Кэтрин, но почему ты здесь? — были следующие слова Дэва. — Вот уж никак не ожидал встретить тебя на дороге...
— Жду автобуса. На Нью-Йорк, — с трудом проговорила она, борясь с рыданием, готовым вырваться из ее горла.
— Не понимаю, — искренне удивился он. — Что за странный способ передвижения? Почему ты не летишь самолетом?
Кэтрин лишь пожала плечами. Несколько минут назад она и самой себе не могла объяснить, с чего вдруг отправилась в это последнее свое путешествие в Тампу и обратно автобусом. Однако сейчас ее осенило: это судьба! Но не говорить же Дэву: «Не выбрала бы такого странного способа, возможно, мы больше никогда и не встретились бы». Это ведь была ее последняя поездка в Тампу: дом теперь продан, больше ей незачем возвращаться в родные края.
Течение времени подобно приливам и отливам океана. Прикосновения его ласковы и нежны, но каждое оставляет свой след. Дэвида тоже изменило время. Когда их взгляды встретились еще над крышей автомобиля, Кэтрин заметила, что слегка опустились уголки его красивого рта, вокруг глаз появились морщинки.
— Я слышал о смерти твоей мамы, — сказал он. — Извини, что с большим опозданием выражаю тебе соболезнование. Тогда, во время похорон, меня не было в Тампе.
Кэтрин вытащила из кармана носовой платок и вытерла глаза.
— Спасибо, — тихо произнесла она. — Это очень любезно с твоей стороны.
Они смотрели друг на друга в неловком молчании. Ветер усилился, поднимая с земли сухие листья.
— Кэт...
—Дэв...
Она нервно засмеялась оттого, как они одновременно обратились друг к другу.
— Ты первый, — предложила Кэтрин.
— Я... я просто поражен, как замечательно ты выглядишь, — произнес Дэв. — Я не видел тебя три года, а ты все такая же, как прежде.
Кэтрин вспыхнула и покачала головой.
— Мое зеркало, увы, говорит мне иное, — пробормотала она. — Но в любом случае спасибо.
— Три года — большой срок, Кэт.
Ей послышалась в его голосе боль. С удивлением взглянув на Дэвида, Кэтрин увидела в его глазах грусть и вздохнула. Наверное, ему все еще неприятно вспоминать их последнюю встречу, подумала она и притворно веселым голосом откликнулась:
— О, время летит так быстро!
Хотя на самом деле сейчас ей эти три года казались целой вечностью, состоящей из бесконечной череды дней и месяцев, заполненных не только постоянной заботой о сыне, их общем сыне, о котором Дэвид ничего не знал, устройством совсем другой жизни вдали от родного дома, поисками работы, но и непроходящей тоской об утраченной любви. «Прекрати! — сурово приказала себе Кэтрин, отворачиваясь от Дэвида. — У нас давно разная жизнь. И у него жена... жена...» Она напряженно уставилась на поворот, откуда должен был появиться долгожданный автобус, и мысленно взмолилась: «Боже! Пожалуйста, не дай мне что-то почувствовать. Не позволяй этому случиться. Ведь я больше не люблю его, не люблю, не люблю!..»
Дэвид между тем продолжал что-то говорить, и это заставило Кэтрин опять повернуться к нему.
— Прошу прощения. Ты что-то сказал?
— Послушай, хочешь, я отвезу тебя в аэропорт Таллахаси? Оттуда самолеты на Нью-Йорк чуть ли не каждый час, — повторил он.
Ей потребовалось время, чтобы осознать его предложение, а главное, все-таки решить: хочет ли она еще хоть на минуту остаться рядом с Дэвом? Черт, и где же этот проклятый автобус? Только он мог бы сейчас ее спасти! Так хочет ли? Ну конечно же хочет! И не на минуту — на всю оставшуюся жизнь! «Это неправильно, я не должна так поступать», — успела подумать Кэтрин, прежде чем услышала вырвавшийся помимо воли свой ответ:
— Поехали!
Она вернулась к скамейке за сумкой. Дэв тут же забросил сумку в багажник, затем открыл правую переднюю дверцу своего «феррари». И, только откинувшись на спинку кожаного сиденья, Кэтрин уловила в сумбуре охвативших ее мыслей и чувств один четкий вопрос: «Господи, да что же это я делаю?»
Дэв устроился на водительском месте, помог Кэтрин пристегнуть ремень безопасности, включил зажигание. Ей казалось, что все это она видит во сне или на экране. В реальной жизни такого не могло быть! Наконец машина тронулась.
Некоторое время они ехали молча. Кэтрин вдруг обнаружила, что дорогу впереди и окружающие ее поля устилает густой молочный туман, которого она почему-то не видела, сидя на остановке. «Наверное, из-за него так опоздал автобус», — мелькнула мысль, и в следующую секунду, обратив внимание на свои дрожащие руки, лежащие на коленях, Кэтрин испугалась: «Не хватает только, чтобы Дэв это заметил!»
Но он заметил, потому что тут же она почувствовала на своей руке его теплую ладонь.
— Тебе холодно? Кэтрин покачала головой.
— Все в порядке, — быстро ответила она, хотя его прикосновение вызвало дрожь уже во всем ее теле, и подумала: «Я лгунья, лгунья. Я далеко не в порядке. Причем с той самой ночи, когда прогнала тебя из моей жизни. Конечно, я хотела обмануть себя, уговорить себя, что у меня все отлично, что я могу жить без тебя, и, по-моему, у меня это неплохо получалось до этой встречи. Но затем тебе об этом знать? Ты же теперь женат и счастлив...»
Год назад мать сообщила ей, что Дэв женился.
«Ты больше не встречаешься со своим вице-президентом?— поинтересовалась Джулия, приехав в Нью-Йорк навестить дочь и внука. — Он кажется мне приятным человеком».
Кэтрин объяснила ей, что ее босс действительно приятный человек, но стал уж очень серьезно к ней относиться, а она к нему ничего подобного не испытывает. И тогда мать сказала ей о женитьбе Дэвида Хэррингтона на какой-то богачке то ли из Лос-Анджелеса, то ли из Санта-Фе и посоветовала навсегда выбросить его из головы. И Кэтрин выбросила. Конечно выбросила. Из головы, но не из сердца. И сейчас, искоса поглядывая на Дэва, как всегда уверенно управляющего машиной, отчетливо понимала, что, к сожалению, любит его так же сильно, как прежде, а может быть, еще даже сильнее, Надеясь возместить все те годы, что они так глупо провели врозь. Если бы только Дэв хоть капельку ее тоже любил! Но поздно, слишком поздно, и прошлого не вернуть, одернула она себя.
— Я слышал, у тебя хорошая работа в Нью-Йорке? — услышала Кэтрин его вопрос.
— Ну... — замялась она. — Знаешь, я больше не занимаю секретарскую должность.
— Знаю, я как-то столкнулся с твоей мамой. Она сказала, что ты работаешь в отеле.
— Мама не упоминала об этом.
— Конечно, встреча у нас получилась не очень сердечной, — сдержанно сообщил Дэв.
— Могу себе представить!
— А в каком отеле? — полюбопытствовал Дэв. — Я ведь часто летаю в Нью-Йорк.
— Их целая группа, — уклончиво ответила Кэтрин. — На самом деле я работаю в их управлении. У меня интересная работа. А ты теперь вроде бы полностью управляешь компанией? — поспешила сменить она тему. — Как поживает твой отец?
— О, отец в конце концов удалился отдел. Окончательно, я имею в виду, — добавил Дэв со слабой усмешкой. — Он перебрался на Запад, в Санта-Барбару, купил там дом. У него теперь новое увлечение — гольф! По-моему, папа наконец-то решил получать удовольствие от жизни, и, знаешь, он стал совсем другим человеком.
Кэтрин сумела выдавить вежливую улыбку.
— Да, разумеется, в Калифорнии климат гораздо лучше, — произнесла она, удивляясь своей способности вести банальную беседу, хотя больше всего на свете ей хотелось прижаться Дэву, разрыдаться на его плече, рассказать ему о Нике и забыть навсегда эти жуткие три года. «Спокойнее, — твердила она себе, — спокойнее. И дрожишь ты вовсе не от встречи с ним, а просто потому, что устала от этой беготни в Тампе. Ведь у тебя сейчас все хорошо. Главное, Ник здоров и все теперь известно про его аллергию. Вот только весной надо будет уберечь его от цветения деревьев. А сейчас пока осень, только осень, до весны далеко...» Мысли о сыне показались ей спасательным кругом — стоило переключиться на думы о нем, как Кэтрин заметила, что она успокаивается. «Вот и думай только о сыне, — приказала она себе. — Теперь в нем вся твоя жизнь».
— Послушай, — вернул ее к действительности голос Дэва. — Я совершенно точно знаю, что на Нью-Йорк несколько вечерних рейсов. Может, ты не отказалась бы от чашечки кофе или ленча? Полетишь чуть позже. Сейчас только полдень, а я сегодня как-то не успел позавтракать...
Кэтрин улыбнулась и почувствовала, что ее пульс опять участился. Неужели такое возможно? Неужели и Дэв хочет продлить их встречу? Она глянула на него. Брови Дэва были сердито нахмурены. «Не будь дурой, — сказала себе Кэтрин. — Зачем тебе все это? Ведь ничего не вернуть, не вернуть!» И опять услышала свой голос:
— Хорошо. Кофе — это неплохо... — Похоже, ее голос существовал от нее отдельно и действовал совершенно самостоятельно.
Кэтрин глянула в лобовое окно и поняла, что они уже на окраине Таллахасси. Как это возможно? Когда это они успели покрыть такое немаленькое расстояние от Тампы?
А Дэв уже петлял по узким улочкам окраины города, и вскоре Кэтрин узнала тот самый крошечный домик, примостившийся словно скворечник над скрипучей деревянной лестницей, в котором он когда-то учил ее есть деревянными палочками.
Их встретила все та же, только чуть постаревшая улыбчивая женщина. Она явно узнала посетителей и тотчас что-то радостно залепетала по-китайски.
— Она счастлива снова нас видеть. И считает, что мы наверняка с тобой поженились, — коротко перевел Дэв. А женщина принялась пожимать им руки. — Как насчет того, чтобы ее не разочаровывать?
Кэтрин молча кивнула, она все равно не могла принять участия в их разговоре, пусть Дэв поступает как знает.
Хозяйка, как и в прошлый раз, проводила их в уединенную кабинку, огороженную бисерной занавеской. «Надо же, тут ничего не изменилось, — отметила про себя Кэтрин. — Вот бы и нам с Дэвом оказаться по волшебству в том прошлом времени!»
Они устроились за столиком друг против друга, и, пока Дэв что-то заказывал, Кэтрин вдруг осознала, что такое близкое соседство с ним, как и вся эта встреча, в общем-то причиняют ей нестерпимую боль. Откуда она взяла, что вся их любовь в прошлом? Правда, в последние дни случалось, что она не думала о нем, не размышляла о том, что он делает и как выглядит, но по-прежнему боялась мучительных бессонных ночей, когда горько плакала, что не может разделить свою жизнь с любимым человеком, отцом своего ребенка. Иногда ей казалось, что она поступает жестоко, разлучив сына с отцом, что без Дэва жизнь мальчика будет неполноценной. И однажды вот в такую минуту слабости чуть не позвонила Дэву, чтобы сообщить ему об их сыне. Да спасибо Господу, что не сделала этого,— как раз через несколько дней после той страшной ночи мать сообщила ей, что Дэв женился.
— Кэт, с тобой все в порядке? — Потянувшись через столик, Дэв взял в обе ладони ее холодную руку. — О чем ты задумалась?
— Да так... Вот прикидываю, когда я окажусь дома.
— Тебя там кто-то ждет?
Кэтрин поняла, что она сама натолкнула Дэва на такой вопрос. А что, если сейчас взять и все ему рассказать? И вдруг прочитала удивление в его глазах.
— Кэт, а почему ты не носишь обручального кольца?
— Кольца? — Она растерялась. — Я... я не замужем.
— Но твоя мать, Кэт, сказала мне, что ты вышла замуж.
— Нет. Она не могла... Это неправда. — Внезапно злость вспыхнула в душе Кэтрин. Неужели не будет конца вмешательству матери в ее жизнь? Почему она не могла остановиться даже после всего того, что случилось?
— Боже, неужели я совершил ошибку? — услышала Кэтрин хриплый голос Дэва и буквально увидела, как удивление в его глазах сменилось радостью. — Понимаешь, прошлой зимой я примчался к ней... Я и раньше сталкивался с ней, все хотел узнать, куда ты уехала, но она твердила, что ты не хочешь меня видеть. А в тот последний раз я сказал, что хочу услышать это от тебя самой, а не от нее. Сказал, что я переверну небо и землю, чтобы вернуть тебя, а она... она сообщила, что ты замужем и счастлива.
Внезапно на Кэтрин нахлынула отчаянная надежда, но она тут же ее погасила, напомнив себе, что Дэвид женат.
— Дэв, — протянула она слабым голоском. — Но твоя... твоя жена...
— Моя жена?! — Отпустив ее руку, Дэв вскочил из-за стола. — Какая еще жена? Я не женат, Кэт. Как ты только могла подумать?
Кэтрин тоже вскочила и в следующую секунду, больно ударившись боком о край стола, оказалась в крепких объятиях Дэва.
— О, Дэв, — прошептала она. — Я люблю тебя, люблю, люблю.
— Я тоже тебя люблю, — прохрипел он, и они надолго слились в поцелуе.
Их заставил оторваться друг от друга только шорох бисерных занавесок. Появился официант с подносом, полным какой-то еды, а за ним по-прежнему улыбающаяся хозяйка ресторанчика.
— Шампанского! — только и смог сказать ей Дэв.
Они все еще стояли, держась за руки, когда официант наполнил два бокала искрящимся напитком. Взяв один из них, Дэв изо всех сил помотал головой.
— Кэт, любимая, скажи мне, что это не сон.
— Я не сон, — подтвердила она и счастливо засмеялась.
— Неправда, — возразил он, обнимая ее свободной рукой за плечи. — Боюсь проснуться. Вдруг открою глаза, а тебя нет в моих руках?
Кэтрин подняла голову и нежно поцеловала Дэва в губы.
— Значит, так, — произнес твердым голосом Дэв, когда они наконец смогли оторваться друг от друга. — Возвращаемся в Тампу, и я запираю тебя дома на несколько дней, чтобы заняться тобой любовью.
— Прекрасно! — выдохнула Кэтрин.
— А потом я реабилитируюсь — мы немедленно поженимся...
— Еще лучше! — засмеялась Кэтрин. — Только знаешь, сегодня мне все равно надо вернуться в Нью-Йорк.
— Что там у тебя такого важного? — нахмурился он, изображая, что сердится.
— Да есть одно серьезное дело, — начала Кэтрин и вдруг, глянув на Дэва, испугалась за него — не оглушит ли его новость, которую она собирается ему сообщить? Она секунду помолчала, откашлялась и затем тихо попросила: — Дэв, присядь, пожалуйста, на минутку.
Не отпуская ее рук, продолжая широко улыбаться и смотреть ей прямо в глаза, Дэв плюхнулся, на стул.
— Понимаешь, — продолжила Кэтрин, наблюдая за лицом Дэва, — в Нью-Йорке вечером меня ждет один человек.
Улыбка моментально слетела с губ Дэва.
— Его зовут Ник. Ник Кортни...
Забавно, но Дэву явно ничего не объяснила эта фамилия. Может быть, не расслышал?
— Ему уже почти три года. Он... — Она не поняла, что мелькнуло в глазах Дэва — тревога или догадка? И просто договорила: — Он очень, ну просто очень похож на своего отца Дэвида Хэррингтона...
Кэтрин ожидала... Впрочем, неизвестно, чего она ожидала, — у нее не было ни возможности, ни сил подумать о том, какой должна быть реакция Дэвида. Поэтому она просто смотрела на него, молчала и ждала.
Дэвид откинулся на спинку стула, прикрыл глаза, но уже через секунду вскочил, стиснул Кэтрин в объятиях и безапелляционным тоном заявил:
— В Нью-Йорк мы летим вместе.