– Сюда, — проворчал человек в черно-коричневом одеянии прислужников кюров и указал на железную дверь.

Меня ввели в выложенный стальными плитами зал. Я отметил, что стражники были без оружия.

Убить-то я их смогу, прикинул я. А что дальше?

Один из стражников отворил железную дверь и жестом показал, что я должен в нее войти.

Я переступил порог, и дверь захлопнулась. Лязгнули тяжелые запоры.

Я оглядел куполообразную комнату. У стен с полками стояли несколько столов и шкаф. Стульев не было. Под ногами лежал толстый, плотный ковер. Достаточно плотный, чтобы выдержать лапу с когтями. В комнате царил полумрак. Тем не менее я разглядел мелкий бассейн в дальнем углу комнаты. Окна комнаты больше напоминали бойницы. Сомневаюсь, чтобы они выходили на улицу. Как я ни старался, я не мог разглядеть за ними ни тускло блестящего под лунами льда, ни звездного неба. Подняв голову, я увидел причудливое переплетение деревянных и стальных конструкций. Несколько бойниц размещались на высоте двадцати футов. Выглянуть из них, стоя на полу, было невозможно. Зато одна из стен была обита тяжелым, плотным материалом. Имея когти, по ней можно было легко вскарабкаться до самого потолка.

На одном из столов лежал темный, похожий на ящик предмет высотой в шесть дюймов. В середине комнаты возвышалась широкая, полукруглая платформа.

Скрестив ноги, я сел рядом с платформой и принялся Ждать.

На платформе лежало что-то огромное, мешкообразное и живое.

Я не сразу сообразил, насколько огромен этот зверь.

Я сидел и смотрел, как он дышит.

Наконец чудовище зашевелилось и с неожиданной для такой туши легкостью село на платформу. Зрачки животного напоминали черные луны. Монстр заморгал, потом потянулся и зевнул. Я увидел двойной ряд загнутых внутрь клыков. В такой пасти сколько ни дергайся, будешь продвигаться в сторону глотки. Зверь еще раз моргнул и принялся вылизывать лапы. Потом прошелся длинным, черным языком по меху вокруг пасти. Проделав эти процедуры, он побрел в угол и облегчился. Когтистая лапа нажала на рычаг, и струя воды смыла нечистоты. Животное дважды царапнуло лапой по стальным плитам. Очевидно, инстинкт требовал за собой замести. Потом зверь подбежал к бассейну, плеснул себе в морду пригоршню воды и потряс головой. Потом напился, черпая воду сложенными в ковш ладонями. Повернувшись ко мне, он махнул лапой, показывая, что я тоже могу попить. Присев на корточки, я сделал пару глотков. Мы смотрели друг на друга с разных краев мелкого бассейна.

Потом странное существо отбежало к стене, выпустило когти и принялось, словно кошка, царапать обитую толстым ковром стену. Наконец зверь последний раз вытянулся, поднялся на задние лапы и посмотрел на меня. Ростом он был не менее восьми футов, а весил, судя по всему, фунтов девятьсот. Опустившись на четыре лапы, чудовище побежало к столу, на котором лежала темная коробка.

Затем оно щелкнуло переключателем и издало несколько непередаваемых звуков. Описать их не представляется возможным. Они отдаленно напоминали рык льва или бенгальского тигра с той лишь разницей, что в них звучала осмысленная, цивилизованная интонация. При мысли о том, что это — речь, меня охватил ужас. Очевидно, эволюция человека не предусматривала контакты с разумными существами подобного вида.

Зверь замолчал.

– Ты голоден? — услышал вдруг я.

Отчетливо выговоренная фраза донеслась из лежащей на столе темной плоской коробки. Значит, они пользуются механическими переводчиками.

– Не очень, — ответил я.

Спустя мгновение из коробки раздался короткий рык.

Я улыбнулся.

Зверь пожал плечами, пошел в угол комнаты и там нажал какой-то переключатель.

Металлическая стенка клетки скользнула вверх. Раздался визг, и маленький пушистый ларт прыгнул на пол. Огромная шестипалая лапа молниеносно накрыла грызуна. Зверь поднес его к пасти, прокусил шею и выплюнул позвонок. Затем он разорвал когтем брюхо и аккуратно выковырял все внутренние органы. Разложив на полу потроха ларта, животное принялось пожирать самые лакомые куски, время от времени деликатно посматривая в мою сторону.

– Вы не готовите пищу? — спросил я.

Переводчик включился, переработал человеческие фонемы и спустя мгновение передал мой вопрос на языке кюров.

– Иногда готовим, — сказал он. — Сырое мясо полезно для челюстей. От вареного они становятся слабее.

– Вареное мясо позволяет иметь меньшие по размеру челюсти, зубы и челюстные мышцы. Это, в свою очередь, способствует увеличению черепной коробки.

– У нас итак черепные коробки больше, чем у людей, — отозвался зверь.

– Кюры общественные животные?

– Общественные, — ответил кюр. — Но не в той степени, что люди. В этом наше преимущество. Кюр может жить один. Ему не нужно стадо себе подобных.

– Уверен, что раньше вы жили стадом.

– Очень давно, — сказал зверь. — Наш цивилизация насчитывает сто тысяч лет. На заре истории мы действительно жили большими группами.

– Как вы пришли к цивилизации?

– Через дисциплину.

– Наверное, тяжело такой тоненькой ниточкой связывать титанические, свирепые инстинкты?

Кюр протянул мне ножку ларта.

– Правильно. Вижу, ты хорошо понимаешь наши проблемы.

Я оторвал зубами кусок теплого, пропитанного свежей кровью мяса.

– Нравится? — спросил кюр.

– Да

– Вот видишь, — оживился он. — Между нами не такая большая разница.

– Я и не говорил, что она большая, — улыбнулся я.

– Я плохо знаю людей, — признался кюр, — но у меня сложилось впечатление, что в большинстве своем это лжецы и лицемеры. К тебе это не относится.

Я кивнул.

– Они думают о себе как о цивилизованных животных, в то время как они — животные с цивилизацией. Согласись, что это большая разница.

– Согласен.

– Самые ничтожные из людей — земляне. Они возвели в культ собственные слабости и пороки. Они поставили во главу угла экономику. Они построили мир, основанный на еде.

– А что главное для вас? — спросил я.

– Слава, — сказал зверь и посмотрел на меня. — Ты можешь это понять?

– Могу.

– Мы с тобой солдаты, — произнес кюр. — И ты, и я.

– Объясни, как может ощущать славу животное, лишенное сильных социальных инстинктов? — спросил я.

– Благодаря убийствам.

– Убийствам? — опешил я.

– Задолго до начала стадной жизни мы собирались, чтобы убивать. Зрители заполняли целые долины.

– Вы дрались из-за пар?

– Мы дрались, чтобы вкусить радость убийства, — Ответил он. — Победитель, разумеется, имел право выбора. — Кюр отломил косточку и принялся выковыривать застрявшие между клыками кусочки мяса. — У людей, насколько я знаю, всего два пола. Этого достаточно для продолжения рода.

– Да, — сказал я. — Именно так все и обстоит.

– У нас три, а точнее, четыре пола, — сказал кюр. — Есть доминантный пол. Он соответствует вашему понятию о мужчинах. Инстинкты заставляют его оплодотворять самку и убивать. Существует также форма кюров, весьма близкая к доминантной, но неубивающая и неразмножающаяся. Иногда ее выделяют в отдельный пол, иногда нет. Еще есть носители яиц. Их оплодотворяют. Эти кюры меньше доминантных.

– Те, кого оплодотворяют, самки? — уточнил я.

– Если тебе так удобнее, да. Но через месяц после оплодотворения самки откладывают яйца в третью форму кюров. Эти кюры неподвижны. Они присасываются к твердой поверхности наподобие огромных черных пиявок. Яйцо развивается внутри их тела. А когда приходит время, разрывает его и выходит наружу.

– Значит, у вас нет матерей?

– В земном смысле этого слова — нет. Между тем выбравшись из кормильца, маленький кюр тут же привязывается к первому попавшемуся взрослому кюру, лишь бы это не был доминант.

– А если доминант?

– Тогда он попытается обойти его стороной, что вполне оправданно, ибо доминант может и убить.

– А если новорожденный тоже доминант?

– Доминант, конечно, никого стороной обходить не станет. Он выпустит когти и обнажит клыки.

– И?

– Взрослый кюр не станет его убивать. Малышам дают подрасти.

– Ты тоже доминант? — спросил я.

– Конечно, — рявкнул зверь и добавил: — Я не стану убивать тебя за этот вопрос.

– Я не хотел тебя обидеть.

Губы кюра растянулись.

– Большинство кюров доминанты?

– Большинство ими рождается. Многих потом убивают.

– Странно, что вас так много.

– Ничего странного. За то время, которое требуется женщине, чтобы выносить одного ребенка, самка кюра успевает отложить семь или восемь яиц.

– Малыши рождаются с клыками?

– А как же! Покинув носителя, они уже могут убивать мелких животных.

– Обладают ли носители интеллектом?

– Мы так не думаем.

– Но они могут чувствовать?

– Конечно. Носители реагируют на раздражение. Если их поджечь или ударить, они могут съежиться.

– Но на Горе есть и коренные кюры, — сказал я. — Те, которые родились на этой планете.

– Некоторые корабли были специально экипированы для колонизации других миров, — ответил кюр. — На борт брали все разновидности, кроме недоминантных. Туда, где, по нашим сведениям, сохранились поселения кюров, доставлялись яйценосы и носители.

– Вы пытались использовать местных зверей?

– Конечно, хотя проку от них зачастую было мало. Они слишком быстро дичали. — Кюр сгреб в кучку остатки ларта и швырнул ее в угол комнаты. Затем он вытащил из ящика стола кусок мягкой белой ткани и протер когти.

– Цивилизованность — понятие очень хрупкое,

– Существует ли иерархия полов?

– Естественно, — сказал кюр. — Она продиктована самой природой.

Первыми идут доминанты, потом яйценосы, потом недоминанты и, если считать этих существ тоже кнэрами, носители.

— Выходит, что яйценосы, то есть самки, главнее недоминантов?

– Конечно, — согласился кюр.

– Расскажи подробнее, — попросил я.

– Убив соперника, доминант отбирает понравившихся ему самок, связывает их и уводит в свою пещеру. Там он их оплодотворяет.

– Пытаются ли они убежать?

– Никогда. За это доминант может их убить.

– Что в это время делают недоминанты?

– Недоминант околачивается возле пещеры, стараясь не попадаться доминанту на глаза. Когда доминант уходит, недоминант начинает ухаживать за самкой, делать ей подарки и помогать по хозяйству. Со временем доминант позволяет недоминанту жить в его пещере на правах домочадца. Самки командуют недоминантами. На недоминантах лежит большая часть домашних обязанностей, в том числе и уход за малышами.

– Не хотел бы я родиться недоминантом, — пробормотал я.

– О, это повсеместно презираемая форма, — согласился со мной кюр. — Между тем бывают случаи, когда недоминант становится доминантом. Такое происходит, когда доминант слишком долго отсутствовал, когда недоминанта перегрузили работой и подвергли чрезмерным унижениям, а иногда и без всякой видимой причины. Благодаря последнему обстоятельству наши биологи расходятся во мнении, сколько же на самом деле полов у кюров: три или четыре.

– Похоже, недоминант — это дремлющий доминант, — предположил я.

– Может быть, — сказал кюр. — Никто не знает.

– Подобная система должна была неизбежно привести к появлению чрезвычайно агрессивных и свирепых животных, — сказал я.

– Или очень умных, — заметил кюр и выдвинул ящик стола.

Я кивнул.

– Мы — цивилизованная раса, — сказал он, — Не надо судить о нас по нашему кровавому прошлому.

– Когда вы переселились на стальные корабли и вывели свои миры на орбиту, убийства, конечно, прекратились?

– Я этого не говорил, — сказал зверь и задвинул ящик.

– Вы продолжали убивать друг друга и в космосе? — изумился я.

– А как же? — удивился в ответ кюр.

– Значит, прошлое осталось с вами?

– От него не уйти. Разве вы расстались со своим прошлым?

– Наверное, нет, — сказал я.

– Вот и мы — нет, — вздохнул кюр и поставил на стол бутылку и два бокала.

– Пага из Ара? — воскликнул я.

– Я знал, что ты это оценишь, — растянул губы кюр. — Видишь, даже печать на пробке: «Разливал Темус».

– Вот уж не ожидал, — улыбнулся я. — Ты обо всем подумал.

– Берег для тебя, — сказал он.

– Для меня?

– Конечно. Я знал, что ты до меня доберешься.

– Приятно слышать, — пробормотал я.

– Я ведь уже давно хотел с тобой поговорить. — Кюр разлил вино и заткнул бутылку. Мы подняли бокалы.

– За нашу войну, — сказал он.

– За нашу войну.

Мы выпили.

– Я даже не могу произнести твое имя, — сказал я.

– Можешь называть меня Зарендаргар, — ответил кюр. — Люди умеют выговаривать это слово. Если хочешь, зови еще проще — Безухий.