После бессонной ночи, проведенной в попытках поудобнее устроиться на постели, которая больше походила на бетонную плиту, чем на матрас, Джейк проснулся рано. По телефону он уладил кучу дел. Арканзас имел всего двухчасовую разницу с Лос-Анджелесом, но, поговорив с одним из своих помощников, Джейк не мог отделаться от мысли, что с тем же успехом мог находиться на другой планете.

На побережье жизнь двигалась гораздо быстрее.

Ему нравилось ощущение, что ничто не остается неподвижным.

Он опустился на пол номера мотеля и сделал двадцать пять отжиманий. Подумал, где же может находиться сегодня утром Золушка, и, чтобы наказать себя за мысли о женщине, которую никогда больше не увидит, женщине, которую он хотел и не мог получить, сделал еще двадцать пять отжиманий.

Тяжело дыша, он перевернулся и добавил качание пресса. Кто сказал, что он никогда больше ее не увидит? У него есть способы находить людей. Она сказала, что она художница. Она живет в Нью-Йорке. Разве так уж трудно будет ее найти?

Он посмеялся над собой. Но все время, пока он принимал душ и надевал ту самую одежду, которую проносил весь прошлый день, его мозг работал над возможностью разыскать ее.

Он решил, что обязательно пойдет на площадь Дулитла и посмотрит, есть ли все еще там старый магазин художественных принадлежностей. Если да, то он по крайней мере справится о Харриет. Разговор с Золушкой Смит-Джонс разбудил чувства, так долго дремавшие в нем, которые, без сомнения, должны оставаться под грудой других подавленных воспоминаний.

Он уже вырос, жизнь течет быстро, так что неразумно цепляться за прошлое. Большинство детей военных знают по себе, насколько это тяжело — каждые три-четыре года переезжать на другое место. Отказ Ариэль жить на базе после первого же подобного опыта привел даже к большему перемещению. Между детским садом и двенадцатым классом Джейк учился в десяти разных школах и жил в пяти штатах США и двух других странах.

Каждый переезд, каждая «пересадка» его личности на новую почву помогала ему отращивать новые корни, хотя и неглубоко уходящие в землю. А потом наступал следующий переезд, и эти корни вырывались, и нужно было выращивать новые. Когда приходило время, он делал все, что было нужно, упорно продолжая исполнять то, чего требовал долг.

Когда мать бросила его в Дулитле в конце последнего школьного года, она не обратила никакого внимания на его предпочтения.

Джейк вышел из номера мотеля с ощущением, что покинул тюремную камеру, и направился к стойке портье. По крайней мере в этот приезд в Дулитл отец спросил его, не хочет ли он поехать. Он даже сказал «пожалуйста».

Сколько было этих разных адресов! Но Дулитл был единственным городом, в который он вернулся.

Вот тебе на, подумал Джейк. Он отдал ключ портье, подвижному пожилому мужчине, который напомнил ему бодибилдера Джека ЛаЛанна, и спросил, можно ли дойти до центра города пешком.

Старик осмотрел его с ног до головы.

— Это легкая прогулка для уважающего себя мужчины.

Джейк кивнул и уточнил направление, хотя был вполне уверен, что помнит, как добраться туда. Это была еще одна особенность Дулитла. У него было ощущение, как будто он бывал здесь совсем недавно, а не шестнадцать лет назад.

Глупая мысль, подумал Джейк и вышел в залитое солнцем утро. Воздух был чистый и свежий. Он глубоко вдохнул и пошел прочь со стоянки.

Он прошел примерно квартал, когда услышал сзади сигнал автомобиля. Грузовик-пикап притормозил и остановился. Пассажирское стекло опустилось, и опрятный мужчина, на несколько лет старше Джейка, наклонился и спросил из окна:

— Хотите, подброшу в город?

Джейк резко остановился.

— Откуда вы знаете, куда я иду?

— По направлению. И я бы сказал, что тысячедолларовая куртка и эти сапоги не выглядят так, будто вы собираетесь путешествовать автостопом. — Мужчина улыбнулся. — Так что я думаю, что вы здесь проездом, и у вас сломалась машина, и вы направляетесь к Рикки, чтобы ой забрал ее.

Рикки, должно быть, местный механик. Джейк не мог не улыбнуться. Ему снова напомнили, что в Дулитле каждый в курсе дел другого. Как они, наверное, судачили тогда о его родителях. Никто в Дулитле не оставил бы ребенка у дальней родственницы, только чтобы отправиться в музыкальное турне.

— Довольно близко, — сказал Джейк, кладя руку на дверцу пикапа.

— Я местный ветеринар, — сказал водитель. — Майк Холлидей. Моя контора на площади. — Он распахнул дверцу.

Джейк забрался в машину.

— Спасибо, — поблагодарил он. И поскольку казалось недружелюбным не назвать сейчас свое имя, он добавил: — Джейк Портер. Временно застрял здесь.

Майк рассмеялся и нажал на акселератор.

— Ну, будьте осторожны. Последнюю пару чужаков тут похитили.

Джейк искоса взглянул на него. Это что, такая местная шутка?

— Они влюбились и остались здесь жить, — пояснил Майк.

Джейк расхохотался:

— Не беспокойтесь. Со мной такого не случится.

Майк многозначительно улыбнулся.

Чтобы не продолжать эту тему, Джейк стал разглядывать интерьер кабины. Он не знал, что в Дулитле привлекало его отца и почему он хотел жениться на владелице гостиницы в небольшом городке, но Джейк был уверен, что ничто и никто не сможет удержать его в таком захолустье. И поскольку он был убежденным холостяком, ему нет нужды искать какие-то чары или колдовское зелье, чтобы защитить себя от того, что случилось с теми, о ком говорил Майк.

На зеркале заднего вида висел небольшой флажок. Джейк сосредоточился на нем. Тафты. Университет Тафтов, недалеко от Бостона, заключил он. Джейк посмотрел на водителя:

— Вы родом не отсюда, я так понимаю?

Майк покачал головой:

— Переехал из-за бывшей жены, чтобы иметь возможность быть с моими детьми. Ужасно не хотелось, но своих детей я люблю больше.

— Жестко, — сказал Джейк, радуясь, что в его жизни нет таких осложнений. Нет, он всегда хорошо жили ни о чем не думал. Все, что ему приходилось делать, — это наслаждаться своим успехом, продолжать открывать новые таланты, как он уже сделал со многими и теперь с «Джей-Ар», и смаковать плоды своего труда.

— Да, так было до тех пор, пока однажды вечером некая женщина не оказалась тут в затруднительном положении, — сказал Майк. — Каждому должно так повезти. — Он улыбался, как будто выиграл приз, какого никто никогда не получал.

Некая женщина. Джейк представил маленький подбородок; огромные темно-зеленые глаза; торчащие короткие волосы; то робкую, то дерзкую улыбку его Золушки. Он хотел ее. Отчаянно.

Но зачем?

Чтобы любить ее, а потом оставить?

Он нахмурился.

— Мы почти приехали, — сказал Майк. — Площадь вот за этим поворотом.

Джейк кивнул. Что он делает, разыскивая девушку через столько лет, когда должен был заниматься своими делами? У него был телефон Джейсона Рейна, солиста группы «Джей-Ар». Он мог бы позвонить ему и назначить встречу. Эта погоня за старыми воспоминаниями никому не принесет ничего хорошего.

Майк въехал на парковку перед зданием, яркая вывеска на котором гласила, что это больница для животных доктора Майка.

Они вышли из грузовика. Дверь больницы распахнулась, и оттуда вылетела девочка — женская копия водителя.

— Папочка, папочка!

Майк подхватил ее на руки и закружил.

— Как моя Джессика?

— Хорошо, но тебе лучше поспешить, потому что мисс Марпл вот-вот ощенится. Мама сказала, что сегодня я могу остаться и работать с тобой до трех часов.

— Хорошо. Поздоровайся с мистером Портером.

Она протянула руку, юное личико озарилось улыбкой. Джейк пожал ее руку.

— У вас есть какие-нибудь животные? — спросила она с горящими глазами.

Он отрицательно покачал головой.

— Как это грустно, — сказала она. — Ну, если захотите завести, приходите ко мне. Я отвечаю за пристраивание животных.

Джейк не мог не улыбнуться:

— Да, мэм, я это запомню.

Девочка убежала обратно в дом. Майк стоял и улыбался.

— Она еще такой ребенок, — сказал он. — Можно сказать, она выросла у меня в смотровой. Ее мать ненавидит то, что она всё свое время проводит здесь вместо балета, танцевального и драматического кружков, но Джессика умеет быть очень убедительной. — Потом он покачал головой. — Простите. Не знаю, почему я заговорил об этом.

— Да ничего, — ответил Джейк. — Мои родители развелись. А прежде чем дойти до этой точки, они почти все время ссорились. Должно быть, это трудно — растить детей.

— О да, но я не променял бы это ни на что на свете, — сказал Майк. — Ну, мне пора на работу. Если будет свободное время, заходите в гости. Только остерегайтесь моей бывшей жены. Если Стейси узнает, что в городе появился свободный парень вроде вас, она наверняка подыщет вам кого-нибудь.

Джейк протянул руку и рассмеялся.

— Спасибо, — сказал он. «За предупреждение», — добавил он про себя.

Он окинул взглядом площадь. Перед некоторыми магазинами были припаркованы машины, перед зданием суда толкались несколько человек. Скамьи стояли пустыми этим ярким утром. Джейк пошел по улице, ноги сами несли его к левому углу.

Ноги знали, что делали, потому что, когда он остановился и поднял глаза, Джейк увидел «Харолин», магазин художественных принадлежностей. Витрины ломились от рождественских товаров. Джейк покачал головой, увидев набор «Сделай сам северного оленя», и удивился, зачем кому-то хотеть раскрасить по цифрам «Тайную вечерю».

В магазине горел свет, но, когда Джейк подошел и подергал ручку, дверь оказалась заперта. На табличке было написано, что магазин открывается в десять. Джейк посмотрел на часы. Нужно было чем-то занять себя в течение часа.

Дальше по улице было кафе Ледру. И откуда взялась эта мысль?

Все-таки странно, возвращаться в место, где жил очень давно, пусть и недолго. У него никогда не было опыта воспоминаний о прошлом. Но он готов был поспорить, что кафе с кофе и пончиками находится прямо за ближайшим углом, если допустить, что оно все еще работает и не заменено на сетевую кофейню «Старбакс».

Джейк тихо рассмеялся. Невозможно было представить, что и в Дулитл дотянулась эта огромная сеть.

Так что можно быть уверенным, что Ледру все еще там. Он толкнул стеклянную дверь с черно-золотой надписью и вошел в кафе, в которое не входил с тех пор, как ему только-только исполнилось восемнадцать лет и он собирался заказать свою первую, чашку кофе.

За длинной барной стойкой сидели несколько человек. Две из пяти кабинок были заняты мужчинами, одна — двумя женщинами в деловых костюмах.

Джейк вдохнул аромат свежеподжаренного кофе, и уютное теплое место, казалось, было домом вдалеке от родных мест. Деревянный пол был истерт до блеска, а высокие табуреты у стойки выглядели так, будто стояли там со времен Великой депрессии.

На доске за стойкой кто-то написал: «В чем значение этой даты?»

Джейк сел у стойки и задумался над вопросом. Очень симпатичная рыжая официантка подошла с кофейником в одной руке и толстой фарфоровой кружкой в другой.

— Привет. Могу поспорить, вы хотите к кофе пончик. С пахтой или обычный?

Джейк улыбнулся. Он всегда любил пончики с пахтой. Почему-то эта женщина, задавшая ему такой вопрос, заставила его чувствовать, как будто он вернулся домой.

— С пахтой, — ответил он, улыбаясь ей.

Она поставила кружку и наполнила ее кофе.

— Мне кажется, я не видела вас раньше.

Он обхватил кружку всей рукой.

— Это было очень давно, — сказал он, удивляя самого себя признанием, что у него в этом городе есть история.

— Я бы помнила, если бы видела вас раньше, — сказала она с проказливой улыбкой:

Джейк улыбнулся в ответ, но его сердце не участвовало в этой игре. Это было повторение того, что делала стюардесса в самолете. Может быть, ему надо было провериться у врача.

— Мое имя Пикл, — сказала она. — Но крайней мере все так меня называют. — Она придвинула к нему тарелку с разноцветным печеньем вместе с сахарницей и сказала: — Если нужен кто-то, чтобы показать вам город; только дайте мне знать. Я ненадолго уезжала, но знаю практически всех в городе.

Джейк кивнул и отпил кофе.

— Хорошо, — сказал он. У него промелькнула мысль спросить ее, не знает ли она Харриет. Но он сразу же решил не делать этого. Она казалась настоящей болтушкой, и если он спросит ее, она может разболтать о его вопросах.

Пикл отошла к другим клиентам у стойки, наполняя кружки и весело болтая со своими постоянными утренними посетителями. В Лос-Анджелесе у него тоже был свой утренний ритуал, он заезжал за кофе в закусочную по дороге на работу. Никто не удосуживался поболтать с ним. Он просто делал заказ, платил за него и уезжал. Никто никогда не узнал бы, приезжий он или нет.

Дверь распахнулась, и молодой человек в полицейской форме вошел и сел рядом с Джейком. Пикл практически подскочила к ним. По дороге она прихватила пончик с пахтой для Джейка.

— Привет, братец, — обратилась она к мужчине.

Он поздоровался и кивнул на Джейка.

— Он новичок в городе, — проинформировала его Пикл.

Полицейский пристальнее оглядел его:

— Здесь на Рождество?

— Думаю, можно так сказать, — ответил Джейк.

— Басби Райт, — протянул ему руку полицейский.

— Джейк Портер, — ответил Джейк, пожимая ее.

Полицейский показал на официантку:

— Пикл моя сестра. Берегитесь, если вы еще не женаты.

Джейк покачал головой.

— Спасибо за предупреждение, — сказал он и улыбнулся Пикл, чтобы не обидеть ее этими словами. Нет нужды ранить чьи-то чувства, но визуальное наблюдение в сочетании с советом Майка Холлидея дали ему вескую причину держаться от нее на расстоянии.

Пикл дерзко подмигнула ему и пошла обслуживать других клиентов.

Джейк проглотил половину пончика.

— Восхитительно! — воскликнул он, доедая его.

— Не обращайте внимания на Пикл, — сказал ее брат. — Ей еще очень долго не позволено ни с кем встречаться. — Он выпил кофе и покачал головой. — Бедная девочка все еще переживает свой последний развод.

— Последний? — Джейк не собирался произносить это вслух, но услышал эти слова так же ясно и четко, как сидящий рядом с ним парень.

— Она доверяет всем подряд, — сказал Басби, сурово глядя на Джейка.

Джейк поднял руки ладонями вверх.

— Насчет меня можно не беспокоиться.

Басби окинул его взглядом:

— У нас очень заботливая семья.

Джейк допил кофе. Пора идти. Прежде чем он успел попросить чек, Басби спросил:

— Вы к кому приехали?

— Прошу прощения?

— Вы сказали, что здесь на праздники, так что я, естественно, предположил, что вы приехали сюда к друзьям или родственникам.

— Я остановился в «Скулхаус инн», — ответил Джейк, пытаясь вспомнить, задавал ли ему кто-нибудь в Лос-Анджелесе такие личные вопросы за чашкой кофе. Басби продолжал пристально смотреть на него, и Джейк почувствовал, что должен добавить: — С моим отцом. Он… э-э… дружит с одной из женщин, которая владеет этой гостиницей.

— Значит, вы говорите о Милой Марте. Крэбби-Эбби абсолютно ни к чему любому, кто родился с игрек-хромосомой.

— Мне не показалось, что она доходит до таких крайностей, — сказал Джейк. — Но да, я говорил о Марте. — Называть ее так казалось Джейку несколько фамильярным, но он не мог и добавить к имени слово «милая».

— Сестры Уилсон превратили старое здание, школы в гостиницу уже несколько лет назад, — сказала Пикл, снова наполняя их чашки и подавая Джейку еще один пончик с пахтой, хотя он и не просил ее. — Они владеют ею и управляют, и, похоже, довольно успешно.

Пикл поставила кофейник на стойку и оперлась на локти, явно собираясь присоединиться к их разговору и предоставить остальным клиентам заботиться о себе. Это больше похоже на семейный завтрак, чем на ресторан, понял Джейк. Он улыбнулся бойкой рыжеволосой официантке:

— И что в Дулитле заставляет вас возвращаться?

— Это дом, — ответила она. — Я уезжаю и думаю, что никогда не вынесу возвращения, а потом все-таки возвращаюсь и — вуаля! — я снова здесь, где все меня знают и любят, со всеми моими недостатками.

Джейк слушал ее, чувствуя, как будто какая-то невидимая сила захватывает его в свою сеть и не собирается выпускать из Дулитла.

Смешно. Что ему нужно, так это свежий воздух. Пикл не позволила ему заплатить за второй пончик.

— Это за счет кафе, — настояла она, ее глаза были яркие и не такие уж невинные, когда она смотрела на него.

Джейк поблагодарил ее, расплатился и оставил щедрые чаевые рядом с пустой кофейной кружкой, Пикл была достаточно привлекательна, но почему-то заставляла его чувствовать себя почти престарелым дядюшкой.

На «Харолин» все еще висела табличка «Закрыто»!

Джейк помедлил, не зная, что делать, вдруг почувствовав себя ужасно глупо. Что, если Харриет все еще работает там, все эти годы? Как неловко это будет! Ему надо было бы сесть на первый самолет в Лос-Анджелес и улететь домой.

Он повернулся, чтобы уйти. Дверь распахнулась. Звякнул колокольчик на двери. Джейк мог поклясться, что помнит этот звук. Он обернулся. Тощая женщина с седыми, сильно вьющимися волосами и тонкогубым ртом поманила его с порога:

— Хо-хо, нет необходимости заходить позже. Я как раз открываю магазин.

Он смутно узнал часть «лин» из названия «Харолин». Как звали миссис Роджерс? Черт, он не помнил. Да и с чего бы ему помнить?

Почти против собственной воли он вошел внутрь.

Седовласая женщина практически плясала вокруг него, обмахивая щеткой из перьев пыль с полки с наборами для лепки.

— Веселого Рождества! Что мы можем предложить вам сегодня?

Она казалась либо сумасбродной, либо просто бестолковой, но Джейк чувствовал, что она довольно пристально изучает его.

— Рождественские подарки? — смог он произнести, вытягивая шею, чтобы посмотреть, есть ли еще кто-нибудь в магазине.

— Вы пришли в правильное место, особенно если ваши любимые имеют творческую жилку. — Она склонила голову набок. Щетка для пыли стала двигаться гораздо медленнее, едва касаясь поверхности полки. — Знаете, я никогда не забываю лица. Это про меня все говорят. Шарлин, говорят они, ты бы узнала младенца Иисуса, если бы он должен был прилететь на ангельском крыле.

— Неужели? — Джейк огляделся, ища предлог уйти. Не надо было сюда приходить. О чем он только думал? Никто с такой сумасшедшей мамашей не смог бы ужиться.

Но насколько справедлив такой вывод? Имея такую мать, как Ариэль, кто он такой, чтобы судить других?

— Я хотел сказать, это настоящий талант, — добавил он.

Она кивнула:

— Это точно. А вы действительно выглядите знакомым. Я просто не могу понять, кого вы мне напоминаете. Или мы встречались раньше?

Джейк поразмыслил над имеющимися вариантами и решил, что разумнее открыть карты. В вечер, когда он забирал Харриет на бал, Шарлин, пританцовывая, стояла у парадной двери. Сейчас она выглядела почти так же, как тогда. Но в тот вечер дело обошлось коротким разговором. В основном говорил отец Харриет, предлагая Джейку привести их дочь домой не поздно, но и не раньше окончания танцев. Очевидно, они мало верили, что их дочь может удержать такого симпатичного парня, как Джейк, возле себя весь вечер.

— Не уверен, — сказал он.

— Откуда вы?

— Из Лос-Анджелеса. — Он уже начал привыкать к расспросам, которые устраивали ему жители Дулитла.

— А ваши люди?

— Мои люди? — В его представлении «его люди» означало армию помощников, которые занимались заключением сделок, организацией концертов и выступлений с «людьми», работали в звукозаписывающих студиях.

Она удивленно уставилась на него:

— Ну, ваши родственники.

— О-о! — воскликнул Джейк, понимая, что каким-то образом упал в ее глазах, не сразу ответив на ее вопрос. — Они отовсюду.

Она кивнула:

— Военные?

— Да, мэм, честно говоря, это правда. — По привычке он ответил четко, как в детстве учил его отец. Он, наверное, даже вытянулся по стойке «смирно», расправил плечи и выпятил грудь.

— Я так и думала, — сказала она. — У вас тот самый вид.

— Я никогда не служил, — сказал Джейк, чтобы не давать личной информации, но пресечь ее умозаключения и неверные выводы.

— Да, но я уверена, что ваш отец служил. — Она погрозила ему пальцем. — Шарлин не обманешь! Спросите кого угодно в Дулитле. Вам все скажут, что я всегда попадаю в точку.

Джейк смотрел на указательный палец женщины. Что Харриет говорила ему о своей матери в тот вечер, так много лет назад? Каждый раз, когда ее мама вот так грозила пальцем, Харриет ужасно хотелось откусить его. Вот так. Его собственная мать сводила его с ума, но в настоящий момент Джейк был совсем не так уверен, что творческое безумие Ариэль было труднее выносить, чем нескончаемую болтовню Шарлин.

Он сделал несколько шагов в глубину магазина, взял с полки снеговика и посмотрел на бирку с ценой, что угодно, лишь бы заставить Шарлин замолчать. Снеговик металлическим голосом исполнил «Белое Рождество».

— Это стоит девятнадцать долларов девяносто пять центов, — сказала Шарлин. Не останавливаясь ни на секунду, она добавила: — Я полагаю, вы остановились в «Скулхаус инн».

Джейк хмыкнул, не желая ни подтверждать, ни опровергать ее предположения.

Своей перьевой щеточкой она тем временем обмахнула метрового эльфа, сделанного из белой глины, с этикеткой, которая гласила: «Раскрась меня сам и порази друзей».

— На этой неделе у них все занято. Милая Марта говорила мне позавчера, как они заняты на Рождество. — Она щелкнула пальцами. — Я знаю, кто вы!

Джейк даже подскочил. Снеговик выпал из его руки. Он ударился о деревянный пол, отскочил, покатился по проходу и остановился, потеряв в результате метлу и нос. Джейк пошел поднимать его, ругая себя за то, что поддался импульсу прийти в этот магазин. Она заставит его заплатить за снеговика, это несомненно. Сумма ничтожна, но суета из-за куска хлама раздражала.

— Вы сын Теда Портера. — Шарлин постукивала себя по щеке и кивала, очевидно, довольная своим заявлением, несмотря на то что он не подтвердил его.

Он удивленно посмотрел на Шарлин. Как она вообще может помнить его?

— Я же говорила, что никогда не забываю лица. — Она скрестила руки на тощей груди. Перьевая щетка висела в одной руке. — Можете сказать вашему папочке, что мы тут никому не позволяем играть с чувствами дамы. Если он не собирается честно поступить с Милой Мартой, ему придется ответить за это перед всем городом.

Он просто продолжал таращиться на нее. Не его дело сообщать этой женщине, что его отец собирается жениться на Марте.

— Я не уверен, что понимаю, о чем вы.

— О, я уверена, вы держите это в секрете. И не могу сказать, что это плохо, Милая Марта не любит говорить о своей личной жизни, она только обмолвилась мачехе Кристен, Стейси, что ей нужна дополнительная помощь, потому что впервые в жизни она не собирается работать все время, а будет занята с особенным человеком, который приехал к ней в гости. Она даже показывала ей фотографию вашего отца. А вы просто его копия. Я никак не могу прийти в себя, каким же знакомым вы выглядите. — Шарлин смахнула пылинку, видимую только ей. — Что еще вы хотите купить вместе с этим снеговиком?

Джейк понес разбитую фигурку к стойке в глубине магазина. Поставил рядом с кассой. Старый табурет стоял пустой за стойкой.

Тут сидела Харриет в тот день, когда он пришел в магазин в поисках материалов для проекта. Образ ее, с книгой в руке, склонившей голову, погруженной в чтение, наполнил его воображение. Он почти слышал ее голос. На стойке стояла корзина с украшениями и пакетиками. Джейк покачал головой, чтобы прояснить память.

— Я возьму еще вот этих украшений, — сказал он. — Кстати, что сейчас делает ваша дочь? — А может, у нее их не одна? Джейк не помнил, говорила ли Харриет о братьях и сестрах.

Шарлин зашла за стойку. Со шкафчика, покрытого наборами «раскрась по цифрам», она сняла большую пухлую книгу и осторожно положила ее перед Джейком.

— Мне следовало догадаться, что вы здесь не затем, чтобы покупать художественные принадлежности. Вы коллекционер?

Джейк посмотрел на лежащую перед ним книгу. Альбом с вырезками.

— Коллекционер? — Он понятия не имел, о чем это она. Шарлин открыла книгу.

— Меня никогда не перестает удивлять, какие деньги люди готовы выложить за произведение искусства. — Она повесила перьевую щетку на крючок рядом с кассой. — Посмотрите на это, — сказала она, указывая на фотографию огромного полотна, которое показалось Джейку знакомым. — Эта картина ушла за девятнадцать с половиной тысяч. Да на это же можно построить почти целый дом!

Она перевернула страницу.

— Вот эта находится в Художественном музее Далласа. Я видела ее там. — Она смахнула что-то с прозрачной пластиковой страницы — Конечно, я не говорила об этом Харриет. Она странный ребенок. Может быть, она и взрослая, но у нее все еще такой взгляд на мир, который многие здесь не совсем понимают.

Джейк смотрел на картину под названием «Хаос»; агрессия цветовых пятен и энергия движения человеческих тел, скрюченных от боли и словно взывающих о помощи.

— Я видел вот эту, — медленно произнес он.

— Меня это не удивляет, — удовлетворенно сказала Шарлин. — Но если вы не коллекционер, тогда зачем вы ищете Харриет?

Джейк перевернул страницу. Верхнюю половину занимала вырезка из газеты. «Харриет П. Смит рисует Рио в бурю» — гласил заголовок. Темноглазая женщина с короткими торчащими волосами стояла между двумя мужчинами в белых костюмах. Он поднял книгу на несколько дюймов над стойкой и внимательно посмотрел.

— СМИТ?

Шарлин кивнула:

— Сразу после школы она вышла замуж за Донни Смита. У них родился сын. До прошлого года я думала, что у меня никогда не будет больше внуков.

— Так, значит, у нее есть еще дети? — быстро спросил Джейк. Несомненно, женщина, которую он встретил вчера, говорила об одном ребенке.

— О нет. После смерти Донни Харриет выбросила из головы все мысли о мужчинах. — Шарлин вздохнула. — Не слишком удивительно. Даже если она моя собственная дочь, а может быть, именно поэтому я больше других имею право сказать это. Нужен особенный мужчина, чтобы соответствовать ей. Это мой сын и его жена, Хани, наконец-то родили близнецов.

Джейк перевернул страницу. Еше одна картина. Еще одна потрясающая картина, вынужден был он признать. Но что он хотел найти — это более крупную фотографию Харриет П. Смит.

Потому что Харриет должна была быть той самой женщиной, которую он встретил вчера вечером. Но если это так, к чему таинственность, вымышленные имена?

Он поднял страницу, чтобы перевернуть. Шарлин шлепнула его по руке и удержала се.

— Подождите-ка минутку, — сказала она, указывая па него пальцем. — Вы репортер?

— Heт, — ответил он, спокойно глядя на нее.

— Они все время приходят и лгут мне, — сказала Шарлин. — Дайте-ка посмотреть ваш бумажник.

— В этом действительно нет необходимости, — начал Джейк, но потом решил не протестовать. Ему хотелось увидеть другие страницы этой книги. Она хотела его проверить.

— Вот, смотрите, — сказал он, вытаскивая бумажник. — Мое калифорнийское водительское удостоверение.

— Портер, — сказала Шарлин. — Портер. Я точно видела вас раньше. О, я знаю, вы считаете меня чокнутой, но, как я сказала…

— Вы правы, — перебил ее Джейк. Если он не скажет ей, она продолжит гадать, пока не втянет полгорода в свои поиски, пока не вспомнит, где видела его. — Я заканчивал школу в Дулитле.

Она ослабила руку, лежавшую на его ладони и книге. Прищурилась и смерила его взглядом, склонив голову набок, как обычно.

— Ну надо же! — наконец воскликнула она. — Харриет не удивится, увидев вас.

— Я здесь всего на несколько дней, — сказал Джейк, выуживая больше информации.

— Так же, как и она, — сказала Шарлин. — И не думайте, что она скоро вернется после этого приезда. Она дома в первый раз после смерти Донни. — Женщина фыркнула. — И она больше не называет Дулитл домом. Но по крайней мере прошлую ночь она спала в своей постели.

Джейк не знал, что сказать. Как же он не понял, что Золушка Смит-Джон — это Харриет? Но все же как можно ожидать, чтобы он узнал женщину, если он знал девушку?

— Она очень изменилась, не так ли? — спросил Джейк, рассматривая следующую вырезку из газеты.

Шарлин покачала головой:

— Родная мать не узнала бы ее. Она ест меньше птички. А ее волосы выглядят так, будто по ним прошелся нож мясника. Раньше у нее были такие красивые волосы. Но вы ведь должны помнить ее. Кажется, вы вместе ходили на какие-то танцы.

Джейк кивнул. Он не собирался обсуждать то свидание с матерью Харриет. А если он останется здесь еще, она должна вспомнить молодого человека, который заходил сюда много лет назад и спрашивал о ее дочери.

— Забавно, что я не вспомнила этого до этой самой минуты, — сказала Шарлин, пристально глядя на него. — Ну, полагаю, если ваш отец собирается отвести Милую Марту в церковь, мы еще увидим вас. Не говоря уж о том, что я могу кое-что вспомнить со временем.

Джейк уклончиво хмыкнул. Даже если его отец женится на Марте, будут ли они жить в этом захолустье? Его отец всю сознательную жизнь колесил по свету. Потом он вспомнил историю о том, как он рос на ферме в Орегоне. Может быть, полковник хотел в каком-то роде вернуться к корням?

Он взял бумажник, вытащил пятидесятидолларовую купюру и заплатил за снеговика и украшения.

— Было приятно с вами поговорить, — сказал он, — но теперь мне надо идти.

— Приходите к нам домой, — пригласила Шарлин. — Я уверена, Харриет с удовольствием повидается с вами. Я напекла пирогов. Я пеку такой морковный пирог, что каждый, кто меня знает, говорит, что нигде больше не пробовал такого.

— Морковный? Это мой любимый.

— Это ничуть меня не удивляет, — сказала Шарлин. — Харриет собиралась провести день в больнице со своей свекровью. Заходите сегодня после ужина. К тому времени она должна вернуться.

— Посмотрим, — ответил Джейк. — Но спасибо вам.

Она кивнула.

— С другой стороны, она может сразу удрать обратно в Нью-Йорк. — Она покачала головой и закрыла альбом с вырезками. — С этой девчонкой никогда ничего точно не знаешь.