В прибережной Святого Михаила, кэ Сен-Мишель и старинной рю де ля Юшет, лежит улочка рю дю Ша-Ки-Пеш, которая поражает туристов как видом своим, так и игривым своим названием. А поражаться тут действительно есть кому – мимо течет неиссякаемый днем и ночью поток туристов. Жителей молодых городов нашей планеты, вроде Донецка, Душанбе, Вашингтона или Лас-Вегаса, улица эта удивляет своими размерами. Мало того, что она совсем коротенькая, так она еще и необычайно узкая – каких-нибудь два с половиной метра в ширину, – самая узкая из уцелевших в Париже старинных улиц. Понятно, что такая узкая улица не может не быть чуть мрачноватой и чуть грязноватой. Зато легко представить себе, как она выглядела в старину, в конце XVIII века, когда возникла, – такой, собственно говоря, и была: узкой, грязной и мрачной. За углом, на рю де ля Юшет, размещались некогда мастера гастрономии и ювелиры, там жил некогда сам Бонапарт. По соседству с его домом находился старинный ресторан «Бульон», куда захаживал Гюисманс. В старинной, еще XIII века, парижской резиденции аббата Понтиньи, в отеле «Монблан », любили после Второй мировой войны останавливаться американцы, искавшие в Париже довоенные следы Хемингуэя и Генри Миллера, а еще позднее жил в этом отеле посол правительства Сальвадора Альенде чилийский поэт Пабло Неруда. Здешний театр «Юшет» с самого 1957 года и по сю пору играет две пьесы умершего недавно Ионеско – «Урок» и «Лысую певичку»…

Это все, впрочем, новейшая история, а улица Юшет носит это название восемь веков. Она его носила уже в ту пору, когда знаменитые богословы Гийом де Шампо и Абеляр, а за ними – толпой – их ученики, покинули остров Сите, покинули первый парижский университет и проулочный дворик Нотр-Дам де Пари и перешли на левый берег Сены, когда стала возникать Сорбонна и Робер де Сарбон, духовник Людовика Святого, открыл первый студенческий постоялый двор-коллеж…

От старых времен в этом историческом уголке квартала только и остались узкими, не расширенными перестройкой рю дю Ша-Ки-Пеш да соседняя, в нескольких метрах к западу от нее, рю Ксавье Прива, пробитая еще в начале XIII века. На последней обитали когда-то ремесленники, а названа была улица по имени поэта-песенника Ксавье Прива. Нынче она сияет огнями тесно сдвинутых на этой узкой праздничной улочке азиатских и греческих ресторанов, на витринах которых выложены ярчайшие, искуснейшие и вдобавок аппетитнейшие мозаики из помидоров, перцев и кусков жареного мяса. С другой стороны, с востока, рю дю Ша-Ки-Пеш соседствует с короткой улицей Малого Моста – ле Пети-Пон. Мост этот, соединяющий Латинский квартал с островом Сите, недаром называется Малым, длиной он всего в каких-нибудь сорок метров, однако службу свою несет добрых две тысячи лет. Уже во времена римского завоевания он связывал остров Сите с этим левобережным кварталом, который, впрочем, только с XIII века стал называться Латинским. Движение на этом мосту всегда было бойкое, а за переход тогда брали плату – со всех, кроме бродячих шутов и акробатов. Мост с тех пор, конечно, множество раз перестраивали – в последний раз в 1852 году.

Название улицы Юшет идет от старинной вывески, на которой был изображен небольших размеров мучной ларь (юш, юшет), а то, может, и квашня там была, кто скажет? Вообще, надо напомнить, что на протяжении многих веков (аж до самого начала прошлого века) парижане находили нужные им дома по вывескам. Вывески помогали обойтись без номеров на домах, которые появились только в 1805 году. По вывескам (а они появились уже в 1200 году, но широкое распространение получили лишь в XIV веке) давали и название улицам. На XV век пришелся расцвет этого уличного искусства, искусства вывески, и нынче в парижском музее Карнавале вы найдете замечательную коллекцию вывесок. Каких тут только нет: вывески ремесленных мастерских, постоялых дворов, кабаков, лавок, самых разнообразных видов и размеров – резные, деревянные и, конечно, расписные, точно городецкие донца и прялки, фигурного железа, вырезные и литые, керамические, каменные, алебастровые. Вывески нависали над узкой улочкой, оповещая и заманивая прохожих и нередко представляя угрозу для их жизни и здоровья – кому ж поздоровится, если на голову упадет кусок проржавевшей железной вывески. Озабоченный подобной угрозой для вверенного его заботам населения лейтенант полиции месье Сартин даже запретил в одна тысяча семьсот шестьдесят первом году эти нависающие над тротуаром и проезжей частью вывески – пришлось торговцам и хозяевам отелей довольствоваться настенными барельефами, скульптурами да росписями, и надо сказать, в этом жанре создано было тоже немало шедевров. Достаточно назвать знаменитую вывеску дома Жерсэн, написанную божественным Ватто. Вывески и по темам своим были вполне разнообразными. В них запечатлены были эпизоды и сцены Священной истории (скажем, Поклонение Волхвов, житие какого-нибудь святого и мученика, чаще всего покровителя данного промысла), а то и просто отражены были занятия домовладельца, его вкусы и пристрастия, его эстетические предпочтения. Во множестве представлены были на вывесках всякие зеленые или румяные яблоки (символ, который, как вы, может, заметили, и нынешним политикам для их предвыборных кампаний сгодился), коронованные львы, золотые рогалики, ливанские кедры, дубы, засохшие деревья, олени, медведи, персонажи сказок, басен, пословиц и даже ребусов, да-да, ребусов, как, скажем, на знаменитой вывеске (она и нынче еще веселит старинную улицу) «Пюи сан вэн», то бишь колодец без вина: на вывеске этой чудаки, которые тщетно ищут вино в колодце. А кто подогадливей из прохожих уже все поняли – это «пюиссанвэн» означает по-французски (на слух) – крепкое вино, так что этот веселый уголок представлял собой рай для алкашей. Многие из вывесок и нынче радуют глаз, мы вот с дочкой ходим полюбоваться на счастливого, развеселого негра, что неподалеку от нашего дома, на «Хемингуэевской» площади Контрэскарп. Многие названия улиц, которыми они обязаны были вывескам, и поныне живы – какая-нибудь Суходревская улица или улочка Трех Медведей. Отсюда, конечно, и Кот, Удящий Рыбу. Осенял этот кот-рыболов какой-нибудь кабак или постоялый двор, а потом вошел в века. К котам и кошкам, живым, нарисованным, воспетым сказочниками, баснописцами, Вер- леном, Бодлером, у французов давнее пристрастие, так что тут все просто, хотя вообще-то с названиями улиц историкам немало мороки. Вот есть такая улица на левом берегу Сены – Шерш-Миди, то есть Ищи Полдень. Есть и пословица – «Ищи полдень в два часа пополудни», проснулся, мол, раззява, ищи вчерашний день… Есть на этой улице и вывеска – солнечные часы, а на них стрелки показывают два часа. Казалось бы, все ясно, ан нет. Историки говорят, что вывеска поздняя и лишь отражает позднюю интерпретацию этого названия, которое идет от искаженного названия южного пути от охотничьего королевского дворца к охотничьим угодьям, что к югу от столицы, – в общем, от «шасс-миди» (от «южной охоты») идет старинное это название.

Вообще, надо сказать, название городской улицы – тема в высшей степени увлекательная, и этот кот-рыболов, с которого мы начали разговор, может нас далеко завести, ибо названия улиц – это след городской истории, памятник городской жизни, памятник событий, пристрастий, вкусов, политических и эстетических перемен и страстей. Достаточно сказать, что 6000 парижских улиц и переулков носят имена персонажей прошлого, и лишь малая толика этих имен известна сегодня прохожему – может, какой-нибудь Вольтер или Пастер. Часто улицы носят имя бывших владельцев городских участков, которых власти и предприимчивый барон Осман уговорили в эпоху строительного бума участок продать и посулили при этом увековечить их память. А вот кто такие, к примеру, месье Пиа, или адъютант Рео, или Агар, чьи имена гор до носят улицы, проезды и переулки Парижа, этого вам и самые дотошные старожилы не скажут. Ибо адъютант Рео не дрался под Аустерлицем, а попросту упал на землю в дирижабле в 1909 году. Агар был актер времени Бель Эпок, забытый его поклонниками еще при жизни. Почтеннейший Пиа был известен кое-кому у себя в округе, в Бельвиле, еше до Первой мировой войны, но не больше. Даже депутат и мэр Вавэн, чье имя носят улица и знаменитый перекресток на Монпарнасе, был забыт раньше, чем непризнанные и признанные гении этого космополитического, в значительной степени русского, перекрестка. Что же до парижского велосипедиста, притормозившего где-нибудь в пригороде на углу улицы Жданова, то он и под пыткой не скажет, кто был этот кумир французских интеллигентов сороковых годов – месье Жданов. К тому же любые вновь избранные мэры (что в России, что во Франции) понимают, что из обещанных избирателю «коренных перемен» самой доступной и оперативной, хотя, может, и не самой дешевой, будет акция переименования улиц. Я уже видел в одном из быстро коричневеющих ныне «красных пригородов» Парижа над наглядно перечеркнутой синей дощечкой «улица Ленина» торжествующе новенькую синюю дощечку «улица кого-то там еще». В ожидании того, что жить станет лучше, жить станет веселей, – вот вам, господа избиратели, и первые перемены, как писали некогда, «зримые черты нового». На этом фоне синяя дощечка с надписью «улица Кота-рыболова» выглядит, право же, благородно и обнадеживающе…

Видел я на днях на лотке роскошный «Исторический словарь парижских улиц». Дороговат только немного – двести долларов стоит. Но как разбогатею – непременно куплю.