Бульвар Ришар-Ленуар привел нас к знаменитой площади Бастилии. Обозревая ее славное прошлое, отметим, что площадь эта была изгажена по меньшей мере дважды. Два века назад вдохновенная революционная толпа разрушила старинный памятник архитектуры – крепость Бастилию. А недавно народный избранник Миттеран повелел здесь отгрохать довольно уродливый бункер «оперы для народа», которая, как можно догадаться, этому самому народу обошлась в копеечку, да и билеты в нее оказались доступными отнюдь не простому народу (а плитки уже падают с театральных стен на тротуар, как со стен московских «высоток» на Котельнической набережной и площади Восстания). Зато с площади Бастилии мы можем с вами совершить путешествие в какую-нибудь из былых экзотических слобод («фобуров»). Например, отправиться на восток по улице Фобур-Сент-Антуан…

Строения Фобур-Сент-Антуан, то есть слободы Святого Антония, выросли некогда вокруг королевского аббатства Сент-Антуан-де-Шан (Святого Антония-во-Поле). Король Людовик XI освободил поселившихся здесь ремесленников от опеки городской корпорации и тем дал простор бурному развитию в слободе деревообрабатывающей и мебельной промышленности, искусству столяров- краснодеревцев. Расцвета своего здешнее мастерство (одна из улочек тут и поныне зовется улицей Золотых Рук) достигло в XVII-XVIII веках, когда слава французских искусников-мебельщиков, таких, как Буль, Ризнер, Крисан, Леле или Жакоб, перешагнула пределы Французского королевства. Но вот недавно, года четыре назад, парижская мэрия спохватилась, что здесь начали застраивать новыми коробками все как есть характерные уголки квартала Фобур-Сент- Антуан – все его дворы, фабричные навесы, пассажи, проходы, тупички, закоулочки… Тут-то мэрия и приняла мудрое решение сберечь, сохранить то, что еще осталось, не дать залить бетоном. Кто-то объяснил начальству, что в квартале – половина всех оставшихся в столице дворов, что здешние 46 пассажей да здешние тупички составляют чуть ли не пятую часть всех уютных старинных парижских тупиков…

Квартал, как я уже упоминал, получил свое название от королевского аббатства Сент-Антуан, основанного почтенным кюре из пригородного Нейи в 1198 году. Аббатство было женское, и аббатисами в нем являлись, как правило, принцессы королевской крови. Старинные здания аббатства позднее перестраивались, а точнее – с начала 1770 года. В те годы как раз и жила в аббатстве знаменитая мадам Жофрен (та самая, что некогда держала прославленный салон и давала деньги на издание Французской энциклопедии). Художник Юбер Робер запечатлел ее на своих полотнах именно на здешнем фоне.

Ныне в здании аббатства как раз напротив фонтана де Монтрей находится больница Сент-Антуан, и двухэтажный фасад одного из корпусов, увенчанный треугольным фронтоном (творение архитектора Ленуара по прозвищу Римский), выходит на улицу Фобур-Сент-Антуан. В середине 60-х годов XX века, когда больница стала первой в Париже факультетской базой и приняла больше восьми сотен студентов-медиков, новому архитектору, сотруднику прославленного Корбюзье, Андре Воженскому пришлось сочетать всю эту старинную красоту с суровым бетоном, сталью и стеклом. Новые мастера, чьи имена вы уже можете нынче найти в учебниках архитектуры, украсили здание стенной росписью, витражами и мобилем. Поклонники современной архитектуры, углубившись в боковую улицу де Сито, смогут там увидеть супермодерное здание больничных кухонь, построенное в середине 80-х годов архитектором Сириани…

Напомню, что напротив бывшего аббатства, неподалеку от воздвигнутого в XVIII веке фонтана де Монтрей, был в 1783 году братьями Монгольфьер построен их воздушный шар, а деньги на его постройку братьям дал фабрикант обоев Ревейон. Через шесть лет именно на фабрике Ревейона вспыхнул кровавый бунт, подавленный гвардией. От этих событий оставалось уже недалеко до разрушения Бастилии. Надо сказать, что в мастерских квартала насчитывалось немало мятежных подмастерьев, которые участвовали и позже во всех бунтах и революциях: этим тоже славилась слобода! Возле нынешнего старинного дома № 151 на баррикаде был убит депутат Боден, и, как любили позже рассказывать, «убит за 25 франков депутатского жалованья».

Если отклониться чуть-чуть по улице Алигр, то можно дойти до площади Алигр и получить возможность (конечно, в первой половине дня) потолкаться на одной из самых забавных парижских барахолок. А свернув на площадь Руссель, на которой сохранилась еще типичная музыкальная раковина, или, по-здешнему, музыкальный киоск, можно полюбоваться и выходящими на площадь образцами тогдашнего, так сказать, «социального жилья», кирпичными и каменными домами, построенными Фондом Ротшильда в 1905 году для (как была сформулирована цель построек) «улучшения материальных условий существования тружеников».

Поблизости от площади Бастилии улица Фобур-Сент-Антуан сохраняет свой былой облик – элегантные дома с балконными решетками и окнами, увитыми узорами из железа. Здесь жили ремесленники-аристократы, целые династии мастеров. Позади домов шли дворы и пассажи, где трудились краснодеревцы. Вот эти-то Дворы и намерена нынче спасать парижская мэрия. Мебельный промысел пришел по вполне понятным причинам в упадок (мебель в домах стала попроще), но на самой улице Фобур-Сент-Антуан в домах № 25 и № 46 сохранились еще старинные магазины мебели. Из пассажей, уходящих к Шарантонской улице, сохраняют пока былую атмосферу пассажи «Этуаль д'Ор», «Буль Бланш», двор Бель-Эр за домом № 56. Цела там и так называемая Лестница Черных Мушкетеров. Дело в том, что пассажи эти выходят на Шарантонскую улицу у самой Больницы Пятнадцати Двадцаток (L'hфpital des Quinze-Vingts), занимающей с 1780 года здание былой казармы Черных Мушкетеров (черными их называли за масть их лошадей, а не за цвет кожи – были они румяны, как Арамис или юный д'Артаньян). Больницу эту основал для слепцов в 1260 году король Людовик Святой: заботиться о больных и убогих от века считалось королевской обязанностью. Больница сперва помещалась на нынешней площади Пале-Руайяль и название свое – Пятнадцать Двадцаток – получила по числу пациентов: их было триста.

Направляясь в сторону рю де Шаррон, следует остановиться на маленькой площади Рауля Нордлинга, уроженца Парижа и шведского дипломата, который много сделал для французской столицы. Во время немецкой оккупации он исполнял в Париже обязанности шведского консула. Вот он-то и был в то время самым настоящим борцом Сопротивления – помогал политическим беженцам и еще немало совершал благородных и смелых поступков. А в дни освобождения это он уговаривал немецкого коменданта Отто Абетца не выполнять приказ о разрушении Парижа.

За площадью Нордлинга – церковь Сент-Маргерит, то есть Святой Маргариты. Здесь находилась некогда очень старая часовня, расширенная и достроенная сперва в 1669 году, а потом еще раз, столетие спустя, на сей раз знаменитым архитектором Виктором Луи. В церкви этой можно увидеть барельефы начала XVIII века, множество картин и скульптур. Маленькое кладбище, окружающее храм, славится таинственной могилкой, о которой велось и ведется во Франции немало споров. Дело в том, что с 1637-го по 1804 год на этом кладбище хоронили обитателей квартала дю Тампль, что в Маре. И вот 10 июня недоброй памяти 1795 года здесь был похоронен ребенок, о котором говорят, что это и был содержавшийся под стражей в башне в квартале дю Тампль маленький сын казненного Людовика XVI, то есть Людовик XVII. Таинственная могилка его – слева, у стены часовни Душ Чистилища. На небольшом каменном надгробии в форме креста надпись: «Л… XVII, 1785-1795», – а чуть ниже на латыни: Attendue i videte si est dolor sicut dolor meus («Грядите и узрите, есть ли боль моей равная»). Русский человек, набредя на эту далеко не всем парижанам известную могилку, вспомнит, быть может, другого невинного мальчика, убитого с семьей в Екатеринбурге, а может, еще и задумается о том, что все революции, названные позднее Великими и празднуемые беспечно, отмечены были прежде всего бессмысленной жестокостью и неожиданным всплеском садизма. Что касается ребенка, похороненного здесь в 1795-м, то останки его не удалось найти полностью и не удалось установить, кому они принадлежат, так что не затухает легенда, что тот умерший мальчик из Тампля и не был наследником и что настоящий Людовик XVII остался жив, его спасли, его видели там и сям в глухих уголках Франции… Сами можете выбрать себе легенду по вкусу и тайну тоже, ибо скучно жить без тайны…

На почти примыкающей к церкви улице де Шаррон можно увидеть несколько интересных домов в стиле «ар ну во», вроде углового дома на авеню Ледрю Роллен или же дома № 22, а также отеля «Монтень», построенного в 1660 году Делиль-Мансаром и укрытого ныне за домом № 53. Но самое интересное место на этой улице находится там, где теперь стоит дом N2 98. Здесь располагался монастырь Дев Креста, в котором нашел приют поэт Сирано де Бержерак и где он был похоронен. Могилу талантливого поэта (который, как известно, был и не слишком похож на героя Ростана) искали здесь, но не нашли.

Одной из интереснейших улиц квартала является также рю де ла-Рокет, где стоял некогда деревенский дом семьи Валуа (Ла-Петит-Рош, Малая Скала, он же Рошет, он же Рокет). В 1639 году здесь обосновался монастырь госпитальеров, потом было построено две тюрьмы – Ла-Гранд-Рокет и Ла-Петит-Рокет, так что на углу улицы Круа-Фобен и ныне можно видеть пять площадок, на которых долгие годы стояли гильотины. Это близ Гранд-Рокет на рассвете 6 апреля 1857-го видел омерзительную казнь, надолго лишившую его сна, Лев Николаевич Толстой. И. С. Тургенев тоже наблюдал здесь казнь – страшной январской ночью 1870 года, и он не успокоился, пока не написал памфлет «Казнь Тропмана», требовавший отмены смертной казни.

…Нынче тут в округе залы игровых автоматов, и музыка, и шум, и толпа, но площадки еще видны и свидетельствуют о недавней истории. Из истории же, как известно, слова не выкинешь.