— Кажется, — бесстрастно проговорил крестьянин, — я слышал звон стали. Я слышал крики.

— Это было далеко, — сказал хозяин подземелий, сидевший перед ним со скрещенными ногами, как он это иногда делал, когда посещал узника вместе со мной.

Ноги Тарска были слишком маленькими для его огромного торса, к тому же они были сильно искривлены. Наверное, он был очень смелым человеком, раз приходя в камеру, садился так близко от этого гиганта.

Это была та же самая ночь, в которую произошёл набег рейдеров из Ара. По понятной причине у меня не было возможности обслужить крестьянина вовремя. Я сильно опоздала с возвращением в подземелья. Надсмотрщик уже давно ждал меня.

— С господином всё в порядке, — облегчённо вздохнула я, становясь перед ним на колени, пока Леди Констанция передавала ему поводок.

— Я тоже рад, что Ты жива, малышка Дженис, — проворчал он, — и за тебя тоже, Леди.

Избавившись от поводка, девушка тоже опустилась перед ним на колени.

Хозяин подземелий с ног до головы был покрыт грязью и кровью. У него была рана на левом плече. Окровавленная тряпка опоясывала его грудь. Судя по тому, насколько грязными были его скрюченные ноги и живот, часть туннелей была затоплена по пояс, чтобы запустить туда водяных уртов и тарларионов, которых гнали в сторону отряда налётчиков шумом и огнём.

Однако в тот момент, когда мы заходили в камеру крестьянина, Тарск был начисто вымыт и опрятно одет. Если не знать, что он ранен, то и не скажешь. Кровотечение было остановлено, кровь отмыта, а забинтованная рана скрывалась под туникой. Кстати, для хозяина подземелий было характерно, собираясь в камеру крестьянина, следить за своей внешностью с особой тщательностью. Зачастую он отмывался до скрипа, и даже одевался во всё новое, прежде чем предстать перед ним.

Признаться, это выглядело довольно странно. С чего бы это ему было предоставлять такую обходительность и относиться с таким уважением, буквально почтением к какому-то простому крестьянину?

— Я закончила, Господин, — сообщила я.

— Что такое честь? — вдруг спросил хозяин подземелий у крестьянина.

Крестьянин поднял свою косматую голову, и непонимающе уставился на него.

— Честь, — повторил Тарск.

— Я не знаю, — ответил узник.

— Вот и я тоже не знаю, — вздохнул надзиратель.

— Я слышал что-то об этом. Когда-то. Где-то, — прогудел крестьянин своим бесстрастным голосом. — Но это было давно.

— Я тоже слышал об этом, — с горечью проговорил хозяин подземелий. — Но это тоже было давно.

— Это что-то для высших каст? — спросил закованный в цепи узник.

— Возможно, — пожал плечами Тарск.

— Тогда нас это не касается, — заявил его собеседник.

— Да, — согласился хозяин подземелий. — Это нас не касается.

— Время сева уже пришло? — осведомился крестьянин.

— Нет, — покачал головой мой господин, понимаясь на ноги, и мы покинули камеру.