Толстые стены могли поглотить любой, даже самый отчаянный звук, а вот справиться с банальными сквозняками оказались не в силах. Может быть, именно по этой причине Буревестник так и не смог избавиться от гнетущего чувства отчаянья. Вечная сырость, приглушенный свет, давящие иглы элюминов – постоянный дискомфорт превратился в настоящее проклятие. Никогда в жизни он не сталкивался с подобными условиями временного пребывания в чужом месте. Ни в Пиранской пустыни, ни в мшистых болотах Габри, даже во льдах Рапии он не чувствовал себя настолько скверно. А еще эта ужасная сеточная маска: вечно воняющий подводный моллюск, которого ты вынужден таскать у себя на лице, лишь бы не сдохнуть от удушающего воздуха Подземья.

Постояв у окна и поскрипев зубами от невыносимой головной боли, советник резко схватил сетку. Тонкие нити завязок затрещали по швам. Секунда и маска полетела в окно.

– Гори ты в пекле! – выругался Буревестник и наполнил грудь чем-то горьким, невероятно грязным, заставившим его зайтись в приступе кашля.

Но советника это не остановило. Он предпринял еще одну попытку. Попытался задержать дыхание, подчинив себе чужой мир. Получилось не очень. Действие подводной сыворотки заканчивалось, и вскоре должны были начаться первые признаки удушья. А он ведь считал себя непобедимым.

Откашлявшись, Буревестник сплюнул кровью. И сделал третий вдох. На этот раз ощущения оказались еще хуже. Глаза защипало, горло сдавила изнутри неведомая сила, и советник едва не лишился чувств. Подводная стихия побеждала по всем статьям. Заходясь в кашле, Буревестник схватился за грудь. Ее просто разрывало на части. Пошатываясь и плохо ориентируясь в пространстве, он добрел до секретера и попытался открыть верхний ящик. Не получилось. Дрожащая рука, покрывшись потом, несколько раз соскользнула вниз. Необходимо сделать еще глоток. Пускай он и ужасен. И тело всячески противится этому. Но в ином случае – смерть.

Не удержавшись на ногах, Буревестник упал на колени. Рука все еще отчаянно пыталась уцепить металлическую грань. Надо только выдвинуть его на себя и все, спасение. Однако силы настолько быстро покидали тело советника, что он едва ориентировался в пространстве.

Вдох?.. Нет, невыносимое чувство, когда ты сопротивляешься жизни… Вдох?.. Нет, даже если кровь хлынет наружу… Вдох?.. Нет, чужой мир слишком сильный противник… Вдох?.. Нет, лучше предпочесть смерть…

Падая, он все-таки умудрился ухватиться за ручку и потянул ее на себя. Створка отъехала слишком резко и с грохотом вывалилась наружу. Содержимое полетело на Буревестника как ушат с водой. Вздохнув последний раз, он потянулся не к эликсиру, а к обычной сеточной маске. Эксперимент закончился. Чужой мир в очередной раз победил. И без союзника советнику оказалось не под силу справиться с природой Подземья.

* * *

– Не стоит мараться, – фыркнул ХантерБрук.

Перехватив запястья Юнга, он оттолкнул того в сторону. Тощий поморщился, но спорить не стал. Босс не потерпит подобного неповиновения. К тому же охотник был не один – на крыше собралась уже вся команда.

– Если у вас проблемы с ушами, джентльмены, то я вам напомню. Берем девчонку, и уходим. Все, никаких лишних зверств. Зарубите себе на носу. Мы делаем дело! И работаем так как я сказал, иначе не получится.

– Кому было бы хуже, это самое… Выпустили бы этому прыткому болвану кишки, и дело с концом, – вступился за тощего Фрейд.

Глаза охотника блеснули.

– Ну конечно же, ничего страшного. Только учтите, мой милый громила, в Подземье действуют совсем иные законы. Здесь, если взял чужую жизнь, то непременно придется отдать взамен две. И дело даже не в той даме, что мы собираемся изловить. Тут есть силы и посерьезнее.

Фрейд мало что понял, но спорить не стал. Да и тощий как-то быстро поник, решив не разжигать конфликт.

– Очень славно, – кивнул охотник. – Пора выдвигаться. По моим подсчетам у нас осталось не больше трех оборотов, чтобы убраться из Шептуна.

– Иначе что? – поинтересовался Юнг.

– Иначе, други мои, нас растопчут взбесившиеся дети глубин, – добродушно объяснил охотник.

Когда люди покинули крышу, висевший под самыми сводами мешок зашевелился. Сначала он раскачивался из стороны в сторону, словно маятник, а потом из его чрева вывалился человек. Неудачно упав набок, он долго лежал неподвижно, а потом встал как ни в чем не бывало. Но это было обманчивое впечатление. На самом деле дела обстояли не так хорошо. Правая рука висела плетью, и глаз заплыл, превратившись в один большой синяк.

Кое-как он доковылял до соседнего мешка. Подпрыгнул и уцепился за край плотной сетки. Удержаться на одной рук было не так-то легко, но еще труднее оказалось без подручных средств разорвать плотные металлические нити. Подобные обстоятельства могли остановить кого угодно, только не бывшего глубинщика. Раскачав мешок, он принялся рывками тянуть его вниз. При этом острые грани впивались в ладонь, разрывая кожу на куски. После нескольких попыток по руке заструились тонкие ручейки крови. Стиснув зубы, Кимпл взвыл, но не сдался. Рыча, будто раненый зверь, он продолжал дергать мешок. А дикая боль придавала ему дополнительные силы. И неважно, что перед глазами появились белые круги, а пальцы онемели и ослабили хватку. На это ему было плевать! Нужно еще чуть-чуть поднатужиться, всего пару секунд, и сеть не выдержит. Человек сильнее любой преграды, тем более когда им руководит настойчивость и упрямство.

Внезапный треск возвестил о том, что глубинщик все же победил. Кимпл упал на спину, а сверху на него повалилось грузное тело ихтианши. Ее рот и руки связывали плотные веревки тянущихся водорослей. Освободив Ануру, узник устало опустил плечи и только теперь позволил себе выдохнуть.

– Как тебе удалось освободиться? – спросила ихтианша.

– Привычка, – улыбнулся Кимпл.

Отдых занял всего пару минут. Осмотревшись, узник подобрал прихват и узкую дубинку с парализующей верхушкой.

– И какой у нас план? – проследив за Кимплом, поинтересовалась дочь глубины.

– Для начала нам нужно не потерять их след, – ответил он.

ХантерБрук шел впереди и предусмотрительно просил случайных прохожих отходить в сторону. Те возмущались, высказывали претензии, но, замечая необъятное тело Хитрована, который нес тяжелый мешок-ловушку, тут же затыкали свои рты.

Пленница вела себя тихо. Впрочем, если бы даже она захотела пошевелиться и привлечь к себе внимание, ничего не получилось, слишком уж грозно выглядели охранявшие ее охотники.

– А ну, посторонись! – рявкнул Фрейд, которому очень понравилась забава расчищать дорогу кулаками.

Длинный, словно трость, джентльмен оступился и едва не рухнул на мощенную булыжниками дорогу. Служащие Шепутна не привыкли, чтобы с ними обходились подобным образом. Долгие годы они были в резервации главной силой и чувствовали себя защищенными во всех имеющихся аспектах.

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул один из подводных стражей порядка. – По какому праву?! – Он попытался призвать охотников к порядку, но погорячился. Замахнувшись на Юнга короткой дубинкой, страж получил в ответ мощный удар и мирно стек по стене.

Увидев такое, многие принялись возмущаться, а когда на мостовую упало еще пару горожан, наступила паника. Люди, привыкшие подчиняться строгой системе, которая касалась абсолютно всего, даже банального поведения и этикета, не смогли адекватно отреагировать на чужую агрессию. Улицу наполнили крики, ругань. А вскоре кто-то выдвинул предположение о скорой гибели.

Двигаться стало тяжелее. Взяв в плотное кольцо Хитрована, остальным оставалось только отбиваться от случайных прохожих, которые уже не контролировали свои действия.

– Вот это веселуха! – присвистнул Фрейд, сшибая какую-то пожилую даму с ног. Следующий удар лег на плечи рыжебородого джентльмена в широком водонепроницаемом костюме.

ХантерБрук не разделял этой радости. Нервно поглядывая на хронометр, где вторая стрелка неумолимо приближалась к отметке наступления темноты, а третья остановилось на тысячашестом часе теплого цикла, он быстро продумывал более короткий маршрут. У них осталось всего сорок минут, чтобы покинуть Шептун. Когда опустятся сумерки, за городскими стенами станет опаснее, чем в пруду с пираньями. Какими бы храбрецами ни считали себя охотники, а тягаться с теми, кто выбирается наружу с наступлением мрака, неспособны даже опытные тарры.

– Поторапливаемся! – скомандовал ХантерБрук и свернул в левый проулок.

И здесь его ждала еще одна неприятная новость. Глубина хоть и была слаба, но пока не лишилась своих глаз и ушей на Шептуне. Дорогу охотникам преградила группа ихтианов. Высокие, узкоплечие, на тонких жилистых лапах, словно стая гиен. Вооружены они были чем попало, но количество противников заставляло отнестись к сложившейся ситуации с опаской.

– Пошли прочь! – довольно дерзко произнес Юнг.

В ответ раздалось прерывистое рычание. Глаза ихтианов светились злобой, и только какая-то неведомая сила удерживала их от того, чтобы не ринуться вперед.

– Ну, зачем же так… – вовремя вступил ХантерБрук. – Мы же все братья, друзья. – Он распростер свои объятия и смело ринулся в толпу.

Дети глубин настороженно отступили, но ряды не разомкнули. Наоборот, прижались друг к дружке еще плотнее. Вперед выступил самый рослый представитель серокожих и уверенно произнес:

– Мы требуем – отдайте девчонку!

– О чем вы? – ХантерБрук изобразил глупую улыбку.

– Мы знаем, она у вас. И Покровительница знает это. Если вы не прислушаетесь к нам, мы заберем ее силой. – И в знак серьезности своих намерений ихтиан ткнул охотника в грудь тупым навершием кирки.

ХантерБрук обернулся, оглядел свою команду, и кивнул.

– Хорошо. Видимо, выбора у нас нет.

Пузатый опустил мешок, но не стал его развязывать, а просто отошел назад. Цепкий и Рвач поступили также, только в отличие от Хитрована оказались по левую и правую руку от старшего охотника. Юнг и Фрейд не могли поверить своим глазам. Слишком уж быстро сдались эти «великие» храбрецы.

– Конечно, забирайте, мы не будем препятствовать, – пообещал ХантерБрук.

В глазах ихтианов промелькнуло недоверие, но они все-таки купились. Трое подошли к мешку, а еще двое встали у них за спинами, страхуя. И в этом была их непоправимая ошибка. Мощным движением Хитрован срубил склонившихся над завязками серокожих. Одновременно с ним атаковал противника Цепкий. Выхватив из-за пазухи трехзарядный стреломет, он расстрелял толпу в упор. Рвач тоже не стоял на месте: раскрутив кнут, он звонко щелкнул самого здорового ихтиана, который уже занес над охотником огромный молот. ХантерБрук просто стоял в стороне и наблюдал как работает его команда – слажено, четко. Каждый на своих местах.

Не ожидая такого напора от человеков, ихтианы сбились в кучу и попытались отбиваться. Но выглядело это настолько беспомощно, что уже через минуту в строю началась паника, и дети глубин окончательно дрогнули. Первыми сбежали плохо вооруженные. В основном это были возницы механических повозок, и судя по пыльной одежде, рыльщики шахт. И как бы они ни храбрились, их военный опыт был настолько мал, что сдюжить против горстки профессиональных охотников они не могли.

– Тесните их к тупику! – раздался уверенный голос ХантерБрука.

Охотники откликнулись дружным «Хойхооо!». В этот момент к ним присоединились Тронутые. Быстро оценив перевес силы, они смело ринулись вперед. С ярым свистом и улюлюканьем клином вошли в разрозненные ряды ихтиан и практически голыми руками начали рвать глотки ненавистным слизнякам.

Избиение продолжалось недолго, максимум пару минут. Пока уцелевшие ихтианы не попадали на колени и не взмолились о пощаде. Но прощать их никто не собирался. Первому свернул шею мистер Фрейд, а оставшимся двум вскрыл глотки Юнг. Правда победа оказалась довольно хлипкой. Уже через пару секунд со стороны улицы послышались грозные крики. Глубина кидала в бой новые силы.

ХантерБрук настороженно прислушался и, быстро указав на мешок, крикнул:

– Хватайте девчонку, сматываемся. Это тарры и борры, я узнал их боевой клич. С ними так легко не получится… Дальше строго по плану!

Охотники действовали не раздумывая. Быстро выполнили команду и ринулись в противоположном направлении. А вот Юнг и Фрейд остались на месте.

– А вот теперь, кажется, наш выход, мистер музыкант, – нараспев произнес тощий.

– Всегда готов как пустынный скаут, – согласился здоровяк и извлек из внутреннего кармана дудочку.

* * *

Больше всего на свете Буревестник боялся зависимости. Любой, даже самой крохотной. И неважно, от кого или чего она будет исходить. Именно по этой причине он никогда не пользовался Дарами моря, потому что прекрасно понимал, стоит только начать и уже через пару дней попадешь в полную зависимость от неведомой силы.

Советник покрутил запасную маску «Дыхало-7» и так и эдак, а потом нервно швырнул ее на пол. Глубина приняла его вызов, и не стоит полагаться на обычные умения. Он сделал свой выбор и отступать бессмысленно.

Набрав в легкие побольше воздуха, советник, наконец, перестал чувствовать страх перед чуждым ему миром. Подойдя к круглому смотровому окну, больше напоминающему нору, он с интересом взглянул на улицу, где творился настоящий хаос. Жители Шептуна в панике бежали в неизвестном направлении, пытаясь спастись от призрачной опасности. Кто-то падал и становился жертвой толпы, иные добровольно уходили из жизни, срываясь с крыш или падая в мусорные ямы, что терялись в пустотах Подземья.

Резервация бурлила и фыркала проклятиями, стремясь превратиться в проснувшийся вулкан. Буревестник прекрасно понимал, чем вызвана подобная реакция. На Шептуне люди могли лишь существовать. Именно существовать, а не жить. А в этом состоянии грань между спокойствием и паникой настолько мизерна, что любое волнение может вызвать настоящий эмоциональный взрыв. Когда-то советник даже выступал с подобным докладом в высшей Ассамблее, но как это часто бывает, был не понят чванливой публикой. Впрочем, сейчас эта паника играла ему на руку. В поимке Глубины случайностей не бывает и состояние Шептуна отвлечет местные власти от «маленькой» охоты за небывалым экспонатом для его коллекции.

Буревестник еще раз бросил скучающий взгляд на улицу. Людской поток стал плотнее, а среди служителей резервации начали зарождаться первые признаки агрессии. Советник проследил за четвертой стрелкой часов. Стоило поторапливаться, если, конечно, он не собирается стать жертвой уличного беспредела.

За дверью послышалось неприятное шуршание. Так обычно скребся старый пес Буревестника Тилмо, но четвероногий друг остался на поверхности… Впрочем, советник совсем позабыл, что завел себе здесь нового питомца.

– Чего замер, проходи, – позвал он ходячего.

– М-у-у т-а-а-ам-м, ч-ч-че-ло-ве-е-ек, – понурив голову промямлил тот.

После того, как этому несчастному свернул шею мистер Фрейд, а потом заставил подняться и исполнять приказы, парень напоминал обычный кусок мяса на двух ногах. Но со временем все изменилось. Он умудрился не просто следовать командам, а еще и осмысливать полученные инструкции. И уж совсем неслыханное чудо – вспомнил человеческую речь.

– Ну кто там еще? – раздраженно фыркнул советник.

– Тот, кто не собирается отвечать за кавардак, что творится сейчас на Шептуне! – крикнул ворвавшийся в кабинет мужчина.

Был он низок ростом и совершенно лыс. Разве что аккуратная бородка выступала из-под маски обычным клочком.

– С кем имею честь общаться? – сменив раздражение на равнодушие, поинтересовался Буревестник.

– Сэрг Ля Фарег – комендант Твердыни, – представился мужчина.

– И что же вам угодно, мистер Ля Фарег? – спросил советник, обратившись к столь высокому чину неподобающим образом.

Но комендант проигнорировал подобную оплошность. Сейчас его интересовали проблемы куда серьезнее. Опираясь на широкую трость из бивня подводного слона, он остановился в центре комнаты.

– Можете не представляться, лорд Гредерик, я прекрасно осведомлен о вашей запредельной должности и неограниченных полномочиях.

– Тогда вдвойне непонятно, как вы отважились вломиться ко мне в номер, не получив аудиенции, – зевнул Буревестник.

Ля Фарег вздрогнул и, покосившись на мрачного типа в углу, быстро произнес:

– Оставь нас, малец. У нас с твоим хозяином будет серьезный разговор, не предназначенный для посторонних ушей.

Ходячий поклонился и закрыл за собой дверь. Только теперь лысый немного расслабился и, посмотрев на советника, устало спросил:

– Зачем вы так?

– Вы это о чем? – не понял советник.

– Зачем вы разрушили Шептун? И не отрицайте, будто не имеете ко всему происходящему никакого отношения… Я знаю все… Ну или практически все… Это началось с прибытия в резервацию ваших людей. Сначала наемники, потом дикие охотники. Поэтому я спрашиваю, в чем мы провинились перед вами лично и перед корпорацией в целом?..

Советник кивнул и почесал подбородок.

– Скажите, если вам было все известно, то почему вы не остановили меня? Или хотя бы не пришли раньше…

Лысый вытер взмокший лоб и дрогнувшим голосом ответил:

– Я солдат, сэрг советник. Знаю, что такое долг. И отдаю себе отчет в своих поступках. Как бы я ни радел за свое дело, но существует определенный устав. Без его четких предписаний любая система превращается в обычный балаган. Пустой звук, который может лопнуть как мыльный пузырь. Отправив донесение на поверхность, я так и не получил каких-либо распоряжений. А без одобрения руководства, я не имею права предпринимать никаких действий… Уж не знаю ваши ли это происки, или корпорация контролирует все вокруг, но в данном случае я бессилен.

– Зачем же вы ко мне тогда пожаловали? – искренне удивился Буревестник.

– Просто попросить. По-человечески, – выдохнул комендант. – Всего за пару часов вы можете разрушить то, что я создавал годами. Ради чего, сэрг? Ответьте, прошу! Я, как никто имею право знать!

Советник приблизился к Ля Фарегу и посмотрел тому прямо в глаза.

– Я вам ничего не должен, это раз, – тихо произнес он. – И в скором времени от вашей резервации не останется и следа, это два. Я сотру ее с лица Подземья. Хотите знать почему? Потому что мне это по силам! Потому что вы лишь инструмент для достижения моей цели! И никто не смеет встать у меня на пути…

Комендант вздрогнул и отступил. Он не ожидал от лорда такого напора.

– У вас ничего не выйдет! Я подниму по сигналу всех подчиняющихся мне глубинщиков из корпуса Сигма! – пригрозил он, прекрасно понимая, что эти угрозы бессмысленны.

– Вы напрасно сотрясаете воздух, – советник повернулся к Ля Фарегу спиной и принялся собирать свои вещи.

Колбы, банки, книги переместились из шкафа-сейфа в широкий украшенный латунными бляхами чемодан.

– Я понял, – внезапно произнес комендант. – Вы просто безумец, сэрг! У вас нет ничего святого!

– Вот как? – буркнул советник. – Нет, вы ошибайтесь. У меня есть идеалы и цели. Они для меня гораздо важнее святости и заветов неведомых мучеников. Так что, плюньте на свой Шептун и отправляйтесь восвояси. Возможно вам повезет и посчастливится отплыть на последней батисфере до начала разрушения.

– О нет, – не согласился комендант. – Вам не удастся сослать меня на поверхность. Здесь мой дом, и я ни на что его не променяю!

Скользящий звук заставил советника обернуться. Ля Фарег извлек из трости тонкое, словно игла, лезвие. Острие мгновенно уперлось в грудь лорда. Рука коменданта дрогнула, но осталась твердой.

– В последний раз прошу вас сэрг, отдайте приказ остановить это безумие! Иначе у меня не будет иного выхода как…

– Уничтожить одного из лордов Колхиды? – на лице Буревестника растянулась хищная улыбка. – Что ж, попытайтесь! По крайне мере вы погибните за идеалы, а не просто так…

Слова советника послужили Ля Фарегу командой. Если до этой секунды он еще колебался, то теперь все сомнения ушли без следа. Он сделал легкий взмах. Лезвие устремилось к шее Буревестника, который даже не пошевелился. Со спины коменданта атаковал ходячий. Стойка с газовым фонарем на конце опустилась на голову Ля Фарега, отправив того к предкам. Буревестник закрыл глаза, выдохнул и продолжил сборы. Очередной раунд опасной игры окончился в его пользу.

* * *

Элюмины гасли один за другим, погружая мир в темноту. Недолгую, всего пару часов, может быть, чуточку дольше. Но за это время Подземье менялось до неузнаваемости. Становилось опаснее острых рифов Корсаки. Густой сумрак замирал, выпуская на волю тех, кто скрывался от свечения в глубоких и узких разломах. Тысячи тварей, наделенных клыками, зубами, когтями и жвалами, выбирались из своих убежищ, чтобы найти пропитание. А если не повезет – самим стать жертвами кровавой охоты.

В отличие от свободных земель Подземья, Шептун научился бороться с подобной напастью. Отгородившись широкой стеной из белого песочника, люди никогда не забывали запирать ворота на ночь. Необходимая мера безопасности, позволявшая беспрепятственно передвигаться по городу даже с наступлением сумерек.

Глубина стояла возле приоткрытой створки и наблюдала за Дорном, который расправлялся с одним из стражей. Бушевич вырубил еще двух. Теперь северный выход остался без должной охраны.

– И что дальше? – запыхавшись, поинтересовался констебль.

– Мы встретим их здесь, – сказала Безликая.

– Устроим им засаду, – потер ладони Бушевич. – Давно мечтал надрать им задницы! – Констебль извлек из-под куртки свой пятизарядный кольт.

– Бесполезно. В Подземье оружие с поверхности можно использовать разве что как шутиху, – разочаровал его праведник. – Так что, придется пользоваться стрелометом. Скажи спасибо, что позаимствовали их у арла.

– Значит, получат от меня по игле! – заявил констебль.

Дорн кивнул, но подобной радости не выказал. В городе творилось нечто невообразимое. Паника, охватившая Шептун, превратилась в настоящую болезнь. Страшась собственной тени, люди спешили к Плавучему порту. Скорее покинуть резервацию! Оставить ненавистный город! Иного выхода у них просто не было.

На окраинах не осталось ни души. Покинув рабочие места, ихтианы взялись за оружие, и бывшие рабы стали новыми хозяевами резервации.

– Стало быть, ты выбрала путь насилия! – грустно произнес Дорн.

– А ты видишь иной способ решения конфликта? – поинтересовалась Глубина.

Праведник не ответил. Он прекрасно понимал, что уничтожить хаос можно только одним способом. Разрушить все до основания, сровнять с землей руины и начать все заново.

– Но зачем ты отдавала приказ ихтианам?

Девушка изобразила удивление.

– А разве ты не понимаешь? Мир, созданный вами, людьми, в этом месте истончился и готов к гибели. Но я не хочу, чтобы вместе с человеками погибли дети глубин. Я просто даю им шанс выжить, а дальше дело за ними.

Праведник был удовлетворен ответом.

– Скажи, что нам делать дальше?

– Ждать, – спокойно ответила Глубина. – Скоро охотники окажутся у ворот, мы освободим пленницу, и все закончится. Мне можно будет отправляться на покой, а ваш коллекционер раз и навсегда прекратит свои ужасные забавы.

– И все-таки ответь: почему именно Ульга? Чем она так важна для тебя? – не унимался Дорн.

– Всему свое время, священник, всему свое время, – и на лице Глубины возникло некое подобие улыбки.

Опустевшие улочки несли на себе отпечаток недавних бесчинств. Разбросанные вещи, разбитые светящиеся колбы, поломанные повозки – ничто не укрылось от человеческой ярости. Даже провода связи, протянутые под самым куполом города, свисали жалкими тряпицами.

Первым возле ворот появился тощий. Он осторожно посмотрел по сторонам, сделал несколько шагов вперед и, свистнув, подал знак, что можно двигаться дальше. Следом за ним вышел Хитрован с мешком-ловушкой и Рвач. В руках рыжего виднелся трехзарядный стреломет, правда зарядов осталось всего ничего.

– Все чисто, никого, – ответил Юнг и смело направился к проходу.

Резкий свист нарушил тишину, и ему в ногу впился болт.

– Засада! – завопил Рвач.

Толстяк-охотник попятился назад, но получил стрелу в плечо. Дальше вместо слов звучали только стрелометы. Короткие хлесткие выстрелы. Сначала со стороны ворот, потом ответ из ближайшего переулка. Только попаданий больше не было. Угодив в ловушку и получив заслуженные ранения, охотники не собирались сдаваться так легко. Заняв оборону, они затаились, решив получше изучить противника.

Рвач и Хитрован осторожно выглянули из-за угла и указали тощему, который скрылся возле лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались зубцы бойниц. Но Рыжий заметил еще кое-что, чуть правее. Именно оттуда прилетели последние три болта. Стрелок не менял позиции, а стало быть, можно рискнуть.

Юнг понял охотника правильно и, достав свой любимый обоюдоострый нож, медленно пополз вверх. Добравшись до перехода, он разглядел притаившегося бойца. Худой, длинноволосый, с таким выражением лица, будто совершает самый отчаянный в мире подвиг. Тронутому хватило пары секунд, чтобы вспомнить, где он видел этого парня. Это был констебль с пирса. Получается, и вездесущий праведник, заноза в заднице тоже неподалеку. О подобной удаче Юнг и не мечтал. Он ужасно не любил оставлять противников в живых и всегда руководствовался одним железным правилом: «Не убьешь врага сегодня, получишь от него нож в спину завтра».

– Ну вот и свиделись, мистер упрямец, – прошипел, словно змея, тощий.

Одним прыжком он настиг констебля. Тонкие пальцы вцепились в ворот, но перед этим Юнг успел выбить у противника стреломет и нанести два сокрушительных удара в челюсть. Охнув и привалившись к стене, Бушевич не сразу понял, что его обошли с тыла. Но даже после внезапной атаки он все-таки умудрился откинуть от себя тощего. Короткая передышка, и они вновь сцепились как разъяренные дворовые псы.

Воспользовавшись заминкой, охотники рванули к воротам. Ждать Юнга никто не собирался, как-нибудь сам выкрутится. Возле арки Хитрован по привычке перекинул мешок на другое плечо и ощутил обжигающую боль. Рвач слегка замедлил бег. В этот самый момент откуда-то сверху на него упало что-то тяжелое. Нападавший действовал весьма умело. Припечатав рыжего к земле, он схватил его кнут и оплел тому руки. Высоко, в локтях, так чтобы охотник не смог пошевелиться.

Пренебрежительно отбросив мешок в сторону, на помощь кинулся Хитрован. Захватив шею праведника, он приподнял того над землей и отшвырнул к стене. Дорн довольно быстро оправился от удара, но толстяк уже был тут как тут. Неуклюже навалившись на праведника, он начал молотить того, словно жернова. Хитрована охватила эйфория. Он наслаждался победой над противником, совершенно позабыв о своем приятеле…

Боль в ноге сильно ограничивала Юнга в движениях. Но он давно привык терпеть боль. Тем более в период возрождения. Так что, небольшая кровоточащая рана чуть ниже бедра не шла ни в какое сравнение с его последней смертью.

Тронутый оскалился, оттолкнулся от поручня и навалился всем телом на констебля. Тот взвыл и на минуту потерял координацию. Жадно хватая ртом воздух, Бушевич ощутил, как его шею сдавливают тонкие костлявые пальцы.

– Не уверен, что вам удастся выпутаться, мистер обреченный! – прошипел Юнг.

Перед глазами констебля сверкнуло лезвие кинжала.

– Зря вы впутались в эту историю, мистер правдоглаз, – выдал очередную фразу Тронутый.

Констебль захрипел. У него просто не осталось сил. Изворотливый злодей оказался ему не по зубам. Невероятно жилистый при неказистой комплекции, он был весьма неудобным противником.

Лезвие скользнуло возле левого глаза. Юнг не любил расправляться с жертвами слишком быстро, упиваясь каждым мгновением. Момент истины, когда человек попадает на границу жизни и смерти. Один вздох, один глоток воздуха. Тощему нравился ужас, застывший в глазах жертвы. Вроде бы существует призрачная надежда, но страх и недоверие сильнее. Ни с чем не сравнимое чувство превосходства. Ради этого стоит пойти на что угодно.

Острие коснулось кожи и медленно продавило ее. Констебль дернулся, скрипнув зубами.

– Тихо, тихо, – успокоил его Юнг. – Вначале будет больно, но недолго. Совсем чуть-чуть. Кстати, знаешь, очень интересная закономерность: праведник теряет одного соратника за другим.

Констебль осклабился. На щеке Тронутого появился презрительный плевок.

– Не боишься? – искренне удивился Юнг.

– Дрожу от страха, но ты тут ни при чем! – на последнем слове констебль снова осклабился…

Праведник пытался устоять, но последний удар пошатнул его разум. Перед глазами все поплыло, и сплюнув кровью, он устало привалился к каменной арке. Рыжий избавился от пут и был уже поблизости. Изрыгая проклятия, юркий охотник принялся молотить Дорна, словно тот был мешком с мукой. Служитель маяка вынес эти превратности судьбы стойко. Только устало откинул голову и ощутил новый прилив боли. Сделав петлю, Рвач решил раз и навсегда покончить с противником. Перекинул хлыст через верхнюю петлю надвратного выступа и потянул рукоять на себя. Праведник оказался на ногах. Тогда в дело вступил Хитрован, он помог приятелю, и мощная сила потянула Дорна вверх. Оторвавшись от земли, праведник попытался ослабить давление на шею, но было поздно – катастрофическая нехватка воздуха лишила тело сил на сопротивление.

Толстяк ликовал. Закрепив рукоять, он с улыбкой на лице наблюдал как брыкается и медленно умирает его враг.

– Может быть, вспорем ему брюхо? Ну чтобы не мучился, – предложил Рвач.

– А куда торопиться? – удивился толстяк.

Праведник дернулся последний раз и затих. Охотники переглянулись. Хитрован кивнул рыжему. Тот повиновался. Он всегда проверял жертв, и неважно, мелкая ли это хряшка или огромный шестилапый лангруст.

Приблизившись к висельнику, он осторожно пнул его ногой. Праведник не отреагировал, тело просто покачнулось и сразу же замерло. Тогда Рвач схватил праведника за руку и попытался нащупать пульс. Никакого намека.

– Ну что, он откинулся? – раздалось из-за спины.

– Как пить дать! – подтвердил рыжий.

– Пить? А что, это хорошая идея. Горячовка, кстати, у меня с собой.

Элюмины практически погасли. И им на замену вспыхнули колбы с медузами. Внешнее освещение, которое вполне сносно отпугивало от резервации ночных хищников Подземья.

Рвач отпустил руку висельника и уже собирался отступить, когда что-то не позволило ему это сделать. Он опустил взгляд. Чья-то рука крепко держала его за одежду, а потом резко перехватила запястье.

– Эй, Хит, – попытался позвать на помощь рыжий, но не успел. Мощная сила обрушилась на его плечи и отбросила в сторону.

Толстяк все понял без слов. Схватив мешок-ловушку, он собирался кинуться наутек. Сделал пару шагов и неуклюже повалился на землю. Невидимые нити сплели его ноги, не оставив ни единого шанса.

– Что происходит?! – взмолился Рвач. Но никто ему не ответил.

Впервые в жизни охотники примерили на себя костюм жертвы. Беспомощно озираясь по сторонам, они мычали и пыхтели как бронзовые тюлени. Из самой гущи наступающей темноты к ним приближалась Глубина. Грациозно ступая по узкой каменной колее, она была не одна. Рядом с ней, словно верные псы, возвышались два огромных скатура. Вид у них был весьма устрашающий: высокие, почти пять футов в холке, они имели острые шипы на спине, и два ряда длинных клыков. Внешне их можно было сравнить с мехеканскими койотами, которые населяли дикие прерии.

– Что за твари! – взревел толстяк.

Глубина указала на него рукой, и шипящий сгусток темноты вырвался из мрака и набросился на охотника. Приподняв над землей, его припечатало к стене. Рыжий в ту же секунду оказался рядом.

Девушка подошла ближе. Остановилась. Верные подводные псы, злобно порыкивая, не сводили глаз с охотников. Подчинившись приказу, они присели возле хозяйки.

– Значит, это вам поручили изловить меня? – поинтересовалась Безликая.

Сейчас она была в образе морского божества. И хотя балахон с ярко-золотой окантовкой скрывал ее лик от постороннего взора, без труда можно было понять, что скрывать нечего. У той, что вышла из подземного сумрака, не было ни глаз, ни рта, ни всего остального присущего человеку. Только пустота, сотканная из тысячи мелких линий, словно грифельный рисунок на холсте.

Первым опомнился рыжий. Неимоверными усилиями он оторвал руку от стены и потянулся к рубахе. Ладонь обхватила символ бесконечности, и губы Рвача зашептали прерывистую молитву. Один из скатур оскалился и попытался кинуться на пленника, но легкая рука хозяйки легла на его шипастую спину. Зверь тут же успокоился.

– Не надо, Лаар-гар, – произнесла она. – Даже у самой мелкой твари есть возможность верить в чудо. Не будем лишать ее этого иллюзорного чувства.

Скатур не стал возражать.

– Мерзкая заразина! Ты не заберешься ко мне в голову! Даже не смей! Мой порог тебе не преодолеть! – быстро затараторил толстяк. А когда остановился, его пробила нервная дрожь.

Глубина приблизилась к толстяку и улыбнулась, а потом тихо шепнула:

– Ошибаешься, я уже давно там!

Вылупив глаза, охотник сразу почувствовали что-то неладное. Недавний мертвец, который не должен был подавать признаков жизни, внезапно пошевелился, дернул руками и повернулся к ним, словно ожидая извинений за содеянное.

Вздрогнув, Рвач нервно хихикнул. Толстяк же просто пожевал губами. Происходящее казалось ему далеким от привычного понимания. Но этого не могло быть на самом деле. Висельник медленно приподнялся над землей, освободился от хлыста и резко открыл глаза. Вместо привычных человеческих зрачков на охотников уставились два совершенно белых буркала. Мертвец осклабился, клацнув мелкими острыми зубками, и тело его развалилось на части. Вернее, распалось на сотни крохотных человечков: серокожие, большеголовые существа с огромными черными глазюками и цепкими когтями. Их оказалось не меньше двух дюжин. С хрипами и чавканьем они жадно впились в беззащитные тела охотников. Душераздирающий крик наполнил мрачные своды Подземья.

Один из скатуров заскулил и подался назад. Но Глубина схватила его за холку и поманила ближе, так чтобы он смог получше все рассмотреть. Хищники орудовали не хуже клыкастых рыб – вгрызаясь в плоть, они отрывали мелкими кусочками, сплевывали и тянулись за следующим. Так продолжалось до тех пор, пока от охотников не остались обглоданные скелеты.

Исполнив свое дело, маленькие хищники, поклонившись Безликой, быстро посеменили подальше от белых стен резервации. Их ласково манила родная тьма.

Погладив своих верных скатуров, Глубина с интересом посмотрела куда-то вверх, где все еще продолжалось противостояние.

Юнг ждал. Ждал с нетерпением одной простой фразы, которая бы заставила продлить мучения констебля еще на какое-то время. Ненадолго, но все-таки. Только Бушевич не спешил сдаваться. Лезвие коснулось щеки констебля, в опасной близости от правого глаза. Медленно погрузилось глубже. Появилась тонкая кровавая нить, которая быстро превратилась в широкую полоску.

– Что, хочется меня умолять?

Констебль напрягся, фыркнул и закрыл глаза. Страх и боль сплелись в его голове в один большой клубок, но он продолжал сопротивляться.

Нож надавил сильнее и потянулся вниз к губе. Ярко-алый след двигался за ним.

– Ну давай, скажи хоть слово и тебе станет легче, – пообещал Юнг. Впрочем, его обещания уже давно обросли ложью. Ему нужно было всего несколько минут и мольба о пощаде. Жертва должна умолять, иначе не возникнет того необходимого, долгожданного апогея. А расправа над жертвой превратится в банальное убийство, и Юнг не испытает наивысшее удовольствие.

– Н-у-у же… говори-и-и… – сквозь зубы процедил тощий. Нож погрузился уже так глубоко, что мог в любой момент упереться в кость.

Но констебль молчал, стойко перенося эту немыслимую боль.

Внезапно на его лице возникла самая обыкновенная улыбка. Будто каким-то неведомым способом он заставил себя забыть о страданиях. Бушевич надменно посмотрел на тощего, и тот дрогнул. В это просто невозможно было поверить. Жертва не могла вести себя подобным образом.

– Давай! – в бешенстве рявкнул Юнг. И продолжив свое движение, нож внезапно уперся во что-то твердое. Тощий приложил усилие, но ничего не вышло. Препятствие оказалось крепче стали.

Констебль улыбнулся еще шире, обнажив маленькие острые клыки, между которых и застряло широкое лезвие. Юнг приподнялся и, несмотря на ранение, быстро попятился назад.

Человеческая фигура менялась на глазах. Трескаясь, словно фарфоровый сосуд, она вдруг разлетелась на множество мелких черепиц. Юнг наблюдал, как каждая из них превращается в клыкастых существ. Невероятно! Невообразимо! Невозможно! Тронутый повидал в жизни всякое, но такие метаморфозы наблюдал впервые. Это могла быть какая-то иллюзия, обман, что угодно, только не банальная реальность. Человек не мог просто так взять и развалиться, словно мраморное изваяние.

Опустив руки, тощий выронил нож. Неведомая сила сковала его поруками и ногам. Впрочем, он и не думал сопротивляться. Наделенный особым даром за долгие циклы возрождения Юнг отчетливо научился чувствовать наступление своей очередной смерти. Удивительное открытие вначале пугало его. Но с каждым разом он все меньше обращал на это внимание. А теперь и вовсе стал равнодушен: просто тяжело вздохнул и воспринял проигрыш как должное. Сегодня противник оказался сильнее. Пускай, ведь это лишь часть игры. Один неудачный эпизод, который когда-то закончится, породив новый. А вот окончательная победа может быть только одна!.. Разве что очередная неудача вонзилась в него острыми когтями. Слишком много ошибок, слишком много…

Юнг отступил к стене и позволил мелким тварям впиться в тело. Ничего страшного, вскоре он возродится, и все встанет на свои места. Он обязательно отомстит всем обидчикам. Обязательно.

Боли практически не было. Разве что чуть-чуть, как бывает при возвращении в этот мир, когда память водным поток выкидывает тебя в реальность. Оскалившись, Юнг схватил одну из зубастых тварей и почувствовал, как нити недавнего прошлого вырвались наружу. Он жадно потянулся к воспоминаниям и перешагнул границу дозволенного.

Юнг увидел узкие пещеры и кромешную тьму. А потом услышал голос, который эхом просочился сквозь толщу камня и достиг слуха мелких хищников. Они услышали и откликнулись на зов. Дальше нить повела его наружу, вслед за голосом, за той, кто взывала о помощи. Следы петляли, то срываясь вверх, то погружаясь в самые недра Подземья. Наконец, они собрались воедино и привели тощего к незнакомке. Она стояла в бледном свете элюминов и, раскинув руки, пела. Только то, что услышал Юнг, сильно отличалось от привычного человеческого пения. Скорее это походило на мелодичный шум моря, завывания ветра в кронах деревьев и легкий свист проказника сквозняка. Нечто нереальное, способное разом повелевать всеми природными стихиями.

Юнг осторожно остановился напротив незнакомки. Пригляделся. Ее ярко-зеленый капюшон полностью скрывал лицо. Никакого очертания, вообще ничего. Только сияющая пустота. Пытаясь успокоить заколотившееся в бешеном ритме сердце, тощий все-таки приблизился к ней. Протянул руку.

Раньше он никогда не испытывал такого сильного страха. Но главное, что это чувство возникло внезапно и не имело под собой никакой основы. Просто волнение, переросшее в некий ужас.

Он мог не делать этого, но любопытство подтолкнуло его к неизбежности. Пальцы осторожно коснулись капюшона. Он практически ощутил приятное скольжение шёлка. Резко сдернул вуаль загадочности. Юнг ожидал увидеть нечто кошмарное: животный оскал, змеиную пасть или пожелтевший от времени череп, но к тому, что разглядел под капюшоном, оказался не готов. Ему явилась сама Тьма. Нити прошлого, что так послушно вели его по серому миру воспоминаний, внезапно опутали огненной паутиной. Они вырвались из пустоты и налипли, возвращая его в реальность.

Застонав от внезапной боли, Юнг понял, что лежит на спине, а ненасытные хищники доканчивают свой работу. Ну ничего, это поправимо. Тронутый не сомневался, что босс подарит ему очередной жизненный цикл. Пускай это будет и не так просто. Но договор есть договор!

Это были его последние мысли…

Головастые хищники внезапно прекратили кровавый пир. Прислушались. Легкий голос хозяйки пронесся над стенами тихим свистом. В ответ зубастые кивнули и окружили голову мертвеца. Самый проворный забрался внутрь и вырвал из сердца прозрачную вуаль, крохотный лоскуток бессмертной медузы. Море забрало назад свой бесценный дар.

…Девушка стояла рядом с двумя мужчинами, которые еще мгновение назад имели образ клыкастых подводных тварей. Она равнодушно взирала на результат недавнего противостояния. У охотников не было и шанса на спасение. Впрочем, ее это мало интересовало. Гораздо важнее было освободить девочку-полукровку, которая сейчас находилась в мешке-ловушке.

Безликая приблизилась к металлической сетке, взмахнула рукой. Большеголовые быстро перегрызли завязки и растянули их в стороны. Глубина недовольно скривилась. Она уже знала, что ее ждет разочарование и лишь хотела удостовериться. Обман охотников сработал: девочка была очень похожа, но это не она.

Лицо Глубины, что вновь примерила на себя человеческий облик, застыло словно восковая маска. Эмоции бушевали где-то внутри.

– Помогите этой несчастной и догоняйте меня, – приказала она. – У нас слишком мало времени.

Дорн кивнул и принялся освобождать девочку. Констебль остался стоять на месте. Когда праведник дал обет уничтожить поборников зла, он и представить себе не мог, что для осуществления этой сложной задачи ему придется заключить союз с подводным божеством. Привычные каноны, постулаты, заветы, – все разлетелось вдребезги, не оставив после себя никаких следов благоразумия. Мир, который казался до невозможности простым и понятным, внезапно превратился для Дорна в одну сплошную загадку. И он уже не понимал, поступает ли правильно или еще больше запутывается в собственных ошибках. Вершит ли справедливость или идет на поводу у разрушительного хаоса.

– Спасибо большое, – всхлипнув, произнесла девочка.

– Ты знаешь где твои родители? – спросил праведник.

– Наверное, выбрались на поверхность. Последний раз я видела их недалеко от порта. Там была такая давка… А потом кто-то схватил меня и засунул в мешок. – Девочка замолчала, заново переживая неприятные воспоминания, а затем с надеждой спросила: – Скажите, вы нас спасете? Меня ведь не сожрут подводные чудовища?

– Не волнуйся, – попытался улыбнуться Дорн, – с тобой все будет хорошо.

* * *

Они резко остановились, и встревоженный голос ихтианши озвучил неприятные предположения.

– Я их больше не чувствую…

– Что? – встревожился Кимпл. – Попробуй еще раз. Охотники не могли далеко уйти. Ночью в дикие туннели они точно не сунутся. Наверняка решат переждать и укроются где-то в Шептуне.

Анура напряженно закрыла глаза, глубоко вдохнула. Ее жабры широко раскрылись и сложились обратно. Ничего. Она сделал еще несколько попыток. И обессилено покачала головой.

– Нет, не могу. Мало того что они попытались отбить запах, – она указала на пучок засохшей нюх-водоросли, – так еще и разделились.

– Как разделились? – не понял узник.

– Очень просто. Что тут непонятного?! Одни направились вон туда, – она указала в череду узких переулков, – а другие – сюда, – ее лапа ткнула на широкую дорогу, где метались встревоженные жители Шептуна. Кажется, этот путь вел к южным воротам.

Скулы Кимпла нервно заиграли. Он прищурился и встретился взглядом с ихтианшой.

– У тебя же есть выход. Так не тяни. Что придумала?

– Придумала, – согласилась Анура. – Но для этого нам надо вернуться в молельные чертоги.

Арл не находи себе места. Метался среди низких сводчатых стен, словно морской носорог, а потом внезапно успокоился. Он просил, и его услышали. Он умолял его простить и получил на то благословение. Выбор был сделан. Предать веру – такое не позволяли себе даже безмозглые руллы. Все, к чему он стремился, чего добавился… Мог ли кто-нибудь другой так бездарно оступиться на ровном месте. Джамби считал это помутнением рассудка. Так он решил вначале своих терзаний. Затем он осознал всю бессмысленность самобичевания. Его ошибка крылась совсем в другом поступке. Он ведь возомнил себя выше покровительницы. Пускай на короткий миг. И все же… Какое тут может быть прощение?..

Он сидел напротив каменного изваяния и пытался различить в пустоте глубокого капюшона истинное лицо Безликой. Кто она такая? Из какого мира пожаловала к ним в Подземье?

Мысли разрывали его на части. Тысячи предположений, догадок, иллюзий. Да и как может быть иначе – он лишился силы. Но главное, покровительница забрала у него всяческие ориентиры. Куда теперь идти? И зачем?

Опустившись на колени, ихтиан надул щеки и медленно снял свой цветастый халат. Радужная вышивка давно потускнела, ткань разбухла и превратилась в тряпицу. Недавний столп веры потускнел, превратился в последнее пристанище отступника. Свечи больше не горели, широкие кусты кувшинок были порублены на куски, а алтарь… Что ж, если от него что-то и осталось, то теперь больше напоминало кривые клыки вмурованного в стену великана.

Мыча под нос какую-то протяжную песню, то ли колыбельную, то ли поминальную, арл достал острый кинжала из мрачного стекла и положил его напротив. Ихтианы не могли отправиться в мир предков, не произнеся последнего слова. Нечто вроде искупления. Не для других, а для самого себя.

– Я знаю, что мне нет прощения. Я предал прародительницу, усомнился в ее силе и ее истинной природе. Не смог избавиться от собственных ошибок. И прошу покарать меня за это!.. Я поклялся служить Подземью во имя великой пищевой цепочки. Но наплевал на законы мироздания. И прошу покарать меня за это!.. Знания всегда порождают желание познать большее, и тогда возникает недоверие. И я безрассудно вступил на этот скользкий путь. Мне не стоило пытаться узнать запретное. Но я преступил порог дозволенного. И прошу покарать меня за это!.. Человеки рассказали мне твой секрет, о Безликая. И я испугался! Они предложили мне вступить на сторону сильнейших. И я согласился! Три сестры мертвы! Старые богини – это прошлое, которого не вернуть! И я сделал все, чтобы у тебя не осталось ни единого шанса на спасение! И за это прошу простить меня, Безликая! Последняя из рода Покровительниц! И позволь покарать себя за это!..

Теперь арл не сомневался, что поступает правильно. Да и какие тут могли быть сомнения, когда сами предки одобряют твой выбор. После череды непоправимых ошибок. Ведь это именно он отдал человекам на откуп старую морскую богиню. Великую и ужасную Глубину, которую так боялись пришедшие с поверхности чужаки. Но ее сила оказалась не такой уж безграничной.

– Я сбился с пути как безмозглый рулл, которого изгоняют из племени за никчемность. Ровно так и я изгоняю себя из Молельных чертогов, потому что такой как я не должен служить вере. Потому как нельзя служить тому, чего не имеешь… – Он на секунду замешкался, с интересом осмотрел низкие своды, с которых тихо капала соленая вода. Среди острых граней проглядывали глубокие трещины. Этот мир рушился. Превращаясь в жалкие руины. Все правильно. Иначе нельзя. Не уничтожив старые устои, не возведешь новые. Ихтиан надул щеки и грустно покачал головой: – Ты простила нас, а мы не оценили этого. Дала нам новую надежду, а мы, в благодарность, предали тебя. Уничтожили твоих сестер… Обрекли тебя на забвение… Так прими в знак искупления… – Джамби протянул лапу к стеклянному кинжалу.

Рорук нашел тело арла почти сразу. Прибежал на звук – стоны были тихими, но довольно продолжительными. Взяв наставника на руки, он вынес его на верхний ярус и водрузил тело на огромный каменный стол. Если бы он только мог что-то изменить, то не раздумывая отдал свою жизнь взамен. Из гортани вырвался вой отчаянья. Вместе с арлом умерла последняя надежда его учеников и последователей.

Воины Чертогов Возрождения. Когда-то их было больше сотни, а теперь остался только один. Рорук опустился рядом с каменным валуном, на котором лежало бездыханное тело, и в знак скорби склонил голову. Последний воин, последний путь к спасению. Ему ужасно не хотелось так думать, но истину не искоренить никакими заблуждениями.

– Эти гнусные человеки уничтожили все! Все, что я любил! Отняли у моего народа свободу и возможность быть счастливыми! – прорычал в темноту ихтиан. Его кулаки сжались, и он всхлипнул словно маленький ребенок.

Ихтиан хорошо помнил тот час, когда его наставник арл Джамби позволил ему вступить в круг избранных. И Рорук сделал это решительно, без оглядки. Их цель казалась ему благороднее спасения молодых отроков от клыков напавшего морлока. Что такое несколько жизней в сравнении с десятком тысяч ихтианов, которых они собирались высвободить из-под гнета переселенцев с поверхности.

План был прост до безумия: в первую очередь погасить зарождающиеся очаги новой веры. В это было невозможно поверить, но, установив свою власть на Шептуне, люди принялись за возрождение каменных гротов Безликой. Рорук считал, что большего унижения быть просто не может. Человеки отняли у его народа все: земли, сокровища, историю, а теперь добрались и до самого сокровенного.

В течение ста коротких дней Воины Чертогов уничтожили практически все молельные залы. Разрушили статуи Безликой, оставив только одну – ту самую, что хранилась у арла Джамби. Ее наставник приказал не трогать, оставить напоследок. А потом пришла она, древняя сила, память о которой они пытались уничтожить.

Было много слов, обещаний со стороны древней богини. И в конце концов, арл все-таки согласился заключить с Безликой временный союз. Непростительная ошибка! Если бы не подводная богиня, они смогли добиться поставленной цели. Лишив ихтианов идола, которому они поклонялись, Воины Чертогов объединили бы сотни разрозненных кланов, породив в их умах новую идею. Показали бы путь в новую жизнь, и у покорных рабов просто не осталось выбора.

«Показать цель не главное. Гораздо важнее заставить двинуться в ее направлении. Хорошенько встряхнуть, выбить из-под лап опору и лишить последней надежды. Только тогда наш народ воспрянет! И окунется в борьбу за единственную ценность, что хранится в наших сердцах! За собственную свободу!»

Прекрасные слова. Рорук помнил их как единственную молитву. Жаль его духовный учитель не успел воплотить ее в жизнь. Вместо этого он пригрел на груди коварную мурену и сам пал ее жертвой. Ведь только Безликая могла довести арла до самоубийства.

– Ненавижу! Ненавижу тебя, тварь! – сквозь зубы процедил ихтиан.

– Рор? Ты здесь! Это ты?!

Знакомый голос вывел его из оцепенения. Анура стояла в арочном проеме. Как яркий луч среди этого мрака безумия. Рорук почти поверил, что она призвана самим Незыблемым. Первым и истинным создателем моря. Но когда он привстал и уже собирался обнять ихтианшу, рядом возник человек.

– И ты тоже!.. – отпрянул Рорук и обхватил рукоять боевого серпа.

– Ты что! – Анура выставила вперед лапы. – Что на тебя нашло? Мы тебе не враги! Ни я, ни он!

Ихтиан смахнул застывшую на щеке слезу.

– Слова из твоей пасти воняют также как гниющий мох!

– Считаешь меня врагом? Но почему? – удивилась Анура.

– А может быть, это ты мне ответишь?! – оскалился ихтиан. – Снюхаться с пришельцем, потакать прихотям Безликой, спутать планы нашего наставника! Тебе этого мало? Или есть что-то еще, чего я не знаю?..

Лезвие скользнуло по камню, и неприятный скрежет загулял по стенам.

– Тот, кто верит человекам, безумец, спору нету. А кто станет им служить, в глубине тому не жить, – потянул детскую считалочку Рорук.

Он приблизился к ихтианше, остановился и посмотрел на узника как на нечто отталкивающее.

– Кстати, очень интересно, зачем вы пожаловали сюда? – Лезвие коснулось шеи Ануры. – Какая такая нужда привела вас в молельный дом?

Ихтианша смотрела на своего бывшего собрата бесстрашно. Она знала, он не посмеет на нее напасть. И дело вовсе не в отсутствии храбрости. Просто это противоречило его принципам. Он готов был разорвать в клочья тысячу пришельцев с поверхности, но тронуть ихтиана… Нет, Рорук не способен на такое. Даже если сестра по духу будет угрожать его собственной жизни.

Кинжал коснулся его живота. Рорук обескуражено опустил взгляд. Потом уставился на Ануру.

– Они затуманили твой разум!

– Пусть так, – согласилась ихтианша.

– Ты идешь против нас! Чего они тебе наобещали? Чем подкупили?!

– Нет никаких нас! – зло рявкнула Анура. – Запомни это, дурак!

Кинжал уперся сильнее, заставив ихтиана отступить.

– Чего тебе надо?

– Пленников с поверхности. Унда и его укушенного приятеля.

– Ни за что! Я лучше пущу им кровь.

Анура надула щеки и показала боковые клыки.

– Я ведь не умоляю тебя, Рорук. И даже не прошу. Я требую! И если ты не отдашь мне ключ и не отступишь в сторону, я буду вынуждена перейти от слов к делу!

– Ты не посмеешь!

– Уверен? – Анура сделала решительный шаг вперед.

Лезвие серпа вновь взмыло вверх. Но ихтианша оказалась проворнее. Быстрым движением она выбила оружие из рук собрата. Он только ахнул. Осклабился. И не сдержался.

Очень тяжело перешагивать через себя. Наступать на горло собственной исключительности. Только у Рорука не было иного выхода. Он доверился накопившемуся внутри гневу, который сейчас граничил с безумием, и атаковал. Грубо, неприкрыто, как это делают неопытные хищники, впервые вступившие на кровавый путь охоты. Хлесткие движения один за другим обрушились на сестру. Это был не бой, а нечто большее. Проявление ненависти ко всему вокруг! К самому миру, что даровал ему жизнь!

Анура отреагировала молниеносно. Она до последнего не верила в то, что Рорук решится напасть, но внутреннее чутье упрямо твердило совсем иное. Ихтиан успел нанести Ануре глубокую рану в плечо, а потом посыпались удары в его сторону. Кимпл перехватил серп и резко пнул ихтиана в живот.

– Стой! Не убивай его! – взмолилась Анура.

Изогнутое лезвие серпа теперь впилось в мощную шею Рорука. Узник ждал. Только у любого терпения наступает предел, тем более когда каждая секунда ожидания подобна смерти.

– Мы отпустим тебя, – пообещала ихтианша. – Нам просто нужен ключ. И все. Отдай его нам и можешь катиться на все четыре стороны.

Рорук осклабился, затем резко дернулся.

– Я бы тебе не советовал глупить, – предупредил его Кимпл. Серп окрасился кровью. И тонкая струйка потянулась к груди воина.

– У вас все равно ничего не выйдет, – сквозь зубы процедил ихтиан.

Он вытянул лапу и разжал ее. На шершавой перепончатой ладони лежал металлический предмет, напоминающий обычный гвоздь с множеством насечек.

– Спасибо! – едва сдерживая эмоции, поблагодарила Анура.

– Я не помогаю тебе, – скривился Рорук. – Я просто хочу снять с себя груз ответственности перед Очищением.

– Что?

– Прощай сестра. Истинный бог уже ждет меня.

Она не успела вздохнуть или что-то ответить, как ихтиан схватился за лезвие и буквально вдавил его в себя. В самый последний миг Кимпл успел отпустить рукоять серпа и попытаться откинуть оружие в сторону. Но было слишком поздно.

Анура склонилась над окровавленным телом. Слезы сами катились из ее глаз. Она ничего не могла с собой поделать. Да, ее брат стал врагом, но не по собственной воле, а по принуждению. Заблудился в суждениях и туманных словах арла. Рорук просто выбрал неправильную дорогу. Но Анура до последнего верила – он одумается и прислушается к ее словам. Напрасно. Воины Чертогов были слишком слепы, чтобы видеть то, что действительно творится в подводном мире, и слишком глухи, чтобы прислушаться к словам тех, кто способен узреть истину.

– Нам пора, – Кимпл осторожно прикоснулся к плечу ихтианши.

– Зачем? Зачем все это? Я ничего не хочу. Оставь меня в покое! – рявкнула Анура.

– Идем! Твой брат сам сделал свой выбор. – Узник надавил на ее плечо, заставив почувствовать легкую боль.

– Чего ты хочешь?

– Хочу помочь лишенным возможности на спасение…