— У вас на веранде, прямо как на корабле, — удивился Засыпайка. — Куда ни глянь — всюду море!

Они с Мати и Тупсом взобрались по крутой чердачной лестнице и оказались на просторной застекленной веранде. Внизу, между домом и берегом, росла сирень и несколько молодых яблонь. Но Засыпайка едва доставал носом до подоконника, поэтому его взгляд скользил над сиренью и верхушками яблонь, и, куда бы он ни смотрел, видел лишь серую морскую гладь.

— Прямо как на корабле! — повторил Засыпайка.

— А в хорошую погоду по ту сторону бухты, в лесу, видны белые домики, — сказал Мати. — И по вечерам из кафе на берегу доносится музыка.

— Откуда-откуда? — переспросил Засыпайка. — Нет там никакого берега.

— А вот и есть, — настаивал Мати. — Берег Вызу. Сейчас из-за дождя его не видно.

Дождь плотной пеленой повис над морем. Небольшая родная бухта казалась бескрайним водным простором.

— Ого-о! — задрав голову, воскликнул Засыпайка. У веранды не было потолка. Вверху перекрещивались потолочные балки, а к ним на тяжелых цепях был подвешен огромный штурвал.

— Это мой папа повесил, еще когда в школу ходил, — объяснил Мати. — Нашел на чердаке штурвал и сделал из него люстру.

Немым стражем возле дверей стоял большой якорь. И его прикрепил к стене папа. А недостроенная мансарда рядом с верандой должна была стать комнатой Мати.

— Папа обещал закончить, когда время будет, — кивнул мальчик.

Сейчас это был просто чердак, на котором хранилось всякое ненужное старье.

До чего здорово рыться на чердаке! За потертым диваном и спинкой кровати с блестящими медными шишечками друзья нашли вполне приличный штурвал.

— Он нам пригодится, — решил Засыпайка. — Можно, я возьму его с собой?

— Забирай, — согласился Мати.

Возле трубы Засыпайка углядел потемневший от времени деревянный сундук.

— Это рундучок, — объяснил Мати. — В старину, когда моряки уходили в плавание, они хранили в таких свои вещи. Дедушка рассказывал, что на корабле рундучки держали открытыми, не то что на берегу, — там их запирали. Потайным замком.

Мати попробовал открыть сундук, но тот не поддавался.

— Что ты возишься! — сказал Засыпайка. — Дай я попробую!

Он приставил друг к другу концы указательных пальцев и пробормотал:

Послышались треск и скрежет, и высокая выпуклая крышка со скрипом откинулась. На ее внутренней стороне была картинка: парусник в бурном море. Краски потускнели, а кое-где и вытерлись. И все-таки Засыпайке казалось, что картинка пахнет морем.

— Это полынью пахнет, — объяснил Мати. — Ее кладут в ящики, чтобы моли не было.

Друзья склонились над рундучком. Из-под рубашек и шерстяных носков, трубки и кисета Засыпайка вытащил широкополую брезентовую шапку.

— Смотри, зюйдвестка! — обрадовался Мати. — Непромокаемая рыбацкая шапка.

Он примерил шапку, но она была так велика, что сползла на глаза.

— Точь-в-точь волшебная шапка! — засмеялся Мати. — Надел, и ничегошеньки не видно!

— Еще чего! — фыркнул Засыпайка. — Второй такой волшебной тапки, как у меня, в целом свете не найдешь! — Сам большой шутник, Засыпайка терпеть не мог подтрунивания над волшебной шапкой.

Мати сунул зюйдвестку за пазуху, кто знает, может еще пригодится!

Он уже закрывал рундучок, когда ему в глаза бросилась деревянная пластинка с изображением гривастого коня. Она висела на плетеном коричневом шнурке. На одном его конце была петля, а на другом, рядом с дощечкой, висел крохотный деревянный якорек. Мати сунул находку в карман.

Спустившись, друзья попали прямо в объятия бабушки. Засыпайка торопливо повернут волшебную шапку и пропал. Бабушка с подозрением косилась в темный угол под лестницей: ей почудилось, будто рядом с Мати кто-то шел. Но там уже никого не было, и только старый штурвал как-то странно повис в воздухе между двух ступенек.

— Можно мне поиграть с этой зюйдвесткой? — спросил Мати.

— Поиграй, — согласилась бабушка и пошла в кухню.

— Бабушка, дай мне ножницы! — крикнул Мати ей вслед.

— Возьми в комнате, в коробке для рукоделия.

Но тут бабушка забеспокоилась: ножницы не шутка! Кто знает, что там парень надумал. Совсем извелся от безвылазного сиденья в доме.

Только Мати нацелился срезать с коричневого плетеного шнурка пластинку с конем и якорь, как бабушкин крик заставил его вздрогнуть.

— Силы небесные! Что ты делаешь?! — запричитала бабушка и схватила шнурок с подвесками. — Где ты это взял?

— На чердаке, в рундучке, — испуганно пробормотал Мати. Что он такого сделал?

— В рундучке? — ахнула бабушка. — Ах я, старая скворечня! Мне и в голову не пришло там искать.

Мати стало не по себе. Он не понимал, отчего спокойная и всегда добродушная бабушка вдруг так разошлась.

— Ну, конечно же! — взволнованно продолжала бабушка. — Весной, во время ремонта, рундучок отнесли на чердак. А потом купили новый шкаф, и рундучок так и остался наверху. Мы после всю комнату обыскали, но шнурка от часов не нашли, и Томас отправился в море без талисмана.

— Без чего? — переспросил Мати.

— Без талисмана, — повторила бабушка. — Талисман — это такая вещь, которая приносит счастье и оберегает от беды. Моряки из нашей семьи всегда возили этот шнурок с собой. Раньше на нем были карманные часы, потом они сломались, а шнурок с брелоками продолжал плавать по морям. И наш Томас тоже всегда брал этот талисман с собой. А тут вдруг — пропал! Как в воду канул! Пришлось бедняге уйти в море без талисмана.

Бабушка перевела дух и уже спокойнее добавила:

— Я не суеверная, нет! Но все-таки история неприятная.

Тут в комнату вошел дедушка, увидел талисман и обрадовался.

— Смотри-ка, волосы Лени!

— Какие волосы, что ты мелешь! — взорвалась бабушка. Похоже, она не совсем еще успокоилась.

— Это волосы родоначальницы нашего рода, Лени, — мягко сказал дедушка и тихонько погладил шнурок.

— Ты мне никогда об этом не рассказывал! — обиделась бабушка.

— Если сразу все рассказать, на потом ничего не останется, — ответил дедушка. — И молчи тогда всю оставшуюся жизнь.

— Сорок лет живем вместе, а у тебя от меня тайна! — воскликнула бабушка, но уже совсем не сердито, а даже с удивлением.

— Зато сегодня нам есть о чем поговорить! — усмехнулся дедушка Элмар.

Они расположились на диване.

— Случилось как-то раз кораблю, на котором плавал мой прадед, тогда еще молодой матрос, укрыться от шторма в бухте одного прибрежного поселка, — начал дедушка. — Совсем недалеко от берега, на холме, стояла сельская школа. А в школе жил учитель с дочкой. Почти неделю бесновался шквальный ветер, и всю неделю мой прадед что ни вечер отправлялся к учителю, набираться ума-разума, книжную премудрость осваивать. А как иначе заглянуть в глаза учительской дочке Лени? А не видеть Лени он уже не мог. Потому что стоило ему в первый же день на нее взглянуть, как он почувствовал, что жить без этой девушки не может. Он заговорил с ней и увидел, что она умница и нрава достойного. Так и ходил прадед каждый вечер к учителю за книжной премудростью.

На седьмой день бешеный ветер утих, и надо было плыть дальше. Тогда-то учитель и подарил моему прадеду свои карманные часы, а Лени привязала к ним шнурок, который всю ночь плела из своих волос.

— Пусть он сохранит тебя в шторм и туман, — сказала Лени, а якорек приведет тебя к родному берегу из любого плавания! — И в подтверждение своих слов она подвесила на шнурок крошечный якорь.

Хотите верьте, хотите нет, но волосы Лени помогли моему прадедушке вырваться из лап смерти. Однажды в жуткую осеннюю ночь буря порвала все паруса и потащила корабль на рифы. Команда погибла вместе с судном, в живых чудом остался только мой прадед. Он привязал себя к обломку мачты, и в конце концов его подобрал чужеземный корабль.

И хотите верьте, хотите нет — этот шнурок от часов привел прадедушку обратно к Лени. Ровно через год он снова отправился в то прибрежное селение и посватался к учительской дочке. Потом, когда прадед стал слаб на ноги и в море пошел его сын, он отдал сыну на счастье шнурок для часов, сплетенный из волос его матери. А потом сын его сына — мой отец — отправился бороздить моря-океаны, и дедушка подарил этот шнурок ему. Так было во все времена: от отца — к сыну, от сына — к внуку…

Закончив свою повесть, дедушка встал и, ни слова не говоря, ушел в заднюю комнату. Бабушка вздохнула, положила талисман на телевизор и отправилась в кухню заниматься своими делами.

Мати и Засыпайка возились в комнате, а Тупс, в меру своих сил, старался им мешать. Он то и дело оказывался там, где был меньше всего нужен, и отчаянно тявкал. Щенок понимал — происходит что-то страшно любопытное, и боялся, что обойдутся без него.

Когда Мати удалось закрепить штурвал на палке от метлы, а Засыпайке — привязать эту палку к полозьям старой качалки, друзья поудобней в ней устроились и принялись обсуждать, куда держать курс. Двинуться ли с самого начала в Африку смотреть на обезьян или наоборот, в Америку, к индейцам?

Мати хотел в Африку, Засыпайка — в Америку! Чуть не поссорились!

— Мати, к тебе гости! — позвала бабушка из кухни.

Но Мати было не до гостей — ему хотелось в Африку.

В передней посреди лужицы дождевой воды стояла Майли, таллиннская соседка Мати. А рядом, в лужице побольше, стоял ее дядя, лесничий.

— Я везу жену к зубному врачу, — сообщил дядя Яак. — Может, вы пока приглядите за Майли? Она так рвалась сюда, поиграть с Мати.

Пока Майли снимала ботики, стягивала плащ, со двора донесся рокот мотоцикла: это Яак с тетей Тийной поехали к зубному врачу.

Мати, насупившись, топтался в прихожей и изучал две лужи. Почему бы дяде Яаку не захватить к доктору и свою Майли. Вот и плакат в поликлинике ясно и понятно требует, чтобы все проверяли зубы два раза в год! А вдруг у Майли в каком-нибудь зубе дырка! И тогда зуб разболится. И тогда…

Скрепя сердце Мати проводил гостью в гостиную.

— У тебя мировой мотоцикл! — Майли тут же уселась в кресло-качалку и принялась крутить руль.

Мотоцикл! Мати только фыркнул. Рассказывать Майли о предстоящем морском путешествии он считал делом безнадежным. Мотоцикл дяди Яака, верно, был пределом ее воображения. И вообще — что знают девчонки о морских путешествиях! Это занятие только для мужчин!

Качалка вдруг скрипнула и завертелась юлой.

Мати с интересом наблюдал. Но, к его удивлению, Майли и не собиралась визжать или звать на помощь.

— Ой! И Засыпайка здесь! — обрадовалась девочка. — Вот здорово! Давайте кататься на мотоцикле!

— Это не мотоцикл! — раздался голос Засыпайки, — и вот он, повернув шапку задом наперед, уже стоит возле кресла-качалки. — Это красавец-парусник.

— Да-а? — удивилась Майли, слезла и несколько раз обошла качалку кругом. — А где флаг? У каждого корабли должен быть флаг.

Об этом Мати совсем позабыл! Оценивающим взглядом он окинул занавески: пожалуй, длинноваты, будут еще волочиться по воде за судном, да и вообще — обуза.

— Обождите, у меня кое-что есть, — сказала Майли и шмыгнула в переднюю. Вернулась она с победным вином, держа над головой желтую косынку. На ней красовалась кошачья мордочка с зелеными глазами и черными усами.

Друзья в один голос заявили, что из этого платка выйдет замечательный флаг. И только Тупс протестовал изо всех сил — он ни за что не хотел выходить в море под кошачьим флагом.

— А название? У корабля должно быть название! — решительно заявила Майли, и Мати в очередной раз пришлось убедиться — кое-что девчонки в корабельном деле смыслят.

После долгих споров было решено взять название родной бухты. На альбомном листе Мати вывел «Кясму», прикрепил лист к креслу-качалке, и вот корабль готов к отплытию.

— Все на борт! — скомандовал капитан Мати, и команда в два счета взлетела на корабль.

Засыпайка стал штурманом. А Майли захотела быть поваром и тут же выудила из кармана своих джинсов четыре шоколадные конфеты. Конфеты были вкусные, и Мати признал, что Майли вполне справится с должностью кока.

— Поднять якорь! Полный вперед! — крикнул Мати.

В дверях показалась бабушкина голова:

— Я прилягу отдохнуть. Попробуйте играть потише. Дедушка тоже после обеда заснул. Вы же хорошие дети, правда?

Дверь закрылась, и хорошие дети в растерянности уставились друг на друга. Играть потише? Это же невозможно!

— Не переживайте! — вмешался вдруг Засыпайка. Он подошел к двери, ведущей в заднюю комнату, снял шапку и отвесил перед дверью глубокий поклон: «Спите сладко!»

Затем он снова надел шапку задом наперед и повернулся к ребятам:

— Нет, конечно, не будем их беспокоить. Мы лучше отправимся в Южное море.

— Значит, ты уже не хочешь в Америку к индейцам? — удивился Мати.

— Как я могу со спокойным сердцем ехать к индейцам, когда дяде Томасу приходится ловить рыбу в Южном море без талисмана? Это же океан, это же шторма, акулы, это же… Нет, нет, я не суеверный! Нет! Но мы немедленно доставим талисман Томасу!

— Ур-ра! Талисман дяде Томасу! — воскликнули дети шепотом. Засыпайка соединил концы указательных пальцев и пробормотал:

Могучий порыв ветра распахнул окно, пронесся по комнате, закружился вихрем, подхватил кресло-качалку и вылетел в окно.

— Ой, сейчас промокнем до ниточки! — пискнула Майли. Но дождя как не бывало.

Они летели вдоль проселочной дороги, слева извилистый берег, справа — темный сосновый бор. Из сиреневых садов, словно чисто вымытые детские личики, выглядывали уютные кясмуские домики.

Красные с белыми оконными рамами и наличниками. Белые с красными или зелеными. Зеленые домики с желтыми и желтые домики с зелеными наличниками — один другого веселей, все только-только покрашенные к приходу лета.

Они пролетели над кафе, над кладбищем, магазином, автобусной остановкой и почтой. Потом бухта Кясму осталась позади, и качалка устремилась прямо на юг.

Засыпайка снял шапку, и наши пассажиры задремали.

Когда они снова открыли глаза, вокруг блистала бескрайняя водная гладь. Ясное синее небо отражалось в океане, а на легком ветерке радостно реял корабельный флаг. Тупс покосился на кошачий флаг, рыкнул для порядка и решил не обращать на кошачью физиономию никакого внимания.

Любопытные чайки кружили над креслом-качалкой. Корабль «Кясму» легко скользил над волнами.