его спросили о чем-то страшном.

Обе женщины произнесли «нет», а слуга продемонстрировал тот же ответ руками.

Лейтенант, естественно, спросил еще:

— И никто туда не заглядывал, когда вы находились в кабинете?

Снова отрицательные кивки и жесты, и теперь уже зевнул Лео.

— Никто из вас не заметил признаков присутствия в доме чужого человека?.. Нет?

Макс сам, видимо, вспомнил, что для сна лично ему остается уже только обрывок ночи.

— Обязан официально предупредить вас, господа, что никто пока не может покидать дом. Мы должны будем провести тщательный досмотр дома, и, конечно, к каждому из вас еще будут вопросы. Сержант и еще один полицейский останутся дежурить на улице, это необходимая мера.

Когда, попрощавшись, они выходили из залы, Блейк заметил двинувшуюся к столику у стены Хьют.

— Лео, составишь компанию?

Слуга открыл им двери наружу, пахнуло ночной прохладой и от этого приятно вздохнулось.

— Господин лейтенант, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело…

— Говорите, Ширак.

— У мадам в сейфе хранилось оружие.

Макс резко повернул к нему голову:

— Пистолет?

— Да. Он еще принадлежал ее покойному мужу.

Блейк уже открыл водительскую дверку, но, посмотрев под ноги, приостановился — красноватый гравий показался ему влажным.

— Вы что, патрон? — поинтересовался Макс уже из кабины.

— Здесь до нашего приезда был дождь.

— Возможно.

Блейк сделал несколько шагов к невысоким бордюрным кустам, которые шли от лестницы вдоль стены, присел… а потом вернулся обратно.

— Не возможно, а был, и довольно сильный. Что там с другой стороны?

— Я посмотрел из окна кабинета. Темно. Но похоже на парк.

— Сообщи в управление, пусть кто-нибудь прямо с рассветом приедет, чтобы осмотреть грунт.

А вообще, парня уже не надо многому учить — тот сам расставил посты по обе длинные стороны дома.

Пока Макс набирал номер и разговаривал с управлением, джип выехал на шоссе к городу.

— Чумовое немножко впечатление, а, патрон? Будто просто побывали в гостях. Заехали так, между прочим, познакомились. Труп там какой-то, но вроде, никому не мешает. Я завтра и доложу начальству: старушку одну прихлопнули, а так все нормально.

— Нет, Макс, они волновались. За пятьдесят семь секунд добрались до кабинета.

— Начинаем обсуждать, патрон?

— Начинаем.

— То, что быстро добрались, я про себя отметил. Чересчур быстро, вы полагаете?

— В одном интересном смысле.

— Секунду, секунду… Эх, сколько рыбы из-за них не поймали. Еще секунду… Так… Есть! Вы поняли, что я понял?

— Скажи вслух.

— Выстрел. В доме стреляют. Значит, первая мысль в голове нормального человека — где-то рядом преступник. И очень вероятно — вооруженный: кто стрелял, ведь они не знают. Нормальный человек подумает прежде всего, как самому не нарваться на пулю.

— Конечно.

— А эти двое несутся с открытой грудью.

— И словом потом не упоминают о каком-то испуге.

— Да, очень смелые люди. И обратите внимание, патрон, формируется своего рода алиби. Сколько нужно преступнику, чтобы убраться из кабинета и добраться до своей комнаты на четвертом этаже? Давайте прикинем.

— Я еще там прикинул.

— Сами мысленно сбегали?

— Ну да. Дело укладывается в семнадцать секунд.

— Быстрее никак не выходит?

— Пусть шестнадцать, но это — предел.

— Теперь вы будете фиксировать, а я сыграю блондиночку Хьют. Любопытно.

— Что любопытно?

— Она набросила спортивный костюм — спала в рубашке или голая?

— Ты совсем что ли… — Блейк поискал слово и не нашел.

— Я в смысле — на голое тело быстрей надевать. Готовы?

Хотя дорога была пуста, Блейк, на всякий случай, снизил скорость и поехал у самого края.

— Готов.

— Давайте команду.

— Выстрел!

— Стоп!

— Восемь секунд.

— Но это в режиме «Тревога», патрон. Как на первом курсе кричали нам в академии.

— Нет, Макс. К команде «Тревога» люди готовы тем, что их действия запрограммированы. Гражданские так не могут.

— Секунд десять, тогда?

— Проделаем еще раз. И представь себя в длинной ночной рубашке.

Он опять повторил команду.

И получилось…

— Двенадцать секунд, Макс.

Блейк перевел скорость и поехал быстро.

— Это в нормальном режиме, патрон. Пусть будет даже четырнадцать. Четырнадцать — максимум, против шестнадцати — минимум? — Он потер указательным пальцем переносицу. — Получается, Хьют увидела бы убийцу. Стало быть, у нее и Гринвея выходит алиби.

— Почему?

— Гринвей не успевал. А Хьют…

— Вот именно, близость секунд ничего не подсказывает?

— Подсказывает, — Макс неуверенно кивнул головой и уставился на дорогу. — Вам хорошо, патрон, вы спокойненько обдумывали, пока я показания снимал… Подсказывает… что для Хьют это не алиби! Влетела после убийства на свой этаж, пистолет за поясом под свитером, и заколотила в двери?.. Конечно, этот тюфяк Лео едва очухивался, и ни за какие секунды всерьез ручаться не может. То есть, алиби имеется лишь у него.

— Да, если отказаться от версии о преступном сговоре.

Макс вздрогнул и после паузы качнул головой:

— Резонно.

— Еще есть Ширак, который успевал незамеченным спуститься к себе на первый этаж. И почему-то очень крепко спавшая Керэлл.

Макс тут же продолжил:

— Которая могла преспокойно скрываться в других комнатах третьего этажа.

Они уже подъехали к городу.

— Пропавший пистолет… думаете, патрон, из него?

— Об этом сейчас не надо гадать, экспертиза про многое скажет. А мне вот какая мысль пришла, — Блейк встал на въездном светофоре. — По тете, как ты заметил, они плакать не собираются.

— Да уж. Там есть, что делить.

— Так вот, преступный сговор советую тебе подать начальству именно как основную версию.

— К чему такая настойчивость?

— Прослушивание, Макс. Завтрашний обыск дома на предмет оружия, из которого была убита миссис Линч, очень удобен для расстановки прослушивания по всем помещениям.

— Отличная идея! Значит, надо убедить прокурора дать санкцию.

— И еще. Убеди его санкционировать задержание людей в доме на трое суток. По закону прокуратура имеет на это право. Скажи, что найти какую-то вещь в таком причудливом доме крайне сложно, а при свободном перемещении преступник может легко избавиться от орудия убийства.

— Так оно и есть, там могут быть тайники. Я добавлю: преступник может как-нибудь наведаться к тайнику, и мы вычислим это место по звукам. Верно?

Блейк кивнул и нажал газ на загоревшийся им зеленый.

— У нас пять рыбин, — напомнил Макс, когда они подъехали к его дому. — Завтра вечером поедим?

— Давай, выгружайся. Поедим. Только подъезжай ко мне попозже, часов в девять. А ранним вечером я хочу съездить в «Леопард» и поговорить с Джулией о покойной — что она была вообще за личность.

Макс вытащил свое барахло и на прощание завистливо произнес:

— Мне уже через четыре часа вставать. Вы, небось, отсыпаться будете?

— Вот отбарабанишь на моем лейтенантском месте двадцать пять лет, и тоже будешь спать сколько захочется.

Действительно, какого черта не пользоваться тем, чем можно заслуженно пользоваться? К тому же, он недавно по радио слышал новую медицинскую точку зрения на сон. Известный какой-то специалист объяснял ведущей, а заодно и публике, что недосыпание нельзя потом компенсировать. Если человек не выполнил свою норму ночного отдыха, что-то там в нервных клетках теряется насовсем. По мелочи каждый раз, но зачем?

Блейк поэтому, как лег около четырех утра, так в двенадцать и встал.

И тоже, зачем отказываться от полезного для здоровья порядка вещей?

Надел спортивный костюм и кроссовки и отправился на обычную свою дистанцию в три мили. По асфальтовой чистой дорожке мимо привычных глазу особнячков.

Он всегда бежал одинаково, против часовой стрелки: уходил от калитки своего дома влево и появлялся через девятнадцать минут с другой стороны. А на последних ста ярдах от прокурорского дома обязательно делал заключительный спринт.

Бег был настолько отлажен, что в обычное утреннее время он почти всегда пробегал мимо, когда два маленьких прокурорских сына выходили с ранцами в школу. В таких случаях он махал им рукой, а они отвечали тоненькими веселыми голосами.

Через девятнадцать минут Блейк приблизился к знакомому месту, означавшему начало его ускорения, но заметил самого прокурора, и тот издали поприветствовал его поднятой рукой.

Впрочем, в этом приветствии и замеченном им выражении лица Блейк почувствовал желание что-то сказать и изменил спортивному плану.

— Здравствуйте, — стройный красивый мулат стоял уже у калитки. — Как порыбачили?

— Здравствуйте. — Блейк чуть перевел дыхание. — А вы в курсе?

— Да, ваш преемник пожаловался на сорванный отдых. Ох, и навалился он на меня с утра.

— Горяч, верно. Но в данном случае, по-моему, прав.

— Да, аргументы, в общем-то, убедительные. Он сказал, вы тоже стали участником этого дела как частный агент погибшей?

— Любопытное совпадение. Он рассказал про письмо?

— И еще про одно обстоятельство, которое уже успел выяснить. Это окончательно убедило меня, что просьбу о санкциях удовлетворить надо.

— Какое обстоятельство, сэр?

— Тот парень, который выходил на контакт с кузиной, работает на Чилвера.

— На Чилвера?

Прокурор значительно покивал головой.

Он хотел еще что-то сказать, как с неестественной быстротой из дверей дома вылетели его мальчишки и, едва успев крикнуть Блейку «хай!», схватили отца за руки. Блейк только понял, что они должны что-то показать и что это непременно нужно сделать в ближайшие две секунды. Потянутый назад, прокурор ухитрился удержать равновесие и почти побежал с ними к дому. На полпути он уперся вдруг и повернул голову к Блейку. Что-то вроде маленького отчаяния примешалось к его счастливой улыбке:

— Взяли бы и меня как-нибудь на рыбалку!

Чилвер…

Это большая дрянь.

Блейк медленно пошел к своему дому.

Служба в полиции приносит и свои разочарования. И обязательно у каждого полицейского, который многие годы занимался расследованиями, такими разочарованиями бывают люди наподобие Чилвера.

Оставшиеся на свободе мерзавцы. Сколотившие в прежние годы очень большие деньги на преступлениях, но ускользавшие от правосудия. Реальные счастливчики преступного мира, которые вкусно доживают свой век на легализованном капитале.

Но все равно на их гнусных мордах остается печать. И если среди десяти богатых людей будет один подобный, Блейк сразу поймет и ткнет пальцем: «вот этот».

Чилвера уже не достанешь.

Или как раз вот сейчас?..

Но сейчас он может ловить только очень крупную рыбу.

Однако что ему надо, когда и так все уже есть?

Впрочем, они иногда все равно срываются. Это про них ведь сказано: «Сколько волка ни корми…»

С месяц назад Блейк видел Чилвера в клубе «Леопард» и спросил о нем Джулию, но та лишь развела руками: «А что мы можем поделать, Артур? К тому же, он самый активный участник благотворительных акций клуба».

Да, неожиданность.

Продолжая день в том же спокойном ритме, Блейк сосредоточился на хозяйственных делах. Надо было заранее приготовить рыбу для вечернего ужина с Максом, потому что из клуба он вернется как раз к девяти часам — с Джулией они договорились на половину восьмого. Кроме того, нужно, как он обещал Максу, сдать в прокатную фирму лендровер. И проведать перед клубом свой офис, куда могли прийти какие-то факсовые или телефонные сообщения.

Времени оказалось с запасом. Блейк приехал в клуб к семи, делать в течение получаса было нечего.

Он зашел в бар, где еще продолжал неловко себя чувствовать оттого, что можно было бесплатно пользоваться очень дорогой по понятиям его класса выпивкой. К тому же он плохо ориентировался в этих названиях.

Поторчал немного у стойки и попросил легкого розового французского вина.

А когда сел за столик, что-то щелкнуло вдруг в голове как переключатель программ.

В первый день наблюдения ему показалось, что его «повели». Но в следующие два дня он все очень внимательно контролировал и, так как «хвостов» точно не было, решил, что тогда — именно показалось.

Тем более, зачем и кому?

Психологически он совсем не был настроен на что-то очень серьезное, вот это и вытеснило тот эпизод на периферию памяти. А сейчас он недаром подумал про переключатель, будто кнопка перевела его на другой канал, и он видит все кадр за кадром.

Первый день. Керэлл Адамс выходит из здания студии и приближается к своей машине, он наблюдает уже из кабины, как она кладет в багажник зачехленный мольберт, потом подходит к водительской дверке, открывает ее и садится.

Двигается.

Сейчас ее машина проедет мимо, и он поедет вслед в тридцати-сорока ярдах сзади. Лучше бы, чтобы кто-то занял позицию между ними, но слева поблизости никого нет, а схваченный боковым зрением темно-серый автомобиль слишком не успевает.

Ничего, он едет ненавязчиво сзади, и расстояние позволяет ему контролировать ситуацию впереди ее машины, чтобы вовремя понять положение на светофорах и перекрестках. Это важнейшая часть дорожного наблюдения, иначе цель может, не желая того сама, уйти.

И все пока хорошо, они удачно прошли светофор.

Судя по направлению, цель едет не в сторону дома, а куда-то в другое место.

Еще светофор, к которому нужно чуть ускориться…

Опять удачно, и теперь между ними очень кстати влезло такси.

Совместный большой поворот налево.

Теперь она перестраивается к первой линии…

А теперь понятно куда, и можно за ней не спешить — справа спорткомплекс.

Нужно только заметить место ее парковки и встать где-нибудь самому.

Вот удачное свободное пространство у парапета, он поворачивает туда руль и… снова видит боковым зрением темно-серый автомобиль. Это тот самый! Слишком большой опыт не позволяет не верить собственному узнаванию. Серый проехал дальше и, наверное, скрылся за эллипсом здания, потому что Блейк, выйдя из машины, его не видит.

Или «вели» не его, а Керэлл?

Вряд ли, слишком большой от нее был отрыв. А дилетантов Чилвер не держит.

На следующий день Блейк сменил машину, и делал так через прокатное бюро каждый раз. Но проезжал все эти дни по одному и тому же маршруту. То есть, распознать его было несложно.

Почему же они отвязались?

Странно.

Чутье подсказывает, что наблюдение было, а логика требует признать это случайным совпадением.

— Здравствуйте, Артур.

И опять, несмотря на улыбку, по какой-то неподвижности ее глаз Блейк понял, что она не пережила еще ту потерю.

— Здравствуйте, Джулия.

— Вы сидели в задумчивости. Ужасное убийство миссис Линч, не так ли?

— Да. И хотел вас расспросить о ней.

Она кивнула и сделала знак рукой в сторону стойки, бармен понятливо кивнул.

— Попробую. Хотя мы не были очень хорошо знакомы. Что вас интересует в первую очередь?

— Ум и характер. То, что составляет человеческую натуру.

— Психологический портрет? — Она щелкнула зажигалкой. — Ну, попытаюсь. А вы задавайте вопросы в нужных местах.

— Конечно.

— Ум… хороший, я бы сказала, ум. Очень практический. По сути, именно она вела крупный бизнес своего последнего мужа. Иногда брала консультации по ценным бумагам у нашего общего друга Генри. Он говорил, что и сам бы взял ее на работу в свою компанию. Еще Генри говорил, в игре на фондовом рынке предпочитает риск.

— Н-да.

— Еще о прагматике. Как-то рассказывала мне, что первый раз вышла замуж по любви, и это был просто какой-то ужас. Зато потом все складывалось и складывалось.

— Судя по дому, сложилось в большой капитал.

— Да, дом в буквальном смысле — музей. И очень много в бумагах. После смерти мужа из реального сектора, выражаясь нашим языком, она ушла.

Принесли какой-то замысловатый коктейль, и Джулия, чтобы подумать, помешала в нем палочкой…

— Не знаю, насколько такое определяет для вас характер — не любила животных. Однако держала у себя на пруду двух черных лебедей, говорила, за то, что они — сволочи.

— А племянников?

— Как-то назвала их грызунами. Я спросила почему. «А грызут себе ногти, оттого что я жива и здорова».

— Сколько ей было?

— Точно не знаю, но до семидесяти. Пила, курила, на здоровье не жаловалась. На племянников, впрочем, тоже не жаловалась и почти о них не рассказывала.

— Не могу не спросить о врагах.

Джулия с сомнением качнула головой:

— Что там в далеком прошлом, не знаю, а по последнему периоду, — она чуть приостановилась и снова качнула головой, — наверняка их нет. Серьезный капитал, Артур, давно уже не переходит на личности.

Макс бы сказал: «ну, легок на поминках!» — через столик от них с молодой женской троицей усаживался Чилвер.

И сразу учтивой улыбкой поприветствовал Джулию.

Потом его взгляд скользнул по лицу Блейка и сделался равнодушным. Но все-таки легкими полупоклонами они обменялись.

Блейк за все годы работы никогда не выходил на Чилвера, что называется, в оперативном режиме. Им вообще занимался не его отдел по убийствам и бандитизму, а ребята из отдела наркотиков. Но им мало что удавалось. Чилвер «обменялся территориями». Это значит, договорился с таким же, как он, негодяем, что будет действовать в его городе, а тот, соответственно, здесь. То есть штаб-квартиры находились не по месту работы. И конечно, это вносило затруднения в местные полицейские компетенции.

«Тем более зачем, — подумал Блейк, — нарушать собственный принцип и покушаться на Линч? Впрочем, если Джулия говорит, что она богатая, значит, очень-очень богатая».

И, не церемонясь, спросил:

— А с Чилвером Линч была хорошо знакома?

Джулия, отвечая не на слова, а на мысль, поморщилась:

— Не думаю, Артур, не думаю. А знакомы, да, они были. Кажется, Чилвер даже посещал ее дом.

Получилось, что когда Блейк, попрощавшись с Джулией, пошел к выходу, их взгляды с Чилвером снова пересеклись. На долю секунды. И тот, другой, снова с равнодушным выражением поплыл в сторону.

Если речь идет о хорошем ужине, Макс никогда не опаздывает.

Поэтому, оказавшись в половине девятого дома, Блейк не терял времени.

И к девяти почти все успел.

Макс ввалился в открытую дверь почти по секундной стрелке. С большим пакетом из супермаркета.

— Вот, — он со значением указал на пакет. — А здесь, — палец уперся в лоб, — информация.

— Проходи в комнату и начинай с главного.

— С главного, так с главного.

На столе появилась большая бутылка белого сухого вина и еще какая-то прозрачная, совсем маленькая.

— Это мастика, патрон. Греческий аперитив в сорок два градуса. Наш медэксперт рекомендовал.

— Что он говорит?

— Говорит, отличная штука. В любом виде, охлажденная или так.

— А про результаты вскрытия?

— Давайте, патрон, сначала ее попробуем. День был, как у Фигаро.

— Откуда ты его знаешь?

— Обижаете, патрон. Думаете, раз полицейский, значит, никаких культурных понятий, и не знает опер Россини?

Макс все-таки проверочно взглянул на Блейка на предмет правильно произнесенной фамилии.

— Если ты во множественном числе, то имей в виду — у Россини сорок опер.

— Ой! Рюмочки нужны, граммов по пятьдесят.

— Ты же знаешь где. Так не будем охлаждать?

— Нет, патрон, а вино поставьте пока в холодильник.

Блейк сходил на кухню, поставил вино и проверил зажаренную рыбу и приготовленную к ней картошку-фри. Это позже, а сейчас нужно захватить густо посыпанный сыром овощной салат.

Блейк признавал только завтрак на кухне. А в особенности вечерняя еда должна проходить в комнате за столом со скатертью, салфетками и сервировкой.

Макс уже разлил содержимое на две рюмки.

— Какой чудесный салатик! Только, патрон, медэксперт говорит, нужно медленно выпивать рюмку и минуты две не закусывать.

Блейк занял свое место на другом конце стола напротив.

— Ну, поехали.

Крепость напитка скрывалась за слегка холодящим анисовым вкусом.

Оба поставили рюмки и, расслабившись на удобных стульях, некоторое время смотрели друг другу поверх голов…

— Лекарственным чем-то слегка отдает.

— Но не противно, патрон.

— Нет, не противно.

Блейк еще половил ощущения и почувствовал в области желудка приятный согрев.

— А, Макс? У меня вот здесь.

— И у меня. Полезная штучка, не соврал медэксперт.

— Бери салат.

— Да, спасибо. Результаты вскрытия показали, что тетушка была бы еще долго жива. А пуля, естественно, соответствует гильзе. Пистолет Вессон образца 63–го года. Нет сомнения, патрон, это именно ее пистолет. Он зарегистрирован. Давно уже никто не пользуется подобным старьем. Иными словами, Линч была убита из собственного пистолета, который, как вы правильно подозревали, нам найти в доме сегодня не удалось.

Макс занес вилку, и Блейк кивнул ему, чтоб ел и рассказывал.

— Металлоискателем там не сработаешь. Давал по стенкам сигналы, и много раз…

— Ну да, там скобы в перекрытиях, какие-нибудь штифты.

— Угу… нельзя же всю эту махину долбать. А реальный тайник может быть где угодно. — Макс предупреждающе поднял вилку: — Оружие почти наверняка в доме. Сразу после убийства от него не избавились. — Он прожевал и объяснил: — Во-первых, главный и черный ход на ночь ставятся на сигнализацию. Чтобы снять сигнализацию, открыть два запора, а потом проделать обратную процедуру, требуется двадцать секунд — я сам проверил. Кроме того, нужно отбежать от дома на двести ярдов, потому что в этом радиусе мы все проверили металлоискателем. Считайте, минимум еще минута. Обежать дом и бросить оружие в пруд — та же минута. Плюс внутренние перемещения в доме туда и назад — еще секунд тридцать. И, наконец, в это время шел дождь. Значит, нужен плащ или зонтик, который потом необходимо спрятать. А обувь? А почему все это у преступника было приготовлено, он знал, что пойдет дождь?

Блейк согласно кивнул.

— Во-вторых, патрон, выбраться из окна, чтобы избавиться от оружия, тоже нельзя. Ребята проверили грунт вокруг. Дом весь по периметру обсажен кустиками. Ширина вскопанного грунта такая, что с места не перепрыгнешь.

— А на каком расстоянии от стены дома пруд?

Макс сразу понял к чему.

— Нет, из окна никак не докинешь.

С минуту они молча доедали салат.

— Согласны, патрон, что оружие ловко спрятано в доме? Этой ночью никто не мог выйти. Дежурные контролировали дом по обе стороны, а по боковым сторонам нет ни окон, ни выходов.

— Вероятнее всего, так.

— А как еще?

— Преступник после убийства мог быстро спуститься вниз к главному входу и отдать пистолет кому-то, кто ждал снаружи.

— Черт, я не подумал! — Макс, досадуя на себя, даже притопнул под столом ногой. — Но такое… могли сделать только два человека — Ширак или Керэлл.

— Могла успеть и Джойс Хьют, если принять во внимание твою мысль, что Лео спросонья плохо сориентировался во времени и между звуком выстрела и стуком в его дверь прошло не двенадцать-тринадцать секунд, а, например, тридцать пять. В полупроснувшемся сознании неконтроль за временем может быть и большим.

— Патрон, но по Керэлл у меня главная информация.

— Я ее уже знаю от прокурора.

— Эх, надеялся удивить. Хотя, есть чем еще.

— Это действительно серьезная информация, только мне плохо видится сама сцена убийства.

— Почему, патрон?

— А ты как именно ее видишь?

— Элементарно. Линч сидит за бумагами. Входит один из четверки. Ну, с каким-нибудь благовидным предлогом…

— Неважно с каким.

— Да. Мирно беседуют. Убийца правильно предполагает, что сейф за занавеской не на запоре. Зачем, если скоро надо класть обратно бумаги. И знает, что там оружие. Но сделать все за спиной тетушки нужно быстро, поэтому перчатки ему надевать некогда. И опасно, вдруг она обернется и поймет, что к чему. Поэтому действовал голыми руками и не бросил ствол на месте преступления.

— Я тоже раздумывал над перчатками. Нервное, несколько, дело для дилетанта. К тому же, они переоценивают полицию.

— Да, перчатки ведь тоже улика. Что если мы бросимся сразу искать перчатки и установим их следы на оружии с помощью, ха, космического мелкоскопа.

— А между прочим, я видел что-то такое недавно в кино.

— Не пора ли, патрон, мне достать вино из холодильника?

— Сиди, я сам все принесу.

Про слежку за собой Блейк решил пока не рассказывать, зачем перегружать Макса. Это, во-первых. А во-вторых, не исключено все-таки, что он ошибается.

— До чего замечательно пахнет! Дайте, я открою бутылку.

Макс сам уже выбрал и поставил на стол два бокала.

Именно те, что нужно — высокие и узкие, из которых вино не заливает горло, а пьется небольшими глотками.

Гастрономический процесс не дружен с умственным напряжением, и Блейку тоже хотелось есть, поэтому минут десять они только этим и занимались. К тому же, рыбные косточки лучше не совмещать с разговором.

— Вы, патрон, как разбогатеете на частном сыске, открыли бы ресторанчик, — Макс взялся за бутылку, чтобы долить бокалы. — Клиентура вам обеспечена: все полицейские управления плюс их знакомые, Джулия разрекламирует со своей стороны. Кстати, как она характеризовала эту Линч?

— Как очень неглупого и очень практического человека. Но про отношения с племянниками она ничего определенного рассказать не могла. Зато сказала, что Линч была неплохо знакома с Чилвером, тот, вроде бы, посещал ее дом.

— Следовательно, мог там познакомиться с Керэлл Адамс?

— Что у тебя на них всех? Выкладывай.

Макс чуть глотнул из бокала.

— Ну, так с этой Керэлл и начну. Двадцать шесть лет. Безуспешно пыталась стать артисткой. Училась в каких-то студиях сначала в Нью-Йорке, затем в Голливуде. Играла некую эпизодическую мелочь. Бросила это дело и работала там же на Западе помощником дизайнера. Перекочевала к тете чуть больше года назад.

— Это с ее слов?

— Нет, опросить сегодня я никого не смог. Все дружно заявили, что плохо себя чувствуют из-за сорванной ночи. Опрашивать буду завтра.

— Из-за того, что недоспали? Смерть тети, значит, плохому самочувствию не причина.

— Я уже узнал у нотариуса, наследство достается по одной трети каждому. И хотя как непрямые наследники они заплатят большие налоги, им останется, чтобы каждый день наряжать новогоднюю елку. А если серьезно, патрон, я уверен, что они просто искусственно тормозят, наблюдают за нами.

— С прослушиванием все получилось?

— Да, напичкали. И ребята уже сидят в автобусе в полумиле от усадьбы. Так вот, по Керэлл это все, что удалось собрать через налоговые и другие источники.

Над студийным залом, где с группой других учащихся рисовала эта молодая женщина, располагалась очень удобная для наблюдения застекленная галерея, она шла дальше, мимо других каких-то подобных помещений. Наверху можно было без подозрений прогуливаться, и Блейк уже после первого дня знал, что люди внизу будут около двух часов сосредоточенно водить грифельными карандашами по большим листам бумаги, поглядывая на гипсовую фигуру.

Почему он сейчас это вспомнил?..

— Патрон, у вас какие-то соображения?

— Нет, продолжай.

— Джойс Хьют, тридцать два года. А в теле у нее жанр есть, патрон… Не хмурьтесь, это я к биографии. Два раза побывала замужем. И оба раза неудачно. Во всяком случае, второй ее муж не только сильно проигрался на бирже, но и незаконно использовал на это деньги клиентов своей фирмы. Получил в результате четыре года. У тети Хьют обреталась сразу после развода — всего около двух лет.

— А чем вообще занималась?

— Кажется, ни дня никогда не работала. Хотя образование высшее, какое-то филологическое. Теперь о мужчинах?

— Давай.

— Лео Гринвей. Сорокалетний бездельник. Живет у тетушки уже пять лет. Тоже хорошо образован. Занимался мелкой адвокатской практикой в трех штатах, и похоже, везде неудачно.

— Все-таки узнай об этой его практике поподробней.

— О'кей. А в последние пять лет, судя по всему, просто прохлаждался у тети.

— Как и прочие мирные люди.

— Вы почему не пьете, патрон?

— Да, с удовольствием.

Видимо, он не научится разбираться в винах, если не понимает, вот чем это хуже тех дорогих, которые пьют в «Леопарде».

— Остается Ширак. Ему шестьдесят один год. Уроженец Франции, десять лет назад прибыл в Канаду. У себя он занимался мелким гостиничным бизнесом. Думал, здесь пойдет лучше, но лучше не получалось. Лет шесть назад перебрался к нам, стал владельцем мотеля совсем недалеко от поместья Линч. Она нередко заправляла у него машину, на этом и познакомились. А четыре года назад, вы знаете, построили обводное шоссе, поток резко снизился. Линч как раз была недовольна предыдущим работником и в ответ на жалобу Ширака о неважных делах предложила ему должность домоуправителя.

— По его французской жизни криминальной информации нет?

— Французские коллеги ответили, что в их архивах он не значится.

— Но ты чем-то хотел меня удивить?

— А что будем пить — чай или кофе?

Блейк взглянул на стенные часы, стрелки еще только приближались к десяти.

— По детскому времени можно кофе.

Что за странная навязчивость? Опять он будто смотрит вниз с галереи. Смотрит, так как памяти что-то не нравится, и она хочет, вглядевшись, понять. А в те дни не было этого чувства. Откуда же оно теперь?.. Если верить себе и рассуждать логически, тогда это «что-то» не было значимо, поскольку не связывалось ни с чем. А сейчас связалось с чем-то, что определенно присутствует в его голове. То есть с чем-то из случившихся позже событий, которые он, даже когда не желает того, обдумывает.

Макс любит кофе покрепче.

— Ну, удивляй.

— Это касается сейфа.

— Из него кроме пистолета что-то пропало?

— Не что-то, — Макс помешал кофе ложечкой и от желания скорее попробовать подул, — не что-то, а бриллиантовый камушек черт знает во сколько карат. То ли в тридцать восемь, то ли в восемьдесят три.

— Ну, в восемьдесят три — ты загнул.

— Возможно, патрон. А первой цифры вам не достаточно?

— Достаточно, это миллионов на десять.

— Так вот, он исчез.

У таких мерзавцев, как Чилвер, просто звериный нюх.

Раньше они несколько раз пересекались в «Леопарде» и попросту не обращали внимания друг на друга. Но фотографии Блейка нередко в прежние годы попадали в газетные полицейские репортажи, и Чилвер, конечно, прекрасно знал кто он. И, наверное, знал, что этот отставной полицейский сейчас просто частный агент, ставший членом элитного клуба лишь благодаря двум влиятельным лицам города. И понятное дело — ему было плевать. Но сегодня он явно напрягся. Ощутил шестым чувством, что Блейк вдруг оказался в нехорошей от него близости?

— Я уже просчитал вашу подсказку, патрон. Насчет передачи оружия сообщнику.

— И что получается?

— Получается, что Керэлл через двадцать секунд была внизу у главного входа, сняла сигнализацию, открыла дверь и отдала оружие и камень сообщнику. Закрыла дверь, поставила сигнализацию и спокойно поднялась на третий этаж. На все уходит именно две минуты. Даже меньше.

Блейк вспомнил сказанную днем самому себе фразу: «Чилвер теперь способен пойти на риск лишь ради очень крупной добычи». Такой роскошный камень попадает под это определение.

— И знаете, что еще получается? Камень тянет побольше, чем доля каждого из них после уплаты налогов.

— Он был застрахован?

— Нет, Гринвей сказал, Линч не желала, чтобы он находился на хранении в банке, а страховые компании требуют это в отношении больших ценностей. Почему вы спросили?

— Очень удобная добыча, Макс. Скорее всего, у камня отсутствует точное описание, которое обязательно при страховке.

— Гениально! Подточить, слегка изменить конфигурацию, и можно без серьезного риска продать частному коллекционеру.

— Камень был в оправе?

— Нет, просто лежал в бархатном мешочке. Лео сказал, камню лет сто, он достался покойному мужу Линч еще от деда.

Блейк кивнул:

— После переогранки можно спокойно выставить через третье лицо на открытый аукцион. Особенно, где-нибудь на Востоке. Еще кофе?

— Спасибо, патрон, поеду. Допрос им назначил завтра на одиннадцать, надо бы придумать повод, чтобы вас притащить.

— Договор с миссис Линч дает мне формальное право на завершение частного расследования, результаты которого, в силу насильственной смерти клиента, я уже по закону обязан представить полиции. А это дает ей процессуальное право привлекать меня к ходу следствия.

— Ей — это в данном случае мне.

— Да, ты ничего не нарушаешь.

— Как вы все помните! У меня после экзамена по этим процессуальным штучкам будто корова пришла и с мозгов все слизала, — Макс удрученно вздохнул и поднялся из-за стола. — Я отдал приказ двум сотрудникам провести предварительное прослушивание записей, они ведь идут со множества микрофонов. Все нестандартные звуки и сколько-нибудь значимые разговоры. Сделать, как это называется, эрзац?

— Экстракт.

— Вот. Подъезжайте прямо к девяти в управление.

В дверях Макс приостановился, глядя на моросящий холодный дождь. Погода уже не обещала впредь ничего хорошего.

— А вас не задевают, патрон, вот эти все камни, дома?

— Что кто-то из-за богатства оказался в гробу?

— Мы разве не подставляемся?

— Нас покрывают потом национальным флагом.

— И гимн, и салют. Вы правы, патрон, это совсем другое кино.

Макс затрусил к автомобилю, вздергивая на ходу воротник.

Закрывая дверь, Блейк расслышал:

— Ну, хэппи энд, да и только.

За пять дней он присмотрелся к лицу этой Керэлл.

Очень фиксированное. С тонкими чертами, но из-за сосредоточенной одинаковости не добирающее до разряда красивых. Неудивительно, что у нее ничего не вышло с артистической карьерой.

Но, судя по тому, как она работала в студии, очень старательная.

Опять эта студия, и опять хочется присмотреться и что-то понять. Какое-то наваждение.

Блейк сел в кресло.

Вот студия перед ним внизу, с учебной гипсовой статуей и рисовальщиками большим полукругом. Преподаватель медленно переходит от одного к другому… иногда делает какие-то замечания, иногда просто смотрит и идет к следующему… профиль Керэлл…

И что?

Все нормально.

Блейк тряхнул головой и поднялся. Надо привести все в порядок на кухне. И скоро ложиться спать.

А кое-что у них с Максом осталось в разговоре «за планом».

Письмо — предупреждение. Кто-то был, что называется, в курсе.

Но в курсе чего?

Когда на следующее утро Блейк подъехал к управлению, из вставшей рядом машины вылез начальник полиции. Который, как продолжали считать многие сотрудники, отбил законное место у Блейка.

Этот, видимо, совсем неплохой человек тогда чувствовал перед ним большую неловкость, и наверное, она не улетучилась до конца, судя по тому как он слишком уж поспешил навстречу с протянутой для пожатия рукой.

Надо было объяснить свой визит, упреждая Макса, который, в порядке субординации, должен был это сделать.

Ему почти не дали договорить, и последовали слова, что «конечно же» и «пожалуйста», и что вообще неплохо бы как-нибудь вместе поужинать.

Машина Макса тоже уже была припаркована.

— Здравствуйте, патрон, чай будете?

— Буду.

— Поработали ребята ночью на славу, в сухом остатке запись поменьше часа. Хотя, как они сказали, ерунды все равно много.

Блейк сел в кресло, достал блокнот и ручку, чтобы делать отметки по ходу. А Макс объяснил:

— Вон там, в правом углу на панели, время, к которому относится кусок записи. А в левом углу номер микрофона по помещениям, я буду комментировать по списку. Поехали?

— Поехали.

Макс нажал кнопку хода, и на панели загорелись цифры: 16.10.

— Это мы как раз садились в машины.

И тут же женский голос громко спросил:

«Ширак, они все ушли?»

«Все, но двое по-прежнему дежурят снаружи».

«Кто нас будет сегодня кормить?»

Макс пояснил:

— Мы пока запретили контакт с прислугой.

Другой женский голос:

«Джойс, нам разрешено заказывать в ресторане».

Теперь мужской:

«Я не против ресторана. Кузины, надо обдумать заказ. Ширак, вы будете записывать».

«Слушаю, сэр».

Таймер прибавил сразу двенадцать минут. Меню, следовательно, продумывали основательно.

Макс взглянул на номер:

— Они в большой зале.

«Вам не кажется странным, что у тети был открыт сейф? Удивляюсь, Джойс, как ты умудряешься при такой частоте приема не напиваться».

«Тренировка, дорогая. Лео, мы вместе?»

«Да, немножко портвейна. А в чем именно странность, Керэлл? Она же работала с бумагами».

«Когда она работала днем, сейф всегда стоял на запоре».

«Да?.. Я как-то не обращал внимания. А ты, Джойс?»

«Я тоже не обращала».

«И этот пожилой человек с лейтенантом».

«Он тебя заинтересовал? Спасибо, Джойс, поставь, пожалуйста, бокал на столик».

«Мне кажется, я его где-то видела».

«Неудивительно. Он бывший руководитель в местной полиции по тяжким насильственным преступлениям. Ты могла видеть его фото в газете. Я их видел множество раз. А этот молодой лейтенант, мне показалось, зеленый еще совсем».

Макс неприятно вздрогнул.

«Но привлекательный».

И Блейк, в поддержку реплики Джойс, сделал шутливый подтверждающий жест.

«Не будь такой мрачной», — продолжила та.

«А что ты предлагаешь?»

«Тебе хорошо бы чем-то отвлечься. Чтением, например».

«Посоветуй, Джойс, как профессионал».

«Сейчас вспомнилось, но боюсь, будет не к месту».

«Прекрасный портвейн. А что тебе вспомнилось?»

«Русский роман. Достоевский».

«Знаю только фамилию. О чем роман?»

«Тоже сюжет с убийством. Один бедный и, в общем-то, неплохой человек убивает богатую старуху».

«Из пистолета?»

«Нет, кузен, топором».

«Какой ужас! Ну, почему эти русские не ведут себя по-людски?»

«У него не было денег на пистолет».

«А, это несколько извиняет. И что произошло дальше?»

«Опытный пожилой полицейский понял, кто убийца. Но прямых доказательств не было».

«Любопытно».

«Тем не менее, он его посадил».

«По совокупности косвенных улик? Наш суд присяжных в таких тяжких случаях, как убийство, не осмелится признать человека виновным на основе лишь косвенных заключений».

«Нет, Лео, он размотал его на мелочах, вывел из душевного равновесия и заставил сознаться».

«Ах, вот как. И в этом мораль?»

«С моралью, помнится, вышло забавно. Наш университетский профессор предложил анонимно позиционировать свои симпатии героям романа. Вся группа отдала симпатии этому парню, а старуха и полицейский получили нули».

«М-мм… прелестный портвейн. А ты, Керэлл, кому бы отдала предпочтение?»

«Бедной девушке».

«Там была еще девушка?»

«Да, я читала этот роман».

Блейк отметил про себя, что микрофоны отлично передают звук — при наступившей паузе было отчетливо слышно, как, видимо Джойс, чиркнула зажигалкой.

И она же продолжила разговор:

«По части девушек, хочу вас предупредить, мои дорогие, эта молодая горничная, что недавно у нас работает, нечиста на руку. У тебя, Керэлл, ничего не пропадало из мелочей?»

«По-моему, нет».

«А у меня она сперла флакон с лаком для ногтей. Тот самый, Лео, что две недели назад ты подарил мне на день рождения».

«Там много еще оставалось?»

«Почти что полный».

«Какая жалость! Постойте, постойте… тогда, может быть, это она взяла тот красный платок? Из-за которого в субботу утром тетя разнервничалась. Ты, Керэлл, так и не нашла его?»

Наверное, отрицательный ответ был дан мимикой или жестом, и Джойс заключила, что девочка — точно воришка. А сразу за этим прозвучал голос Ширака, сообщивший, что из ресторана звонили и обед прибудет через пятнадцать минут.

Керэлл сказала, что надо переодеться к обеду, и Джойс, лениво зевнув, с ней согласилась.

В этом месте таймер перескочил сразу на вечернее время.

Блейк дал знак рукой — приостановить.

— С этой прислугой надо переговорить уже сегодня.

— Элементарно, патрон, они живут где-то неподалеку от усадьбы. Закончим там и разберемся с прислугой. Но как вам эта невинная первая часть?

— Ты хочешь сказать, все как бы не понимают, что среди них преступник?

— Во-первых. А во-вторых, Керэлл еще попробовала пойти в атаку.

— Да, я заметил. И любопытный рассказ Джойс о русском романе.

— Честно, я здесь не очень понял. Вы эту штуку читали?

— Читал, и мораль там как раз другая: преступление не может остаться без наказания.

— Переврала?

— Нет, Макс, филологи всего мира этот роман прекрасно знают. Не переврала, а использовала предлог для намека: нельзя терять самоконтроль, иначе, как того парня, размотают по мелочам.

— Призыв объединиться?

— Похоже. Почему таймер переключен сразу на восемь вечера?

— Ребята сказали, за обедом ровным счетом ничего не было, а после все разошлись по комнатам и стали снова собираться к восьми.

Он опять включил запись и прозвучал голос Джойс:

«Ширак, мои любимые родственники еще не спускались?»

Макс заглянул в список:

— На втором этаже в коридоре.

«Нет, мэм. Как быть с ужином?»

«Это гастрономическая компетенция Лео. Потревожьте его. Между прочим, Ширак…»

«Да, мэм».

«Это не вы грохнули тетю?»

«Ни в коем случае, мэм!»

«Ну-ну, я ведь просто спросила. Там на столике есть сухой мартини?»

«Как всегда, мэм».

«Еще секунду, Ширак… А кто, вы думаете, ее грохнул?»

«Просто ничего не приходит в голову».

«Мне тоже. И я, знаете, что для себя подумала? Человеческая голова существует не для того, чтобы мучить ее всяческими фантазиями».

«Безусловно, мэм, безусловно».

Таймер прибавил девять минут.

«Добрый вечер, кузина! Я заказал индейку».

«Рождественскую?»

«Нет, фаршированную черносливом, с картофелем и сладким вареным луком».

«Прекрасно, Лео».

«Пожалуй, я выпью… пожалуй, я выпью джин с тоником».

Небольшая пауза, Макс показал глазами на прозрачный чайник с заваркой, и Блейк, кивком, согласился повторить.

И снова голос Лео Гринвея:

«А-а, вот и Керэлл. Я тебе делаю джин с тоником?»

«Спасибо, не хочу».

«Ты же всегда его пьешь в это время».

«Сейчас не хочется».

«Я лично выпью еще мартини. Не понимаю, Керэлл, как тебе удалось так сохранить себя после Голливуда. Там же все алкоголики и гомики сапиенсы».

«Не говори ерунды, Джойс, там нормальные люди».

«Не спорьте, девочки, по пустякам. А я, между прочим, так и не знаю ни одного фильма, где ты играла».

«Это и был один фильм. Точнее, идиотический сериал».

«Я видела, не хуже многих. Он назывался „Семь мстительниц“».

«И что там происходит?.. Ну же, Керэлл?»

«Такая глупость, что не хочется вспоминать. Но если коротко — сексуальный маньяк. К тому же, вервольф. К тому же, богач. В полнолуние он из урода превращался в нежного красавца и соблазнял честных налогоплательщиц».

«Фу, как стыдно!»

«Не хочу дальше говорить про эту чепуху».

«Я доскажу тебе, Лео, в действительности не все так просто. Каждый раз, когда соблазненная отдавала себя божественному красавцу, он вдруг начинал превращаться в волчару и удовлетворял свою страсть под ее ужасные крики. Только не понимаю, Керэлл, чего так орать, ну, вервольф и вервольф».

«Джойс, у них не было опыта двух браков и…»

«Да, дорогая, у меня было два брака и, возможно, еще будет четвертый. Так вот, Лео, эти семеро истеричек набрали всякого огнестрельного оружия и гонялись за сексуальным инвалидом четыре серии. Тот был не рад, что связался. И хотя жил в страшном замке с подземными ходами, в конце концов они его достали».

«Это захватывает. Керэлл, я обязательно должен посмотреть все целиком».

«Скажи лучше, а здесь есть подземные ходы или тайники?»

«Хм… не знаю. Хотя… как-то, когда я гостил здесь лет десять назад, еще был жив дядюшка, и он обмолвился о своем прадеде, построившем этот дом. Сказал — не могу воспроизвести дословно — этот прадед был мистическим человеком и чуть ли не алхимиком. Такие любят преподносить сюрпризы».

«Возможно, в каком-то тайнике и лежит сейчас камень».

Возникла пауза… несколько напряженная, как показалось Блейку.

И в подтверждение этому довольно зло прозвучал голос Джойс Хьют:

«Может быть, ты сама знаешь про какой-нибудь такой тайничок?»

«Кузины, я вот думал про этот камень… И не могу вспомнить, когда видел его в последний раз. Что-то давно тетушка его не демонстрировала».

Новая пауза оказалась спокойнее и короче.

И опять заговорила Джойс, но уже вполне мирно:

«Я вообще видела его только один раз. Тетя показала камень на второй день, когда я сюда приехала. А ты, Керэлл?»

«Да, именно так. Год назад, когда я здесь появилась, тетя показывала мне камень вот за этим столиком».

«Кузина, ты точно помнишь?»

«Лео, не дыми, пожалуйста, в мою сторону. Конечно, помню».

«Дыми в мою. А что тебя напрягло?»

«Одна странная мысль… Тетушка ведь проявляла некоторую забывчивость. С пистолетом, например».

«То, что иногда забывала его в своей тумбочке и просила тебя принести?»

«Я вот и подумал, что если камень она тоже забывала иногда положить в сейф?»

Макс многозначительно посмотрел на Блейка.

И снова, как по традиции, продолжила Джойс:

«Кажется, мы сваляли дурака, сказав полиции про этот камень».

«Это я ляпнул. А вы обе автоматически подтвердили… А, Ширак, что там с ужином?»

«Сейчас сообщили, что доставка выехала».

«Ширак, э, вы не помните, когда тетушка в последний раз демонстрировала свой камень?»

«Алмаз, сэр?»

«Да».

«Очень помню. С месяц назад, когда приезжал этот господин».

«Какой господин?»

«Если не ошибаюсь, Чивер».

«Чилвер».

«Да, правильно. Вы тоже тогда с ним разговаривали, сэр».

«Ну, как же. Обходительный такой джентльмен. Они с тетушкой, кажется, знакомые по клубу. Керэлл, ты ведь его тоже знаешь?»

«С чего ты взял, видела только мельком».

Таймер снова сильно перескочил, и Макс приостановил запись.

— Ребята сказали, дальше абсолютно ничего привлекающего внимание не было, народ вскоре после ужина рассредоточился по своим комнатам, но уже ночью, почти, кое-что интересное произошло. Я запускаю.

На таймере было без нескольких минут двенадцать.

Сначала секунд десять слышались невнятные звуки и что-то вроде шагов по комнате… Затем раздалось громкое:

«Черт!»

И нечто похожее на глубокий вдох и выдох.

— Комната Керэлл, патрон.

Затем менее громкое, но очень злое:

«У-у, черт».

Прошло еще несколько секунд, и неожиданно стало раздаваться насвистывание…

С полминуты нельзя было разобрать никакой мелодии.

Но вот она обнаружилась.

А теперь обрела четкую и красивую форму.

Блейк не без ехидства взглянул на Макса, на лице которого значилась, что мелодия, вроде, знакома, но вот откуда?..

— Аида. Победный марш Родомеса.

Макс шмыгнул носом.

Звук оборвался на полуноте. Как будто исполнитель вдруг переключился на нечто более важное.

Действительно, шумы заметно усилились. Что-то открылось и закрылось, хлопнул какой-то ящик, прошуршали шторы, как если бы ими сильно задвигали… еще, показалось, какой-то предмет в комнате передвинули…

Секунд через тридцать шумы прекратились, прозвучал громкий зевок, и все стихло.

И опять таймер скакнул. Уже на половину третьего ночи.

Блейк подумал, что лучше сперва обменяться мнениями, но очень громко прозвучал колокольчатый сигнал. И сразу за ним повторный.

Очень похожий на Ширака голос проговорил:

«Что там может быть?»

И повторил эту фразу уже не с сонной, а вполне озабоченной интонацией.

— Комната слуги, патрон.

Судя по звукам, человек суетливо двигался…

Очень скоро хлопнула дверь.

По дороге Ширак что-то пробормотал сам себе, и по номеру на панели Макс определил, что он на первом этаже у лестницы.

— Сигнал был из кабинета покойной, патрон.

— Я догадался.

Следующие слова слуги были произнесены негромко и неуверенно:

«Почему-то темно…»

— Коридор третьего этажа.

«Есть там кто-нибудь?»

Пауза ясно обозначила, что человек боится входить в темный кабинет…

Нет, решился. Вместе с поменявшимся на панели номером донеслось:

«Никого…»

Видимо, недавние события не располагали к долгому пребыванию в этой комнате, и Ширак, вступив внутрь, очень скоро ее покинул.

Быстро уходя по коридору, он приободрил себя галантной фразой:

«Тем не менее, всегда остаюсь к вашим услугам, мадам».

Впрочем, бодрость оказалась несколько искусственной. Слуга не сразу спустился к себе, а оказался в зале, где, судя по бульканьям, отлил для своих нервов нужную порцию.

На этом ночная запись и завершилась.

— Что скажете, патрон? Кто-то сыграл со слугой злую шуточку?

— И этот кто-то проделал все так тихо, что твои ребята не заметили никаких подозрительных звуков по записям из других помещений.

— Я прикажу им снова все прослушать на том временном участке.

— Обязательно.

— А Керэлл? Такое ощущение, что человеку вдруг стукнула в голову какая-то очень неприятная мысль. Но потом она нашла решение.

— Ты про победный марш?

— Он ведь очень радостного звучания. «Аиду», кстати сказать, написал Верди.

— Культура в последнее время из тебя прет. Да, психологически вывод верный. Но важно, что она делала потом.

— Прятала, патрон, она что-то прятала.

— Мне тоже так подумалось. Но что она могла прятать?

— Какую-то вторичную улику. Оружие и камень она, вероятно, сразу сплавила. И так, как вы говорили: сбежала сразу после убийства к главному входу и передала все сообщнику, ожидавшему с той стороны.

— Что было с собой у покойной?

Макс сморщил лоб от резкого перехода.

— В каком смысле?

— На ней было нечто похожее на вечерний халат. Что в карманах?

— Вы про это. Пачка сигарет, зажигалка и носовой платок.

— Помнишь, в кабинете на столе была пепельница?

— Можно уточнить, у меня в ящике фотографии.

— Можно не уточнять, там была пепельница. Но пустая. Чистая, понимаешь? Она много курила?

Макс пожал плечами:

— Спросим сегодня, — и посмотрел на часы. — Через полчаса — нам по коням.

Блейк поторопил Макса, потому что хотел предварительно как следует осмотреть дом и пространство снаружи.

Приехали за двадцать минут до назначенного времени.

Сержант остался сидеть в машине. А они, поприветствованные дежурным полицейским, пошли, не спеша, по уходящей влево полосе из тускло-красного гравия, такого же, как на площадке у главного входа.

Блейку и позапрошлой ночью дом показался похожим на замок, а сейчас стало ясно, что он строился по такому именно замыслу. В неком подобии позднему европейскому средневековью, когда уже терялось оборонительное значение сооружений и внимание уделяли пышной эстетике и удобному большому пространству.

Гравий в пятидесяти ярдах упирался в навес, под которым стояли четыре автомобиля: дорогой «мерседес» и три «тезаурус-форда» — зеленый, синий и красный.

Тогда, в городе, ему приходилось очень внимательно контролировать красный, на котором ездила Керэлл, и из-за этого не удалось зафиксировать марку серого автомобиля. Только определенно он был покрупнее и, кажется, не из числа новых моделей.

Гравиевая полоса не поворачивала за дом, там просто начинался травяной газон. Тут же, на окончании длинной передней стороны дома, находился второй вход, небольшой, оформленный портальной нишей.

— С той стороны входов нет?

Макс мотнул головой.

Солнце пробилось из облаков, и в светлом воздухе прозвучало вдруг гортанное улюлюкание.

Ну да, лебеди, о которых говорила Джулия.

И сразу за поворотом на заднюю сторону открылся пруд.

Большой, вытянутый вдоль эллипсом, с очень темной блестящей водой.

Они приостановились, потому что вид показался красивым: ровная травяная площадка примерно в семьдесят ярдов и продолжающая ее зеленый покров темного тона водная гладь. На другом берегу редкими золотоватыми свечками стояли березки.

Посередине у этого берега виднелся плотик, где могли отдыхать лебеди.

Один так и делал, уткнув голову под крыло.

Другой расхаживал недалеко по траве.

Вот он и орал.

Дежурный полицейский на контроле задней стороны дома с другого края приветственно поднял им руку.

Медленным шагом они двинулись между прудом и зданием, и Блейк, рассматривая, поднял голову вверх.

Здесь тоже все было в архитектурном смысле красиво и сбалансированно. Четвертый этаж — как он помнил, со спальными помещениями — чем-то отличался от прочих…

Ну да, высокими французскими окнами, забранными снизу на одну треть резными решетками.

— Классика! — с завистью произнес Макс.

И снова в памяти мелькнула студия. Пруд, студия…

— Здесь, Макс, две богатые невесты в доме. Правда, одна из них может являться убийцей.

— Не-ет, патрон, я уже понял, что судьба не расположена преследовать меня богатством. Увидите вот, подзалечу я на секретутке какой-нибудь длинноногой и буду маяться. — Макс хотел тяжело вздохнуть, но сбился. — А вы не замечали, что слишком длинные ноги не слишком привлекательны?

— Не замечал.

Да, статуя, которую он видел с бокового ракурса, ноги… только там были мужские ноги.

Оставалось еще около десяти минут, и они немного постояли, любуясь блестящей водой, вдруг поплывшим по ней черным лебедем и золотыми березками по ту сторону.

Внизу их встретил слуга.

В том же казенного вида смокинге, весь аккуратный и выглаженный.

Они уже решили, что будут вести допрос в кабинете, так сказать, на непосредственном месте события, и Макс попросил пригласить туда Лео Гринвея. Дальше должна была следовать Джойс Хьют, а Керэлл Адамс — заключать компанию.

Не встретив никого по пути, они поднялись на третий этаж. Сержант нажал ручку солидной дубовой двери, и все вошли внутрь.

Кабинет ничем не отличался от того, каким Блейк его увидел в позапрошлую ночь, только что выглядел веселее из-за раздвинутых штор и проникающего внутрь из самой голубизны неба воздуха.

Макс сразу устроился на то место, где была застрелена Линч, объяснив выбор тем, что ему легче будет представить себе, как преступник мог двигаться.

Сержант поместился слева от него спиной к окну, а Блейк поставил свой стул у стенки недалеко от двери. В такой позиции он почти не попадает в поле зрение говорящих, но сам очень хорошо будет их видеть.

Однако пока есть время, неплохо бы осмотреть сейф.

Он подошел и сдвинул занавеску.

Сейф был в том же виде — дверца чуть прикрыта.

Макс повернул голову:

— Можно все трогать, патрон. Отпечатки давно сняты.

Блейк стал осматривать саму дверку.

— Я забыл вам сказать…

— Отпечатки только самой Линч.

— Да.

Сейф старый, такими сейчас в офисах никто не пользуется. С набором кода четырьмя круглыми ручками и цифрами от нуля до девяти, пробегающими смотровые кружочки.

— Здравствуйте, господа. Извините, что немного вас задержал.

Лео Гринвей застыл на пороге комнаты в позе вежливого ожидания.

В хорошо сшитом сером костюме и темно-синей рубашке с таким же по цвету толсто завязанным галстуком, Гринвей выглядел даже несколько аристократично. Блейк мог бы сказать: вполне человек «Леопарда».

Макс с дружелюбной улыбкой указал ему место с другого длинного конца напротив.

— Здравствуйте, садитесь, пожалуйста.

Интересно все же, какие дела вел Гринвей, когда занимался юридической практикой?

— Обстоятельства убийства продолжают оставаться очень неясными, — начал Макс, — в связи с чем, нам придется выяснять все детали того субботнего дня и вечера. Но я хочу прежде спросить о самой миссис Линч.

Гринвей закивал головой:

— Все, чем могу, лейтенант, все, чем могу.

— Спасибо. Ваша тетушка боялась чего-нибудь? Высказывала опасения?

Гринвей кинул взгляд в потолок…

— Вообще, она не относилась к людям робкого десятка. Но сами знаете, в наше время никто не чувствует себя вполне безопасно. Дядюшка, который умер семь лет назад, тоже всегда клал в ящик ночной тумбочки свой пистолет.

— То есть ни о каких реальных врагах вы от нее никогда не слышали?

На лице Гринвея появилось недоуменное выражение.

Он помычал и отрицательно поводил головой:

— Скорее всего, тетя по традиции усвоила от покойного мужа это правило — класть пистолет в тумбочку.

— А днем закрывала его в сейф?

— Да. Если не забывала. Несколько раз она просила меня взять его из тумбочки и принести в кабинет.

— Позавчера утром, — Макс чуть подумал, но не нашел хорошей формулировки вопросу, — все было как всегда?

Лео Гринвей понял и снисходительно улыбнулся.

— Вы имеете в виду, не было ли чего-нибудь из ряда вон выходящего?

— Да.

— Нет. Утром тетя была раздражена, что пропал субботний платок.

— Это как, «субботний»?

— У нее на каждый день приходился свой цвет. В субботу был красный. Она пользовалась красным платком, использовала что-нибудь красное в одежде. В другой день — синее, зеленое и так далее. У каждого, лейтенант, свои маленькие причуды.

Макс кивнул головой.

— Потом тетя собралась куда-то в город. И мы с ней ездили, она не любит сама сидеть за рулем. Хотя очередь была не моя, я работал шофером в пятницу.

— А постоянного шофера нет?

— Он в отпуске. И на это время мы распределили его функцию между собой. Керэлл взяла на себя выходные, потому что в обычные дни у нее студия, но у Керэлл разболелся живот.

С пруда донеслись гортанные лебединые звуки.

Лео насторожился и, показалось, несколько помрачнел.

— Они никогда не кричали по ночам, а в ту ночь…

Макс тактично выдержал небольшую паузу и вернул его к теме:

— Вы скоро возвратились? Из этой поездки в город?

Гринвей задумчиво покачал головой:

— Очень не скоро. После магазинов тетя захотела проехать в клуб. Разговаривала там с разными знакомыми.

— С кем именно?

— Не знаю. Я ведь не член клуба, изредка бывал с ней там как гость. К тому же, тетя отпустила меня покататься на скутере, — Лео улыбнулся, как от очень приятного воспоминания. — Потом мы еще обедали.

— А когда вернулись назад?

— Уже начинался вечер. Тетя поднялась к себе и, — Лео развел руками, — больше я ее не видел.

Его жест и взгляд на лейтенанта ясно показали, что он не знает, чем еще может быть полезен полиции.

«Не густо», — подытожил про себя Блейк.

Лебедь на пруду опять проорал о чем-то своем, и Гринвей грустно качнул в сторону окна головой.

— А в каких отношениях она была с мистером Чилвером?

— С кем?.. Ах да, ее знакомый по клубу. Как-то был здесь не очень давно, — он опять, выражая беспомощность, двинул руками.

— Благодарю вас. Но не исключено, вы нам еще понадобитесь.

Лео встал и сделал вежливый общий полупоклон.

— Не затруднит вас сказать мисс Хьют, что мы ее ждем?

— Разумеется, не затруднит, лейтенант.

Когда он вышел, Макс чуть вопросительно посмотрел на Блейка, но тот только слегка пожал плечами в ответ. Это было понятно и означало, что обсуждать пока нечего.

Джойс совсем не заставила ждать.

И с ее появлением в кабинете повысилась энергийность.

— Рада видеть вас, господа… — она сощурила глаза на Макса, — не в рыбацкой форме. Вы выглядите строже, лейтенант. Хотя не уверена, что это вам больше идет.

Тот, не зная, что сказать, ответил принужденной улыбкой.

И только садясь, она увидела Блейка. Большие серо-голубоватые глаза опять сощурились.

— Здравствуйте, здравствуйте.

Блейк сделал ответный поклон.

Она перестала щуриться, но продолжала на него смотреть.

— А вы здесь, я полагаю, нечто вроде серого кардинала?

— Мэм, — Макс поднял руку, чтобы привлечь ее взгляд к себе, — мистер Блейк содействует расследованию как внештатный консультант. И он был знаком с вашей тетей.

— О, в самом деле? Вы хорошо ее знали?

— По клубу «Леопард».

— Шикарное заведение. Я была там только один раз.

Макс опять сделал привлекающий жест.

— Мэм, мы хотели бы уточнить кое-какие обстоятельства.

Она достала сигареты и потянула к себе стоявшую на середине пепельницу.

— Вы тоже можете курить, господа.

Макс заерзал, оттого что его перебивают на каждом слове, но проявил выдержку:

— Расскажите, пожалуйста, каким вам запомнился субботний день и вечер перед убийством.

— Каким запомнился?.. — Сигаретный дым струей дошел до середины стола. — А никаким, особенно. С утра тетя была раздражена и в плохом настроении, вернулась к вечеру с Лео уже в хорошем. Мы перекинулись с ней какими-то словами на лестнице, вот и все.

— Причины ее плохого утреннего настроения… — начал Макс.

— Самые обычные. Исчез красный платок. Я думаю, его сперла молодая новая горничная. Она и у меня сперла лак. — Хьют снова пустила длинную струю. — Сначала тетя обозлилась на Керэлл, за то, что та не нашла платка. И у бедняжки от этого возникло женское недомогание. Хотя, я думаю, Керэлл просто решила уклониться от своих шоферских обязанностей в тот день. Затем тетя обозлилась на меня. А потом снова на Керэлл.

— За что?

— По номеру следующим шофером была я. Но вдруг куда-то запропали мои очки. Тетя терпеть не может чего-то ждать. Обругала меня «тюхой». Разве я похожа на тюху, лейтенант?

— Э… и что было дальше?

— Шоферить пришлось Лео. Зато он пообедал в «Леопарде».

— Позавчера ночью, как вы нам уже рассказали, услышав выстрел, вы вошли сюда вместе со своим кузеном. Сейф был прикрыт шторкой, но дверка была открыта.

Она упредила вопрос.

— Нет, лейтенант, ни я, ни Лео не подходили к сейфу. Мы даже не знали, в открытом он состоянии или нет.

— Но вы могли на какое-то время покинуть кабинет.

— Не покидала. И полицейский наряд появился здесь очень быстро. Мне показалось, минуты через четыре.

«Хорошее чувство времени», — подумал Блейк. После звонка в полицию находившаяся вблизи на трассе дежурная машина прибыла сюда через три с половиной минуты. Плюс время, чтобы войти и подняться.

— Раз миссис Линч держала ночью в тумбочке пистолет, она чего-то боялась?

Женщина растянула губы наподобие лягушачьей гримасы:

— Я вообще видела этот пистолет всего один раз.

— При каких обстоятельствах?

— Тетя не так давно просила Лео его почистить. — Она пожала плечами. — Даже не запомнила, какой он на вид, с детства не люблю железяки.

И вдруг расположившееся на ее лице скучающее выражение сменилось веселым.

— Может быть, сделаем перерывчик и спустимся вниз? Там у нас такой столик — тележка с хорошим выбором.

— Нет-нет, мэм. — Макс опять обменялся взглядами с Блейком. — Но вы, конечно, идите. И если обнаружите по дороге свою кузину…

— А, эту аскетку. Вы любите только аскеток и рыбную ловлю. Да, лейтенант?

— Секунду, — Блейк задержал ее уже в дверях. — Вы сказали, миссис Линч разозлилась на вашу кузину за что-то во второй раз.

— За то, что та пролила вон там, у лестницы, акварельную краску. Тетя испугалась, что испортится дуб. Но Керэлл все прекрасно отмыла.

Блейк еще при осмотре сейфа вспомнил одну историю, а заодно своего старого учителя, пришедшего в полицию еще во времена Великой депрессии. Мудрый был человек. И одну свою мысль часто подчеркивал на старости лет в годы компьютерного бума. Он категорически утверждал, что новых преступлений никто не придумает, потому что их уже придумать нельзя. И требовал, чтобы сыщики как можно подробнее изучали прошлое. Это не было просто теорией, он сам раскрыл несколько тонких дел, именно опираясь на аналогии.

Вот и та история, семидесятилетней давности, когда не было электронных карточек и конторы много работали с наличными денежными платежами. Такой же сейф — возможно даже, его брат по серии — в богатой торговой конторе, и сметливый клерк, который часто задерживался на работе еще на часок. Хозяев радовал добросовестный парень. А парень последовательно набирал номера, и, меньше, чем за год, добрался до открывающей комбинации. Их не так уж много — десять тысяч. Но вероятнее всего, хватит и половины. А если еще знать некоторые психологические законы…

Керэлл сказала всем «хай» и спросила, где сесть.

Спортивная девочка — Блейк вспомнил, как она отмахивала в бассейне дорожки отличным кролем. И умеет обращаться с оружием. Он как-то читал, в Голливуде серьезно относятся к «крутым» сценам и даже учат стрелять из боевого оружия, чтобы артисты естественно палили холостыми патронами.

— Обстоятельства субботнего дня и вечера, — уже несколько устало повторил Макс, — все, что вам запомнилось, мэм.

— Лучше задавайте вопросы.

— Я так и хотел. Э, миссис Линч, мы знаем, с утра была в плохом настроении.

— В плохом настроении, с утра, она бывала чаще, чем в хорошем.

— В данном случае из-за платка?

— Предлог всегда сам находился.

Блейк изменил своей политике невмешательства:

— А этот красный платок так потом и не нашли?

Она ответила, не повернув к нему головы:

— Никто особенно не искал, он стоит полтора доллара.

Макс решил понастаивать:

— Но миссис Линч была вами недовольна.

— Она всеми была недовольна. Только Лео и Джойс всегда ходили перед ней на задних лапках, а я иногда нет.

— Поэтому придумали себе больной живот, чтобы не ездить с ней в город?

Девушка сразу колко ответила:

— У вас хорошая аналитическая подготовка, лейтенант.

Тот мог пойти в ненужное сейчас наступление, поэтому Блейк снова вмешался:

— Вы, кажется, только одна в доме не курите?

Она опять ответила, не поворачивая к нему головы.

— Да, я не курю.

— А миссис Линч много курила?

Она подумала…

— Ну, пачку в день выкуривала.

Макс решил все-таки слегка нажать:

— В тот вечер, когда миссис Линч была у себя в кабинете, вы к ней не заходили?

— Послушайте, лейтенант. Если бы я вдруг в это время приперлась к тете, она не пустила бы меня дальше порога.

— Она была к вам очень строга?

— Она не терпела, чтобы в позднее время к ней кто-то совался. Разве что могла вызвать Ширака принести чай.

Блейк снова позволил себе вмешаться:

— Миссис Линч была несколько забывчива?

— Я бы не сказала.

— Она, кажется, иногда забывала про свой пистолет.

— Ах, это… Как раз в субботу он валялся у нее в тумбочке.

— А вы бы не могли показать, как именно он валялся?

— Надо пройти по коридору в ее спальню.

Блейк только обратил внимание, что спальня, как и все в этом доме, дорого и старинно обставлена.

Девушка быстро направилась к темной высокой тумбочке у широкой постели и выдвинула верхний ящик.

— Вот, сверху на этих платках.

Пространство ящика было небольшим и наполовину занятым стопкой платков, сверху лежал оранжевый.

Макс ткнул в них пальцем:

— Так вот такой, только красного цвета, и был в кармане халата покойной. А вы иска-али.

Он довольно посмотрел на девушку, полагая, что этим обрадовал. Та не сочла нужным отреагировать.

А за окном опять раздались гортанные переливы. Только уже в два голоса.

— Попрошайки, — словно себе самой произнесла девушка.

Блейк только сейчас подумал, что лебедей ведь нужно кормить.

— Это они от голода?

— От избалованности. Тетя среди дня бросала им хлеб из окна, хотя в пруду специально разведено много мелкой рыбешки.

Ширак сначала встал за спинкой стула, на который ему указал Макс, и только после повторного приглашения сел, не облокачиваясь на спинку и положив на колени руки.

— Вы, конечно, понимаете, что говорить о взаимоотношениях между родственниками с самими родственниками не очень-то ловко, — Макс располагающе улыбнулся, приглашая этим слугу в союзники. — И разумеется, мы никогда не используем информацию в ущерб полезному нам свидетелю.

— Я вполне понимаю, сэр.

Ширак поставил ударение на «вполне».

— Так вот, обрисуйте нам, пожалуйста, так сказать, местные отношения сторонним и беспристрастным взглядом.

— Конечно. Но было бы любезно, сэр, если бы вы подсказали, с чего именно начать.

— А с миссис Линч.

— Э… как говорил наш писатель Вольтер: «Ничего кроме правды о мертвых»?

Макс победно скосился на Блейка:

— Как же, великий мыслитель восемнадцатого века. — И его тут же разобрало: — В каждом произведении гениальные мысли. Ну, что ни возьмешь!

Слуга устремил на лейтенанта почти восхищенный взгляд.

— Так что она была за человек?

— Не очень приятный, приходится так сказать, сэр.

Макс сделал снисходительную отмашку, дабы Ширак больше не делал подобные оговорки.

— Капризный человек, сэр, — он вдруг произнес что-то красиво-музыкальное на своем родном языке. — У нас говорят: «Человек, который всегда придумывает виноватого».

— И кто же чаще им был?

— Кто подвернется, сэр. И терпеть не могла никаких возражений. Иногда доходило просто до глупостей.

— То есть постоянно портила людям кровь?

— Можно так сказать, сэр. Старая горничная из-за этого и уволилась. Хотя миссис Линч хорошо платила. И мне, в том числе. Справедливости ради, сэр, она не была жадной. Скорее наоборот.

— И случались крупные конфликты?

Ширака почему-то удивил этот вопрос, и он даже переместился на стуле.

— Как такое возможно, сэр? Разумеется, нет.

— А между собой? Я имею в виду ее кузин и кузена.

— Между собой они ладили. — Он чуть подумал. — Я бы сказал, вели себя солидарно.

— А, что-то вроде общего фронта.

— Примерно так, сэр.

Макс покивал головой и переменил тему:

— Она часто так поздно засиживалась в своем кабинете?

Простой вопрос не только не получил ответа, но и вызвал явные затруднения. Слуга молчал, глядя куда-то на середину стола… Потом медленно начал:

— Я был очень удивлен ночным звонком…

— Каким?

Тот запнулся как человек, сбитый с мысли. И произнес уже быстро:

— В половине первого мадам никогда раньше меня не вызывала.

— Вы хотите сказать, это слишком поздно для нее?

— Не совсем. Она придерживалась определенных правил. Ее капризы и мелкие издевательства сочетались с манерами. Вы меня понимаете?

— Не до конца.

— Ну, как бы с уважением к человеку.

— Ага, — произнес Макс, но было видно, что все равно «не до конца».

И Блейк решил облегчить ситуацию:

— Миссис Линч сочла бы продемонстрировать неприличие, побеспокоив вас в такое позднее время.

— В этом роде, сэр.

Макс теперь понял. И опять переменил тему:

— При каких обстоятельствах вы в последний раз видели ее пистолет?

— Месяц или с небольшим назад, сэр. Мистер Гринвей попросил у меня хлопковых тряпочек, чтобы его почистить.

— Он умеет обращаться с оружием?

— Говорил мне, стрелял из него, когда гостил здесь еще в сравнительно молодые годы. Потому что покойный муж миссис Линч иногда развлекался этим занятием.

— А когда вы в последний раз видели камень?

— Когда подавал кофе мадам и ее гостю. Это было месяца полтора назад.

— Какому гостю?

— Некто Чивер, сэр.

— Он здесь часто бывал?

Ширак отрицательно повел головой:

— На моей памяти всего второй раз.

Макс начал спрашивать о распорядке в доме — когда обычно встают, когда ложатся…

Блейк вдруг почувствовал: «что-то есть»!

В голове стала выстраиваться цепочка, и сейчас самое важное не слушать ничего и не сбиться!

Студия — статуя — пруд отчетливо встали в ряд и внутреннее зрение вернулось к гипсовой статуе.

Конечно! Донателло — «Давид». Давид, победивший Голиафа.

Удивительно, как все до примитивного просто: маленький Давид убил в поединке громадного Голиафа. Пращой!

Праща. Раскрученный на веревке весомый и компактный предмет улетает на расстояние втрое дальше броска рукой.

Удобные французские окна на четвертом этаже — высота даст еще десяток ярдов падения по дуге.

Кусок веревки в две трети ярда, привязанный к пистолету, — вот и весь фокус.

Блейк встал и, делая вид, что разминает ноги, подошел к окну.

Ну, да. Даже зачесались руки проделать это сейчас самому.

Конечно, получится.

Получится даже у подростка.

Блейк вел машину в противоположную от города сторону, в то небольшое местечко недалеко отсюда, где проживала прислуга.

Макс по телефону во второй раз повторил главные установки на поиск: действовать под водой металлоискателями прежде всего по центральной части пруда, и ближе к этому берегу.

— Патрон, а слова Гринвея о том, что лебеди разорались в ту ночь. Помните?

— Помню.

— Разбуженные предметом, который плюхнулся рядом. Мы почему остановились?

— Во-первых, этот предмет еще нужно найти. А во-вторых, многое не стыкуется в этом деле. Чем дальше в лес, тем меньше дров — я бы сказал.

— Что именно?

— Начнем с камня. — Блейк заглушил мотор и опустил боковое стекло для свежего воздуха. — Ну, скажи мне, пожалуйста, зачем убийце забирать камень, который на одну треть и так принадлежит ему? Пяток миллионов себе прибавить, связавшись с такой опасной уликой, которая поставит под угрозу все остальное, включая жизнь? Это же двадцатка, не меньше. Кто из них похож на безумно жадного идиота?

— Ловлю вас, патрон. Керэлл. Ее расплата за прикрытие Чилвера. Ей доля от остального, ему — камень.

— Я тебе что, глупая рыба?

— В смысле?

— Зачем Чилверу эта комбинация со старым и ненадежным пистолетом? Почему она не сработала полученным от него современным оружием, которое можно было передать через двери или отправить в пруд?

Макс тоже открыл стекло у своей дверки.

— А зачем Керэлл вообще этот Чилвер, если можно так легко отправить пистолет в пруд?

— А зачем ей в таком случае забирать камень?

Макс высунул голову в окошко и глубоко вздохнул, как будто воздуха не хватало в кабине.

— Вернись, мыслитель.

— Ширак, патрон.

— Просто так, методом исключения?

— Маловато, я понимаю. — Макс вдруг щелкнул пальцами в воздухе. — Слушайте… Керэлл видела утром пистолет в тумбочке. Потом недовольная всем Линч уехала и появилась лишь вечером. Так?

— Так. Зачем ей было убирать его оттуда обратно в сейф? На пару часов? Чтобы тащить потом назад в тумбочку?

— Вот, я тоже об этом думаю. И так ли часто она его убирала в сейф?

— То есть, в действительности, каждый знал, что он почти наверняка там и валяется?

Макс побарабанил пальцами по панели…

— Патрон, а шансы Ширака начинают расти.

— Ну?

— Керэлл сказала, Линч терпеть не могла, чтобы в это вечернее время к ней в кабинет совались.

— Да, помню.

— Шираку все проще: «Мне показалось, вы вызывали, мадам», «Не будет ли распоряжений на завтра, мадам?» И в таком роде. У него легкий повод.

— У других тоже был легкий повод.

— Какой?

— «А вот и нашелся ваш красный платок».

— Тьфу! Как это я сразу не подумал.

Блейк включил зажигание.

— Дашь мне увеличенные фотографии с бумагами.

— С каким увеличением?

— Чтобы был виден текст на бумагах, которые перед ней лежали.

— У вас идея?

— Хочу показать Генри Данфорду.

— Для чего?

— Ну, важное там, может быть, что-нибудь.

Они проехали всего триста ярдов, и стрелка с нужным названием указала на съезд направо к видневшимся уже сельским коттеджам.

— С кого начнем, патрон, с горничной или с кухарки?

— Давай с кухарки.

Макс заглянул в бумажку.

— Тогда это должен быть второй дом от начала.

Через минуту, когда они медленно подкатывали вдоль низкого заборчика к калитке, Блейк заметил женскую голову в окне первого этажа, а когда они вылезли, женщина уже стояла на крыльце — немолодая, полная, с грубоватыми, невыразительными чертами.

Представиться не потребовалось.

— Вы из полиции, да? Я сразу поняла.

— Хотели задать вам несколько вопросов, мэм.

На небольшой улице было пусто и удивительно тихо.

— Можно и прямо здесь, — предложил Макс, потому что идти в дом совсем не хотелось.

— Я бы угостила вас чем-нибудь.

Внезапно появившаяся печаль сделала вдруг грубые черты привлекательно-стройными.

— Как это можно, чтоб кто-то взял и убил человека?

Вопрос был не риторическим, а очень конкретным и прямо адресованным к ним.

Блейк ощутил неловкость, а Макс замялся и, чуть опустив голову, начал:

— К сожалению, мэм, мы живем в обществе, которое… — он не отыскал подходящего определения и от этого недовольно повел головой.

— Которое не все состоит из людей, вот, что я вам скажу.

Оба полицейских не возразили ни словом.

Опять наступила удивительная тишина, которая заставляет саму себя слышать…

— Я бы вас угостила. Есть хороший домашний джем и булочки.

Солнце пряталось за облаками, убрав ненужную яркость, и прозрачный воздух слился с тишиной, чтобы сказать, что жизнь может быть только вечной.

Даже Макс не захотел джема и булочек.

— Хорошо у вас тут. — Он глубоко вздохнул. — Нет, мэм, большое спасибо. Вы ведь давно работали у миссис Линч?

— Пять лет. — Она упредила ненужный вопрос: — Но о людях я мало что могу рассказать. Мое место внизу на кухне. Я и с самой хозяйкой не часто общалась. Свои желания она обычно передавала через Ширака.

— В тот субботний день вы не работали?

— Работала. Я работаю во вторую половину дня — обед и ужин, но выходной имею только по воскресеньям. И я как раз разговаривала с миссис Линч, когда уходила домой.

— Как это было?

Макс спросил, скорее, из вежливости.

— Я уходила домой, потому что уже приготовила ужин. Я всегда хожу через хозяйственный вход.

Блейк почувствовал, что от тишины и чистого воздуха его клонит в сон.

— Хозяйка с племянником как раз подъехали к главному входу. Он поспешил в дом, помню, еще сказал, что потом отгонит машину, а хозяйка не торопилась. Мы с ней поговорили немного.

— О чем?

— Я люблю готовить новые блюда, ну, мы с ней немножко об этом поговорили.

Сонная волна опять поднялась в голову, и Блейк с трудом удержал зевок. Макс, формальности ради, спросил женщину про пистолет, и та ответила, что не имеет понятия. Еще о том, не видела ли она в последнее время слонявшихся поблизости от усадьбы незнакомых людей…

Но вот, та уже показывает, где дом горничной. Кажется, в конце улицы.

— Знаете, патрон, — Макс захлопнул дверку и указал пальцем направление «прямо», — забраться бы сейчас в спальный мешок и продрыхнуть здесь часика два.

— Я бы даже сидя в автомобиле поспал. Где, говоришь?

— Вон тот, с большим деревом.

Небольшая, рыжая, очень улыбчивая, на вид совсем юная. Хотя оказалось, ребенок уже во втором классе. Он сейчас в школе, а муж — на работе.

Они сразу согласились выпить по чашечке кофе, и разговор пошел на небольшой чистой кухне с открытой дверью на травянистую лужайку позади дома.

Оказалось еще, она сама педагог младших классов, но в ближней школе нет мест, а автомобиль — только у мужа. Он работает в городе, и они копят деньги, чтобы туда переехать. Стыдно говорить, когда погиб человек, но она так рассчитывала на этот заработок. Они все посчитали с мужем, и через год бы уже перебрались в город, где у него маленький, но очень неплохой бизнес. И там бы она наверняка нашла место в одной из школ, это ее призвание.

— Миссис Линч хорошо платила?

— Очень хорошо.

— Но старая горничная ушла.

— Да, и она тоже из здешних.

Блейк обратил внимание, что кофе им заварили не из большого пакета, что стоял рядом с плитой, а из маленького, сортом дороже, который хозяйка специально взяла из шкафчика.

— Не хочу злословить, — она прервалась, чтобы разлить кофе на три чашечки, — но сама эта дама не считается тут у нас приятной особой. Прошу вас.

— А с молодыми родственниками при вас у Линч не было конфликтов?

— Нет. Хотя мне показалось, — она поиграла в воздухе пальцами и хмыкнула, — их жизнь что-то вроде золотой клетки.

Макс кивнул:

— Мы это уже поняли. А скажите, мэм, вам не попадался на глаза пистолет? В тумбочке спальной комнаты или на тумбочке?

— Пи-сто-лет? — в ее глазах появилось какое-то детское удивление. — Никогда. Хотя в тумбочке… может быть, я ведь вообще не открываю никакие ящики.

— А когда вы делали уборку в кабинете, не обращали внимания — там, за занавеской, сейф.

— Обращала. В первый день, когда я начала работать, хозяйка сказала, что ему раз в неделю нужна влажная протирка.

— А кабинет, когда там не было Линч, запирался?

— По-моему, у нее на третьем этаже вообще ничего не запиралось. Конечно! — она радостно закивала головой. — Я ведь рано начинала уборку, когда все еще спали. Кабинет, библиотека всегда были открыты. — Она на секунду сосредоточилась… — И остальные тоже днем никогда ничего не закрывали. Только Ширак. Но он жуткий аккуратист.

Макс попробовал кофе, радостно промычал и показал хозяйке большой палец.

— Пейте, я приготовлю еще.

— Нет, мэм, — Блейк тоже глотнул и понял, что сонливость им угрожать больше не будет. — Превосходный кофе, взбодрит до самого вечера. Убирая в кабинете, вы часто находили окурки в пепельнице?

— Нередко.

— Сколько обычно их там было?

— Два или три.

Они допили кофе и стали прощаться.

— И еще, сэр. Вы спросили про окурки…

— Да-да.

— В таких случаях на столе обязательно оставалась чашка из-под чая.

Правда, сонливость как рукой сняло.

— Вы, патрон, отлично зацепили эту чашку. Значит, всегда, задерживаясь у себя в кабинете, она вызывала Ширака и тот приносил чай. И если верить его же словам про деликатное позднее время, она должна была обеспечить себя чаем сама. Тогда почему этого не сделала? Правильный ход моей проснувшейся мысли?

— Правильный.

— Стало быть, очень вероятно, что чашечка все же была, и была потом убрана?.. Но это можно было сделать только сразу после убийства.

— Тоже правильно.

— А Ширак мог просто соврать, что она его не вызывала в позднее время?

— И это правильно.

— Теперь не хочется спать, но хочется есть. Зачем мы отказались от булочек с джемом?

— Это было не правильно.

— Патрон, вы чего-то замыслили и держите про себя.

— Все мелочи, Макс, как тараканы, разбегаются в разные стороны. Уже не говорю про большее — камень и чертово это письмо.

— А что если письмо лишь провокация кого-то из родственников, а пересечение Керэлл с парнем Чилвера простая случайность?

Блейк недовольно повел плечами: ну, как объяснить свои ощущения от той лисьей морды.

Он хотел выехать на другую сторону шоссе, чтобы двигаться к городу, но Макс углядел:

— Не надо, патрон. Вон указатель, в полмиле подальше дают пожрать.

Время действительно соответствовало, и Блейк подчинился.

Он уже открыл дверь заведения, как за спиной из их автомобиля донеслась сигнализация полицейской связи. Макс поспешил назад.

Внутри он увидел приятное безлюдие.

Лишь уминали за обе щеки два дальнобойщика, чей белый трак стоял на площадке, и молодая мама уговаривала есть ребенка.

Оно и хорошо, а то в этих деревенских местах все любят говорить громко и почему-то обращаться по любым пустякам друг к другу.

У стойки выяснилось, что сегодня «очень прекрасный» пирог со свининой.

Почему-то сильно захотелось пива.

Заказывать пиво Максу, который только и рад поводу, было непедагогично, а пить одному — несолидарно. Поколебавшись, Блейк заказал два бокала.

Он только успел направиться в дальний угол, как появилась физиономия Макса. Так прямо на ней и написано: «Новости». Блейк сделал приглашающий жест в сторону кресел.

Из Макса перло:

— Ей-богу, патрон, есть основание употребиться пивком.

Тот указал глазами на стойку — там уже наливали.

— Французы, а я всегда думал — какие-то там французы. Ан нет! Вольтер не даром среди них уродился. И… еще кто-то.

— Я заказал пирог со свининой.

— Ну, прямо одно к одному!

— Чем тебе угодили французы?

— Их парень из Интерпола, представляете, решил инициативно проверить — а может быть, наш Ширак, который не числится в криминальных списках, имеет связь с другими Шираками? Оказалось, фамилия-то не редкая.

— Кто б мог подумать.

— Да. Его родной брат числится.

— Не Жак?

— Поль. Старше его на пять лет. Живет где-то в провинции, и сейчас отдыхает от дел. А знаете, от каких? Ой, пиво несут! — И не дождавшись, пока от них отойдут, произнес громким шепотом: — Ю-ве-лир.

Макс придвинул к себе бокал и нервно осмотрел слишком еще выступающую над ним шапку пены.

— Ты поспокойней. Что на него у французской полиции?

— Пятнадцать лет назад его почти зацепили на серьезных операциях с контрабандными драгоценными камнями. Действовала, естественно, целая группа. Кого-то посадили, а он сумел отмотаться за недостаточностью улик.

Макс все-таки приник к краю бокала и осторожно отпил из-под шапки. Верхняя губа, тем не менее, оказалась в пене.

Блейк вынул из стаканчика бумажную салфетку и протянул.

— Спасибо. И я сразу подумал, Ширак живет здесь уже около шести лет, наверняка слышал о Чилвере.

— И придуривается, произнося его имя с ошибкой?

— Французская хитрость, патрон. Там каждый второй — Вольтер. Что если всю комбинацию с Чилвером провел именно он, а девчонку они элементарно подставили?

— Тогда самое время рассказать тебе про автомобиль, который, в первый день наблюдения за Керэлл, вел за мной слежку.

К концу рассказа как раз принесли пирог, и Блейк наложил временный запрет на дальнейшие разговоры.

— Все сходится, патрон. — Макс успокоился, доев и допив. — Линч всегда пила чай за работой у себя в кабинете, стало быть, Ширак там был. Чашка не убиралась на ночь, стало быть, исчезла сразу после убийства. И именно затем, чтобы не было улики, что он там был. Передача пистолета и камня произошла, скорее всего, не через главный, а через хозяйственный вход — так незаметней и безопасней. И то, что водолазная группа ничего не найдет в пруду, будет весомым всему подтверждением. Девчонку они подставили, а их наблюдение подтвердило, что на подставку клюнули.

— Зачем потом было светить парня от Чилвера?

— А вот мы и клюнули на ложное направление. И что у нас при этом может быть против Чилвера? Камушек, наверняка, уж давно тю-тю.

— Ты хочешь сказать — либо по дороге к братцу, либо уже у него?

— Думаю, по дороге. Воздухом, при таких, как сейчас, проверках, они побоятся.

По пути назад распределили функции.

Макс будет работать по основной версии — тут надо быстро добиться по Интерполу, чтобы французы плотно пасли «ювелира», а это не решается простым звонком, как в кино, нужен официальный отчет с предварительными выводами следствия.

Блейк займется «белыми пятнами», то есть уточнением деталей второго ряда.

В управлении выяснилось, что водолазная группа только вот выехала, люди к дополнительному прослушиванию ночной записи со странным вызовом Ширака еще не приступали, потому что были заняты другой работой. Ну, в общем, все как всегда.

Блейк отправился к себе в офис.

Да, с утра пришли предложения.

В одном — от мужа — проследить за женой, в другом, наоборот, от жены — за мужем.

Надо бы вообще указать, что он не занимается уличениями для бракоразводных процессов.

И нужно было сделать звонки, но сначала он посидел и подумал.

Как правило, при следственной работе чего-то не хватает. А здесь, наоборот, слишком много.

Вот, с этой подставкой… Если операцию продумывал Чилвер, «подпутать» дело они могли и чем-то еще.

Пустая пепельница не дает покоя…

Платок… Был хитрой манипуляцией, чтобы войти с ним в кабинет Линч? Керэлл сказала, она терпеть не могла, чтобы вечером к ней в кабинет совались.

Но как предлог платок Шираку не нужен.

Сами теряют, сами потом находят?

Платок, лак… Горничная, конечно, не воровка. И совсем не потому, что симпатичная и образованная — попробовать только снять наблюдения в супермаркетах, все унесут. Но девочка не будет воровать, когда так заинтересована в работе, и мелочный человек не угостит ненужных ему людей дорогим кофе. Блондинка Джойс отчетливо подбрасывает двум другим мысль, что надо плотнее держаться. Вот, мало ли, может быть, и камень прислуга сперла. У забывчивой Линч… Которая не была забывчива. Лео Гринвей, этакий, слишком уж ме-ланхольный. Играет?.. Очень похоже. У юристов, пусть бывших, всегда собранные мозги. Напомнить Максу узнать, чем Лео все-таки занимался.

И Блейк поймал себя на том, что не думает, а просто перепрыгивает с детали на деталь. Как Макс по камням на рыбной ловле.

А рыба где-то плавает сама по себе.

Еще что-то даст сегодняшнее дневное и ночное прослушивание.

Или ничего не даст…

Сначала он позвонил секретарю Генри Данфорда и договорился через него о встрече в «Леопарде».

Потом стал обзванивать три главные газеты.

И, как и ожидал, везде в отделах хроники его помнили и обещали помочь. Не хитрое дело — проверить по своим архивам, были ли за последние пять лет скандальные материалы по Чилверу, ну, если не скандальные, то какие-нибудь. Сказали, что по компьютерным данным выяснят очень скоро.

Ожидание впрямь оказалось совсем не долгим.

Уже через десять минут позвонили из первой газеты и сразу за тем — из двух других.

Совершенно одинаковая информация: три с половиной года назад Чилвер поддерживал на выборах соперника нынешнего мэра. В одной из газет была именно скандальная публикация, так что Чилвер даже грозил подать на них в суд. В двух других по нему тоже проехались. Заголовочки нехорошие — «Кто стоит за спиной…» и в таком роде.

В «Леопарде» был небольшой, но совершенно замечательный зимний сад.

Впрочем, это название не совсем отвечало, следовало, скорее, назвать сад «диковинным» из-за сплошь наполнявших его редких цветов и растений. Блейк и поехал пораньше, чтобы немножко полюбопытствовать там до появления Данфорда.

Странное дело, при очень хорошей профессиональной памяти он никогда не мог удерживать в ней ботанические и лекарственные названия. И старался ведь каждый раз, думая: «Ага, точно теперь не забуду».

Как вот называется тот оранжевый цветок из Центральной Америки? Или индонезийская лилия, на которую он всегда засматривается?.. Позор какой-то.

По дороге Блейк все-таки вспомнил лилию. А оранжевый цветок — ну, никак! И с досадою на себя вылез из автомобиля. Был еще шанс, пока он дойдет от площадки до клуба.

Сзади вежливо поздоровались, обратившись по имени.

Человек с теннисной сумкой уже прошел мимо.

— Здравствуйте, мистер Чилвер, — вслед ему произнес Блейк.

— Никак не могу запомнить эти названия, добрый день, Артур.

— Как вы меня обрадовали, Генри! Значит, я не один такой. Ничего, что вытянул вас сюда?

— В самый раз, у меня тут еще две встречи.

— Я по одному пустяку. То есть, конечно, не по пустяку…

— Речь идет об убийстве Линч? В этом желтом пакете фотографии?

— Только не трупа, Генри, совсем другое. Линч в тот вечер просматривала в кабинете свои деловые бумаги. Здесь страницы разворота, текст хорошо виден. Что это такое, по-вашему?

— Ну-ка… Хм… страница девять и десять… нашего двадцатистраничного отчета за последний квартал.

Он протянул назад фотографии.

— Сейчас объясню. Для крупных клиентов мы готовим специальную ежеквартальную аналитику. Рыночная динамика по профильному сектору оборота их ценных бумаг. Прогнозирование ближайшей перспективы.

— Это серьезный материал? Он не читается «по диагонали»?

— Это очень серьезный материал. А «по диагонали» Линч, по-моему, вообще ничего не читала.

— Так-так, а когда она получила ваш отчет?

— Совершенно точно могу сказать — курьером в пятницу вечером.

— Значит, могла начать его читать и в пятницу вечером.

— Могла. А впрочем, это легко проверить.

— Каким образом?

— Она делала карандашные пометки, а потом уточняла некоторые вопросы у меня лично. Я сам консультирую таких крупных клиентов.

— Много пометок? На развороте их не было.

— Ну, если она остановилась на середине… Обычно по отчету и перспективам у нее в целом возникало шесть-семь вопросов. Очень въедливых, кстати сказать.

Блейк решил ехать в управление, но только сел в машину, сам получил сообщение от Макса, коротенькое: «Есть кое-что, но не по телефону»…

— А пока вы ехали, патрон, пришла другая новая информация.

Вид у парня был откровенно тоскливый.

— Проголодался, что ли?

— И проголодался.

— Ну, что ты завял?

— Нашли, патрон, нашли и везут.

— Что нашли?

— А что бы вы думали?

— Пистолет в пруду.

— Точно.

— И что ты расстроился?

— Летит основная версия. Выходит, не нужно тревожить французов?

— Обязательно нужно. Кто тебе сказал, что Ширак работал по этой схеме с Чилвером, а, например, не с кухаркой?

— С кухаркой?

— Я сказал — например. Да, мало ли еще какой Вольтер мог быть у него на подхвате. А первая новость?

— Керэлл. Это она ночью сделала шухер. Шумы у себя в комнате производила, знаете для чего? Чтобы скрыть среди них поворот ключа. Закрыла дверь на ночь, а потом решила выйти. Так вот, чтобы этот звук не был слышен отдельно.

— Вот это любопытно.

— К тому же это значит, что она вычислила наше прослушивание.

— Скорее всего, просто страховалась на такой случай.

— Теперь, патрон, у меня все расползлось. И правда, пожевать бы чего.

— Ну, вот. Не раньше, чем я посмотрю бумаги Линч. Где они у тебя?

Пистолет был аккуратно упакован в целлофан. Сверху еще небольшой пакетик с туго завязанными ушками. В ушки продета бечевка длинной этак в две трети ярда.

— Как, говорите, звали того мужика?

— Давид.

— Нет, который скульптуру сваял?

— Донателло.

— Альбомчики надо у вас полистать. Дорогие ведь, черт, не укупишь.

— По дневному прослушиванию ничего интересного?

— Совсем ничего.

— Ну, убирай бумаги и пошли ужинать. Экспертиза по пистолету раньше получаса все равно ничего не скажет.

— Ага! Из бумаг вы что-нибудь поимели?

— Поимел.

Порешили сэкономить на заведении и пойти к Блейку, но зато взять получше пиццу и хорошего пива. Еще взяли больших черных маслин.

— Культурно, патрон, будем употреблять, в комнате?

— Да, доставай там, сам знаешь.

Только успели сесть, как у Макса просигналил мобильник.

Тот выслушал и протянул руку к бокалу.

— Ваше здоровье, патрон.

— А что сообщили?

— Предварительный осмотр. Номер пистолета — тот самый, зарегистрированный на Линч.

Видимо, потому что пицца изначально придумана для скорой еды, быстро управились.

— Так что там с бумагами?

— Это квартальная аналитическая записка компании Данфорда по фондовому рынку.

— Серьезное чтение, вы хотите сказать?

— Уже догадываешься. Получила его Линч в пятницу вечером. Материал развернут на середине.

— Вы опять к пепельнице, почему ни разу не закурила? Она могла первую половину прочитать еще в пятницу.

— Не могла. При чтении Линч делала пометки для уточнения потом в порядке консультаций. Данфорд сказал, шесть-семь вопросов у нее всегда возникало. Ни одной пометки, Макс. Ни одной.

— Прошла первую половину без единого вопроса?.. Постойте, тогда причем здесь пятница?

— Верно, значит, она вообще этот материал не читала.

Макс упер глаза в воздух… И покивал сам себе головой:

— Кто-то просто раскрыл его на середине.

— Убийца.

— Но зачем?!

— Допивай пиво, я сейчас сделаю крепкий кофе.

Макс не захотел прерывать разговор и потащил тарелки на кухню.

— Вы кофе варите, а я мою.

Блейк не признавал растворимый и никогда не держал его в доме. Помнится, когда Макс появился у них еще стажером и вскоре оказался у Блейка в доме, вылупил глаза на ручную кофемолку и спросил «зачем». Блейк объяснил, что электрическая не контролирует измельчения, а рука чувствует нужный предел. Тот снова не понял — «зачем, если можно сразу из банки». Сирота и детдомовец. А полицейская жилка у него природная, Блейк быстро это понял.

— Ну зачем, патрон, убийце понадобился этот трюк?

— А давай пересчитаем остальные «зачем».

— Вы начнете?

— О'кей. Зачем Керэлл Адамс устроила эту ночную шутку с Шираком? Если бы такое сотворила Джойс с ее темпераментом и постоянным алкогольным подогревом, ну я бы понял.

— Зачем кому-то было посылать письмо-компромат на Керэлл? А если она сделала это сама, то в чем смысл?

— Зачем Чилвер подчеркнуто, по имени, сегодня поздоровался со мной в «Леопарде»?

— Да? И зачем ему было планировать убийство с помощью старого и ненадежного пистолета?

— Зачем Лео Гринвей изображает, будто ему не известно прошлое Чилвера? Он знает меня по газетам, а три с половиной года назад в главных газетах города были шумные публикации по Чилверу. С фотографиями, между прочим.

— Зачем Гринвею связываться с Чилвером и камнем, который и так на одну треть его. Что там особенного прибавится после дележки с Чилвером?

— Зачем Шираку, если он связан с Чилвером, рассказывать нам о том, что Линч недавно показывала Чилверу камень?

— Зачем Линч так поздно сидела у себя в кабинете, если, оказывается, она не работала с материалами?

— Зачем Джойс, рискуя, так спешила оказаться на месте событий?

— Зачем и Гринвей поспешил за ней, точно так же рискуя?

— Зачем Линч, которая держала на ночь пистолет в тумбочке, не позаботилась о большей безопасности дома? Она легко могла приобрести и зарегистрировать на Ширака, например, короткоствольный карабин.

— И зачем все-таки преступнику создавать видимость работы Линч над материалами?

У Блейка было еще одно «зачем», но мобильник Макса издал сигналы, и тот стал поспешно вытирать руки.

Сначала Макс, выслушав, вяло сказал «ну да», потом встрепенулся.

И уже выключая аппарат, взволновано посмотрел на Блейка:

— Патрон, дактилоскопия обнаружила отпечаток на щечке пистолета. Они утверждают — это большой палец женской руки.

Конечно, можно было бы прямо завтра с утра получить у прокурора санкцию и снять отпечатки у дам. Но стоит ли указывать преступнику, что круг замыкается. А главное, существует надежный стандартный способ: людям дают подержать фотографию — «не узнаете ли этого человека?» Точнее, каждому дают подержать свой экземпляр. Макс прекрасно проделывает такие фокусы.

Решили не откладывать. Вечер только в начале. Макс заедет в управление, где за полчаса подготовят нужные фотки, и в еще не сонное время доберется в усадьбу. Фотки, естественно, нужно показать всем четверым.

Макс сразу и раззадорился.

— На кого ставите, патрон?! Ставка — поход в ресторан.

Блейк сначала хотел отпихнуться от этой глупости… но вдруг что-то взыграло внутри.

— А ты на кого?

— Ставлю, что это Керэлл. … Два к одному хотите?

— Два раза меня поведешь в ресторан?

— Если проиграю.

— Нет, давай так. Во-первых, спорим не на палец, а на убийцу. Ты по-прежнему ставишь на Керэлл?

Тот чуть поколебался.

— Ставлю.

— Если выиграешь, я тебя веду в ресторан. Проиграешь, прочтешь за неделю указанную мною книгу.

— Это как, я играю против всех остальных?

— В большом проигрыше все равно не окажешься.

Максу не очень понравилось, но ударили по рукам.

Тот вспомнил уже в дверях:

— Да, они ведь сделали пробную серию выстрелов и сравнили с найденной гильзой. Тот же самый боек.

Блейк, оставшись один, сам хотел почитать, но не вышло. Стали снова цеплять детали.

Он, конечно же, поставил против этой Керэлл «на авось». Вот еще одна мелочь — вдруг пролила акварельную краску на третьем этаже на дубовый пол. В коридоре ковер, значит, на площадке третьего этажа, где лестница.

Очень не хотела покидать дом в тот день? Похоже.

Что там сказала кухарка?.. Машина подъехала, Лео заспешил внутрь, сказав, что отгонит автомобиль позже.

Ну, заспешил внутрь через час после хорошего обеда, это понятно.

Или нужен был предлог, чтобы потом выйти из дома?

Выйти на прогулку человек может и просто так, это не подозрительно.

Но только если он имел обыкновение это делать.

И опять вспомнилась та история с парнем, который методично перебирал комбинации с таким же или очень похожим сейфом.

Предположим, что Линч смещала ручки от цифрового кода на три-четыре знака в ту или другую сторону. Блейк уже привстал, чтобы проделать вычисления на бумаге, но вернул себя в кресло — для тренировки надо сделать в уме.

Если по четыре — восемь в каждом окне — итоговое число комбинаций получается простым перемножением.

Не так уж сложно, получилось… четыре тысячи девяносто шесть комбинаций.

Четыре тысячи. На набор одной комбинации требуется пять секунд. Пусть больше — десять комбинаций в минуту. Это уже шестьсот в час. Имея возможность проделывать все в ночное время, преступник мог… Блейк даже вздрогнул, выйти на код за неделю?

Он еще раз все прикинул.

Нет, не так все просто.

Подбирать код нужно исходя из некоторой серединки. Как ее определить?

Блейк представил себя около сейфа…

Конечно, позиции «ухода» от шифра должны достаточно часто себя повторять. И этим обнаружится отправная точка подбора.

Преступник, разумеется, тоже мысленно моделировал ситуацию. Вот, например, рука сама тянется к верхней левой ручке и поворачивает ее против часовой стрелки. Правая верхняя — поворот по часовой. Левая нижняя — снова против.

Блейк еще раз прикинул…

Даже если действовать, что называется, в лоб, и набирать лишь три-четыре комбинации в минуту, дело потребует двух-трех месяцев систематической работы. А у каждого из них времени было куда больше.

Только не совсем понятна логика самой Линч.

Хотя… она могла несколько раз в день открывать сейф, тогда камень был под таким контролем, когда его слишком быстро хватятся.

Однако, что камень могут забрать вместе с ее жизнью, она определенно не рассматривала. То есть Линч в грош не ставила свое окружение как людей, способных на что-либо всерьез покуситься.

Но надо было отдохнуть, и Блейк направился к книжному стеллажу. Тут скользнула мысль: а ведь они с Максом допустили тогда грубую оперативную ошибку, не поговорив со старой горничной. Завтра нужно ему самому это сделать.

В соседней комнате Блейк задумался, глядя на во всю стену книжный стеллаж.

Он всегда расставлял книжки не по алфавиту, не по темам или как-то еще, а по цвету. И время от времени переустанавливал эту пестроту. Иначе, ему почему-то казалось, книги мертвеют.

Что-то было прочитано и перечитано, а что-то совсем еще нет. Он уже протянул руку к томику Колдуэлла с добрыми и смешными рассказиками о далекой уже жизни людей на американском юге, но передумал, услышав внутри подсказку. Ширак пропускал букву в фамилии Чилвера. Конечно же, замечательный писатель Джон Чивер, недооцененный, наверное. А его художественная ткань так обволакивает, что сразу включаешься в чужие жизни, а скоро уже кажется, что они и твои собственные.

Он не так давно смотрел на часы — было половина десятого, а сейчас вдруг уже четверть одиннадцатого. И хочется чаю. Только никак не хочется прерывать чтение. Но минут через десять он все-таки встанет.

Однако пришлось почти тут же.

Блейк прошел в другую комнату и снял телефонную трубку.

— Патрон, — хрипловато произнес Макс, — отпечаток пальца идентифицирован. Он принадлежит, — Макс коротко вздохнул, — Джойс Хьют.

Макс перезвонил через несколько минут.

— Завтра последний день их заточения, а послезавтра утром похороны Линч. Патрон?

— Я слушаю.

— Что делать с Хьют? Брать у прокурора ордер на арест?

— Брать, конечно, надо. А с задержанием, я считаю, не нужно спешить.

— У вас есть идеи?

— Только одна — выпью чаю и лягу спать. Тебе советую то же самое. Основное по прослушиванию будет приготовлено как в прошлый раз?

— Ребята сделают.

— Ну, и до завтра.

Дождик моросил с утра. Не сильный, но какой-то противный. И от грязно-серого низкого неба все выглядело тускло и нерадостно.

Блейку пришлось припарковаться не в самом удачном месте, поэтому, двигаясь к входу в полицейское управление, он даже перешел на легкий бег. И вместе с ним под козырек входа с недоеденным хотдогом в руке влетел Макс. И сразу сообщил:

— Проспал из-за погоды, патрон. Вот, даже не успел позавтракать.

— Другие два съел по дороге?

— Как вы догадались?

Двое уставших сотрудников встретились им в коридоре, и на вопрошающий взгляд Макса один доложил:

— Ночью в доме сработала сигнализация, сэр. Попытки проникновения в дом точно не было — так утверждает наружный контроль. Скорее всего, сигнализацию запустил слуга.

— И все?

— Еще слуга подозрительно возился на кухне. Это перед сигнализацией. Запись на кассете меньше, чем на полчаса.

Через мокрое оконное стекло в кабинет проникал тусклый уличный воздух и, казалось, тоже сырой.

Блейк, чтобы изменить обстановку, включил электрическое освещение. Яркий свет всегда активизирует человека, и за недостатком природного надо использовать электрический.

Макс сразу оживился:

— А веселее стало, патрон. Сейчас еще сделаем крепкого чайку.

Через минуту приготовился чай, и только поставив перед собой чашки они уселись и начали слушать.

Секунд десять на пленке был лишь легкий фоновый шум. Время — 2.10 ночи, номер комнаты Ширака.

Появились какие-то еще звуки, малоразборчивые… Но вот, громкий — человек просморкался в платок. И похоже, он на ногах.

Минуты две слуга пробыл в комнате.

А теперь отчетливый звук закрывшейся двери и сменился номер.

— Коридор первого этажа, — прокомментировал Макс.

С полминуты почти ничего, и номер опять сменился.

— Кухня.

Звуки пошли чаще, но определить их смысл можно было лишь общей фразой: «человек чем-то занимается на кухне».

Вроде бы открывает шкафчики…

Позвякивания…

Через пять минут Блейк сделал Максу знак:

— Приостанови и отмотай немножко назад.

— Насколько?

— Секунд на двадцать.

Макс снова запустил пленку и, вслушиваясь, вопросительно поглядел на Блейка.

— Ложечкой что-то взбалтывает, — пояснил тот. — Звук характерный, чиркает о поверхность.

Макс, ожидавший чего-то большего, неопределенно качнул головой.

Взбалтывание кончилось, а секунд через тридцать снова возобновилось.

Потом, с теми же интервалами, еще пару раз.

Еще с минуту неясных звуков.

Блейк отметил — всего на кухне Ширак находится около восьми минут.

Так-так, с полминуты на пленке нет звуков, а теперь тоже ничего не слышно, но на панели выскочил другой номер.

— Холл первого этажа.

Еще с полминуты чего-то неясного… И так зазвенело и зааукало, что Блейк быстро показал Максу снизить противный звук.

И приглушенным, он был неприятен. Тем более, что какофония продолжалась почти минуту.

Но вот сквозь нее пробились голоса и сигнализация замолчала.

— Отмотай на десять секунд назад… — Блейк решил пощадить свои уши, а у Макса они хорошо натренированы дискотеками, — я пройду в туалет, а ты поставь громкость и определи, чьи там голоса первые.

Он поспешно закрыл за собой дверь и пошел, прогуливаясь, по коридору.

Вон, раздалось.

Хотя сюда доходит уже негромко.

Блейк поздоровался с одним из сотрудников, и они немного поговорили.

Еще двое из прежних сослуживцев стали расспрашивать, как в частном сыске идут у него дела. И один из них попросил небольшого совета… Так что, когда Блейк вернулся назад, Макс, в ожидании, посматривал на расписанную перед ним бумажку.

— Прошел запись до конца, слушаете, патрон?

— Слушаю.

— Итак, трезвон продолжался пятьдесят две секунды. Первой отреагировала Керэлл. Она и выключила сигнализацию и открыла дверь нашим ребятам. Один ведь сидел в машине прямо у главного входа. С внешней стороны, естественно, никто посторонний не появлялся, кто же сунется, если там стоит полицейская машина.

— Ты сказал, другой полицейский с противоположной стороны…

— Да, тот, что у входа, его сразу вызвал на подкрепление. Сигнализация, как положено, поступила сюда дежурному, и он отдал приказ патрульной машине. Трое полицейских потом осмотрели весь дом. — Макс согласно кивнул головой: — Я тоже не верю, что преступник все это время мог где-то прятаться, а этой ночью попытался выйти. Но далее, через восемь секунд после Керэлл появляется Джойс, еще через семь секунд я слышу голос Гринвея и почти тут же — Ширака. Нет сомнений — это его проделка.

— Согласен, и тебе предстоит послушать, где он за это время побывал. Раз ты так любишь пари…

— Чур, я ставлю на кабинет Линч!

— Хитрый какой, тогда пари не выйдет. Прослушай микрофон в кабинете. Ребята ночью особо не вслушивались, потому что сирена забивала все прочие звуки в доме. Слушай поэтому коротенькими фрагментами.

— А вы куда навострились?

— Мы с тобой вчера слишком расслабились на деревенском воздухе. Старая горничная. Посмотри, кстати, ее имя и номер дома.

Макс остановил его уже на выходе:

— Что если пойти прямым ходом, патрон.

— Каким?

— Надеть наручники на Джойс Хьют и прижать ее здесь отпечатками.

— Не из тех она, кто растеряется.

— А куда ей деваться от такой улики?

— Думаю, она сразу вспомнит, что как-то держала пистолет в руках. А если не сразу вспомнит, ей это посоветует адвокат. Он же скажет тебе, что одной этой улики недостаточно для судебного обвинения человека в тяжком преступлении. И еще скажет примерно такое: «Когда я ознакомлюсь со следственными материалами, найду такие хвосты и хвостики, что от обвинения останется кучка мусора».

Макс сморщил лоб и вздохнул:

— И правда, найдет.

Снаружи чуть распогодилось, но все равно время от времени приходилось запускать щетки.

Блейк подумал, что на обратном пути надо обязательно заехать в свой офис, хотя не хотелось связываться сейчас с другой работой.

И немного тревожила мысль о «замкнутом круге».

Можно вот так ходить и ходить от одного подозреваемого к другому, не набирая достаточных доказательств. Ведь очень странно, например, что Керэлл не реагировала, когда Джойс Хьют стучала ей в дверь. Стоп!.. Если Джойс стучала ей в дверь.

Простенький ход и эффективный. Что может сказать человек, который спал и не слышал стука в свою дверь? Только, что он его не слышал.

Подставка? А до этого Джойс отправила подметное письмо против Керэлл?

Но тогда причем здесь человек Чилвера, который на нее вышел? И сама эта лиса явно обеспокоена.

А звуковые шутки с Шираком? Джойс тут явно ни при чем.

Звуки, звуки… он тоже сегодня о них подумал. Там, в управлении.

Что он подумал?

Нет, не подумал, потому что подошли люди и отвлекли разговорами.

Те противные звуки сигнализации, уже отдаленные и не противные в коридоре?

Нет, не про них.

Да, «был ли мальчик?» Выстрел, конечно же, был, но слышен ли он в действительности на четвертом этаже? Фундаментальное ведь строение с толстыми каменными стенными и этажными перекрытиями.

Зацепка.

Нужно проверить.

Но слышали двое.

Джойс сказала, она читала в постели книгу и еще не спала. А Лео якобы услышал сквозь сон. Если он и впрямь человек совсем флегматического темперамента… такие легко внушаемы. Стук в дверь, взволнованные слова: «Ты что, не слышишь, в доме стреляют?!». Полусонное сознание фиксирует — ну да, нечто было.

У этого Вессон–16 не очень сильный заряд. Блейк поискал в уголках памяти… нет, он не помнит ни одного случая в практике своих молодых лет, чтобы в профессиональном преступном мире использовали такую модель.

Но если звук не был слышен, ловушка для Джойс захлопнется.

Когда Блейк вылез из машины у дома с нужным номером, погода сдвинулась на поправку. Ветер там, наверху, поднимал и разводил облака, и кое-где уже проглядывали синеватые кусочки неба.

Он подошел к двери и позвонил.

Открыла высокая худоватая женщина, очень на возрасте. Небольшие сероватые глаза настороженно на него уставились.

Блейк поздоровался и отрекомендовался словом «сыскной агент», показав лицензионное удостоверение. Если не уточнять, что он частный агент, простой человек сразу отождествляет это с полицией.

— Вы позволите войти, мэм?

Его впустили в прихожую.

— Я по поводу убийства миссис Линч, вы, наверное, о нем знаете.

— Знаю. И мне говорили, вы были у нас здесь вчера. Но я с утра уехала к сестре в город.

— Да, — соврал Блейк, — не застали. А вы ведь лучше всех знали покойную, долго у нее проработали.

— К сожалению, мистер Блейк. Сколько раз хотела уйти.

— Мы слышали, у покойной был тяжелый характер?

— Гадкий характер. Только она умела подвешивать людей на золотой крючок. Этим богачам ничего не стоит.

Интонация была откровенно злой.

Хозяйка тут же продолжила:

— А больше всех доставалось Шираку.

— Он вам жаловался?

— Он серьезный мужчина, такие не жалуются. Только я не раз видела, как он спускался от нее с белыми губами. Да, я это видела.

— А другие?

— Мисс Адамс, та иногда взбрыкивала. Как-то я убирала у нее в комнате, а она вошла и обругала Линч старой сволочью. Сказала еще, закончит свои рисовальные курсы, и ноги ее здесь не будет.

— Линч, кажется, имела обыкновение выбирать свой цвет для каждого дня?

— Да уж, выдумывала себе развлечения.

— Я даже видел цветные носовые платки в ее тумбочке.

— Всегда там лежали.

Блейк сразу изменил тему:

— А пистолет, мэм, у нее был пистолет. Вы не помните, какой он был — большой, маленький?

— Вроде был, но не видела никогда. Наверное, держала его у себя в сейфе.

Блейк задал еще пару вопросов о чем-то уже не важном, поблагодарил и, когда шагнул за порог, услышал:

— Каждый из них мог ее убить сгоряча, вот что я вам скажу. И еще скажу, будь я среди присяжных, пожалела бы этого человека.

Что-то он не припомнит такого еще расследования в своей жизни. Каждая новая информация загорается маленькой свечкой, но не прибавляет свет к остальным. Будто каждая их них горит в своем помещении.

В офисе Блейк обнаружил всего одно сообщение.

Длинный и очень бестолковый факсовый текст излагал соображение некой дамы относительно кончины своей собаки, которая умерла не своей смертью, а в результате отравления. Отравителем был, как утверждалось, сосед. Далее следовала цепочка совершенно шизофренических обвинений в его адрес.

Блейк решил, что кроме дел по супружеской измене ему нужно подчеркнуть в сайтовом объявлении, что расследованием гибели животных он не занимается тоже. И всерьез подумал, а не включить ли в этот список и похищение людей инопланетянами.

Вкось в окно он заметил подъехавший к входу в их офисное здание дорогой лимузин. И, увидев появившегося из него человека, поймал себя на том, что почему-то не удивился.

Еще через минуту в комнату вошел Чилвер.

«Как эти бандиты высокого ранга умеют хорошо одеваться», — подумал Блейк и просто кивнул Чилверу в ответ на вежливое приветствие.

— Извините, что без предупреждения. Найдете для меня несколько минут?

Блейк показал на кресло напротив.

Опять поймал себя, уже на том, что внутри не появилось враждебного чувства. И правда, зачем, раз общество из поколения в поколение дает воспроизводиться негодяям. В конце концов, уборщик не должен злиться на мусор.

Он даже пододвинул пепельницу к другому краю.

— О, нет! Пять лет, как избавился от этой ужасной привычки.

— Мой кофе ведь пить не станете?

Чилвера отчего-то это развеселило.

— Нет, я не сноб. Ха, вас удивит, но дома я люблю иногда поесть кукурузу прямо из банки. И запить кока-колой.

— Кошмарное сочетание.

— Не спорю. — Его лицо стало серьезным, и умным, черт бы его побрал. — Не буду, впрочем, зря отнимать у вас время.

Чилвер позволил себе лишь очень маленькую на сосредоточение паузу.

— Незадолго до смерти Линч я получил странное письмо вырезанными из газеты буквами, где было сказано, что некто готов предоставить мне важную информацию. Был указан номер автомобиля и время, когда он появляется у спортивного комплекса, того, что в центре.

— Письмо при вас?

— Мистер Блейк, поймите меня правильно, я не хочу формальностей. Поэтому приехал к вам, а не в полицейское управление. А что касается письма, — он успокаивающе кивнул головой, — у меня есть свои возможности. Буквы вырезаны из нашей главной вечерней газеты десятидневной давности. Небольшими ножницами с закругленными концами, скорее всего, маникюрными. Никаких отпечатков пальцев, и на конверте тоже.

— А клей?

— Да, простите. Обычная клейкая палочка, которой сначала мазали бумагу, а на нее клали буквы.

— Не буду скрывать своего восхищения, мистер Чилвер. На встречу отправились не вы, а ваш человек. Секунду… — Блейк приоткрыл ящик стола и, взглянув на бумагу, произнес имя.

Гость почти радостно рассмеялся.

— И он не обнаружил вашего наблюдения, мистер Блейк. Хотя был не один.

— Он понял, что это какая-то провокация?

— Именно так. Девушка очень удивленно отреагировала.

— Когда именно к вам пришло письмо?

— В среду утром.

— Значит, не ваши люди контролировали меня в понедельник на сером автомобиле?

Чилвер посмотрел ему прямо в глаза и медленно повел головой.

— Уже благодарен вам. А если вы еще расскажете о характере своих отношений с покойной…

— Вас интересует камень?

Блейк подтвердил кивком.

— Я хотел его приобрести. — Гость сделал небольшую паузу. — С полгода назад или немножко больше заехал к ней, чтобы посмотреть дом. Линч неоднократно меня приглашала. И тогда она в первый раз показала камень. Я только подумал, что ценная вещь, и хорошо, когда существует что-то, что движется от поколения к поколению.

Чилвер вдруг немного замялся.

— Да… а потом выяснилось, что у меня будет внучка. — Он поднял глаза на Блейка и поспешно, оправдательным тоном, проговорил: — Сын астрофизик, его жена тоже.

Потом отвел глаза куда-то в окно…

— Я вот подумал: когда она станет взрослой, меня ведь уже не будет на свете. Что ей останется, деньги?..

«К тому же грязные».

Эти слова не надо было произносить вслух, и Чилвер, продолжая глядеть в окно, ответил на них легким пожатием плеч:

— Мы тоже люди, мистер Блейк.

Произнес так, как говорят о вещах, с которыми все равно ничего не поделаешь.

Потом повернул голову к Блейку и прямее сел в кресле.

— А так у ребенка будет память.

— Линч согласилась продать?

— Когда я соблазнил ее тем, что дам цену, которую поставит независимая экспертиза. Прямая покупка без посредников позволила бы ей не потерять около двадцати процентов. Камень должны были отправить на оценку уже на этой неделе.

— Он исчез.

Гость вздрогнул. Его глаза посмотрели на Блейка, но в них было что-то повернутое к себе внутрь.

— Вот ка-ак…

Зазвонил телефон.

Блейк снял трубку и, услышав голос Макса, просто сказал, что скоро приедет.

Чилвер пребывал в некоторой задумчивости.

Не было даже крупицы сомнений, что все им сказанное — чистая правда.

— Очень вам благодарен, — произнес Блейк. — Я проинформирую лейтенанта.

— Чем мог.

Гость встал, показалось, уже у выхода надумал что-то сказать… но нет, еще раз попрощался и вышел.

— Ручаюсь тебе, Макс, он не причастен. И визит ко мне — своего рода этика. Этакая, под старость лет, акция примирения. Вот, видишь ли, сын — астрофизик.

— Ага, а другие детишки в вены ширяются. В отделе наркотиков сказали, вообще-то, он от дел уже несколько лет назад отошел. Люди при нем, в основном, для охраны от «старых друзей».

— Ну, давай теперь подробнее про Ширака.

— В кабинете он открыл окно, отчетливо слышно, как потом захлопнул. Провел там почти минуту. Положим тридцать секунд на «зашел — открыл окно — закрыл — вышел». Что еще делал тридцать секунд? — Макс победно взглянул на Блейка. — Харчи лебедям кидал, вот что делал. И правильно рассчитал, что дежурный полицейский на той стороне кинется к главному входу на подмогу. Распотрошить их, патрон, к елкиной матери, наверняка камень у которого-нибудь в желудке.

— Ты будешь потрошить?

— Медэксперта позовем. А какие они, кстати, на вкус?

— В Европе, в старину, считались деликатесом.

Макс откинулся в кресле и с мечтательностью вздохнул.

— Что ты обрадовался, а?

— Подумалось, патрон, родиться бы мне графом в старинной Европе!

— Там феодалы еще имели право на первую брачную ночь.

— М-мм… а на какую-нибудь четвертую нельзя?

— Ты обратил внимание, что Джойс Хьют была не такой проворной, когда прозвучала сирена?

— Не только обратил, а еще и подумал: она ведь могла вовсе и не стучать в дверь Керэлл. А та, естественно, ничего и не слышала.

— Молодец! Вот только меня вдруг стало смущать, что Джойс и Гринвей услышали выстрел.

Макс на секунду приоткрыл рот, а еще через секунду выскочил из кресла.

— Чертовщина! Да как эта мысль сразу в голову не пришла?!

— Много думаешь о постороннем.

— Патрон, если так, эта Джойс у нас сразу в кармане!

— А как быть с Шираком?

— Он просто стащил при каких-то обстоятельствах камень.

— При каких, например?

— А шут его знает, прижмем, сам расскажет!

— Ты недавно поел, да?

— Перекусил, а что?

— Настроение боевое.

Блейк для разминки повернул голову влево, вправо… еще раз до предела туда и сюда… вверх, вниз…

Макс вежливо наблюдал…

— Я когда сел в машину, чтобы ехать к тебе, — Блейк закончил разминку, — полез за тряпочкой в хозяйственный ящик, чтобы стекло протереть. Улавливаешь?

— Да. Тут вам в голову пришла мысль.

— Правильно. Один ящичек, другой ящичек. Тот другой, с платками, в спальной покойной, был неширокий очень.

— И?

— Очень трудно понять, есть ли в стопке красный платок, когда сверху лежит пистолет. — Блейк нешироко расставил у пояса руки и скосил голову. — Как-то очень хитро нужно заглядывать.

Макс сразу вспомнил:

— Мы не спрашивали, брала она в руки оружие или не брала.

— И другая мысль. Эта старая горничная в злобе на бывшую хозяйку легко попалась. Она явно совала свой нос куда не надо, любопытствовала и заглядывала. Не видела, представь себе, нигде пистолета. Только разок в руках у Гринвея.

Макс протестующе мотнул головой:

— Патрон, мелочи часто носят и случайный характер. С ними мы умом тронемся. Надо идти по двум главным линиям: звук выстрела и эти чертовы лебеди.

— Подожди с лебедями, куда они с подрезанными крыльями денутся.

Дальше стали решать, как именно провести следственный эксперимент.

Можно было в официальном порядке. Но совсем не хотелось, чтобы результаты стали сразу известны преступнику.

Выбрали, в конце концов, такой план.

Завтра утром — похороны Линч. Процедура со всякими отъездами и приездами займет более часа. А сегодня истекает ограничительный срок, значит, завтра с утра прислуга появится на работе. И наверняка появится, потому что дом уже несколько дней не убирался.

Следовательно, минут через десять после их отъезда они с Максом подъедут, и конечно же, прислуга — а тем более, это уже знакомые люди — и слова не скажет против, если они захотят дождаться приезда хозяев.

И прислуге, в сущности, наплевать, где хотят ждать полицейские. А они захотят в кабинете Линч.

Немного подумали и решили еще, что нужен сержант.

Пусть поспрашивает их о чем-нибудь, чтобы удержать нужное время внизу. Очень недолго, эксперимент займет пару минут.

Блейк выстрелит в положенный на пол деревянный брусок, а Макс на четвертом этаже проконтролирует звук.

Решили для верности сделать с интервалом в пять секунд два выстрела.

Блейк не поехал к себе в офис, потому что шел уже пятый час. Очень хотелось спокойно провести вечер. Делая свои дела, подумать.

Издали еще он заметил машину, стоявшую у тротуара перед его домом, и какого-то типа с ней рядом.

А когда вылез из своего автомобиля, тип издали вежливо поздоровался, обратившись по имени, и подошел.

— Будьте любезны взглянуть сюда, сэр.

Он открыл черную папку, и на всем ее глянцевом развороте Блейк увидел цветовые прямоугольники, с виду почти одинаковые.

Нет, теперь все понятно: цвет постепенно меняется — от синеватых оттенков в левом верхнем углу до совсем серо-черных в правом нижнем.

С минуту Блейк внимательно всматривался…

— Вот эти два, серые с синеватостью, больше всего подходят.

— Благодарю вас, сэр.

Человек захлопнул папку и вынул записную книжку:

— Но марку вы не запомнили?

— Не углядел.

— Тогда примерно о габаритах.

Блейк описал и не забыл сказать, что автомобиль не последних моделей, а, так что-нибудь, прошлых шести-семи лет выпусков.

Его поблагодарили и попрощались.

Блейк сразу вспомнил взгляд Чилвера, тот, сосредоточенный, себе внутрь. Неласковый, нужно сказать.

А скоро на кухне, неспешно занимаясь приготовлением пищи, подумал, что Чилвера не только лишили очень приглянувшегося драгоценного камня, который он хотел честно приобрести, но еще попробовали подставить — нагло и как мальчишку.

Такое очень не приветствуется в том мире.

На следующее утро Блейк очень хорошо себя чувствовал. Хотя вчерашний вечер совсем не вышел «аналитическим». Читал, потом смотрел телевизор и вовремя лег без всякой путаницы в голове.

И в половине одиннадцатого подъехал, как договаривались, к управлению. Похороны назначены на одиннадцать. Они как раз, приехав, не пересекутся.

Еще через две минуты Блейк пересел в машину к сержанту и Максу.

— Ну-с, что показало ночное прослушивание?

— Ноль, патрон, просто ноль. Тишина, все спали. А до этого, днем, ничего значительного в разговорах.

В середине пути Макс вспомнил:

— По поводу Гринвея. Вы хотели узнать, чем он занимался в адвокатскую пору.

— Да-да.

— Последние три года работал на самом Юге, в округе Сан-Диего. Дела вел по мелкой и средненькой уголовке. А адвокатский рейтинг на местном уровне имел посредственный.

Дежурное полицейское наблюдение около дома уже было снято.

Оставался еще неясный вопрос с Шираком. На случай, если он не отправился в числе прочих на похороны, договорились, что сержант займется им в первую очередь, причем в его комнате.

Однако же все стало развиваться по простейшему варианту.

Открыла горничная, разулыбалась. Макс сказал, вряд ли им стоит уезжать, чтобы опять возвращаться. А еще через несколько минут они с Блейком преспокойно поднялись на третий этаж.

— Я сразу иду на четвертый?

— Давай. Тянуть не будем, я начинаю через полторы минуты.

Блейк прошел в кабинет, развернул целлофановый сверток и положил на ковер небольшой кусок толстого деревянного бруса. В том как раз месте, где должен был находиться преступник. Дослал патрон в Вессон–16.

Дверь в кабинет он специально оставил чуть приоткрытой.

Пора.

Блейк нагнулся, поставил ствол вертикально над брусом…

Первый… да, в кабинете он слышится громко.

Второй… Теперь, пока поднимется Макс, надо подобрать гильзы.

Коричневатая, на почти таком же ковре… ага, вот первая…

А вторая-то где?

Блейк секунд десять шарил глазами и, подняв ее, увидел Макса в дверях.

— Ну?

Макс изобразил дурацкое выражение.

— А попонятней?

— Был прямо у Джойс в комнате. Дверь закрыл. Второй выстрел мне показался чуть послышнее, но тоже… — Макс выдвинул вперед нижнюю губу.

— Ладно, — Блейк протянул ему пистолет, — стреляй теперь ты. У нее первая комната?

— Да, прямо над этой.

— Стреляй через сорок секунд.

Ну, был звук, был… Коротко, еле слышно. И не хлопком, а едва уловимым стуком.

Блейк закрыл за собой дверь и пошел назад по коридору, спустился по дубовой лестнице на третий этаж…

— Нет, Макс.

Тот поднялся с корточек с гильзой в руках.

— Я тоже подумал, патрон, если не вслушиваться… и во-вторых, хрен ведь поймешь, откуда он, если заранее не знаешь, что под тобой.

— Вот это и есть самое главное. Если проводить полный следственный эксперимент, независимый испытуемый, скорее всего, что-то услышит, но ни за что не скажет, откуда именно пришел звук. Точнее, три-четыре человека укажут разные направления.

— Напомню, патрон, Джойс сама говорила, что никогда не имела дела с оружием. — Макс дунул в зажатую в пальцах гильзу и сунул ее в карман. — Ну, мы-то с вами поняли бы, что звук похож на выстрел, а простому человеку откуда такое знать?

— Пойдем выручать сержанта.

— А дальше что будем делать?

— Скажешь, тебе позвонили и срочно вызвали в управление. Приедем к хозяевам позже.

Уже у ворот, на выезде на дорогу, Макс ткнул назад пальцем:

— А этих когда будем… брать?

Присутствие сержанта помешало отсоветовать Максу жрать вещественные доказательства.

Но… Блейк вдруг проговорил себе самому:

— Надо было спросить кухарку. — Посмотрел вперед на дорогу и снова проговорил: — Нет, лучше ближе к вечеру по телефону. У тебя есть в книжке ее домашний телефон?

— Кухарки? А зачем она нам? Должен быть.

— Мыслишка одна кулинарная.

Макс вырвал листок и написал на нем номер.

— Что за мыслишка?

— Сначала проверю, потом расскажу.

— Темните, патрон.

— Мелочи, ты правильно говоришь, иногда бывают случайными, но слишком их много.

— Вот именно, мы в них увязнем без генерального наступления.

— Не спорю. Продумывай, пока едем, свой вариант наступления.

Весь путь проделали молча.

Макс погрузился в умственную работу и даже два раза доставал и что-то чиркал в своей книжечке.

В управлении он попросил еще на работу пятнадцать минут, так что чай приготовил Блейк.

Он уже начал пить свой, когда Макс поднял вверх глаза, глубоко вздохнул и выразил этим готовность.

— Итак. От начала картины убийства.

Блейк согласно кивнул.

— Разумеется, патрон, отдельные детали я могу интерпретировать не совсем точно.

Блейк снова кивнул.

— Итак. — Макс еще раз снабдил себя кислородом. — Джойс Хьют легко выкрадывает субботним утром красный платок, чтобы иметь предлог для вечернего визита. Она же, заметьте, пытается отвлечь внимание от платка враньем на горничную. Возможно, она не планировала само убийство, когда спокойненько подбирала код сейфа, — Макс развел руками, — возможно, сначала это была просто игра с неизвестными ей самой еще планами. Логично также предположить, что первоначально она продумывала план похищения камня. Но как? Уйти с ним потом в бега? И даже если бы она стянула камень с идеей, что подозрение падет в равной мере на всех четырех, нужны криминальные каналы реализации. Надежные каналы, которых нет у обыкновенного человека. А мысль о богатстве уже проникла внутрь. Сколько раз она представляла себя богатой и независимой. Ведь люди порой так уходят в приятный им виртуальный мир, что в этом жить уже не могут.

Психологический план Блейку даже понравился, и Макс это почувствовал.

— Но как?.. Тогда появился план, не нуждавшийся ни в криминальных связях, ни в побегах. Хотя с убийством. Однако противного человека, — Макс поднятым указательным пальцем подчеркнул этот момент, — который сам уйдет на тот свет лишь лет через десять-пятнадцать. — И уже совсем не удержался от пафоса: — А жизнь, а молодость?!

— Ну-ну, ты в роль не входи.

— Я на предмет достоверности.

— Вполне. Переходи к действию.

— Линч имеет привычку брать на ночь в тумбочку пистолет, но это просто привычка. Реально она ничего не боится и не придает пистолету большого значения. Джойс Хьют вытаскивает из-под пистолета платок, зная, что Линч готовится к отъезду и уже не будет подниматься к себе в комнату — привычки Линч все изучены.

Он быстро взял чашку с чаем и в один глоток отхватил половину.

— Однако мотаться с Линч не входит в планы Джойс, и когда подвела Керэлл, сразу вдруг исчезают очки у Джойс. Ей нужно приготовиться. Во-первых, взять из тумбочки пистолет и, во-вторых, проследить за поведением Линч, когда та появится вечером. Линч, конечно, не помнит, переложила она пистолет в сейф или нет. А если что-то ей и покажется странным, все равно пойдет проверять к себе в кабинет. Здесь главный момент для Джойс: нужно проследить, когда Линч войдет в кабинет, и сразу войти туда следом. А это нетрудно сделать, притаившись в библиотеке. Если стоять у неплотно прикрытой двери, наверняка можно услышать по коридору шаги.

Макс приостановился и торопливо допил чай.

— Первые слова Джойс: «Ах, извините, я нашла ваш платок». Потом можно чуть задержаться, заговорив, например, о Керэлл, на которую она сама же накатала письмо. Сама же и сидела в той серой машине, патрон. Убедилась, что за Керэлл есть наблюдение, и отправила письмо Чилверу, чтобы столкнуть их вместе.

— Чилвер уже разыскивает этот автомобиль.

— Вот как? Я тоже отдал утром приказ проверить все наши прокатные бюро. Хотя, могла одолжить у знакомых. Ну, все равно найдем. Я продолжаю. Выстрел сзади из пистолета, который она принесла с собой. И уйма времени. Нужно только, чтобы все как следует заснули.

Макс приумолк, а потом, досадуя, произнес:

— Надо иметь запас печеньев или сухариков. Не получается.

— Купи большой пакет поп-корна.

— Я поп-корн не люблю.

— Выбирай что-то одно: либо — «люблю», либо — «запас».

— Ладно, я двигаюсь дальше. Джойс спокойно действует, после выстрела уже в перчатках. Камень и пистолет у нее. Из сейфа вынуты документы и раскрыты где попало на середине. Ей надо переместить время. Но с пепельницей, дурочка, не додумалась. Это ее первый мелкий прокол, второй — что не поспешила так же быстро прилететь на звон сигнализации, ну а главный, конечно, неряшливо протирала пистолет.

— А его тщательная упаковка в целлофан тебя не удивляет?

Макс победно взглянул:

— Ждал я этого вопроса, ждал. Я и сам думал, зачем, если можно привязать бечевку к дужке у курка?

— Интересно.

— Преступление она готовила серьезно, патрон.

— Мы это уже выяснили.

— Значит, подумал я, отрабатывала этот бросок. У них там за прудом березки — есть место где. Ну и я вчера не поленился, привязал конец бечевки к дужке курка и начал вертеть.

— Так-так.

— Мне самому, патрон, не понравилась близость курка — обойма-то в пистолете. Хоть и на предохранителе, а вдруг стрельнет.

— Да будет, с чего?

— А с того, что бечевка синтетическая, и узел на металлической дужке оказывается на свободном ходу. Но главное, сам пистолет в таком положении не центрирован и начинает бестолково крутиться.

— Ладно, пивом я тебя угощу.

— А в компактной упаковке все как у вашего, у Давида.

— Понял, двигайся дальше.

— Конечно, к Керэлл она не стучала, и та вылезла сама, отреагировав на общий шум в коридоре. А Лео слопал ее слова.

Макс чуть передохнул.

— И наконец, камень. Раз Джойс подставляла Керэлл, которая не услышала выстрела, значит, должна была и дальше так действовать.

— Подсунула его Керэлл?

— А та нашла. В ту ночь, помните, выругалась сначала, а потом стала марш насвистывать. Когда поняла, каким способом перебросить камень Шираку.

— То есть, вызвать его в кабинет ложным сигналом.

— Именно. А Ширак, обнаружив камень, решил сразу убить двух зайцев: избавиться от подставы и упрятать его на надежное хранение в одного из двух лебедей. Ручаюсь, в скором времени появится какая-нибудь вежливая морда, дескать — владелец частного зоопарка из другого города, и предложит за лебедей отличную цену. — Макс посмотрел на часы. — Время отланчевать, патрон. Помнится, вы что-то говорили про пиво.

Дождя не было, и решили прогуляться в закусочную за два квартала.

Когда уже выходили наружу, кто-то сзади хлопнул по плечу Макса так, что тот даже присел.

— Зверюга, трупов тебе мало?!

Здоровяк медэксперт улыбнулся и спросил, как у них дела.

— Отлично, чтоб тебя мыши съели.

А Блейк неожиданно поинтересовался:

— Скажи, пожалуйста, среди доступных снотворных есть такие, которые имеют нейтральный вкус?

— У него и так все спят мертвым сном, — недовольно пробурчал Макс.

— Есть, сэр. Например, донормил. Его пьет моя теща. Шипучая таблетка, получается вода с чуть минеральным привкусом. Существует еще нечто подобное. Если вам нужен подробный список…

— Спасибо, не нужен. А примерное действие?

— Ну, эти легкие, дают хорошее засыпание. Их пьют обычно минут за сорок.

— Зачем вам про снотворные, патрон? Думаете, Джойс, для верности, могла их втюрить своей кузине?

— Не исключено. — Блейк придержал за локоть движимого понятным чувством Макса. — Сделай милость, не гони.

Хотя официально наблюдение за домом было снято, никто не запрещает делать это в оперативном режиме. Поэтому наблюдение началось уже с похорон. И Макс дал правильную установку сотрудникам — не напрягать себя маскировкой. Пусть видят, что наблюдение есть.

Макс рвался в бой, но Блейк все-таки уговорил отложить все на завтра. В конце концов, и прослушивание может еще что-то дать, санкция на него продолжает действовать.

В половине третьего Блейк подъезжал к зданию своего офиса и уже хотел зарулить на парковку, но пришла хорошая мысль — зачем эти лишние телефонные разговоры с кухаркой, когда его наверняка и с удовольствием проконсультируют в супермаркете, где он недавно расследовал кражи.

Встретили крайне любезно.

Сам директор вышел пожать ему руку и стал приглашать к себе в кабинет.

Блейк сказал, что пустяковое дело на пять минут. Есть какой-нибудь специалист по готовке мучных изделий?

Его тут же отвели в нужный торговый отдел и представили приятной средних лет женщине.

— Что вас интересует, сэр?

— Я, мэм, сам немножко вожусь на кухне. Но вот всякие пирожки, булочки — совсем не мой профиль.

— Зато это мой профиль, сэр, и рада, что вы заинтересовались. На мой взгляд, просто нет ничего интересней.

— Не совсем то, что вы подумали, мэм, — Блейк, впрочем, остановил себя правильной мыслью. — Не сегодня, но если потом у вас найдется время проконсультировать меня по пирогам с мясной и рыбной начинкой…

— С огромным удовольствием, сэр.

— А сегодня я лишь хотел спросить о тесте. Если использовать продающийся у вас полуфабрикат, сколько времени уйдет на приготовление из него, например, маленьких хлебных булочек?

— В микроволновой печи совсем быстро.

— Нет, на плите или в духовке.

— Маленькие… ну, минут пятнадцать потребуется.

— Совсем маленькие.

— Меньше десяти минут, сэр, никак не выйдет.

— Спасибо.

— Так я вас жду, сэр.

— Непременно, мэм, непременно.

На улице было немного ветрено, но прояснилось. И большие куски синего неба между быстрыми уже не грозовыми, а совсем белыми облаками, понравились Блейку. Светлеет все как-то и очищается…

В офисе он, как всегда, проверил сообщения: не было ни собак, ни неверных супругов — только рекламные предложения по электронной почте. Блейк, опасаясь вирусов, уничтожал их сразу, не раскрывая.

В давние годы он полагал, что думать надо с карандашом в руках и над листком бумаги. Слава богу, Макс не заразился этой привычкой. Очень вредной, потому что ничего кроме имен с идиотскими стрелочками на бумаге не остается. Зато постепенно к ним прибавляются всякие квадратики, кружки и прочая рисуночная белиберда, которая лишь потакает рассредоточению мысли. Со временем он понял, что мысль нельзя отпускать. Что-то похожее на прогулку с собакой — можно с кем-то разговаривать, думать попутно о мелочах, но главную мысль, как поводок, держать под контролем. И вдруг поводок сам куда-то возьмет и потянет.

В доме у них не было хлеба? Когда проживает четверо человек, наверняка есть остатки. А к завтраку можно хоть в шесть утра заказать. Ширак не хотел «светиться»? Допустим, но на кухне он пробыл всего лишь неполные семь минут. На приготовление чего-то, что он помешивал ложечкой, остается, следовательно, не больше шести. Торопился?.. А кто и куда его гнал?

Вот простенькая мысль, и ее нельзя отпускать с поводка.

Блейк написал два вежливых отказа по тем «непрофильным» для него предложением, потом выпил чашечку крепкого чая и сам поймал себя на мысли, что чего-то ждет…

Макс протрубил новость в манере спортивного диктора: «К нам едет гость! Французы сообщили, брат Ширака заказал билет на завтрашний нью-йоркский рейс!».

Вообще-то, он ждал другого звонка, и телефон снова зазвонил буквально через минуту.

Поступило вежливое приглашение от Чилвера — он звонит из «Леопарда», прямо с теннисного корта, его люди только что сообщили о выполненном задании.

Чтобы попасть в ту загородную зону, надо было проехать полгорода в неудобное для этого время — закончился рабочий день.

«Чик-чик», — скребла ложечка, когда Блейк стоял на очередном светофоре, — «чик-чик-чик».

Его ожидали уже на площадке клубной парковки. Сначала показалось, тот парень, который демонстрировал ему цветовые оттенки. Нет, оказался другой. На удивление, они какие-то похожие все.

— Мистер Чилвер уже закончил игру и просил передать, что ожидает вас в баре.

В баре Чилвер весело болтал с двумя девицами, с теми же, что и в прошлый раз. Или тоже с похожими.

Но завидя Блейка, поднялся, пошел ему навстречу и показал на свободный столик.

— Здесь не помешают.

Достал из кармана и расправил веером фотографии размером с четверть листка. Лицевой стороной к себе.

— Я ведь, грешным делом, что подумал, — в его глазах мелькнула смешливость, — зачем мне, будь я… вы понимаете, брать напрокат машину в нашем городе. — Он укоризненно качнул головой. — Неосмотрительно. Можно ведь прокатиться куда-нибудь. Тут есть соседи. Вот я и не стал терять времени на проверки в городе и разослал эти фотографии своим заклятым друзьям. Или закадычным врагам — это одно и то же. Они никогда не отказывают в мелочах.

Чилвер начал одну за другой разворачивает фотографии и класть перед Блейком на стол.

Четыре фото.

— Сняли утром на похоронах?

Чилвер кивнул и внимательно посмотрел на Блейка.

— Интересно, совпадет ли это с вашими подозрениями?

— А вот и проверим. — Блейк еще раз скользнул глазами по четырем снимкам и поднес к одному указательный палец: — Вот.

— Браво!

Улыбка на лице Чилвера появилась лишь на миг.

— Вы найдете камень?

— Уже завтра.

«Чик-чик», — весело подтвердила ложечка.

Блейк сразу позвонил Максу по телефону из холла:

— Приезжай ко мне минут через сорок. Только, знаешь, сегодня по строгой программе. И вот еще что, попроси дактилоскописта об одной услуге…

Утром не было никакого дождя.

Блейк бежал как всегда — по асфальтовой чистой дорожке, мимо привычных глазу особнячков.

А у прокурорского дома начал заключительный спринт. Но успел помахать маленьким сыновьям прокурора, которые ответили ему тоненькими веселыми голосами.

Сегодня особенно нужна спортивная форма.

И хладнокровие.

Они ехали по уже очень знакомой дороге. Макс нервничал, хотя «делал вид».

— Значит, без церемоний?

— Без. И держись свободнее, они в наших руках.

Ворота, площадка тускло-красного гравия, и у дверей их уже ожидает Ширак.

Блейк взглянул на часы — ровно одиннадцать.

Они вылезли все втроем, сержант направился с ними.

Поздоровались со слугой, тот сообщил, что все собрались и ожидают их в зале.

Как в первый раз, троица расположилась в креслах, спиной к не зашторенным сейчас окнам. И впечатление от залы в дневном, проникающем через большие окна свете было уже не торжественным, а каким-то золотисто-веселым.

В середине маленькой группы помещался Лео Гринвей, справа от него — Керэлл, а слева — Джойс Хьют, которая сразу издали сделала им пальчиками «хай!».

Поспешивший вперед Ширак стал подносить кресла и ставить их по другую сторону столика, назначенного разделять своих и чужих.

— Третьего кресла не надо, — повелительно произнес Макс, — оставьте его для себя.

Ширак приостановился и удивленно посмотрел за их спины. Сержант, следуя инструкции, закрыл двери и встал перед ними, закинув руки назад. В этой позе, как-то сама собой, привлекала внимание на его боку кобура.

— Садитесь, Ширак, садитесь, — приказал Макс застывшему с креслом слуге и указал рукой: — Вот, рядом с мисс Хьют.

— Но…

— Никаких «но». Вы здесь для меня такой же подозреваемый, как и все прочие.

Судя по тому, как у слуги дернулась бровь, подобное «равенство» не показалось ему приятным.

Остальные не отреагировали на слово «подозреваемые», хотя Лео уж точно знал, что юридически они по-прежнему только «свидетели».

— Если у кого-то из вас есть оружие, предлагаю немедленно сдать, — буднично и почти скороговоркой произнес Макс. — Ни у кого? Тогда начнем.

Блейк заметил, что Ширак никак не может найти удобное положение в кресле.

Прочие, однако, беспокойства не выказывают.

— Начну с простого. — Макс сначала отметил взглядом сидящего в центре Лео, затем перевел его вправо на Джойс Хьют. — В доме стреляют. В таких случаях даже мы, полицейские, принимаем все меры предосторожности, чтобы не оказаться на мушке у вооруженного человека. А вы мисс, извините за выражение, стремглав несетесь. Не боялись получить от преступника пулю?

Джойс ответила не сразу.

Спокойно, откинувшись на спинку кресла, она обдумала вопрос, оценивая его, несомненно, как «ход противника».

— Вы, безусловно, правы, лейтенант, и в следующий раз я не поддамся естественному человеческому импульсу. Буду действовать осмотрительно. Как полицейские.

Хьют вытянула из нагрудного карманчика очки, надела и посмотрела на Макса через их модные овалы с выражением: «ты у меня где сядешь, там и слезешь».

— А я, — Лео Гринвей с недоумением к себе самому развел руками и застыл так… потом, не решив внутреннюю проблему, проговорил вполне невразумительно: — Возможно, и следовало как-то… да, на предмет осторожности.

— У вас большая близорукость? — неожиданно обратился Блейк к Хьют. — Я заметил, очки вы постоянно не носите.

— Приличная, около минус четырех. А не ношу постоянно, потому что мне нравится цельное мировосприятие. Детали, знаете ли, не главное.

Макс с сомнением качнул головой:

— Не скажите, мэм, смотря, какие детали. — Он опять качнул головой: — Вы говорили, что видели пистолет миссис Линч только один раз. В руках у мистера Гринвея?

— М-да, кажется.

— И никогда не брали его в руки?

— Не брала.

— Здесь нет ошибки в вашем мировосприятии? Я вынужден повторить вопрос: вы точно никогда не брали пистолет в руки?

— Абсолютно точно, лейтенант.

— Очень жаль, мэм.

— Почему?

— Потому что миссис Линч была убита именно из этого оружия.

— И что?

— На щечке пистолета отпечаток вашего большого пальца.

— Вы… не говорите чепухи, лейтенант.

— Это не чепуха, мэм. Это дактилоскопическое заключение.

Женщина вздернула брови и несколько секунд в упор смотрела на лейтенанта.

— Перестаньте. Что за глупенькое «фу-фу»?

Ширак подался вперед в своем кресле, а у Лео Гринвея на секунду появилось выражение, о котором говорят, что «отвисла челюсть». Только Керэлл Адамс, заметил Блейк, сохраняет ко всему равнодушие. Или — уверенное в себе спокойствие?

— Насчет «фу-фу», мэм, вы меня обижаете. — Макс сделал вид, что огорченно вздохнул. — Ну, да ладно. Есть еще одно обстоятельство, которое мы можем хоть сегодня объективно задокументировать следственным экспериментом. Выстрел, мэм, из этого пистолета не слишком громок. Это не кольт и не наган, у которых большие пороховые заряды. В вашей комнате выстрел слышен таким звуком, который можно уловить только напрягая слух. Но! — Макс поднял указательный палец. — Даже мы с мистером Блейком едва бы поняли, что это выстрел. И! — Палец пошел еще выше. — Совершенно невозможно определить, откуда именно этот ничтожный звук исходит.

Глаза Хьют сощурились и остались видны только большие потемневшие зрачки.

— Дьявол! Я слышала этот выстрел — громкий, отчетливый! Вы плетете гадкие сети, лейтенант! Я больше ничего не произнесу без присутствия адвоката.

Макс мирно и успокаивающе покивал:

— Можно и так. Можно, мэм. Тогда сержант наденет на вас наручники, мы отвезем вас в полицейское управление, в камеру предварительного заключения. — Он посмотрел на женщину вполне доброжелательно, как учитель на непонятливого школьника. — Статус адвоката, мэм, это статус прямого обвинения в преступлении. Мы готовы вам предоставить все вместе. Ордер на ваше задержание, — Макс сунул руку во внутренний карман куртки…

— Секунду, лейтенант, — Лео выставил вперед ладонь, — ты, Джойс, помолчи, пожалуйста. Лейтенант просто выясняет факты. Нам надо сотрудничать.

— Святые слова, мистер Гринвей, благодарю вас за понимание. — Макс трогательно, на восточный манер, сложил на груди руки. — Вы ведь тоже слышали выстрел?

— Я? Да-а…

— Который нельзя было услышать. А вы, мисс Адамс, не слышали?

Не сама улыбка, а какое-то внутреннее к ней побуждение скользнуло по лицу девушки.

— Нет, я не слышала.

— Вот ведь история какая, — Макс огорченно вздохнул, — я прямо не знаю… И пистолет этот тоже никогда в руки не брали?

— Зачем?

Тот едва скрыл свою радость.

— Как говорил один из умнейших людей старой Европы: «Нет лучшего ответа, чем правильно поставленный вопрос».

— Кто так говорил?

— Вольтер, мэм. Пистолет лежал сверху платков, закрывая собою стопку. Под ним был виден оранжевый платок. А как вы определили, что внутри стопки нет красного?

— Что значит «как»?

— Ящик узкий, мэм. Нельзя, взглянув сбоку, увидеть бордюрные края.

— Ах, вот вы о чем…

— Об этом, мэм. Вы просто уже знали, что красного платка там быть и не может. Не так ли?

Черные глаза девушки выстрелили в лейтенанта.

— Не так.

— А как?

— До окончания учебы в студии остается меньше месяца, лейтенант, поэтому мне было уже наплевать на все платки в этом доме.

— Хотите сказать, просто не стали его искать?

— Очень рада за вашу сообразительность.

— Спасибо. Только вот не могу сообразить, как вы умудрились пролить акварельную краску на площадке третьего этажа? Акварельную краску сейчас никто не разводит водой в больших банках. Мы, знаете ли, с коллегой, — он указал на Блейка, — иногда рисуем акварелью. Наперегонки. — В глазах Макса появилась издевка. — Ей-богу, мэм, трудно пролить, даже если очень захочешь.

В глазах девушки тоже вдруг появилась издевка.

— А кисти как отмываете?

Макс понял, что что-то не так.

— Продолжайте, мэм, продолжайте.

— Я пролила банку с водой, где отмокали кисти.

— Ах, такой простой выход?

Он не успел услышать ответа.

— А ты дрянь, Керэлл, — негромко, но очень отчетливо, произнесла Хьют. — Я теперь понимаю, как ты все это проделала.

Наступила тишина…

Но вот кто меньше всего собирался ее нарушить, была сама Керэлл — девушка сидела в кресле, равнодушно глядя куда-то перед собой.

Пауза стала грозить потерей инициативы. Но Макс вовремя спохватился:

— Будьте любезны, мэм, — он приглашающе взглянул на Джойс Хьют, — выскажите свои соображения поконкретнее.

Блейку три минуты назад показалось, что после того, как над женщиной нависло обвинение, за которым может последовать лишь щелчок наручников, она впала в какой-то внутренний паралич. Ничуть, ее мозг в это время активно работал.

— Да все просто! — Хьют громко выдохнула и схватила со стола сигаретную пачку. — Где-то через полчаса после отъезда тетушки с Лео, — она прервалась на полуслове и чиркнула зажигалкой, — эта чертовка…

— Очень попрошу вас без эпитетов, мэм.

— Хорошо. Эта поганка встречается мне в коридоре с каким-то в руках подносиком. Я только заметила на нем кучку дерьма — ну, что-то вроде рисовальных карандашей, лекал — и все это дерьмо слетает мне под ноги. — Хьют уничтожала сигарету быстрыми затяжками с короткими струями дыма. — Вы понимаете, лейтенант?

— Слетает вам под ноги, — поощрительно подтвердил тот.

— И словечки произносит — дескать, какая она сегодня неуклюжая. — Понадобилась еще затяжка. — Я, как вежливый человек, начинаю поднимать это дерьмо и укладывать ей на поднос. Пистолетная щечка, вы говорите? Я еще обратила внимание на небольшую черненькую пластинку с двумя дырочками по краям. Ну и зараза, ты Керэлл! Чтобы тебя настоящий вервольф поимел!

Джойс, забивая окурок в пепельницу, посмотрела на противоположный фланг, но там по-прежнему не было ни одного шевеления.

Вопрос Блейка прозвучал так неожиданно, что Хьют не смогла понять его смысл, Ширак озадаченно сдвинул брови, а брови Лео Гринвея сами поднялись вверх:

— Если я правильно догадываюсь, мэм, пропавший у вас лак был белого цвета?

— Кто?

— Тот лак, что вам подарил мистер Гринвей, а потом лак пропал.

— Лак… белого цвета… Ну да, белого цвета. — Она возмущенно посмотрела на Блейка и перевела взгляд на Макса. — При чем тут лак, лейтенант, вы мне не верите? Эта заср… хорошо, без эпитетов, она подбросила мне пистолетную щечку!

И только теперь на другом фланге на секунду вздернулись плечи — понять следовало так: «да пусть говорит, что хочет».

Ширак прокашлялся от всего услышанного и словно этим привлек на себя внимание лейтенанта.

— Вы не скажете нам, где камень?

Слуга еще кашлянул пару раз в продолжение… принужденно уже, «не от чистого сердца».

— Простите, сэр, я, кажется, не понял вопрос.

— Алмаз. Где он?

— Тот, что?.. — Ширак покрутил в воздухе пальцем.

— Тот самый.

— Как странно, сэр…

— Не знаете?

— Не знаю.

— Тогда объясните, что вы там варили на кухне позапрошлой ночью? — Макс тут же обратился ко всем: — Да, господа, мы вели санкционированное прокуратурой прослушивание дома. — И снова перевел взгляд на слугу: — Аппаратура зафиксировала процесс готовки. Так что это было?

— М-мм… когда, вы говорите?

— Когда вы устроили ложную тревогу.

Противник простоват лишь до крайнего для него случая. Лицо слуги сделалось строже и умнее.

— Аппаратура зафиксировала, что это именно я устроил тревогу?

— Потом поднялись в кабинет, где пробыли около минуты.

Ширак снова оценил ситуацию:

— Это правда, из своей комнаты я вышел на кухню. Но кто потом устроил тревогу, и кто входил в кабинет, — он быстро покрутил головой, — об этом, сэр, я не имею никакого представления.

— А что варили?

— Э… кашку. У меня ночью бывают состояния голодного беспокойства. Нечто психическое, сэр. Это не наказуемо?

Макс повернулся в кресле к стоящему сзади у дверей сержанту:

— Сходите на третий этаж в кабинет. Пошарьте внутри сейфа рукой, скорее всего камень прилеплен к верхней стенке.

И снова обратился к слуге:

— Не получается, Ширак. Хотя спланировано было тонко. Вы поняли по одному моему неосторожному вопросу, что прослушивание в доме ведется. И решили пустить нас по ложному следу. Мы должны были подумать, что камень оказался в желудке у одного из лебедей. А ваш брат, который уже летит сюда, должен был усилить это впечатление попыткой купить лебедей. Но мы подумали — что может варить человек, так часто поскребывая ложечкой по посуде? Ни кашка, ни что-либо из теста не выходило. И явно то, что делалось, делалось в малых количествах. Мы быстро пришли к выводу, что это… крахмальный клей.

Лео от удивления приоткрыл рот, а Керэлл Адамс впервые изменила равнодушному выражению и посмотрела в их сторону.

Однако слуга подчеркнул свой ответ снисходительной улыбкой:

— В доме и так есть отличный клей, сэр.

— Вот именно, наша химиндустрия дошла до таких вершин, что склеенное место становится крепче самого предмета. А вам, в нужное время, требовалось просто оторвать камень рукой.

Макс чутко поднял вверх голову…

Сержант не прикрыл, уходя, дверь, и было слышно, как по лестнице быстро спускаются.

Еще через несколько секунд появился он сам.

— Как вы и сказали, сэр, на верхней стенке. Куда мне его?

— Положите пока в карман. — Макс сурово уставился на слугу. — А вы, Ширак, можете быть уверены, мы не дадим вам возможности предупредить брата, а ваш разговор с ним, который вы провели по мобильному телефону служанки, прослушан французской полицией. Рассказывайте, как прикончили миссис Линч.

Блейк увидел замелькавшую в глазах у слуги панику.

Парализовавшую вдруг его.

Желая что-то сказать, тот сначала выдал неуправляемый горловой звук, потом захотел коснуться рукой воротника… раздумал, и вместе с выдохом произнес более высоким, чем собственный, голосом:

— Мне подбросили этот камень. Я лишь хотел избавиться… мне просто подбросили.

— Когда?

— Я думаю, — он нервно проглотил слюну, — в ту ночь, когда кто-то сделал звонок из кабинета.

Макс словно вспомнил:

— А, да-да-да. Мисс Адамс, — он повернул голову, — вы в это время как раз покидали свою комнату.

Если бы Блейк не был по другую сторону барьера, он бы зааплодировал — своим спокойствием девушка ставила их в исключительную обязанность предоставлять ей информацию для обдумывания.

Но Макс уже приноровился:

— Не тороплю вас с ответом, потому что быстрее расскажу все сам.

И после небольшой паузы начал:

— Итак. Вы действительно свинтили пистолетную щечку, которая у этой старой модели фиксируется двумя маленькими шурупчиками. Мисс Хьют рассказала правду о том, как появился ее отпечаток пальца. Это правда, потому что на внутренней стороне щечки тоже есть ее отпечаток, — Макс свел большой и указательный пальцы, как если бы держал что-нибудь между ними. — Отпечаток не мог там оказаться, если бы щечка была не свинчена. Но чтобы проделать такой фокус, вам надо было, во-первых, не участвовать в поездке с миссис Линч в город и, во-вторых, сделать так, чтобы ваша кузина тоже осталась дома. Для этого вы на время припрятали ее очки. Но началось все с того, что вы увидели под пистолетом красный платок. Это был отличный предлог, чтоб зайти вечером с ним в кабинет.

Теперь девушка уже не смотрела в сторону. Ее глаза погуляли по лицу Макса, потом переместились на Блейка. Тому стало ясно, что она сейчас заговорит.

— Хорошие фантазии, господа. — Она снова обвела их глазами. — И так могло быть, и не так. Вот, например… вот, например, как быть с выстрелом, который слышала Джойс, а я не слышала, потому что и не могла услышать?.. Или еще. Камень из сейфа мог забрать только убийца. Если это сделала я, а стрелки перевела на Джойс, зачем мне прятать камень у Ширака, а не у Джойс? Это было легче сделать и без ночных вылазок. Теперь, лейтенант, поговорим теоретически?

— Это как?

— Как бы порассуждаем в форме, не пригодной для протокола.

— Согласен.

— Предположим, что как-то у меня произошла странная встреча с неизвестным человеком. И мне она не показалась случайной.

— У бассейна.

Девушка кивнула:

— Пусть у бассейна. И к этому добавилось ощущение, что за мной наблюдают. И к этому еще, что тетушка стала относиться ко мне со странной подозрительностью. И вдруг, когда я увидела в тумбочке пистолет… — умные глаза, подумал Блейк, встретившись сейчас с ней взглядом, — я ведь действительно могла взять его в руки, чтобы посмотреть, нет ли в стопке красного платка. Вдруг я подумала — какая может быть ловкая подставка с моими на нем отпечатками. А что если протереть пистолет и использовать против того, кто все это проделал?

Хьют как раз начала раскуривать сигарету и поперхнулась.

— Кха… благодарю тебя, дорогая.

— Не стоит. Ты ведь могла взять его потом в перчатках, полагая, что там мои отпечатки, а не твои.

Макс успокоил Хьют дружелюбной улыбкой:

— Это всего лишь теория.

И опять повернулся к Керэлл:

— А воду с краской разлили, чтобы проконтролировать, не сунется ли кто к пистолету?

— Почему бы не предположить, лейтенант.

— И в следующую ночь после убийства могли обнаружить у себя камень?

— В принципе и такое могло случиться.

Вдруг слуга поднял руку, чтобы что-то сказать:

— Сэр, могу я рассчитывать, что моя попытка избавиться от камня…

— Это зависит, Ширак, это зависит.

— Сэр, я тоже услышал тогда выстрел.

— Вот! Теперь что-нибудь смогу для вас сделать. Точнее, не делать.

— Я просто не хотел спешить на выстрел, мало ли что.

— Правильно. А выстрел и нельзя было не услышать. Стреляли ведь на лестнице, где-то на площадке между четвертым и третьим этажами.

И только теперь в лице Керэлл Адамс промелькнула растерянность.

— Но я не слышала.

— Еще бы. При хорошей дозе снотворного, которое вам подмешал в джин-тоник мистер Гринвей.

Блейк ожидал чего-то совсем другого: наивно-растерянных глаз, возгласа удивления… Гринвей лишь коротко взглянул в их сторону и взял в руки давно приготовленную для курения трубку.

Макс очень правильно не стал выдерживать паузу.

— Мы почти сразу поняли, что миссис Линч не была убита в половине первого ночи — это произошло примерно часом-полутора раньше. Потом мы поняли, что хозяйка дома не работала с деловыми бумагами в тот вечер. Она их вообще не читала, а следовательно, и не вынимала из сейфа. То есть код к сейфу кто-то успешно и, видимо, давно подобрал. Я даже скажу точнее, когда именно. — Макс упер взгляд в Гринвея, от трубки которого в воздухе поплыл приятный аромат. — Вы нашли нужный код более года назад, незадолго до того, как совершили недельную поездку на место своей старой работы в Сан-Диего.

Лео даже не ответил на это взглядом.

Его лицо было спокойным, однако очень не походило на то привычное, прежнее. Вот именно с такими внимательными, фиксирующими каждое слово лицами адвокаты и слушают обвинительную сторону на процессах.

Макс тем временем продолжал:

— Никто никогда не видел пистолета ни в тумбочке, ни на тумбочке. Его даже не видела старая горничная, которая всюду совала нос. Потому, господа, что миссис Линч и не вынимала пистолет из сейфа. Его видели только в ваших руках, мистер Гринвей. И запомнились ваши слова о том, что хозяйка дома забывает иногда класть пистолет на место.

Лео изменил положение в кресле, подавшись немного вперед, и чуть повернул набок голову. Что-то вроде повышенного внимания обозначилось в этой позе.

— Убить миссис Линч из ее пистолета можно было, только имея точно такое же второе оружие. Его вы и достали в Сан-Диего с помощью своих старых клиентов из уголовного мира.

— Зачем? — несвойственным ей тихим голосом произнесла Хьют.

— Во-первых, мисс, в вечернее время, когда ваша тетя работала с деловыми бумагами, очень трудно было задержаться у нее в кабинете, а тем более — залезть за ее спиной в сейф. Который, кстати сказать, вполне мог стоять и на запоре. К тому же, даже ребенку пришла бы мысль, что много лет провалявшийся пистолет может дать осечку или вообще не сработать. Во-вторых, нужно было создать легенду о пистолете в тумбочке, а для этого хоть несколько раз продемонстрировать его. Однако отсутствие пистолета могло быть обнаружено, стоило только миссис Линч зачем-нибудь открыть сейф. В-третьих, при таком серьезном преступлении требуется техническая подготовка. Прежде всего, нужно было убедиться, что выстрел в комнате третьего этажа не слышен на четвертом этаже и вообще в доме. Мистер Гринвей наверняка проделал пару раз такой эксперимент где-нибудь в библиотеке, стреляя, как это сделали и мы, в небольшой деревянный брусок. И надо было поупражняться бросками пистолета на раскрученной веревке, дабы иметь навык и быть уверенным, что он долетит из окна до пруда. — Макс, глядя на Хьют, не удержался от комментария: — Чувствуется, мисс, вы никогда не замышляли убивать человека. Это ж серьезное мероприятие.

Хьют не откликнулась, зато Гринвей показал легкой улыбкой, что комментарий ему понравился.

— Итак, в сейфе хозяйки дома лежал пистолет, но это давно уже был другой пистолет. В то известное утро, зная, по привычкам своей тети, что она уже не поднимется перед поездкой в город наверх, мистер Гринвей положил подлинный пистолет на стопку платков, предварительно умыкнув из нее красный, субботний. Мисс Адамс, в ожидании своих шоферских обязанностей, находилась рядом с тетушкой и, естественно, была послана за платком. Таким образом, на пистолете должны были остаться ее отпечатки пальцев. Но ее спасла сообразительность. — Макс бросил взгляд на Керэлл. — Хотя, мисс, ваши дальнейшие действия все равно следует квалифицировать как уголовно наказуемые.

Он перевел взгляд на другую сторону.

— Вы тоже, мисс Хьют, с пушком на рыльце — чувствовали, в доме что-то затевается, поэтому так смело и понеслись на выстрел. Застукать виновника, да?

— Идите вы, я никого не убивала.

— Ладно, вернемся к главному. Мистер Гринвей, скорее всего из библиотеки, контролировал ситуацию. И вошел в кабинет за миссис Линч почти следом. В левой руке платок, правая рука в перчатке — в кармане халата. Наверное, сэр, вы сказали, что желаете поведать нечто интересное о мисс Адамс. Тетя должна была заинтересоваться, потому что именно вы послали то самое интригующее письмо. Затем вам оставалось лишь занять удобную позицию сзади. А после можно уже было действовать не спеша — вы ведь знали, что в кабинет никто в это время не сунется.

Лео откинулся на спинку кресла, посмотрел на лейтенанта уже расслабленными глазами и счел нужным заговорить:

— Что же я сделал дальше?

— Сначала, в порядке уточнения, напомню, что по возвращении из города вы оставили автомобиль у входа и очень поспешили в дом, потому что надо было забрать пистолет из тумбочки. Мисс Адамс своими умными действиями не позволила этого сделать перед отъездом.

— Допустим-допустим.

— После убийства вы спокойно вышли из дома, отогнали автомобиль, а заодно, прогулявшись на другую сторону пруда, выкинули там где-то в воду пистолет-дублер. Основной остался при вас. Во-первых, доложив туда патрон, надо было сделать выстрел, о котором я сейчас расскажу, а во-вторых, на пистолете, вы полагали, имеются отпечатки Керэлл Адамс. Вы правильно рассчитали, что, с вашими намеками или без, но мы проверим ближнюю часть пруда.

— Лучше бы я остался во Франции, — неожиданно пробормотал Ширак.

— И то, — походя согласился Макс. — Перехожу к заключительной стадии. Вернувшись в кабинет, вы, мистер Гринвей, создали видимость работы хозяйки дома над деловыми бумагами, открыв их произвольно на середине… Но вот не додумали с пепельницей — надо было оставить пару окурков — вы этой ошибкой нам весьма помогли.

Лео в ответ улыбнулся, не скрывая своего хорошего настроения.

— И оставалось сделать последнее — тот самый выстрел, который должен быть услышан, обеспечить вам алиби и окончательно погубить спавшую под снотворным мисс Адамс.

— М-мм… свинья ты, Лео, — произнесла Керэлл, впрочем, вполне равнодушным голосом.

— Ты, милая, сама хороша! — поспешила в ответ Хьют.

— Не ссорьтесь, девочки, — Гринвей, как рефери на ринге, поднял, разделяя противников, руки. — Дослушаем лейтенанта.

— Спасибо. Выстрел в какой-нибудь деревянный брусок. Вы, наверняка, сделали выстрел на лестничной площадке между третьим и четвертым этажами. Оттуда он хорошо слышен, и оттуда вы в десять секунд достигали дверей своей комнаты. Но следовало забрать гильзу, а ее трудно сразу увидеть на темно-коричневом фоне. И для этого понадобился белый лак, который вы предусмотрительно подарили своей кузине. Несколько белых полосок на гильзе делают ее очень заметной.

Ширак скосил глаза на Гринвея со смешанным выражением опаски и восхищения.

— Браво! — Лео изобразил аплодисменты некасающимися ладонями. — У вас есть что-нибудь еще, лейтенант?

Не дожидаясь ответа, он встал и направился в сторону столика.

— Джойс, ты выпьешь?

— Не знаю…

Макс вынужден был повернуть к нему голову.

— Есть. Вас опознали как человека, арендовавшего автомобиль. Из него вы вели наблюдение за мистером Блейком.

— Всего-то?

— В ближайшее время мы найдем пистолет-дублер.

— Найдете. То есть, возможно. — Он уже собрался наливать коньяк из графинчика, но приостановился. — Возможно, вы там найдете атомную бомбу сороковых годов, но я не сбрасывал другую подобную на Хиросиму.

Было видно, как его спина и плечи стали подрагивать от смеха.

С полминуты Гринвей не отказывал себе в этом удовольствии.

Блейк, тем временем, встал, потянул пару раз назад плечами и прошелся разминочным шагом по зале.

Лео, наконец, выпил, поискал в вазочке шоколадную конфету и, определив нужную, отправил в рот.

— Вы не обратили внимания, что наш разговор не сопровождался протокольной записью?

Лишь теперь Гринвей повернулся лицом к публике, но ответил на вопрос Блейка только после того, как прожевал конфету и на прощанье ей чмокнул.

— Вели вы запись или не вели, не имеет ровным счетом никакого значения. Я уже не говорю о заключении присяжных, но даже обкуренный судья не примет к рассмотрению такое дело. — Гринвей не собирался возвращаться к компании, предпочитая разговор издали. — А почему вы не вели протокол, я был бы не против.

— Потому что неофициальная форма оставляет вам шанс выйти из положения.

— Агент, вам тоже нужно выпить. Мое положение неуязвимо.

— С формальной точки зрения.

— А есть какая-то еще?

— Да, например точка зрения мистера Чилвера.

— Не знаю этого господина.

— Зато он отлично знает, что вы пытались в компании с мисс Адамс выставить его соучастником убийства.

— Ха, думаете меня этим испугать?

— Совсем не тем, что он будет мстить вам ножом или пулей.

Гринвей уже поднес руку к вазочке за новой конфетой, но приостановился.

— Продолжайте, агент.

— Пистолет-дублер вам в Сан-Диего достала какая-то мелкая уголовная сошка, и в таких случаях не связываются с оружием, за которым числится кровь.

— Пока не понимаю, — произнес Гринвей, но голос прозвучал через сжатые зубы.

— Уже понимаете. Чилвер входит в число крупных боссов уголовного мира, и, несмотря на трения в прошлом, они все помогают друг другу. Кто-то из тамошних боссов просто прикажет этой мелкой сошке сделать добровольное признание о продаже вам пистолета. Добровольное признание, помощь полиции… вы знаете, в таком случае ему грозит всего лишь полгода-год, а вероятнее, срок будет условным.

Гринвей слегка опустил голову и заложил руки за спину.

Он думал и взвешивал.

Блейк быстро добавил гирьку на другую чашу весов:

— Чилвер очень переживал, что может не получить камня. Камень найден, но переживания для него — большая обида.

Пауза длилась очень недолго.

— Чтоб вы провалились, агент. Вместе с Чилвером.

— Нет, мистер Гринвей.

Тот внимательно посмотрел в глаза Блейку.

— «Выход из положения». Но это сказали вы, а не лейтенант.

Макс некультурно заложил руки за голову, вытянулся и зевнул…

— Считайте, я тоже это сказал.

Гринвей снова что-то прикинул и взглянул издали на лейтенанта.

— С помощью Чилвера вы чего-то добьетесь, но все равно будет много мороки, лейтенант.

Макс подумал и, не глядя в ту сторону, покивал головой.

И по следующему вопросу Блейк понял, что они выиграли:

— Вам что, очень нужен этот Сан-Диего?

Для виду, ответ лейтенанта прозвучал не прямо сразу:

— Э… пожалуй, не очень.

Первым из остальных присутствующих отреагировал гибкий французский ум — Ширак громко и горько вздохнул:

— Невероятные вспышки злобы. А вам, сэр, от мадам доставалось больше всего. — Он еще раз горько вздохнул. — Этак каждый может сорваться.

— Иногда я думала, — сразу поддержала Хьют, — что она просто сумасшедшая. Керэлл, ты что молчишь?

Та сначала посмотрела на Макса.

— Если я скажу на суде, что у самой пару раз чесались руки, это не наказуемо, лейтенант?

— Не наказуемо.

Ширак тоже обратил взгляд на него:

— Как ловко мадам приклеила камень к верхней панели сейфа, как ловко.

— Да, господа! — прозвучал голос Гринвея. — Я виноват! — он бодрой рукой взял коньячный графинчик. — В том, что у меня не стальные нервы. И когда в очередной раз уязвили мое достоинство, а проклятый сейф был открыт и в нем пистолет…

— Лео, ты жертва аффекта! — Хьют воззрилась на Макса. — Что вы такой кислый, лейтенант?

— Да нет, я рад, что к человеку пришло осознание.

Гринвей выпил и не стал закусывать конфетой.

— Тогда окажите дополнительную любезность.

— Какую?

— Я поеду на своем автомобиле впереди вас и сделаю заявление дежурному полицейского управления.

— Только поторопитесь, мы здесь уже засиделись.

Вечером Макс заявился, чтобы как-то отметить. Однако еще в прихожей, снимая куртку, тяжело вздохнул, а в комнату вошел без выражения на лице.

— Ты что загрустил?

— Прикинул, патрон, парню дадут лет восемь.

— Что-нибудь так.

— А через пять лет выпустят за хорошее поведение.

— Скорее всего.

— И похоже, кузины отдадут ему его долю наследства.

— Хм… да, похоже. Девицы выглядят по-своему честными.

— Вот и выходит, что за год тюрьмы он получит миллион с лишком.

— А я думал, ты загрустил оттого, что придется книжку читать. Там, на столе, бумажка с названием.

В глазах Макса вдруг вспыхнул озорной блеск.

— Патрон, давайте на спор, что я угадаю.

— Опять на ресторан?

— Ага!

— Ну, давай.

Тот радостно хмыкнул.

— Я ведь хорошенько тогда запомнил: роман русского писателя «Преступление и наказание»!

Блейк удрученно развел руками:

— Ну, как с тобой спорить.

— То-то! — Макс схватил листок бумаги и радостно потряс им в воздухе. Потом взглянул: — Чего это? «Как быстро приготовить вкусную и здоровую пищу».

Он застыл с листком в поднятой руке.

— Пора и мне начать ходить к тебе в гости, Макс.