— Действительно ли это — Леди Констанция? — спросил представительного вида мужчина, сидевший за высоким столом, строго глядя на нас сверху вниз.

— Да, Ваша честь, — подтвердил хозяин подземелий.

— Выведите её вперёд, — потребовал мужчина.

Это был, насколько я поняла, судейский чиновник по вопросам бизнеса, находящегося под юрисдикцией претора по делам коммерции, который в свою очередь отвечал перед высшим советом.

Леди Констанцию, уже переодетую в новые, богато украшенные одежды сокрытия и вуаль, полностью спрятанную в них, так что незакрытыми оставались только глаза и кусочек переносицы, вперёд вывели два охранника, пришедшие сюда из подземелий вместе с надзирателем. Помимо них в этом высоком, круглом зале, освещенном лучами солнца, проникавшими через высокие, узкие окна и игравшими мелкими пылинками, плясавшими в воздухе, присутствовали ещё и два судейских стражника. На мраморном полу перед высоким постаментом, на котором был установлен стол помощника претора, был начерчен широкий, алый круг, в центр которого охранники подвели Леди Констанцию. Как только девушка заняла предписанное ей место, оба охранника, почтительно пятясь задом, отошли на несколько шагов, оставив свою подопечную в одиночестве. Она казалась такой маленькой, и даже крохотной на фоне этого высокого и громоздкого стола. Хозяин подземелий, как я уже указала, тоже присутствовал в зале. Как и я сама, кстати. В действительности, именно мне, видимо памятуя о моей роли её опекунши, было поручено вести свободную женщину до зала суда на поводке, причём всю дорогу руки Леди Констанции были скованы за спиной. Хотя об этой моей обязанности можно было бы думать и с другой стороны. Ведение рабыней свободной женщины на поводке, как предполагается, было, своеобразным компромиссом с её скромностью, поскольку это считается менее унизительным для неё, по сравнению с тем, чтобы идти на поводке за мужчиной. Вероятно, поручение такой опеки невольнице, для женщины, будет более безопасным, чем поручение этой же обязанности мужчине, который, в конце концов, особенно, будучи раздражён или спровоцирован, мог бы испытать желание сделать с ней гораздо больше того, что позволяла её скромность. Кроме того, рабыню, по понятным причинам, намного проще контролировать, чем свободного мужчину. Например, её можно за любую ошибку, или даже предполагаемую ошибку подвергнуть наказанию.

Только войдя в здание суда, Леди Констанция была освобождена от поводка и наручников. Один из сопровождавших нас охранников тут же спрятал их в свой поясной кошель. Меня поставили на колени лицом к столу у стены комнаты слева от входа. На этот раз мне выдали чистую и достаточно скромную тунику. Мои волосы были отмыты до скрипа, тщательно причёсаны и собраны в хвост на затылке. Возможно, предполагалось, что так они будут выглядеть, не столь пышно, не столь рабски, и будут меньшим отвлекающим фактором для присутствовавших в суде мужчин. Интересно, а когда они принимали такое решение, они думали, что это акцентировало внимание на моём ошейнике?

По левую руку от помощника претора, соответственно справа, если смотреть от нас, и ниже, не на постаменте, а на скамье, стоявшей на полу, за маленьким столиком сидел судейский клерк.

— Итак, Вы — Леди Констанция из города Беснита? — спросил помощник претора.

— Да, — кивнула свободная женщина.

— И Вы стали объектом захвата с целью получения выкупа, — уточнил чиновник.

— Да, ваша Честь, — ответила она.

— Достаточно ли достоверно установлена её личность? — осведомился судья, посмотрев в сторону клерка.

— Да, ваша Честь, — отозвался тот. — Её отпечатки пальцев совпадают с теми, что взяли сразу после ее доставки в Трев похитителями.

— Признали ли агенты выкупающей стороны эту женщину, как Леди Констанцию? — продолжил опрос помощник претора.

— Да, ваша Честь, — повторил клерк.

— Производили ли они опрос пленницы?

— Да, ваша Честь.

— Что с вопросом туфли? — уточнил представительный мужчина.

— Она здесь, — сообщил клерк, выкладывая на свой стол маленькую, украшенную драгоценными камнями и вышивкой женскую туфельку, которая, вероятно, одна могла стоить больше, чем стоило множество рабынь.

Помощник претора кивнул клерку, и тот, отнеся туфельку Леди Констанции, вручил ей.

Девушка взяла туфельку и внимательно осмотрела её.

— Вы узнаёте её? — спросил помощник претора.

— Да, ваша Честь, — ответила она. — Это моя.

— Она составляет пару с той, которую принесли агенты выкупающей стороны? — поинтересовался судья.

— Да, ваша Честь, — кивнул клерк и, забрав вещественное доказательство у Леди Констанции, вернулся за свой стол.

— Суд коммерческого претора высокого города Трева, принимает данную пленницу как Леди Констанцию из Беснита, — огласил мужчина.

Клерк тут же сделал пометку в своих бумагах.

— С этого момента Вы находитесь в пределах юрисдикции суда претора по делам коммерции города Трева, — сообщил ей помощник претора.

— Я понимаю, ваша Честь, — отозвалась Леди Констанция.

— Теперь переходим к вопросу ожерелья, — продолжил чиновник.

Клерк вытащил из-под стола и продемонстрировал всем присутствующим, массивное, внушительно выглядевшее ожерелье, из нескольких переплетённых прядей, усыпанных множеством камней. Это было просто сногсшибательно красиво.

— Вы узнаёте это ожерелье? — спросил помощник претора.

— Оно выглядит как то, которое я выбрала в ювелирном магазине в Бесните, перед самым моим похищением, — указала Леди Констанция.

— Это оно? — уточнил судья.

— Да, ваша Честь, — ответила девушка.

— Не для того ли чтобы получить такую вещь, Вы пошли в тот ювелирный магазин?

— Да, ваша Честь, для этого, — признала она.

— Разве это не было проявлением небрежности к своей безопасности? — поинтересовался мужчина.

— Увы, ваша Честь, было, — вынуждена была признать Леди Констанция.

— Это не было мудрым поступком с вашей стороны, не правда ли? — уточнил помощник претора.

— Правда, ваша Честь.

— А затем Вы были захвачены, — скорее констатировал, чем спросил судья.

— Да, Ваша честь, — подтвердила девушка.

— Вы можете ответить мне, для чего Вы вошли в тот магазин?

— Чтобы получить подобную вещь или вещи, — ответила моя бывшая подопечная. — Мне хотелось иметь такие украшения.

— Но Вы и так были богаты, — заметил мужчина.

— Я хотела больше, — вздохнула Леди Констанция.

— Такая жадность, — неодобрительно покачал он головой, — не подходит свободной женщине.

— Да, ваша Честь, — согласилась девушка.

— Скорее это подошло бы, рабской девке, — добавил мужчина.

— Да, ваша Честь, — не стала спорить она.

— Уничтожьте ожерелье, — приказал помощник претора судейскому клерку.

— Ваша Честь! — поражённо воскликнула Леди Констанция.

— Это — стразы, — усмехнулся судейский чиновник.

На наших глазах, клерк чиркнул зажигалкой, имевшейся на его столе среди прочих принадлежностей, вероятно, с целью плавить воск для печатей, и поднёс к её пламени ожерелье. Огонь, шипя и разбрасывая искры, стремительно пробежал от одного страза к другому, быстро достиг последнего, немного померцал и затух, испустив тонкую струйку сизого дыма.

— Вообще-то, такие вещи редко используются в захватах ради выкупа, — пояснил помощник претора. — Обычно применяют при соблазнении свободных женщин работорговцами.

— Его не снимали с меня до тех пор, пока не привезли в этот город, который, как я теперь узнала с ваших слов, является Тревом, — с горечью произнесла девушка. — Я поняла, что это была шутка похитителей, но полагала, что это было сделано для того, чтобы все могли бы видеть меня в нём, и понимать, что его использовали для моего похищения, и что я, нося эту столь дорогую вещь, но будучи пленницей, не могла воспользоваться ей.

— Суть шутки, — усмехнулся судейский чиновник, — оказалась куда глубже, чем Вы полагали.

— Да, ваша Честь, — прошептала Леди Констанция.

— Знаете ли Вы личность того, кто заплатил за вас выкуп? — осведомился мужчина.

— Да, Ваша Честь, — кивнула она. — Это мои братья.

— Надеюсь, Вы помните о том, — поинтересовался судья, — как Вы около трёх лет назад, будучи первой в вашем торговом доме и фактически хозяйкой всех предприятий вашей семьи, вели кое-какие дела с домом Уильяма из Харфакса?

— Ваша Честь? — непонимающе переспросила Леди Констанция.

— Я имею в виду обналичивание кредитных писем дома Уильяма из Харфакса в Бесните, — разъяснил помощник претора. — Эти письма были получены домом Уильяма на улице Монет в Брундизиуме, чтобы использовать для покупки слитков в Эсалинусе, с последующей переплавкой в Бесните, и там же, в Бесните, переработать в некий товар, который уже отсюда планировалось передать в дом Уильяма, для перепродажи через упомянутый дом в магазинах Харфакса и других городов, как то: Рынок Семриса, Корцирус, Аргентум, Торкадино и Ар.

Леди Констанция опустила голову.

— Золото было честно приобретено по справедливой цене, — продолжил мужчина. — Товары были произведены под наблюдением вашего дома, и согласно вашим спецификациям. Однако маркировка на товаре оказалась поддельной. Содержание золота в нём было ниже согласованного. Большинство изделий имели качество ниже того, что было оговорено по контракту. Таким образом, ваш дом получил неплохую прибыль от данного дела, оставив в своей казне дополнительное золото. Свидетельство полученное от кузнеца путешествовавшего от Беснита до Брундизиума, того самого, который был занят в изготовлении указанных изделий в Бесните, и, увидев их в Харфаксе, заметил, что маркировка на них не соответствует той, которая должна быть, обеспокоило дом Уильяма. Вплоть до получения этого свидетельства они не озаботились проведением каких-либо проверок, поскольку репутация вашего дома, до вашего вступления с должность хозяйки его предприятий, была безупречна. Товар был отозван, проверен и перемаркирован. Это нанесло серьёзный удар по репутации дома Уильяма. Через некоторое время улица Монет Брундизиума потребовала выплату своих ссуд и процентов по ним. В результате Дом Уильяма оказался под угрозой банкротства. Только спустя два года ему удалось возместить свои потери и восстановить репутацию. Надеюсь, Вы можете себе представить, какую враждебность с тех пор, которую испытывал дом Уильяма из Харфакса к вашему дому.

— Да, Ваша честь, — кивнула Леди Констанция.

— Теперь Вы знаете, кто оплатил ваш выкуп? — спросил помощник претора.

— Конечно, — ответила она. — Мои братья.

— Нет, конечно, — усмехнулся судейский чиновник.

— Я не понимаю, — озадаченно пролепетала девушка.

— Это было естественно предположить, что ваши братья и ваш собственный дом должны были бы быть вашим спасителем, — согласился судья. — Само собой, именно этот вариант рассматривали в первую очередь и похитители, крадя вас ради выкупа.

— Это не они мои спасители? — растерянно спросила Леди Констанция.

— Уверен, для вас не секрет, что ваш выкуп сильно задержался, — заметил помощник претора.

— Да, ваша Честь, — кивнула моя бывшая подопечная.

— Ваши братья отказались платить, — развёл руками судья. — И действительно, зачем, с их точки зрения, они должны были это делать? Теперь они были первыми в своём доме, владельцами всех его активов. Если бы Вы вернулись, то они снова переходили на вторые роли.

Леди Констанция удивлённо уставилась на чиновника.

— Похоже, что их отношение к чести, ничем не отличается от вашего, — заметил тот. — Они оказалось достойными братьями своей сестры, как и Вы достойны таких братьев.

— Но тогда, — прошептала она, — кто же заплатил за меня выкуп?

— На колени, пленница, — приказал судья.

Леди Констанция, даже не пытаясь противоречить, опустилась на колени в центре алого круга.

— Выкуп заплачен, — объявил помощник претора, — домом Уильяма из Харфакса.

Девушка покачнулась и ошеломлённо посмотрела на огласившего известие судью.

— Деньги получены, клятва дана, — продолжил помощник претора. — И эта клятва дана дому Уильяма из Харфакса. И согласно данной клятве Вы должны быть переданы представителю дома Уильяма как рабыня, голой и в цепях, чтобы тот мог бросить вас к ногам владельца дома. С вами поступят в точности в соответствии с условиями данной клятвы.

Леди Констанция стоящая на коленях в центре алого круга отчаянно задрожала.

— Неужели Вы даже не попытаетесь вскочить и убежать? — поинтересовался у неё чиновник. — Вы не собираетесь протестовать, кричать, просить о пощаде? Не будете оплакивать свою судьбу, рвать на себе волосы и одежду?

— Нет, ваша Честь, — покачала головой она.

— Вы даже ничего не скажете? — озадаченно посмотрел он на мою подопечную.

— Я постараюсь приложить все свои способности, чтобы служить моему господину наилучшим образом, — пообещала Леди Констанция.

— Уж это-то я могу гарантировать, — усмехнулся помощник претора и, заглянув в лежащие перед ним на столе бумаги, повернулся клерку и сказал: — Это должно быть сделано следующим способом: она должна быть раздета, заклеймена и помещена в ошейник хранения, помимо этого, ей следует заткнуть рот, дабы избежать необходимости выслушивать её слова, просьбы, мольбы и посулы, поскольку они не представляют какого-либо интереса для представителей дома Уильяма их Харфакса. Так что пусть она не беспокоит их. Далее, она должна быть одета только в верхнее платье одежд сокрытия, но оставаться полностью скрытой от окружающих и в вуали. Руки её следует связать сзади, и на верёвке привести в это место не позднее десятого ана. Здесь она должна быть передана не в руки местного агента дома Уильяма, а непосредственно в руки одного из представителей этого дома, кстати говоря, самого молодого и незначительного в их доме, прибывшего в Трев именно с этой целью. Передать её, следует как рабыню.

Клерк кивнул и, подняв руку, дал знак судебным охранникам, и те, зайдя в круг подняли Леди Констанцию на ноги. Предусмотрительно, с их стороны, поскольку, как мне показалось, сама она едва ли смогла встать. Охранники встали по бокам, удерживая девушку за плечи. Леди Констанция обернулась и бросила на меня испуганный взгляд через плечо, ни на что большее она была не способна, крепко зажатая между двух мужчин. Я подняла руку, пытаясь хоть как-то поддержать свою бывшую подопечную. Когда её выводили из зала, я не выдержала и заплакала. Конечно, как бы мне не хотелось подняться и броситься к ней, чтобы попытаться успокоить и поддержать, я осталась на месте, ведь никто не давал мне разрешения на это.