— Как долго я ещё должна носить этот колокол? — спросила Леди Бина.

— Тебе не доверяют, — пожал плечами Кэбот. — В лагере было решено, что Ты будешь носить этот колокол. Он помогает отслеживать тебя.

— А когда мы находимся вне лагеря, когда мы куда-то идём, почему мне связывают руки за спиной?

— Для того, чтобы Ты не смогла придержать язык колокола, — пояснил Кэбот. — Если Ты всё-таки попытаешься сбежать, то его звук кюры услышат за сотню ярдов, и смогут вернуть тебя для наказания или казни. Кроме того, если тебе всё же удастся убежать от нас, его звон привлечёт внимание фиолетовых шарфов, которые, в соответствии с указом Лорда Агамемнона, убьют тебя сразу при встрече, как являющуюся человеком.

У неё вырвался тихий, сердитый, шипящий звук, и она топнула своей маленькой, босой ножкой по земле. Это движение тут же было подчёркнуто звонов колокола.

— Я сам, — сообщил Кэбот, — надену кандалы на твои соблазнительные маленькие лодыжки.

— Ты — животное, — прошипела она, придерживая колокол.

— У меня не остаётся выбора, — развёл руками Кэбот, — имея дело с предательницей.

— Я не предательница! — воскликнула блондинка.

— Диадема симпатично смотрится в твоих волосах, — намекнул он.

— Они заставляют меня носить её! — объяснила девушка.

— Уверен, Ты знаешь, почему, — усмехнулся Кэбот. — Это ещё один знак того, что тебе нельзя доверять. Это — символ твоего предательства и позора.

Блондинка в раздражении отвела взгляд.

— В лагере слишком много тех, — напомнил Кэбот, — кто хотел бы убить тебя, и некоторые из них прямо сейчас смотрят на тебя.

Девушка встревожено оглянулась.

— Так что, радуйся тому, — сказал мужчина, — что Ты пока обошлась только колоколом на шее.

— Я — свободная женщина! — заявила она.

— Конечно, — признал Кэбот и добавил: — К сожалению.

— К сожалению? — переспросила Леди Бина.

— Да, — кивнул он. — Женщины, такие как Ты, принадлежат ошейнику.

— Как та уродливая, презренная рабская шлюха, которой Ты дал кличку Лита? — съязвила девушка.

— Она не уродливая, — пожал плечами Тэрл. — В действительности, если бы вы обе были выставлены голыми на невольничьем рынке, то вы ушли бы за примерно одинаковую цену.

— У меня светлые волосы! — похвасталась она.

— В некоторых регионах Гора это не редкость, — сообщил ей Кэбот, — например, на севере, в Торвальдслэнде.

— Я самая красивая из всех женщин! — заявила блондинка.

— Не думаю, что в это верит даже Лорд Грендель, — усмехнулся мужчина.

— Но, нет сомнений, что я очень красива! — несколько снизила она свои амбиции.

— Это верно, — согласился Кэбот с такой формулировкой. — Но на гореанских рынках найдутся тысячи тех, кто столь же красивы.

— Я уверена, что не найдутся! — заявила девушка.

— Тем не менее, это правда, — сказал Кэбот.

— Но я — свободная женщина! — напомнила она.

— Верно, — кивнул мужчина.

— И это делает меня особенной!

— Это делает тебя совершенно особенной, — признал Тэрл.

— Свободные женщины — бесценны.

— Правильно, — подтвердил Кэбот. — Но как только Ты надеваешь на них ошейник, они перестают быть бесценными. Они оцениваются тем, что мужчины готовы заплатить за них, причём цена некоторых оказывается выше чем у других, а у некоторых ниже.

— Я — свободная женщина, не так ли? — осведомилась Леди Бина.

— Конечно, — ответил мужчина.

— Тогда почему, — спросила она, — я одета вот в это!

— Официально, — усмехнулся Кэбот, — для наших друзей кюров, это сделано, чтобы Ты не могла скрыть оружие, но неофициально, с точки зрения наших человеческих союзников, потому что Ты нам нравишься в таком виде.

— Чтобы я могла бы выглядеть как рабыня? — уточнила блондинка.

— Именно, — кивнул Кэбот.

Можно напомнить, что Леди Бина, перед тем, как покинуть помещение бойни, потребовала и получила одежды Литы, чтобы не быть раздетой самой. Лите, кстати, её простая туника уже была возвращена. Однако для Леди Бины был изготовлен подобный предмет одежды, короткий и без рукавов. Фактически, эта туника была даже немного короче, чем это принято для рабынь. Это был прекрасный образец, скандальной одежды, про которую обычно говорят «рабски короткая». Кроме того, лёгкая ткань, бесформенная и свободно висевшая на теле, была разрезана по обоим бокам до самой талии.

Кэбот счёл трудным для себя смотреть на блондинку и не думать о ней как о рабыне, впрочем, это, конечно, было особенностью подобных предметов одежды. В действительности, насколько я понимаю, это естественно для любого мужчины, увидев женщину в таком наряде, начать думать о ней как о рабыне, прикидывать, что она будет представлять в его руках, сколько она будет стоить, на что она будет похожа стоя на коленях у его ног и так далее. Такие предметы одежды могут стать ужасом и радостью, позором и волнением, страданием или изысканным удовольствием для тех женщин, которые не имеют никакого иного выбора, кроме как носить их, и научились быть благодарными даже за столь немногое.

Иногда новообращённую рабыню, дрожащую и съежившуюся, не смеющую выйти на улицу в такой одежде, приходится выгонять из дома ударами плети, чтобы она отправилась по поручениям хозяина. Но скоро она оставит всякое страдание и стыд позади, окончательно осознав, что это теперь только та, кто она есть — рабыня.

И некоторые вещи, которые были бы шокирующими и совершенно неподобающими для свободной женщины, рабыне не только предписаны, но и подходят ей. И это рабыня понимает. И это быстро и кардинально преобразует её поведение. Вскоре она начинает правильно стоять, красиво опускаться на колени, привлекательно двигаться и так далее. В конечном итоге, если она этого не сделает, её ждёт плеть. Рабыня, знаете ли, должна двигаться красиво и изящно. Небрежность в манерах ей не позволена. В конце концов, она же не свободная женщина. На ней ошейник. А вскоре она начинает наслаждаться не только своей привлекательностью в этой одежде, но и лёгкостью и мягкостью ткани, а также удобством и свободой движений, которую одежда ей предоставляет. Насколько отличается это от тяжёлых, давящих, многослойных, сковывающих движения одежд и вуалей свободной женщины! И она, конечно, не может не сознавать, поначалу застенчиво, но конечно счастливо, а впоследствии даже с благодарностью, вопиющую демонстрацию её красоты. В конце концов, какая красавица, пусть милая, деликатная, нежная и скромная, не хочет чтобы её красота была признана, замечена и чтима, чтобы ею восхищались и даже наслаждались? И какой красавице, пусть всё такой же милой, деликатной, нежной и скромной, не хотелось бы, чтобы мужчины смотрели на неё с интересом и сильным, острым вожделением? Пусть и она задумается над тем, на что она была бы похожа в их руках, как она смотрелась бы у их ног и в их ошейнике! И затем, по мере того, как она лучше познаёт свой ошейник, в этой одежде она становится всё менее скромной и более смелой, и носит это естественно, даже не замечая этого, с воодушевлением и гордостью, особо не задумываясь об этом, принимая, понимая и радуясь законности этого на ней. Теперь она отлично понимает её значение, и это только возбуждает её, как и факт того, что она красивый и ходкий товар, что она — рабыня. Так что она теперь носит это с уверенностью, изяществом, живостью, наслаждением и радостью. Она может даже носить это с почти наглым, бесстыдным удовольствием, хотя и понимает, что может быть в любой момент поставлена на колени. Зато теперь она понимает, что её нашли самой желанной из женщин, рабыней.

В своей почти обнажённости, в своей крошечной тунике и ошейнике, ей теперь практически нечего бояться, если только она не вызовет малейшего недовольства у своего владельца, или, что и говорить, если она не окажется пределах видимости свободной женщины.

Конечно, они знают, насколько возбуждающе и соблазнительно они выглядят в таких предметах одежды. В них они знают, что наряжены для удовольствия мужчин, и что в этом они сами получат большое удовольствие.

Они, знаете ли, тоже люди.

Кроме того, такие предметы одежды, как известно, являются знаком красоты, эмблемой желанности, знаменем очарования, обаяния и волнения, доказательством привлекательности, настолько изысканной, что гарантирует не только интерес, но и ошейник.

Такая одежда объявляет, что её носительница была признана «рабски красивой», то есть достаточно красивой, чтобы быть рабыней. И какая женщина не загордилась бы, если бы была найдена, «столь же красивой, как рабыня»?

У ног господина, который полностью доминирует, бескомпромиссно принадлежа ему, они изучают свою женственность и любовь.

— Снаружи, — сказала Леди Бина, — я видела группу людей их скотских загонов. Мне не понравилось, как они смотрели на меня.

— Вероятно, они помнят тебя по бойне, — предположил Кэбот.

— Я боюсь их, — призналась блондинка.

— Их вывели, чтобы они были глупыми и безопасными, — успокоил её Тэрл. — Давай надеяться, что так оно и есть.

— Они мне не нравятся, — сказала она.

— Они мало кому из людей нравятся, — пожал плечами Кэбот.

— Их глаза похожи на глаза тарсков, — проворчала девушка. — Такие же маленькие на фоне всей туши.

— Лорд Грендель отогнал их, разве нет? — уточнил Тэрл.

— Да, — кивнул она.

— Смотри, — сказал Кэбот, вставая на ноги. — Он как раз сюда идёт.

— Я ненавижу его, — прошипела Леди Бина.

— Становись на колени, — велел ей Кэбот, — и склоняй голову до земли.

— Никогда! — заявила блондинка.

— Ты — его пленница, — усмехнулся Кэбот.

— Пленница? — переспросила она.

— Конечно, — подтвердил Кэбот. — Уверен, Ты и сама об этом знаешь, наша маленькая предательница. И это единственное, благодаря чему Ты до сих пор ещё жива. Если бы не его защита, и его вмешательство, тебя бы давно убили.

— Я не могу сделать это, — мотнула она головой. — Я не буду этого делать!

— На колени, живо, — рявкнул на неё мужчина.

Леди Бина мгновенно оказалась на коленях и прижалась головой к земле.

— Тал, — поприветствовал Кэбот своего друга.

— Тал, — ответил тот.

— Беседовал с Лордом Флавионом? — поинтересовался Тэрл.

— Да, — кивнул Лорд Грендель.

Лорд Флавион был главным среди разведчиков и стоял высоко, хотя и не в кольцах.

— Сегодня вечером он снова выходит, — сообщил Грендель.

— Ему стоило бы отдохнуть, — покачал головой Кэбот.

— Он не отдыхает, — развёл руками его друг. — Будь у нас сотня таких как он, и я решился бы на штурм дворца Агамемнона.

— Остаётся только пожелать ему удачи, — вздохнул мужчина.

Несколько дней назад Флавион пробился через линии противника, чтобы присоединиться к восстанию. И его вклад в их дело оказался огромным и неоценимым.

— Быть может, сам Неназванный идёт рядом с ним, — сказал Грендель, а потом перевёл взгляд вниз и поинтересовался: — А что это у нас здесь?

— Человеческая женщина в подходящей позе, — представил Кэбот.

— Вижу, — буркнул Лорд Грендель, осматривая девушку.

— Ну как, нравится она тебе в таком виде? — спросил Кэбот.

— Да, — кивнул Грендель. — Она очень соблазнительна, когда стоит так.

— Неужели Ты не хотела бы, — осведомился Кэбот у стоящей на колени девушки, — выказать свою благодарность твоему похитителю и то, что Ты хочешь, чтобы он был доволен тобой, как своей пленницей?

— Да, — ответила та. — Да!

— Поднимитесь, Леди, — сказал Лорд Грендель.

Девушка вскочила на ноги, и обожгла Кэбота сердитым взглядом, но слишком заметно было то, что где-то в глубине её глаз поселилось сомнение и даже дрожь.

Она стояла перед мужчиной на коленях, в общей позе почтения. Это, конечно, распространено с рабынями, но в случае свободной женщины это большая редкость. Эта поза, как и подчинение мужскому доминированию, конечно, столь ясно выраженное в этом, нагревает бёдра рабынь. Они увлажняются сами того не желая. Их тела реагируют на это, желают они сами того или нет, непреднамеренно и неудержимо. Они подготавливают себя к проникновению. Женщины в таком положении приходят в состояние потребности и возбуждения. Они надеются, что их владельцы поскорее сочтут целесообразным напоминать им о значении их ошейников. В конце концов, они — рабыни.

— Думаю, что теперь она должна пойти к Лите и помочь ей в её обязанностях, — заметил Кэбот.

— Я — свободная женщина, — заявила она. — Почему я должна работать?

— Многие свободные женщины работают, — сказал Кэбот. — Зачастую работают даже свободные женщины из высших каст. Не у всех есть рабыни или слуги. А уж среди свободных женщин низших каст работа вовсе не является чем-то неизвестным.

— Но я не вижу причины по которой должна работать я, — пожала плечами блондинка.

— Пленники часто работают, — объяснил Кэбот.

— Только не я!

— Лита тебе поможет, — пообещал Тэрл. — Она покажет, что Ты будешь делать. Я дал ей соответствующие инструкции.

— Инструкции? — переспросила она.

— Относительно твоих обязанностей, — уточнил Кэбот.

— Обязанностей? — удивилась девушка.

— Конечно, — кивнул Кэбот.

— Обязанности! Обязанности это для рабынь! — возмутилась Леди Бина.

— Да, — не стал отрицать Кэбот.

— Но я — свободная женщина! — воскликнула она, обращаясь к Лорду Гренделю.

— Но Ты — пленница, — напомнил ей Тэрл.

— Я не собираюсь унижаться до такой степени! — заявила она. — Никогда!

— Между прочим, Ты не только пленница, — усмехнулся Кэбот, — но ещё и женщина с колоколом на шее.

— И что? — настороженно спросила девушка. — Это что-то означает?

— А как Ты думаешь? — поинтересовался он.

Леди Бина раздражённо дёрнула за колокол, но, понятное дело, не смогла стянуть его со своей шеи.

— Обычно, — пояснил Кэбот, — за исключением Тахари, только на рабынь надевают колокольчики.

— Снимите это с меня! — немедленно потребовала она.

— Безусловно, — продолжил Кэбот, — это не рабский колокольчик или бубенчик, а сигнальный колокол для стада, нужный просто, чтобы приводить послушных животных на бойню.

Девушка встревожено обвела взглядом периметр лагеря.

— Конечно, было бы интересно, — предположил Кэбот, — посмотреть на тебя с рабскими колокольчиками, возможно на лодыжках или запястьях, на талии или на шее.

— Я — свободная женщина, — заявила она. — Я не буду работать.

— Как хочешь, — пожал плечами Кэбот, — вот только наши друзья кюры будут следить за тобой.

— И что? — спросила блондинка.

— Некоторые из них, — наполнил он, — всерьёз рассматривают твою смерть под пытками.

Леди Бина вздрогнула.

— Включая начальника лагеря, который наблюдает за тобой, даже теперь, — добавил Кэбот.

Она осмотрелась и столкнулась с взглядом начальника лагеря, действительно, направленным на неё, причём явно враждебным. Девушка тут же отвернулась, не желая смотреть в его глаза.

Женщины часто боятся встречаться взглядом с теми, у кого есть власть над ними. Что, если это будет интерпретировано как смелость? Какими могут быть последствия этого?

Кстати, некоторые рабовладельцы не разрешают своим рабыням поднимать на них глаза. Однако обычно гореанский владелец наоборот хочет, встречать взгляд своей рабыни, чтобы он мог любоваться красотой её глаз и читать малейшие нюансы выражения её лица. В действительности, немногие из женщин чувствовали себя более беспомощно выставленными, более беспомощно понятыми или прочитанными, чем те, кто заглянул в глаза гореанского рабовладельца. В присутствии такого мужчины рабыням трудно скрыть наименьшие оттенки мыслей, эмоций, чувств. Потому, что они в его ошейнике.

— Ты будешь работать, и работать хорошо, — сказал Кэбот.

— Нет! — упёрлась блондинка.

— А вот и да, — заверил её Кэбот.

— Лорд Грендель защитит меня! — заявила она.

— Я не сомневаюсь, что он сделал бы всё возможное, — сказал Кэбот. — Но ему может не хватить времени. Для того, чтобы перекусить горло хватит мгновения, внезапный удар может сломать шею или остановить сердце. Безусловно, тебя может несколько утешить тот факт, что Ты, при некоторой удаче, будешь отмщена, но только если преступник был идентифицирован, а это гарантировать никто не может.

— Вы пытаетесь запугать меня, — сказала девушка.

— На твоём месте, я бы поспешил к Лите, — усмехнулся Кэбот, — чтобы получить инструкции относительно своих обязанностей.

Леди Бина вскинула голову и сердито уставилась в другую сторону.

— Лучше взгляни туда, — указал Кэбот, — вон стоит начальник лагеря. Он всё ещё смотрит в эту сторону. И он не выглядит обрадованным. У него, между прочим, есть плеть.

— Плеть?

— Конечно.

— И он — один из тех, кто желал бы мне смерти? — уточнила она.

— Да, — подтвердил Кэбот. — Один из нескольких.

Леди Бина побледнела.

— И не надейся, — добавил Кэбот, — помимо прочих соображений, враждебности к тебе и всего такого, он не будет смущаться применять плеть к тебе. Ты ведь даже не принадлежишь к его виду.

— Тогда хотя бы дайте мне другую одежду, — потребовала блондинка, — вместо этого тонкого, крошечного подобия!

— Ты можешь снять это, если тебе не нравится, — пожал плечами мужчина.

В этом момент начальник лагеря, даже для своего вида не отличавшийся терпением, внезапно взмахнул плетью, и резкий звук разнёсся по всему лагерю.

Это был безошибочный звук, хорошо знакомый рабыням, даже тем, которые, возможно, не чувствовали этого на себе, но даже они отлично понимают, что находятся в зоне его юрисдикции, его увещеваний и даже прихотей. И само собой разумеется, этот звук понимают даже свободные женщины, поскольку они тоже, прежде всего, женщины.

Поняла его и Леди Бина, которая, испуганно вскрикнув, повернулась и умчалась с их глаз.

— Человеческая женщина интересно бегает, не правда ли? — спросил Грендель, глядя ей вслед.

— Это точно, — усмехнулся Кэбот, — и привлекательно, как мне кажется. Это имеет отношение к строению ягодиц.

— Несомненно, — кивнул Грендель.

— И из-за этого большинство не может обогнать мужчин, — пояснил Кэбот.

— Несомненно, — сказал Грендель.

— И, похоже, именно в этом причина того, почему многие из них заканчивают в ошейниках, — добавил Кэбот.

— Несомненно, — согласился Лорд Грендель.