Я толкнул блондинку на колени перед Теналионом, работорговцем Ара, тем самым, которому Боадиссия днём ранее, столь неосторожно, возвратила его рабыню, то есть саму себя. Мы снова встретились с ним, на этот раз в рабочем кабинете его торгового дома. Девушка оказалась на коленях в очерченном на полу жёлтом круге, диаметром около семи — восьми футов, в нескольких шагах от его стола. Граница этого круга, шириной была приблизительно семь — восемь дюймов, и была, на подобии мозаики выложена жёлтой плиткой посреди гладкого алого пола.

— Я привёл Вам женщину, — сообщил я.

Работорговец вышел из-за стола и приблизился к блондинке, замерев в нескольких футах от неё. Я удалил поводок с шеи девушки, отстегнул карабин от кольца и, смотав ремень, поместил его внутрь ошейника. Всё вместе я убрал в свой поясной кошель.

— Становясь на колени, ноги следует держать широко расставленными, — напомнил я, бросив взгляд на девушку.

Она послушно раздвинула колени. Я не мог не заметить, что теперь, оказавшись здесь, она испугалась. Возможно, сейчас, тщательно взвесив всё последствия, она уже жалела о своём решении. Однако теперь было немного поздно для таких мыслей. Она немного тряслась стоя на коленях. И, надо признать, она становилась ещё соблазнительнее, делая так. Эта рефлекторная дрожь, я думаю, на самом деле вызванная её страхом и возбуждением, могла бы даже немного поднять её цену. Она хорошо двигалась. Руки девушки всё ещё оставались стянуты сзади.

— А где её клеймо? — поинтересовался Теналион.

— Она — свободная женщина, — пожал я плечами.

— Ну да, я почему-то так и подумал, — улыбнулся работорговец.

— Ты находишься в доме работорговца, — объявил он блондинке, — и стоишь на коленях внутри круга оценки.

— Я не знала, — прошептала она, посмотрев вниз.

— Он в точности соответствует размеру рабского прилавка, — сообщил он.

Блондинка понимающе кивнула. Круг, конечно, был вровень с полом, в то время как прилавок, с которого продают рабынь, обычно поднят на высоту приблизительно от ярда до пяти футов, специально, чтобы поднять девушек над толпой, так, чтобы покупатель могли бы их легко заметить издали и внимательно рассмотреть вблизи.

— Ты когда-либо видела, как проходит продажа рабынь? — спросил Теналион.

— Нет, — ответила блондинка.

— Ну, может, у Тебя есть какая-нибудь идея относительно того, как это происходить, — полюбопытствовал он.

— Да, — кивнула она.

— Обычно товары выставлены совершенно голыми и продаются покупателям, предложившим самую высокую цену, — пояснил работорговец, — чьими рабынями они тогда и становятся.

— Я понимаю, — прошептала девушка.

— Прежде всего, Ты должна быть оценена, — предупредил Теналион.

— Я понимаю.

— И, в конечном счете, так или иначе, Ты будешь продана в качестве рабыни, — сообщил он её и, повернувшись ко мне, уточнил: — Она — девственница?

— Нет, — ответил я, отчего блондинка густо покраснела.

— Неожиданно, — улыбнулся Теналион, и блондинка опустила голову ещё ниже. — Ты красива, моя дорогая, — заметил он.

— Спасибо, Господин, — пробормотала девушка.

— Как у Тебя с сексуальной отзывчивостью? — поинтересовался он.

— Я не знаю, — удивлённо ответила она, при этом бросив на меня умоляющий взгляд.

— С этим у неё всё в порядке, — ответил я за неё, — по крайней мере, для той, кто всё ещё по существу остаётся свободной женщиной.

— Как, по-вашему, каковы её перспективы как рабыни? — спросил Теналион.

— Вполне, — кивнул я.

— Я могу увидеть? — уточнил работорговец.

— Само собой, — ответил я.

— Ой! — вскрикнула девушка. — Пожалуйста, нет! Не здесь! Не так! Я умоляю Вас! Ох, О-охх, Господин! Господи — и-иннн!

Я едва смог удержать извивающуюся и брыкающуюся девушку на коленях. Это походило на попытку удержать небольшого слина. Её тело оказалось очень сильным в своей страсти. Наконец, немного успокоившись, блондинка осмелилась поднять полные слёз глаза на Теналиона. Она только что была показана ему как великолепно реагирующая на прикосновения мужчины женщина, не более чем рабыня.

— Превосходно, — признал работорговец.

— Думаю, что со всей уверенностью могу утверждать, что она могла бы значительно улучшиться в таких вопросах, став действительно рабыней, после законного и полного порабощения, — предположил я.

Девушка удивлённо посмотрела на меня.

— Не могу не согласиться, — кивнул Теналион.

Задрожавшая блондинка опустила голову.

— Девушка, — позвал ей Теналион, и она поспешно подняла к нему лицо. — Ты готова войти в рабство?

— Да, Господин, — ответила она.

— Вы будешь стремиться стать хорошей рабыней? — спросил работорговец.

— Да, Господин, — пообещала она.

— Многие рабовладельцы весьма нетерпеливы со своими рабынями, — предупредил он. — Ты понимаешь, что это может означать для Тебя?

— Господин?

— Советую Тебе удовлетворять своих владельцев полностью, — сказал он.

— Да, Господин.

— Поверь мне, это весьма неприятно и больно, быть выпоротой рабыней, — заметил Теналион.

— Понимаю, Господин, — вздрогнула она.

— Точно так же неприятно быть подвергнутой многим другим мыслимым наказаниям, или, скажем, быть живьём скормленной голодным слинам, — добавил он. — Ты ведь не хотела бы этого?

— Нет, Господин! — задохнулась девушка от страха.

— Тогда, будь хорошей рабыней, — посоветовал Теналион.

— Да Господин! — пообещала блондинка.

— Возможно, Ты думаешь, что быть рабыней, заключается просто в ползанье у ног твоего хозяина, облизывании, поцелуях, и прочих интимных удовольствиях, — предположил работорговец.

— Я не знаю, Господин, — пожала она плечами. — Я никогда не была рабыней.

— Как Ты думаешь, хорошо бы Ты выглядела, танцуя перед своим владельцем?

— Не знаю, — растерялась девушка.

— Абсолютно голой, конечно, — уточнил он, — совсем как сейчас.

— Я не знаю, Господин, — вздохнула она.

Что до меня, то я, откровенно говоря, был уверен, что она будет изумительно выглядеть за этим занятием. Однако я промолчал, ибо никто не интересовался моим мнением.

— И это только то, что лежит на поверхности, среди наиболее очевидных сексуальных модальностей, — заметил Теналион.

— Да, Господин.

— Отныне, вся твоя жизнь, — продолжил он, — будут пронизана твоей сексуальностью и твоей женственностью. Точнее, теперь твоей жизнью будет сексуальность, в которой твоя женственность, впервые, будет иметь бесспорную и первостепенную важность, в которой она будет превыше всего. Все остальное будет лишь производным от неё, не более чем украшением этого.

— Да, Господин, — прошептала девушка.

— Это будет жизнь тотальной женственности, посвящённая ей, а так же служению и любви.

— Да, Господин.

— Даже самые ничтожные задания, поручаемые Тебе, такие как чистика кожаного доспеха твоего владельца, разглаживание его одежды, приготовление пищи, покупка в магазине, стирка, приборка и даже самое крошечное из великого множества рабских работ станет сексуальным, станет выражением твоей женственности, подходящим и радостным проявлением твоей ничего не стоящей, но беспомощно и с удовольствием предложенной любви, и служения ничего незначащей рабыни.

— Я понимаю, — пролепетала поражённая блондинка.

— Жизнь рабыни, продолжал мужчина, — является жизнью, полностью посвящённой одному — любви. Это бескомпромиссная жизнь. Это не та жизнь, что делится на части. Это — цельный образ жизни, цельная жизнь. Рабыня стремится отдать себя целиком, самоотверженно, понимая, что она — простая рабыня, бесправное животное принадлежащее рабовладельцу, та, кто может быть куплена и продана по наименьшей прихоти мужчины, та, кто не может чего-либо потребовать, та, кто ничего не заслуживает, та, кто не наделена правом на минимальное внимание и уважение. Никаких сделок и никаких соглашений.

— Да, Господин, — прошептал девушка.

— И помни, что именно за таких женщин, мужчины готовы умереть или убить.

Она покорно опустила голову.

— Что Вы хотите за неё? — полюбопытствовал Теналион.

Я пожал плечами, предоставляя ему первое слово.

— Как насчёт двух серебряных тарсков? — предложил работорговец.

— Прекрасно, — сразу согласился я на столь щедрое предложение.

— Не тысяча золотых монет? — удивлённо спросила блондинка.

— У Тебя крайне нереалистичное понятие рынка, — улыбнулся Теналион. — Кроме того, Ты больше не свободная женщина, и не бесценна. Теперь Ты всего лишь одна рабыня среди множества других, и теперь, в определенных пределах, имеешь вполне определенную денежную стоимость.

— Но почему так мало? — возмутилась девушка.

— Цена женщины весьма полезна и помогает ей понять и реально оценить себя, по крайней мере, в определенном численном эквиваленте, — заметил он.

— Но так мало?

— Это — высокая цена, — объяснил я ей.

Действительно, когда Боадиссия возвратила себя Теналиону, всего один серебряный тарск перешел от одного владельцу к другому.

— Ох, — разочарованно вздохнула блондинка.

Работорговец поднял колокольчик со своего стола и позвонил. Этот колокольчик мало чем отличался от того, который я видел на его столе в другом его кабинете. Теналион, насколько я понимаю, как и большинство успешных людей, было человеком привычек. Это освобождает ум, позволяя ему лучше сконцентрироваться на важных задачах. Через мгновение, как и в прошлый раз, в комнату вошёл человек.

— Это — рабыня, — указал Теналион на блондинку. — Уведите её вниз. Проконтролируйте, чтобы она была соответствующим образом оформлена и заклеймена. Нам не нужна какая-либо путаница в будущем в этом вопросе.

— Да, Теналион, — кивнул вошедший.

На глазах блондинки Теналион вложил в мою руку два серебряных тарска. Девушка смотрела на это с любопытством. Она, теперь рабыня, столь легко смениашая одного владельца на другого.

Служащий Теналиона, подойдя к блондинке сзади, схватив её за плечи, вздёрнул на ноги.

— Вы даже не узнали моего имени! — вдруг крикнула она мне.

Моя правая рука, рефлекторно, взлетала и стегнула её по рту, отбрасывая голову девушки назад. Раздражённый служащий снова бросил её на колени передо мной. Пораженная и испуганная блондинка посмотрела на меня. В уголке её рта опять появилась кровь.

— У Тебя нет имени, — напомнил я ей.

— Да, Господин, — всхлипнула она.

Я, с безразличным видом посмотрел на неё. Да, она была привлекательна, обнаженная и связанная рабыня стоявшая передо мной на коленях.

— Неужели Вы не хотите знать, кем я была? — пробормотала блондинка.

— Итак, кем Ты была? — поинтересовался я.

— Я была Леди Лидией, из касты Торговцев, знатных торговцев, моё богатство измерялось в драгоценных камнях и землях, я жила в одной из башен Табидиана! — гордо сообщила она.

— Превосходный захват, — улыбнулся Теналион. — Мне понравится держать Тебя в своих загонах какое-то время, прекрасная Леди Лидии, вплоть до твоей продажи.

— Лидия, — повторила девушка, — из Башен Табидиана!

— Это имеет какое-то значение? — спросил я.

— Нет, — подавленно признала она. — Это уже не имеет никакого значения.

— Отныне Ты всего лишь безымянная рабыня, — предупредил я.

— Да, Господин, — всхлипнула она, опуская голову.

— Уведите её, — велел Теналион.

Рабыня снова оказалась на ногах. Мужчина, погрузив свою руку в светлые волосы девушки, сомкнул её там, подобно когтям хищной птицы, и грубо крутанул рабыню на месте, поворачивая лицом к выходу.

Связанная, жёстко удерживаемая, беспомощная блондинка тонко вскрикнула, от боли и неожиданности. Потом служащий резким движением согнул её в поясе, отчего связанные ещё моим шпагатом запястья поднялись вверх, выше головы оказавшейся у бедра мужчины. В таком положении он быстро вывел из кабинета спотыкающуюся, хныкающую бывшую Леди Лидию.

— Она вскоре будет заклеймена, — сообщил мне Теналион. — Если желаете, немного позже, Вы могли бы навестить эту рабыню прямо в её загоне.

— Вы — очень любезный человек, — заметил я.

— Это — моя слабость, — пожал плечами работорговец.