— Стой! — крикнул я с высоты рядов скамеек, окружавших яму травли. — Стой!

Я опоздал. Прикованный цепями к столбу Убар, визжал под зубами слинов. Я бросил взгляд в ложу Убара, в которой возвышалась полусогнутая массивная, еле различимая в лунном свете фигура. Это был кюр.

Я торопливо спустился вниз, в яму. Кюр, с проворством, столь неестественным и удивительным для животного его размера, выскочил из ложи, оставляя его между мной и своей устрашающей фигурой, визжащую и дёргающуюся массу в которую превратились Белнар и вцепившиеся в него слины. Кюр оскалил клыки.

Я не думал, что он нападёт. Ведь именно я выпустил его вместе с другими заключенными. Мой меч скользнул в ножны. Не знаю, был ли Белнар жив к этому моменту, или уже умер, раздираемый пятью слинами. Глаза были всё ещё открыты. Похоже, Белнар, несмотря на свою комплекцию, неплохо бился за свою жизнь. Трупы двух истекающих кровью слинов, темными холмиками возвышались на серебристом, залитом лунным светом песке. Кюр дал ему топор. Это было много больше, чем было позволено ему самому для защиты, когда он стоял прикованным к этому же столбу. Тем не менее, в этом бою можно было смело ставить на слинов.

Белнар был прикован к столбу крепкой тяжёлой цепью длиной около пяти футов, застёгнутой на его талии. Похоже, это была та же самая цепь, на которой прежде на том же самом месте сидел сам кюр. Он удержала бы даже кайилиаука. Цепь звенела, от беспорядочных рывков, слины делали своё дело. Уже ненужный топор валялся поблизости. Одна из рук Белнара, правая, лежит рядом. Видя, что я не бросаю вызов, кюр, отвернулся от меня, и, опустившись на четвереньки, направился туда, где насыщались слины. К моему ужасу, монстр бесцеремонно растолкал их своими косматыми плечами, и опустил голову присоединяясь к пиру.

Около одной из стен ямы, возвышался огромный котёл, тот самый, что раньше стоял в большом зале. Он снова был наполнен тарларионовым жиром, уже нагретым до состояния кипения. В нескольких шагах от котла валялся труп мужчины, чуть дальше от него ещё один. Похоже, слуги Убара. У обоих были прокушены затылки. У меня даже сомнений не возникло, для кого именно Белнар приказал подготовить жир на этот раз. И не трудно было понять почему он это сделал. Я вздрогнул. Но, пожалуй, эти приготовления теперь, пропадут впустую. Сомневаюсь, что Фламиниус, капитан войск города, или капитан стражи, захотят вдаваться в такие сложности.

Я протиснулся между слинами и кюром. Тело Белнара было инертено, двигались только животные. Его глаза были всё ещё открыты, бессмысленно таращась в тёмное небо. Один из слинов предупреждающе зарычал, но не сделал попытки напасть, лишь недовольно мазнул по мне взглядом. Слины — чрезвычайно целеустремленные животные, даже в поглощении пищи, и, пока я не попытался вмешаться в это, или противостоять его желанию, я мог не бояться их. Не опасался я и кюра. Интересно, что хотя его челюсти и были красными от крови, но, оказывается, он не ел. Судя по всему, он пробовал мясо на вкус, как бы проверяя его. Не обращая больше внимания на слинов и монстра, я принялся обыскивать тело и рванную одежду Белнара. Кошель я нашёл, где и положено, на поясе. Только того, что мне нужно там не оказалось. Тогда я принялся осматривать песок вокруг столба. Всё оказалось тщетно. Если он и принес это с собой, оно было окончательно потеряно.

Тут до меня донёсся звук, который я мог связать только с поворотом ключа в тяжелом замке. Я обернулся. Кюр, зарычав, отогнал недовольных слинов, и потащил за собой по песку к котлу то, что осталось от Белнара.

— Ты можешь понимать меня? — поинтересовался я.

Некоторые кюры могут понимать гореанский, а кое-кто даже способен издавать звуки близкие к человеческой речи.

Монстр не выпуская Белнар зр своих лап, пристально посмотрел на меня.

— Что Ты собираешься делать? — спросил я.

— Меня посадили в яму, как животное, — проговорил монстр.

— Жители Брундизиума просто не понимали, с кем имеют дело, — постарался объяснить я. — Я уверен в этом.

— Они поймали меня, — сказал он. — Они рассматривали меня, как животное.

— Это так, — признал я.

— Я — цивилизованное существо, — заявил он. — Я — тот, кого Вы могли бы назвать джентльменом. Я отличаюсь даже от большей части моего вида.

— Я верю в это, — кивнул я. — Что Ты собираешься сделать?

— В тюрьме, мы нехорошо питались, — пояснил монстр.

— Остановись! — сказал я.

Внезапно, к моему ужасу, глаза Белнара, раскрылись ещё больше. В этот момент на его лице мелькнуло понимание происходящего. Почти потусторонний крик, зависший на одной ноте, еле слышный, сорвался с его губ, и оборвался, когда его тело погрузилось в кипящий жир. Через мгновение, это изорванное, полусъеденное тело, забилось в диких конвульсиях, но быстро замерло и расслабилось. Я думал, что он был убит ещё слинами. Оказалось, я ошибался, он умер только сейчас.

Я с ужасом уставился на животное, вынимающее тело Убара из котла.

— Почему Ты смотришь на меня так? — спросил он.

— Это — ничто, — отмахнулся я.

— Я — цивилизованное существо, — вновь заявил монстр. — Я отличаюсь даже от многих из моего собственного вида. Они — варвары.

— Да, — не стал спорить с ним я.

— Как Ты можешь видеть, — сказал монстр, отрывая кусок мяса, от того, что недавно было убаром, — Я даже готовлю свою еду.

— Вижу, — пошептал я, борясь с тошнотой.

Я был встревожен. Ещё недавно, я был уверен, что Белнара унёс с собой то, что я искал. Это подтверждал открытый ящик в его покоях.

— Он, — тихо сказал я, указывая на мясо в лапах животного.

Монстр поднял на меня свои глаза, не переставая работать челюстями.

— Кажется, он нёс с собой некие бумаги? — предположил он.

Существо пожало плечами, движение, в котором у кюра задействовалось практически всё туловище, и вернулось к своей трапезе.

Думаю, что он понял меня, просто ему не чего было мне ответить. Полагаю, если бы он заметил что-то интересное в руках Убара, пакет, пачку бумаг, или что-либо ещё, то он, скорее всего, ответил бы мне утвердительно. Не думаю, ему был смысл что-либо скрывать от меня. Мне показалось, что зверь был по-своему, расположен ко мне. К тому же, в данный момент у него уже было чем утолить свой голод.

Белнар, конечно, забрал бумаги из комнаты и спрятал их где-то, возможно по пути от его апартаментов до того места, где он впервые почувствовал тяжёлую лапу этого монстра на своём плече. Кажется, такая версия имеет право на существование. Но где именно, в каких проходах, скорее всего неохраняемых, пустых и редко используемых, он мог их спрятать? Хм, мне казалось более вероятным, что он должен был унести их с собой, подальше от своих личных комнат. Именно этого можно было бы ожидать в первую очередь. Да, это именно то, что должно было бы прийти в голову любому здравомыслящему человеку. И тут я вздрогнул от пробежавших по моему телу мурашек. Я, наконец, принял во внимание талант Белнара, а также невероятную смелость и дерзость этого человека, а иные и не играют запутанные и опасные партии на досках гореанской высокой Каиссы, в который фигурами являются воины и Убары. Достаточно вспомнить, как легко меня обвели вокруг пальца, организовав мне побег. Белнар был блестящим игроком! Именно это я должен помнить! Именно этого я не должен забывать!

Кюр озадаченно уставился на меня. Это я закричал от озарения.

— Я знаю, где они! — сообщил я ему, но монстр лишь таращился на меня, иногда мигая своими большими чёрными глазами. — Я понял! Я знаю!

— Смотрите, — донёсся до меня крик со зрительских трибун.

— Эй, кто Ты? Ты что там делаешь! Стой!

— Там — животное! — закричал мужчина.

— Стоять! — закричал мужчина с другой стороны.

Я дико осмотрелся. Верхний край трибун казалась, внезапно ожил и зашевелил шлемами и наконечниками копий.

— Мы окружены! — крикнул я.

Зверь, не обращая никакого внимания на происходящее, невозмутимо продолжал набивать свою утробу. Выхватив клинок из ножен, я приготовился подороже продать свою жизнь. Слины, скрываясь в тени, кружили вокруг нас. Казалось, что они боялись приближаться к тому, кто присев около меня, уплетал их законную добычу. Думаю, что дело было даже не в том, что они уважали его размер и свирепость, но, ещё и в том, что, будучи дрессированными слинами, они были смущены, они просто не понимали, как им поступить в данной ситуации. Ведь он не был прикован к столбу. Он выпустил их, и он накормил их.

— А ну, стоять! — приказал один из солдат, спускаясь к нам по ступенькам, и оставляя остальных позади себя.

Внезапно кюр встал на задние лапы. Теперь он возвышался над землёй, должно быть, на все восемь футов. Он был высок даже для такого своего вида.

— Царствующие Жрецы, — испуганно закричал один из мужчин. — Вы только посмотрите, как он огромен!

— Я не замечал прежде, что он был столь большим, — заметил другой.

— Подходить осторожно, — предупредил мужчина спустившийся первым. — Здесь ещё и слинов полно.

— Это было здорово, — сказал кюр.

Его длинный тёмный язык, высунувшись между зубов, облизал губы. Зверь презрительно отбросил остатки Белнара слинам, набросившимся на них с нетерпеливой жадностью.

— Я чувствую запах славы, — сказал монстр, оглядываясь по сторонам. — Этот запах, даже более возбуждает меня, чем запах мяса.

В тот момент, я не полностью понял того, что он сказал. Я даже решил, что, возможно, неточно расслышал его. Однако, сейчас, особенно в свете тех событий, которые позже с предельной ясностью продемонстрировали его намерения, я думаю, что начинаю понимать его слова. В любом случае, я сообщаю об этом, поскольку я уверен, что именно это и было им сказано. Многие побуждения мужчин и животных, особенно побуждения некоторых животных, и некоторых мужчин, навсегда останутся вне кругозора друг друга. Животным, чьим побуждением остаются только мясо, и удар кнутом, потребности других более высоких, вселяющих ужас существ навсегда останутся тайной за семью печатями. Я не представляю способа доказать существование славы тем, у кого такого понятия нет в его словаре. Кто и какими критериями сможет измерить её величину?

— Ты безоружен, — напомнил я. — Беги. Тебе нет смысла умирать здесь, в этом пустом месте, под лунным светом, на чужом песке. Кто узнает об этом, кто вспомнит о Тебе?

— Это не имеет значения, — ответил монстр.

— Беги, — посоветовал я. — Здесь нет никого, кто признает твою славу.

— Ты ошибаешься, — сказал он.

— Тогда, кто здесь? — спросил я.

— Я здесь, — прорычал гигант.

— Подходить осторожно, — скомандовал командир, медленно спускавшегося по ступеням отряда.

— Никак не ожидал, что придётся погибнуть, сражаясь плечом к плечу, с таким как Ты, — признался я.

— Я был изгнан из моей собственной страны, стального мира, далеко отсюда, — сообщил он, — как слабак.

— Признаться, мне в это трудно поверить, — заметил я.

— Тем не менее, это так, — вздохнул кюр. — Многие из моих товарищей, большинство из которых, честно говоря, немногим лучше варваров, сочли для себя невозможным оценить мой вкус к тонкостям жизни, к небольшим изыскам, которые могут слегка скрасить наше тусклое существование.

— Это Ты про приготовление мяса? — уточнил я.

— Точно, — кивнул он. — Соответственно я был отправлен в изгнание. Меня попросту выбросили без оружия, даже без расчёсок и щёток, даже без моих украшений, в этом мире. И как мне было ухаживать за собой? Как я должен был поддерживать на высоком уровне свою внешность?

— Не знаю, — честно признал я.

— Это было ужасно, — пожаловался он.

— Надо думать, — согласился я.

— Впрочем, быть джентльменом, не значит не быть храбрым, — заметил он.

— Полагаю, что Ты прав, — признал я.

При этом я подумал о многих моих знакомых гореанах, с их цепями и плетями, и голыми рабынями в ошейниках, стоящими перед ними на коленях с застывшим в глазах страхом. Вероятно, этих товарищей, врятли можно будет считать джентльменами. С другой стороны я знал немало гореан, которых, конечно, нельзя не считать джентльменами, притом, что своих рабынь они держали в не меньшем страхе, если не в большем. Их джентльменскость могла быть проявлена в изысканности и рафинированности, ожидаемым ими от женщин, например, в одеждах, внешнем виде, поведении, манерах и служении, а вовсе не в каких-либо послаблениях, позволенных своим невольницам. В действительности, многие гореанские рабыни до дрожи в коленях боятся, быть купленной таким вот «джентльменом». Такому может быть очень трудно доставить удовольствие.

— Ты думаешь, что я — слабак? — спросил меня кюр.

— Нет, — честно ответил я.

— Хорошо, — кивнул он.

— На самом деле, — заметил я, — для меня будет честью умереть в твоей компании.

— Я надеюсь, что Ты не будешь оскорблён, — кивнул монстр, — но я не могу считать честью, умереть в твоей компании.

— Это почему? — полюбопытствовал я.

— В некоторой степени твоё присутствие здесь уменьшает сияние момента, — объяснил он. — Кроме того, Ты не из моего народа. Ты — человек.

— Я родился таковым, — развёл я руками.

— Постарайся понять меня правильно, — сказал кюр. — И не оскорбляйся. Я не виню Тебя. Я знаю, что Ты с этим ничего поделать не можешь.

— Но всё же… — начал было я.

— Именно так, — отрезал монстр.

— Ты через чур привередлив, — проворчал я.

— Не сердись, — бросил он. — Кроме того, я сожалею. Это всего лишь, наши правила.

— Понятно, — кивнул я.

— Кроме того, быть привередливым — это необходимое условие для того, чтобы быть джентльменом, — добавил кюр.

— Тогда, что Ты предлагаешь? — поинтересовался я. — Может, мне уйти дальний неприметный угол, и там поучаствовать в безнадёжном сражении, чтобы случайно не разделить поле боя с Тобой?

— В этом не будет необходимости, — заявил он.

— Я-то думал, что мог бы Тебе понравиться, — заметил я.

— Так и есть, — кивнул монстр. — Надеюсь, Ты заметил, что я Тебя не съел.

— Это верно, — усмехнулся я.

Хм, до сего момента мне это как-то не приходило в голову.

Меж тем, солдаты, спускавшиеся по ступеням, уже были на песке, и начали окружать нас.

— Приготовиться, парни, — скомандовал офицер. — Копья к бою. Посадим их на наши наконечники!

— Там позади ложи Убара, есть приоткрытая ниша, — сообщил мне монстр. — Именно через неё я пришёл сюда со своим обедом. Очевидно личный ход к ложе Убара, через который он мог прибывать сюда, минуя толпу. Когда он закрыт, обнаружить его трудно.

— О чём это Ты? — спросил я.

— Я сомневаюсь, что смог столь же легко протиснуться там, я же не человек, — объяснил гигант. — Впрочем, даже если бы я мог пройти там, я бы всё равно не сделаю этого, ибо не могу принять неуважение самообмана. С другой стороны, у Тебя, фактического человека, по-видимому, не возникнет больших трудностей с этим. Тем более, если я не ошибаюсь, Ты носишь форму Брундизиума.

— Я никак не могу понять Тебя, — признался я.

— Через мгновение — сообщил он, — здесь будет полная неразбериха.

— Идём вместе, — предложил я.

— Там на утёсах, я в течение долгих лет мечтал о таком моменте, — вздохнул он. — Уверяю Тебя, я не собираюсь ни упустить его теперь, ни делить его с кем-то.

— Посмотрите, — вдруг воскликнул один из мужчин. — А это случайно не тот парень из зала, Боск из Порт-Кара, который исчез так загадочно?

— Похоже, Ты прав, — бросил я ему.

— Следите за ним! Следите за ним внимательно! — приказал офицер. — Теперь-то, он не сможет просто взять и исчезнуть.

— Слины дрессируются по-разному, — сказал мне кюр. — В яме они отзываются на словесные команды, независимо от того кто их произносит. Но когда я был прикован цепью к столбу, они были бесполезны для меня, поскольку для зверей я был дичью. Но теперь-то я не на цепи. Я больше не цель, и не добыча. Теперь я ловчий.

— Но ведь такие сигналы держатся в секрете, — заметил я. — Их тщательно охраняют. Тебе не могли сообщить их. Откуда Ты мог узнать их?

— Я слышал, как их шептали слинам, — пояснил он. — Если Ты не можешь услышать такие звуки на большом расстоянии, ещё не значит, что слин не может, или что я не смогу.

Волосы встали дыбом у меня на затылке.

— Приготовься, — сказал мостр.

— Вперёд, — скомандовал офицер, и его отряд пришёл в движение, медленно, шаг за шагом, приближаясь к нам.

Монстр, стоявший рядом со мной, чуть слышно, но властно, произнёс почти человеческое слово.

Слины, поразив меня, внезапно встрепенулись, пять шестилапых, проворных, длинных, гибких, мускулистых тел, собрались у наших ног, шипя, рыча и преданно глядя вверх, на кюра.

— Царствующие Жрецы! — в ужасе закричал один из мужчин.

Внезапно, кюр произнёс свистящий слог, продублировав его жестом руки, или передней лапы, подобным броску копья, и один из слинов обнажив клыки, яростно метнулся к строю солдат. В мгновение ока, зверь проскользнул под копьями, хлеща хвостом направо и налево, и рвя зубами всё, до чего мог дотянуться. Его появление внутри строя было отмечено дикими криками боли, и доселе стройные ряды рассыпались. Мужчины не ожидали этого нападения и не были готовы к нему. Даже, если бы они успели перестроиться, сжать строй и опустив наконечники, сформировать защитный периметр и приготовиться к нападению, то и тогда отразить атаку столь стремительного и сильного животного было бы сложно. А сейчас, зверь просто вбежал в то, что, с его точки зрения, было открытым пространством. Следующий слог и повелительный жест, и второй слин срывается с места. Потом ещё, и ещё, бросил он в растерявшихся мужчин своё живое дикое оружие, а затем последнего!

— Позади ложи Убара! — напомнил мне монстр.

Я покачал головой, отказываясь оставить его.

— Иди, — кивнул он. — Я покажу им, что даже джентльмен знает, как надо драться.

— А много ли таких как Ты в твоей стране? — поинтересовался я.

— В странах, — уточнил он.

— В странах, — исправился я.

— Есть несколько, — уклончиво ответил кюр.

— Понятно, — улыбнулся я.

— Иди, — снова кивнул он в сторону ложи.

— Как Тебя зовут? — спросил я напоследок.

Он прорычал что-то.

— Это — моё имя, — объявил кюр.

— Боюсь, я не смогу произнести его, — признал я.

— Это не моя вина, — заметил он.

— Я тоже так думаю, — засмеялся я.

— Я, правда, оценил бы, если Ты уйдёшь побыстрее, — сказал он.

— Отлично, — ответил я, разворачиваясь и бросаясь между двумя группами солдат, которые отчаянно тыкали копьями в извивающихся слинов. Со всех сторон слышались дикие крики. Чуть в стороне, один из слинов вонзил зубы в ногу мужчины, и теперь яростно трепал её.

На ступенях ведущих в яму я заметил группу мужчин в общем веселье не участвовавших и, подбежав к ним, рявкнул:

— Вы, что здесь застряли!? А ну быстро все на поиски Боска из Порт-Кара!

— Но, мы же не знаем, где он! — начал протестовать один из мужчин, лицо, которого трудно было разглядеть в слабом лунном свете.

— Там слины! — испуганно крикнул другой.

Недолго думая, нанёс первому из них жёсткий удар кулаком, в котором к тому же был зажат меч.

— Быстро, — прорычал я. — Вперёд!

И они, всё ещё пребывая в замешательстве, помчались вниз.

— Ты, тоже! — приказал я следующему мужчине.

— Да, Сэр! — крикнул тот, срываясь с места.

Я поднялся ещё на несколько ступеней вверх, вплотную приблизившись к ложе Убара и, встав там, сделал вид, что руковожу операцией. Отчаянными жестами меча, я показал остальным гвардейцам, что они должны быстро спуститься на песок и присоединиться к бою. Что они и сделали.

— Кто здесь командует? — растерянно спросил какой-то офицер невысокого ранга.

— Я, — не задумываясь, ответил я. — Вперёд, ищите Боска из Порт-Кара!

Он, прихватив с собой двоих оставшихся солдат, побежал вслед за остальными. Я осмотрелся. Ложа Убара теперь была прямо за моей спиной. Можно было не спешить, и я снова обратил своё внимание на события разворачивающиеся внизу. Должно быть в этот момент, кюр произнёс другую команду. Внезапно, к моему изумлению, слины остановили атаку и, дружно, ощетинившись, рыча, начали пятиться с места боя, а потом, один за другим, исчезли небольшом отверстии, с поднятой решёткой, через которое они и появились незадолго до того. Один из мужчин, прихрамывая, поспешил к этому лазу и опустил решётку.

— Ой! — вскрикнул кто-то, зацепившись ногой за какой-то предмет валявшийся на песке.

— Что там? — окликнул его другой.

— Это — голова! — отшатнулся первый.

— А здесь чей-то кошель на песке, — заметил ещё один, поднял его и вдруг не своим голосом заорал, поднимая цепь и медальон. — В нём медальон Убара! И на кошеле знак Белнара!

— Здесь остатки тела, — сообщил ещё один. — Их слины ели!

— Голова! Это голова Белнара! — выкрикнул тот, что присел около головы.

— Убар убит! — закричал кто-то.

— Это зверь сделал это, — завопил офицер в ужасе. — Убить его! Убить его!

Все дружно повернулись к кюру, и поражённо раскрыли рты. Зверь взял с плиты под котлом пылающую головню и забросил её в кипящее масло. В тот же миг из котла вверх рванулся столб пламени. Мужчины рефлекторно отшатнулись. Затем монстр, с невероятным напряжением, медленно поднал пылающий котёл над головой.

— Осторожно! — испуганно закричал мужчина. — Он сейчас опрокинет его!

— Назад!

И в этот момент монстр отбросил котёл от себя в сторону людей. Те, что было сил, рванули прочь. Успели не все. Двоим не повезло, котёл прилетел прямо к ним. В мгновение ока, казалось, как будто вспыхнул сам воздух.

— Перегруппироваться! — орал не потерявший присутствия духа офицер. — Стройся!

Между тем, Кюр даже не попытался убежать, хотя, как мне кажется, у него была возможность пробиться, по крайней мере, из ямы, и получить свободу манёвра. Вместо этого он поднял с песка шесть, всё ещё горящих, рассеянных с плиты поленьев, и воткнул их вертикально, наподобие факелов, вокруг себя. Потом он встал внутри этого кольца, диаметром приблизительно двадцать футов, и замер. Интересно, подумал я, устанавливались ли такие кольца на стальных мирах. Я задавался вопросом, стоял ли он когда-либо прежде внутри такого кольца. Число шесть — очень значимо для кюров. Скорее всего, это имеет отношение к щупальцеподобным, многосуставчатым, шестипалым лапам куров. Это число, лежит в основе всей их общественной структуры и государственных подразделений, отсчёта времени и хронологии. Неудивительно, что в основу их математики положена двенадцатеричная система счисления.

Я не мог понять смысла этого кольца, но понял, что оно было важно для кюра. Он отослал слинов назад, в их логово, и предпочёл встать против людей в одиночку. Похоже, этот джентльмен не желал ничьей помощи, ни их, ни моей.

Внезапно монстр начал прыгать и крутиться в кольце факелов. Подобно ярмарочному акробату он, то делал одно сальто назад за другим, то сгибался и разгибался, падал на четвереньки, произнося при этом какую-то тарабарщину. Подозреваю, что мужчинам могло прийти в голову, что он сошёл с ума. Однако мне было заметно, что выполняя эти упражнения, у него проявлялись признаки удовольствия. Потом, так же внезапно, как он пришёл в движение, кюр замер, стоя вертикально и глядя в мою сторону. Я не сомневался, что его ночное зрение позволяло рассмотреть меня в деталях. Его губы изогнулись, обнажая огромные белые клыки. Я улыбнулся. Происходящее, хотя и внушало благоговейный страх на самом деле, было аналогом человеческой улыбки. Она несколько отличается, от той гримасы, когда он скалит клыки, угрожая противнику. Кроме того уши его не были прижаты к голове, что являлось бы почти неизменным признаком готовности кюра к нападению.

— Прощай, — тихо прошептал я ему, и увидел, как улыбка монстра стала ещё шире.

Я внезапно понял, что он услышал меня, хотя люди, стоявшие между нами, не смогли.

— Приготовиться, — скомандовал офицер. — Всем быть в готовности.

Я видел, как наконечники копий опустились в положение атаки. Теперь монстр был окружён не только факелами, но и сталью.

Он рыкнул на солдат, и их строй заколебался. Потом кюр запрокинул свою огромную косматую голову и провыл свой вызов трём гореанским лунам, угрожавшим ему людям, вселенной, звездам и всему миру. Мужчины вздрогнули, но не сломали свой круг. Я не мог не восхищаться ими. Они были хорошими солдатами. Наконец, зверь вновь обратил своё внимание на людей. Мне показалось, что до меня долетело низкое, еле различимое рычание. Я видел, что губы снова обнажили клыки, но это уже была отнюдь не улыбка. На мгновение, когда его голова повернулась в мою стороны, я увидел его глаза, сверкнувшие подобно расплавленному металлу в отражённом свете одного из факелов. Уши были прижаты к голове.

Внезапно, по команде офицера, гвардейцы сорвались с места. Монстр, был атакован копьями, размахивая руками, некоторые он сломал, часть отбил, но прядка дюжины застряло в его теле. С моего места было хорошо видно, как он стоял, дрался, ярился окружённый солдатами. Несколько человек изломанными куклами отлетели в стороны. Но постепенно его движения ослабли, он повалился и исчез, закрытый от меня фигурами солдат. А те подобно насекомым роились вокруг него, коля копьями, а некоторые опуская вниз мечи.

— Мы убили его! — радостно закричал один из мужчин.

— Он мёртв! — крикнул ещё один.

— Он мёртв! — поддержал его другой.

Была ли в такой смерти большая слава, спрашивал я себя. «Я чувствую запах славы. Этот запах, даже более возбуждает меня, чем запах мяса», — сказал он мне несколько енов назад. Это не казалось мне подходящим местом для славы, песок на дне ямы травли, в неровном свете лун и факелов, в стране, столь далекой от его собственной. И никто, никогда не поставит памятника этому монстру. Никто не сочинит в его честь хвалебных од. Его никогда не почтят среди его народа. Его никто не вспомнит, и не споёт о нём в песнях, если, конечно, они у них есть. Его слава, если она у него была, была только его собственным, возможно блестящим моментом, о котором знал и понимал его только он один. Этот момент был его собственным оправданием, и ему не требовалось ни какого другого. Это момент был достаточен для него самого.

— Он двигается! — закричал мужчина в ужасе.

Внезапно, над толпой людей, с лютым воем, выросла мрачная фигура кюра, вся утыканная копьями, и взорвалась яростным вихрем когтей, подобно некому природному катаклизму. По-видимому, он стоял на коленах, поскольку, на этот раз он казался не таким высоким, как прежде.

— Убить его! — закричал офицер, и солдаты снова заработали копьями и мечами.

В кровавой свалке мужчины мешали друг другу. Я видел, как монстр дотянулся и выдернул гвардейца из толпы его товарищей, а потом отбросил уже наполовину обезглавленного с разорванным клыками горлом. Потом кюр схватил другого, попросту оторвав ему голову от тела. Но вскоре его окровавленная ужасная фигура снова повалилась на песок, задавленная весом и железом солдат. И это его, изгнали из его собственного мира за предполагаемую слабость!

— Он снова шевелится! — послышался мужской крик полный благоговейного ужаса.

Ещё раз я увидел, как он поднялся над толпой. С отчаянными криками люди снова напали на зверя. Как он гордился своей утончённостью, своим аристократизмом. Насколько тщеславен он был! Как же раздражён я был его проклятым высокомерием! Сколь страстно он желал быть джентльменом.

Он снова упал.

— Мы не можем убить его! — закричал кто-то. — Мы не можем убить его!

Этот кюр даже готовил своё мясо. Ещё раз он появился над толпой, прорываясь сквозь неё, как будто бредя по пояс в воде. Чья-то оторванная рука свисала с её челюстей. Копья и мечи раз за разом попадали в него.

«Быть джентльменом, не значит не быть храбрым» — сказал он мне тогда.

Ещё дважды он поднимался и рвался сквозь толпу. Но вот, наконец, мужчины устало отступили. Толпа распалась. Тёмная масса горой возвышалась на песке. А я не мог даже выговорить его имя.

— Постойте, — вдруг сказал офицер. — А где тот, второй, Боск из Порт-Кара?

Задерживаться здесь дальше становилось опасно, и я отступил за ложу Убара и, приподняв приоткрытую крышку люка, проскользнул в проход, не забыв задвинуть засов за собой. Теперь её практически невозможно было отличить от поверхности остальной мостовой.

Находясь внизу, я услышал мужчин, ходивших по мостовой двора, и по рядам деревянных скамей.

— Куда мог подеваться Боск из Порт-Кара? — донеслось до меня сверху.

— Он сбежал, — ответил ему кто-то.

— Он исчез, — добавил другой.