Джип Дэва с отличительным логотипом компании «Хэррингтон» на боку несся на юг. Кэтрин напряженно сидела на сиденье рядом с водителем и пристально вглядывалась в дорогу, которая, то приближалась к морю, то отступала от него в глубь полуострова. Что она здесь делает? — думала девушка. Поспешно принятое решение провести остаток дня с Дэвом, казалось, не имело смысла. На самом деле это было глупо, почти так же нелепо, как и одежда, в которую она переоделась. В старой спортивной рубашке и линялых джинсах, закатанных до середины икр, она чувствовала себя посмешищем, хотя Дэв приветствовал ее нерешительное появление из кабинета довольной улыбкой.

— Вы потрясающе выглядите, — заверил он ее. — Как ребенок, одетый в одежду на вырост.

Именно так она себя и чувствовала, сидя сейчас в джипе, взбирающемся на вершину холма. Взрослый человек, конечно, не стал бы переодеваться в нелепую одежду, чтобы отправиться на утомительную прогулку с кем-то, подобным Дэвиду Хэррингтону. Она искоса бросила на него взгляд. Интересно, почувствовал ли он смущенный сумбур ее эмоций, которые она ощущала в его кабинете? Если и почувствовал, то ничем не выдал этого. Ее взгляд быстро пробежал по его рукам, лежащим на руле. Что, если он прикоснется к ней, как тогда, тем вечером? Что, если попытается притянуть ее к себе и поцеловать? От этих мыслей Кэтрин бросило в жар. Испытает ли она вновь то сладкое головокружение? Нет, ей твердо стоит напомнить себе, как она относится ко всем Дэвидам Хэррингтонам в этом мире.

— О чем задумались, Кэт?

Девушка потрясла головой, отгоняя прочь всякие мысли, и заставила себя улыбнуться.

— Ни о чем. Просто размышляла о ваших записях. Мне показалось, что вы задумали создать какие-то новые условия для отдыха на море молодежи и семейных пар с детьми.

Дэв улыбнулся:

— Хотелось бы. На Французской Ривьере я посетил студенческий городок от Сорбонны — минимум обслуживающего персонала, все построено на принципе самоуправления. Впечатляет...

Кэтрин повернулась и внимательно посмотрела на него:

— И вы думаете этим расширить бизнес компании «Хэррингтон»?

— Я знаю, что так и будет, — без колебаний ответил Дэв. — Последние два года мы занимаемся проблемой организации отдыха для среднего класса и людей малоимущих. Не всем по карману проживать в шикарных отелях... А их у нашей компании уже предостаточно.

— Вам нет необходимости убеждать меня, — спокойно заметила Кэтрин. — Мне нравится жизнь в кемпингах. Там весело...

— Только это будет даже лучше, — перебил Дэвид. — Нет нужды тащить с собою с севера дом на колесах со всем скарбом... — Он посмотрел на Кэтрин и усмехнулся. — Вы издеваетесь надо мной, мисс Кортни?

Она улыбнулась. Дэв притормозил и направил джип под раскидистые ветки высокого дуба, стоявшего, как одинокий часовой, под палящим солнцем в отдалении от дороги.

— Не могу, конечно, отрицать, что жить в пятизвездочном отеле значительно лучше, чем в картонном домике, хоть и со всеми удобствами. — Ее улыбка стала еще шире. — Мой дедушка когда-то тоже купил землю во Флориде, мечтая построить на ней со временем шикарные отели...

Дэв выпрыгнул из джипа и растянулся под сенью дуба.

— Ваш дедушка, видимо, был разумным человеком. Но времена меняются. Жаль, что мой отец этого не понимает.

— Я слышала, что он собирался удалиться отдел.

— Только от повседневной работы на месте, не от долговременного планирования. Мы уже начали с ним спорить по поводу будущего здешнего побережья. Он считает, что массовый приток людей в эти края их попросту уничтожит. Разумеется, если люди начнут разбивать палатки, повсюду разводить костры. Но если создать для туристов комфортные условия...

— Мой дедушка всегда говорил, что каждый честно работающий человек способен, в конце концов, сэкономить на приличный отпуск для своей семьи в хорошем отеле...

— Ваш дедушка, должно быть, просто не представлял, что можно организовать лагеря отдыха, которыми я теперь занимаюсь. Пребывание в них каждому будет обходиться несравненно дешевле, а доход компании — это подсчитано — ожидается внушительный.

Кэтрин пристально вгляделась в земли, расстилавшиеся внизу, под ними. Ряды темно-зеленых лоз растянулись до округлых холмов, видневшихся вдалеке. Грозди мелкого, еще незрелого, винограда свисали с аккуратно подрезанных ветвей и блестели, как бледные изумруды. В октябре, к уборочной поре, они станут темными и тяжелыми от сока и с готовностью отдадут свою сочную сладость прессовочным чанам.

— Дедушка владел двадцатью акрами земли, но это было за несколько лет до того, как я родилась. Во времена депрессии он утратил большую их часть. Но у него оставалось достаточно земли, чтобы выращивать горстку винограда, и он с любовью заботился о нем, делал вина до самой своей смерти. Я Иногда работала с ним в поле, собирала виноград... Но мечта дедушки об отелях так и не осуществилась.

— Судя по всему, вы очень его любили.

— Очень, — тихо подтвердила Кэтрин. — Мой отец умер до моего рождения, и мама утратила связь с его семьей. Она всегда была занята работой, и мне приходилось все время проводить с дедушкой. — Она задумчиво улыбнулась. — Не думаю, что она одобряла, что я провожу время в поле. Она считала, это не подобает настоящей леди.

Дэв сел, просеял крупинки пыли сквозь пальцы и усмехнулся:

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Мой отец тоже думает, что я слишком много времени провожу на стройках, в поездках, а не в офисе. Когда я был ребенком, мне тоже приходилось бывать на уборке винограда. Никак не мог понять, почему виноград имеет не такой вкус, как он пахнет.

— О, но выжатый из него сок очень вкусен, — возразила Кэтрин, выбираясь из джипа и останавливаясь рядом с Дэвом. — Дедушка всегда смеялся надо мной. Он дразнил меня за фиолетовые усы, которые появлялись каждый октябрь. А мама ненавидела все это. Думаю, пятна на моем лице и на одежде напоминали ей, как много земли у нас когда-то было и как мало осталось... Но все это было очень давно.

— Что случилось с землей вашего дедушки? — тихо поинтересовался Дэв.

Кэтрин пожала плечами:

— Пропала. Когда он умер, оставалось всего два акра, и моей маме пришлось продать их, чтобы заплатить налоги. Это вовсе не так трагично, как звучит, — поспешно добавила она, заметив странное выражение на лице Дэва. — В конце концов, что можно сделать с двумя акрами?

Дэв с облегчением улыбнулся:

— Я почти боялся спросить, уж не мой ли отец купил эти два акра?

Кэтрин рассмеялась:

— Нет, конечно нет. Они примыкали к винному заводу, вот владельцы завода их и купили. А почему вы это спросили?

— Ну, это могло бы объяснить, почему ваша мать так рассердилась, застав нас вместе.

— Это никак не связано с землей, — отрезала Кэтрин.

— Тогда с чем? — спокойно полюбопытствовал он. — Да и вы потом, узнав, что мое имя Хэррингтон, повели себя так, как будто я превратился в чудовище. До этого момента между нами было какое-то волшебство, и мы оба это знали.

Пока они говорили, Кэтрин почти позабыла о своем недоверии к нему, но его последние слова вернули ее вновь в реальность с расхолаживающей жестокостью. Их легкая беседа была бессмысленной. Это всего лишь прелюдия, переход к тому моменту, когда он сможет напомнить ей, как она вела себя в тот вечер, когда они впервые встретились. Тогда фоном служили поэзия и фейерверк, а сегодня — детские воспоминания. ОН что, на самом деле думает, что она ничему не научилась?

— Я полагала, что мы с вами поехали работать, — напряженно напомнила она.

— Да, но вы прекрасно знаете, что это не единственная причина...

— Только по этой, единственной причине я и поехала с вами, мистер Хэррингтон. Нам лучше отправиться дальше. Мой рабочий день заканчивается в пять часов.

Кэтрин повернулась к машине и, достав свой портфель, вытащила из него стенографический блокнот. Она сердилась больше на себя, чем на Дэва. Соберись с мыслями, Кэт, зло говорила она себе, ты не можешь продолжать так дальше: то ненавидишь его, то тут же пленяешься им.

— Послушайте, — быстро произнесла она, — вы же собирались обойтись диктофоном. Почему бы мне не уехать сейчас на джипе в офис? Потом я пришлю за вами курьера... Что это вы делаете?

— Достаю ленч, — спокойно ответил Дэв, вытаскивая из джипа плетеную корзину. — Пока вы переодевались, я совершил набег на холодильник в моем офисе. Вам нужно пообедать, Кэт. Ваш контракт предусматривает перерыв на ленч, и, как вы только что заметили, это для вас рабочий день. Почему бы вам не расстелить этот плед под деревом, пока я распакую корзину?

Она автоматически схватила шерстяной плед, который он ей протянул, и в смущенном молчании стала наблюдать, как он открывает корзинку.

— У нас есть сыр и французский хлеб. — Дэв усмехнулся и посмотрел на девушку. — И вино, конечно. Местное шардоне, Я предпочел бы белое бордо, но оно не было охлажденным. Так, давайте мне этот плед, — добавил он, беря его у нее. — Полагаю, мне не стоило просить вас сделать это: ваш контракт предусматривает только канцелярскую работу, верно? Но если вы сядете и всего лишь протянете мне эти стаканы... Знаю, вы обычно обедаете немного раньше, чем сейчас, но уверен, я смогу уладить это с вашим профсоюзом...

— Прекратите! — рассмеялась Кэтрин.

Он поднял глаза и посмотрел на нее взглядом полным невинности:

— Прекратить что? Вы работаете, так? Вы имеете право на шестьдесят минут перерыва на обед... или на пятьдесят пять? Никак не запомню...

— Вы это сами можете установить, — заметила она, чувствуя, что краска заливает ее щеки. — Вы — мой наниматель, и у меня нет выбора, кроме, как следовать вашим приказам. Вот так вы и привезли меня сюда.

— Кэт...

— Довольно! Я буду писать под вашу диктовку, но не собираюсь играть в ваши игры. — Кэтрин глубоко вздохнула и гордо вздернула подбородок. — Времена изменились, мистер Хэррингтон, и вы не имеете права принуждать меня к чему-то, так что прекратите ваши хитроумные намеки на то, кем являетесь вы, а кем — я. Я не хочу вашего ленча и не хотела вашего задания, и вообще не хочу вас больше видеть. Если это означает, что я потеряю мою работу, пусть так!

Она почувствовала, что слезы обжигают ей глаза, и отвернулась от него прежде, чем он смог их увидеть. До Эверглейдс-Сити, куда они ехали, отсюда еще далеко, но, кроме себя, ей некого винить, что, не доехав до него, они оказались под этим дубом. Этот человек просто самонадеянный хвастун, если рассчитывает затащить ее так быстро в свою постель.

Кэтрин отставила в сторону портфель и направилась к дороге, не обращая внимания на то, что Дэв окликает ее по имени. Услышав за спиной его шаги, она побежала.

— Черт возьми, Кэт! — проворчал он, хватая ее за плечо. — По-моему, настало время все расставить по своим местам.

— Нам нечего сказать друг другу, — резко возразила она, пытаясь освободиться из его тисков.

— Нам действительно нужно поговорить, — настаивал Дэв, заставляя ее повернуться и посмотреть ему в лицо. — Я не играю ни в какие игры, по крайней мере, в такие, которых вы опасаетесь. И вы это знаете.

— Все, что я знаю, — это как заботливо вы все это устроили, — сердито отрезала она. Ее глаза сверкали, когда она встретилась с ним взглядом. — И вы довольно ясно намекнули, что, поскольку я работаю на вас, я должна выполнять все ваши приказы.

— Я ничего не устраивал. Откуда, черт возьми, я мог знать, что именно вас миссис Ноэл пришлет в мой офис? И вы чертовски хорошо знаете, что я просто дразнил вас потерей работы. Вы сами хотели поехать со мной. Я всего лишь дал вам хороший повод, чтобы у вас была возможность согласиться.

— Это я-то хотела поехать с вами? — скептически произнесла Кэтрин. — Да вы самый тщеславный и самонадеянный человек из всех, когда-либо живших на этом свете, Дэвид Хэррингтон! С чего бы мне хотеть поехать с вами? Вы мне даже не нравитесь! Я здесь только потому, что это моя работа.

— Знаю. По-моему, вы даже себя смогли в этом убедить, — резко произнес Дэв. — Не отворачивайтесь от меня, — добавил он, впиваясь пальцами в ее плечо. — Правда в том, что вы хотите быть со мной, и вы злитесь за это на себя. Как только вы начали расслабляться и получать удовольствие от поездки, вам пришлось напомнить нам обоим, что вы здесь только потому, что работаете на компанию «Хэррингтон». Ну так настало время прекратить вам лгать, Кэт. Вы здесь потому, что чувствуете то же, что и я. Почему, черт возьми, вы не можете признаться в этом?

— Я не хочу даже удостаивать это ответом, — холодно заявила она. — Вы именно такой, как я и ожидала, мистер Хэррингтон. Точная копия ваших приятелей из клуба. Вы думаете, что ваши деньги и ваше положение могут купить вам все? Ну так я — единственная вещь, которую вам купить не удастся. И вам это совсем не нравится, да? Лицо Дэва побелело от ярости.

— Я вовсе не чья-то там копия, мисс Кортни, и я не покупаю людей. Понятия не имею, кто уподобил меня им, но я такой человек, каким и кажусь. Поначалу, помнится, вы тоже так думали.

— Мы познакомились при обманчивых обстоятельствах, — напряженно ответила она. — А теперь не будете ли вы столь добры отпустить меня?

— Что за обманчивые обстоятельства? Я был тот мужчина, которого вы встретили на танцах, а вы — прекраснейшая и самая естественная женщина из тех, которых я когда-либо встречал на своем пути.

— Именно таких вы предпочитаете в этом году? — фыркнула Кэтрин. — Хорошеньких, но приземленных? Моя мать рассказывала мне, что вы своего рода коллекционер. Даже она не хотела, чтобы я связывалась с вами, хотя всю жизнь подталкивала меня к таким богатым, как вы.

Дэв горько рассмеялся:

— Так вот в чем дело? Ваша мать?

— Только оставьте ее в стороне от всего этого, пожалуйста. Я бы и сама тут же ушла от вас, как только узнала бы, кто вы. А теперь, если вы меня отпустите...

Но он лишь еще крепче сжал ее плечо и покачал головой.

— Вы действительно необычная девушка, знаете это? Вы сноб. Вы составляете поспешное и необоснованное мнение о человеке, даже не узнав его. Вы ожидали, что у Хэррингтона будут Рога и хвост?

— Ничего такого явного, мистер Хэррингтон. И не льстите себе. Вы не единственный из той категории людей, которые мне не нравятся.

— Но вы не чувствовали ничего подобного тем вечером, не так ли? — Одна его рука скользнула с плеча ей на спину, на другую он накрутил прядь ее волос, заставляя девушку запрокинуть к нему лицо. — Когда я целовал вас...

— Я не знала, кто вы! — запротестовала Кэтрин, и он засмеялся.

— Понятно. Лучше целоваться с незнакомцем, чем с Дэвидом Хэррингтоном.

Кэтрин протестующе покачала головой:

— Нет-нет! Вы все извращаете. Это было совсем не так...

Его пальцы еще крепче вцепились в мягкие локоны ее волос, и он притянул девушку к себе.

— Черта с два не так, — резко сказал он. — Мы были чужими до тех пор, пока я не обнял вас, Кэт. И потом нам обоим показалось, будто мы знаем друг друга всю жизнь.

— Пожалуйста, не надо...

Ее протестующий шепот замер под крепким прессом его рта. Она пыталась сопротивляться, но сильные руки Дэва не давали ей возможности освободиться. Поцелуй его был неистовым, причиняющим боль, вызванным больше злостью, чем страстью. Но внезапно он смягчился, изменился, и нежная сладость, которую она с таким трудом пыталась забыть, вернулась вновь. Против желания, все еще продолжая бороться, Кэтрин закрыла глаза. Дэв крепче прижал ее к себе, и она попыталась оттолкнуть его, но руки почему-то не слушались ее, двигаясь по своей воле вверх, по его крепкой груди к плечам. Она вздрогнула, когда он нежно прикусил ей губу, и приоткрыла рот, отдаваясь все возрастающему пылу его поцелуев.

Разумеется, ее целовали и прежде. В Нью-Йорке даже остался мужчина, который не только целовал ее, но и желал физической близости с ней. Но ни разу ни один парень не вызывал у нее такого водоворота чувств и желаний. Все ее нервы были напряжены, все существо, казалось, трепетало от сладостного вкуса губ Дэва, запаха травы и винограда и его густых волос, в которых запутались ее пальцы. Ветер тихо вздыхал в ветвях огромного дуба, стоявшего рядом с ними, но для девушки единственным звуком во всей ее перевернутой сейчас вселенной был лишь тихий шепот Дэва, произносящего ее имя. И, только почувствовав, как его рука начинает ласкать ее грудь, Кэтрин наконец пошевелилась и оторвалась от Дэва.

— Нет, Дэв... пожалуйста... — Она в последний раз почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своей груди, и он отпустил ее. — Что вы со мной делаете? — нетвердо прошептала она. — Я не понимаю, что вы пытаетесь доказать...

Лицо Дэва побелело под летним загаром.

— Неужели? — хрипло спросил он, пробегая рукой по ее волосам. — Я говорил вам прежде: что-то случилось, когда мы встретились, что-то магическое...

— Я не верю в магию, — резко прервала она. — Магия для книг и фильмов, не для реальной жизни.

— Но это реальная жизнь. Вы и я...

— Вы и я? Что это значит? Я едва знаю вас.

— Так узнайте же меня, — быстро посоветовал он. — Не доверяйте стереотипам, которые вы вбили себе в голову. — Улыбка промелькнула на его лице. — Говорю вам, я действительно приятный парень.

— Для кого? — холодно спросила она. — Для женщин, с которыми вы путались?

Дэд покачал головой и положил ей руки на бедра.

— Какого черта ваша матушка обо мне наговорила? Послушайте, Кэт, я не претендую на то, что был святошей. — Он криво усмехнулся. — Мне тридцать два года, и, признаюсь, я хорошо погулял. Но женщины, с которыми я встречался, хотели того же, чего и я...

— Я не такая, — перебила она его.

Он слегка улыбнулся и дотронулся рукой до ее щеки.

— Я знаю, — мягко сказал он. — Вы не такая, как другие женщины, которых я когда-либо знал. Я понял это в тот самый момент, как увидел вас. Целовать вас, говорить с вами, просто быть рядом — это нечто особенное. Вы это тоже чувствуете... чувствуете, я знаю... Почему вы не можете в этом признаться?

Кэтрин закрыла глаза.

— Я так запуталась, — призналась она наконец. — Я ни в чем уже не уверена. — Ее глаза открылись и встретились с его взглядом. — И я никогда... никогда прежде не вела себя так с мужчиной, — добавила она смущенно. — Это на меня совсем не похоже.

Дэв запрокинул ей голову и улыбнулся:

— Я рад это слышать!

— Не дразните меня, — несчастно произнесла она.

— Я не дразню тебя, Кэт, — ответил он, переходя на «ты». — Знаю, у тебя есть сомнения в отношении меня, в отношении себя, но то, что случилось тем вечером, было не только результатом лунного света и музыки. — Его голос упал до шепота. — Сейчас полдень и музыки нет, но мы по-прежнему чувствуем одно и то же. Почему ты не можешь в этом сознаться? Разве это будет так плохо, если мы узнаем друг друга получше?

На ее губах все еще оставалось ощущение его поцелуев, и Кэтрин в первый раз подумала, что, возможно, зря она так поспешно отнесла его к ненавистной ей категории людей.

— Нет, — вздохнула она, — полагаю, это было бы неплохо.

— Отлично, — решительно отозвался Дэв, — именно это мы и сделаем.

Он вновь потянулся к ней, но девушка отступила на шаг и покачала головой.

— Не надо больше, — решительно заявила она, хотя ее сердце неистово билось от желания вновь броситься в теплые объятия его рук и отдаться его поцелуям. — Есть другие способы узнать друг друга.

Веселье плясало в его глазах.

— Да, но они не так приятны! Шучу! — быстро добавил он, поднимая вверх руки в жесте капитуляции. — Собственно, я собираюсь оставить это на твое усмотрение. Я не стану больше целовать тебя, пока ты меня сама об этом не попросишь.

Ответ Кэтрин был быстрым.

— Почему? — спросила она подозрительно и покраснела, когда Дэв тихо хихикнул. — Я имею в виду, что это отлично, но что это докажет?

— Вот видишь? Как же мы узнаем друг друга лучше, если ты все еще мне не доверяешь? — Он сел под дерево и протянул ей руки. Она нерешительно сунула ладошку в его руку и опустилась напротив него. — Это подтвердит, — мягко продолжил он, — что ты можешь доверять своим инстинктам, что это нормально — любить меня, хотя я богат и красив.

Его лицо излучало простодушие, и Кэтрин тихо начала смеяться.

— И скромен к тому же, — добавила она.

— Абсолютно верно, — согласился он торжественно и ухмыльнулся. — И трудолюбив... Кстати, это напомнило мне... — Он потянулся к бутылке шардоне и наполнил их бокалы. — Нам лучше пообедать. У нас впереди полно работы на сегодняшний день. — Они одновременно прикоснулись к своим стаканам, и Дэв первым сделал глоток вина. — Неплохо, — задумчиво произнес он. — Но если честно, то шардоне, что я пробовал на прошлой неделе во Франции, было немного более приятным.

— Это потому, что французы не позволяют себе, используя только пятьдесят один процент винограда данного сорта, называть вино его именем, — лукаво заметила Кэтрин, и Дэв рассмеялся.

Она улыбнулась ему поверх ободка своего стакана, и он внезапно наклонился и положил свою ладонь поверх ее руки. От спокойной напряженности в его взгляде у Кэтрин перехватило дыхание.

— Справедливое беспокойство, Кэтрин Кортни. Когда ты попросишь меня поцеловать тебя, я начну и никогда не остановлюсь.

И она, отвернувшись от него в смущении, вдруг подумала, что ей, возможно, и самой не захотелось бы, чтобы он останавливался.