Тельма снова привязала колокольчик над дверью и повернулась к Даффи и Хантеру. Выражение ее лица сейчас было значительно более приветливым, чем в начале встречи.

Уже легче, подумала Даффи, высвободив руку из ладони Хантера.

Отстраняясь, Даффи перехватила его разочарованный взгляд, но не могла же она позволить себе прижиматься к Хантеру на глазах его матери. Какая бы ужасная репутация у нее ни была, Даффи руководствовалась своими понятиями о приличиях.

– Итак?! – полувопросительно начал Хантер, засовывая руки в карманы.

– Не позволяй ей вертеть тобой, – сказала Тельма. – Ты же прекрасно знаешь, что она начала крутиться вокруг тебя, как только тебе удалось заработать кучу денег. Эти охотницы за деньгами! – Она прошла к рабочему столу перед стойкой с кассовым аппаратом. – Хантер, сбегал бы ты в кафе «У Поля» и принес нам кофе. И кто бы там ни стоял за стойкой, скажи, чтобы обязательно заварил свежий, без гущи, нам не нужны помои.

– Кофе? Но ты ведь не любишь…

Мать одарила его взглядом, которым можно было бы сверлить дырки в рамах картин.

– Да, да. Конечно. Я быстро. – Нехотя, всем своим видом показывая, что меньше всего на свете ему сейчас хочется оставлять их наедине, Хантер вышел из магазина.

Тельма села и похлопала по сиденью рядом:

– Присоединишься ко мне?

Наверное, это был вопрос, но Даффи было не до того, чтобы разбираться в этом. Заинтригованная, она села рядом с Тельмой и одернула свою короткую юбку. Ее браслет сверкнул на солнце и привлек внимание Тельмы.

– По крайней мере не похоже, чтобы ты охотилась за деньгами Хантера, – сказала Тельма.

Даффи улыбнулась. Ее мать никогда не говорила с дочерьми откровенно. Даже когда водила их к доктору, чтобы им прописали противозачаточные таблетки, она оставляла их самих объясняться с доктором.

«Нет, нет, – говорила она, – у меня своих забот хватает».

– Наследство или сама заработала?

– И то, и другое. Я журналист.

Тельма испытующе посмотрела на нее:

– Так ты этим зарабатываешь на жизнь?

Даффи кивнула.

– А вы зарабатываете прекрасным оформлением и продажей картин и предметов искусства?

– Вывеска обязывает. «Берри бест», – сказала Тельма и обезоруживающе улыбнулась.

– Вы должны гордиться Хантером.

– Да, это так, но для жизни мало богатства, нужно еще и счастье.

– А он не счастлив? – решила уточнить Даффи.

– Смотря что вкладывать в понятие «счастье». – Тельма взяла нож с выдвижным лезвием и покрутила его в руке. – Хантер еще ни одну девушку не привозил сюда. Ни разу с тех пор, как живет в Новом Орлеане.

– Я бы не сказала, что я его девушка. – Даффи решила, что лучше сразу внести ясность в их отношения. – Мы познакомились недавно.

Тельма довольно невоспитанно фыркнула, явно усомнившись в правдивости утверждения Даффи.

– Каждая девчонка в Пончатуле, даже эта замужняя шлюшка Эмили, увивается за Хантером. Он все перебирал их, но никак не мог угомониться. Во всяком случае, мне, как матери, не нравится, что он так любвеобилен. Конечно, он симпатичный и обаятельный…

Тельма замолчала, и Даффи показалось, что она подумала о мужчине, от которого родила Хантера. Тельма задумчиво отрезала край бумаги, зажатой рамкой. Полоска свернулась, и она смахнула ее со стола.

– В общем, я бы хотела, чтобы он был счастлив в той мере, в какой нам всем этого хочется.

Даффи не знала, что сказать. Поэтому она молча сидела и мучилась, полагая, что мать Хантера ждет от нее правильных слов, которые подтвердили бы ей, что она, Даффодил Лэндри, именно та особа, которая могла дать счастье Хантеру.

Но Даффи не могла сказать таких слов. Во-первых, с ее стороны это было бы слишком самонадеянным высказыванием. И хотя она сознавала, что очень увлечена Хантером Джеймсом, однако вальс танцуют в паре. А Даффи совсем не была уверена, что на этом этапе жизни Хантеру хочется с кем-то связать свою судьбу, тем более с женщиной, против которой его настраивали.

– Ну что же, – сказала Тельма, откладывая нож, – может быть, вы действительно не очень давно знаете друг друга. Но когда ко мне приходит клиент, например, с картиной, чтобы вставить ее в ту или другую раму или сделать для нее паспарту, мне достаточно нескольких секунд, чтобы определить, подходит ли то, что предлагает клиент. – Она встала со стула. – Ты журналист. Доверься своим инстинктам.

Зазвенел колокольчик, и появился Хантер с заставленным напитками картонным подносом в руках. Неожиданно посуровев, Тельма предупредила:

– Только не вздумай разбивать его сердце.

– Обслуживание в номерах, – объявил Хантер, обмениваясь улыбкой с Даффи.

Не далее как сегодня утром так же непринужденно он вел себя в ее доме. Не далее как сегодня утром, а кажется, что это было давным-давно.

Он поставил поднос у кассового аппарата и протянул чашку Тельме, которая без тени смущения сообщила ему:

– Мы тут с Даффи поболтали, чтобы познакомиться поближе.

Хантер подал кофе Даффи. Та взяла чашку, и он почувствовал облегчение, заметив тот же, что и ранее, блеск в ее глазах. Его мать могла быть бесцеремонной с людьми, которые ей не нравились, но по виду Даффи можно было предположить, что она прошла испытание, которому подвергла ее Тельма.

– Понятно, – сказал он, открывая принесенную для себя банку кока-колы. – Полагаю, в моем присутствии этого сделать было нельзя?

Тельма одарила его своим красноречивым взглядом.

– Конечно. В присутствии мужчины женщины говорят иначе.

– Это правда, – согласилась с ней Даффи. – Как и мужчины, которые между собой говорят по-другому.

– Вот-вот. Разговоры крутых парней в раздевалке спортивного зала, – усмехнулась Тельма, направляясь назад к рабочему столу.

Чашку кофе она аккуратно поставила на полку рядом с собой. Пробуя сначала один цвет для паспарту, затем другой, Тельма принялась за работу. Хантеру всегда нравилось смотреть, как работает его мать. Когда она была служащей в магазине, не будучи его хозяйкой, он выполнял там домашние задания под бдительным надзором Тельмы и старых мистера и миссис Фармер – бывших владельцев.

– И как долго вы собираетесь пробыть здесь?

– Мы приехали всего на один день, – ответил Хантер, ощутив желание снова очутиться наедине с Даффи.

И как можно быстрее.

Ему хотелось еще так много сказать ей, так много узнать о ней. Забавно, но в отношении всех других женщин, с которыми он встречался, он столько внимания уделял процессу охоты, что как только он добивался успеха, то есть после первого же опыта сексуального общения с ними, ему это надоедало. С Даффи же все было совсем по-другому.

– Приезжайте опять на следующей неделе, – предложила Тельма. – Поедем на реку. Ты любишь кататься на водных лыжах?

Даффи встрепенулась, как застигнутая врасплох школьница, предающаяся мечтаниям в классе. Хантеру очень хотелось бы знать, о чем она задумалась, и оставалось только надеяться, что это были мысли о нем, причем того же рода, что и его мысли о ней.

– Не знаю, что и сказать. – Даффи склонилась к чашке с кофе.

– Стало быть, ты никогда не каталась на лыжах, – заключила Тельма.

– Боюсь, что это так.

– Я научу тебя, если ты хочешь, конечно, – сказал Хантер, подойдя ближе к Даффи.

Он оценил, как сдержанно и воспитанно она ведет себя в присутствии его матери. Ему очень хотелось обнять ее, но он не мог позволить себе этого, и приходилось довольствоваться хотя бы тем, чтобы просто стоять рядом с ней.

Это было каким-то наваждением – так он хотел ее. Безумно. В физическом, духовном, сексуальном плане. Будто какой-то программный вирус проник в его операционную систему, и все сигналы расшифровывались как «ДАФФИ».

– Я рискну, – сказала, улыбаясь, Даффи, и Хантер снова подметил страстный блеск в ее глазах.

Ну все. Им пора было уходить. Она хотела его. Он хотел ее. Пообщались, и хватит. Хантер посмотрел на часы и сказал:

– Честно говоря, мы здесь даже не на весь день, а лишь на пол дня. Нам пора уезжать.

– Так скоро? – Тельма, к досаде Хантера, была скорее довольна этим, нежели удивлена. Иногда мать бывала слишком проницательной. – Тогда, может быть, заедете по пути домой?

– Конечно, – согласился Хантер. – Нужно что-нибудь отвезти туда?

– Нет. – Тельма изучала свою работу, держа ее перед собой. – Там мясо для жаркого в морозилке, я забыла переложить его в холодильник, чтобы оно разморозилось. Вам ведь не трудно будет сделать это, в противном случае мне придется закрывать магазин.

Достаточно невинная просьба, но Хантер знал, что Тельма неспроста попросила его об этом.

– Конечно, мы сделаем это.

– Мясо для жаркого? – У Даффи загорелись глаза. – Вы хотите сказать, что сами готовите его?

Тельма развеселилась.

– А как еще можно получить жаркое в горшочке?

Даффи смутилась.

– Можно купить готовое у Лангенстейна. Хантер рассмеялся, но не раньше, чем это сделала она сама.

– Это магазин деликатесов в Новом Орлеане, – объяснил он Тельме. – Даффи дока по части покупки и заказов готовой еды.

– Приезжайте на следующей неделе, и я преподам вам пару уроков.

Хантер чуть не выронил банку с кока-колой. Такое приглашение из уст Тельмы – это все равно что штамп с надписью «Одобрено!». Он сожалел, что у него не было возможности подслушать, о чем говорили две эти женщины в его отсутствие. Может быть, Даффи расскажет ему?

– Ты готова?

Даффи кивнула и подошла к Тельме.

– Было очень приятно познакомиться с вами, – сказала она, и это прозвучало как искреннее признание.

Хантер увидел, что Тельма отложила свою работу и заглянула в глаза Даффи.

– Так, значит, на следующей неделе. Будет жаркое. И может быть, я покажу тебе, как печь пирог с корочкой. Готова поспорить, что ты никогда даже не видела круглого куска теста для пирога.

– Я бы не поняла, что это такое, даже если бы вляпалась в него, – засмеялась Даффи.

– Не сомневалась в этом. – Тельма махнула им рукой. – Ладно, езжайте, но не забудьте заехать домой.

Даффи шагнула к двери. Хантер наклонился и поцеловал Тельму в щеку. Мать погладила его по голове и сказала:

– Будь счастлив, сынок.

Для Тельмы такие слова были высшим проявлением сентиментальности.

– Буду стараться, – несерьезно ответил он. Ее взгляд посуровел.

– Не просто старайся, а сделай это.

Значит, его мать не считала, что Даффи не подходит ему. Хантер отсалютовал матери рукой и сказал тихо, чтобы его слышала только она:

– Я собираюсь все сделать для этого.

– Уходите же наконец. Мне нужно делом заниматься.

Хантер помогал Даффи сесть в джип, когда боковым зрением заметил выезжающую из-за угла машину Люси. Она медленно ехала по дороге, выискивая место для парковки.

Выискивая Хантера.

Он быстро сел в машину и нажал на педаль газа. С учетом того, что Даффи Тельме понравилась, Хантер мог предположить, что мать постарается разубедить Люси в том, будто он приехал домой из-за нее.

Домой. Хантер подумал об этом с особым удовольствием оттого, что рядом сидела Даффи. Задумавшись, Хантер проехал на перекрестке прямо.

– Разве не здесь нужно было поворачивать к дому твоей матери?

– У тебя хорошая зрительная память. – Хантер развернулся и добавил: – Посмотри направо, на тот огороженный участок – увидишь живой талисман этого города.

Даффи посмотрела в окно:

– Это ведь аллигатор?

– Ага. Несчастное существо. Много лет назад, как гласит местная легенда, кто-то в центре города поймал аллигатора, для него соорудили загон и заставили жить здесь. Когда он подох, город устроил ему похороны с пожарной машиной во главе процессии. А затем на смену первому пришлось отловить другого аллигатора.

– Похоже, ты не одобряешь этого?

Хантер покачал головой.

– А как бы ты отнеслась к жизни в клетке? Эта бедная рептилия должна жить в болотах, ловить птиц и рыбу и валяться там в компании себе подобных.

– Тебе не нравится чувствовать себя в ловушке, да? – спросила Даффи, в то время как Хантер подрулил к дому матери.

– Не нравится, – буркнул он.

Даффи выбралась из машины с задумчивым выражением на лице. Хантеру тоже было о чем подумать. Ему вдруг показалось забавным, что именно в образе этого аллигатора проявлялся его страх перед женитьбой. Он боялся связать свою жизнь с другим человеком; боялся попасть в силки, лишиться возможности свободно перемещаться, расти и развиваться как личность. Но почему у него не возникает подобных опасений в отношении Даффи?

Поди отгадай. Сказав себе это, Хантер проводил Даффи к парадной двери.

– Этот кот даже не сдвинулся с места, – удивилась Даффи.

– Он может спать часами, – сказал Хантер, подумав, что и он мог бы, если бы рядом в кровати была Даффи. Правда, в этом случае он раз за разом просыпался бы, чтобы вкусить ее, взять ее, обладать ею, подчиниться ей.

«Подчиниться ей? Ни у одного парня в здравом уме такая мысль не возникнет, Хантер».

Он заставил себя собраться и направился в кухню.

Хантер открыл морозильную камеру и приступил к поиску куска говядины. Мать любила покупать помногу у местного мясника, так что в морозилке было мясо разных сортов на все случаи жизни. Наконец он нашел пакет с надписью «Для жаркого» и вытащил его.

Даффи стояла, прислонившись к разделочному столу, и пожирала Хантера глазами, будто собиралась сунуть его в печь вместо жаркого.

Хантер переложил пакет в нижнюю камеру холодильника. «Будь счастлив», – сказала ему мать.

Не в силах больше сдерживать свое влечение к Даффи, он, не отрывая от нее глаз, пересек кухню. Остановившись прямо перед Даффи, он сказал:

– Значит, ты хочешь научиться хозяйничать на кухне?

По ее изумленному виду Хантер понял, что она никак не ожидала услышать от него это. Другое дело какой-нибудь сексуальный призыв, что-то вроде: «Давай завалимся в кровать перед тем, как отправиться в Новый Орлеан».

Но кому нужна кровать?

– Мне интересно, – после паузы ответила Даффи.

– Хорошо. – Хантер погладил кончиками пальцев ее шею. – Потому что начнем мы с урока о закусках.

– О закусках? – Ее дыхание чуть участилось.

Зрачки расширились.

– Знаешь, – сказал Хантер, снимая с ее плеча сумочку, – это такие разные вкусные штучки, которые подают перед основным блюдом.

– Да.

Хантер взял Даффи за руки и, заведя их ей за голову, поцеловал с внутренней стороны сначала один локоть, потом другой.

У Даффи на шее часто пульсировала жилка, и он прижался губами к ее шее, вынуждая Даффи откинуть голову назад и обхватить руками его голову.

Хантер усмехнулся:

– Ну как, нравится тебе урок о закусках?

Даффи застонала и начала расстегивать пуговицы его рубашки. Хантер мягко перехватил ее руки и сказал:

– О нет, ты ученица, а я шеф-повар.

– И что это означает?

– Это значит, ты почти моя раба, – сказал Хантер. – Если хочешь научиться, ты должна делать в точности то, что я буду говорить.

– Мы же на кухне твоей матери, – запротестовала Даффи, но скорее для проформы, чем для того, чтобы остановить его.

– Разве есть место лучше для урока кулинарии? Нужно же подготовить тебя к следующему приезду.

Даффи закрыла глаза, и Хантер коснулся губами поочередно обоих ее век. Они подрагивали при его прикосновении. Даффи сказала:

– Я твоя. Сейчас. Здесь. – Она взялась руками за его ремень.

Хантеру очень хотелось сорвать с себя одежду и взять ее здесь же.

Однако он решил, что это было бы слишком просто. Не хватало изюминки. Даффи не из тех женщин, кого можно однажды уговорить и этим покорить навсегда. Нет, с Даффи нужно обращаться иначе.

А он, Хантер Джеймс, хотел быть ее мужчиной. Сегодня, завтра и послезавтра.

– Закуска, – начал пояснять Хантер, с удовлетворением отметив, что на столе за спиной Даффи достаточно места для выполнения того, что он задумал, – может подаваться в виде канапе, овощей перед мясным блюдом или французских закусок. – Каждое название он сопровождал поцелуем, с каждым разом опуская голову все ниже, все ближе к ее груди.

Даффи открыла глаза и сказала:

– Все это я и так знаю, я хочу научиться их готовить.

– Назначение закуски, – продолжил Хантер, стягивая одежду с ее плеча и высвобождая одну грудь из тонкого кружевного бюстгальтера, – возбудить аппетит у человека перед основным блюдом.

Хантер поцеловал самый кончик ее возбужденного соска. Даффи потерлась об него бедрами и сказала:

– Может быть, закончим урок кулинарии и поищем спальню с замком на двери?

Хантер отступил на шаг и окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженной груди.

Сначала Даффи почувствовала неловкость, но так как он не отрывал взгляда, она стала ему подыгрывать, запрокидывая голову и принимая различные позы.

– Вам нравится то, что вы видите, господин шеф-повар? – страстным шепотом спросила она и засмеялась.

– О да, – в тон ей ответил Хантер и, снова шагнув к ней, припал жадным ртом к ее груди.

Он сосал ее, осыпал поцелуями темный кружок вокруг соска, лизал языком покрытую пупырышками нежную кожу.

Даффи стонала, смеялась и выгибала спину, призывая его не останавливаться. Хантер не сомневался, что ее трусики уже намокли, пропитавшись соком желания. Он мог бы взять ее прямо здесь, стоя, на кухне. Однако он вдруг остановился и поднял голову.

– Вот так, моя ученица, расправляются с закусками.

Даффи с открытым от удивления ртом уставилась на него горящим желанием взглядом.

– Не останавливайся. Не сейчас.

– Нет?

Даффи помотала головой.

– Я вся горю. Я не могу терпеть. Все во мне хочет тебя.

– Итак, есть разные виды закусок. – Хантер не знал, как долго он еще сможет продолжать игру.

Он был так возбужден, что, казалось, вот-вот лопнет молния на брюках. Каждой клеточкой тела он тоже страстно желал ее, и в то же время ему хотелось продлить эту восхитительную муку еще на несколько минут.

Мягким движением руки Хантер водворил на прежнее место чашечку бюстгальтера. Даффи была явно разочарована, полагая, что он действительно решил остановиться. И тогда он схватил ее за талию и, приподняв, посадил на стол, задрав юбку, прежде чем ее ягодицы коснулись столешницы.

– Хантер! – выдохнула она его имя.

На этот раз он едва не испугал ее.

Хантер ухмыльнулся, развел ее руки в стороны и опустил, прижав ладони к столешнице. Затем его голова оказалась меж ее бедер.

Даффи вцепилась в его затылок и проговорила:

– Это выглядит ужасно…

Она вдруг запнулась, поскольку Хантер положил ладонь на ее влажные трусики и звонко прищелкнул языком.

– Так и знал, что ты мокрая, – сказал он и, сдвинув в сторону шелковую полоску, прижался к обнаженному телу ртом.

– О Боже мой, – простонала Даффи, – неужели мы делаем это? – Ей не верилось. Но она не стала останавливать Хантера, а, наоборот, приподняла и придвинула бедра поближе к его алчущему, ищущему, мастерски работающему языку. – Мне никогда не получить здесь урока кулинарии, – успела она сказать, прежде чем полностью погрузиться в вихрь сладостных ощущений от страстных поцелуев Хантера.

Он еще шире раздвинул ее ноги, облегчая себе доступ в самые потаенные места Даффи. Она никогда прежде не чувствовала себя такой открытой, такой выставленной напоказ. Хотя она была полностью одетой, для Хантера она была обнажена, уязвима, для него был открыт доступ к ее душе, сердцу, мыслям. Каждым движением языка и губ он все сильнее распалял безумное желание в ее теле. Он что-то бормотал, но Даффи не могла разобрать его слов.

Когда же она, позабыв обо всем на свете, выгнула тело дугой и закричала, он прижал ее к себе, и тут, в прекрасный миг высвобождения, ей показалось, что она услышала, как Хантер сказал:

– Моя закуска. Мое основное блюдо. Мой десерт. Моя. Вся моя.