Когда я поднялся из лодки на один из пирсов, мужчины вскинули оружие, приветствуя меня.

— Идите со мной, — сразу позвал меня один из солдат.

Проходя среди раненных, я заметил Марсия, седого воина, троих стражников, с которыми мы первоначально держали оборону в проходе, и многих других. Пришлось мне пройти и мимо множества женщин и детей.

Мой путь закончился перед Амилианом.

— Ты преуспел в удержании мостков, Ты и другие, — сказал Амилиан, сидевший на пирсе, опираясь спиной на какие-то ящики.

Эти пирсы — главные причалы гавани, вынесенные далеко от пристани, являлись своеобразной границей между внутренней гаванью и внешней выходившей прямо в реку. Этот выход как раз и был заблокирован заграждением длиной в несколько сотен ярдов, сделанным из скованных цепями плотов, позади которых дежурили пять косианских кораблей.

— Все они были бы уже мертвы, — вздохнул командующий, показывая рукой вокруг себя, — если бы не то, что вам удалось сделать.

— Теперь там стоит штандарт Коса, — заметил я, оглянувшись и посмотрев на нашу позицию по ту сторону внутренней гавани.

— Вы продержались там ровно столько, сколько было необходимо, — сказал мне Амилиан, — выиграв время, чтобы отрезать пирсы от пристани.

Признаться, меня заинтересовало то, что косианцы потрудились установить там свой штандарт, в конце того обугленного перехода, прежде соединявшего пристань с пирсами. Очевидно, мы заставили их считать, что это место кое-что значит для них.

Я оглянулся, на этот раз обведя взглядом цитадель и город. Цитадель была охвачена пожаром. Местами, огни также горели и в городе, даже несмотря на то, что с момента его падения прошло уже несколько дней.

— Вы не Марсий, — заметил один из мужчин, стоявших подле командующего. — Кто Вы?

— Форпоста Ара больше нет, — сказал я Амилиану.

— Нет, — признал он. — Но его Домашний Камень уцелел.

— Его вывезли из города? — осведомился я.

— Да, — кивнул командующий. — Несколько недель назад я в тайне от всех отправил его из города. Послал на юг в Ар. Если всё прошло хорошо, он теперь должен быть уже там.

— Значит, Вы уже так давно, не ждали поддержки из Ара, — сделал я логичный вывод.

— И я оказался прав, — с горечью в голосе проговорил он.

Я кивнул. Трудно было удержать в секрете осаду такого города, каким был Форпост Ара. Ещё недавно это был один из самых крупных портов на Воске. К тому же, любой мог заглянуть в календарь.

— Получается, Вы просто держали хорошую мину при плохой игре, — заметил я.

— А что бы Ты делал, на месте командующего войсками Форпоста Ара?

— Да думаю, практически, то же самое, — пожал я плечами.

— Вот то-то и оно, — вздохнул Амилиан, — Конечно, я продолжал на что-то надеяться, но Домашним Камнем рисковать не стал. Потому и послал его на юг.

— С тарнсмэном? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он. — Кос уже полностью захватил господство в небе. Я послал камень на юг в фургоне торговца Септимия Энтрата.

— В таком случае, возможно, его миссия удалась, — сказал я, — среди неисчислимых фургонов, телег, верениц беженцев у него имелся неплохой шанс пробраться на юг.

— Только на это я и надеюсь, — признался Амилиан.

Мне показалось, что я где-то слышал имя Септимия Энтрата. Но с другой стороны все мы ежедневно слышим множество имён, порой тысячи имён.

— Кос готовится к атаке, — сообщил мужчина, наблюдавший за гаванью.

— С обеих сторон? — уточнил у него Амилиан.

— Похоже на то, — кивнул тот. — Боны открыли в трёх местах. Корабли Коса как раз втягиваются в гавань. Там с ними ещё плоты и лодки. То же самое и со стороны пристани.

— Косианцы потратят какое-то время на обстрел с лодок и плотов, — заметил Амилиан. — Небо потемнеет от их стали. Используйте тела убитых и раненных в качестве щитов.

Он не приказал им отрывать доски от пирсов, строить импровизированные укрытия и баррикады. Возможно, это можно будет сделать позже, но не сейчас. Интересно, как получилось бы разобрать настил, на котором ларме некуда было упасть, настолько были переполнены причалы. Я вообще не представлял, как можно использовать оружие в такой толчее.

— Когда косианцы поднимаются на пирсы, — продолжил командующий, — мы встретим их, со всеми силами, которые у нас ещё остались, и заставим их заплатить за каждую доску, на которую они осмелятся наступить. Я теперь несите меня к стороне, обращённую к внутренней гавани.

— Но Вы ранены, — напомнил его помощник.

— Конечно, дурак, — рассердился Амилиан. — Ты что же думаешь, что я отдал бы приказ, который при подобных обстоятельствах я сам не буду исполнять? Моё тело, поскольку оно ранено, будет служить щитом в борьбе. Это — все, на что оно ещё способно.

— Вообще-то мы нуждаемся в Амилиане, командующем нами, — проворчал один из мужчин, — а не в его теле для защиты от стрел.

Амилиан сердито дёрнулся и попытался встать. Это усилие привело только к тому, что из-под повязки появился свежий потёк крови, казавшийся ярко-красным на фоне бурых запёкшихся полос. Тело командующего без сил завалилось в прежнее положению.

— Сурилий, — позвал Амилиан. — Используй свой меч сейчас. Чтобы больше не оставалось двусмысленности в моём приказе о телах и щитах.

— Нет, Командующий, — покачал головой его помощник.

— Я не знал, что Ты можешь отказаться выполнять приказ своего командира, — озадаченно и с укором сказал Амилиан.

— Если не хватает тела для защиты, можете использовать моё, вместо вашего, — ответил Сурилий, сначала протягивая свой собственный меч командующему, а потом, видя, что тот не в силах держать оружия, приставляя его к своей груди.

— Нет, дружище, — прохрипел Амилиан.

Похоже, что тот, кого он назвал Сурилием, и вправду был готов пронзить своё сердце мечом.

— Ты, — сказал Амилиан, указывая на меня. — Добей меня своим мечом.

— Боюсь, я сегодня здорово устал, — пожал я плечами.

— Тогда просто подержи мой меч, — попросил он, — чтобы я мог упасть на него.

— Нет, — отказался я.

— Почему нет? — спросил командующий.

— Я не из Форпоста Ара, — объяснил я. — Надеюсь, Вы понимаете, что не сможете командовать тем, кто никогда не присягал в верности Ару или Форпосту Ара.

— Но Вы дрались за нас! — воскликнул Амилиан.

— Я видел много чего, что мне не понравилось, — объяснил я, — потому и дрался против Коса, но с тем же успехом я бы лететь на тарне или скакать на кайиле.

Мужчины вокруг нас вздрогнули. У всех воинов, как говорится в кодексах, один Домашний Камень. Имя его — бой.

— Твоё слово, Сурилий, — обратился Амилиан, вновь поворачиваясь к своему помощнику и другу.

— Моё слово для меня свято, — ответил Сурилий, — однако согласно букве моего слова, от меня требуется только, чтобы я не дал вам попасть живым в руки косианцев, когда Вы сами не в состоянии избежать этого. Тогда, и только тогда, я готов нанести последний удар.

— Ты — хороший солдат, — сказал Амилиан. — Я прошу у тебя прощения, дружище.

Командующий поморщился от боли, и свежая струйка крови вытекла из-под повязки, проложив себе дорожку к талии.

— Дайте ему отдохнуть, — велел я.

Сурилий помог командующему вытянуться на досках среди ног стоявших вокруг него мужчин. Амилиан поднял руку и протянул к своему другу.

— Я буду рядом, — заверил его Сурилий.

— Они на подходе, — сообщил наблюдатель. — Не меньше ста плотов и лодок по обе стороны.

— Теперь осталось недолго дружище, — усмехнулся Амилиан.

— Это точно, друг, — печально улыбнулся Сурилий. — Не думаю, что это займёт у них много времени.

— Посмотрите туда, — позвал наблюдатель, указывая на внешнюю гавань. — Я не знал, что у них было так много кораблей.

— Где!? — крикнул я.

— Вон там, — махнул рукой наблюдатель в сторону реки.

За боновым заграждением открытым теперь в трёх местах, я рассмотрел целую флотилию парусов, длинных низких треугольных, характерных для парусного вооружения галер.

— Собрались для убийства, сволочи, — зло процедил один из мужчин.

— Где труба! — закричал я. — Подзорную трубу сюда! Стёкла строителей!

В тот же момент мы увидели, как парус первой галеры, притянулся к его косопоставленной рее, потом рея качнулась, пошла вниз, и легла параллельно килю. Через мгновение за ней последовала и мачта. Остальные суда, шедшие в кильватере, последовали примеру флагмана. У меня волосы на затылке встали дыбом. Эти были явные приготовления галер к морскому сражению. До этого они двигались вперёд под парусом, не используя вёсел. Конечно, с такого расстояния было довольно трудно рассмотреть их особенности. Но это явно не были широкие торговые суда. Похоже, приближались длинные боевые галеры, корабли-тараны. Знакомая конструкция. Мелкосидящие, низкобортные, узкокорпусные, режущие воду словно ножи.

— Да принесите же мне стёкла! — уже заорал я.

— Стёкла! — поддержали мой крик сразу несколько человек.

— Один из кораблей Коса разворачивается, — сообщил наблюдатель.

— Ничего не понимаю, — растерянно сказал другой.

— Смотрите, они приближаются! — крикнул ещё один.

— Сколько же их там? — спросил кто-то.

— Откуда у косианцев взялись такие корабли?

— Косианцы на плотах и лодках приближаются, — предупредил наблюдатель. — Ещё немного и начнут стрелять.

Над нашими головами пронёсся тарнсмэн, прибывший со стороны русла реки, и державший курс к цитадели, явно заходя на посадку.

— Щиты к краям пирсов! — скомандовал Сирилий, обнажая свой меч.

Женщины и дети сгрудились в центре причалов и присели. Многие из женщин сгибали спины и низко опускали головы, прижимая к себе детей, прикрывая из своими телами. Над причалами стало шумно от плача испуганных детей, криком женщин, приказов мужчин.

— Вот стёкла, — сказал мужчина, протягивая мне подзорную трубу.

Я, буквально вырвав у него из рук прибор, прижал его к глазу. Через пару мгновений наведя резкость, я нашёл в окуляре флагман приближающейся флотилии. Меня интересовал флаг, развевавшийся на флагштоке, установленном на юте. Потом я опустил трубу и сложил её.

— Какие у них цвета? — поинтересовался кто-то.

— Синий цвет Коса, — зло бросил я.

Сурилий, сжав меч, так что побелели костяшки пальцев, посмотрел вниз на фигуру потерявшего сознание Амилиана.

— Но, у Коса нет таких сил на реке, — растерянно один из мужчин.

— Посмотрите-ка на тех, что на плотах, — указал его товарищ.

— Кажется, они здорово забеспокоились, — заметил наблюдатель и, протянув ко мне руку, спросил: — Могу я посмотреть?

Я передал ему стёкла, и он торопливо навёл их на горло гавани. Корабли уже подошли ближе. Теперь и невооружённым глазом можно было разглядеть, синий цвет развевавшегося на корме флагмана знамени.

— Это не флаг Коса! — вдруг восторженно крикнул наблюдатель.

— Какая разница, это всего лишь разновидность их флага, — мрачно сказал я, — возможно, знамя их сил на реке.

— Это — флаг Порт-Коса! — закричал он. — Это — флаг Порт-Коса!

— Флаг Порт-Коса! — прокатился крик по причалам.

— Ну и что? Какое это имеет значение? — спросил я, не понимая охватившего людей возбуждения. — Порт-Кос — не более чем колония косианцев, цитадель его власти на Воске.

— Топаз! — восторженно крикнул кто-то из столпившихся здесь мужчин.

— Топаз! Топаз! — поддержали его крик сотни голосов.

Сурилий принялся трясти Амилиана, пытаясь привести его в сознание. Из глаз мужчины текли слёзы.

— Топаз! — кричал он при этом Амилиану. — Марк прошел! Это — Каллидор из Порт-Коса! Это — клятва топаза!

— Ничего не понимаю, — растерянно проговорил я.

В этот момент я увидел, как флагман речной флотилии, внезапно, пройдя сквозь открытую брешь в боновом заграждении и буквально очистив по пути борт косианского корабля от весел, ворвался в гавань. Таран другой галеры с треском врезался точно в мидль-шпангоут ещё одного косианца. На моих глазах команды оставшихся трёх косианских кораблей попытались выбросить свои суда на мель, направив их к берегу. Один из них, вздрогнув всем корпусом, выскочил на отмель прямо перед постом охраны. Косианцы на плотах попытались было замкнуть цепи на плотах и, восстановив заграждение, перекрыть вход в гавань. Однако четыре или пять из подошедших галер, воткнулись в плоты и, задрав тараны, буквально вдвинули их в гавань, очищая проход. Команды двух других косианских кораблей, оставшихся в гавани неповреждёнными, но не успевавшими достичь отмели, начали выпрыгивать за борт, и по грудь погрузившись в воду, брести к берегу. Несколько галер пришвартовались прямо к бонам и выбросили на плоты десанты. Косианцы, которые в тот момент находились там, незамедлительно покинули свои позиции, так и не успев восстановить заграждение и оставив все три прохода открытыми. Теперь два кластера плотов свободно плавали в гавани, а два других, закрепленные только с одного конца к огромным сваям, вкопанным в грунт у постов охраны с каждой стороны входа в гавань, уже не исполняли своих функций. В самой же гавани те лодки и плоты косианцев, что вышли не штурм причалов, теперь поспешно отходили к берегу, в надежде успеть уйти под прикрытие постов охраны. Через образовавшуюся огромную брешь в заграждении, в гавань одна за другой входили галеры вновь прибывших. Флагман занял позицию параллельно причалам.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — растерянно спросил я. — О каком топазе идёт речь?

— Похоже, Вы действительно чужой в Форпосте Ара и на реке, — заметил один из окружавших меня мужчин. — Клятва топаза первоначально была соглашением между речными пиратами, залогом их взаимопомощи и, в случае опасности, союза заключённого между Поликратом на востоке и Рагнаром Воскджардом на западе. Когда речные порты и их жители, доведённые до крайности разбоями, нападениями и требованиями дани, поднялись против этих пиратов, топаз попадал в руки победивших повстанцев. Собственно Лига Воска и возникла в результате этой победы.

Я, конечно, знал кое-что о Лиге Воска. Например, что её штаб-квартира находится в городе Виктория, на северном берегу Воска, между Финой и Тафой. Благодаря постоянному присутствию патрулей союза на реке, пиратство, и особенно крупномасштабное, доведённое до своего рода направления в бизнесе, было в значительной степени пресечено на всём протяжении Воска, от Беловодья на востоке близ Лары, города Салерианской Конфедерации находящегося у слияния Воска и Олни, до дельты.

— И этот камень — является символом клятвы, — пояснил мне мужчина. — Это изначально был довольно необычный камень. Внутри него различные вкрапления и оттенки складывалась в замечательную фигуру — речную галеру. Однако позднее этот камень был разломлен на две части. Теперь в каждом отдельно взятом куске, никакого корабля не видно, вкрапления и окраска кажутся просто дефектами камня. Однако, если сложить обе части вместе, галера появляется снова. Изначально, один обломок топаза хранился у Рагнара Воскджарда, вожака пиратов на западе, а другой у Поликрата, возглавлявшего речных разбойников на востоке. Каждый из них, когда нуждался в поддержке, посылал свою часть камня союзнику, и тогда их эскадры объединялись.

— Но какую роль играет этот топаз в Лиге Воска? — поинтересовался я.

— Собственно к Лиге Воска он не имеет никакого отношения, — ответил мне Сурилий. — Теперь он является залогом отдельного союза между Порт-Косом и Форпостом Ара.

— Но ведь Порт-Кос должен сочувствовать своему материнскому убарату, — предположил я, — точно так же, как и Форпоста Ара собственно Ару.

В этот момент с нескольких пришвартовавшихся к пирсам галер, на причал посыпались мужчины со щитами, спешно выстраиваясь вдоль края лицом к внутренней гавани. Теперь косианцам, попытайся они подняться на пирсы, пришлось бы столкнуться с сотнями свежих, хорошо вооружённых бойцов.

— Люди обоих городов Порт-Коса и Форпоста Ара бок о бок участвовали, в кровопролитных сражениях на реке. После битвы близ Виктории в 10 127 году и окончательной победы над пиратами, части камня были переданы на хранение Каллидору, тогда бывшему первым капитаном Порт-Коса и Амилиану, командующему эскадрой Форпоста Ара. Договор Топаза был возобновлен уже конфиденциально между ними, скорее всего, как товарищами по оружию, поскольку Форпосту Ара метрополия не дала разрешения присоединиться к Лиге Воска.

— И в чём же причина такого запрета? — спросил я.

— Понятия не имею, — ответил мой собеседник. — Но думаю, что в Аре побоялись, что такой союз поставит под угрозу его влияние в бассейне Воска.

Я понимающе кивнул. Это действительно имело смысл, и подтверждало мои более ранние подозрения. Рассказчик, кстати, назвал год вышеупомянутого сражения как 10 127 от основания Ара. Было естественно, что житель Форпоста Ара, дал дату в хронологии Ара. Во многих городах, возможно в силу их тщеславия или просто в соответствии с их собственными традициями, зачастую используются свои хронологии, основанные на Записях Администратора и тому подобных документах. В результате этого разобраться в путанице гореанской хронологии бывает довольно сложно даже людям сведущим. Например, если это представляет интерес, тот же самый год, в хронологии Порт-Кара, считается 8-ым от Суверенитета Совета Капитанов. Надо заметить, что небольшая группа из касты писцов почти каждый год во время Сардарской Ярмарки Ен-Кара, предлагает провести реформу хронологии, но их предложения, какими бы разумными не казались, редко приветствуются или хотя бы вызывают интерес или энтузиазм даже в среде самих писцов. Возможно, всё дело в том, что согласование и координация хронологий, как прочтение и толкование закона, расцениваются как прерогативы касты писцов.

— Это — «Таис»! — крикнул один из мужчин, указывая на флагманскую галеру. — Я узнал бы её из тысячи!

Этот корабль как раз только что пришвартовался у пирса. Капитан, до этого стоявший на юте и отдававший приказы швартовной команде, теперь оставил свой пост рядом с рулевыми и спустился по трапу на главную палубу. Уже через мгновение, перепрыгнув через планширь, как обычный матрос, он оказался на причале. На голове капитана не было ни шляпы, ни шлема. По пятам за ним следовал молодой парень. Я помнил его ещё по приёмному залу цитадели. Если не ошибаюсь, этого молодого воина звали Марк. Мужчины Форпоста Ара приветствовали приближающихся, отдавая им воинский салют. Я видел, как многие, по мере их продвижения через толпу, тянули руки, стараясь коснуться хотя бы развевающегося плаща капитана.

— Где Амилиан? — зычно спросил капитан, подняв руку.

На его ладони сверкая на солнце, лежал желтоватый камень с заметными коричневыми разводами, размером примерно с половину кулака.

Многие мужчины, увидев этот символ, плакали и кричали от радости.

— Уверен, что здесь гораздо больше кораблей, чем мог бы послать Порт-Кос, — заметил какой-то наблюдательный товарищ.

— Вот и помалкивай об этом, — прошептал ему другой.

Признаться, это предостережение несколько озадачило меня. Я насчитал двадцать пять галер вошедших во внешнюю гавань, часть из них уже стояла у причалов. По сходням на них переходили женщины и дети поддерживаемые матросами.

Перейдя на сторону пирса, обращённую к внутренней гавани, я осмотрел шеренгу мужчин только что высадившихся с кораблей. Уперев щиты в доски и присев за ними, бойцы с обнажёнными мечами внимательно следили за обстановкой на пристани. На месте косианцев, я бы не стал даже пытаться подняться на причал.

Капитан и его молодой спутник, Марк, наконец, пробились сквозь толпу к тому месту, где сидел командующий поддерживаемый Сурилием.

Я немного сместился к центру пирса, чтобы иметь возможность наблюдать за ними. Но, внезапно для себя, я оказался совсем близко к ним. Мужчины освободили для меня проход.

Капитан, имя которого, как я понял, было Каллидор, очевидно, тот самый, который когда-то, ещё в бытность их младшими офицерами, плечом к плечу с Амилианом сражался на реке, присел рядом со своим боевым товарищем. Он вложил в ладонь командующего камень, который он принёс с собой. Амилиан сжав руку, не смог сдержать слёз. Каллидор же, присев так, чтобы окружающие могли видеть, вытащил из своего кошелька подобный камень, а потом, выровняв тот камень, что лежал в руке Амилиан, сложил обе части вместе. Честно говоря, я был поражён, увидев, что как только два куска камня, соединились, внутри него внезапно появилось изображение галеры.

Стоявший рядом со мной мужчина даже закричал от восторга.

Белокурая рабыня, одетая в тряпки едва прикрывавшие худое тело, осмелилась проползти между ногами свободных мужчин и лечь на животе подле Амилиана. Она осторожно протянула руку и нежно, кончиками пальцев коснулась его ноги. Она тоже плакала. Это была та самая Ширли, которую я видел в приёмном зале цитадели. Помнится, что в тот вечер рабыне было приказано напомнить ему о том, что она должна быть наказана плетью за то, что посмела разглядывать меня, в тот момент голого заключенного. Нисколько не сомневаюсь в том, что она поступила именно так, как и в том, что получила своё наказание. Потом она смиренно легла у его бока. Какой беспомощной выглядела его рабыня! Уверен, что она будет необыкновенно соблазнительной, стоит только её немного откормить.

Каллидор соединил руки Амилиана на камне и накрыл их своими. Их руки соединились, точно так же, как только что соединились две половинки топаза.

— Клятва исполнена, — объявил капитан.

— Благодарю тебя, Командующий, — тихо проговорил Амилиан.

— Пустое, Командующий, — ответил Каллидор.

Женщины и дети всё ещё грузились на галеры. С пристани донёсся рёв сигнальной трубы. Лодки и плоты косианцев, до того державшиеся во внутренней гавани на некотором удалении от причалов, начали разворачиваться и уходить к пристани. Я заметил, что штандарт Коса убрали с разрушенных мостков. Ни одного болта так и не прилетело в нашу сторону.

— Мне потребовалось много дней, чтобы достичь Порт-Коса, — начал было оправдываться Марк. — Меня преследовали, и один раз даже схватили, но я убежал. Двигаться пришлось только по ночам. Днём я прятался в болотах. Мне очень жаль.

Амилиан поднял руку и слабо сжал протянутую ему ладонь молодого воина.

— Главное, что Ты добрался до Порт-Коса, — сказал он.

— Нам потребовалось время, чтобы подготовить и дооснастить корабли, — развёл руками Каллидор. — Я сожалею.

— Такие дела в одно мгновение не делаются, — успокоил его Амилиан.

— Зато не возникло проблем с набором команд, — сказал Каллидор. — Добровольцы нашлись сразу. Со мной сейчас нет ни одного человека, который не был бы добровольцем. Мне даже пришлось отказать некоторым. Большинство из тех, кто пришёл со мной дрались вместе с нами против Поликрата и Воскджарда.

— Хорошо, — улыбнулся Амилиан.

— У нас, далеко на запад по реке, — вздохнул Каллидор, — мы понятия не имели о том, в настолько отчаянной ситуации вы оказались.

Это показалось мне довольно интересным. Главные сухопутные войска Ара, насколько я знаю, находятся где-то на западе, к югу от реки. Готов держать пари, что люди там, по крайней мере, рядовые солдаты были информированы ничуть не лучше тех, кто прибыл из Порт-Коса. И это в то время как в округе ни у кого не было недостатка информации относительно отчаянного положения Форпоста Ара, что на восток по реке, что на юг к Ару.

— И сколько же у тебя кораблей? — поинтересовался Амилиан и капитана.

— Из Порт-Коса мы вышли на десяти галерах, — сообщил Каллидор, с хитрой улыбкой, — однако пока мы шли вверх по реке, то выяснилось, что к нам, то там, то здесь, захотели присоединиться несколько неопознанных галер.

— Неопознанных? — улыбнулся в ответ Амилиан. — То здесь, то там?

— Ну да, — пожал плечами Каллидор, а потом, улыбаясь во весь рот, и произнося очень чётко, добавил: — Они абсолютно неопознаны. Мы понятия не имеем, ни откуда они пришли, ни каковы их порты приписки.

— И сколько их пришло с тобой? — поинтересовался Амилиан.

— Пятнадцать, — ответил Каллидор.

— А не командует ли этими галерами один парень, которого зовут Джейсон из Виктории? — улыбнулся Амилиан.

— А мне-то откуда знать? — сделав круглые глаза развёл руками Каллидор.

— Хвала Лиге Воска! — сказал кто-то.

— Слава Лиге Воска! — прошептал ещё один.

— Я надеюсь, что все понимают, — с улыбкой сказал Каллидор, вставая и убирая свою половину топаза в кошель на поясе, — что Лига Воска, нейтральная сила, основной задачей которой является просто обеспечения порядка на реке, и, само собой, она никоим образом не вовлечена в эту операцию.

— Слава Лиге Воска, — негромко сказали несколько человек.

Выбравшись из толпы окружавшей Амилиана, я подошёл к краю причалов, обращённому к реке и пересчитал стоявшие в гавани галеры. Действительно из двадцати пяти кораблей у пирсов и в гавани, только десять несли синий флаг, который я принял за флаг Коса, или точнее штандарт его речной эскадры. А вот на флагштоках остальных пятнадцати из судов, насколько я мог рассмотреть, поскольку часть из них была прикрыта другими, не имелось вообще никаких знамён. Более того, идя вдоль причалов, я заметил, что у этих пятнадцати неопознанных кораблей, те места, где обычно наносится название судна, на корме и по бортам на баке завешены брезентом.

На обратном пути, я задержался у одного из них, того, что был пришвартован следующим корпусом за «Таис», флагманом Каллидора. Это была вторая галера, ворвавшаяся в гавань, именно та, которая вонзила свой таран точно в центр косианского корабля.

— Вас мучает вопрос, откуда эти корабли? — осведомился мужчина, остановившийся рядом со мной, по виду гражданин Форпоста Ара.

— Да, — кивнул я. — Признаться мне любопытно.

— Это «Тина» из Виктории, — поведал мне он. — Я достаточно часто видел её в патрулях.

— Интересно, — протянул я.

Виктория, между прочим, была штаб-квартирой Лиги Воска.

— Надеюсь, Вы понимаете, — улыбнулся мой собеседник, — что я ничего не знаю об этом.

— Конечно, понимаю, — заверил я его.

Высокий, темноволосый мужчина стоял на баке неподалёку от форштевня. По той властности, какая веяла от его крупной фигуры, и по уверенности с какой он держался, я сделал вывод, что передо мной капитан, хотя он и не носил формы или каких-либо знаков отличия. Насколько я понимаю, все его люди, и так отлично знали, кем он являлся, а другим этого знать было не обязательно. И конечно, он заметил нас стоящих на пирсе около носа его корабля. Тем более, что мы стояли именно там, где свисал один из кусков брезента, под которым предположительно скрывалось название. Уверен, что и с другого борта висел такой же брезент.

— Тал, — поприветствовал он нас.

— Тал, — ответил я. — А если бы я поднял этот брезент, я случайно не увидел бы там имя «Тина»?

Капитан довольно грозно посмотрел на мужчину стоявшего рядом со мной. Очевидно, что они были знакомы. Именно поэтому у моего собеседника не возникло каких-либо трудностей с идентификацией пришвартованного корабля.

— Витрувий? — строго спросил капитан.

— Ему можно доверять, — вступился за меня тот, кого, оказывается, звали Витрувием.

Вероятно, я заслужил это доверие на стене, у ворот и на мостках. Кроме того, я не думаю, что здесь для кого-то было секретом название этой галеры, как впрочем, и любой другой в этой гавани.

— Ну подними, если тебе так хочется, — усмехнулся мужчина на баке.

Я немного приподнял брезент, а затем отпустил, позволив ему занять прежнее место. На борту я прочитал, написанное там архаичными буквами имя — «Тина».

— Хм, похоже, ваше корабль действительно называется «Тина», — улыбнулся я.

— Нисколько не сомневаюсь, что на реке полно судов с таким названием, — пожал плечами капитан, улыбаясь во весь рот.

— А могу я узнать порт приписки вашего корабля? — осведомился я.

— Судна, — усмехнувшись, поправил он меня и ответил: — Оно зарегистрировано к западу отсюда.

— Позвольте, угадаю. В Виктории? — спросил я.

— Или В Фине, а может быть ещё где-нибудь, — ответил капитан.

— Конечно, все эти суда с вами, как ни странно, не несущие никаких флагов, не имеют никакого отношения к Лиге Воска.

— Мы — нейтральный торговый флот, — пожал он плечами.

— Один косианский корабль затонул прямо в гавани, — заметил я, — а другой серьёзно повреждён.

— Да, — признал он, окидывая акваторию взглядом. — Кажется, в гавани произошли два прискорбных несчастных случая. Судовождение в этих водах дело нелёгкое.

— Кажется, Вы берёте на борт женщин и детей, — улыбнулся я.

— Пассажиры, — ответил капитан «Тины».

— Кое-кто может подумать, что это корабли Лиги Воска, — предупредил я.

— А что Ты думаешь по этому поводу, Витрувий? — полюбопытствовал мужчина, облокачиваясь на планширь фальшборта.

— Как мне кажется, эти торговые суда, вряд ли могли быть кораблями Лиги Воска, — ответил товарищ, стоявший около меня, — Лига Воска, как известно, нейтральный союз. А разве вам это не кажется маловероятным?

— Конечно, — кивнул капитан, — мне это кажется совершенно невероятным.

— А как вас зовут? — спросил я мужчину облокотившегося планширь.

— А как вас? — вместо ответа, спросил он.

— Тэрл, — представился я.

— Распространённое имя, — заметил он.

— Да, — признал я, — особенно на севере.

— Мое имя тоже весьма распространённое, — усмехнулся мужчина, — особенно на западе реки.

— И каково же оно? — не отставал я.

— Джейсон, — наконец представился капитан.

— Из какого города? — уточнил я.

— Из того же самого, к которому приписано моё судно, — ответил он.

— К западу отсюда?

— Да, — кивнул Джейсон.

— Виктория? — предположил я.

— Или Фина, или ещё какой-нибудь город ниже по течению, — ухмыльнулся он.

— Ну, тогда всего хорошего, — попрощался я.

— Я тебе всего хорошего, — бросил Джейсон.

Женщины и дети, а теперь уже и мужчины, грузились на этот корабль, так же как и на остальные. Обернувшись назад, на флагман, я увидел как туда заносят Амилиана. Группа тарнсмэнов пролетела над нашими головами, но никто не стал стрелять им вслед.

Пирсы постепенно освобождались от женщин, детей и мужчин Форпоста Ара, переходивших на корабли.

Внезапно, я увидел, как на верёвке, затянутой на шее и со связанными за спиной руками, всё ещё с вуалью на лице и всё в тех же провокационных лохмотьях, доставшихся ей от бывшей Леди Публии, ведут Леди Клодию. Похоже, её поймали среди толп женщин и детей на пирсе. Может быть она попалась на глаза раненому Марсию, или одному из тех стражников, которые приходили за ней в камеру, или кому-либо из тех кого они известили о её вероятной маскировке. Косианцы так и не дошли досюда, так что Клодия не получила своего шанса сдаться им, отчаянно вымолив у них благо и привилегию унижения в абсолютное рабство. Среди прочих перебирающихся с причала на борт флагмана, оказалась и ещё одна моя знакомая. По-прежнему в импровизированном рабском капюшоне, голая, со связанными сзади руками, ведомая на поводке одной свободной женщиной, и понукаемая сзади ударами и тычками палки другой, спотыкаясь, поднималась по узкой сходне, рабыня, которая когда-то была Леди Публией из Форпоста Ара.

Идя по сходне, девушка споткнулась, потеряла равновесие, и упала на живот. На её счастье её ноги оказались по обе стороны от доски. Подозреваю, что она была испугана до крайности, ничего не видя перед собой, беспомощная, неспособная даже закричать. Первая женщина недовольно потащила её вверх за поводок, вторая тут же зло огрела рабыню палкой. Девушка с трудом поднялась на ноги, и послушная поводку и поспешила вперёд, поощряемая сзади жёсткими ударами. Рабыням на Горе редко оставляют привилегию хоть немного сомневаться, в том, что они — рабыни. Особенно это касается ситуации, когда они оказываются на попечении свободных женщин. Я видел, как два гребца подхватили девушку со сходни, опустили вниз, поставив между банками, а затем поставили её на колени на палубу позади себя, по центру судна. Там уже стояли и несколько других рабынь. Там же стояла на коленях, и тоже с верёвкой на шее, свисавшей перед ней, никем не охраняемая, Леди Клодия. Двух свободных женщин, которые привели бывшую Леди Публию, вежливо препроводили вперёд, где перед баком, а также и на небольшой палубе бака, собралась группа из нескольких женщин и детей. Матросы уже раздали пищу из судовых запасов и пассажиры жадно поглощали доставшееся им богатство. Четыре или пять галер, приняв на борт столько пассажиров, сколько возможно, отчаливали от пирсов, и передавали людей на корабли, стоявшие на якоре в гавани, потом возвращаясь за следующей партией. В конце концов, они сами, забрав последних пассажиров, окончательно отошли от причала и тоже встали на якоря. Много людей приняли на себя постоянно остававшиеся у пирсов флагманские «Тина» и «Таис». Все корабли теперь были переполнены мужчинами, женщинами и детьми Форпоста Ара. Признаться, я сомневался, что на каком-нибудь из них сейчас было меньше сотни пассажиров.

А ведь нужно помнить, что это были речные галеры, куда меньшие по размеру и грузоподъёмности галер Тассы. Можно также отметить, если кого-то это заинтересует, что мачта речной галеры, обычно короче, чем у морской, их редко когда больше одной и редко когда они несут такое разнообразие парусов, сменяемых на рее с соответствии с ветром, которые несет галера Тассы. Речные галеры, в своей массе почти не строятся больше чем на двадцать вёсел с каждого борта, и практически всегда в один ряд.

Пятнадцать кораблей, главным образом из Порт-Коса, остававшиеся у пирсов, были практически пусты, за исключением экипажа и десанта. Сигнальщик на юте «Таис» поднёс к губам рожок и над гаванью пронёсся его хриплый рёв. Насколько я понял, это был сигнал сбора. Многочисленные солдаты, гвардейцы, вооружённые гребцы, оборонявшие внутреннюю сторону пирсов, в чётком порядке, быстро и без суеты, отступили к ожидавшим их галерам. Кто-то воспользовался сходнями и трапами, на большинство прыгало прямо через борта.

На некоторых кораблях, на палубах скопилось столько народу, что для гребцов почти не осталось места, чтобы нормально управляться с вёслами. Ватерлиния поднялась настолько, что тараны ушли под воду не меньше чем на ярд. Оставшиеся на причалах несколько матросов быстро, но без суеты, начали сбрасывать с причальных кнехтов, один за другим, швартовы. Последними полетели в воду троса их собственной галеры, и парни, не мешкая ни ина, перепрыгнули с причала на палубу. Некоторые корабли отошли от причалов, оттолкнувшись от них тремя шестами, традиционно используемыми для этой цели. Одним из них была и флагманская галера называемая «Тина».

Я осмотрел акваторию гавани. Стоявшие там корабли начали выбирать якоря. Кстати, все они встали на два якоря, бросив по одному с носа и с кормы, так, чтобы форштевни смотрели на пирсы. Огромные глаза, нарисованные на носах этих судов, теперь поворачивались на север в сторону могучего Воска. Изображение таких глаз, весьма распространённая традиция среди гореанских мореходов. Как же ещё, спрашивают некоторые моряки, корабль может увидеть свой путь? Для гореанского моряка, как и для многих, кто, связав свою жизнь с морем, изучив его повадки, кто опасается и любит его стихию, корабль видится чем-то большим, чем просто построенная из железа и дерева конструкция. Это — больше, чем рангоут и такелаж, блока и канаты, бимсы и шпангоуты, брезент и пакля. Для моряка его корабль — это некая неопределимая, почти мистическая драгоценность, в которой скрыто нечто большее, чем это видится на первый взгляд, некая поразительная тайна, заставляющая человека относиться как нему как к одушевлённому существу, как к другу, как к любимой. Хотя, честно говоря, я редко слышал, чтобы эти суровые парни говорили об этом открыто, особенно когда при этом присутствуют «береговые урты». Многие гореанские моряки, как мне кажется, уверены, что корабль это в некотором роде живое существо, и оживает он именно в тот момент, когда на его носу рисуют глаза. Как говорят некоторые мои знакомые, корабль оживает тогда, когда может видеть. Конечно, кто-то может расценить это как суеверие, но с другой стороны это ведь также может быть расценено как любовь.

Большинство галер находившихся в акватории внешней гавани, теперь подняли и закрепили по-походному свои якоря, и теперь стояли носом на север.

Я бросил последний взгляд назад на пристань и цитадель, находившиеся вдали, по ту сторону причалов и внутренней гавани. Отсюда ещё можно было разглядеть остатки перехода. Цитадель горела. Дым, поднимавшийся над ней и над городом, медленно проплывал над пирсами. Пожалуй, эти пожары будут бушевать ещё дня три, как минимум. Улыбнувшись, я посмотрел на то, что осталось от мостков соединявших пристань с причалами. Хорошая была драка! Не думаю, что мужчины Коса или Форпоста Ара имели причины сожалеть о том, что там произошло. Слава — это по-своему тоже победа.

Я отвернулся от цитадели и посмотрел на гавань.

Последние корабли один за другим отошли от причалов. Их вёсла дружно ударили, вспенив воду под бортами, пошли назад, вынырнули, сбрасывая целые водопады со своих лопастей, пролетели вперёд и снова погрузились под воду.

Первая из галер уже прошла по фарватеру и выходила в реку. Другие, строясь в кильватерную колонну, брали курс вслед за ней.

Только «Таис» всё ещё стояла у причала.

— Капитан? — окликнул меня знакомый звонкий голос.

Это был всё тот же юный арбалетчик. И конечно в сопровождении своего друга.

Мы с парнями сбросили с кнехтов швартовы, а затем, перепрыгнув через планширь, оказались на палубе «Таис». Сразу же три матроса, упёрли длинные шесты в причал и, поднатужившись, оттолкнули корабль от пирса.

— Весла на воду! — громко скомандовал гребной мастер.