– Мой джарл! – вскричала Тири, бросаясь ко мне на грудь.

Я принял ее в объятия. На ней была белая шерстяная туника и черный железный ошейник.

Я надолго приник к губам рабыни.

Вокруг раздавались радостные крики фермеров Ивара и возбужденные голоса невольниц.

Ивар Раздвоенная Борода прижал к себе Булочку и Гунхильду, целуя то одну, то другую, каждая нетерпеливо подставляла губы, страстно его обнимая.

Другие рабыни устремились к гребцам, сходящим на берег со змея Раздвоенной Бороды.

За спиной Ивара, высоко вздернув подбородок, стояла Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара.

Воины и рабыни, многие из которых радостно обнимались, посматривали на нее с любопытством.

Она остановилась слева от Ивара и немного позади. Прямая спина, голова гордо вскинута. На ней все еще было надето зеленое бархатное платье с золотым орнаментом; платье, однако, успело порваться и испачкаться – большую часть пути Хильда оставалась прикованной к мачте; кроме того, с правой стороны подол разодрался так, что открывал бедро, колено и икру – это случилось, когда Ивар приказал привязать Хильду к веслу; чулки и туфли он заставил ее снять еще в Скагнаре.

Хильда стояла и с вызовом глядела поверх голов собравшихся на берегу людей Ивара Раздвоенная Борода, который все-таки добился своего: привез домой бесценный приз.

– Так вот она какая, – произнес Оттар, положив руки на тяжелый ремень, инкрустированный золотом, – Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара!

– Гунхильда лучше! – заявила Пухлые Губки.

– А кто такая Гунхильда? – холодно спросила Хильда.

– Я – Гунхильда, – вмешалась Гунхильда, с довольным видом стоявшая рядом с Раздвоенной Бородой. Белая туника с длинным разрезом и черный ошейник не оставляли никаких сомнений в том, какое положение она занимает в доме Раздвоенной Бороды.

– Рабыня! – с презрением рассмеялась Хильда.

– Гунхильда лучше! – упрямо повторила Пухлые Губки.

– Разденем их и сравним, – предложил Оттар.

Хильда побледнела.

Раздвоенная Борода тем временем, одной рукой обнимая Булочку, а другой Гунхильду, зашагал по направлению к дому. Хильда последовала за ним, отставая на несколько шагов.

– А она хорошо ходит на поводке, – заметил Оттар.

Воины и рабыни засмеялись. Раздвоенная Борода остановился. Лицо Хильды покраснело от гнева, но она продолжала высоко держать голову.

Домашних слинов частенько учат ходить на поводке; иногда так же поступают и с невольницами; на Юге принято разгуливать по улицам с рабынями, которые следуют за своим господином, отставая на несколько шагов, словно идут на невидимом поводке.

Хильда пока что чувствовала себя свободной женщиной. Даже мысль о подобном унижении была для нее невыносима.

Раздвоенная Борода зашагал дальше, а потом снова остановился. Хильде пришлось замереть у него за спиной.

– Она и в самом деле идет на поводке! – расхохотался Оттар.

В глазах Хильды появились слезы ярости – Оттар все правильно понял. Она шла за своим господином, как на поводке. На корабле, по дороге домой, Раздвоенная Борода успел научить ее, хотя она и оставалась свободной женщиной, беспрекословно подчиняться его приказам.

Для дочери Торгарда из Скагнара путешествие оказалось малоприятным. С самого начала Хильду Надменную приковали к мачте, а голову замотали покрывалом, которое фиксировал шарф, туго стянутый под подбородком. На второй день покрывало немного приподняли, чтобы она могла напиться, а потом снова опустили; на третий день покрывало вместе с шарфом сорвали и вы бросили за борт; Ивар Раздвоенная Борода собственноручно напоил Хильду и накормил ее рабской похлебкой.

Ей так хотелось есть, что она жадно съела все, что было в миске.

– С каким удовольствием ты уплела рабскую похлебку, – заметил Ивар.

После этого Хильда отказывалась есть.

Однако на следующий день, к удовольствию Ивара, она нетерпеливо потянулась к миске.

Начиная с пятого дня, на время еды Раздвоенная Борода отвязывал ее от мачты, туго стянув веревкой ноги, а на запястья надевал наручники, но так, чтобы она могла есть сама.

На шестой день он стал кормить ее бульоном и мясом, дабы его пленница сохранила хороший цвет лица.

Как и предполагал Раздвоенная Борода, к Хильде тут же вернулось высокомерие и она снова стала проявлять свой дурной характер.

На восьмой день он позволил ей погулять по кораблю.

Через некоторое время Ивар спросил у нее:

– Ты готова ходить на поводке?

– Я не дрессированный слин! – выкрикнула Хильда.

– Привяжите ее к веслу, – приказал Раздвоенная Борода.

Хильду, не раздевая, надежно привязали вдоль весла головой к лопасти.

– Ты не можешь так со мной поступить, – всхлипнула Хильда Надменная, которая, к своему ужасу, почувствовала, что весло начало двигаться. – Я свободная женщина!

А потом Хильду, как самую презренную из рабынь, опустили в холодную зеленую воду Тассы.

Весло поднялось.

– Я дочь Торгарда из Скагнара! – прохрипела она, отплевываясь.

Весло снова опустилось, когда же оно вынырнуло на поверхность, Хильда уже испугалась по-настоящему. Она наглоталась воды и быстро поняла то, что знает любая рабыня – если хочешь остаться в живых на весле, нужно вести себя разумно: постараться уловить ритм движения и, появляясь на поверхности, сразу делать глубокий вдох. Только так удается выжить.

Некоторое время Раздвоенная Борода наблюдал за ней, а потом отошел в сторону. Однако приказал Горму взять копье и встать у борта. Два раза Горм отгонял морских слинов, которые собирались полакомиться девушкой. Один раз появилась белая акула, каких немало водится в северных морях. Второй из морских слинов атаковал, разинув пасть с острыми зубами, но не сумел достать Хильду, ему удалось лишь разорвать ее зеленое бархатное платье с правой стороны; когда слин уплывал, в зубах у него, похожий на зеленую ленту, застрял лоскут от платья.

Проведя на весле пол-ана, Хильда начала умолять, чтобы ее подняли на борт; а через несколько анов слезно просила Раздвоенную Бороду позволить ей ходить на поводке.

Но ее сняли с весла только вечером. Накормили горячим бульоном и снова привязали к мачте.

Раздвоенная Борода ничего ей не сказал, но на следующий день, когда ярко светило солнце и он позволил ей немного погулять, Хильда просто безупречно ходила за ним, как будто он вел ее на поводке. Команда покатывалась со смеху. Я тоже улыбался. Хильду Надменную, дочь Торгарда из Скагнара, научили ходить на поводке.

Ивар Раздвоенная Борода ушел с причала, обнимая Булочку и Гунхильду, которые нежно к нему прижимались.

Хильда, высоко задрав голову, шагала следом за ним. Пухлые Губки бежала рядом с ней и все время повторяла:

– А Гунхильда лучше!

Хильда не обращала на нее внимания.

– У тебя толстые щиколотки! – заявила Хорошенькие Ножки.

– У нее под платьем скамейка, – сообщила всем Ольга.

– А какая широкая корма! – засмеялась другая рабыня.

Неожиданно Хильда так рассвирепела, что попыталась ударить одну из девушек. Раздвоенная Борода быстро обернулся.

– Что здесь происходит? – осведомился он.

– Мы говорим ей, что она уродина, – ответила Пухлые Губки.

– Я не уродина! – крикнула Хильда.

– Сними одежду! – приказал Раздвоенная Борода.

В глазах Хильды появился ужас.

– Никогда! – взвизгнула она. – Никогда!

Мужчины и рабыни весело рассмеялись.

– Ты научил меня ходить на поводке, – сказала она. – Но, Ивар Раздвоенная Борода, ты не научил меня подчиняться!

– Снимите с нее одежду! – приказал Раздвоенная Борода рабыням, которые с радостью бросились выполнять его волю.

Через несколько мгновений обнаженную гордячку подвели к Раздвоенной Бороде. Ольга держала ее за одну руку, Хорошенькие Ножки – за другую.

– Гунхильда лучше, – сказала Пухлые Губки.

Девушка не ошибалась, но и Хильда Надменная тоже была хороша. На любом рынке за нее могли дать отличную цену.

Она попыталась вырваться, но ее крепко держали. У Хильды оказалась красивая шея и великолепные плечи, большая грудь и тонкая талия; она действительно была несколько широковата в «корме», но лично я не имел ничего против; на Севере это называется «любовная колыбель» и великолепно подходит для того, чтобы смягчать яростные порывы северных воинов; на Юге про нее сказали бы, что у нее роскошные бедра. Если бы Раздвоенная Борода решил, что ей следует иметь детей, она родила бы здоровых, сильных рабов для его фермы. Бедра и колени Хильды тоже были прелестны, щиколотки, хотя и не толстые, как заявила Хорошенькие Ножки, оказались более массивными, чем у Тири или у самой девушки по имени Хорошенькие Ножки. Да и вообще, Хильда была крупнее, лет на пять старше, чем Хорошенькие Ножки, и на год или около того старше Тири; в свою очередь, Гунхильда была крупнее Хильды и старше ее года на два. Меня вполне устраивали лодыжки Хильды, ей с запасом подойдут обычные женские ножные кандалы, даже еще останется место.

Наконец Хильда перестала сопротивляться и, высоко подняв голову, посмотрела на Раздвоенную Бороду.

Ивар некоторое время внимательно ее разглядывал – так он обычно изучал посевы са-тарна на полях или животных, когда обходил свои владения.

Ивар опустился на землю, чтобы проверить упругость ее икр и лодыжек, потом поднялся с колен.

– Отведите ее к столбу для порки, – приказал он рабыням.

Девушки, смеясь, потащили Хильду к столбу, стоящему перед входом в зал. Оттар быстро привязал запястья дочери Торгарда из Скагнара к массивному кольцу, прибитому к столбу у нее над головой. Грудь девушки прижалась к гладкому дереву; пятки не доставали до земли.

– Как ты посмел привязать меня здесь, Ивар Раздвоенная Борода! – возмутилась она. – Я свободная женщина!

– Принеси рабский хлыст с пятью хвостами, – сказал Ивар Раздвоенная Борода Гунхильде.

– Слушаюсь, мой джарл, – улыбаясь, ответила она и убежала.

– Я дочь Торгарда из Скагнара, – упрямо повторила Хильда. – Немедленно освободи меня.

Гунхильда принесла плетку Раздвоенной Бороде.

Оттар отбросил волосы девушки, чтобы открыть плети спину.

– Нет! – закричала Хильда.

Раздвоенная Борода коснулся ее спины хлыстом; рукоять была зажата в кулаке, наружу торчали лишь пять кожаных полос. Он дважды легонько хлестнул свою пленницу по плечу.

– Нет! – снова крикнула Хильда. – Пожалуйста, не надо!

Мы отошли в сторону, чтобы не мешать Раздвоенной Бороде, а он встряхнул хлыст и отвел руку назад.

Первый удар отбросил Хильду на столб; я увидел, как сначала в ее глазах вспыхнуло удивление, а потом боль; дочь Торгарда казалась ошеломленной; потом она отчаянно заголосила – видимо, только теперь Хильда поняла, что может сделать плеть с ее обнаженной спиной.

– Я буду тебя слушаться! – вопила она. – Я буду тебя слушаться! – Ивар Раздвоенная Борода, имевший большой опыт по укрощению женщин, не наносил следующего удара целый ен. На этот раз Хильда Надменная кричала не останавливаясь, снова и снова: – Я буду тебя слушаться!

Он нанес очередной удар. Ее снова отбросило на столб; руки отчаянно извивались; тело, словно в агонии, прижималось к столбу, из глаз покатились слезы; она стояла на цыпочках, обхватив столб бедрами, но ей ничего не удавалось сделать: столб стоял неколебимо. Ивар Раздвоенная Борода снова ударил ее, Хильда забилась, как рыба, выброшенная из воды.

– Я молю только о том, чтобы ты разрешил мне подчиниться тебе! – кричала она. – Я молю тебя только об этом!

Когда на ее спину обрушился следующий удар, Хильда только закрыла глаза от боли, она едва дышала. У нее не осталось сил, чтобы кричать и жаловаться. Она напряглась, зубы скрипели, все ее тело выражало непереносимую муку. Однако нового удара не последовало. Может быть, наказание закончено? И в этот момент Раздвоенная Борода снова взмахнул рукой. Последние пять ударов он наносил, когда Хильда бессильно повисла на веревке. Ее отвязали, и она упала на колени. Ей досталось всего лишь двадцать ударов – не такое уж суровое наказание. Однако у меня создалось впечатление, что дочь Торгарда из Скагнара не скоро захочет вновь оказаться у столба для порки; цели своей Раздвоенная Борода добился – его пленница познакомилась с хлыстом.

Ни одна женщина не забывает этого знакомства. Хильда Надменная с тоской посмотрела на Раздвоенную Бороду.

– Принесите ее одежду, – приказал Раздвоенная Борода.

Одна из рабынь быстро исполнила волю своего джарла.

– Оденься, – коротко бросил Раздвоенная Борода.

Со слезами на глазах, едва способная двигаться, Хильда начала медленно одеваться.

Она стояла среди нас в своем зеленом бархатном платье с золотым орнаментом, разорванным воротом и подолом.

Хильда посмотрела на Ивара.

– Сними платье, – сказал он.

Она подчинилась.

– Собери одежду, – бросил он.

Девушка взяла платье.

– Отправляйся на кухню и все сожги.

– Слушаюсь, Ивар Раздвоенная Борода, – тихо проговорила Хильда, опустив голову.

– Гунхильда пойдет с тобой, – добавил Раздвоенная Борода. – Когда одежда сгорит, попросишь Гунхильду объяснить тебе твои обязанности.

– Какие обязанности, мой джарл? – спросила Гунхильда.

– Сегодня нас ждет пир, – ответил Ивар Раздвоенная Борода. – К нему необходимо подготовиться.

– Она будет помогать готовить закуски? – спросила Гунхильда.

– И подавать их, – ответил Раздвоенная Борода.

– Теперь мне понятно, чем она будет заниматься, – улыбаясь, заявила Гунхильда.

– Да, – сказал Ивар Раздвоенная Борода и взглянул на Хильду. – Ты попросишь Гунхильду, чтобы она разъяснила тебе обязанности рабыни.

– Слушаюсь, Ивар Раздвоенная Борода, – прошептала она.

– А теперь поторапливайся, – рассмеялся он.

Рыдая, Хильда схватила свою одежду и побежала в зал. Воины и рабыни весело хохотали. Я тоже посмеялся от души. Хильду Надменную, дочь Торгарда из Скагнара научили послушанию.

Вопли Пухлых Губок, которая молила о пощаде Горма, оседлавшего ее на мехах, наполнили задымленный зал.

Я оттолкнул Тири в сторону, схватил за талию про бегавшую мимо Ольгу и посадил ее к себе на колени. Она, весело хохоча, спасалась от Оттара – тот преследовал ее, пьяно спотыкаясь. Я притянул Ольгу к себе, и наши губы встретились. Ее обнаженное тело неожиданно ответило на мой призыв, и она прижалась ко мне.

– Мой джарл! – прошептала она.

Но я швырнул Ольгу прямо на руки Оттару, который со смехом перекинул ее через плечо и потащил прочь. Я видел, как она колотит его по спине своими маленькими кулачками. Оттар унес невольницу в темноту и бросил на меха.

– Мой джарл, – простонала Тири, скорчившаяся подле меня на коленях, и несмело коснулась моей руки.

Я снова притянул ее к себе, и молодая леди из Кассау, рабыня Тири, оказалась в моих объятиях.

Мимо торопливо пробегала Хорошенькие Ножки с огромным подносом жареного мяса на худеньком плече.

– Меду! – заорал Ивар Раздвоенная Борода, сидевший напротив меня. – Меду! – Он поднял огромный кривой рог с золотым орнаментом.

Булочка и Гунхильда стояли на скамейке на коленях, прижимаясь к нему с двух сторон. Однако ни одна из них не пошевелилась, чтобы отправиться за медом. Сегодня эту обязанность выполняла другая.

Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара, обнаженная, как и все остальные невольницы, наливала Раздвоенной Бороде мед из громадного бронзового сосуда. Мужчины хохотали.

Хотя она и была свободной, бедняжка подавала мед, как простая рабыня. Весь зал ревел от восторга. Торгарду из Скагнара, врагу Ивара Раздвоенная Борода, нанесено страшное оскорбление. Его дочь, обнаженная, разливала мед в зале его заклятого врага.

К тому же ее научили ходить на поводке и подчиняться. Наступил час торжества Ивара Раздвоенная Борода. Он протянул руку, чтобы коснуться дочери Торгарда из Скагнара.

Она в ужасе отпрянула. Раздвоенная Борода с хорошо разыгранным удивлением посмотрел на нее.

– Разве ты не хочешь поиграть со мной в мехах? – поинтересовался он.

– Нет, – содрогнувшись, ответила Хильда.

– Разреши мне поиграть с тобой, – простонала Булочка.

– Лучше мне, – прошептала Гунхильда.

– Пойми меня правильно, Ивар Раздвоенная Борода, – тихонько проговорила Хильда. – Если ты мне прикажешь отправиться на меха, я немедленно подчинюсь. Я выполню малейшее твое желание быстро и точно. Я сделаю все, что мне прикажут.

Булочка и Гунхильда засмеялись.

Спотыкаясь, к нам подошел Оттар и остановился, опершись рукой о стол. К своему поясу он длинной веревкой привязал Ольгу. Девушка посмотрела на меня, ее глаза сияли, губы приоткрылись, она протянула ко мне руку. Однако я не обратил на нее внимания, и она опустила глаза, сжала кулаки и жалобно залепетала. Я улыбнулся. Сегодня я ее использую – не успеет эта ночь подойти к концу.

– Говорят, – монотонно забубнил Оттар, – что Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара, самая холодная из женщин.

– Ты здесь видишь интересных для тебя мужчин? – спросил Раздвоенная Борода у Хильды.

– Нет, – холодно ответила она, – не вижу.

Оттар расхохотался.

– А разве тебе не хочется, – осведомился Ивар у дочери Торгарда из Скагнара, – почувствовать на своем теле их руки и губы?

– Все мужчины – настоящие скоты! – воскликнула Хильда.

– А их зубы? – поинтересовался он.

– Все мужчины отвратительны, – зарыдала она. – Они ужасные звери и используют девушек в качестве жертв! – Она посмотрела на других рабынь. – Сопротивляйтесь им! – воскликнула она. – Сопротивляйтесь!

Булочка откинула голову назад и захохотала.

– Сопротивляться не разрешается, – с трудом проговорила она, продолжая хохотать.

– Брось ее на меха, – предложила Хорошенькие Ножки. – Тогда она хотя бы будет знать, о чем говорит!

– Брось ее на меха! – закричала другая рабыня.

– Брось ее на меха! – взвизгнула третья.

– Брось ее на меха! – завопили все разом.

Хильда дрожала от ужаса.

– Молчать! – взревел Ивар Раздвоенная Борода.

Наступила тишина.

– А что, если я прикажу тебе отправиться на меха? – спросил Ивар Раздвоенная Борода.

– Я немедленно повинуюсь тебе, – ответила Хильда. – Я уже знаю, что такое хлыст.

– Но по собственному желанию ты туда не пойдешь? – не унимался Ивар.

– Конечно нет, – сказала она.

Горм, который освободился от Пухлых Губок, по дошел к столу, за которым мы сидели. Пухлые Губки стояла у него за спиной, приглаживая волосы расческой из рога.

– Она же Хильда Надменная! – веселился Оттар. – Самая холодная из женщин!

Хильда стояла, гордо вскинув голову.

– Оттар, Горм, – сказал Раздвоенная Борода, – отведите ее в ледяной сарай. Свяжите руки и ноги и оставьте там.

Рабыни завопили от восторга. Мужчины застучали ладонями правой руки по левому плечу. Некоторые колотили тарелками по деревянному столу.

Оттар задержался только для того, чтобы отвязать Ольгу от ремня. Веревка была обмотана вокруг талии рабыни, он не стал ее трогать, а свободным концом привязал руки девушки к одному из столбов, поддерживающих крышу.

После чего они с Гормом удалились, таща за собой упирающуюся Хильду.

Ольга попыталась высвободиться. Она бросила на меня умоляющий взгляд.

– Развяжи меня, – попросила она.

Я посмотрел на нее.

– Мое тело хочет тебя, Тэрл Рыжий, – рыдала она. – Мое тело нуждается в тебе!

Я равнодушно отвернулся от нее.

– Ты нужен мне, Тэрл Рыжий, – молила Ольга, и я услышал, как она нетерпеливо трется о столб.

Пусть подождет еще парочку анов. К этому времени она будет готова. Как только я ее коснусь, Ольга бессильно упадет в мои объятия. Я возьму ее дважды, второй раз, как и положено горианскому господину, когда в течение целого ана рабыня не будет знать пощады.

– Меду! – приказал я.

Хорошенькие Ножки бросилась исполнять мое желание. Я наклонился и поцеловал Тири в губы.

Прошло немало времени, было выпито много меду, когда появился юноша-раб, подергал за рукав Ивара.

Раздвоенная Борода и сказал ему:

– Мой джарл, девка в сарае со льдом просит, чтобы ты освободил ее.

– Как долго она уже просит? – спросил Раздвоенная Борода.

– Больше двух анов, – улыбаясь ответил юноша.

Как-никак, он был мужчиной.

– Отличный парень, – сказал Раздвоенная Борода и оторвал рабу кусок мяса.

– Спасибо, мой джарл, – сказал юноша.

В отличие от остальных рабов, его не приковывали на ночь в сарае с босками. Он нравился Ивару, поэтому мальчишке разрешалось спать на кухне.

– Рыжий и Горм, – сказал Раздвоенная Борода. – Приведите маленькую убару из Скагнара.

Мы улыбнулись.

– Горм, – добавил Раздвоенная Борода, – прежде чем освободишь ее, позаботься о том, чтобы утолить ее жажду.

– Слушаюсь, капитан, – ответил Горм.

Прихватив с собой факел, мы отправились в ледяной сарай. Открыли тяжелую дверь, обитую кожей, и высоко подняли факел.

В его тусклом, колеблющемся свете мы увидели Хильду и подошли поближе.

Она лежала на боку, скорчившись на больших кусках льда; Хильда могла поднять голову и плечи всего на несколько дюймов; деревянная стружка, в которой хранится лед, облепила ее тело; руки и ноги были связаны, а две веревки не давали ни сесть, ни даже встать на колени.

– Пожалуйста! – плакала Хильда.

Зубы у нее стучали, губы посинели. Она лежала перед нами на спине.

– Пожалуйста, – рыдала она, – я умоляю разрешить мне отправиться на меха Ивара Раздвоенная Борода.

Мы посмотрели на нее.

– Я умоляю! – стонала Хильда. – Умоляю, отпустите меня в его меха!

Горм распутал веревку, которой были связаны ее ноги, а потом ту, что не давала девушке поднять плечи и голову.

Он не стал развязывать щиколотки и запястья. Когда Горм посадил ее, Хильда дрожала и тихонько скулила от холода.

– Я принес кое-что для тебя, – сказал он. – Выпей это побыстрее, Хильда Надменная.

– Да, да! – стуча зубами, прошептала она.

А затем, откинув Хильде голову, Горм поднес чашу к ее губам.

Дрожа от холода, заливаясь слезами, Хильда Надменная быстро проглотила рабское вино.

Горм развязал ее и перебросил через плечо; она так замерзла, что не могла стоять.

Я коснулся ее тела, оно было холодным как лед. Хильда всхлипывала, уронив голову на спину Горма, а ее длинные волосы свисали ему до колен.

Я шел впереди с факелом, освещая дорогу, – так мы доставили Хильду в зал Раздвоенной Бороды.

Он сидел на краю своей постели, сняв сапоги.

Горм бросил Хильду к ногам Ивара. Ее волосы разметались по его сапогам. Она продолжала дрожать от холода.

Вокруг быстро собрались мужчины и рабыни.

Левую часть ее тела тускло освещали угли очага, правая оставалась в тени.

– Кто ты такая? – осведомился Раздвоенная Борода.

– Хильда, – плакала она, – дочь Торгарда из Скагнара.

– Хильда Надменная? – уточнил он.

– Да, – опустив голову, рыдала она, – Хильда Надменная.

– И чего же ты хочешь? – спросил Ивар.

– В твои меха, – прошептала она.

– А разве ты не свободная женщина? – спросил Раздвоенная Борода.

– Я умоляю тебя позволить мне разделить с тобой меха, Ивар Раздвоенная Борода, – проговорила она.

Он поднялся на ноги и оттолкнул в сторону длинный стол и скамью. Пяткой Ивар нарисовал на полу рабский круг.

Хильда посмотрела на него.

А потом он махнул ей рукой, показывая, что она может подойти к постели. Хильда с благодарностью забралась под меха. Она продолжала дрожать, и мы услышали, как она застонала.

– Меду! – приказал Ивар Раздвоенная Борода, возвращаясь к столу.

Булочка первой подбежала к нему с наполненным рогом.

– Ивар Раздвоенная Борода, пожалуйста, иди ко мне, – рыдала Хильда. – Я замерзаю! Обними меня! Пожалуйста! Обними меня!

– Пусть это будет для вас уроком страсти, рабыни, – рассмеялся Оттар.

Раздался дружный хохот, больше всех веселились красивые обнаженные невольницы, горячие и нетерпеливые в сильных, грубых руках мужчин из Торвальдсленда.

Раздвоенная Борода осушил рог.

– Меду! – крикнул он, и на этот раз приказ выполнила Гунхильда.

После второго рога Раздвоенная Борода вытер рот рукой, повернулся и направился к своим мехам.

Хильда жалобно повизгивала.

– Она самая холодная из женщин! – хохотал Оттар.

– Обними меня, Раздвоенная Борода! – плакала Хильда. – Пожалуйста, обними меня крепче!

– Ты будешь хорошо мне служить? – спросил Раздвоенная Борода.

– Да! – воскликнула она. – Да! Да! Да! Да!

Однако Раздвоенная Борода не торопился, он крепко прижал ее к себе, согревая своим телом. Через пол-ана я заметил, как Хильда осторожно подняла голову и прикоснулась губами к его плечу; смущенно поцеловала своего господина, а затем заглянула ему в глаза. Неожиданно он швырнул ее на спину, и его огромные руки, огрубевшие от рукояти меча и топора, вцепились в ее тело.

– О нет! – закричала Хильда. – Нет!

За столом начали делать ставки. Я поставил на Ивара Раздвоенная Борода. Через ан Хильда Надменная под радостные вопли мужчин и насмешливые возгласы рабынь, опустив голову, на четвереньках, заползла в рабский круг, который Ивар Раздвоенная Борода нарисовал на полу своего зала. Она ползла, не обращая внимания на то, что на нее смотрят рабыни и гребцы. Оказавшись внутри круга, Хильда выпрямилась. Она стояла, высоко подняв голову.

– Я твоя, Ивар Раздвоенная Борода, – сказала она. – Я принадлежу тебе!

Он махнул рукой, и Хильда вышла из круга, чтобы снова прижаться к своему господину и умолять о ласках – его новая рабыня.

Я получил девять тарнских дисков и два куска разбитой золотой тарелки, северяне добыли их два года назад, когда совершили набег на один из городов в восточных шхерах.

Раздвоенная Борода на эту ночь отдал Гунхильду Горму. Я видел, как Горм вел ее к своим мехам. Сегодня ее лодыжка будет прикована к его постели. Ивар предложил мне Булочку, однако я, разок воспользовавшись ее услугами, сделал щедрый жест, передав невольницу Оттару, поскольку собирался провести эту ночь с Тири. Оттар тут же принялся приковывать Булочку к своей постели. Можете представить себе мое разочарование, когда я увидел, как мимо меня провели Тири – один из гребцов вознамерился поразвлечься с ней. Она в отчаянии смотрела на меня из-за плеча воина. Я послал ей поцелуй на германский лад – пальцы руки прижаты к правой части рта. У меня не было никаких особых прав на эту хорошенькую маленькую рабыню. Как и вся добыча, награбленная в Кассау, она принадлежала воинам Раздвоенной Бороды. Я слышал звон цепей и стоны невольниц. Я решил, что сегодня мне придется спать одному.

– Тэрл Рыжий, – услышал я.

Повернувшись на голос, я, к своему удовольствию, увидел Ольгу, которая так и оставалась там, где ее привязал Оттар. Я рассчитывал, что она как раз дозреет, но совсем забыл о ней. Девушка стояла на коленях рядом со столбом.

– Я забыл про тебя, – сказал я ей.

– Ненавижу тебя, Тэрл Рыжий, – заявила она.

Я опустился рядом с ней на колени и протянул руку. Но она сердито отодвинулась в сторону, насколько позволяла веревка.

– Ты меня не развяжешь? – спросила она.

Мне совсем не хотелось спать одному. «Неужели мне не удастся разбудить еще недавно так яростно полыхавший в ней огонь?» – подумал я.

Я придвинулся к ней поближе. Ольга еще теснее прижалась к столбу.

Слегка приподняв ошейник, я начал нежно поглаживать шею невольницы.

– Пожалуйста, развяжи меня, – прошептала она.

Ее руки отчаянно извивались, тело прижималось к столбу. Мы оба стояли на коленях, и я продолжал ласкать ее. Ольга пыталась сопротивляться, но я проявил терпение. Наконец она всхлипнула.

– Ты мой господин, Тэрл Рыжий, – прошептала Ольга.

Я поцеловал ее в правое плечо. Она откинула голову.

– Возьми меня на меха, – попросила она.

Я отвязал ее от столба и повел за свободный конец веревки к своей постели, однако мне не пришлось тащить ее насильно. Ольга охотно последовала за мной, прижимаясь губами к моему левому плечу.

Возле постели, на которой были разбросаны меха, я остановился.

Ольга стояла неподвижно в ногах постели, глядя на меня. Она была рабыней. Собственностью.

– Возьми меня силой, – прошептала она.

Рабыни знают, что являются имуществом, и им нравится, когда с ними обращаются соответствующим образом. В душе каждой женщины живет желание, древнее самых древних пещер, – она мечтает о моменте, когда будет вынуждена подчиниться грубой силе великолепного, непреклонного мужчины, хозяина; женщина хочет лишь одного – оказаться обнаженной во власти этого безжалостного животного, зависеть от его желаний и воли. Это становится ясно из их тайных фантазий; земная культура, естественно, не дает женщинам возможности удовлетворить эти сокровенные желания, отсюда и возникают неврозы, истерия и враждебность. Технология и социальные структуры, следуя за собственными движущими силами и попав в зависимость от развития и экспансии, оставляют у себя за спиной жалких рассудочных животных, которые являются одновременно созидателями и жертвами прогресса. Мы сами создали для себя клетку и защищаем ее от тех, кто пытается сломать замки.

Я держал Ольгу левой рукой, а правой завел ее правую руку за спину; поднял вверх, она вскрикнула от неожиданной боли, а я швырнул рабыню на меха; как только она упала на живот, я быстро надел ей на щиколотки ножные кандалы из черного железа. Ольга повернулась ко мне лицом и села, в глазах у нее стояли слезы, руки были заведены назад, ноги согнуты. Я разбросал меха. Зазвенев цепями, Ольга, опустив голову, встала на колени. Я опустился рядом с ней.

– На живот, – приказал я ей, – щиколотки разведи на фут.

– Слушаюсь, мой джарл, – прошептала она.

Я начал ласкать ее под кандалами, внутреннюю часть щиколоток, ступни, потом под коленями, грудь, бедра. По тому, как напряглись мышцы, как она двигалась под моими руками, вскрикивала время от времени и учащенно дышала, я понимал, где находятся самые чувствительные места и, как настоящий воин, использовал ее слабость для достижения собственных целей. Через не которое время я перевернул рабыню на спину.

– Мне говорили, – сказал я ей, – что Ольга – самая лучшая из рабынь.

Она поднялась мне навстречу, умоляя о прикосновении. И я принялся гладить, ласкать и целовать ее.

– Что ты сделал с моим телом? – прошептала она. – Я еще ни разу не испытывала ничего подобного, не знала таких невыносимо сладостных ощущений.

– Что говорит тебе твое тело? – спросил я ее.

– Я стану для тебя чудом, Тэрл Рыжий, – тихо ответила Ольга. – Самым настоящим чудом!

– Доставишь мне удовольствие? – сказал я.

– Да, мой джарл! – Она плакала. – Да!

А когда она и в самом деле доставила мне удовольствие, я взял ее в первый раз.

– Обними меня крепче, – умоляла меня Ольга.

– Я обниму тебя, – сказал я, – а потом снова тебя возьму, рабыня.

Она посмотрела на меня изумленно.

– В первый раз, – пояснил я ей, – я лишь разогревал тебя и готовил к продолжению.

Ольга молча сжала мою руку. А я крепко обнял ее.

– Я смогу вынести столь сильное удовольствие? – испуганно спросила Ольга.

– Ты же рабыня, – ответил я, – у тебя нет выбора.

– Мой джарл, – в голосе Ольги звучал настоящий страх, – ты намерен взять меня во второй раз, как это принято у горианских рабовладельцев?

– Да, – ответил я.

– Я слышала об этом. – Ольга заплакала. – Девушку берут без жалости и сострадания!

– Точно, – сказал я.

Мы молча лежали рядом примерно пол-ана, я ее обнимал, а она прижималась ко мне, ее щиколотки по-прежнему оставались в ножных кандалах. Потом я к ней прикоснулся.

Она подняла голову.

– Уже начинается? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Позволено ли рабыне попросить господина о милости? – прошептала Ольга.

– Посмотрим, – проговорил я.

Она наклонилась, и я почувствовал ее волосы на своем теле.

– Будь беспощаден, – попросила Ольга. – Будь беспощаден!

– Именно это и входит в мои намерения, – ответил я и опрокинул ее на спину.

– Я еще ни разу так не отдавалась, – плакала Ольга, – ни разу не отдавалась так, как сейчас. Я не променяю свой ошейник ни на какие драгоценности Гора!

Я крепко прижал ее к себе. Через некоторое время она заснула. А потом и я. До рассвета оставалось два ана. Через ан Оттар и Раздвоенная Борода поднимутся сами и начнут будить людей. Накануне змея подготовили к плаванию. Сегодня утром, на рассвете, змей покинет небольшую гавань, весла заработают, разрезая туман, окутавший фьорд. Ивар Раздвоенная Борода решил принять участие в Ярмарке – возможно, это было и не самое мудрое решение. Он считал, что у него назначена встреча, на которую он должен обязательно прибыть. Встреча со Свейном Синий Зуб, могущественным джарлом Торвальдсленда, который объявил Ивара вне закона.