Бен тянет меня к себе, и тепло его тела вокруг меня это просто слишком много чтобы выдержать. Мы оба были подстрелены, и мы оба истекаем кровью, но мы все еще здесь.

Мы живы.

– Я думала, ты умер, - говорю я и чувствую вкус соли от моих слез.

– Ага, так он и сделал, - говорит Элайджа.

– Я никогда тебя не брошу, - говорит Бен, его голос шепчет в мои волосы.

– Сесиль? - спрашиваю я.

– Бодрая, как всегда, - говорит Элайджа. - И снова с Непристроенными.

– Что произошло?

– Я рискнул, - говорит Бен. - Я пригнулся, когда я увидел пистолет, и первый выстрел пролетел мимо меня; второй задел руку. Еще два застряли в жилете. Я схватил Сесиль и мы побежал через ближайший выход: в окно.

– Но падение...

– Он думал, что это будет хорошее время, чтобы проверить эту силу открытия портала, - говорит Элайджа. - Пока они падали, он думал о больнице, открыл портал, и они, черт возьми, упали прямо в него. Ты веришь в это дерьмо?

– Вы пошли обратно в больницу? - говорю я. Мы должны были вернуться туда - мы должны были перегруппироваться, но у меня просто не было веры. - Я думала, вы были мертвы.

– Посадка была жестокой, и мы оба были в отключке на больничном полу.

Я сжимаю Бена крепче. Я все еще жду, что он исчезнет, чтобы проснуться и осознать, что я только вообразил, будто он еще жив. - Как вы узнали о нас?

– Парень был в отчаянии, чтобы найти вас, - говорит Элайджа. - Это было жалкое зрелище.

– Я не знаю, куда я хотел открыть портал, но я знал, что должен найти тебя. Вместо того, чтобы думать о месте, куда я должен был пойти, я открыл портал, думая только о тебе. Я не был уверен, куда приведет меня этот путь, но мы оказались на заднем дворе поместья. Он привел меня так близко к тебе, насколько можно было. Мы попытались проникнуть внутрь, но были пойманы охранниками на первом этаже. Остальное ты знаешь.

Я не могу в это поверить. Вопреки всем ожиданиям, мы могли бы выйти из этой комнаты. Нам удалось сохранить друг друга - снова.

– Мне не хочется вас прерывать, но мы должны убраться отсюда, - говорит Элайджа.

Я киваю напротив груди Бена. Кто знает, соберутся ли парни Меридиана или когда вернуться сюда?

Вспоминая о Рене, я отодвигаюсь и поворачиваюсь в ее сторону. Она притаилась под столом с закрытыми глазами, и я думаю, что она молится.

– Рене, - говорю я, приближаясь к ней. - Пойдем с нами, мы вытащим тебя отсюда. - я хочу спросить ее, что она делала для губернатора, но сейчас не время, а губернатор мертва в любом случае. У нас есть достаточно времени, чтобы обсудить это позже.

Ее влажные карие глаза смотрят на меня, и она выглядит моложе двадцать лет и старше одновременно. Я полагаю, что похищение может сделать такое с человеком.

– Мы заберем тебя домой.

Она встает. - Домой, - говорит она, и от того, как она это делает, я понимаю, она разговаривает не со мной. Я знаю, она не думала, что это слово будет иметь смысл для нее.

Я хватаю пистолет, которым Барклай убил Меридиана, и проверяю его - осталось четыре пули. - Возьми пистолет. Он может нам понадобиться.

– Как скажешь, Джи, - говорит Элайджа. - Это уже второй гребаный раз, когда я получил пулю, находясь с тобой. Я не думаю, что мы можем быть друзьями.

По какой-то причине, тот факт, что мы друзья заставляет меня хотеть улыбаться.

Бен достает специальное устройство из кармана Барклая.

Я почти говорю ему, что мы в этом не нуждаемся. По некоторым причинам, я не хочу отнимать у Барклая то, что так свойственно ему. Бену это не нужно, чтобы открывать порталы, а я не знаю, как это использовать.

Но тогда я вспоминаю, что и Бен и Элайджа были подстрелены и вероятно довольно истощены, и я, конечно, знаю, как учиться. Наличие устройства это умный поступок. Кроме того, Барклай хотел бы, чтобы я взяла его.

Элайджа несет Бена, комбинированным стилем, и мы пробираемся через дом, быстро и тихо, гуськом в линию. Я иду первой, не обращая внимания на пульсирующую боль в руке, истощение движется через все мое тело. Я держу пистолет перед собой, и я готова стрелять, если понадобится. Я не знаю, где губернаторский муж, но продолжаю напоминать себе, что нам просто необходимо выбраться наружу. Тогда мы сможем переместиться в безопасное место.

Рене идет следом за мной, а Элайджа и Бен у нее за спиной. Детали как в тумане.

Все, что я знаю, когда мы спускаемся вниз, что вижу свет фар - фары, которые принадлежат слишком большому количеству машин, чтобы сосчитать - но вместо паники я чувствую только гнев.

Он катится через меня, как огонь - гнев от того, что в меня стреляли, что я дважды чуть не умерла сегодня ночью, что я избита, истощена и терплю больше боли, чем я считала возможным. Этому должен прийти конец, здесь и сейчас. Я больше не буду убегать.

И это мое единственное оправдание за то, что я делаю, возможно, самую глупую вещь, которую я когда-либо делала.

Я иду прямо в дверь. Я ничего не слышу, что Бен говорит мне. Я распахиваю дверь и выхожу в эти прожекторы, пистолет на боку.

Из-за угла и света, я ничего не вижу, но слышу, как люди кричат мне бросить оружие и поднять руки вверх. Это так отличается от того, что я ожидала, будто кто-то вылил на меня холодную воду.

Силуэт движется ко мне. Ее оружие поднято вверх, руки пусты, и она говорит мне.

Я роняю пистолет и поднимаю свои руки вверх, как только узнаю Хейли Уокер. Я сосредотачиваюсь на ее губах. Сначала все, что я слышу, как кровь бежит по моим ушам, но потом понимаю, она спрашивает, - Джаннель, ты в порядке?

Я не в порядке.

Я не уверена буду ли когда-нибудь в порядке снова. Поэтому я просто говорю: - Они все умерли. - потому что это в значительной степени подводит итог всего.

***

Допрос длится в течение нескольких часов.

Тишина, которая следует, еще более длительна.

После того как Хейли и подразделение АИ вошли в губернаторский дом и нашли нас, забрали всех обратно в штаб АИ для оказания медицинской помощи и разбора полетов. Я была сразу отделена от Бена, Элайджи, и Рене. Пулевое ранение в руку осмотрели, обработали и посчитали поверхностным в худшем случае, все как в кино. Как только моя левая рука была забинтована, меня усадили в комнате без окон, с чашечкой кофе и потребовали рассказать все.

Так что я рассказала им.

Потом я рассказала им снова. И в третий раз.

Я даже описала в общих чертах Хихикающего и парней, которых я видела в Черной дыре.

Но где-то между пятой и шестой чашками кофе, когда я не была уверена сколько минут, часов, или даже дней прошло, я начала собирать недостающие фрагменты:

Я обязана жизнью Хейли Уокер и ее партнеру, Джимми Мейсону.

Директор не добрался до зала совещаний на 0600, о котором он думал. В то время как специальный агент Роберт Барнс информировал всех остальных, Хейли почувствовала неладное. Она схватила своего партнера и они поехали к директору домой. Когда они добрались туда и нашли его и его жену мертвыми, Хейли вызвала остальных.

Барнс уже собрал целевую группу и отправился в Черную дыру, конфисковал все оборудование, и арестовал всех, кто был там. Так что он поручил Хейли и Джимми сформировать группу, чтобы отыскать нас.

Директор вел организованной календарь, даже для своих социальных планов. Губернатор была там на ужин с мужем и никто из них не истекал кровью на полу, следовательно, они были либо частью этого, либо их уже взяли.

К счастью для нас, первое место, которое Хейли и Джимми осмотрели, был дом губернатора.

***

По словам Хейли и Джимми, АИ нашли и арестовали мужа губернатора. Он был связующим звеном между ней и Меридианом. Он взял фамилию жены, когда они вступили в брак, что по-видимому не было чем-то необычным в Приме. Мэйкон Меридиан стал Мэйконом Уортом, а губернатор оказалась соединена с Меридианом кровью.

Как дольше всего служащий губернатор Примы, она лгала, мошенничала, покупала людей и использовала Непристроенных, чтобы остаться при исполнении служебных обязанностей. Рене Адамс была последней в длинной линии компьютерных хакеров - лучших из своих миров - который были особым заказом и доставлены губернатору. Она заставила их работать, копаясь в частных счетах, чтобы шпионить и уничтожать политических конкурентов.

***

После часов, когда я рассказывала им все, включая расположение Непристроенных, мы были спасены от дальнейших оформлений, дверь открылась. Я не спала так долго, что мышцы в моем правом глазу дергались.

Хейли вошла первой. Ее глаза налиты кровью. Скорее всего, она бодрствовала, пока я была здесь, а сейчас истощение взяло свое, она не может скрыть печаль, которая давит на ее плечи.

Надеюсь Барклай знал, как сильно она любила его.

Роберт подошел к ней сзади. Он в хорошей форме для парня в почти сорок лет, но весь его внешний вид растрепанный - галстук болтается, рубашка не заправлена, волосы торчат в странных местах. Он зевает и пытается оправдаться, но его слова теряются в мешанине слогов.

– Извини за это, - говорит он, притягивая еще чашку кофе через стол.

Я качаю головой. - Я думаю, что превысила свой лимит.

– Ты уверена? - говорит он. Когда я киваю, он пожимает плечами и отпивает из нее сам.

– Что еще тебе нужно знать? - спрашиваю я. Нет смысла спрашивать, когда я смогу вернуться домой. Они знают, что я хочу, и вопросы не доставят меня туда раньше. Они отправят меня домой, когда все дела со мной будут решены.

– Не много, - говорит Роберт, поглядывая на дверь.

– Ты была удивительна, Джаннель, - говорит Хейли, предлагая мне искреннюю улыбку. - Мы вытащим тебя отсюда в ближайшее время.

– Мы привлекли всех наших компьютерных специалистов, для работы с этими файлами, - добавляет Роберт. - Мы также работаем над поиском другого оборудования. Мы собираемся найти этих людей и вернуть их обратно.

Я могу сказать по тону его голоса и искренности на его лице, что он не врет. Это заставляет меня дышать немного легче.

Ни один из них не говорит что-нибудь еще.

Я знаю много стратегий, разработанных, чтобы заставить людей говорить. Как только мне исполнилось тринадцать, и мой отец понял, что я больше не рассказываю ему все, он начал использовать их все на мне.

Одним из них является молчание.

Они, должно быть, думали что могли быть вопросы, о которых они даже сами не знают, что они должны спрашивать. Если они молчат, может быть, я просто поделюсь информацией.

Только не осталось ничего, чтобы сказать.

Вместо этого я решила задать им вопрос. То, что я не понимаю, кусок головоломки, который все еще беспокоит меня. - Заместитель директора, - говорю я, пытаясь подбирать слова. - Что вы думаете...зачем он это сделал?

Он должен был иметь все, о чем любой мог мечтать. Он обладал почти неограниченной властью в рамках АИ. Он мог путешествовать в любой из миров. Я уверена, что он получал высокую зарплату. Зачем ввязываться с торговлю людьми, а потом застрелиться, когда все пошло наперекосяк? Это не имеет никакого смысла.

Роберт проводит рукой по своим уже спутанным волосам и сползает в кресле напротив меня. - Райан был невероятным агентом, - говорит он. - На пятнадцать лет моложе меня, и был моим начальником. Губернатор обратила на него внимание. Он был перспективным, умным и амбициозным. В то же время люди думали, что она увидела что-то в нем, поддерживали его из-за того, что он мог сделать для АИ.

Но оказывается она поддерживала его потому что видела что-то, что она могла использовать.

– Мы изучили его банковские записи и поговорил с его женой, - говорит Роберт со вздохом. - Похоже, он мог бы быть пойман с Меридианом около пяти лет назад. На основе некоторой переписки на своем личном компьютере дома, мы думаем, что он, возможно, наткнулся на рынок торговли людьми, когда был меньше по званию, и что губернатор убедила его заключить сделку и смотреть в другую сторону, а затем, в конечном счете, поддерживать операции.

Я качаю головой. - Но почему?

– У него двое детей. Восемь и шесть лет, - сказал Роберт, а я думаю об их фотографиях - улыбающиеся лица с голубыми глазами и вьющимися светлыми волосами. - Они оба имеют генетически передающуюся болезнь Крейтцфельдта-Якоба.

– Что это? - спрашиваю я. Я ничего об этом не слышала.

– Это дегенеративное неврологическое расстройство, - говорит Роберт. - В Приме есть лекарства, которые могут продлить их жизни, конечно, но это значительные затраты - и многие из них являются экспериментальными. Они могут иметь побочные эффекты, наносящие серьезный ущерб качеству жизни.

Я вся продрогла и не могу унять дрожь. Мне даже не нужно знать остальное.

Потому что я знаю насколько далеко мой Страз зашел бы, чтобы сохранить Джареда и меня в безопасности, чтобы сохранять нас в живых.

– У нас есть отчеты о некоторых его поездках. Он пытался встретиться с лучшими врачами в самых развитых мирах, но не многие из них были открыты для путешествий между вселенными. Они хотели, чтобы он привел своих детей к ним. Но как ты можешь себе представить, это опасно для больного малыша. Похоже что он, возможно, привел некоторых специализированных врачей, а затем возможно даже некоторых детей.

Я позволяю своему дыханию оставить мое тело на вздохе. Я не хочу, чтобы он больше говорил - я не хочу думать, что любой способен на то, что он собирается сказать.

– Дети, возможно, были подопытными для новой экспериментальной процедуры, - говорит он, и я наклоняюсь вперед, чтобы почувствовать холодный металл стола напротив своей кожи. Все, чтобы держать себя в этой реальности.

Я оборачиваю руки вокруг себя, чтобы отогнать озноб. Я точно знаю, почему он застрелился. Каждый шаг, который он сделал, был маленьким - может, он похитил врача, потому что врач мог помочь его детям, может быть, он намеревался отправить парня обратно. Дело в том, что как только отчаянный человек делает один маленький шаг, он будет делать еще и еще, до тех пор, пока не окажется близко к своей отправной точке.

***

Я не успеваю спросить что-нибудь еще. Дверь открывается и входят двое безупречно одетых людей. Роберт встает и представляет их.

Чарльз Суонсон и Элла Мандерлей, вероятно близкие к сорокалетнему возрасту, оба являются самыми высокопоставленными чиновниками в аристократическом правительстве Примы.

– Ты должно быть истощена, - говорит Элла. - Директор Барнс говорил нам, что ты была здесь почти сорок часов.

Озвучивание количества моего времени здесь, кажется, добавляет вес моим конечностям. Я кошусь на Роберта. Он должно быть исполняющий обязанности директора прямо сейчас.

– Мы хотели бы лично поблагодарить тебя, - продолжает она. - За все, что ты раскрыла. Риски, которые были предприняты, были чрезвычайными, и мы не сможем отблагодарить тебя.

Чарльз откашливается. - Но мы бы хотели попробовать. Что мы можем сделать, чтобы поблагодарить тебя за службу?

Это не совсем та линия допроса, которой я ожидала.

На самом деле, это настолько далеко от реальности, что я не знаю, что сказать.

А затем я вспоминаю кое-что.

– Тейлор Барклай, - говорю я, и мой голос ломается на его имени. - Мы никогда не обнаружили бы ничего, если бы не он. Это его вы должны благодарить, но он отдал свою жизнь за это. Вы должны поставить ему какой-нибудь памятник.

Элла кивает. - Это определенно может быть организовано.

– И я хочу еще кое-что, - говорю я, когда идея приходит ко мне. - АИ имеет возможность помочь людям в других мирах, которые в ней нуждается. Моя Вселенная была поражена бедствиями, когда почти развалилась. Нам нужны припасы и ликвидация последствий стихийных бедствий.

– Джаннель, могут быть некоторые вещи, которые мы не можем сделать, - говорит Роберт.

Но Элла поднимает свою руку. - Я уверена, что это можно организовать.

Чарльз кивает. - Мы соберем команду, чтобы предложить помощь.

– И я просто хочу домой, - говорю я. Я могу спросить сейчас, если они предлагают мне все, что я захочу.

– Конечно, - говорит Роберт. - Но перед этим я бы хотел предложить тебе возможность. Мы делаем это не часто - на самом деле редко - но мы бы хотели предложить тебе работу в АИ.

Я фыркаю. - Нет, спасибо.

Все они выглядят в шоке. Настолько, что я чувствую необходимость объясниться.

– АИ коррумпировано. Какое агентство, которое это поклялось защищать, заключает в тюрьму и угрожает казнить невинного? - спрашиваю я. - Я имею в виду, семья Бена уже была выпущена из тюрьмы?

– Они освобождены, - говорит Элла.

– Слушай, - говорит Роберт. - Многое изменится. Есть несколько экстремальных идей, с которыми я не согласен.

Чарльз и Элла оба кивают, вторя его мыслям.

– Коррупция распространилась шире, чем просто в АИ, - говорит Чарльз. - У нас есть люди, работающие над отслеживанием, куда именно попали Непристроенные, и несколько членов правительства были вовлечены.

– Я хочу изменить АИ, - говорит Роберт. - И я предлагаю тебе шанс помочь мне. Есть много людей, которые, возможно, были вовлечены в этот заговор - или другие - и мне нужны хорошие люди, чтобы отыскать их. Я предлагаю тебе шанс закончить то, что вы начали.

– Ты бы докладывала непосредственно мне. Ты бы работала с Хейли и Джимми и несколькими другими людьми, которых я отобрал для команды. После того, как все будут заключены в тюрьму или освобождены от их причастности - или отсутствия таковой - ты можешь посещать North Point и стать полноправным агентом АИ.

На секунду я думаю об этом. Я верю в то, что он говорит. Я верю, что он хочет изменить жизнь к лучшему. Я уважаю его за желание попробовать, и я польщена, что он думает, будто я могу помочь.

Но я просто хочу домой. Быть с моей семьей. Свернуться калачиком и плакать обо всем, что произошло за последние несколько дней.

Может быть, не беспокоиться о смерти.

– Спасибо за предложение, - говорю я. - Но моя собственная Вселенная нуждается во мне.

Роберт кивает, но Элла протягивает руку и трогает меня за руку. - Пожалуйста, подумай об этом, - говорит она. - Нам нужно больше таких людей, как ты.

Я смотрю на Роберта, затем на Хейли, которая говорит: - Тейлор увидел в тебе что-то, чего не видел в большинстве людей.

Мои глаза слезятся и я отворачиваюсь. Я не могу представить, что передумаю, но я обязана Барклаю, чтобы по крайней мере рассмотреть предложение. - Я подумаю об этом.

***

Несколько часов спустя, когда выхожу на свободу, Хейли кивает в сторону двух агентов, которые только что появились вместе с женщиной. - Мы уже начали возвращать некоторых Непристроенных, - говорит она.

Женщина старше, наверное, ей тридцать лет или даже сорок. Она худая, с тусклыми светлыми волосами и глазами, которые выглядят немного впалыми, и она ходит, опустив голову вниз, а ее плечи вывернуты внутрь.

– Она одна из тех, что постарше, - говорит Хейли. - Из твоего мира, вообще-то. Она была похищена еще в девяностых.

– И она еще жива? - около 80 процентов людей, похищенных для торговли, оказались мертвы в течение нескольких лет, будь то от насилия, наркотиков, или от отчаяния - им просто это непривычно.

– Она может выглядеть кроткой и робкой сейчас, но она должна была быть сильной, когда они схватили ее, чтобы делать это так долго. - Хейли хлопает по моему плечу. - Она, вероятно, никогда и не думала, что вернется домой. - она не должна говорить из-за нас; это подразумевают ее манеры. Несмотря на то, какой разбитой она себя чувствует из-за Барклая, она гордится тем, чего мы достигли.

Я предполагаю, что должна гордиться тоже.

– Как ее зовут? - спрашиваю я.

Хейли достает свое устройство и прокручивает его. - Бауэр, я думаю. Эмили Бауэр.

Мое дыхание перехватывает в горле. Девушка из отцовского дела. Тепло разливается по моему телу и я чувствую, что мои губы кривятся в легкой улыбке. Мой папа был бы горд.

Из-за меня Эмили Бауэр наконец-то вернется домой.

***

Из-за меня - и из-за Бена.

Я вижу его. Он в другой одежде - чистой и свежей - и у него бинты на шее и одной из его рук. Его лицо серьезно и замкнуто, его глаза скрыты за волнами его волос. Это будто воздух покидает мои легкие, когда я вижу его. Я люблю его настолько, что это физически больно.

Он не один. Рядом с ним стоит его двойник. И я имею в виду, в традиционном смысле этого слова, парень, который очень похож на него - почти идентичен, но не совсем. Этот парень на какой-то дюйм выше, он немного худее, а его волосы выглядят немного короче. Но они явно братья.

Дерек Майклз видит меня первым. Его нос был сломан, а кожа вокруг глаз выглядит почти черной, с синяками, но он вымылся. И он жив.

Он делает шаг ко мне. Он медлит; движения немного отрывисты, и я знаю, что у него могут быть какие-то долгосрочные повреждения под одеждой. - Приятно наконец познакомиться с тобой, - говорит он. И что-то в его голосе придает значение.

– С тобой тоже, - говорю я, и перевожу глаза к Бену. Я хочу запомнить каждую линию его лица, так чтобы я могла вызывать в воображении его образ по прошествии нескольких месяцев.

Рядом со мной, улыбается Хейли. - Мы должны дать вам пару минут.

– Продолжай, - говорит Дерек со смехом.

Мы просто вне штаб-квартира АИ в закрытой зоне, где люди могут открывать порталы и уходить. Солнце, проглядывающее сквозь облака, купает нас в свете, и нет бешеной энергии, необузданного ажиотажа вокруг нас - это чувство осознания, что ты только что разрушила большое дело.

Хотя это только начало. Кто знает, на что будет походить энергия, когда они начнут наводить порядок в доме?

Я больше чувствую, чем вижу передвижение Бена рядом со мной. - Ты берешься за работу? - спрашивает он.

Я смеюсь. - Они предложили тебе тоже присоединиться к АИ? После всего?

Он пожимает плечами. - Я думаю, они хотят держать глаза закрытыми.

– Я просто хочу домой, - говорю я.

– Я тоже, - говорит он, и я слышу это в его голосе. Независимо от того, насколько он может скучать по мне - неважно, сколько он может думать, что хочет вернуться ко мне - он не может прийти. Не сейчас - не когда Дерек находится здесь, а его родители были отправлены в больницу в его родном мире.

И если я буду честна перед собой, может быть, не когда-нибудь.

Дело не в том, что он не выберет меня. Всегда будет что-то, почему он должен будет остаться.

Он должно быть читает мысли на моем лице, потому что протягивает руку и сжимает мою. - Я верю в нас, - говорит он, его голос хриплый. - Я верю.

Мое горло сжимается, и я не могу говорить, поэтому молчу.

– С того момента как я попал в твой мир, ты была лучшим, что случилось со мной, - говорит он. - Я люблю тебя больше всего на свете. Но моя семья: они только что были освобождены из тюрьмы, а они оказались там из-за меня. Мне нужно убедиться, что они в порядке. Мне нужно...

– Я знаю, - говорю я тихо. Я оглядываюсь назад на агента АИ, который медлит с устройством позади нас. - Откройте его портал, - говорю я.

Мгновение спустя, он открывает.

***

Глядя через пропасть в небытие портала, я не могу помочь, но чувствую ощущение дежавю. Воздух вокруг меня, заряженный энергией портала и весом моих эмоции, холодит тепло моей покрасневшей кожи.

Я чувствую грубые мозоли на ладони Бена и пытаюсь запомнить их. Я хочу чувствовать как его пальцы отпечатываются на моих чувствах.

Он сжимает два раза. - Джаннель. - его голос ломается.

Мгновение я ничего не делаю. Я просто хочу закрыть глаза и пусть этот момент тает. Я не готова к этому.

Я не готова прощаться снова.

Но закрытые глаза и желание никогда не сотрет какие-либо проблемы. И даже если это каким-то чудом будет работать...ну, мне просто это не нравится.

Так что я сжимаю в ответ.

Это все, что требуется. Бен тянет меня к себе, и на мгновение я признаю то, что хочу чувствовать. Его руки оборачиваются вокруг меня, и я просто позволяю себе опереться на него. Наслаждаться ощущениями когда он держит меня. Напряжение в моих плечах исчезает. С моим лицом, прижатым к его груди, я чувствую биение его сердца.

Весь остальной мир исчез.

Просто Бен и я, биение его сердца в ушах, теплая ткань напротив моей щеки, сила его рук вокруг меня, запах мятного мыла на его коже, чувство как его губы касаются моих волос.

Когда он шепчет “я люблю тебя”, я знаю, что это правда. Я знаю, как много это значит. И это делает то, что я собираюсь сделать, гораздо труднее.

Мое горло сжимается, а глаза горят, и я хотела бы какой-то другой способ.

Но его нет.

Я не смогу смотреть как он пройдет через еще один портал и исчезнет из моего мира снова, ни когда я держусь за надежду, что он вернется.

Я не могу провести остаток жизни в ожидании призрачного шанса. Я не хочу, чтобы кто-либо из нас шел по жизни мертвым, но дышащим.

Мое тело трясет, когда я отталкиваю его от себя. Слезы жалят, когда скользят вниз по моей коже.

– Что случилось? - спрашивает Бен.

Вся эта ситуация, что случилась - порталы, другие вселенные, торговля людьми, заговоры, мертвые люди накапливались вокруг нас.

Мы случились.

Я делаю глубокий вдох и заставляю свой голос звучать ровно. - Ты не должен оттягивать это. Ты должен идти.

– Джи. - он тянется ко мне, а я делаю шаг назад и качаю головой.

– Не надо. - мой голос ломается, и я проглатываю комок в горле. - Возможно, когда-нибудь...может быть, мы увидим друг друга снова; может быть, тогда все будет по-другому.

– Я хочу вернуться с тобой. Я просто...

– Я знаю, - говорю я, мой голос едва громче шепота. - Просто дай мне этот момент. Никаких обещаний. - потому что я хочу помнить как быть вместе, прямо сейчас.

Его глаза покраснели, а напряженность в его теле заставляет что-то в моей груди сжиматься. Он делает шаг ко мне, и я поднимаю руку, чтобы держать его на достаточно дальнем расстоянии. Он хватается за нее и держит напротив своей груди.

Я могу чувствовать его пульс.

– Я люблю тебя, - говорит он снова.

Я знаю, что он делает, и я тоже люблю его. Больше всего на свете. Но разве это действительно означает, что он готов сдаться, отказаться от своей семьи ради меня? Даже если его мир не то, что он ожидал, даже если он не принадлежит здесь ничему и никому, это немного сложнее, чем просто проверка, чтобы увидеть, что они в порядке и пообещать навестить их в следующее Рождество. Плюс есть все через что мы прошли, жизни, которые мы отняли - напрямую или нет - и люди, которых мы потеряли.

– Может быть, любви не достаточно, - говорю я, и мне интересно, когда я начала верить, что это правда.

Бен качает головой. - Я не верю в это.

Под тканью его рубашки, я чувствую тепло его кожи. Мой собственный пульс, кажется стучит в одном ритме с ним, и когда он наклоняется, я чувствую запах мыла после душа, мяту в его дыхании. Я кусаю губу и концентрируюсь на физической боли, чтобы удержать пульсацию в груди от подавления меня.

Мы видели миры, которым не принадлежали - слишком много. И ничто не изменит тот факт, что его дом на самом деле - мир далекий от моего.

– Ты должен вернуться домой, - шепчу я, когда отстраняюсь. И отворачиваюсь, потому что не могу снова смотреть как он уходит из моей жизни.

***

Когда я иду, опустив голову, в коридор, чтобы разыскать Хейли и потребовать, чтобы мы ушли сейчас же, я желаю, чтобы это был какой-нибудь романтический фильм, и он погнался бы за мной, развернул, поцеловал бы так сильно и сказал что-нибудь романтическое, что-то, во что пришлось бы поверить.

Я знаю, в тот момент он ушел. Я не могу объяснить как, но это будто что-то меняется - воздух, температура, энергия, или, может быть, просто я - я чувствую себя немного более опустошенной, чем была.

Думаю о последнем раза, когда он ушел, когда я опустилась на землю, одна под дождем. Я не думала, что что-то может чувствоваться хуже, чем то, что я чувствовала в тот момент.

Но я ошибалась.

Это хуже. Я не уверена насколько, но я знаю, что так и есть.

***

Только светает, когда мы перемещаемся обратно в мой мир. Как только мои ноги ударяются о газон за пределами нашей квартиры на Мирамар, прилив эмоций ударяет в меня и сбивает на колени.

Я сдержала свое обещание.

Я вернулась домой.

– Где ты собираешься жить? - говорит Сесиль, когда она опускается, чтобы поднять меня обратно на ноги. Она разговаривает не со мной.

– Черт, я думал, что я буду жить с тобой, - говорит Элайджа.

– Ой, извини, - говорит она. - У нас есть языковые ограничения в Квалькомме. Ты можешь говорить слово на F только раз в неделю. Тебе придется вступить в морскую пехоту. Я думаю, что они больше в твоем вкусе. - ее лицо вымыто, а волосы убраны назад в хвост. Она не должна говорить мне как счастлива быть дома - она подпрыгивает с каждым шагом, чего я не видела с момента нашего последнего урока в Иствью.

Элайджа кивает. Его лицо серьезное, как будто он действительно задумывается о том, сможет ли сделать это и ругаться только один раз в неделю. Я не знаю, почему он даже рассматривает это - мы все знаем, что он не сможет. - А что, если я обещаю осветить эту рубашку в огне? - говорит он.

Сесиль смотрит вниз на толстовку "I ♥ NEW PRIMA", которая на ней, и когда поднимает голову, улыбка появляется на ее лице. Ее глаза выглядят почти сощуренными из-за этого. - Я точно знаю, что мы собираемся сделать, - говорит она. - У нас будет вечеринка у костра, может быть рядом с Скриппс-Пирс. Нам придется расчищать завалы, но это было бы идеальное место. И мы можем сделать пирожное. Или, может быть, только пожарить зефир, есть куча валяющихся вокруг....

Элайджа вскакивает, и он так же плох. Он хочет фейерверк и бенгальские огни и возможно даже взрыв или два.

– Воу, это нормально для них? - говорит Хейли.

Я пожимаю плечами. - Сесиль любит планировать вечеринки. Я думаю, что Элайджа просто любит их посещать.

Я не уверен, что это все еще нормально для любого из нас. Мы видели слишком много - слишком много разных миров, слишком много насилия, слишком много смертей, слишком много горя. Это то, через что мы должны будем пройти вместе.

Сейчас держаться за часть нормальной жизни это единственный способ справиться с ситуацией.

***

Входная дверь открывается легко, и я думаю о своем отце, который никогда не запирал дверь. Страз такой же.

Интересно, если бы все пошло по-другому, были бы их двойники друзьями.

Сесиль и Элайджа замолкают, когда мы вчетвером заходим на кухню. У Хейли есть документы для Страза, которые он должен подписать, и миллион деталей, чтобы обсудить с ним.

Я хочу есть.

Квартира сонная, как и весь Сан-Диего прямо сейчас, и пока я смешиваю блинное тесто, нарезаю свежую клубнику и варю кофе для гурманов, что принесла с собой, я упиваюсь небольшим пространством, грудой блюд, разбросанной Монополией и ее поддельными деньгами на полу гостиной - и фактом, что здесь семь больше, чем наполовину пустых стаканов с водой на первом этаже и только два человека, спящих наверху.

Почти кажется, что я никогда не уходила. Вроде бы ничего не изменилось.

По крайней мере здесь ничего. Нет никакого отрицания, что я изменилась, что менее, чем за семь дней мир бросил в меня все что имел, так много вещей, которые пытались сломать меня, и многие из них побили.

Но я прошла через это.

И теперь я дома.

Сесиль вдыхает аромат кофе. - Ты могла бы в конечном итоге разбудить всю базу этим, - говорит она.

Как по команде, сонный и невнимательный Страз - с полузакрытыми глазами, рукой потирая волосы - спускается по лестнице. Он одет в белую футболку, серые спортивные штаны и разные носки.

Я втайне была взволнована увидеть его снова. После всего с его двойником, я боялась посмотреть на него в новом свете и удивиться на что он способен. Но сейчас я понимаю, что все, что я вижу, когда смотрю на него, это различия между ними. Я вижу спутанные волосы, одежду, которая не соответствует, потому что он слишком высокий и слишком худой.

Мое сердце сильнее стучит в груди, и я дышу поверхностно.

Его глаза распахиваются с тревогой, а затем он видит меня. - Святое дерьмо, - говорит он, и спускается по трем ступенькам одновременно.

Я передаю тесто для блинов Хейли и перемещаюсь вокруг островка в гостиную, как раз к Стразу, чтобы он обнял меня.

Он видит бинты на моей левой руке и правую руку, и я чувствую как его поведение изменилось - он проверяет меня, так же как Барклай напряженно проверял меня в комнате.

– Я в порядке, - говорю я. - Всего лишь несколько царапин.

Он просто обнимает меня снова, и я чувствую, как его тело дрожит.

– Джаред! - кричит Страз, давая мне отойти. - Джи-младшая вернулась!

Ни разу в своей жизни мой брат не выбирался из постели так рано и так быстро. Похоже, его ноги даже не прикасались к лестнице. Он просто летит вниз, и прежде чем я осознаю, что сейчас произойдет, он прыгает в мои объятия, как раньше, когда он был ребенком - когда он был меньше меня - и сбивает меня на землю.

Он засыпает меня вопросами, но нет никакой необходимости отвечать.

– Где ты была? Как ты могла уйти, не сказав мне? Если ты сделаешь это снова, я клянусь, что я...Я сделаю то, что тебе действительно не понравится, - говорит Джаред. - И это будет хуже, чем испортить твою одежду в прачечной.

Когда Джаред отпускает меня, я знакомлю его и Страза с Хейли и заканчиваю приготовление блинов. Мы все садимся вокруг кухонного стола и Страз кормит нас драматическими историями о том, что я пропустила - все от его ужасной попытки приготовления к перемещению всех из Квалькомм. Я выдаю сокращенный и отцензуренный вариант того, что пережила, Сесиль рассказывает нам о том, как она встретилась с Непристроенными, а Хейли делится забавной историей про ночь, когда она и Барклай встретились в первый раз. А Элайджа ест.

И вдруг все так же, как и было. Единственное, что изменилось - это я.

***

После того, как Хейли вернулась в Приму подготовить очередную партию припасов, и после того, как Си взяла Элайджу в новый эвакуационный приют на “экспериментальной основе” я сижу на полу в нашей гостиной рядом с сброшенной монополией. Страз находится на другой встрече с базой, а Джаред уже лег спать, и мне интересно, смогу ли я когда-нибудь снова спать.

Буду ли я в состоянии закрыть глаза и ничего не видеть, вместо того, чтобы видеть лица людей, которых потеряла.

Смогу ли я когда-нибудь забыть завитки волос Бена или как его улыбка всегда напоминала тайну, которой он поделился только со мной. Если я смогу помнить о нем, не чувствуя боли в костях и пульсации в моей груди - если я когда-нибудь переживу его уход, то, что я чувствовала, когда он меня обнимал. И если я захочу этого.

Потом я слышу это.

Высокий звук чего-то электронного - или открываемого кем-то портала.

На долю секунды, словно кто-то вытянул весь воздух из моих легких, и я думаю, что Хихикающий или кто-то другой не только догнал меня, но проследил за мной до моей семьи. Но потом я вспоминаю, кто я и чего только что достигла.

Я встаю и тянусь за железной кочергой рядом с камином.

Это портал, черная дыра в нашей гостиной, и прохладный, влажный, нескончаемый аромат возможностей движется через комнату и вызывает мурашки на моей коже. Я усиливаю хватку на кочерге.

Портал начинает вибрировать, как лужа чернил. Но еще никто не приходит. Он висит там, подвешенное ничего, и меня поражает масштабность, насколько невероятно это. Идея чего-то, что, казалось бы, нарушает все законы природного мира, не только возможно, но прочно вошло в мою жизнь.

Правда, когда я думаю, что портал собирается медленно завершить свое существование, Бен проходит через него.

Он выглядит точно так же, как когда я видела его в последний раз.

– Что ты здесь делаешь?

Он улыбается, вероятно, потому что мой голос звучит с придыханием, и потом говорит: - Я скучал по тебе.

Я не знаю что на это ответить.

К счастью, мне не пришлось ничего говорить, потому что Бен рассматривает кочергу. - Ты ожидала кого-то другого?

Я кладу ее на кухонный столе и почти говорю: “Я не ждала тебя”, но не делаю этого. Потому что то, чего я ожидала, не имеет значения. Он здесь. Прямо сейчас.

Вместо этого я жду того, что он хочет сказать.

– Ты знаешь, что я люблю в тебе больше всего? - говорит он, засовывая руки в карманы.

Я улыбаюсь. Даже если бы я знала, я все еще хочу услышать, что он скажет. - Наверное, нет.

Его улыбка становится шире. - Не пойми меня неправильно, я люблю твое лицо, и твои волосы, и твои глаза, и мне нравится твой слишком громкий смех и как ты немного пугаешь меня, когда злишься, но... - Бен проводит рукой по волосам. - Я очень люблю слушать тебя - твой голос, что ты говоришь, все.

Мне жарко и немного кружится голова, и я снова удивляюсь, что он здесь делает.

Но я стараюсь не надеяться.

– Помнишь, когда мы пошли на наше первое свидание - я думаю, наше единственное свидание?

Я помню. Я помню это так хорошо, чувствую, как будто это было только вчера.

Мы сидели на покрывале на краю Сансет Клифс. Ниже нас были только камни и белая вода, бьющаяся о них. Мы наблюдали за чайками, как они летели к скалам посреди океана, приземлялись и громко кричали друг на друга, прежде чем снова улететь. Бен был достаточно близко, чтобы опереться на меня так, что жар его тела согревал меня, когда дул ветер с океана. Солнце, начиная свой спуск, висело как огромный золотой глобус возле кромки воды, бросая красные, оранжевые, розовые, и лиловые полосы в небо.

Это ощущалось, будто нас только двое во всем мире.

Я киваю. - Я помню. - разве я могла забыть это?

– Мир рушился вокруг нас, но это не имело значения. Мне было все равно. - его голос немного ломается под тяжестью эмоций, и я делаю шаг ему навстречу. Я хочу завернуть его в свои объятия и заставить пообещать никогда не оставлять меня снова. - В тот момент, я знал, что был не один. Ведь у меня была ты. Этот мир мог не быть моим домом, но четыре месяца назад, когда я вернулся в свой мир, он тоже не был домом.

Его глаза остекленели от слез, а его рука тянется к моей щеке.

– Джаннель, ты мой дом.

Я тяну его к себе, чувствую его губы, как они касаются моих, и я не уверена, должна ли я смеяться или плакать.

Бен, кажется, знает, о чем я думаю. Я чувствую его улыбку напротив своих губ.

Все остальное в мире, кажется, исчезает. Пространство между нами испаряется. В один момент мы в футе друг от друга, в следующий каждый дюйм тела Бена вдавливается в меня. Мягкий запах мяты и мыла - запах Бена - наполняет мои чувства, и я держу его крепче, тяну его ближе, целую его, пробуя его язык, в то время как чувствую его руки на своей спине, запутывающиеся в моих волосах. Сила его рук вокруг меня заставляет мое сердце биться быстрее; я взволнована и не могу сказать, где заканчиваюсь я и начинается он.

Ничто никогда не чувствовалось таким правильным.

Все, что пыталось встать между нами, теперь не имеет значения. Мы, возможно, сломались немного.

Но теперь мы сильнее в тех сломанных местах.

И мы собираемся встретить все, что будет дальше, вместе.