Нырялы не просто отчаянные ребята, они настоящие сорвиголовы. Даже береговые пограничники и те приклоняются перед их подводными подвигами. Погрузиться на пять затягов — да нет проблем, сразиться со светящимся спрутом — почему нет, а провести изнурительные работы, когда мышцы сводит от усталости и холода — легче лёгкого. Сколько же в них смелости? Потянет на пару пинт горячовки или чего покрепче. Например, той же безумки. Адский напиток, который нырялы глушат стаканами, особенно в те сложные месяцы, когда их заговаривают от Глубины. Процесс этот сложный и покрыт тайной, а там, где существует какой-то секрет, всегда найдётся место слухам и предположениям.

Поэтому Михас именно предполагал, что нырялы сумасшедшие трудяги. Овладев умением не слушать шёпота моря, они заодно становятся глухими и к окружающей их опасности. Неизвестно какие эксперименты проводят над ними в академии Прометей, но выживают после курсов только процентов пятьдесят, не больше. Остальные не проходят тест на профпригодность и попадают в Приют одиночек. Где он находится и почему именно несостоявшиеся нырялы оказываются за его стенами нельзя даже предположить, поскольку информации на данный счёт просто не существует. Ни догадок, ни призрачного намёка, ничего.

Снаружи Око-Луч выглядел таким же унылым и неприметным элементом подводного ландшафта, как сотни небольших впадин и расщелин. Проплывёшь мимо него десять раз и не заметишь ничего особенного. Здесь всегда достаточно мутно, а неровная поверхность дна образует некое защитное поле, удачно маскируя широкий округлый разлом в каменной твердыне.

Сейчас здесь трудились всего пару расторопных нырял и один механический нотиус, а также трое глубинщиков в мезоскафах, причём, как показалось Михасу, они только создавали иллюзию работы. Внешняя ширма, за которой скрывается истинная картина происходящего.

Ровно три затяга, и в глаза ударил яркий свет прожекторов. Вот где открывалась настоящая истина. Сейчас это место можно было сравнить с масштабным строительством: мелькали огни сварки, мрачные фигуры нырял, двигались в тени громоздких каркасов.

— Приступить к погружению, — командует Крошин.

Михас не смеет возразить. Включаются корректирующие двигатели, замедляется ход. Одиссей начинает медленно крутиться по часовой стрелке, уворачиваясь от острых каменных граней.

— Сколько же здесь тружеников? — поражённо произносит механик.

— Столько, сколько нужно, — снисходительно отвечает ренегат.

Они спускаются все ниже и ниже. По всем данным давление растёт и корабль отзывается неприятным скрипом. Но ничего не поделаешь — необходимо погрузиться ещё глубже.

Очередной затяг даётся кораблю тяжело. Швы наполняются водой, и кое-где в стыках проявляются тяжёлые капли. Теперь Одиссей не просто скрипит, он стонет из последних сил, умоляя человеков не направлять его в опасный зев разлома. Но ни Михас, ни Крошин не хотят слышать механические мольбы машинерии. Первый глух из-за собственного страха, второй руководствуется чётким приказом тайного консула.

Шестой затяг заставляет стрелки приборов дёрнуться и резко сдвинуться в опасную зону. Механик старается не смотреть на критические показания, надеясь лишь на то, что батисфера сможет выдержать невероятное давление.

— Может быть, стоило взять корабль понадёжнее? — пугаясь собственного голоса, даёт бесполезный совет механик. И слышит в собственной голове вполне логичное объяснение.

Во-первых, уже слишком поздно что-то менять, а во-вторых, все спланировано заранее, и спокойствие ренегата подтверждает одну неоспоримую истину — Одиссей сдюжит.

— В сложившихся обстоятельствах ваш корабль самый оптимальный вариант…

— Вариант? Для чего? — не может держать язык за зубами Михас.

Крошин внимательно смотрит вниз и задумчиво кивает:

— Вариант, как быстрее всего доставить мой опасный разум в самое сердце Подземья…

Проходит всего восемь затягов, и Михас понимает смысл этих слов. После взрыва разлом сузился настолько, что протиснуться внутрь сможет только отчаянный ныряла. Но даже подобным смельчакам без специального снаряжения здесь делать нечего — слишком велико давление. На глубине двухсот футов способен работать только громоздкий мезоскаф и пара юрких нотиусов.

Работа идёт скоро, но даже у механизмов существует свой предел прочности. Как бы ни старались глубинщики, сражаться с природой занятие не из лёгких, особенно когда приходится исправлять собственные ошибки.

Одиссей замирает над узкой трещиной, ведущей в мир абсолютного мрака. Прожектор выхватывает из темноты серый налёт на внутренних стенах и ужасные сколы. Только здесь можно понять, какой именно силы был взрыв. Механик мысленно прикидывает размеры взрывной волны и приходит к неутешительным выводам — здесь взорвался не только Псион, но что-то ещё.

Мезоскаф и нотиусы вгрызаются подводными бурами в камень. Невероятные усилия. Кажется, один из кораблей-трудяг все-таки не выдерживает и выходит из строя. Тем временем, мезоскаф отсоединяет от пласта большой кусок, увеличивая проход почти на ярд.

Крошин нервничает, постукивая пальцами по приборной панели. Время поджимает, а результат не достигнут. Глубинщики поторопились сообщить руководству, что проход очищен.

Механические монстры пыхтят, размахивая клешнями, но дыра ещё слишком мала. Острые иглы буров вгрызаются в камень с тройным усилием. Но все попытки тщетны.

— Быстрее, быстрее, гадкие сазявки! — сплёвывает сквозь зубы Крошин. Его взгляд становится стеклянным, голубые глаза теряют цвет и теперь напоминают белые шарики жаренной рыбы. — Быстрее, мать вашу! Быстрее! — Его тонкие длинные пальцы скребут панель, бьют по стеклу датчиков, пытаются отковырять выпуклые кнопки. Прильнув к иллюминатору, он пронзает взглядом толщу воды. Складывается впечатление, что между ренегатом и ближайшим мезоскафом возникает невидимая связь. И большеголовый гигант своим поведением подтверждает эту догадку. Его клешни внезапно обнимают камень. Начинается настоящая борьба. Кто кого? Механические узлы трещат по швам, отлаженные стальные мышцы рвутся в местах крепления. Порог прочности достигает максимума. Опасная, очень опасная затея. Но по всей видимости, мезоскаф и не думает останавливаться. И о чем только думает глубинщик-управленец?..

Гляделки между ренегатом и безымянным подводником продолжаются несколько минут. Безумный взгляд глубинщика направлен вперёд, кажется, он готов свернуть горы. Машинерия на грани, и камень, словно чувствуя этот настрой, все-таки уступает бурильным пушкам. Жужжание механизма прерывает ужасный треск, а пустоту заполняет непроглядная пелена. То ли вой, то ли гул, но возможно, и то, и другое. Все смешивается в один неприятный звук.

Крошин отлипает от иллюминатора, выдыхает. Дело сделано, теперь можно передохнуть. Проход открыт, им больше ничего не мешает погружаться дальше. Каменная глыба лежит в стороне, подмяв под себя мезоскаф. И только воздушные пузыри устремляются вверх. Мощный подводный корабль превратился в груду железа. Глубинщик наверняка мёртв. Но главное другое — миссия выполнена, путь в недра земли отрыт.

Михас испуганно следит за ренегатом. Крошин действительно выглядит усталым: на лбу испарина, возле уха тонкая струйка крови, туманный взгляд застыл на одном месте.

Глубина, она таит в себе массу опасностей, но есть и кое-кто другой, и он куда опаснее безобидного шёпота моря. Он способен управлять чужим разумом, манипулировать поступками и читать запретные мысли. Механик вздрагивает. Он наконец-таки понимает с кем свела его проклятая судьба.

«Закопай мою печёнку! Сопротивляться просто не имеет смысла», — понимает Михас.

— Погружаемся, — коротко командует Крошин.

* * *

Переходы чередовались движущимися лестницами, ступеньки — узкими лазами. Анук остановился, только когда они достигли двух высоких остроконечных башен. Обессилено повалившись на плиты из стеклянного мрамора, ихтиан пытался восстановить дыхание. Получилось не сразу, но как только он пришёл в себя, его жёстко встряхнул бригадир.

— Говори, зачем они здесь?!

— Я не понимаю? О чем ты? — вздрогнул Анук.

— Хватит валять дурака! — не успокоился Кимпл. — Этот остроносый ублюдок припёрся сюда не для того, чтобы исполнить благородную миссию спасения… И ты прекрасно знаешь причины!

Надув щеки, Анук изобразил недовольство:

— А тебе какая разница? Ты такой же, как и они! Вы все поганые хищники, захватчики чужих земель! И какой мне смысл тебе помогать?

— Все очень просто, — слегка успокоился Кимпл. — Ты можешь считать меня кем угодно, хоть зубастым оборотнем, когтистым летуном. Но запомни одну простую истину: первое, там осталась женщина, которая ценой собственной жизни освободила нас, и я намерен отплатить ей той же монетой, а во-вторых, я единственный, кто может помешать Крошину совершить задуманное. И мне плевать, доверяешь ты мне или нет. У тебя нет выбора…

Пауза растянулась на долгие минуты. Анук размышлял, а Кимпл не собирался ему мешать. Он выложил все имеющиеся козыри и ожидал от ихтиана безотлагательной капитуляции.

— Хорошо, — наконец, согласился Анук. — Что именно ты хочешь узнать? Может причину, по которой стражи Покинутого города хотели вас убить? А может быть, зачем я мешал вам на протяжении всего пути по Подземью?

Кимпл покачал головой:

— Ваш мир, ваши законы, они мне не интересны. Я хочу знать, зачем Крошин пришёл в Фарт? Что ему понадобилось здесь?

— Хорошо, я расскажу тебе ровно столько, сколько мне известно.

Откровение — вещь относительная. Ты можешь быть откровенным с собеседником, но в то же время обманывать себя либо наоборот. Поэтому, подобные разговоры можно назвать откровенными с большой натяжкой, особенно когда между собеседниками и не пахнет доверием. У ихтианов не было принято говорить неправду, но в то же время они ужасно не любили делиться собственными знаниями с другими. Да и зачем кому-то раскрывать секреты собственных ошибок? Совершенно ни к чему. Однако в нынешних обстоятельствах Кимплу нужно было открыть либо все секреты, либо ответить молчанием. И Анук несмотря ни на что решился…

…Подводный народ никогда не отличался богатой историей, и возможно, именно по этой причине шаги к развитию ихтианов были короткими и весьма робкими. Иных разумных существ в Подземье не существовало, лишь опасные хищники и загадочные хранители-стражи — существа, чьи жизни были привязаны к неким сакральным местам. Они обладали невероятной силой, но в то же время были ограничены невидимыми порогами, которые им запрещалось пересекать самой природой естества. Покровительницы, Три великие сестры, Хранительницы времени — настоящее, прошлое и будущее. У них было множество имён, но главным их достоинством являлась сила. Для людей подобные утверждения оставались пустым звуком, ведь человеческие боги давно канули в небытие, оставив своих детей на откуп непредсказуемой судьбе.

У ихтианов ситуация оказалась не столь плачевной. Они ещё помнили те времена, когда Фарт значительно превышал нынешние размеры, а в сердцах подводных сынов теплилась сила благоденствия. Глубина требовала лишь одного — строго исполнять установленные правила. Взамен же она наделяла ихтианов невероятными способностями. Именно она открыла им дорогу в новые науки, помогла приручить подземных хищников, подарила секреты охоты и возделывания сложных туннельных земель. Ихтианы впитывали знания и вскоре начали чувствовать себя настоящими властителями Подземья. Непростительная ошибка с их стороны! Они, также как и люди, поставили себя на одну планку с Великими! И поплатились за безрассудство, как и Неведомые мученики!

Глубина терпела очень долго! Безумно долго! Пока в один прекрасный миг не наступил момент истины. Девять советников Фарта, те кто правил городом по своему усмотрению, те кто запретил служение в храме Трёх милосердных сестёр; те кто возвёл свою власть на недосягаемую высоту, пришли в святилище. У них была одна цель — присвоить себе подводный ключ. На языке ихтианов он назывался Лаоке Белте, что можно было перевести как «лестница в небеса». Они почувствовали себя слишком могущественными, чтобы забыть прошлое, и слишком бесстрашными, чтобы подумать о будущем.

Но Глубина также милостива, как и коварна.

Тот день Анук запомнил навсегда. Когда первые статуи Покровительниц были уничтожены слугами Арла, город погрузился в хаос. Глубина ответила жестоко, может быть даже слишком жестоко, но справедливо. Она продемонстрировала свою истинную мощь, призвав из самых недр земли кровожадных монстров.

Ихтианы называли их Мерроу. Кошмарные твари выбирались из темных пещер только для того, чтобы полакомиться свежим мясом. Они были около десяти футов длиной, имели шесть мощных лап и усыпанный шипами хвост. Опаснее противника в Подземье не существовало.

Были дни, когда группа ихтианов-тарров, охотясь на летающих сваронгов, натыкалась на проснувшегося от долгой спячки Мерроу. Такие встречи соплеменники Анука называли Днями скорби, поскольку ни одному охотнику не посчастливилось покинуть схватку живым. А если Мерроу оказывалось двое — город мгновенно переходил на осадное положение, и ихтианам оставалось уповать только на хранителей, которые способны были противостоять ужасным монстрам.

В день, когда богини отвернулись от своих сынов, Фарт наводнило больше сотни Мерроу.

Ужас, кровь, смерть — Глубина приготовила ихтианам жестокую месть.

Сопротивляться было бессмысленно. Хрупкие тела разрывались на части, и не было никакой возможности спастись от кошмарного возмездия.

Глубина не щадила никого. Острые клыки, когти, шипы — в ход шло все.

Ихтианы в спешке покидали Фарт. Позорно бежали из родного города, как изгнанный сын из родительского дома.

Казалось бы, что более ужасного может случиться с проклятым народом? Ихтианы молили о прощении, клялись искупить собственный грех, но Глубина не желала оправданий. Весь мир Подземья ополчился на изгнанников.

Восемь новых племён разделились у подножия холмов Ау, навсегда оставив в здешних местах боль и отчаянье. Потеряв прошлое, они покидали родные края в поисках защиты от разъяренной Природы. Только как можно убежать от самих себя?

Они все начинали с нуля. Пытаясь реанимировать забытые знания, восстановить привычные порядки, они построили Чет. Но он так и не стал для них родных, а превратился в обычное пристанище.

Как жить? Как существовать? Во что верить?..

Во главу города были избраны братья. Три ихтиана — три близнеца. Поступок во имя прощения. Очень символично. Тем более что большинство ихтианов продолжали шептать восхваления Покровительницам. Только Глубина оставалась нема к этим лживым раскаяньям…

— Мы больше не слышали их голоса, — с грустью закончил Анук.

— Хочешь сказать, каждый житель Фарта умел слышать Глубину? — поразился бригадир. История не укладывалась в голове, но не верить словам ихтиана не была причин.

Анук всхлипнул, едва сдерживая слезы:

— Они всегда давали нам советы, а теперь… А теперь мы также как и вы трепещем перед проявлением её силы. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мы будем трепетать перед нашей матерью прародительницей, перед нашей сестрой помощницей…

Взгляд Кимпла стал более вдумчивым. Он пытался оценить масштаб услышанной истины и принять для себя привычный мир по-новому.

— Но ты вновь услышал голос Глуби… прости Покровительницы накануне нашей беседы, когда я рассказал тебе о взрыве.

— Все верно, — кивнул Анук. — Именно она сказала мне, чтобы я помог вам попасть в Подземье. Сказала, что я стану тем, кто поможет моему миру избежать Большой войны.

— Итак, она сделала тебя избранным, — подытожил Рут.

Ихтиан поморщился — эти слова были ему неприятны.

— Любой из моих соотечественников с радостью отдал бы жизнь в обмен на прощение. И я не являюсь исключением. Только дело тут не в героизме, а в том, чтобы вернуться к истокам. А сейчас мы оказались между двух огней. В прошлом у нас ненависть богинь, впереди — вечное рабство от завоевателей. Вы, люди, не собираетесь жить в симбиозе. Вам проще сделать нас слугами, немыми исполнителями прихоти победителей.

— Не все люди хотят такого исхода, — возмутился бригадир.

— Не все, — не стал спорить ихтиан, — но большинство. Большинство тех, кто обладает властью. Отцы-учредители корпорации Колхида жаждут управлять и развивать свою силу… почти также, как этого когда-то желали Повелители Фарта. И знаешь что, друг, я уверен, история повторится…

Кимпл ничего не ответил. Какой смысл отрицать очевидное. В этот самый миг внутри что-то кольнуло, словно датчик предостережения.

— Постой, не совсем сходится! Если ты говорил о нашествии клыкастых монстров, то где же погибшие ихтианы… вернее, то, что от них осталось? Такое ощущение, будто ваш город хорошенько убрали, избавились от следов кровавой расправы…

Вопросы, вопросы, одни вопросы.

Но по какой-то причине Анука они совершенно не смутили.

— Дело в том, что не все жители Фарта покинули город.

— Как так? — поразился Кимпл.

Выдержав паузу, ихтиан осторожно обернулся и удостоверился, что их никто не подслушивает. Потом прошептал:

— Это, скорее всего, старый Баалгур. Последний из хранителей. Думаю, все дело в Сестрах, они не любят насилие. Когда мы, предатели, покинули город, Покровительницы дали ему позволение избавить Фарт от зловонных тел.

Кимпл никогда не отрицал, что Подводный мир разительно отличается от земного. Он всегда понимал — мир Подземья ещё более интересен, и его окружает бесчисленное количество загадок. Но даже если взять за основу подобную позицию, безумно тяжело было принять на веру слова Анука. В голове не складывалась картина, в которой какой-то дряхлый старикан, некое смешение жабы и червя, не спешно выметает метлой изодранные в клочья туши. Затем также размеренно и тщательно отмывает стены, пытаясь избавиться от следов трагедии. Просто уму непостижимо.

— Отведи меня к нему, — взвесив все возможные пути, попросил Кимпл.

— Хорошо, — ответил Анук.

* * *

Ольга была ещё жива. Крохотная искра жизни теплилась в её истерзанном теле. Только чудес в жизни не бывает. Она пошевелилась и попыталась приподнять голову, но сил хватило только на то, чтобы слегка повернуть шею и разлепить ссохшиеся губы. Все тело ныло от боли, ужасно хотелось пить. Хотя бы маленькую каплю живительной влаги. Она простонала, однако так никто и не откликнулся на её мольбы. Видимо все уже считали предательницу мёртвой.

Хоаким недовольно скривился и глотнув из фляги добрый глоток горячовки, покосился на висящее на стене бесчувственное тело. Раскинув руки, словно крылья, медик держалась на паре ржавых цепей, перекинутых через острый шпиль двухэтажного сооружение. Кажется, она все-таки шевельнулась, но мехиканец не был уверен. Возможно, это были всего лишь предсмертные конвульсии.

— Итак, скажите-ка мне на милость, как это могло произойти? А?! Может кто-нибудь объяснит мне? — закончив трапезу, наконец задался вполне закономерным вопросом Крошин.

В течение всего похода он сохранял невозмутимость и вот сорвался. Никто не понимал почему, однако перечить ренегату не посмели, даже когда он начал пытать глубинщицу на глазах у сослуживцев. Зрелище было кошмарным. Сначала Ольга терпела, а потом начала подвывать, но, слава неведанным мученикам, вскоре все-таки потеряла сознание.

Хоаким не оправдывал подобную жестокость, но мешать ренегату не стал. Причиняя ей боль, Крошин отводил душу, не более того. Он не задавал вопросов, не пытался выпытать причину сговора, лишь кромсал беззащитное тело, пытаясь растянуть удовольствие. А мисс Финчер молча помогала своему командиру.

— Кимпл не станет нам мешать, — осторожно высказался Большой Ух. — Не такой он человек, слишком правильный… слишком боязливый…

Вскочив со своего места, ренегат в три шага оказался возле связного и строго погрозил ему пальцем.

— Никогда не смей основываться на предположениях, основанных на внешнем поведении человека, олух. Или, может быть, ты читал его личное дело? А может быть ты, — посмотрел он на мехиканца, — знал, кем он был до поступления на службу?

Хоаким пожал плечами:

— А тут и читать нечего. Тут всего два варианта — или гнидой, или ублюдком… других в глубинщики не берут. Добропорядочные граждане побережья в такую дыру точно не полезут.

— Это верно, — согласился Крошин. — Только одно дело человек, преступивший закон, ну или на худой конец, обычный авантюрист, и совсем другое — убийца, получивший свои знания в корпусе Призрачного ската.

— Что?!

— Не может быть! — почти в один голос воскликнули глубинщики. И лишь мисс Финчер продолжила спокойно колдовать над своим оружием, пытаясь добиться идеального блеска.

Ренегат прошёлся вдоль ровных домов, остановился возле разрушенной колоны и, поставив ногу на каменный диск, застыл словно изваяние.

— Нет, бригадир не так прост, друзья мои, — после небольшой паузы сказал он. — А тот факт, что ему удалось бежать вместе с этим подземным слизняком, только ухудшает наше положение. Анук знает про это место что-то, что не известно нам… И это достаточно скверный козырь в таком неравном противостоянии.

Хоаким и Большой Ух переглянулись.

— Вы что же боитесь Рута? — первым высказал свои предположения мехиканец.

— А вы? — ренегат повернул голову, и пристальный взгляд пронзил стрелка.

— Лично я нет, — не раздумывая ответил тот. — И мне плевать на все его навыки. У нас есть оружие. Мы можем устроить засаду, приманить его и расстрелять как беспомощную шавку. И пускай этот ваш ихтиан знает тайные пролёты в этом грёбаном городке. Вряд ли он поможет бригадиру. Мы уже убедились, что эти твари не умеют держать оружие в своих лапах.

— Считаешь, лучше будет сначала расправиться с одними делами, а потом двинуться к нашей основной цели?.. Что ж, вполне разумно, — согласился ренегат. — А вы одобряете наш план? — Крошин вернулся к костру и коснулся щиколотки распятой женщины.

Возможно, голос раздался у неё в голове, или это были отголоски эха, вызванные невыносимой болью. Все тело словно разрывало на части, а затем медленно, по кусочкам, начинало собираться воедино. И процесс сборки казался более болезненным, чем первоначальные мучения. Она не чувствовала рук, не знала целы ли её ноги. Ощущала только кровавые ручейки по всему телу. Но даже в таком состоянии Ольга была счастлива. Она сумела сохранить здесь, в этом ужасном месте нечто ценное — умение пожертвовать собой ради другого. Вроде не такого близкого, но все же любимого человека. И никто не смог ей в этом помешать. Никакая грубая сила, предательство и насилие. Она оказалась выше всего этого. Подводному миру, холодному и пустому, не удалось превратить её в безмозглого хищника, который подчиняется только паре животных инстинктов.

Поборов зарождающийся комок отвращения к присутствующим, Ольга разлепила ссохшиеся губы и прошептала:

— У вас ничего не выйдет.

Так долго и упоительно Жуй Крошин не смеялся очень давно. Женщина, которой он причинил такое количество боли, сопротивлялась. И пыталась делать это с таким достоинством, что ему стало даже немного жаль её. Но только немного, совсем чуть-чуть. В целом же, висящая на тонкой жизненной нити героиня вызывала в нем омерзение. Глупое и совершенно бесполезное создание! Она готова умереть за выдуманные идеалы. Нет, все-таки правы были Генераторы идей Колхиды — те, кто приспосабливаются жить в глубинах Нескучного моря либо сумасшедшие, либо безумцы. И упорство Ольги заставило прийти к неутешительным выводам — она сочетала в себе оба эти качества.

— Так, хорошо, — хлопнув в ладоши, ренегат решил прекратить бесполезный разговор с умирающей. Он посмотрел на быстро темнеющее кристаллическое небо и принялся отдавать распоряжения.

Ночь в Фарте была недолгой — два, максимум три оборота минутной стрелки, но рисковать ренегату не хотелось. Он знал про Подземный мир достаточно, чтобы не нарушать одно железное правило: когда светят элюмины, можно идти, элюмины темнеют — сиди и жги костры. Даже если ты уверен, что туннели пусты и опасности ждать неоткуда, прогуляться по подземью в это время подобно паденью со скалы в морскую пучину. Вероятность выжить равна нулю.

Эти знания корпорация Колхида собирала по крупицам. Бережно записывая, сохраняя и обрабатывая информацию, добытую в переговорах с расами ихтианов. В какой-то момент Дирекция генераторов идей, управляющая корпорацией, наконец, пришла к выводу, что они готовы к смелому плану вторжения. И все должно было пройти идеально, если бы не одно досадное стечение обстоятельств, положивших начало частичному провалу… Но что такое последовательность действий? Совершенно не важно каких, случайных или нет. Все это закономерность, упорядоченность. Это система. А что такое случайность? Это хаос, который и породил целую череду новых событий. Или все-таки дело совсем не в случайности?

Крошин напряг мозг что есть силы. Ответ таился где-то рядом, совсем близко, но увидеть очевидное он пока не в состоянии.

Пытаясь откинуть в сторону любые невероятные варианты произошедшей трагедии, он попытался прийти к простому соответствию. В совершенном плане Корпорации возникли явные пробелы. Так сказать, белые пятна в идеально выверенных действиях. Именно из-за них все пошло не так. Вопреки здравому смыслу и чётким пунктам. Но как, как остановить подобный водоворот неприятностей?! Неужели нет выхода?

Или все же есть?..

Крошин был уверен — безвыходных ситуаций не бывает. А череду бедствий можно с лёгкостью разрушить. Но для этого надо рискнуть. Рискнуть всем, что у тебя есть. Вопреки установленным правилам и обстоятельствам. Именно так долгие годы действовала Корпорация, и именно благодаря таким решительным действиям они добились нынешнего положения. Стали теми, перед кем преклоняются государства, кого боятся амбициозные правители. Их стали уважать. Дрожать от страха, но уважать, заглядывая в рот команде Генераторов. И если кто-то и пытался сопротивляться, все попытки оказывались тщетными. Колхида не умела и не желала играть по правилам, и это был главным козырем, который позволял перешагивать через все возможное попытки сопротивления, лишь бы добиться поставленных задач.

Сжав кулаки, Крошин немного потоптался на месте. Он принял решение.

— Ждать не имеет смысла. Мы встретим Кимпла в другом месте…

Ударив ногой по пирамиде кристаллов, ренегат затушил костёр одним движением. Столп искр взметнулся вверх и растаял в пустоте. Элюмины не терпели к себе подобного отношения. Сорванные с привычного места, они выдавали свет лишь при лёгком преломлении. Но стоило нарушить их внутреннюю структуру и кристалл, они словно взрывался изнутри, выпуская наружу огненную сущность.

— Собираемся. Живо!

Глубинщики не стали прекословить. Молча собрали вещи, тихо вздохнули и двинулись в путь, не известно куда и не понятно зачем.

Крошин извлёк из планшетного кармана карту — та самая, бесценная часть знаний, которой он обладал. Корпорации удалось воссоздать Фарт почти полностью, во всех мельчайших подробностях. С полезными и бесполезными одновременно. Как схема шкатулки, детали которой тебе известны, но совершенно не понятно каким образом её можно открыть.

— Дождётесь меня здесь. — Ренегат скупо указал на точку. Его верный адъютант не стала спорить, коротко кивнула и убрала тонкий лист кальки.

Крошин проводил глубинщиков взглядом. Когда группа исчезла за поворотом, размял затёкшую шею и медленно приблизился к распятой жертве.

— Ты меня слышишь? Уверен, что слышишь. Поэтому я буду говорить медленно и надеюсь, тебе хватит сил запомнить и передать мои слова ему…

Та невидимая грань, что разделяет человеческую жизнь и безвестность, больно ударила Ольгу в живот. Нет, кажется, чуть выше. И вовсе не ударила, а больно кольнула, вернув её обратно на грешную землю. Ещё немного страданий напоследок никому никогда не вредило. Видимо, Неведомые мученики избрали для бедной женщины именно такую незавидную участь.

— Жить тебе осталось недолго, самую малость, — равнодушно констатировал ренегат. — Впрочем, уверен, если бы ты приняла мою сторону, то протянула немногим дольше.

Он нажал на рукоять кинжала, и тонкое лезвие вошло глубже, почти на четверть. На невыносимую четверть, ту самую, что чётко даёт тебе понять, жить осталось максимум один оборот минутной стрелки.

Ольга взывал и заплакала. Не потому что испугалась смерти, а от банальной обиды. Такого небывалого груза унижений, боли и страданий, наверное, не выдержал бы и Первый мученик — капитан Рониким Прищур.

— И кстати, если будет желание, то не стесняйся, кричи. Не думаю, что он придёт к тебе на помощь, но мне будет приятно. Отчаянный вопль прекрасной женщины не может не радовать моё дряхлое сознание.

Желание расцарапать ему лицо или хотя бы плюнуть исчезло в пустоте бессилия. Ольга провалилась в забытьё, для того чтобы вскоре вырваться из туманного плена, в последний раз взглянуть в глаза любимому мужчине, передать короткое послание и со спокойным сердцем уйти в никуда. Раствориться золотой пылью в тысяче чужих миров, но не пожалеть о своём поступке.

* * *

Во всем своём великолепии гениальной архитектуры и выверенных форм, город все равно оставался мёртвым. Каменные улочки, лестницы и широкие мансарды… Представить, что Фарт раньше населяли десятки тысяч подводных жителей, было просто невозможно. Холод и одиночество, больше ничего. Вглядываясь в пустыне норы-двери, Кимпл пытался разглядеть хоть какой-то признак живого присутствия. Пускай не ихтиана, а какого-нибудь морского гада. Но город мочал, не торопясь знакомить непрошеных гостей с местными старожилами.

— Ну и где же ваш хранитель? — не выдержал бригадир.

— Не знаю, — спокойно пожал плечами Анук.

До наступления ночи они успели побывать в каждом из пяти главных храмов Покровительниц. Пробежали все винтовые лестницы, поднялись на высокие молельные площадки, но нашли лишь истлевшую одежду и мрачные трещины на стенах. Пустой город погрузился в забвение и медленно тянул свою лямку. Красивая оболочка не могла скрыть холода узких улиц.

— Хватит! — не выдержал бесконечных поисков бригадир. — Мы напрасно теряем время. Видимо, твой хранитель давным-давно покинул Фарт, наплевав на все запреты.

Анук вздрогнул и покачал головой:

— Это невозможно! В отличие от нас, он никогда бы не осмелился перечить Покровительницам!

— Да брось, — отмахнулся Кимпл. — Чем они лучше вас?

— Это совсем другое! — не сдержался Анук. — Нас прогнали за наши проступки, но Хранители, они не такие. Они почитают природу глубины во всех её проявлениях. Баалгур ни за что не прекратил бы своё служение.

— Очень интересно! Тогда скажи, почему первый страж не встретил нас на Пороге? И почему второй позволил переправиться через озеро? А третий разрешил беспрепятственно открыть ворота в храм? Ответь! Не слишком ли много почему?

Колкие вопросы, на которые не было и не могло быть ответа. Анук печально выдохнул. Он и сам был бы рад узнать правду, но его народ стал отверженным. И об этом вряд ли стоило забывать, тем более, в этом запретном месте…

— Я не знаю, что тебе сказать, — наконец нашёл в себе силы ответить ихтиан. — Поверь, после того как Глубина отвернула от нас свой взор, мы стали такими же, как вы — беспомощными головастиками, которые слепо плывут в мутном потоке на встречу своей судьбе… Это конец, понимаешь ты, человек? Я больше не слышу голоса, да и не уверен, что слышал его до этого. Ничего не изменить.

— Вот как, отличная позиция, ихтиан! — Кимпл распрямил плечи и, немного подумав, добавил: — Только лично я не собираюсь сидеть и ждать помощи неизвестно от кого. Мне нужно спасти Ольгу! И точка!

— И как ты собираешься это сделать? У них стреломёты, а что есть у тебя?!

Кимпл сжал кулаки и тихо ответил:

— А у меня ещё осталась капелька веры. Лично мне этого вполне хватит.

* * *

Когда бригадир осторожно положил Ольгу на землю, она была жива. Он успел совсем чуть-чуть, самую малость. Аккуратно отвязал верёвки, попытался обработать раны, но услышав её слабое дыхание, понял, что слишком поздно.

Цепкие лапы забытья ненадолго и, наверное, в последний раз отпустили искалеченную женщину на свидание с этим светом. Припав губами к фляжке с водой, она устало улыбнулась и посмотрела на своего спасителя, а потом вновь провалилась в черноту безвременья.

Кимпл не помнил, когда последний раз плакал, да и плакал ли вообще. У мужчин подобная слабость настолько редка, что обычно они забывают о ней, даже если она случалась с ними не так давно. Просто закрывают глаза и прячут слезы поглубже в сердце. Солёные капельки, именно они разрушают их изнутри, прибавляя морщин и седых волос.

Нестерпимая боль уколола висок, заставив бригадира ненадолго забыть обо всём. Сколько ещё потерь ждут его впереди? Сколько смертей предстоит пережить до того, как он обретёт душевный покой?..

Сегодняшний день, а может быть, ночь (в этом треклятом царстве сырости и вечного уныния трудно понять), принесли только горе. Но стоило ли думать об этом? Ведь изменить прошлое невозможно, а жить настоящим так тяжело, что опускаются руки. Поэтому Рут просто дал волю эмоциям. Анук ему не мешал. Он тихо сидел напротив и молча наблюдал за происходящим. Теперь, кажется, лично для него, всё встало на свои места. Зло приобрело истинный облик, но легче от этого не стало. Враг был суров и беспощаден, а ещё, он был в невероятной близости от того самого места, где хранилась сама суть Подземья. Ключ от всех дверей или лучше сказать — от всех миров.

Ихтиан пытался собраться с мыслями. Он откинул голову и закрыл глаза. Лапы сами извлекли из походной сумки крохотный ортек — свирель из каменного дерева. Он уже не ждал подарка судьбы и не мечтал услышать Голоса моря. Ихтиан начал играть для себя, для друга, для тех, кто навсегда покинул этот мир. Ведь смерть не так уж страшна. Главное, услышать её зов — тихую, протяжную мелодию, способную отвести тебя в долину бесконечной радости.

Когда мелодия закончилась, за спиной глубинщика раздался низкий, слегка шипящий голос:

— Я скорблю вместе с тобой, тарго.

Привстав с коленей, бригадир обернулся и разглядел высокое худое создание. Больше всего хранитель походил на гигантского кузнечика, которому приставили голову змеи. Баалгур поправил на плече тогу. Посеревшая от времени ткань больше напоминала грязные лохмотья. Он всем телом оперся на клюку и, прихрамывая, двинулся вперёд. Но не сделав и двух шагов, остановился. Повернул голову и уставился на замершего ихтиана.

— Давно я не слышал в этих стенах прощальной мелодии, — кашлянул хранитель.

Время изменило его до неузнаваемости. Грудь ввалилась, ноги исхудали и стали напоминать две тощие ходули, а морда сморщилась, словно сухой коралл, и приобрела темно-зелёный оттенок.

Анук опомнился и, кажется, только сейчас признал некогда грозного статного храмника. Упав ниц, он низко поклонился, не в силах посмотреть на него вновь.

— Совершенно бессмысленный поступок, — положив голову на клюку, высунул раздвоенный язык Баалгур. — Ихтианы никогда не приклонялись перед хранителями. А если этого не было раньше, то зачем поступать так теперь…

— Простите, хранитель, — Анук быстро вскочил на ноги, — мы уже не думали, что сможем вас найти.

— И это заставило тебя согнуть спину? — уточнил хранитель.

Ихтиан ничего не ответил. Отступив в сторону, он робко сжал в лапах ортек и виновато потупился.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь вновь увижу вашу самолюбивую расу, — цыкнул языком Баалгур, а затем, посмотрев на человека, добавил: — А вот узреть здесь иного… Вот уж правду говорят, неисповедимы пути природы.

Кимпл приблизился к хранителю. Внимательно посмотрел тому в змеиные глаза, скрестил руки на груди и без всякого почтения уверенно произнёс:

— Не очень-то вы удивились, как я посмотрю. Неужели и раньше видели людей? Или вам тоже Глубина нашептала о нашем визите?

Вертикальные зрачки Баалгура недовольно сузились, а Анук тут же попытался оправдать человеческую дерзость:

— Простите его, хранитель. Он только что потерял друга…

Подняв лапу, Баалгур заставил ихтиана замолчать.

— Правильные вопросы, иной. Пусть невежлив тон, но вопросы хорошие. Скажу так: и то, и другое. Тысячу ночей назад Голос предупредил меня… Одиночеству приходит конец, сказал он мне. А потом сообщил кое-что ещё, и землетрясение стало тому подтверждением.

— Землетрясение?! — Кимпл вздрогнул. — Здесь? Когда это случилось?!

Хранитель, немного помедлив, пошамкал ссохшимся ртом и вытянул лапу в сторону возвышающихся над крышами домов очертаний Первородного храма.

— Это случилось в то время, когда Иные решили получить дар Сестёр…

— Ты хочешь сказать, что люди уже пытались проникнуть в Покинутый город? — Кимпл не мог поверить своим ушам.

Баалгур кивнул:

— Если водить дружбу с хищником, рано или поздно обязательно окажешься его обедом.

— Человеки никогда бы не узнали о Фарте! Мы умеем держать тайны во рту! — попытался оправдаться Анук.

Только хранителя не интересовали слова ихтиана, он являлся всего лишь служителем Покинутого города. Его задачей было слушать тишину. А если лёгкий подземный ветерок доносил до его слуха вкрадчивый голос, он выползал из своей норы и исполнял поручение. Баалгур был самым добрым из хранителей. Безропотный проводник по городским закоулкам, умеющий находить самые короткие пути и выполнять тяжёлую однообразную работу. Он не выбирал занятия по душе, а просто не спеша принимался за нелёгкий труд. Ихтиан хорошо помнил, как впервые увидел хранителя в библиотечной скале. Тогда Баалгур перебирал каменные таблички, созданные ещё первым поколением подводного народа.

— Иные уже пытались проникнуть в Первородную обитель, туда, куда запрещено входить любому, в ком теплиться искра жизни, — уставшим голосом принялся рассказывать хранитель.

Задумчивый взгляд Кимпла говорил лишь об одном — он понимает, о чем идёт речь.

— Они узнали о Пороге в большую воду, через который можно попасть в зал смирения.

— Вы говорите о Горизонте?

— О величайшем горизонте. Его даровали сами Покровительницы. Когда ихтианы поселились в здешних туннелях, Порог был совсем крохотным. Но со временем он рос, а вместе с ним разрастался и величайший город Подземья.

— Тогда получается, Горизонт настолько велик, что может впустить в себя даже батисферу…

— А… это ваши жужжащие громадины, — догадался хранитель. — Именно на них иные и пытались проникнуть внутрь. Но Глубина не позволила им ступить туда, куда иным ступать не следует.

Кимпл нахмурился и постарался сопоставить факты со словами хранителя, но запутался в череде противоречий и задал очередной вопрос:

— Скажите, вы знаете кто уничтожил нашего железного гиганта?

Протяжный вздох вырвался из пасти Баалгура и повторился несколько раз. Только после этого тот позволил себе вновь заговорить.

— Твой разум все ещё закрыт для понимания. А для того чтобы узнать истину, ты должен поверить. И лишь потом тебе будет даровано увидеть…

— Что увидеть? — Кимпл напрягся. Он ждал чего угодно, но только не очередного внушения.

Морда хранителя искривилась в подобии улыбки.

— Ты должен увидеть саму суть вещей. Их природу. Взглянуть ей в глаза. И тогда у тебя больше не останется вопросов. Истина откроется тебе, я знаю это. — последовала недолгая пауза, очередной вздох. — Вас привёл сюда Голос. Её голос. Стало быть, все будет хорошо. Она знает, как поступать, знает, как лучше… — Змеиная голова поползла вверх. Элюмины уже погасли, предвещая скорый рассвет. — Нам надо торопиться. Путь к храму неблизкий, а впереди много дел. Хороших, правильных дел.

— Да кто она такая эта ваша Природа? Покровительница? — Кимпл настойчиво не хотел верить в одухотворённость неведомого голоса.

Мир, где существуют Высшие силы, которые способны выручить из беды в трудную минуту, больше напоминал давно забытую детскую присказку. Но разве она была реальной? Потому что в мире, где жил и существовал сам Рут, не было и не могло быть никаких сказок. Только прагматичная жестокость, и ничего другого.

Теперь улыбка хранителя стала более очевидной. Уголки губ поднялись чуть выше, а хищный взгляд сузился, превратившись в две крохотные щёлки.

— Никогда не мог подумать, что вызволять наш мир из пропасти доверят инородному существу…