Как-то раз, вечером, хозяин подземелий пришёл к камере крестьянина вместе со мной.

Порой, заходя внутрь, меня охватывал ужас. Мне казалось, что узник умер, настолько он был недвижим. Но затем он открывал глаза, и всё возвращалось на круги своя.

— Приветствую вас, Господин, — сказала я ему, поскольку это был свободный мужчина, и приступила к своим обязанностям в камере.

Позже, закончив здесь, я должна была вернуться в комнату хозяина подземелий. После того раза, я больше ни разу даже не пыталась дразнить этого узника.

В этот раз Тарск подошёл крестьянину и сел перед со скрещенными ногами. Довольно долго они, узник и надзиратель просидели так, как равный с равным. Наверное, кто-нибудь, не знавший их, мог бы подумать, что это сидят два воина. Ни один из них так и не заговорил.

— Я закончила, Господин, — наконец, тихонько шепнула я хозяину подземелий, поскольку все мои работы по камере уже давно были выполнены.

Тарск тяжело вздохнул и поднялся на свои непропорционально короткие, скрюченные ноги. Крестьянин вдруг посмотрел на хозяина подземелий и спросил:

— Пришла ли пора сева?

— Нет, — покачал головой Тарск. — Ещё нет.

И мы покинули камеру.