Он только успел расплатиться с таксистом, как встречать уже вышел Макар.

— Здравствуй. Вот, раньше намеченного к вам прибыл, — грустно проговорил человек. — Такие, брат, наши земные дела.

— Дайте, я чемодан понесу.

— Ну, понеси.

Машина быстро поехала прочь, на заработки в город, утомивший его рваным передвижением после плавного самолета.

Он ступил внутрь за стальную дверь.

— А где Алексей? Вы-то сами живы-здоровы?

— Мы здоровы, — сзади повернулись замки, — только у нас, Сергей Петрович, случай несчастный произошел.

Он повернулся.

— Что за случай?

— Племянника Аркадия током шибануло. Насмерть.

— Как шибануло?!

— Не знаю я, Алексей толком не рассказал.

— А где он сам?

— В город недавно поехал, сказал — ненадолго. Друг у него какой-то срочно денег занять попросил.

Парень улыбнулся неловко и добавил совсем несуразное:

— Племянник этот выиграл наследство по жеребьевке.

— Какой жеребьевке... ничего не пойму.

— Так хозяин распорядился. В завещании.

У прибывшего явилось внутри ощущенье дурного сна, от которого надо быстрее проснуться. Он для этого даже мотнул головой — ощущение не исчезло.

— У тебя чай есть?

— У нас все есть.

— Отнеси чемодан к вам в домик пока. Там мне все толком расскажешь.

Чай хороший, крепкий от заваренных в керамической кружке двух сразу пакетиков.

— Вы, Сергей Петрович, еще бутербродик съешьте.

— Съем.

Дома перед ранним утренним рейсом он не позавтракал, и теперь есть хотелось.

Часы на стене показывали начало двенадцатого.

— Значит, час назад жена его вам позвонила?

— В десять, примерно.

Он уже выслушал рассказ про странную жеребьевку, где Макар был свидетелем, странную, но не удивившую очень уж сильно. Узнал про свой миллион. А про гибель Аркадия — почти ничего: Алексей сказал лишь — тот схватился во время бритья за оголенный провод. Как, почему?.. И еще, что другие наследники тормозят сообщить о смерти, как это положено, до приезда сюда нотариуса или адвоката, или того и другого.

Алексей вдруг умчался куда-то, тоже время нашел.

Аркадия он неоднократно здесь раньше встречал — добродушный, вежливый парень. Дядя бизнес ему наладил, небольшой, но с хорошим достатком. Да и денег, временами, подбрасывал. С братьями неродными пересекаться не приходилось, и жену племянника он тоже не видел.

То есть теперь, если Макар не напутал, они трое наследники?

Оголенный провод у электробритвы?..

— А жена его что собой представляет?

Макар помешал ложечкой в своей кружке, чтобы подумать.

— Молодая... красивая, — он приподнял вверх голову, — хозяин сказал про нее, — голове понадобилось еще время, — он сказал про нее «выразительный минимализм».

Белобрысый посмотрел и остался очень доволен собой, оттого что сумел в точности воспроизвести диковинные слова.

Аркадий женился совсем недавно — год или того около. Что за особа, ставшая теперь наследницей за себя и за мужа, — его доля тоже ей теперь достается.

Захотелось посмотреть на этот «минимализм».

И на провода...

— Я чемодан к вам в комнату отнесу?

— Отнеси, сделай милость.

— Вы, Сергей Петрович, по-старому иногда выражаетесь.

— По-старому?

— Как у Островского. Мы с Лешей часто записи слушаем.

— Да, брат, теперь только записи. Я сдуру в современный театр сунулся — там все герои его в трико бегают, один, какой-то, пошел на охоту с автоматом Калашникова, что ты думаешь, и до мата дошло.

Нерадостным сразу показался и зимний сад, и розовый куст, зайчики солнечные бестолково прыгали от отражений.

В баре двое мужчин — один простенького провинциального вида, другой, наоборот, — явно из интеллигентской среды.

Представились-познакомились.

— Вы не можете мне объяснить, господа, что здесь именно произошло?

Про братьев в разговорах с покойным не озвучивалась теплая связь, а с Аркадием все же была — сын сестры его старшей, рано умершей, несчастливой какой-то совсем по судьбе. Машину вот, недешевую новую, дядя к свадьбе ему подарил.

Скоро выяснилось... Правильнее — не выяснилось ничего: толком не знают, в номер заходил только Олег — видел издали труп, а проснувшийся позже всех Владимир вообще не видел, занимается сейчас контактом с нотариусом, кажется, тот уже выехал с дачи, откуда-то издалека. И Владимир рассказывает ему совсем не о том — о коллизии в завещании — все они, покинув территорию, могут оказаться в трудном правовом положении из-за этого несчастного случая.

Он почти уже собрался ответить, что несчастный случай могут и обязаны констатировать не случайные люди, а органы внутренних дел, но отвлек светловолосый Олег сообщением, что Аркадий к ночи был сильно пьян — «в стельку почти».

— Утром-то, с перепою, и начудил.

Нехитрое чересчур объяснение — как именно он такое вдруг начудил?

Владимир тоже поддержал эту тему:

— Да, знаете, расплелся совсем. Агрессивность возникла даже.

— К вам?

— Нет, про жену в основном.

Олег поспешил с разъяснением:

— Дескать, кто теперь в доме хозяин и в этом роде. А потом успокоился, только обмяк весь. Ты, Володя, ушел, а я с ним заторчал тут, — он бегло глянул на гостя, — еле он потом поднялся по лестнице и до номера своего дошел.

Оба пьют кофе, предлагают ему.

Про какой номер сказал Макар, розовый?

В комнате только женщина в темном, но не траурном платье, модного, скорее, фасона.

Впрочем, однако, не удивительно — не хоронить, а за наследством они с мужем вчера приехали.

Где все-таки труп?

Человек уже произнес слова соболезнования, и ему ответили так же формально и коротко.

— Я хорошо знал вашего мужа, сударыня.

Она негромко ответила:

— Он тоже рассказывал мне про вас и ту помощь, которую вы оказали его дяде.

Человек не стал спрашивать, а обвел взглядом внутреннее пространство, посмотрел на кровать...

Женщина качнула головой себе за плечо:

— Там, в ванной комнате.

Он не стал просить разрешения, а ее лицо не выразило желания возразить — устало-больное лицо, даже трудно понять, красивое ли.

Олег сказал — видел труп только издали от порога, как он мог его видеть?..

Да, мог, если дверь в санблок была открыта, — тело сразу у двери.

Тело лежит на спине, ноги подогнуты.

Если смотреть вверх от ног, на панели электрическая розетка. Погибший рухнул, там где стоял.

А где бритвенная машинка?

Он присел на корточки и задал вопрос туда, себе за спину.

— Алексей отключил ее, она на тумбочке в комнате.

Так, пальцы... он уже видит — большой и указательный на левой руке, да, с типичными микроожогами.

И мышечная контрактура есть, тоже типичная.

Были в его практике случаи, когда люди хватались за оголенные провода, и заканчивалось смертельным исходом. Тоже, помнится, каждый раз в деле участвовал алкоголь.

Рост у погибшего под сто восемьдесят, вес — явно излишний, значит — все восемьдесят пять.

— Я хотела, чтобы тело перенесли в комнату на кровать, но Алексей заявил, что до приезда милиции этого никак нельзя делать.

— Совершенно правильно заявил.

Как прозвучало недавно в баре, Аркадий спьяну «нёс» на жену. Олег, показалось, намеренно этот сюжет пригасил.

Опять комната.

Тумбочка, вон тумбочка.

Со стаканом, почти что полным, и черной коробкой.

Стакан, похоже, с вином.

Человек присел перед тумбочкой на кровать, понюхал — точно с вином.

— Я слышал уже, он много вчера выпил?

— Много. — Она помолчала. — Правильнее — очень много.

Прежде чем открыть бритвенный футляр, человек снова наклонился к стакану.

— Проснувшись, ваш муж сразу направился в ванную комнату, не выходил из номера?

— Не выходил.

— А ночью или под утро?

— Нет, он свалился прямо в одежде, я только обувь сняла.

Гость взял в руки коробку и открыл ее верхнюю половину.

Светлый кусок изоляционной ленты сразу бросился в глаза — свободный кусок сантиметра в три. Другая его часть крепилась несколькими оборотами на защищенном проводе, а в промежутке у вилки виднелись провода. Провода — тоже светлые, изолента беловатая, почти одного цвета с проводом.

Теоретически, вталкивая вилку в розетку, вляпаться в это небольшое смертельное пространство очень возможно. Только, во-первых, с чего это вдруг изолента потеряла крепость, и, во-вторых, почему свободный конец не был замечен?

Пальцы попробовали клейкую сторону ленты...

И действительно, на ощупь она показалась слабенькой, почти не схватывала.

— А вы сами, сударыня, не выходили из номера?

— Нет. Алексей сказал, что пока мне лучше быть здесь.

Человек одобрил такое решение:

— Очень разумно.

И заметил, что она часто добавляет к дыханию глубокий вдох.

— Вы нормально себя чувствуете, сердце не барахлит?

— Нет, ничего.

— Распорядиться, чтобы вам принесли поесть?

— Совсем не хочу. — Женщина чуть подумала. — Но кофе я бы выпила.

Он подошел к телефонному аппарату и набрал внутренний номер.

Макар сразу ответил.

— Доставь, будь любезен, в розовую комнату кофе и пару бутербродов, вроде тех, что меня кормил.

По ее лицу едва заметно скользнула улыбка.

В баре, он заметил спускаясь, между мужчинами шел активный разговор, сразу оборвавшийся после его появления.

И самому захотелось кофе.

А пока аппарат заварил и сцеживал, взгляд наткнулся среди этикеток на греческую «Мастику», ту самую, что, бывало, по рюмке с хозяином этого дома они пили перед обедом.

Полезная вещь, и сейчас тоже не повредит.

Если капнуть в рюмку холодной воды, содержимое чуть замутится и на дне выпадут маленькие кристаллики. Умеют же делать, черти.

Сейчас, однако, не до забав.

Он выпил рюмку прямо на месте и отправился с чашкой кофе к компании.

— Как она? — поинтересовался Владимир.

— Выглядит плохо.

Поспешающим шагом с тарелочкой, накрытой салфеткой, явился Макар.

— Я, Сергей Петрович, этого кофе наделаю, он лучше, чем растворимый.

— Правильно мыслишь. И сотвори побольше.

У обоих мужчин, в отличие от Елены, вид свежий вполне — очень непохоже, что кто-то из них вчера выпил лишнего — выглядят собранно, аккуратно.

Чашечка сама остановилась у рта: черт возьми, старость не радость — мысль простая совсем и важная пришла сейчас только вот, а не сразу.

Как проверить?..

Ответ, однако, явился сразу же без запинки — нет, работает еще голова, решает кое-что быстро и правильно.

Человек глотнул кофе и сопроводил взглядом Макара, шустро поднимавшегося вверх по ступенькам.

— Не хочу показаться бестактным, но все-таки любопытства ради: как вчера решился вопрос с вами, остальными наследниками, — голос, впрочем, прозвучал, скорей, в приказном наклонении, — с неудачниками, так сказать?

Объяснять сразу взялся Олег.

— Аркадий все по-божески сделал, по-божески. Обещал нам, — он взглянул на соседа, — обещал нам по пять миллионов каждому, — его руки разошлись в стороны: — ну, куда уж...

— М-м, Елена тоже была в числе равноправных наследников.

Опять в интонации послышалось что-то от протокола.

— Так муж и жена, — улыбка подкрепила эту самоочевидную истину.

— Ну да. А каким образом, Владимир, стакан из вашей комнаты оказался на тумбочке у Аркадия?

— Из моей комнаты?

— Возможно вы не обратили внимания — у стаканов вверху тонкая цветная линия, примерно в сантиметре от края. Она соответствует общему интерьерному цвету. У вас синяя комната?

— ...да.

— Ну вот.

«Мастика» приятно согрела в желудке, и от этого центрального органа спокойствие стало распространяться по всему телу — надо будет потом повторить.

— ...мой стакан... — раздумья прекратились внезапно, радостным почти восклицаньем: — Конечно, просто вылетело из головы! Аркадий заходил ко мне в номер с бутылкой вина — он, знаете, к концу вечера то поднимался, то спускался — стал наливать. А я ответил — не нужно, встретимся через несколько минут в баре, — взгляд показал, что дальше все вытекает само собой.

— Ушел со стаканом?

— Э, по-видимому. Я не обратил тогда внимания, не зафиксировал.

Человек прислушался. Не иначе как выполнивший заданье Макар, сбегал по центральной лестнице. Важный будет к нему вопрос.

Но сначала необходимо подняться к себе.

Номера-близнецы, и его золотистый соседствует с розовым. Тут все, кроме цвета, один в один.

Так, тумбочка.

Что за ней?

Это легкий предмет, за которым... нет ничего.

Кровать могла составить проблему, но, к радости, не составила.

И там, вдоль стены, не было никаких розеток.

Он подвинул кровать на прежнее место, потом погулял по комнате и подумал.

А затем, направляясь быстрым шагом к двери, пробормотал сам себе:

— Нет, минимум двое.

— Ну, начальник где твой?

— Будет скоро.

 Солнце разыгралось на синем безоблачном небе, и на скамейке в теньке все равно жарко.

— Будет... Раз нет пока, расскажи мне еще раз про жеребьевку подробно. И прежде всего скажи, Аркадий объявил при нотариусе о каких-нибудь премиях родственникам?

— Не объявил.

— То есть вопрос с похоронами так и повис?

— Вроде. Нотариус даже сказал ему — может сейчас всё решим? Тот чего-то ответил, я не разобрал толком, и нотариус, значит, попрощался и уехал.

Жара достала и принудила снять пиджак.

— Я бы, Сергей Петрович, и при Аркадии — новом хозяине — здесь не остался, а теперь это место плохое — две смерти кряду.

— Устрою тебя без проблем, об этом не беспокойся. Почему, говоришь, при Аркадии ты б не остался?

Рука почесала белобрысую голову.

— Да как-то... — парень вздохнул. — Хозяин с нами как со слугами никогда не обращался, слова грубого от него не услышали.

— Знаю. Вы и службу несли отлично.

— И то старались. — Опять понадобилось передохнуть. — Не положено о покойнике плохо...

— Римляне, знаешь, как говорили? «Только правду о мертвых».

Судя по улыбке — всем ртом — историческая справка понравилась.

— Ну и что же Аркадий?

— Неприятный он. Алексею всегда тыкал, хоть они вместе по возрасту. Я его несколько раз на машине домой отвозил, выражения разные — «куда ты, дурак, повернул»... и в помещеньях хозяина все глазами общупывал, все, наверно, пересчитал, до маленькой статуэтки.

Он поморщился и замолчал.

В этой паре — Владимира и Олега — первым номером работает явно Олег. Информация между ними без сомнения согласована, и именно Олег пытается свести ее к минимуму. История про премию по пять миллионов тоже выглядит не очень правдивой.

— Вон, глядите, приехал.

В ворота въезжала машина, из которой Алексей помахал им высунутой рукой.

И скоро подошел сам.

— Здравствуйте, Сергей Петрович, с приездом. Хотя приезд-то во всех отношениях...

Они обменялись рукопожатиями.

— Да, Алеша, и про Аркадия знаю.

Макар тактично поднялся с лавки, чтобы оставить старших вдвоем, не мешать.

Присели.

— С похоронами теперь, слава богу, проблем не будет, — проговорил после паузы Алексей.

— Мне Олег с Владимиром сказали, что и так была нормальная ситуация — им Аркадий выделил по пять миллионов зелеными.

Молодой человек скосился на него удивленно.

— Аркадий? По пять миллионов?

— Вот недавно сказали. Что тебя удивляет?

— Удивляет... Он вчера ко мне с марками пристал, чуть в глотку зубами не впился.

— С коллекцией?

— Вы ж помните, хозяин начал собирать, а потом постепенно остыл. В описи сказано — два каталога с коллекционными марками. Мы ж с нотариусом каждую марку не описывали, хоть число марок посчитали, а то вообще неизвестно, чтоб было.

— Так в чем проблема?

— А в том, что я мог подмены сделать, представляете?

— Вон как.

— Да. Где, дескать, у хозяина описание марок. А не было описания, я это точно знаю. Не занимался он такой ерундой.

— Вроде того, что описание ты уничтожил, а какие-то подменил?

— Не вроде того, Сергей Петрович, а прямым текстом.

— Может быть, просто пьяный был сильно?

— Да не очень еще. Хотя под газами.

 Марки, вспомнилось, были не то чтобы очень ценными — какие-то в тысячах долларов измерялись, какие-то — в нескольких сотнях, уникального, во всяком случае, ничего.

— По пять миллионов, — обидчиво прозвучал рядом голос, — если только в рублях...

— А с женой был какой-то скандал, ты не слышал?

— Н-ет... я ее вообще вчера вечером в их компании не заметил.

— Другие двое тоже пьяные были?

Молодой человек подумал и помотал головой.

— Культурно употребляли, — он снова подумалю — Ближе к ночи совсем — не знаю, а вечером оба никаких признаков не подавали, можно сказать. — В его лице явилась обеспокоенность: — А вы, Сергей Петрович, почему так расспрашиваете, неладное что-нибудь?

— На убийство, брат, очень похоже.

Неожиданное сообщение вызвело легкий столбняк, молодой человек застыл и уставился на заборную кирпичную стену впереди.

— ... как убийство?

— Как именно, я пока что не понял.

— Да кому и зачем? Елена, вы думаете?

— Без ее участия получиться бы вряд ли могло.

Парень повернул голову:

— Ей-то, Сергей Петрович, какой в этом смысл?

— Самый обычный смысл — деньги. С мужем, дело выглядит так, отношения были не самые лучшие.

— Если даже. Выход элементарный — развод. При разводе у нас по новым законам до пятидесяти процентов женщине полагается.

Пожилой человек поиграл пальцами в воздухе.

— Мы ж не знаем с тобой всех обстоятельств, может быть Аркадий запасся доказательствами ее супружеской измены.

— Сергей Петрович, адвокаты — барсучье племя — все равно ходы выроют, хоть десять процентов откусят, а это не один миллион и не два.

Аргумент в целом подействовал, и к нему добавился следующий:

— Она ведь умная женщина.

— Ты откуда знаешь?

— Видно невооруженным глазом. А хозяин, когда Аркадий ее представлять привозил, сказал мне потом: «Выбрал не по себе, надо было что-то попроще».

Судя по нахмуренному лицу гостя, логика, правильная по сути, все равно не срабатывала для него до конца, и при тем более теперь явном вранье про премии в пять миллионов.

— Вот скажи мне, пожалуйста: Аркадий просыпается утром после сильного опьянения, жена его сообщила — бухнулся не раздеваясь и в таком виде проспал. Какое, когда глаза продрал, должно быть общее состояние? — Он не стал дожидаться ответа и проговорил, подражая известной картавости: — Архихреновое, батенька, архихреновое.

— Ха, ну да.

— Ну да, а на тумбочке у него стакан с вином остался нетронутый. Как понимать?.. Я, сколько лет прошло, помню такой неплизир — только б пивка поскорей или хоть чего угодно еще. В трубы горящие чтоб залить. А он первым делом бриться вдруг отправляется.

— Черт... — на молодом лице появилась растерянность. — Я этот стакан... Как вы все замечаете?

— Практика многолетняя, Леша, это уже в кровь вошло. И еще один интересный пункт: стаканчик оказался с голубой полоской, то есть из номера Владимира.

Напряженные складки на лбу ничего не дали:

— Не понимаю... Вы Владимира самого об этом не спрашивали?

 — Спросил. И ответ получил, как тебе сказать, так, на троечку. — Человек постучал носком ботинка по асфальтовой под ногами полоске. — Парочка эта в каком-то сговоре.

— Олег и Владимир?

— Угу. Словно один или оба боятся чего-то.

— Или просто страхуются на всякий пожарный, если их цеплять будут?

— Возможно и так, возможно.

Из-за угла наполовинку выдвинулась фигура Макара и, убедившись, что в разговоре у старших пауза, явилась целиком вся.

— Обед время заказывать. Леш, я схожу?

— Притормози слегка, — ответил за него гость, — минут через пять вместе пойдете.

— Со мной?

— Да. Ты, пожалуйста, вот сделай что: подзадержи их внизу разговором. Возьми с собой опись всякой хозяйственной ерунды и настойчиво им зачитай. Принудь, так сказать, послушать. Заодно и полезную задачу реши — может быть, они отдадут что-нибудь бедным людям, Макару вон, на деревню.

— А для чего эта операция, Сергей Петрович?

— Ключи мне дашь от их номеров, я осмотр сделаю.

Так нехорошо дернуло внутри, не сердце, а и оно, и все вместе. Сколько накапливается за жизнь тяжелого, часто с ней просто несовместимого, кажется порой — забывается оно и уходит, — кажется только, засыпает в сознании, а после, от новой порции, является вместе всё черным комом, страшным своими размерами, и сознание кричит — больше нельзя! А наивная чистота бессильна — она этого не видит, не понимает и старается разлить себя на весь мир. Не понимает, что все места в нем уже прочно заняты — думает, там пусто, очаровывает себя сказками, покрывая белыми тканями грязь. Да, не прав был великий писатель с простотой своих истин, таких ему ясных. Звезды на небе тоже каждому ясно видны, но попробуй до них достать.

Вот и все. Под ногами грязь. Там, где встретить ее он даже не ожидал.

Своим появлением внизу он должен дать Алексею знак, что мероприятие завершилось.

Слышен его голос с верхних ступенек.

А теперь и другие голоса.

Олег машет небрежно рукой, говорит, что и лодки резиновые не нужны — пусть на них мужики катаются.

Алексей, быстро взглянув, начинает закругляться, говорит что-то вежливое в смысле за барахло благодарности.

 Коньячку надо. Да, тряхнуло его наверху, и, похоже, работает сбивчиво сердце, потому что хочется больше взять в легкие воздуха.

— Вам, Сергей Петрович, что на обед?

— На обед?.. То же, что и себе.

А Владимир сообщает ему про нотариуса — будет здесь уже через час. Шут с ним, нужно выпить и снова подняться наверх, в розовую комнату теперь.

Стало видно — красивое у нее лицо — с грустным, чуть улыбчивым взглядом — и усталость с него немного сошла.

— Благодарна вам за внимание. Оказалось, я действительно хотела есть.

— Рад, сударыня, угодить, хотя и по мелочи. А сейчас хочу вас пригласить на прогулку. Недалекую, к домику для охранников.

Тонкие длинные брови выгнулись в ответ легкой дугой.

— Соображения выскажу некоторые, и Алексею не повредит их узнать.

Женщина послушно встала и сняла со спинки кресла небольшую сумочку.

— Я готова.

— Знаете, — человек потер пальцем по переносице, — бритвенную машинку тоже захватим. Он, направившись к тумбочке, тут же спросил: — Пардон, а стакан с вином где?

— Стакан Владимир забрал, сказал — это его стакан.

Сразу, как только вышли наружу, женщина зажмурилась и подняла голову к солнцу.

И когда шли, приостанавливалась и делала так несколько раз.

Их заметили из окна служебной комнаты, Алексей вышел на крыльцо, очень удивленный тем, что видит их вместе.

Человек показал ему рукой внутрь:

— Расположимся в первой комнате. У меня к вам обоим — рассказ.

Молодой человек пропустил вперед женщину, сделал пару шагов за ней, и опять удивился, оттого что входивший закрыл всегда распахнутую в дневное время наружную дверь.

Этим не ограничилось — гость прошел к служебной комнате и дверь в нее закрыл тоже, сопроводив это просьбой к Макару поскучать в одиночестве.

— Вот, — он вернулся к столу, где его стоя ждали, — теперь прошу всех удобно расположиться.

Приглашенные сели, Алексей покосился на непрозрачный пакет, в который было что-то завернуто.

— Преступления не совершаются без ошибок, — прозвучало наставительном тоном. — Я, во всяком случае, таких просто не знаю. — Человек помолчал, словно сообщил самое главное. — И не знаю кое-каких обстоятельств этого преступления, однако же, думаю, мы их выясним.

Алексей задвигался.

— Вы у них в комнатах что-то нашли?

— Нашел. Однако начну со стакана с вином, который Владимир побеспокоился унести из розовой комнаты. Мы кое-что обсудили с тобой, Алексей, но я напомню утреннюю картину: ваш муж, Елена, встает, простите за выражения — с дикого бодуна, на тумбочке перед ним стакан с вином, но он к нему не прикасается. Вместе с тем, состояние его настолько негодное, что зрение не ловит толком предметы, и он не замечает съехавшего куска изоляционной ленты. Не укладывается ни в какие рамки.

— Могу сказать вам, — произнесла женщина, — что похмелье он переносил совсем не болезненно.

— Второе, что вызывает вопрос, — не обратил внимания человек, — бритвенная машинка. С какой стати он ее прихватил, если приехал из города заслушать завещание? А по деталям поведения при жеребьевке, о которых мне поведал Макар, ваш муж понятия об этом мероприятии не имел. Если кто-то догадывался, так это вы.

— Я ничего не знала. Просто дошло быстрей, чем до остальных.

— Логика требовала предположить, что у Аркадия вообще не было с собой никакой бритвенной машинки. У кого она могла быть?.. У Олега, который отправился в путь на несколько дней.

Человек вдруг щелкнул пальцами, отвлекаясь на что-то другое.

— Грамотно было сработано с лентой, у которой затерли якобы соскочивший конец, изоляция потеряла клейкость. Это грамотно. Но ошибку все равно допустили. Раз концы обдирали у вилки, значит, они там где-то у вилки контачили. Бывает. Только в этом случае разбирают вилку и подтягивают концы. Длина провода, следовательно, становится меньше заводского стандарта. — Человек постучал по твердому предмету в пакете. — Не догадались. Пыль въелась и окаймляет винтовую головку — ее не трогали.

Он помрачнел.

— Я сделал осмотр у Владимира и Олега — оба они с утра были чисто выбриты. У Владимира в ванной комнате одноразовая бритва, несомненно полученная от Олега, потому что у того — начатый с ними пакетик. — Рука снова опустилась на предмет в целлофане. — Это, Алексей, твоя бритва. И убили вы Аркадия спящего, где-то под утро. — Боль исказила его лицо. — Сколько она тебе обещала?

Ему не ответили.

Тишина.

Тяжелая, отвратительная.

В попытке все же что-то сказать на молодом лице задергались губы...

Но прозвучал другой голос:

— Я ничего не обещала. И Алексея, господин сыщик, оставьте в покое. Я сделала все одна.

Человек повернул к ней голову.

— Благородно, сударыня. Благородно, но не сходится с фактами.

Она проговорила вдруг устало и совсем безразлично:

— У вас ошибка в вычислениях.

— Объясните.

Но врезался Алексей:

— Не в этом дело, Елена, не в этом! Расскажите всё, ну всё расскажите!

Показалось сначала — женщина не услышала, и не скажет ни слова.

Нет, глаза изменились, ушло не видевшее ничего выраженье.

— Хорошо. — Она подумала, и голос прозвучал уже энергично: — Хорошо. И если всё... то начну с понятного и простого — замуж я выходила вовсе не по любви. Когда Аркадий начал мной интересоваться, мне, в одной общей компании, быстренько разъяснили, кто его дядя. Да и сам Аркадий скоро стал в разговорах им козырять.

Ее взгляд скользнул по гостю, внимательный и недобрый.

— Вы знаете, что такое диплом филолога, если нет связей, блата какого-нибудь?.. Вам везде будут предлагать самый мизер, и в бюро переводов даже заказ отдадут своему, хоть и менее профессиональному человеку. Вы не жили изгоем.

— Жил.

— Пусть так, тем более знаете. Да, я вышла замуж, если угодно, с дальними планами. И Аркадий прекрасно чувствовал, что меня покупает. Своей тачкой, квартирой, доходной фирмочкой. И дядей. Только полный дурак не заметил бы его ко мне интерес при первом уже знакомстве. Аркадий, так сказать, не заметил.

Она потянула из сумочки сигаретную пачку, но раздумала и толкнула ее назад.

— Не заметил, разумеется, и того, что было потом.

Беспокойство на лице Алексея показало — он ждет чего-то другого, женщина поняла и кивнула слегка.

— Я не строила иллюзий насчет качеств своего мужа, оказалось — почти ни о чем не догадывалась. После выигрыша в жеребьевке вылезла просто другая личность. Он мне все рассказал, когда еще не был пьян, — кто я такая, прежде всего, и что я теперь пойду дальше, чем написано на заборах. И объяснил, как он сделает так, что я не получу ни гроша, потому что убегу с территории, а потом не буду требовать деньги по разводу. Очень просто. Всякий банк ему даст сейчас очень большой кредит. Денег хватит, чтобы нанять любую братву, которую он пригласит сюда в гости, и никто не помешает им, как он выразился, сделать из меня на много часов подстилку. И он не станет сам подавать на развод, но сделает мою жизнь адом, вплоть до «ломика по голове». Я пыталась объяснить ему, что мы все-таки люди, что я прошу лишь полмиллиона, потом — всего сто пятьдесят тысяч, чтобы уехать, купить квартиру, а слышала в ответ мат и «ползи отсюда».

Речь приостановилась, ее дыхание стало глубже и чаще — память, наверно, включила эмоции — те, что были перед убийством.

— Я нашла в хозблоке два удлинителя, толстые резиновые перчатки и убила его оголенным проводом прямо в постели. Вы правы, под утро, а точней — прямо утром. Потом вызвала Алексея. Никаких денег я не предлагала, господин сыщик! Просто рассказала как было.

— И улики ты ездил выбросить в какой-нибудь водоем.

— Алексей, не поддавайтесь ни на что! Слышите?! Вы только дали по моей просьбе вчера вечером бритву для мужа.

На стол из сумочки вдруг полетела пачка сигарет, ключи от номера, еще что-то, ее рука ушла вглубь...

Он узнал браунинг в доли секунды, еще не вынутый до конца — браунинг его покойного друга.

Большой палец сдвинул предохранитель.

Алексей попробовал встать.

— Лена, не делайте этого! Что вы молчите, Сергей Петрович?!

Ствол быстро двинулся вверх к голове.

— Что вы молчите!!..