Дверь вылетела после первого удара. Я заскочил в комнату, сжимая в руке обнаженный меч.
Сидящий за столом человек опешил.
– Где Бертрам из Людиуса? — грозно спросил я.
– Это я, — ответил он, вставая и одергивая меховую куртку. — На убийцу ты не похож. У тебя нет кинжала. Я, кстати, никому ничего не сделал,
– Я ищу другого, — произнес я. — Мне нужен тип, который прикинулся дрессировщиком слинов и взял твое имя.
– Я тебя раньше не видел, — сказал он.
– Я тебя тоже.
Пришлось описывать, как выглядит человек, называвший себя Бертрамом из Людиуса, после чего оказалось, что его никто не знает.
– Ты знаменит своим искусством дрессировать слинов, — сказал я. — Слава о тебе дошла до самого юга. Иначе я бы ни за что не пустил того человека в мой дом.
– Я рад, что ты ищешь не меня, — рассмеялся он. — Не хотел бы я оказаться на его месте.
– Человек, который мне нужен, неплохо владеет ножом. Подозреваю, что он из касты убийц. Дверь, кстати, придется менять. — Я швырнул тарск на стол Бертрама из Людиуса и вышел из дома.
В принципе я и не думал, что человек, который натравил на меня слина, а потом попытался зарезать в палатке торговца диковинками, в самом деле Бертрам из Людиуса. Но я должен был в этом убедиться. Могло оказаться и так, что настоящий Бертрам его знает. Всегда легче выдавать себя за знакомого человека.
Между кастами воинов и убийц существует давняя ненависть. Мечи воинов обнажаются для защиты родного города, кинжалы убийц — для добычи золота.
По кривым и извилистым улочкам Людиуса я добрел до небольшой кузницы, где ранее оставил Констанс.
– Все еще плачешь? — спросил я девушку.
Она сидела на соломе, прикованная к наковальне тяжелой, грубой цепью.
– Клеймо очень болит, господин, — пожаловалась она.
– Это хорошо, — сказал я. — Можешь немного постонать.
Здесь же находился и Рэм. Кузнец с трудом перепилил его толстый железный ошейник. Тина лежала на полу. Рэм решил оставить ей прежнее имя.
– Ну что, нашел Бертрама из Людиуса? — спросил Рэм.
– Нашел.
– Убил?
– Нет. Это оказался совершенно посторонний человек.
– О! — сказал Рэм.
– В общем, я и не ожидал, что это будет он. — Я посмотрел на Тину. — Ну-ка покажи бедро, красавица. Как она перенесла железо?
– Визжала, как самка слина, — сказал Рэм, — но быстро успокоилась.
– Клейма хорошие, — похвалил я.
– Приятно слышать, господин, — зарделась Констанс.
Тина тоже слегка подобралась.
Я бросил кузнецу серебряный тарск.
– Спасибо, воин! — обрадовался трудяга.
Оба клейма действительно удались на славу.
Из ошейника Рэма кузнец выпилил солидный кусок железа. Рэм схватил Тину за волосы и подтащил к наковальне.
– Теперь надень на нее, — приказал он кузнецу.
Кузнец точными, уверенными движениями заклепал укороченный ошейник на шее девушки.
– Подними голову, рабыня! — потребовал Рэм.
В глазах молодой женщины стояли слезы. Тяжелая цепь висела между грудей.
Я попросил кузнеца сбить цепь с ошейника Констанс, после чего швырнул обеим девушкам светлые туники из легкой, простой ткани.
Они с благодарностью натянули на себя одежду. Я улыбнулся. Дурехи еще не поняли, что такая одежда скорее подчеркивает, нежели скрывает женские прелести.
– Хочу заставить ее пройти босой и голой через весь Людиус, — сказал Рэм.
– Хорошая мысль, — согласился я. — Пусть вспомнит, как ездила по этим же самым улицам в паланкине под покрывалами. Никто и не узнает в соблазнительной голой рабыне бывшую госпожу Тину.
– Потом заставлю ее при всех подать мне паги, — мечтательно произнес Рэм.
– Поедем в таверну Сарпедона, — предложил я. — Неплохое местечко. Был там несколько лет назад.
Помню, что там выступала танцовщица по имени Тана. Тогда я был настолько загружен делами, что даже не смог посмотреть ее выступление.
Спустя четверть часа мы уже сидели в таверне Сарпедона.
Настроение у меня, однако, испортилось. По дороге нам попалось несколько развалов, на которых по дешевке оптом продавали шкуры северного табука.
– Сегодня хочу уехать, — мрачно произнес я. — Многое для меня непонятно. Надо разбираться.
– Я поеду с тобой, — сказал Рэм.
– Не забывай, что я — тарнсмен. Может, тебе лучше остаться?
– Мне приходилось заниматься многими вещами, — сказал Рэм. — В Ханжере я работал с тарнами.
– Умеешь ли ты обращаться с копьем, луком, мечом? — спросил я.
– Я не воин, — пожал плечами Рэм.
– Лучше оставайся, — покачал головой я.
– Господа желают еще чего-нибудь? — поинтересовался толстый слуга в кожаном фартуке…
Рэм и я сидели за низким столиком. Рядом стояли на коленях рабыни.
– Где Сарпедон? — спросил я.
– Поехал в Ар, — ответил слуга. — В его отсутствие старший в таверне я. Меня зовут Сарпелий. — Он посмотрел на рабынь. — Хорошие девочки. Может, продадите? В моих альковах для них найдется много работы.
– Нет, — сказал я, — На улице все продают шкуры табука.
– Из Кассау и с севера, — кивнул он.
– Стадо Танкреда вышло из леса?
– Да, — сказал Сарпелий. — Все только об этом и говорят.
– Оно еще не перешло ледник Акса?
– Не знаю.
– Шкуры продаются на тысячи. Для весны это необычно. Осенью шкуры ценятся гораздо выше.
– Не знаю, — улыбнулся трактирщик. — Я в Людиусе недавно. Что принести господам?
– Нас обслужат наши рабыни, — сказал Рэм. — Мы пришлем их на кухню.
– Как вам угодно, — поклонился Сарпелий и исчез.
– Ни весной, ни осенью столько шкур я не видел, — заметил Рэм.
– Может, это стадо Танкреда?
– Может быть, хотя в этих краях есть и другие стада.
– Верно, — сказал я, но беспокойство мое усилилось. Если стадо Танкреда вышло из лесов, почему оно не перешло ледник Акса? Охотники, сколько бы их ни было, не в состоянии противостоять напору стада, состоящего из двухсот — трехсот тысяч голов. Это одно из самых крупных мигрирующих стад на планете. Причем единственное, которое пересекает ледник Акса и уходит на лето в полярные районы. Изменить направление миграции такого стада сложнее, чем повернуть вспять полноводную реку. Между тем, судя по слухам, копыта табуков еще не взрыхлили ледник Акса.
Я лишний раз порадовался тому, что заставил Самоса направить на север корабль с продовольствием.
Неожиданно до меня дошло, что корабль мог застрять где-нибудь по дороге. Рэм говорил, что пути на север перекрыты.
– Давай отложим все проблемы на завтра, — предложил Рэм. — Сегодня будем радоваться паге и нашим рабыням.
– Извини, — сказал я и положил на стол золотой тарн. — Ты оставайся, а мне надо идти. Творится что-то непонятное. Боюсь, что может случиться самое худшее.
– Не понимаю, — пожал он плечами.
– Прощай, дружище, — сказал я. — Сегодня я вылетаю на север.
– Я полечу с тобой, — сказал он.
– Я не хочу никого втягивать в свои дела, — возразил я. — Слишком они опасны и запутанны.
Я подумал о крае света, где ждет меня Зарендаргар Безухий. С каждым днем я все больше и больше убеждался в том, что кюры ведут большую игру в покрытых снегом бескрайних северных просторах. Вырисовывалась определенная схема. Они перекрыли север и обрекли краснокожих охотников на голодную смерть. Они хотят, чтобы их деяния навсегда остались тайной.
– Извини, друг, — повторил я. — Ты не можешь лететь со мной. — С этими словами я встал из-за стола и направился к выходу.
В дверях я столкнулся с Сарпелием.
– Господин задал мне много вопросов, — заметил он.
– Отойди с дороги, — сказал я. За мной выскочила Констанс в коротенькой белой тунике. На улице я оглянулся и посмотрел на девушку. У нее были стройные, длинные ноги и полная грудь. Я хорошо помнил, где находятся павильоны для торговли живым товаром. Несколько лет назад я купил здесь темноволосую и гибкую, как пантера, девчонку по имени Шиера. Я был ее первый хозяин. Я приучил ее к ошейнику и сделал из нее великолепную любовницу. Потом я имел глупость ее освободить. Это была большая ошибка. Женщины созданы для рабства.
– Господин? — встревожилась Констанс.
– С тобой проблем не будет, — успокоил ее я. — Купят сразу.
– Нет! — взмолилась она. — Только не это! Не продавай меня, господин!
Я рассчитывал получить за нее серебряный тарск. Опыта у нее маловато, но любой работорговец почувствует огромный потенциал.
Я шагал в сторону рынка, а девчонка бежала сзади и канючила:
– Умоляю тебя, господин, не продавай меня!
Меньше чем за тарск я ее не отдам.
Неожиданно Констанс испуганно вскрикнула. Я резко обернулся.
– Лучше не дергайся, приятель, — произнес незнакомец.
За моей спиной стояли четверо лучников. Тетивы были натянуты до предела, пальцы дрожали от напряжения.
Я медленно поднял руки.
На шею девушки набросили широкую полотняную ленту. Она захрипела и опустилась на колени. Пальчики беспомощно пытались ослабить петлю. Стоящий за ее спиной человек затянул ленту еще туже, глаза Констанс вывалились из орбит, и девушка поняла, что сопротивляться бесполезно.
– Между домами проход. В него, быстро! — скомандовал старший группы.
Вне себя от злости я шагнул в узкий и темный проход. Хрипящую рабыню затащили следом.
– Стрелы, — сказал главарь, — пропитаны кандой. Подохнешь от малейшей царапины.
– А ты, я вижу, не из убийц, — усмехнулся я. Профессиональная гордость не позволяет принадлежащим к этой касте пользоваться отравленной сталью. Это специально оговорено в их кодексе чести.
– Ты не из Людиуса, — произнес он в ответ.
– А тебе какое дело? — огрызнулся я. — На представителя мэрии ты не похож.
Меня коробило от злости. Задумавшись о творящихся на севере делах, я настолько расслабился, что не заметил простой ловушки. Для воина это непростительно.
– Его и искать-то никто не будет, — заметил один из лучников.
– Добро пожаловать в Людиус, — поприветствовал меня главарь и протянул металлический кубок.
– Вообще-то сегодня нежарко, — произнес я.
– Пей, — сказал он.
– Пага, — усмехнулся я, понюхав напиток.
– Пей, — повторил главарь.
Я пожал плечами и залпом осушил кубок. В следующее мгновение он выпал у меня из рук.
Лучники опустили свое оружие. Я видел, как на голову Констанс натянули капюшон. Я прислонился к стене. Руки рабыни завернули за спину, щелкнули наручники.
Я опустился на колено, потом ткнулся плечом в неровную, каменную мостовую. Попытался встать, но снова упал.
Голоса и шаги людей слились в неразличимый гул.
Окружающий мир начал стремительно погружаться во тьму. Словно сквозь сон я чувствовал, как с меня сняли пояс с мечом, забрали кошелек и куртку. Потом я потерял сознание.