— Он избил меня, — навзрыд ревела подбежавшая ко мне Виньела. — Он выпорол меня!

— Ты в присутствии свободного мужчины, — прикрикнул я, указывая на Кувигнаку.

Стремительно она упала на колени, прижавшись лбом к земле, и рассыпав в пыли свои рыжие распущенные волосы. Иногда ей было позволено заплести их в косу, но обычно, как и большинство других рабынь, неважно среди краснокожих, или на остальной части Гора, она ходила с распущенными волосами. Свободные женщины дикарей, обычно заплетают волосы в косы. Таким образом, отсутствие косы, обычно, является дополнительным отличием между рабынями и свободными женщинами. Впрочем, наиболее распространенное отличие, конечно, бросается в глаза сразу, это — цвет кожи, рабыни здесь почти всегда белые, а свободные неизменно должны быть краснокожими.

— Простите меня, Господин, — обратилась она к Кувигнаке.

— Хорошо, — улыбаясь, сказал тот.

Она выпрямилась, но осталась стоять перед нами на коленях.

— Он избил меня! — повторила девушка. Она была полностью раздета, за исключением ошейника Кэнки. Её маленькие запястья были связаны впереди несколькими тугими петлями кожаного сыромятного шнура.

— Встать, — приказал я, — медленно повернись.

Она покорно выполнила команду.

— Теперь на колени, — велел я рабыне.

Она снова опустилась на колени.

— Да-а-а! — протянул я. — При виде такой картины остаётся немного сомнений в том, что тебя хорошенько выпороли.

— Это не смешно, — возмущённо сказала она.

— Очевидно, били с кайловым хлыстом, — предположил я.

— Да, — глотая слёзы, подтвердила рабыня.

Некоторые следы ударов всё ещё были заметны на её коже.

— Я думала, что я ему нравилась, — всхлипнула она.

— Ты всё ещё жива, — напомнил я.

— Он отобрал мою одежду, поставил на колени и привязал меня к столбу для порки! — пожаловалась она.

— Это весьма обычная процедура в стойбищах краснокожих для их бледнолицых рабынь. Кроме того, Ты же не хотела бы испачкать кровью свою одежды.

Она сердито посмотрела на меня.

— Во время порки, он перебросил твои волосы на грудь? — уточнил я.

— Да.

— Это также было сделано, для того чтобы не смягчать удары, доставшиеся твоей спине, — объяснил я.

— Несомненно, — вынуждена была согласиться Виньела.

— А кроме того, Кэнка не хотел, чтобы на твоих волосах осталась кровь.

— Конечно.

— Надеюсь, Ты не думаешь, что Ты — первая девушка, которую когда-либо выпороли?

— Нет.

— Очевидно, Ты не смогла выдержать порку на коленях, опустив голову, не так ли? Поэтому тебя и привязали к столбу, — объяснил я.

— Да, не смогла, — согласилась она. — Он сбил меня с колен почти первым ударом. Я начала кричать и крутиться. Наверное, я, доставила немало удовольствия женщинам краснокожих, что стояли вокруг и наблюдали за поркой.

— Они ненавидят белых рабынь, — пожал я плечами. — Он просто обожают наблюдать за их избиением.

— Когда я не могла больше кричать, он бросил меня там лежать.

— Значит, Ты получила свое наказание?

— Да, меня наказали.

— Как рабыню?

— Да, как рабыню.

Я улыбнулся. Это было очевидно первой настоящей поркой, которой подверглась прежняя мисс Миллисент Обри-Уэллс, прежняя дебютантка из Пенсильвании. Похоже, наказание получилось не только телесным, но также и моральным, теперь она чувствовала себя ещё более униженной. Хлыст не только причинил ей боль, но и ужаснул и шокировал её.

— Ты кажетесь оскорбленной, — усмехнулся я.

— Да.

— Почему?

— Я была выпорота.

— Тебе хотелось бы повторить этот опыт?

— Нет, — ужаснулась она. — Нет, только не это!

— Значит, опыт, оказался поучительным?

— Да.

— Ты поняла, за что была выпорота?

— Я плохо нарезала мясо, в степи, — признала она.

— Васнаподхи предупреждала тебя, — напомнил я. — Ты не приняла её помощь. Ты никого не слушала.

Виньела сердито дёрнулась, стоя в пыли на коленях, и уставившись на свои крепко связанные запястья.

— Ты вызвала недовольство своего хозяина. Радуйся, что твоё наказание не было более суровым, чем небольшая порка.

Виньела озадаченно посмотрела на меня, со слезах на глазах.

— Тебя, могли скормить слинам, — предупредил я.

Она задрожала, представив себе подобную перспективу.

— Ты забыла, что симпатичная Виньела, всего лишь рабыня?

— Он даже не отдал мне мою одежду, — пожаловалась она.

— Сейчас у краснокожих время праздников, — объяснил я рыжеволосой. — Уверен, что Ты видела немало белых рабынь, ходящих по стойбищу раздетыми.

— А ещё он оставил меня связанной, — показала девушка свои стянутые запястья.

— Возможно, это небольшое дополнительное наказание, — усмехнулся я.

— Мне стыдно, — всхлипнула она. — Я хочу спрятаться. Пожалуйста, позвольте мне скрыться в вашем вигваме.

Я рассматривал её.

— Выпоротая рабыня, — презрительно сказала Виньеле белая темноволосая женщина, в бесстыдно коротком платье, и ошейнике рабыни клана Висмахи.

— Ты можете войти в вигвам, — позволил я Виньеле.

— Спасибо, — прошептала она, и поползала внутрь. Кувигнака остался снаружи. Он расстелил на земле и прибил колышкам три шкуры кайилиауков, и одну за другой, чередуя свои усилия, начал скоблить их. В данный момент всё стойбище было покрыто обрабатываемыми шкурами, частыми рядами стояли шесты с перекладинами, на которых были развешены пласты мяса кайилиаука. Это — обычное зрелище летнего стойбища краснокожих. Мясо оставляют на два или три дня на солнце хорошенько провялиться, этого будет достаточно для его консервации. Но на ночь мясо снимают и прячут, чтобы защитить его от ночной сырости.

В вигваме Виньела легла животом на одеяла, и заплакала, положив голову на связанные руки.

— Ты хочешь пережить ещё одну порку? — спросил я у плачущей девушки.

— Нет, — сказала она сквозь слёзы.

— Значит, Ты хочешь стать хорошей рабыней?

Она посмотрела на меня красным от слез глазами.

— Не стоит так расстраиваться, — постарался я успокоить её. — Просто помни, что Ты — всего лишь рабыня.

— Кэнка ударил меня, — простонала она. — Он выпорол меня.

— И он сделал это превосходно, — заметил я.

— Да!

— Ты думала, что можно безнаказанно вызвать недовольство своего господина? — поинтересовался я.

Она посмотрела на меня снизу вверх.

— Я вижу, что Ты именно так и думала, — засмеялся я. — Зато, теперь Ты получила хороший урок.

— Я была избита! — снова заплакала рабыня.

— Твоё чувство оскорблённого достоинства не подобает рабыне, — сказал я. — Я считаю, что тебе надо немедленно избавиться от него, чтобы в дальнейшем избежать долее суровых наказаний.

— Более суровых? — ужаснулась она.

— Куда более суровых, рабыня, — пригрозил я.

Она с трудом сглотнула.

— Замени чувство собственного достоинства, более тебе подходящим трепетом перед господином. Ты — всего лишь рабыня.

Я заметил, как задрожало на одеялах её голое тело.

— Ты не можешь чувствовать себя оскорблённой, это — чувство, которое подобало бы свободной женщине, если, скажем, её вдруг раздели и неоправданно избили, как если бы она была простой рабыней. Ты же — и есть просто рабыня, для которой наказания обычное дело, как и для любого другого находящегося в собственности домашнего животного, особенно, того которое вызвало хотя бы наименьшее недовольство владельца.

— Я могла бы также принадлежать любому другому, — с горечью в голосе сказала она.

— Это верно, но в данный момент Ты принадлежишь Кэнке.

— Да, — всхлипнула Виньела, опустив голову и плача. — Я принадлежу Кэнке. Мне так стыдно. Я была так унижена.

— Я понимаю, — я даже немного пожалел наказанную девушку.

Женщины краснокожих осмеивая и освистывая её, отнюдь не облегчали испытание, выпавшее на долю прекрасной рабыни. Также, то, что данная рабыня была выпорота, по-видимому, за то, что её хозяин не был ей полностью доволен, в некотором роде делает её объектом презрения и насмешек для других невольниц. Обычно, нет места для любви, между соперничающими рабынями. Невольницы просто счастливы видеть, как избивают других девушек, тех, кого считают слишком гордыми, или тех, кого они не любят. А уж если секут любимую рабыню хозяина, так это — почти праздник в рабском бараке, особенно если после порки, она должна быть унижена до статуса обычной девки.

— Мне разрешено чувствовать стыд и унижение? — сердито спросила она.

— Конечно. Это — эмоции, которые позволены рабыням.

— Насколько щедры рабовладельцы, — съязвила Виньела.

— Конечно, ведь стыд и унижение, также как цепи и плети, могут быть полезными элементами наказания.

— Кто бы сомневался.

— Пристыженная, униженная рабыня, связанная и избитая, обычно быстрее схватывает уроки своего рабства.

— Я и не сомневаюсь относительно этого.

— А вот теперь, скажи мне правду. Во время порки, до того как тебя оставили одну, задыхающуюся от боли, что было для тебя наиболее постыдным, наиболее унизительным?

— Я должна отвечать? — спросила она.

— Непременно, — кивнул я.

— То, что в глубине души, я сознавала, что я заслужила наказание, что я полностью заслужил это.

— Поясни, — велел я.

— Я не послушалась Васнаподхи. Я была слишком гордой и тщеславной, а ещё совершенно неумелой и глупой. Я скверно нарезала мясо, и тем вызвала недовольство своего господина.

— Я понял тебя.

— За всё это, я оказалась раздетой, поставленной на колени и привязанной столбу для порки. Я должна была быть наказана при всех, и хлыст моего господина это исполнил на моей спине.

— Часто, рабынь наказывают в приватной обстановке. В таком случае, стыд и унижение играют меньшую роль.

Виньела с интересом посмотрела на меня.

— Чаще всего, — начал я поучать рабыню, — девушка просто боится плети, или по крайней мере опасается её, и в надежде избежать близкого знакомства, ведёт себя соответственно. Невольница отлично знает что, если она ведет себя определенным образом, она не почувствует плеть на своей коже, и если она будет вести себя по-другому, то она непременно с ней познакомится. Это почти как условный рефлекс. Наказание всегда рядом, где-то на заднем плане, и рабыня знает, что она неминуемо подвергнется этому, за малейшую провинность. Точно так же, она знает, что не смотря на её самую искреннюю любовь, сама её жизнь, в конечном счёте, зависит от прихоти её господина. Она в любой момент может быть брошена на съедение слинам, если он того пожелает.

— Настолько же мы являемся собственностью, — прошептала она.

— Иногда, девушки, некоторые девушки, которые не уверены в их рабстве, и его границах, проверяют своих владельцев.

— Ох? — удивилась она.

— Точно так же, как это сделала Ты.

— Я? — поразилась Виньела.

— И владельцы просто вынуждены браться за плеть. Красотка быстро убеждается относительно существования границ и её статуса рабыни.

— Я? — переспросил девушка.

— Да, Ты.

— Вы хотите сказать, что я сама хотела быть связанной и выпоротой?

— Да, несомненно.

— Это абсурд, — заявила она.

Она перевернулась на спину, и забросила связанные запястья за голову. Её светлое тело отлично смотрелось на тёмных одеялах.

— Ты не была уверена, что стала действительно рабыней Кэнки, — разъяснил я. — Тебе хотелось удостовериться.

Красотка сердито дёрнулась, но промолчала.

— Не бойся, Виньела. Ошейник, как Ты уже убедилась к настоящему времени, завязан на твоём горле совершенно справедливо.

Я по очереди рассматривал её маленькие стопы, аккуратные лодыжки, милые икры, бёдра, живот, груди, шею и плечи, горло, заключённое в ошейник Кэнки, профиль её лица и прекрасныё рыжие волосы, разбросанные позади неё на одеялах.

— Вы рассматриваете меня как рабыню, не так ли? — спросила девушка.

— Да, — согласился я.

— Я ненавижу мужчин.

Она быстро села на корточки, уперев свои связанные руки в одеяла.

— Нет, всё не так. Ты ненавидишь себя, или что-то безобразное в себе самой, вероятно принесённоё с Земли, из того больного мира, из которого тебя забрали.

Она упала на бок, лицом ко мне, вытянув ноги и держа руки перед собой.

— Я жалкая и несчастная рабыня, — проговорила она.

— Ты сбита с толку, — улыбнулся я. — Ты всего лишь хотела оказаться на своём месте.

— На МОЁМ месте?

— Да, на твоём месте, подтвердил я. — На твоём месте назначенном законом природы таким женщинам как Ты, у ног её Господина.

Она ничего не смогла мне возразить.

— Но помни, что это — опасная игра, — предупредил я. — Я бы на твоём месте поостерёгся устраивать такие игры с гореанами. Задумайся над тем, что Кэнка мог бы отдать тебя мальчишкам, в качестве мишени для их стрел, или натереть тебя кровью, причём твоей собственной и натравить на тебя слинов.

— Я собираюсь сбежать отсюда, — безразлично пробормотала Виньела.

Она встала на ноги, и сердито посмотрела на меня. Я отметил, что её маленькие пятки утонули в одеялах.

— А вот этого, я бы тебе не советовал.

— Почему это? — прищурила она свои красивые глаза.

— Тебе здесь некуда бежать, — объяснил я.

Она сердито отошла к другой стене вигвама, и там повернулась ко мне лицом, держа связанные запястья прижатыми к животу. Она была прекрасна.

— Это верно, мне здесь некуда бежать — согласилась она, сверкая глазами от гнева, и посмотрев вниз, на своё левое бедро добавила. — К тому же мне выжгли клеймо, как животному.

— Ты и есть животное, — заверил я девушку.

— Да, я животное, — она повторила это с горечью в голосе.

— Встань на колени, — указал я на место на одеялах перед собой, где я сидел только что.

— Обопрись на пятки, — велел я, — колени расставь широко, насколько сможешь.

Она подчинилась.

— Расправь плечи. Выпяти грудь. Держи запястья на уровне талии.

Она выполняла мои команды быстро и покорно.

Я внимательно осмотрел её. Она была не просто красива. Она была очень красива.

— Теперь это — моя реальность, не так ли? Реальность рабыни, в распоряжении мужчин.

— Да, — подтвердил я. — Это так.

— Могу я опустить руки или свести колени?

— Да, — разрешил я, и она мгновенно прикрылась.

— Я не думала, что Кэнка изобьет меня.

— Почему бы нет?

— Мне казалось, что я ему понравилась, — пояснила она.

Её связанные запястья хорошо смотрелись покоясь на её сжатых бедрах.

— Я подозревал, что он это сделает, и честно предупредил тебя.

— Он избил меня, — надулась девушка.

— Ты — рабыня, — напомнил я.

— Я думала, что я ему понравилась.

— Я полагаю, что так и есть. Во всяком случае, до сего момента, он смотрел на тебя с большой снисходительностью. По моему мнению, это было его ошибкой, и если я не ошибаюсь, теперь Ты обнаружишь, что эта снисходительность рассеялась как дым, теперь твоя жизнь в его вигваме будет совершенно другой.

— Другой? — испуганно, переспросила она.

— Я подозреваю, что отныне твоя жизнь будет наполнена дрессировкой, которая не оставит ни малейших сомнений относительно твоего рабства. Теперь тебя будут дрессировать непреклонно, педантично и строго. Если Ты вдруг отступишь от узкой линии поведения безукоризненной рабыни, то тебя ждёт боль и унижение, плеть и кандалы.

Она смотрела на меня с ужасом.

— Короче говоря, Ты будешь жить такой жизнью, которую такие женщины, как Ты хотят и в которой нуждаются.

Она сердито опустила голову, дёрнула своими крепко связанными руками.

— Что Ты чувствуешь к Кэнке?

— Я ненавижу его! — крикнула она, подняв голову, и посмотрев на меня с гневом. — Он высек меня!

— Да, и он совершенно правильно сделал.

— Я ненавижу его!

— Ты же сама хотела, чтобы он избил тебя.

— Но я не думала, что он сделает это!

— Ты ошиблась.

— Да, — всхлипнула она. — Я ошиблась.

— Интересный, если не сказать болезненный эксперимент у тебя получился, не так ли, Виньела, — усмехнулся я.

— На самом беле, я не думала об этом как об эксперименте, по крайней мере, не осознанно, или не полностью осознанно.

— Но со стороны, это смотрится, именно как эксперимент, — заметил я.

— Возможно, — вынуждена была признать она.

— Я не думаю, что у тебя возникнет желание повторить это.

— Нет, — вздрогнула девушка, — только не это.

— И какой вывод Ты извлекла из своего небольшого эксперимента? — поинтересовался я.

— То, что я — действительно рабыня, — признала она.

— И всё?

— То, что мой хозяин очень силен.

— Я не думаю, что с сего момента, тебе будут сходить с рук даже мелкие нарушения, — предупредил я.

— Я тоже так не думаю.

— Это должно быть очень пугающая ситуация, принадлежать сильному господину.

— Да, — согласилась она.

— Но ведь истинная рабыня, и не должна желать для себя иного пути.

— Нет, не должна, — сказала она, признавая мою правоту. — Это верно.

— Значит, теперь, Ты довольна, что эта, бескомпромиссная и безоговорочная власть, по которой Ты тосковала, будет применена к тебе? — жёстко спросил я рабыню.

— Да, — она покорно опустила голову.

— Таким образом, Ты признаёшь, что Ты — истинная рабыня Кэнки?

— Да, — признала она. — Но я боюсь что теперь, я уже никогда не понравлюсь ему, что возможно, я разгневала или оскорбила его.

— Но ведь Ты же ненавидишь его, — напомнил я, — Тогда какое это имеет значение?

— Ненавижу его? — воскликнула рыжеволосая. — Да я люблю его. Я люблю его, больше всего на свете!

— Но, кажется, он только что избил тебя.

— Я была неправильной рабыней. Конечно, я должна была быть наказана!

— Понятно, — улыбнулся я.

— Но мне страшно, что я больше ему не понравлюсь, — она заплакала.

— Почему это?

— Он был холоден со мной, — всхлипнула девушка.

— Вероятно, он был здорово рассержен, — предположил я.

— Вы думаете, что он может продать меня? — со страхом спросила она.

— Я не знаю, — не стал я утешать рабыню.

Девушка, рыдая, опустила голову. Она была только предметом собственности. Она могла быть передана другому владельцу так же легко, как пара мокасин или кайила.

— Я вызвала его недовольство, — глотая рыдания, проговорила она. — Насколько же нелепой и глупой я была.

— Кэнка знает, что Ты здесь? — спросил я.

— Да.

— Тебе что-то приказывали сообщить, придя сюда?

— Я должна была выговориться кому-то. Я пришла бы сюда в любом случае.

— Тебе было велено что-то передать мне? — настаивал я.

— Да, — подтвердила она мои подозрения.

— Что именно?

— Он назначил мне дополнительное наказание, — объявила она, встав на колени, отперевшись ягодицами на пятки, выпрямив тело, расправив плечи, выпятив грудь вперёд, втянув живот, и разведя широко колени, не прикрываясь больше связанными руками. — Господин.

Я не позволил ей изменить её позу, чтобы она могла полностью понять свой новый статус.

— Я вижу, что твои руки связаны.

— Да.

— Я думал, что это было только небольшим дополнительным наказанием. Но я не предполагал, что за твой поступок, тебя послали в подчинение этому вигваму.

Она склонила голову.

— Ты ведь хотела поговорить, — напомнил я.

— Да, — шепотом ответила она.

— Это разрешено, — позволил я.

— Спасибо, — всё так же тихо проговорила девушка, и добавила, — Господин.

— Хотеть поговорить разрешено, — усмехнулся я. — Но позволено ли будет тебе на самом деле говорить или нет, зависит от владельца.

— Да, Господин.

Я внимательно посмотрел на неё. Она вполне заслуживала называться настоящей красавицей.

— Господин, — позвала она.

— Что?

— Мне не просто приказали служить этому вигваму. Мне приказано служить Вам.

— Не Кувигнаке? — удивлённо переспросил я.

— Нет, — мотнула она головой.

— Мне, лично, — уточнил я.

— Да, Господин.

— Ты знаешь, что означает, если голую и связанную женщину посылают, чтобы служить мужчине?

— Я не знакома с гореанскими традициями, — призналась Виньела.

— А разве смысл не очевиден?

— Полагаю, что женщину отдают в распоряжение мужчины, — предположила она, — в рабство.

— Логично, — согласился я.

— В таком случае, скажите, как Вы находите меня, стоящую перед вами на коленях, отданную вам в полное распоряжении, фактически в рабство.

— Интересной.

— Интересной? — удивилась она.

— Да.

— Почему?

— Ты — красивая девушка, рабыня высокопоставленного воина, даже не просто воина, а блотанхунка, военного вождя сообщества Всех Товарищей.

Она кивнула голову.

— Предположительно, твоя цена — пять шкур жёлтого кайилиаука, — сказал я. — Именно столько Грант предполагал получить за тебя в случае, если бы доставил тебя Махпиясапе.

Она отвела взгляд.

— Тогда, почему же Ты была послана сюда, в распоряжение того, кто, так же как Ты сама, является всего лишь рабом? — поинтересовался я её мнением.

— Я наказана, — сказала она. — У меня есть ещё приказы, которые я пока не передала Вам, — она посмотрела на меня, и попросила: — Накажите меня.

— Что это за приказы?

Она смотрела в пол.

— Говори, — приказал я.

— Я должна передать Вам, — заговорила она, собравшись духом. — Я должна продемонстрировать себя Вам, как положено рабыне. Я должна просить Вас пользоваться мной как владелец, в течение дня. Я должна служить Вам, ублажать, полностью, любым способом, по вашему желанию, я должна отдаваться вам, не отказывая ни в чём, с совершенством рабыни служащей своему господину.

— Но, я всего лишь раб, — я сделал вид, что изумлён.

— Да! — крикнула она, со слезами в глазах.

— Это — превосходное наказание, — не мог я не признать.

— Да, — несчастно сказала она, — оно превосходное!

— Теперь, Ты будешь рабыней раба, — усмехнулся я.

— Да, — сердито подтвердила Виньела.

— Кажется, тебя тревожит такая перспектива, — заметил я, наблюдая за реакцией наказанной рабыни.

— Я — рабыня, — воскликнула она. — Я — законная собственность свободных мужчин, а не рабов.

— Гордая рабыня, — засмеялся я.

— Кэнка хорошо знает, как унизить меня, — простонала она, и посмотрев на меня, добавила: — Начинайте меня наказывать.

— Доложи, как положено, — велел я.

Она посмотрела на меня, кипя от злости.

— Держи спину прямо, — добавил я.

— Я — Виньела, — начала она, — рабыня Кэнки, из клана Исбу, племени Кайила. По приказу моего владельца настоящим сообщаю, что передана Вам, в качестве рабыни. Я прошу Вас быть моим действующим владельцем, в течение этого дня.

— Превосходно, — оценил я доклад рабыни.

— Теперь в течение этого дня я ваша собственность. Делайте со мной, что пожелаете.

— Я сомневаюсь, что Кэнка действительно хочет, чтобы я это действительно делал, — предположил я. — Кроме того, мне кажется, что Ты уже достаточно наказана.

Она смотрела на меня, как громом пораженная.

— Дай сюда свои руки, — приказал я.

Она протянула мне свои запястья, и я, развязав их, намотал шнур на её левое запястье, на манер браслета.

— Ложись здесь, — показал я на шкуру. — Отдыхай. Через некоторое время я отведу тебя к вигваму Кэнки.

— Разве Вы не хотите меня? — удивилась девушка.

— Видеть тебя означает хотеть, — уверил я её.

— Вы можете делать со мной всё что хотите, — напомнила она.

— Ты любишь Кэнку, и принадлежишь ему, — сказал я и укрывал её меньшей, шкурой.

— Мне не холодно, — улыбнулась она, пытаясь отказаться.

— Я всего лишь человек. Не испытывай мою выдержку.

— Простите меня, Господин, — пробормотала девушка, и переполненная обилием испытаний выпавших на её долю за сегодняшний день, быстро заснула.

Я полюбовался её стройной, соблазнительной фигурой отчётливо прорисовывающейся под шкурой. Борясь с накатывающим желанием, я сжал кулаки, и вышел из вигвама.

Рядом с жилищем, на коленях стоял Кувигнака, и скоблил прибитую к земле шкуру.

— Где Виньела? — поинтересовался он, не останавливая работу.

— Внутри, спит, — буркнул я.

— Кажется, у неё сегодня был трудный день.

— Я уверен в этом, — рассмеялся я.

— Как она это перенесла?

— Не знаю. Я позволил ей лечь спать.

— Но мой брат послал её сюда, чтобы служить тебе, она сказала об этом? — спросил Кувигнака, от удивления прервав свою работу.

— Да.

— Ты, конечно, отметил, что она раздета и связана.

— Можешь не сомневаться. Такие детали не миновали моего внимания.

— И Ты, несомненно, знаешь, что означает, когда женщину посылают служить мужчине, голую и связанную.

— У меня есть кое-какие идеи на этот счёт, — признал я.

— И Ты позволяешь её лечь спать?

— Да.

— Как Ты думаешь, зачем Кэнка послала её к тебе?

— Я не уверен на сто процентов.

— Она только что была выпорота, — напомнил Кувигнака.

— Я помню.

— Разве для тебя не очевидно, что этот приказ предназначен ей в качестве дополнения к наказанию, что она, рабыня, должна будет служить тому, кто также как и она всего лишь раб, так же как своему господину?

— Возможно.

— Отличное унижение для рабыни, которое должно великолепно ей преподать её ничтожество и никчёмность.

— Возможно, — повторил я.

— И Ты не стал пользоваться ей.

— Нет.

— Получается, что Ты, не выполнил желание Кэнки, — заключил Кувигнака.

— Ты действительно думаешь, что он хотел бы, чтобы я её использовал?

— Конечно, — воскликнул Кувигнака.

— Но она любит его.

— И какая тебе разница? — поинтересовался мой друг.

— А разве он не любит её?

— Да, — ответил Кувигнака. — Но он хотел бы, чтобы вернувшись в его вигвам, его рабыня стала лучше.

— Я думаю, что она уже достаточно наказана.

— Смелое заявление для того, кто сам всего лишь раб, — улыбнулся Кувигнака.

— Возможно, — усмехался я.

— Кроме того, Ты нравишься Кэнке.

— Мне он тоже понравился.

— Он знает, что Ты — сильный мужчина, и что тебе нужна женщина.

Я пожал плечами.

— Ты носишь ошейник, — объяснил Кувигнака. — В стойбище это является для тебя препятствием. Ты не можешь даже тронуть нагую, бледнолицую рабыню без разрешения, не говоря уже, чтобы оторвать её от работы, например очистки коже или шитья.

— Для этого есть Васнаподхи, — напомнил я.

— Но она часто находится в другом месте, ведь Грант, в интересах своего бизнеса, часто передаёт её другим мужчинам, иногда больше, чем на день или два.

— Это верно, — признал я.

— Итак, почему Ты должен протестовать, если Кэнка, из дружеских соображений, в подходящей ситуации, на день, дарит тебе Виньелу? — поинтересовался Кувигнака.

— Я и не возражаю, — засмеялся я. — Просто, я думаю, что, по крайней мере, сегодня, она была достаточно наказана.

— Кажется, решение о наказании принимал Кэнка, а не Ты, — заметил Кувигнака.

— Несомненно, Ты прав. Он — её владелец.

— И Ты позволяешь ей лечь поспать! — с издёвкой сказал Кувигнака.

— Да, — развёл я руками.

— Насколько же Ты мягкосердечный! — рассмеялся мой юный друг.

— Возможно, — усмехнулся я, прикинув, когда же последний раз кто-либо выдвигал против меня подобные обвинения.

Кувигнака вновь склонился над шкурой, яростно работая костным скребком.

— О чём Ты задумался? — вдруг спросил он.

— Интересно, что сейчас делает Васнаподхи.

Кувигнака рассмеялся.

— Скорее всего, она делает то же, что и я, очищает кожу.

— Не хочешь, чтобы я тебе помог? — поинтересовался я.

— Нет, — отказался Кувигнака. — Это — работа женщин.

Я засмеялся. Этот ответ, шутливый со стороны Кувигнаки, банален среди остальных краснокожих. Предложение мужчины помочь с женщине в её работе почти всегда отвергается. У мужчины должны заниматься своим делом, а женщины своим. У разделения работы по половому признаку вполне оправдано и рационально. Как мне кажется, для мужчин лучше всего подходит быть воинами, а женщинам в таком раскладе отводится роль прекрасных и желанных призов для этих воинов. Уверен, что мужчины, с их силой, агрессивностью и ловкостью, лучше подходят для охоты, где надо преследовать быстрого, воинственного, вооружённого тремя рогами кайилиаука, чем слабые и нежные женщины. И уж конечно, женщины, с их терпением, вкусом, с их маленькими ловкими пальцами, гораздо более подойдут для напряжённых и тонких работ, таких как вышивание бисером и шитьё одежды. Точно так же естественно ожидать, что общие, обусловленные полом предрасположенности и склонности, оправданные с точки зрения мужской и женский природы людей, по-видимому, являются следствием генетических и гормональных различий. Эти различия проявляются в широком спектре работ, которые представители каждого пола имеют склонность выполнять наиболее эффективно и находят наиболее для себя подходящими.

Конечно, с биологической точки зрения некоторые работы, могут показаться, так сказать сексуально-нейтральными. Существуют ли такие работы, или нет, интересный вопрос. Такой работой, казалось бы, можно считать ту, в которой половая принадлежность человека, со всеми его сопутствующими физиологическими и психологическими последствиями, не важна. Может показаться, что сексуально-нейтральные работы, по крайней мере с точки зрения природы, не существуют. Однако, с целью доказательства от противного, мы предположим, что таковые всё же существуют. Давайте предположим, например, что нарезание кожи для мокасинов — именно такая задача. Среди краснокожих эта работа, предположительно сексуально-нейтральная, всегда, или почти всегда, выполняется женщинами. Это привлекает внимание к интересному, с точки зрения антропологии, факту. Исполнения даже тех работ, которые могут показаться сексуально-нейтральными, работ у которых, кажется, нет очевидного биологического оттенка относительно пола, в различных культурах, всё же имеют тенденцию быть разделенными по половому признаку. Интересно, что точно так же, исторически это обусловлено или нет, но эти культуры склоняются к тому, чтобы согласиться с подобным разделением труда. Например, почти во всех культурах, хотя есть и исключения, работа у ткацкого станка считается женской. Таким образом, ясно видно, что во многих культурах половые различия в отношении труда, так или иначе, чётко разграничены.

Как бы там ни было, но размывание половых различий, с его сопутствующими вредными последствиями для сексуальных отношений и особенностей, снижением мужской активности и расстройством женских функций, не должно поощряться среди нормальных людей. Отказ и отрыв от природы, предательство и ниспровержение своего пола, как мне кажется, в долгосрочной перспективе, не являются наилучшим выходом для человеческой цивилизации. Таким образом, дискриминация по половому признаку, в некотором смысле, не недостаток, но надежда на поступательное развитие. Не стоит считать унисекс, чем-то само собой разумеющимся, поскольку такой аспект патологической культуры, может быть понятен и представлять интерес, только некоторым близоруким или странным организмам.

Я увидел обнажённую белую рабыню, идущую мимо нас. Чей-то бисерный ошейник был завязан на её горле.

Мне не дали хлыст, украшенный бисером хлыст разрешения, который мог бы дать власть рабу мужчине рабыни над такими женщинами. Я присмотрелся к ней. Она была привлекательна, вот только даже прикоснуться к ней я не имел права.

— Что Ты собираешься делать? — поинтересовался Кувигнака.

— Пойду, поищу Васнаподхи, — признался я.

— Думаю, это не запрещено.

Я осмотрелся.

— Ты случайно не видел Гранта? — спросил я краснокожего юношу, полагая, что Васнаподхи должна быть где-нибудь неподалёку от него.

— Я видел его этим утром, — припомнил Кувигнака. — Он показался мне чем-то обеспокоенным.

— Почему?

— Не знаю, — Кувигнака пожал плечами.

— Я вижу Блокету и Ивосо поблизости, — предупредил я, заметив парочку во время беглого осмотра стойбища. — Кажется, что они прогуливаются.

— Конечно, чем им ещё заниматься — заметил Кувигнака, продолжая обрабатывать шкуру.

— Как получилось, что Блокету так ненавидит тебя?

— Понятия не имею, — отозвался Кувигнака. — Когда-то мы были друзьями.

— Они идут сюда, — отметил я.

Кувигнака ещё сильнее согнулся над шкурой. Казалось, что его движения наполнились плохо скрываемой злостью.

Само собой, для свободных женщин дразнить таких как Кувигнака, является обычным делом. Что касается Блокету, то кажется, что она получает от этого своеобразное извращённое удовольствие.

— Прошлой ночью мне приснилась Блокету, — признался Кувигнака.

— И что? — заинтересовался я.

— Во сне я надел на неё ошейник и владел ей.

— И когда она была раздета, Ты хорошенько отходил её хлыстом, не так ли?

— Да, а затем я основательно ублажил себя её телом.

— Отличный сон.

— Да, — согласился Кувигнака.

— О, Ивосо, — воскликнула Блокету, подходя поближе, — вот та, самая симпатичная девушка, что мы встретили в прерии, Ты помнишь, это та, что предпочитает платье бледнолицей женщины.

— Я помню, — отозвалась Ивосо.

— Она нарезала так много мяса, что даже шесты волокуш согнулись!

— Да, — подтвердила Ивосо, при этом как-то странно выглядывала из-за спины Блокету, как будто ожидала увидеть кого-то.

— Но она была такой непослушной девушкой, — притворно вздохнула Блокету. — Она не послушалась Солдата Слина, и потеряла всё это мясо.

Ивосо рассмеялась.

— Как же её имя? Кажется — Кувигнака, не так ли? — потешалась Блокету.

— Да, — поддакнула Ивосо.

— Ах, Кувигнака, тебе повезло, что Ты не женщина воина Кайилы. В таком случае, скорее всего, он бы сорвал это белое платье с твоего симпатичного маленького тела и хорошенько бы тебя отстегал. Таким образом, Ты могла бы извлечь урок, чтобы не потерять мясо снова.

— Это — он снова, — прошептала Ивосо Блокету, смотря за её спину.

— Кто? — сердито вскрикнула Блокету, и обернулась.

Верхом на кайиле, в бричклауте, с заплетенными волосами, но без перьев, восседал Хси, собственной персоной, и свысока смотрел на двух пеших девушек.

— Вы нас преследуете? — поинтересовалась Блокету.

— Прошёл слух, что мы можем заключить мир с Жёлтыми Ножами, — проговорил Хси.

— Я уже слышала об этом, — ответила Блокету.

— Они — наши враги, — заявил Хси, и злобно посмотрел на Ивосо.

— Если Ты хотел бы поухаживать за Ивосо, — бросила Блокету, — Ты можешь приехать к моему вигваму сегодня вечером и сидеть снаружи, со скрещенными ногами, играя на флейте любви. А я подумаю, стоит ли разрешать моей служанке покинуть вигвам.

— Ты ещё не сняла с неё бриджи, не укоротила ей платье и не завязала ошейник на её горле, — заметил Хси.

— Нет необходимости преследовать Ивосо подобно гончему слину, — сказала Блокету.

— Я слежу за ней, вовсе не ради того о чём Ты подумала, — усмехнулся Хси. — Если я захочу её, то я просто приеду в твой вигвам, предложу за неё кайилу и принесу верёвку.

— То, что Ты — Солдат Слин, ещё не даёт тебе права говорить так! — возмутилась девушка.

— Этим утром, Ватонка и Вы обе, покидали стойбище Исанны.

— Он шпионил за нами, — возмущённо сказала Ивосо.

— Судя по следам, Вы встречались с другими всадниками, — заявил Хси. — Что Вы делали?

— Ничего, — ответила Блокету.

— Кем были эти всадники? — продолжил допрос Хси.

— Ты же — опытный шпион, — усмехнулась Блокету. — Вот и скажи мне. Конечно, Ты же исследовал следы мокасинов на земле?

Обычно у разных племен, мокасины, немного отличаются, что приводит к небольшим различиям в оставляемых следах. Безусловно, чтобы эти различия заметить, след должен быть чёткий, а глаз острый. Конечно, не трудно, отличить след ботинка белого от мокасинов краснокожего, которые являются основной обувью дикарей. Их носят даже зимой, с подкладкой из шерсти или сухой травы для теплоизоляции.

— Никто не спешивался, — объяснил Хси.

— Это были охотники Исанна, — сказала Блокету.

— Никакие охотничьи партии клана Исанна не покидали стойбище этим утром. — Таков был приказ самого Ватонки.

— Это были Висмахи, — поправилась Блокету.

— Скорее это были Жёлтые Ножи, — сказал Хси. — Их было трое.

— Ты не можешь знать это наверняка, — сердито заявила Блокету.

— Такой вывод, можно сделать исходя из того, что Вы взяли с собой рабыню из племени Жёлтых Ножей, — объяснил Хси, смотря на Ивосо, — она нужна была, чтобы разговаривать с ними.

— Рабыню! — возмущённо крикнула Ивосо.

— Да, рабыню.

Блокету осмотрелась вокруг, и тихо заговорила:

— Не стоит так громко кричать. Ты прав, Хси. Это были Жёлтые Ножи. И Ивосо очень помогла. В отличие от нас, она может говорить с ними, не только на Знаке. Они связались с Ватонкой, и они хотят заключить мир с Кайилами.

— Это замечательно, — воскликнул Кувигнака.

— Удели внимание своей работе, девушка, — приказал Хси Кувигнаке, — а не то я отправлю тебя заниматься шитьём.

Кувигнака, сердито, откинулась назад на пятки. Обычно для шитья, среди дикарей, клубок сделанного из сыромятной кожи шнура берётся в рот, и постепенно вытягивается. Тепло и слюна делают шнур увлажнённым и гибким. Оставшийся снаружи конец протаскивают через отверстия, пробитые в коже костяным или металлическим шилом. Влажный шнур, с которым к тому же легче работать, при высыхании сжимается и делает швы ещё прочнее. С клубком кожаного шнура во рту, конечно, трудно разговаривать. Когда мужчина предлагает женщине, чтобы та занялась шитьём, то, достаточно ясно, понимает что для неё пришло время помолчать. Грубо говоря, ей просто приказали заткнуться.

— Ты не можешь знать этого, Хси, — сказала Блокету, — но Махпиясапа и другие вожди знают о встрече. По этому вопросу будет созван совет.

— Жёлтые Ножи — наши враги, — упрямо и злобно заявил Хси. — Никогда между нами не будет мира. Жёлтые Ножи действительно первыми связались с Ватонкой?

— Да, — ответила она.

— Мне в это с трудом верится, — сказал Хси.

— Почему? — удивилась Блокету.

— Я знаю Жёлтых Ножей, — усмехнулся Хси, и его рука потянулась к длинному шраму на его левой скуле. — Я встречался с ними, копьё в копьё, палица против, нож к ножу.

— Жизнь это несколько большее, чем собирание купов, — сказала Блокету.

— Вполне может быть и так, — буркнул Хси, рассматривая Ивосо, отчего девушка сразу опустила голову. Она была очень мила. Её захватили у Жёлтых Ножей в возрасте двенадцати лет. Я подумал, что можно согласился с Хси. Ивосо уже достаточно созрела, чтобы стать настоящей рабыней мужчин.

— Не бойся, Хси, — засмеялась Блокету. — Их было всего трое, и сейчас время больших танцев.

Во время летних празднеств, и время больших танцев, войны и набеги в прериях обычно приостанавливаются. Это — время затишья и мира. Любое племя, во время собственного праздничного периода, естественно воздерживается от военных действий. Что интересно, враждебные племена, точно так же во время этого периода, возможно в силу неписаных законов, и того, что их собственные празднования уважаются, не нападают и не совершают набегов на них. Для племён краснокожих время летних празднеств, является тем временем года, когда они их жизнь и их земли находятся в безопасности. Это — очень счастливые времена, в целом, для всех племен. И все отлично знают, что можно не опасаться нападения.

Часто бывало, что военные отряды, глубоко проникая во вражеские земли, завидев высокие расписанные стены вигвама танцев, понимали, что пришли в разгар празднеств врага, незаметно покидали территорию. Подобные традиции не являются, чем-то исторически беспрецедентным. Например, в древней Греции во время определенных праздников, таких как Олимпийские Игры, объявлялся период перемирия, во время которого было общепринято, останавливать междоусобные войны соперничающих городов. Команды и болельщики воюющих городов могли спокойно путешествовать к и со стадионов, будучи в полной безопасности. Можно предположить и ещё две дополнительные причины, препятствующие воинственности и агрессии во время летних празднеств. Во-первых, количество людей, сосредоточенных противником в одном месте, если можно так выразиться, резко уменьшает результативность нападения и повышает вероятность потерь. Небольшому отряду воинов не рекомендуется сталкиваться с целым народом. Во-вторых, это — предположительно, напавшего во время праздника ждёт возмездие из мира духов.

— Я не доверяю Жёлтым Ножам, — заявил Хси.

— Тем не менее, с этим всё в порядке, Хси, — сказала Блокету. — Если хочешь, можешь спросить своего отца, Махпиясапу.

Хси сердито пожал плечами.

— По этому вопросу должен быть созван совет, — повторила Блокету.

Мне показалось действительно вероятным, что если Жёлтые Ножи захотели заключить мирный договор, и если они связались с Ватонкой, или даже если бы это он связался с ними, то лучшего времени, чем время сбора кланов, время танцев и пиров, просто не найти. Кажется, именно сейчас было самое идеальное время для такого зондирования, начала контактов, и любых сопутствующих переговоров.

Ивосо посмотрела вверх. Хси всё так же рассматривал её. Конечно, такой пристальный осмотр был бы не подобающим, если бы она не была рабыней. Ивосо, снова, склонила голову.

— Ох, — беспечно рассмеялась Блокету, как будто желая сменить тему разговора, — я вижу, в действительность ты шпионил не за нами, вообще, Хси. Ты только симулировал это! А Ты — хитрый юноша! Ты нашёл хорошее оправдание, чтобы последовать за Ивосо!

— Нет, — разозлился Хси, похоже, что подобное поддразнивание, не доставило ему удовольствия.

— Я знаю, что Ты считаешь Ивосо привлекательной, — смеялась Блокету. — Я видела, как Ты смотришь на неё.

— Она — всего лишь рабыня из племени Жёлтых ножей, — угрюмо сказал Хси.

— Она жила в нашем племени начиная с двенадцатилетнего возраста, — напомнила Блокету. — Она — уже больше Кайила, чем Жёлтый Нож.

— Нет. Она — Жёлтый Нож. В ней их кровь.

— Возможно, Ивосо, — обратилась Блокету к своей служанке, — я позволю Хси поухаживать за тобой.

— Нет, пожалуйста, не надо! — вскрикнула Ивосо.

Я видел, что она, действительно, боялась Хси до дрожи в коленях. В тот момент я не полностью понимал причину этого. Понимание пришло позже.

— Только я могу решать, действительно ли Ты должна принять его ухаживания, — Блокету поставила Ивосо на место.

— Нет, пожалуйста, — попросила Ивосо.

— Ты оспариваешь моё решение, девка? — спросила Блокету.

— Нет, — ответила Ивосо, несчастно.

— Она должна сказать это, стоя на коленях, и со склонённой головой, — напомнил Хси.

— Вы, мужчины хотели бы, чтобы мы все были вашими беспомощными рабынями, — сердито сказал Блокету.

Я заметил, как Кувигнака смотрел на Блокету. Мне показалось, что в уме, он уже раздел её. Кажется, что он прикидывал, на что она могла бы быть похожей, если лишить её высокого положения, сорвать драгоценности и наряд дочери вождя, бросить под ноги мужчине, надеть ошейник и заставить выполнять обязанности рабыни.

— Ты хотел бы Ивосо? — сердито спросила Блокету, повернувшись к Хси.

Краснокожий пожал плечами и презрительно ответил:

— Она Жёлтый Нож. Я не знаю, что она могла бы делать как рабыня.

— Но Ты хочешь её? — не отставала Блокету.

— Возможно, она бы неплохо смотрелась голая, — предположил Хси.

— Ты говоришь о моей служанке, — возмутилась Блокету.

— На верёвке и под плетью, — усмехаясь, добавил Хси.

— Блокету! — запротестовала Ивосо.

— Если Ты хочешь её, — рассердилась Блокету, — то Ты должен ухаживать за ней должным образом.

— Я не ухаживаю за женщинами Жёлтых ножей. Я либо убиваю их, либо надеваю на них свой ошейник, — заявил Хси, понукнул свою кайилу, и та отвечая на его удар пяткам по бокам поскакала вдоль ряда вигвамов.

— Насколько высокомерен твой мужчина, — заметила Блокету.

— Не позволяйте ему ухаживать за мной, — попросила Ивосо.

— Я могла бы позволить ему ухаживать за тобой.

— Пожалуйста, не надо.

— Тогда, — улыбнулась Блокету. — Я могла бы позволить тебе отвергнуть его. Это было бы превосходным уроком для этого гордеца. Позволить отклонить его ухаживания, это значит публично его унизить. Это была бы хорошая шутка.

— Было бы лучше, если Вы не разрешите ему ухаживать за мной вообще, — сказала Ивосо.

— Почему? — удивилась Блокету.

— Предположите, что я отвергну его сватовство, и он рассердится. Да он просто схватит меня, свяжет и унесёт.

— Он не посмеет, — беспечно отмахнулась Блокету.

— Но я — всего лишь рабыня, — напомнила Ивосо.

— Не бойся. Ты — моя служанка.

— Пожалуйста, не позволяйте ему ухаживать за мной, — снова попросила Ивосо.

— Я сделаю то, что я захочу, — рассердилась Блокету.

— Да, Блокету, — склонила голову Ивосо.

— Ты боишься его, не так ли? — спросила Блокету.

— Да, — призналась Ивосо. — Мне страшно, от одной мысли, что надо пойти в его вигвам.

— Интересно, — протянула Блокету.

— Вы свободны, и дочь вождя, — напомнила Ивосо. — Именно поэтому Вы не сможете понять мой страх. Но я — действительно, всего лишь рабыня.

— Рабыни так боятся? — поинтересовалась Блокету.

— Если бы Вы были рабыней, то Вы, также, знали бы такой страх, — сказала Ивосо.

— Возможно, — согласилась дочь вождя.

— Мы принадлежим, — горько прошептала Ивосо.

Мне показалось, что я заметил, как дочь вождя вздрогнула, на мгновение, самую малость, той дрожью, которая, могла быть вызвана страхом, но если я не ошибаюсь, ещё и возбуждением и удовольствием, возможно от безнравственно ужасающей мысли представить себя рабыней, собственностью принадлежащей мужчине. Во всяком случае, я не думал, что прекрасная Блокету, если она бы она нашла себя действительно порабощенной, испытала бы трудность в понимании страха. Я был уверен, что она, как и любая другая рабыня, усвоит это чувство вполне легко. Это — качество, которое неотделимо от природы рабства. Рабыня полностью во власти владельца, в любом и каждом случае. Поэтому не удивительно, что она знает, что значит бояться.

— Если Вы разрешите Хси ухаживать за мной, пожалуйста, не заставляйте меня принимать его сватовство, — попросила Ивосо.

— Я сделаю так, как я захочу, — отрезала Блокету.

— Пожалуйста, не заставляйте меня принять его сватовство! — заплакала Ивосо.

— Посмотрим, в каком настроении я буду в то время, — надменно заявила дочь вождя.

— Пожалуйста! — взмолилась девушка.

— Будет зависеть, как я буду чувствовать в тот момент, — сказала Блокету, — будет ли Хси хорош или нет, и довольна ли я тобой. То что я сделаю, будет зависеть от подобных обстоятельств.

— Пожалуйста, — жалобно повторила Ивосо.

— Не раздражай меня, девка, — вскинулась Блокету, — а не то, я могу послать Вас ему на ночь, без одежды и связанной, а возможно и с хлыстом, привязанным к твоей шее, как если бы Ты была бледнолицей рабыней!

Ивосо замолчала немедленно.

— Так-то лучше, моя служанка, — улыбнулся Блокету. — Не забывай, что Ты всё ещё не имеешь значения.

Ивосо не ответила. Я не понял замечание Блокету об Ивосо, что та ещё не имела значения. Если имело место то, о чём я догадался, то она может не волноваться по поводу Хси, или, других воинов Кайила.

— Действительно ли Ты покорна, моя девушка? — притворно любезно спросила Блокету у Ивосо.

— Да, Госпожа, — ответила Ивосо, низко склонив свою голову. Это был первый раз, когда я услышал, что Ивосо использовала это слово для Блокету. Для девушки весьма обычно обнаружить, что внутри её бархатных пут присутствуют стальные цепи.

— Почему Ивосо должна иметь значение? — поинтересовался Кувигнака, становясь на колени рядом со шкурой, которую он обрабатывал. Это показалось мне резонным вопросом. Если смотреть с точки зрения гореан, Ивосо, несмотря на то, что была служанкой дочери вождя, оставалась всего лишь рабыней.

— Это не должно иметь значения для тебя, — отмахнулась Блокету.

— Я хотел бы знать, — настаивал Кувигнака. — Мне любопытно.

— Такие вопросы не касаются того, кто сам является всего лишь симпатичной молодой девушкой, — засмеялась Блокету.

— Я не рабыня, — напомнил Кувигнака, — которая обязана оставаться в неведение, не имеющая права задавать вопросы, не касающиеся процесса доставления удовольствия её владельцу.

— Значит, Ты признаёшь, что Ты — простая женщина.

— Нет.

— Послушайте это симпатичное молоденькое существо! — рассмеялась Блокету.

— Между прочим, я на два года, старше тебя, — заметил Кувигнака.

— Ты потерял мясо! — смеялась девушка.

— И всё же скажи мне, — потребовал Кувигнака.

— Мне кажется, что стоит позвать мужчин, чтобы они помогли симпатичной Кувигнаке, заняться её шитьём, — ехидно сказала дочь вождя.

— Это ведь имеет отношение к Жёлтым Ножам, не так ли? — зашёл Кувигнака с другой стороны.

— Возможно, — улыбнулась Блокету.

Я видел, что девушка была очень тщеславна. Похоже, понял это и Кувигнака.

— Если Ивосо должна стать важной, тогда, несомненно, Ты будешь ещё важнее, — польстил Кувигнака.

— Возможно.

— И если Ты будешь важной, тогда, конечно, и Ватонка, твой отец, станет ещё более важным, — продолжал рассуждать якобы озадаченный юноша.

— Возможно, — сказала Блокету.

— Но кем надо стать, чтобы быть более важным, чем вождь Исанна? — уже действительно озадачился Кувигнака.

— Я могу говорить, Госпожа? — спросила Ивосо.

— Да, — разрешил Блокету.

— Если кто-то сможет принести мир нашими народами, Кайилам и Жёлтыми Ножам, — объяснила она, — то без сомненья, престиж этого человека, сделает его очень значимым.

— Это верно, — согласился Кувигнака.

— Выполнившему это, — продолжила Ивосо, — могут засчитать сто купов, это почти как стать верховным вождём всех Кайил.

— Это очень правильно, — кивнул головой Кувигнака, становясь на колени назад на землю, рядом с растянутой шкурой.

Блокету казался успокоенной. Я сделал вывод, что Ивосо, оказалась проницательной и достаточно умной молодой женщиной.

— Я надеюсь, оказать хотя бы небольшую помощь в этом деле, в достижении мира между нашими народами, — сказала Блокету

— Ты — благородная девушка, — похвалил её Кувигнака. — Я надеюсь, что тебя ждёт успех.

— Спасибо, — поблагодарила Ивосо.

Что-то насторожило меня в этой беседе, и я никак не мог понять, что же именно.

Кувигнака взял свой костной скребок, и вновь вернулся к обработке шкуры.

— Госпожа, давайте возвратимся, к вигвамам Исанна, — предложила Ивосо, как мне показалось, девушка торопилась поскорее расстаться с нами.

— Но разве мы пришли сюда, чтобы не для того, чтобы погостить у этой симпатичной девушки? — удивилась Блокету. — Просто нам помешал Хси.

Ивосо не ответила.

— Пожалуй, мы побудем здесь ещё намного, — решила Блокету.

Я видел, что она ещё не удовлетворила, своего желания поиздеваться над Кувигнакой, только вот не мог понять, за что она так ненавидела парня.

— На меня не рассчитывайте, — отозвался Кувигнака, не отрываясь от работы.

— Она кажется очень прилежной, — заметила Блокету.

— Да, Госпожа, — согласилась Ивосо.

— Чем это Ты занимаешься, красотка? — издевательски поинтересовалась Блокету.

— Очищаю шкуру, — ответил Кувигнака. — Вероятно, Ты должны сейчас делать то же самое.

— Дерзкая девушка, — упрекнула Блокету.

— Я не собираюсь быть объектом насмешек, — предупредил Кувигнака.

— Ты очень знаменита. Все Кайилы знают о тебе. Даже Пыльноногие, с которыми мы торгуем, слышали о тебе.

Кувигнака раздраженно проворчал что-то себе под нос. Очень вероятно, что через торговые связи его история была широко известна в Прериях. Пыльноногие, ведут бойкую торговлю, с несколькими племенами, у которых, в свою очередь, есть деловые отношения с другими. Например, хотя Пыльноногие и Пересмешники — враги, как Кайилы и Пересмешники, Пыльноногие торгуют со Слинами, а у тех в свою очередь, процветает коммерция с Жёлтыми Ножами и Пересмешниками. Таким образом, косвенно, даже племена, враждебные к Кайилам, такие как Пересмешники и Жёлтые Ножи, вполне могли что-то слышать о Кувигнаке.

— Но скорее всего они не представляют, насколько Ты симпатичная и какая изумительная труженица, — продолжала она издеваться над Кувигнакой.

Что и говорить, мой друг действительно был очень работящим парнем. Я бы даже сказал, что он был одним из самых лучших работников в стойбище.

— Конечно, очень плохо, что Ты потерял всё мясо. Но это ничего, такие вещи случаются.

Кувигнака не стал отвечать на её издёвки.

— Несомненно, Ты не позволишь такому случиться снова, — вздохнула она.

Кувигнака по-прежнему не отвечал.

— В общем, я думаю, что Ты была бы очень полезной девушкой в вигваме мужчины. Если Ты не будешь осмотрителен, то молодые люди могут приехать, поухаживать за тобой.

Кувигнака упорно делал своё дело, но было видно, что он не на шутку рассердился. Он молчал. Я даже испугался, как бы он не прорезал шкуру.

— А Ты умеешь готовить и шить? — спросила Блокету.

— Я могу приготовить пищу, — ответил Кувигнака. — Но в шитье от меня мало толку.

— О, молодые люди не будут возражать, — воскликнула Блокету. — Ты же настолько привлекательна!

— Возможно, Ты права, — усмехнулся Кувигнака. — Но Ты-то с этим справляешься не очень хорошо, как мне кажется.

— Давайте уйдём, Госпожа, — вновь попросила Ивосо.

— Помалкивай! — одёрнула её Блокету.

— Да, Госпожа.

— Что Ты хочешь этим сказать? — удивилась Блокету.

— Среди Кайил всем известно, что Ты не слишком хороша, чтобы взять тебя в жёны, — объяснил Кувигнака, встав на колени, откладывая костяной скребок и смотря на Блокету.

— Что? — возмутилась Блокету, отпрянув, поскольку, будучи, в конечном счете, только женщиной, она неожиданно, стала объектом вызывающего и откровенно пристального взгляда.

— Да, это так, — подтвердил Кувигнака.

— Молодым людям, так не кажется, — заявила Блокету, надменно вскинув голову.

— Это потому, что Ты — дочь вождя.

— Нет, Это — потому что я красива.

— Кто сказал тебе эту чушь?

— Многие мужчины.

— Наверное, снаружи было темно, — предположил Кувигнака.

— Нет!

— Они говорят так, потому что Ты — дочь вождя.

— Нет! — взвилась Блокету.

— Они просто хотят получить кайилу от Ватонки, — усмехнулся Кувигнака.

— Нет! — отрицала подобную возможность Блокету.

Кувигнака пожал плечами. Моему другу удалось повернуть дело так, что красотка вынуждена была уйти в оборону. Я улыбнулся, поскольку видел, что в столь простой пикировке, Кувигнака интеллектуально превзошёл свою оппонентку.

— Мне все говорят, что я красива, — сердито сказала Блокету.

— А я когда-либо говорил тебе это? — спросил Кувигнака.

— В некотором смысле, — осторожно напомнила Блокету. — В прерии Ты сказал мне, что недостаточно быть просто красивой.

— Да? — протянул Кувигнака.

— Да! — победно посмотрела на него дочь вождя.

— Хорошо, это может быть верно. Это возможно. Но может случиться так, что недостаточно быть просто красивой, по крайней мере, среди Кайил, где хватает работы, которая должна быть выполнена.

— Таким образом, — торжествовала она, — Ты считаешь, что я красива!

— Когда я говорил, что недостаточно быть просто красивой, я упоминал, что имею в виду тебя? — спросил Кувигнака.

— Нет, — ответила она, немного, задумавшись.

— Ну, возможно, я говорил не о тебе.

— Как! — сердито крикнула девушка.

— Я высказался о женщинах вообще.

— Как по-твоему, я красива? — прямо спросила она.

Кувигнака посмотрел на неё с того места, где сидел.

— Как по-твоему, я красива? — повторила девушка свой вопрос.

— Возможно, — ответил он.

— Возможно? — возмутилась Блокету.

Тогда Кувигнака поднялся на ноги, подошёл и встал перед Блокету. Он посмотрел на неё сверху вниз. Ростом он был на голову, выше девушки. Она вынуждена была немного отстраниться под его пристальным взглядом.

— Да, Блокету, — заключил он. — Ты красива.

— Вот теперь Ты говоришь правду! — довольно сказала Блокету.

— Я и дальше буду говорить абсолютную правду, — заверил её юноша. — Ты красива как свободная женщина, и Ты была бы ещё красивее в качестве рабыни, раздетая и стоящая передо мной на коленях, в моем ошейнике, последи моего вигвама, ожидая моей команды.

— Я — дочь вождя! — крикнула она.

— Дочь вождя тоже хорошо смотрится, ползя на животе с хлыстом в зубах, — заметил Кувигнака.

— Берегись! — предупредила Блокету.

— Тебе повезло, что Ты — Кайила, — сказал он. — Иначе, я мог бы, встав на тропу войны, захватить тебя, и доставить к моему вигваму как голую рабыню.

— О-о-о! — возмущённо закричала оскорблённая девушка.

— Я желаю тебя, Блокету, — заявил Кувигнака. — Я дико желаю тебя так, как мужчина может желать женщину, которая оказалась у его ног, как желают находящуюся в собственности рабыню.

Девушка повернулась и побежала прочь. Она была напугана. Никогда, до сего момента, она не предполагала, что могла стать объектом такой страсти.

Ивосо, её служанка, тут же бросилась следом за своей хозяйкой.

Кувигнака стоял, выпрямив спину, смотря вслед убегающим девушкам.

— Они симпатичны, не так ли? — спросил он моего мнения.

— Да, — согласился я.

— Как Ты думаешь, из них получились бы хорошие рабыни?

— Несомненно, — отозвался я.

— Кто из них, на твой взгляд, красивее, Ивосо или Блокету? — поинтересовался Кувигнака.

— Блокету, — отдал я предпочтение дочери вождя.

— Мне тоже так показалось, — улыбнулся мой друг.

— Меня немного беспокоит часть твоей беседы с Блокету и Ивосо, — заметил я, — особенно, что касается расширения полномочий Ватонки.

Кувигнака усмехнулся и сказал:

— Я боюсь, что Блокету и Ивосо не были полностью искренны с нами относительно этого.

— Как это?

— Кажется, что они попытались заставить нас полагать, что возвышение Ватонки касалось в значительной степени одного только престижа.

— А разве это было бы не так?

— Что и говорить, престиж был бы большой, — улыбнулся Кувигнака, — но, несомненно, также было бы множество даров, многие кайилы перейдут к новому владельцу.

— Кажется, теперь начинаю понимать.

— Ватонка уже — самый богатый всех Кайил, — объяснил Кувигнака. — Если он достигнет успеха в заключении этого мира, будем надеяться, что у него получится, можешь не сомневаться, много кайил, возможно даже тысяча, будут преподнесены в подарок и от Жёлтых Ножей и от самих Кайил.

— Понимаю.

— Над его табуном небо будет темным от пересмешников, — заметил Кувигнака.

Я улыбнулся, понимая его. Местоположение многочисленных табунов кайил часто вычисляется по присутствию кружащихся над ними пересмешников. Птицы следуют за гуртами, чтобы питаться насекомыми, поднятыми из травы, лапами животных.

— Таким образом, значимость Блокету — дочери такого мужчины сильно возрастёт, будучи, и даже Ивосо, всего лишь рабыня, стала бы важной птицей, будучи служанкой при столь богатом семействе, — сказала Кувигнака.

Я засмеялся и добавил:

— Легко понять, почему Блокету и Ивосо, колебались раскрывать этот аспект вопроса, зная о пользе для них самих.

— Особенно, — улыбнулся Кувигнака, — учитывая, что в настоящее время эти вопросы, пока остаются предварительными и сомнительными, — заметил мой друг.

— Вы думаешь, что мир между племенами Жёлтых Ножей и Кайил достижим? — спросил я.

— Я не знаю, — Кувигнака пожал плечами. — Я на это надеюсь.

— Смотри, какая симпатичная рабыня, — указал я.

— Да, — признал Кувигнака.

Раздетая девушка с белокурыми волосами и в ошейнике, внимательно посмотрела на меня, с презрением дёрнула головой и прошла мимо. Она была собственностью краснокожего господина.

— Я помню её, — сказал я.

— Да, она вошла с процессией Исанна, — добавил Кувигнака. — Мы видели её тогда.

Она была частью демонстрации трофеев Исанны, безделушкой привязанной посреди их блестящего шествия. Она была у чьего-то стремени, голая, с руками связанными за спиной, и хлыстом подвешенным на её шее.

— А она через чур высокомерна, — заметил Кувигнака.

— Да уж, — согласился я.

Я припомнил, что и в тот раз она посмотрела на меня с презрением. Она принадлежала краснокожему рабовладельцу, а я был только бледнолицым рабом.

— Вероятно, её держат в одном из рабских стад Исанны, — предположил Кувингака.

Я кивнул. Такие стада, состоящие из, как правило, сорока — пятидесяти раздетых белых женщин, обычно держат на расстоянии около одного пасанга от стойбища вместе с табунами кайил. Женщины Исанна, в большинстве своём, возражают против содержания этих животных, в личных вигвамах.

Перед наступлением зимы такие стада обычно распродаются. Тех девушек, которые не были проданы, одевают и переводят в жилища. Обычно их держат в вигвамах воинских сообществ, но могут отдать и в личные домики. Некоторые содержатся в специальных рабских вигвамах под наблюдением воина, который, в течение всего срока выступает как их владелец. Кому-то, к их ужасу, достаётся доля оказаться в услужении у краснокожей женщины. Обычно, после дня или двух подобного служения, они, стоя на коленях, умоляют снова бросить их к ногам мужчин. Летом большинство этих девушек, и других свежезахваченных, снова собирают в стада, и пасут рядом с кайилами. Исанна — по величине только третий клан Кайила. Однако, бесспорно, самый богатый. Его богатство, выраженное например, в табунах кайил и в стадах бледнолицых женщин, известно, далеко за пределами их земель. Мальчишки, с лассо и кнутами, пасут этих женщин наравне с кайилами. И конечно, они могут забирать из стада любых понравившихся женщин и использовать их по своему усмотрению.

— Что до меня, то я бы предпочёл держать рабынь в своем собственном вигваме, — заявил Кувигнака

— Думаю, слишком многие из Исанна, не отказались бы поступить также, — предположил я.

— Они слишком надменны и тщеславны. На самом деле им не нужно так много женщин.

— Поэтому они и распродают свои стада ближе к зиме, — заметил я.

— Но только для того, чтобы по весне увеличить их снова, — усмехнулся он.

— Стада бледнолицых женщин собранные кланом Исанна, больше чем у других кланов, или даже племён, — сказал я. — Вот мне интересно, как к этому относятся женщины Исанна.

— Да, — улыбнулся Кувигнака. — Они не желают их видеть в вигвамах.

— Это ожидаемо.

— Но в таких делах мужчины должны быть оставаться хозяевами положения.

— Это верно.

— Известно, что женщины Исанны недостаточно воспитаны, — сказала Кувигнака.

— Например, Блокету недостаточно воспитана? — спросил я, хитро поглядывая на моего друга.

— Да, Блокету недостаточно воспитана. Блокету нуждается в воспитание, в суровой дрессировке.

— Было бы приятно руководить её воспитанием.

— Да, — мрачно сказал Кувигнака.

Я улыбнулся. К счастью для прекрасной Блокету, она занимала достаточно высокое положение среди Кайил. Будь она женщиной другого племени, попавшей в руки Кувигнаки, то можно не сомневаться, что она была бы воспитана хорошо и быстро.

Я посмотрел вслед удаляющейся блондинке. Она неплохо двигалась.

— А Ты разогрелся, — улыбнулся Кувигнака.

Я не ответил. Что и говорить, я действительно был возбуждён.

— Виньела спит рядом в вигваме, — напомнил Кувигнака. — Почему бы тебе не разбудить её ударом плети, и не использовать её, чтобы снять напряжение? Она — всего лишь рабыня, которую послали тебе для воспитания.

— Нет, — отказался я от столь заманчивого предложения.

— Нельзя быть слишком мягким с рабынями, — поучительно сказал Кувигнака.

— Я знаю.

— Это — желание Кэнки. Она здесь для того, чтобы Ты мог пользоваться ею так, как пожелаешь.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Не забывай, что он — краснокожий. Наши культуры отличаются.

Я пожал плечами.

— Он хотел бы, чтобы она вернулась в его вигвам лучшей рабыней, чем была, когда её послали к тебе, — объяснил Кувигнака.

— Возможно, — согласился я.

— Разбуди её ударом плети, — вновь предложил Кувигнака. — Объясни ей, отбросив милосердие, её обязанности. Дай ей понять, что именно мужчины — её хозяева.

— Пожалуй, я позволю ей поспать, — улыбнулся я.

— Как хочешь, — Кувигнака пожал плечами.

— Я думаю, что для одного дня она пострадала достаточно, — решил я.

— Как пожелаешь.

— Но, я думаю, что стоит пойти повидаться с Грантом.

— Собираешься разыскать Васнаподхи, — засмеялся Кувигнака.

— Возможно, — не стал я спорить.

— Бедная Васнаподхи! — притворно вздохнул юноша.