Казалось бы, пловец закончил рассказ. На самом же деле он только начал. Рассказ был всего лишь прологом к дальнейшим экстраполяциям.

Пловец: Теперь я вам объясню, что все это значит…

Но ему не дали договорить. Шут наклонился вперед и поднял свою чашу в приветственном тосте, обращаясь к пловцу.

– Какая удачная мысль, – объявил он, – развлечь нас и скрасить нам ожидание.

Пловец открыл было рот, чтобы поблагодарить за комплимент.

Шут: Сдается мне, у тебя пересохло в горле. Давай-ка выпьем по чарке.

Пловец: Но я еще не закончил…

Шут: БОЛЬШЕ НИКТО НЕ ЖЕЛАЕТ ПОТЕШИТЬ НАС ДОБРЫМ РАССКАЗОМ? Или балладой? Или, может быть, бабкиной сказкой? У нас как раз есть одна старая бабка.

Шут с облегчением видит, что пьяная баба поднялась на ноги.

– Сам ты старая бабка, – заявляет она. – Пустозвон с бубенцами.

Пловец: Эй… погодите… бултых!

Пьяная баба: Есть у меня, что рассказать. История моя не такая мудрено-замысловатая, но зато всяко уж посмешнее будет.

Пловец: Погодите. Я еще не закончил.

Певцы-горлопаны (обращаясь к пьяной бабе): Ну, давай начинай уже.

С небывалым воодушевлением вся команда сбивается в тесный кружок вокруг пьяной бабы, так что пловец теперь видит лишь спины.

– История давняя, – говорит пьяная баба. – В первый раз я её слышала еще ребенком. И потом, но уже поподробней, когда у меня пришли первые крови. Рассказала мне эту историю повитуха из нашей деревни, госпожа Фибула, женщина во всех отношениях достойная и мастерица трепать языком, уж такая была она сплетница – все про всех знала. Да, понятное дело, я женщина необразованная и простая. Красивых словес я не знаю и премудростей стиля не разумею, хотя был у меня один шибко умный школяр, так чудно изъяснялся, и может, что-то мне в память и въелось из его гладких речей. Хотя, ну его: буду рассказывать так, как услышала эту историю от госпожи Фибулы. А она, повторюсь, была мастерица рассказывать всякие байки. Только это не байка, а истинная правда.

Стало быть, я начинаю.