Лабиринт остался позади. Впереди открылся широкий берег гладкого озера, которое, раздвинув узкие стены, образовало высокие пустоты. Они сходились в один бесконечный коридор. Покинутый город начинался именно здесь.

В выступах скальных пород виднелись окна и вытянутые балкончики. Несколько уровней жилищ располагались строго в шахматном порядке, но отсюда, с берега, можно было разглядеть лишь крохотную толику границы огромного города. Но даже сейчас, если сравнить его с Четом, можно было без труда предположить, что нынешнее обиталище ихтианов гораздо скромнее и примитивнее этих идеальных архитектурных творений.

Осторожно ступив на хлипкую часть пристани, Крошин внимательно осмотрел несколько привязанных к огромной жерди лодок.

— И вы на этом плавали? — с интересом спросил он у Анука.

— Каменное дерево очень хороший и надёжный материал. Идеально подходит для передвижения по воде и сплаву по порогам, — едва слышно ответил ихтиан.

— Надёжное? — Крошин недоверчиво поморщился и, покачиваясь с пятки на носок, заставил миниатюрную пристань издать страдальческий стон. — Знаешь, с трудов верится.

Прогнившие опоры накренились. Ренегат в целях безопасности вернуться на твёрдую поверхность.

— Лодки, я так полагаю, испытывать лучше не стоит? — уточнил тайный консул.

Пожав плечами, ихтиан равнодушно уставился на призрачные очертания города. Среди густого полумрака можно было различить лишь высокие остроконечные ворота и округлую пристань.

— Как же ты, тогда, предлагаешь нам попасть туда? — наигранно удивился Крошин.

— Как хотите, так и добирайтесь! — не выдержав, выкрикнул в ответ Анук.

Его поступок заставил глубинщиков встрепенуться. Перестав дремать, Хоаким дёрнул головой и подслеповато поморщился. Гилфрид, капаясь в походном мешке, испугано обернулся. И только Крошин, словно ожидая чего-то подобного, расплылся в хищной улыбке.

— О, как вы разнервничались, неподражаемый мерила. Интересно, а что заставило вас так распалиться? Я слышал, что ихтианы ведут себя довольно сдержано…

— Да что вы знаете обо мне и моём народе?! — уже более сдержано произнес Анук.

Ренегат подошёл ближе, задумчиво помял подбородок и, радостно щелкнув пальцами, решил принять вызов.

— Видимо, ни-че-го. Потому, может быть, вы проявите благоразумие и поведаете нам свои тайны?

Задумчивый взгляд ихтиана скользнул по людям и немного задержался на Кимпле. Подавив короткий вздох, Анук медленно поднялся на ноги и выпрямил спину. Его взгляд вновь отметил всех присутствующих.

— Может быть, поступим немного иначе, сэрг ренегат?

— Очень интересно, это как же? — брови Крошина поползли вверх.

— Я просто расскажу вам кое-что про вас самих, двуногие хищники. Про ваши жадные планы и желания владеть даже тем, что не принадлежит вам по праву. Вы ведь умеете только порабощать и властвовать…

— Очень забавно. А что взамен? — присев на небольшой каменный выступ, Крошин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок. — Каковы твои условия?

Глубинщики отреагировали неуверенно. Видимо, они до сих пор не могли понять, в чем выражается откровение ихтиана.

Цепи звякнули, и Анук вышел на середину воображаемой площадки. У них, в Подземье, место для публичных выступлений называли сценой. Правда, в отличие от искушённых зрителей человеческой расы, ихтианы не закидывали плохих ораторов помидорами, а просто начинали спорить с выступавшим. Но Анук был первоклассными мерилой и не боялся подобных последствий. Страшно не сказать плохо, а быть непонятым. Особенно когда ты пытаешься убедить в собственной правде врага. Абсурдная во всех смыслах затея, но у него не было иного выхода. Последний шанс.

Сейчас Ануком правил не здравый смысл и не голос Покровительницы, а банальный гнев. Вся злость, что накопилась в нем за это бесконечное путешествие, грозила вырваться наружу и покарать иноверцев неоспоримостью очевидных фактов. Только нужна ли была людям такая правда, ихтиан позабыл уточнить.

— Я желаю, чтобы меня выслушали. Просто выслушали, и все. Вот моё условие.

— И все? — удивился Крошин. — Очень странно, впрочем… мне без разницы, говори.

Надув щеки, Анук вздрогнул, немного помолчал и начал свою речь:

— Вы ничем не отличаетесь от тех хищных существ, что населяют глубины моря. Вы, люди, называете себя творцами всего сущего. Чушь, отвечаю я вам! Вы всего лишь зажравшиеся зубоскалы, у которых ещё не стесались клыки. Именно ими вы стараетесь заграбастать как можно больше… Вам стало мало своих земель, и вы вступили в море. Но и тут проявилась ваша жадность — решили полезть глубже. Только зря! Мы не бездушные твари и не косяки беспомощных рыб, которые, если угодят в сети, уже не способны выбраться обратно, отнюдь. Мы можем бороться. Понятно вам?! И мы не дадим себя в обиду! — взяв небольшую паузу, Анук набрал в грудь воздуха и продолжил: — Думаете, я не понимаю, ради чего всё это затевалось? Так вот — знаю! Ложь, облачённая в благородство, кажется, у вас это так называется… Горстка жизней, спасение выживших, сигнал о помощи… Скажите, что из всего этого является правдой, ренегат? Молчите… Не трудно догадаться, что всё. Потому что ваш рейд стремится к сокровищу, которое принадлежит нам, а не вам! Слышите? Оно даровано подводному народу! И останется здесь! Чего бы мне это не стоило!

Голос резко оборвался, и наступила тишина.

Быстрая, стремительная, как удар под дых.

Повисла пауза. Недолгая, в самый раз. Вполне достаточно, чтобы принять выпад и ответить контратакой.

Ренегат посмотрел на ихтиана по-доброму, как на нашкодившего котёнка, который просто не понимает, что натворил и не в состоянии осознать собственную вину.

— Ваш подводный народец всегда напоминал мне заблудившееся стадо, которое никак не доберётся до водопоя. Ты считаешь нас хищниками? Что ж, отчасти ты прав. Но лишь отчасти. Если мы и являемся хищниками, то хищниками избирательными. Мы кусаем только тех, кто слаб и немощен. Ты думаешь, мы слепо вторгаемся на вашу территорию? Отнюдь. Наш взгляд весьма зорок, а поступки обстоятельны. Вижу, ты не веришь. А зря, очень зря. И чтобы ты в этом убедился, я проведу небольшой экскурс в историю. Кстати, и всем присутствующим будет интересно это послушать. В особенности тому, кто также, как и ты, выбрал бунтарские кандалы. Разве не так, бригадир?..

Кимпл равнодушно откинулся назад и сделал вид, что отдыхает. Впрочем, на другой ответ ренегат и не рассчитывал. И все же попытаться стоило. Крошин потёр крохотные ладошки.

— Итак, пожалуй, начнём с самого начала. Ваша истинная родина — это вовсе не Подземье, как принято считать у ихтианов. Забудьте наскальные рисунки и назидание вымышленных Покровительниц. Право не стоит так слепо доверять слугам Алра. Ваши предки не выползи из глубины, а жили в узких расщелинах. Обычные головастики, простейшие существа, не имевшие интеллекта. Вы были способны только пищать и пожирать мелких рачков. Но потом появились Горизонты. Один за другим Скучное море наводнили удивительные прогалины, открывшие вам дорогу в новый мир. Твои предки поспешили в Подземье, как в спасительную раковину. И знаешь, что ими руководило? Страх. Именно он позволил выжить тем немногим, кто сумел адаптироваться к местным условиям. За сотни лет эволюции вы даже научились двоякому дыханию, и в ваших головах зародились первые мысли. Уж не знаю, как так случилось, но вы ухитрились перепрыгнуть сразу шесть ступеней развития. Скорее всего, это обычная природная аномалия, а не ваше неуёмное желание стать королями подводного мира. Итак, идём дальше… Первые слабо-разумные ихтианы поселились совсем недалеко от здешних мест. Тогда вы ещё не могли себя защищать и облюбовали открытые пространства. Но позже вам все-таки хватило ума перебраться сюда, в окружённые пещерами туннели. Опять же, инстинкт самосохранения, именно он не дал вашей расе сгинуть в Подземье.

— Но нам помог голос Покровительниц, — прервал рассказ ренегата Анук.

— Пускай так, — довольно легко согласился Крошин. — Я даже не собираюсь оспаривать подобную чушь… Продолжим? Ну вот и славно. Первый город, который вы воздвигли из камня и осыпающейся крошки ландоры, располагался южнее. Вы забились в самую дальнюю часть туннелей, чтобы местные хищники не добрались до вас. Вот и все ваши заслуги.

— Мои предки были не так глупы, как ты считаешь, — огрызнулся ихтиан. — Первые поселенцы города захватили южный туннель, потому что здесь существовал выход в морской мир.

Крошин улыбнулся, кивнул. Слова нечеловека не стали для него открытием.

— Ну конечно, как я мог забыть об одной весьма существенной детали. Уважаемые глубинщики, скажите, вы когда-нибудь слышали о Цефее?

— Ещё один Горизонт? — встрепенулся и удивлённо промямлил Большой Ух.

— В самое яблочко, связной. Горизонт, размеры которого по периметру достигают площади Откровения в нашей славной столице побережья Гигантском Ките.

— Невозможно! — округлил глаза Хоаким. — Самый большой Горизонт — Омега, едва достигает двадцати футов. Если бы существовал такой огромный проход в Подземье…

— То ихтианы никогда в жизни не позволили бы нам его отыскать, не так ли? — закончил за мехиканца ренегат.

— Сволочи! Грязные твари! — процедил сквозь зубы ихтиан.

Теперь он, кажется, догадался, в чем заключалась истинная причина этого путешествия. Вот почему его оставили в живых. Только представитель ихтианов сможет провести их через лабиринты и заброшенные улицы Покинутого города к храму Покровительниц. Туда, где находится самый широкий Горизонт Нескучного моря. Людям нужно вовсе не Последний дар моря. Сам того не желая, он приведёт их прямиком к хранилищу самого ужасного наследия Покровительниц. И что же теперь со всем этим делать?

Голос.

Голос в голове.

Правильно ли он поступил, что доверился ему? Но кому именно он принадлежит? Врагу или другу?

Анука охватили сомнения. Когда его народ ослушался предостережения богинь, те изгнали ихтианов из Фарта, лишив подводных жителей силы. А что теперь? Если Покровительницы простили его народ, то почему только он один слышит их голос. А если наоборот, они решили наказать их за прошлые прегрешения. Наказать за все проступки. За то что наплевали на заветы, за то что перестали почитать и попытались уничтожить Древних стражей.

Анук хорошо помнил, как началось изгнание. Они нашли новое место обитания и решили начать все с нуля. Новая религия, новая жизнь, новые боги. Но что из этого вышло? Они просто украли культуру у мерзких людишек и попытались придать ей собственный облик. Но человеческие боги не обратили на них внимания, потому что сами люди позабыли об их существовании…

Что же мне делать? Помогите! Прошу.

Ихтиан попытался зацепиться хоть за какой-нибудь отголосок или шёпот. Если Покровительницы проявили к ихтианам снисхождение, то вполне возможно, они смилостивятся и дадут правильный совет.

Нет, ничего. Голова была абсолютно пуста, как четский барабан. Новая жизнь, новый город, новая вера не давали ему возможности вернуться в прошлое.

— Думаю, дальше историю падения ваших племён рассказывать не стоит? — поинтересовался Крошин. — Это известно всем. Даже последнему пьянице — ныряле. В результате ссоры лидеров ваших семей начались междоусобицы, и вы были вынуждены покинуть пределы города. Пять племён разбрелись по самым дальним концам Подземья в поисках нового обиталища. Почти так же, как у людей, зеленокожий. Все как у людей. За одним лишь исключением: наша борьба за власть закончилась триста лет назад. А ваша только начинается. Разве не так?

«Ничего-то ты про нас не знаешь, — мысленно ответил ихтиан. — И если бы я только мог, испепелил бы тебя одним прикосновением. Если бы мне удалось вернуть прежнюю силу». Но в слух Анук произнёс совсем другое:

— Да, все именно так и было, ренегат. Все так и есть.

Проверив старые дырявые, как бочонок с горячовкой, лодки, глубинщики пришли к неутешительному выводу — переправиться на тот берег не представляется никакой возможности. Единственная надежда добраться до каменной пристани оказалась такой же хлипкой, как и трухлявый мосток.

— Выдержит максимум двоих, — авторитетно заявил Большой Ух, осмотрев огромные щели между досок.

Мехиканец решительно зашёл в воду и пытался прикинуть расстояние на глаз, рассматривая противоположный берег.

— А вплавь не судьба? Здесь ярдов сто пятьдесят, не больше…

Однако ответа не последовало. Крошин не спешил соглашаться с Хоакимом. Подобрав достаточно плоский камешек, он подбросил его пару раз и ловко запустил «лягушку». В три прыжка тот достиг середины заводи и исчез в глубине, именно в той самой зоне, где свет элюминов едва достигал поверхности.

В полной тишине Хоаким злорадно хмыкнул. А дальше все стало развиваться по привычному для Подземья сценарию. Полумрак зашевелился, вздыбил холку и заворочался, будто разбуженный шумом сторож. Старый-престарый привратник, способный лишь подслеповато вглядываться вдаль, не доверяя своим растраченным за долгие годы инстинктам.

— Кажется, этой проверке вы учили нас, многоуважаемый Анук, — победоносно выпятил грудь Крошин.

Ровная гладь пошла рябью. Так стремительно, словно на неё обрушился настоящий ливень. И вскоре из воды начали вырастать изогнутые змеиные спины. Острые гребни разрезали поверхность, открыв взору лишь крохотную часть подводного исполина. Восьмёрки, зигзаги, окружности — казалось, этот змей и есть само озеро.

Внезапно извивающая спина быстро заскользила в сторону берега, огрызаясь всплесками брызг. Хоаким в последнюю минуту успел отскочить назад. Когда его ноги коснулись земли, чешуйчатая дуга вынырнула из воды и тысячи крохотных маленьких ротиков клацнули острыми зубками.

Атака монстра откровенно провалилась.

Широкое тело медленно поднялось над берегом и со всей мощи обрушилось на привязанную к пирсу лодку. Каменное дерево не выдержало, взорвалось сотней острых щепок.

Кошмарное создание, упустив жертву, мгновенно убралось восвояси. Неуловимые движения, всплеск, и чудовище исчезло в глубине. Озеро мгновенно успокоилось и затихло, словно недавнее действо было ошибкой. Или обманом зрения. Словно подводный охотник, под маскировкой и в засаде, решил предпринять новую попытку. Теперь он всячески пытался убедить глупых жертв, что первый раз был случайным провалом.

— Что за грёбаная шеперь?! — обретя дар речи, выругался Хоаким.

Крошин потрепал здоровяка за волосы, как любящий отец провинившегося подростка.

— Это Подземье мой друг. И если бы ты внимательно слушал нашего склизкого проводника, то давно бы усвоил урок. В здешних туннелях туда, где мрак, соваться не имеет смысла. Разве я неправ, мерила? — обратился он уже к ихтиану.

— Лучше бы Ганза сожрал вас всех разом! — огрызнулся Анук.

Крошин нахмурился и наставительно поднял указательный палец.

— Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого.

— Как же нам тогда с ним справиться? — первым опомнился Большой Ух. Актуальный вопрос повис в воздухе.

— У нас всего одна лодка, которая выдержит не так много. Если бы только эта подводная тварь оглохла на пару минут. Тогда появился бы шанс переправиться…

Хоаким и мисс Финчер, не проронив ни звука, отступили подальше от воды.

После такого представления никто не хотел приближаться к водной границе. Опасный охотник был где-то рядом, и каждый из глубинщиков ощущал на себе его пристальный взгляд. Если конечно, это чудовище обладало хоть каким-то минимальным зрением.

— Надо искать обходной маршрут, — выдвинул предположение Хоаким.

— Только где же его отыскать — этот самый путь? — Большой Ух был настроен весьма пессимистично.

— И кто даст гарантию, что там нас не поджидает другое чудовище, — согласился Крошин.

Связной обернулся и уставился на безучастно сидящего у стены бригадира.

— А давайте посадим в лодку нашего достопочтимого капитана и его зеленокожего приятеля. Пускай чудище полакомится ими. Может быть, тогда оно уберётся на дно, чтобы переварить добычу, а мы, тем временем, проскользнём на тот берег.

Анук грустно кивнул и улыбнулся:

— Ганза способен сожрать сотню дюжин таких смельчаков, как ты.

— Вот ты и станешь его первым обедом! — сжав кулаки, злобно заскрипел зубами Большой Ух.

Хрупкая ручка легла на плечо связного, заставив того мгновенно успокоиться. Всего одно прикосновение, а Гилфрид уже забыл обиду и, опустив плечи, предано посмотрел в глаза ренегата.

— Не стоит препираться. Выход есть всегда. Даже сейчас. Нужно только немного подумать, и ответ придёт сам собой. Правда, Анук?

* * *

Люди — кто они такие? Сначала ихтиан испытывал к ним интерес, который перерос в невероятную тягу познания. Но вскоре все изменилось, и Анук понял, что человеки не так просты, как кажутся. Они самые настоящие подводные хищники, сумевшие приспособиться к необычным условиям нового мира. Пытливый ум ихтиана долго пытался противиться этому сравнению, но правда оказалась убедительнее любых сомнений. Человеки покусились на самое святое, что было у ихтианов. На их земли, ископаемые, культуру, на их религию. Даже пресловутая глубина, сила Покровительниц, была не в силах остановить надвигающуюся угрозу. Но как такое могло произойти? Почему Глубина позволила им себя покорить?

Теперь ихтиан знал ответ. Ни за что в жизни люди бы не смогли обойти второго стража. А сейчас их словно вела сама длань судьбы. Дух Винта стал бледной тенью лабиринта, а Озёрный баламут обрел такую медлительность, что ренегату не составило труда догадаться, как можно усыпить его бдительность. И помог ему в этом сам ихтиан, а точнее, его длинный язык. Он сам рассказал им об удивительных свойствах подводных светил.

— Твари боятся мерцания. Блеск элюминов заставит эту тварь залечь на дно, — твёрдо заявил Крошин. — Хоаким, ты возьмёшь оставшуюся лодку и доплывёшь до пирса. Видишь, вон там, справа, виднеется широкий шлюп? — мехиканец кивнул. — Для нас вполне сгодится.

— Я что же, должен грести и одновременно швырять эти грёбанные кристаллы в воду? — нахмурился стрелок.

— Ну зачем же, — Крошин сделал паузу, — для этих целей я дам тебе помощника…

Под пристальным взглядом консула Большой Ух испуганно дёрнулся и что есть силы замотал головой. Нового задания связной мог просто не выдержать. Либо сплоховать и завалить дело.

— Я помогу Хоакиму, — Ольга решительно выступила вперёд, и чтобы избежать лишних разговоров, подхватила вещмешок с элюминами и села в лодку.

Мехиканец откровенно растерялся. Медик казалась ему ненужным балластом, назначение которого не понятно, но скинуть его отчего-то жалко. Хотя мысль избавиться от медика приходила в голову последнее время все чаще и чаще. И причина тому была достаточно весома. Ни для кого не было секретом, что Ольга испытывает к бригадиру нежные чувства. И хотя тот, по непонятной для мехиканца причине, не отвечает ей взаимностью, очевидного не скроешь. Именно по этой причине медик могла стать скорее пособницей пленника, нежели союзницей его надзирателей.

— Не возражаю, — согласился Крошин.

— Что за бредовое решение, — попытался возмутиться мехиканец, но вовремя понял бессмысленность своего поступка. Других кандидатов ему в помощь не было и быть не могло. Большой Ух нервно вздрагивал, поглядывая то на ренегата, то на водную гладь. С таким настроем, он вряд ли дотянет до того берега. Скорее всего, запаникует и наломает дров. Мисс Финчер — тоже нет. Её Крошин не отпустит от себя ни за что на свете. Она его верный телохранитель. Вот и получается, что кроме Ольги помочь стрелку больше некому.

— Какие-то возражения? — уточнил Крошин.

— Никак нет, сэрг ренегат, — сдался мехиканец.

Первый кристалл осторожно опустился в воду, и глубина расцвела ярко-голубыми тонами. Почти бесшумный толчок веслом, и следующий элюмин вспыхнул словно факел, попытался уничтожить непроглядный водный мрак. Ольга старалась не дышать, а вот Хоаким, напротив, пыхтел как паротягач, широко раздувая щеки.

Страх. Вполне осязаемый страх. Это вам не Глубина, которая приходит внезапно и исчезает в никуда. Тут порог сопротивляемости ни при чём. Тут либо пан, либо пропал.

Ещё один взмах. Капли с весла падают вниз и громко ударяются о поверхность. Мехиканцу этот звук кажется оглушительным. Неужели у них получится? Хоаким не верит в довольно-таки смелый план ренегата, но отказать себе в удовольствии не может. Ужас, смешанный с сумасшедшим биением сердца, вот что нужно бывшему убийце. Он желает вновь испытать адреналиновый заряд. А если посчастливится добраться до пирса и попасть в город, то заодно и вспомнить старые навыки. Ведь враги найдутся всегда и везде. В противном случае, противниками можно сделать кого угодно. Например, того же бригадира Кимпла.

Конечно же, мехиканец не верит ни Крошину, ни его великой цели. Он восхищается этим человеком, чувствует в нем силу, но все это может закончиться в любой момент. Хоаким знает — он может поступить подобным образом. Он делал так и раньше. Так чего ему теряться? Тем более, когда он уже дал себе зарок, что больше не будет терпеть приказы от тех, кто априори слабее его. Хватит! Он маялся на этой поганой глубине не один год. Пытался изменить себя, сломать скверный характер, забыть старые привычки. Но видимо, уйти от себя невозможно. Тем более, когда обстоятельства заставляют тебя вспоминать прошлое всё чаще и чаще.

В отличие от мехиканца, Ольга преследует совсем иные цели. Она не пытается найти себя. Слишком поздно вернуть то, чего уже нет, и никогда не будет. Потеря семьи для неё нечто запредельное, даже сакральное. Это как вера, которую утратив, никогда не обретёшь вновь. Бессмысленность, вот что сейчас занимает её разум. Абсолютная опустошённость и свобода. Нечто подобное случается с морем после страшного шторма, когда безумство стихии растворяется в наступившем спокойствии. И мир окутывает пустота.

Для Ольги сейчас задача предельно ясна. Наверное, всё дело в женской мудрости, а может быть, еще проще — она умеет смотреть на предложенные обстоятельства со стороны. Её не интересует вражда между людьми и ихтианами, ей плевать на безумные планы Крошина и низменные поступки Гилфрида и Хоакими. Её интересует только бригадир.

Говорят, что на глубине чувства резко обостряются. Что ж, возможно так оно и есть. Но у женщины, вечной хранительницы домашнего очага, все иначе. Она пытается сохранить то единственное, что осталось у неё в этой жизни. И ей начхать на несправедливость и бессмысленность собственных поступков. Она знает одно — если не сделает этого сейчас, другой возможности не будет. Уж слишком близко они подобрались к намеченной цели, достигнув которую, Крошину не будет смысла держать возле себя опасного соперника. Пускай даже тот закован в кандалы.

Погруженные в собственные мысли они достигли середины озера. Механические движения и ни единого звука. Взмах… буль… взмах… буль… Яркий шлейф тянется за лодкой, в которой по колено в воде сидят двое. Им удалось обмануть стража. Свет подействовал на него как снотворное. Конечно, он слишком велик, чтобы бояться подводного мерцания, но ведь именно оно усыпляет его бдительность, делает медлительным, вынуждает не обращать внимания на посторонние звуки.

Они совершили невозможное — до берега всего-ничего, а в сумке ещё достаточно кристаллов. На обратный путь вполне хватит. Хоаким мысленно взывает к неведомым праведникам и верит, что он — безумный ублюдок, которого обходит стороной сама смерть. Ольга же радуется крохотной победе, первому шагу к намеченной цели. Это чувство окрыляет настолько, что кажется, будто достаточно двух прыжков, и ты достигнешь финишной черты. Наверное, так оно и есть.

Пирс выглядит вполне надёжно. Тут каменное дерево не настолько прогнило, хотя прорехи на воротах и переходных мостиках и кажутся гигантскими. Что поделаешь — в отличие от земного металла, металл подводный не измождён блямбами коррозии. Достигнув предельного возраста, он просто рассыпается, превращаясь в маркую золу.

— Чёртов ублюдок так и не проснулся, — шепчет сквозь зубы Хоаким.

— Может быть, всё-таки поторопимся, а то всякое может случиться, — волнуется Ольга.

Но так может показаться со стороны, на самом деле ей не терпится завершить задуманное.

Они движутся вдоль стены и подходят к шлюпам. Здесь их ждёт первое разочарование. Лодки, словно корыто без дна, переполнены водой.

— Твою мать! Что же нам делать? — даёт волю эмоциям Хоаким. Теперь он может себе это позволить. Обманув саму смерть, он окончательно скидывает с себя образ послушного и подчиняющегося приказам глубинщика.

— Хватит орать! — цыкает на него Ольга. — Посмотри лучше туда.

Медик оказывается права, всего в пятидесяти шагах они находят два шлюпа вполне пригодных для переправы.

— Отлично. Ты молодец, подруга, — хвалит её Хоаким.

— Я знаю, приятель, — мурлычет в ответ медик.

Последнее время мехиканцу слишком много кажется. Сначала чудовище в лабиринте, теперь вот некая податливость напарницы. А ведь это всё проклятая Глубина, лишь она способна свести с ума даже самого смелого. Впрочем, так ли он заблуждается?

Ольга действует решительно. Обнимает Хоакима за шею, привлекает к себе и жадно впивается в губы. Тот нехотя отвечает на поцелуй. Он немного шокирован. Но лишь чуточку, потому как уже через пару секунд отвечает на её призыв, сжимает в объятиях хрупкое тело. После опасной переправы её ласки кажутся ему заслуженной наградой за храбрость. Хотя возможно, он обманывает самого себя. Но Хоакиму на это плевать, он желает обладать ею здесь и сейчас. И неважно ради чего она проявляет такую благосклонность. Да и что греха таить, другой любви у мехиканца не было. Во время набегов или в мирное время он либо брал, что причиталось по праву, либо вынуждал подчиниться силе. Так что, подобное развитие событий — не самый плохой вариант. По крайне мере, она не обливается горькими слезами и не ревёт белугой, пытаясь выбраться из-под его массивного тела. Все происходит по обоюдному согласию. Страсть перехлёстывает их. Хоаким неумело, даже робко стаскивает с неё комбинезон, отчего-то боясь его порвать. И откуда только такие мысли? Ольга извивается, не выпуская его из объятий. Неужели она испытывает к нему нечто животное? Или это всего лишь последствия пережитой опасности?

Плевать! У Хоакима слишком давно не было женщины. А Ольга самый подходящий для этого вариант. Невысокая, но с хорошей фигурой и приятной упругой грудью, слегка полноватая сзади, но зато невероятно горячая. В порыве страсти она прокусывает ему губу, и мехиканец издаёт короткий стон. Теперь он не собирается отступать. Швыряет её на землю и придавливает всем телом.

Зачем она это делает?

Плевать!

Инстинкты берут своё…

* * *

— Что-то вы долго? — ехидно поинтересовался Большой Ух.

— Может быть, хочешь повторить наше путешествие?! — без особой злобы огрызнулся мехиканец. После всего случившегося он не мог злиться даже на этого склизкого червя Гилфрида.

Бегло осмотрев старый пирс, Крошин по-хозяйски направился к воротам, которые оказались даже не заперты. Схватившись за огромное кольцо, ренегат замер. Он не спешил тянуть его на себя, вместо этого обратился к Ануку:

— Скажи зеленокожий, а внутри нас могут поджидать какие-нибудь сюрпризы?

— Мы покинули город около восьми сотен точин назад…

— И что это значит? — не вдаваясь в смысл цифр, спросил Хоаким.

Анук закатил глаза и потряс головой, выражая тем самым явное недовольство.

— Это огромное время, за которое здесь могло появиться невероятное количество сюрпризов.

В ответ мехиканец только махнул рукой, ещё раз дав понять, что он не понимает связи между цифрами и степенью опасности.

— Сколько говоришь точин? Восемь сотен? — прикинув что-то в уме, уточнил Крошин.

— Восемь с небольшим, — кивнул Анук.

— По подсчётам наших наблюдателей ваш исход в свободные земли произошёл намного раньше, — засомневался ренегат.

— А что, разве это так долго? — видимо, мехиканец все же решил прояснить для себя этот вопрос.

Ответ прозвучал не сразу. Непонятное молчание нарушил сухой голос бригадира.

— Более ста земных лет.

— Хочешь сказать, что этот слизняк вдвое старше наших первых воздушных бипланов? — Хоаким воспринял сообщение как откровенную шутку. Только вот серьёзный взгляд Крошина и каменный Кимпла заставили его не развивать эту тему дальше и стереть глупую улыбку с лица.

— Думаю, наш склизкий друг, как ты выразился, будет постарше даже первых паровозов и паротягачей, — произнес ренегат и потянул ручку ворот на себя.

Ужасный скрип отразился от стен и закружил над водой. Яркие блики затухающих элюминов, словно по команде, скрылись в глубине. Подводный монстр незамедлительно отреагировал на призыв упущенной жертвы. Рябь как паучья сеть расползлась по поверхности, но незваные гости успели исчезнуть за высокими стенами города, когда первые щупальца Баламута потянулись к берегу.

* * *

Жалкие знания о эволюции подземных жителей напоминали собрание древних легенд. По сути дела, абсолютно бесполезные, представляющие собой набор бессмысленных фактов. Например, было известно, что ихтианы добывают себе пропитание не только в Подземье, но и в море, и занимаются выращиванием грязного планктона, который используют не только как пищу, но и в хозяйстве. Из него они плетут верёвки, крепления, мастерят одежду и даже используют в качестве лекарства. Дома ихтианы предпочитают сооружать прямо в каменных породах, а детей отдают на воспитания боррам — так называемым учителям. Но до этого юные ихтианы проходят своеобразное посвящение, которое определяет их роль в обществе. Выбор не столь велик. Юный ихтиан может стать вокком — торговцем, таррам — воином, тем же борром — учителем или на худой конец, варрам — свободным жителем. Если же ихтиан не проходит посвящение, его выдворяют за стены города на откуп собственной судьбе.

У самок все проще. По достижению сорока земных лет она обязана служить в покоях храмовой скалы, где живут не только правители города, но и храмники, так называемые слуги Арла, те, кто все ещё слышат голос Покровительниц. Как только самка достигает возраста созревания, она имеет право покинуть покои и создать свою собственную семью. Конечно, у ихтианов существует и отдельная каста свободных философов.

Мерилы — великие болтуны, которых можно использовать где угодно, если конечно они согласятся. Как правило, словоохотливые мыслители предпочитают не утруждать себя физическими нагрузками и потому стараются как можно меньше торчать на одном и том же месте. Они везде и нигде, эдакие пилигримы подводного мира. Всё вроде бы просто и в чем-то даже примитивно. Может быть, именно по этой причине никто из людей даже не задумался об истинных причинах, побудивших ихтианов совершить столь невероятную глупость — покинуть безопасные пещеры Фарта и попытаться обосноваться на новом месте, создать себе убежище в скале Чет. А причина была довольно значимой.

Старый город разительно отличался от песчаных нор Чета. Здесь всё выглядело иначе, более совершенно и логично. Узкие улицы, расположенные под идеально-ровным углом проулки. Дома делились строго на три яруса, причём те, что располагались выше, имели длинные, путаные балконы, а самые последние — общую крышу. Получалось, что ихтианы возводили дома-пирамиды отдельно, не высекая их из каменных пород, а заполняя пустоты громадного туннеля. Лестницы, сходы, пролёты и мосты — Фарт подчинялся строгим, продуманным законам природного устроительства. И этим невозможно было не восхититься.

Невероятный труд подводного народа первым оценил ренегат. Крошин остановился возле угла одного из домов и осторожно прикоснулся к камню. Покосился на соседний, стоящий в шахматном порядке, дом. Вытянул руку и соединил собой две стены, образовав подобие креста. Только так, собственным примером, он показал далёким от премудростей архитектуры глубинщикам, насколько совершенны здешние сооружения. Прямые углы, ромбы, параллельные линии, конусы и треугольники. Казалось, что здешние постройки создали настоящие гении математики. Но если это было правдой, то возникал закономерный вопрос, куда же подевались эти самые знания? Почему Чет, в отличие от своего предшественника, напоминает обычный термитник? И что заставило ихтианов начать жить иначе? Отказаться от собственной культуры и стать мелкими воришками, способными лишь шарить по трюмам давно затонувших кораблей.

— Раньше вы явно ценили строгий порядок, — не скрывая уважения, заявил Крошин.

Старясь меньше озираться по сторонам, Анук посмотрел себе под ноги, где также царили законы геометрии. Тонкие плиты расстилались в длинную прямую дорогу шириной в три четверти грани.

— Все живое должно подчиняться законам мироздания иначе… — наконец молвил ихтиан.

— Что иначе?

— Иначе хаос поглотит всё вокруг. Это первое предостережение Покровительниц.

Хриплый голос бригадира заставил всех остановиться и посмотреть на своего бывшего капитана. Почему он это сказал? Почему именно эти слова? Два абсолютно равнозначных вопроса слились в один.

— Один порядок — это же так скучно! — добродушно и одновременно хищно улыбнулся Крошин. Так, как он умел это делать. И вопрос исчез сам собой. Всем проще было принять точку зрения сильнейшего, чем поддаться крупице сомнения, которая все сильнее натирала военные ботинки глубинщиков, мешая тем так же браво вышагивать вперёд, навстречу расплывчатой цели.

— Кстати, у вас не все так идеально, как могло показаться.

Заметив небольшую горку с широкими поручнями по краям, ренегат мгновенно очутился возле странного сооружения.

— Как это работает, зеленокожий?

Анук нехотя приблизился к Крошину. Лапа ихтиана легла на выпуклый кругляк — огромная кнопка со странным символом трёх пересечённых стрел. Приглушенный шум внутреннего механизма раздался не сразу. Сначала послышалось лёгкое пощёлкивание, затем появился более отчётливый треск.

— Не может быть, — поразился ренегат.

Покатая горка внезапно изменилась — возникли острые грани ступенек. Но это было лишь толикой истинного предназначения лестницы. Не прошло и пары секунд, как ступени медленно поползли вверх. В этом протяжном шуме никто так и не услышал едва различимого замочного щелчка.

— Зачем ты это делаешь? — впервые Кимпл обратился к медику на «ты».

— Неважно, — грустно улыбнулась она. — Главное, прошу тебя, раз и навсегда прекрати это безумие…

— А как же ты?

Ольга ничего не ответила. Толкнув Кимпла в проход каменного здания, она потянула за цепь. Ихтиан оказался рядом с бригадиром, которому достаточно было короткого взгляда, чтобы Анук всё понял и активировал очередной городской механизм.

— Ачеррр! — взревела мисс Финчер. Её тонкое лезвие, выскочив из ножен, уже устремилось в направлении врага. Но было поздно. Ольга кинулась ей наперерез, а беглецы провалились в открывшийся в полу потайной проход.

Лезвие легко вошло в тело. Мисс Финчер не стала давить на рукоять, лишь слегка ранила медика. Только в этом поступке не было и капли благородства. Ольга обхватила женщину и отстранила её от прохода. Всего пять или шесть секунд. Вполне достаточно, чтобы кинуться в погоню или все-таки совершить побег.

— Ах ты тварь! — Крошин наотмашь ударил женщину по щеке, и та обессилено повалилась на землю.

Но вместо гримасы боли на её лице расцвела удовлетворённая улыбка. Все было не зря — план удался! Усыпив бдительность Хоакима, она стащила у него ключ, уровняв шансы двух сторон. А Кимпл, она была уверена, не упустит такой возможности. И пускай Ольге навряд ли удастся насладиться победой, она все равно ликовала от одной только мысли, что этим безжалостным ублюдкам кто-то посмеет дать достойный отпор.

— Ачеер, — уже более спокойно повторила мисс Финчер, подтвердив самые худшие опасения. Она не собиралась прощать Ольге предательства, одним видом дав понять, что незначительное ранение — это всего-навсего отсрочка неминуемой смерти.

Ужасная мысль вызвала у медика новый прилив ненависти. Сплюнув кровь, она улыбнулась ещё шире. У неё снова было о ком заботиться, и Ольга ни за что в жизни не променяла бы это ощущение на призрачное спасение от предстоящих мучений.