Кэбот сидел в окопе. Его трясло от холода. Одежда, облепившая тело помогала слабо. Его замёрзшие пальцы стали жёсткими настолько, он не только не мог держать лук, но даже не смог бы вытащить стрелу из колчана.

Ветер свистел над бруствером, бросая в глаза ледяную крупу.

Лорд Грендель, постоянно стирая снег с лица и глаз, осматривал зимний ландшафт, расстилающийся между ними и жилыми районами.

— Погода может быть ограничена только этим регионом, — сказал Лорд Грендель. — Я дал людям разрешение уйти.

* * *

— Наточим клинки, и выровняем шеренги, — объявил кюр. — А потом начнём резать горла.

— И в конце последний оставшийся в живых сможет воткнуть нож в свою грудь, — поддержал его другой.

— Я могу говорить? — спросил Кэбот, и Лорд Грендель призвал остальных послушать, что он скажет.

— Я не в состоянии понять путь кюра, — признал Кэбот. — И я не понимаю, как мои друзья, мои соотечественники и братья по оружию, могут даже думать о том, чтобы уничтожить то дело, за которое мы все так долго и небезуспешно боролись. Должны ли мы отказаться от нашей войны и смириться с поражением, виновниками которого мы можем назвать только самих себя? Мне кажется, это было бы не просто оплошностью, не только непоправимой ошибкой, но и презренным безумием. Далее, лично мне ясно, что Лорда Арцесила сам не желает, чтобы этот чудовищный акт, это самоубийство произошло на самом деле, и, будь у него возможность, он категорически запретил бы это. Всё это, как мне кажется, ясно и любому из вас.

По рядам кюров пробежал гул общего согласия с его словами, но это ни в коей мере не доказывало того, что ему удалось отговорить своих соратников от их печального намерения.

— Давайте предположим, — предложил Кэбот, — что путь кюра останется неизменным.

— Он не может быть изменён, — заявил один из кюров.

— А почему его нельзя изменить? — поинтересовался Лорда Грендель.

— Он не может и не будет меняться! — проговорили сразу несколько кюров.

— Очень хорошо, — кивнул Кэбот. — Предположим, что путь кюра не изменён, что этот смертельный договор, столь специфический и непостижимый для простых людей, должен быть исполнен.

— Так и должно быть, — заявил кто-то из кюров.

— Но вот у меня вопрос, — сказал Кэбот. — Есть ли что-нибудь в пути кюра, что настаивает на особом дне, часе или моменте исполнения?

— Нет, — ответил всё тот же кюр.

— Экипажи кораблей, вернувшиеся после поражения, — продолжил Кэбот, — не бросились немедленно вешаться и не помчались к ножу. Прошли дни и даже недели, прежде чем они пошли к место сбора.

— Они всё ещё не подчинились петле или ножу, — заметил кто-то из кюров.

— И не собираются этого делать, — подчеркнул Кэбот.

— Они изменили путь кюра, — признал Лорд Грендель.

— Это совсем другое, — сказал кюр. — Под угрозой сейчас другая жизнь, жизнь нашего вождя, Лорда Арцесилы.

— Да, — согласился Лорд Грендель, — это совсем другое. Но, если я правильно понял, мысль нашего друга Кэбота заключается в том, что мы не должны действовать поспешно.

— Почему мы должны ждать? — осведомился кюр.

— Давайте быстрее покончим с этим, — предложил другой.

— Давайте лучше подождём, — попросил Кэбот. — Неужели мы обязаны немедленно потворствовать Лорду Агамемнону? Лично мне не хотелось бы доставлять ему удовольствие. И что сделает Лорд Агамемнон, если мы решим подождать? Нисколько не сомневаюсь, что его силы, не меньше нашего стремятся привести конфликт к благоприятному для себя разрешению. Возможно, они, точно так же, как и многие из вас, как бы это абсурдно ни было рвутся в атаку, несмотря на то, что будут выкошены огнём на разделяющих нас полях. — Ожидание, по крайней мере, могло бы смутить Агамемнона, — заметил Лорд Грендель. — И, конечно, это окажет давление на его командующих, поскольку их силы становятся всё более нетерпеливыми.

— Но он ведь может убить Лорда Арцесилу, — напомнил ему один из его подчинённых.

— Если он это делает, — парировал Лорд Грендель, — тогда он потеряет возможность заключить с нами сделку, угрожая его жизни.

— Ладно, тогда давайте подождём, — согласился с ним другой кюр.

— Агамемнон рассердится, — предположил третий.

— Вот и замечательно, — усмехнулся Лорд Грендель.

Когда кюры разошлись, Лорд Грендель повернулся к Кэботу и поблагодарил:

— Спасибо, Друг.

— Мы лишь выиграли немного времени, — пожал плечами Кэбот.

— Ты думаешь, что этого будет не достаточно? — поинтересовался Грендель.

— Я в этом уверен, — вздохнул Кэбот.

* * *

А спустя четыре дня после возвращения делегации, погода резко изменилась.

Всё началось с ветра, а затем температура пошла вниз.

— Тебе нужно уходить, друг, — сказал Лорд Грендель Кэботу.

— Я останусь, — заявил Кэбот.

— А другие? — осведомился Грендель.

— Некоторые тоже останутся, — ответил Кэбот.

Ветер рвал плащ Пейсистрата, хлеща его по плечам. Он отчаянно щурил глаза, спасая их от жалящих укусов летящей почти горизонтально ледяной крупы.

Архон, отворачиваясь от ветра, с трудом проталкивал в лёгкие морозный воздух.

— Здесь вы всё равно не принесёте никакой пользы, — объяснил Лорд Грендель. — При таких температурах могут жить только кюры.

— Нет, — покачал головой Кэбот. — Мы оденемся теплее и разведём костры.

— В других местах, например, около Озера Страха, может быть теплее, — предположил Лорд Грендель. — Я приказал некоторым из наших людей уходить, искать тепло.

— А что насчёт рабынь? — спросил Кэбот.

— Они погонят их впереди себя.

— Хорошо, — кивнул Кэбот.

Это обычная практика среди людей, заботиться о своих домашних животных, перегоняя, скажем, босков, кайил или верров на лучшие пастбища, в местности с более умеренным климатом и так далее.

— Что Ты решил с Леди Биной? — поинтересовался Кэбот.

— Мы хорошенько укутали её, — ответил Лорд Грендель, — и подготовили носилки, которые понесут женщины Цестифона. Они теперь тоже хорошо укутаны, а их ноги завёрнуты в ткани.

— Женщины Цестифона?

— Тебя позабавил бы их вид, — усмехнулся Пейсистрат. — Однако они страдают от холода. Даже верёвка на их шеях замёрзла и задубела.

— Но они же ненавидят Леди Бину, — удивился Кэбот.

— Теперь они боятся её как огня, — сообщил Лорд Грендель, — им наглядно преподали разницу между свободными женщинами и рабынями, как и то, что именно они — рабыни.

— Интересно, — хмыкнул Кэбот. — Значит, теперь у них для обозначения женщины есть больше чем одно слово.

— Да, — кивнул Лорд Грендель. — Они действительно признают, что у некоторых женщин может быть статус, намного превосходящий их собственный, статус свободной женщины, хотя и считают это необъяснимым и абсурдным, поскольку они, как и гореане, склонны думать обо всех женщинах как о рабынях, особенно, учитывая строение их тел по сравнению с мужскими.

— Ты не боишься поручать им Леди Бину?

— Нисколько, — отмахнулся Лорд Грендель. — Можешь мне поверить, они будут рьяно заботиться о её благополучии. Если что-то случится с нею, то они все будут убиты, причём самыми неприятными способами.

— А они понимают это? — поинтересовался Кэбот.

— Ясно, — заверил его Лорд Грендель. — Более чем ясно.

— Если бы Леди Бина сохранила свою красоту, — вздохнул Пейсистрат, — возможно, она могла заняться их обучением как рабынь-служанок.

— Не забывай, что они принадлежат Цестифону, — напомнил Лорд Грендель.

— Верно, — кивнул Пейсистрат. — Но ведь он мог бы продать их. По крайней мере, две из них могли бы принести по полтора тарска.

— Они красивые, — согласился Кэбот, — но, фактически, они немногим больше чем домашние животные кюров, едва научившиеся невнятным звукам, о связанной речи я уже не говорю.

— Некоторые из их мужчин недалеко от них ушли, — пожал плечами Пейсистрат.

— Я видел их в руках Цестифона, — заметил Лорд Грендель, — они извивались, дёргались, корчились, брыкались, вскрикивали, прося то о милосердии, то о большем.

— Возможно, два тарска, — оценил Пейсистрат.

— Я больше не вижу людей из скотских загонов, — констатировал Кэбот, осматривавший местность, высунув голову из-за бруствера и прищурив глаза, тут же засыпанные снегом и льдом, несомыми студёным ветром.

— У них остались воспоминания об их загонах и пищевых корытах, — сказал Лорд Грендель. — Я предположил бы, что они поспешили вернуться туда, укрыться за остатками стен и греться прижимаясь друг к другу.

— Под прикрытием такой погоды, — предположил Кэбот, — силы Агамемнона могли бы вплотную приблизиться к нашим укреплениям.

— Вряд ли, — не разделил его опасений Лорд Грендель. — Возможно, они и попытались бы сделать это, если бы наши траншеи и редуты обороняли люди, наполовину ослеплённые и едва способные двигаться от холода, но у нас здесь большинство бойцов из нашего народа, хорошо вооружённые и укрытые за бруствером. Выстрелы нашего оружия могут моментально сжечь целые полки, превратив эту равнину в кипящий котёл.

Внезапно Грендель поднял руку.

Ветер прекратил дуть единомоментно, словно выключили вентилятор. Снег больше не сыпал. Кэбот проводил взглядом его последние хлопья, мягко опустившиеся на белую равнину, казавшуюся заледенелой и умиротворённой. Морозный воздух казался острым и необыкновенно прозрачным.

— Слышите? — спросил Грендель.

Объявление, как и в прошлый раз прозвучало по-кюрски и по-гореански. Оно передавалось всюду по цилиндру. Его было слышно по всему миру, и даже на берегах Озера Страха.

— Терпение Агамемнона на пределе, — прокомментировал Пейсистрат.

— Лорда Арцесилу должны казнить завтра, в полдень, на ступенях дворца, — повторил услышанное Кэбот.

— Время, которое Ты выиграл для нас, закончилось, — вздохнул Лорд Грендель.