Крамер стоял около закрытых дверей спальни Анны Коноваловой и никак не решался войти. Было темно, а с потолка капали бордовые капли крови. Разбросанные повсюду осколки зеркал совершенно ничего не отражали. Как Леонид не пытался разглядеть в них свое лицо, у него ничего не получалось. Наконец, он собрался с силами и толкнул дверь. Та поддалась, и без единого звука распахнулась.
Крамер увидел ее. На пороге стояла Анна Коновалова: белая, как мел, кожа и зияющая рана на шее.
Долгая пауза. Поворот головы. Бледно-голубые зрачки направлены точно на Леонида.
– Ты его не остановишь! Посмотри, что он со мной сотворил…
Стены затряслись. Коновалова, словно тряпичная кукла, рухнула на пол. Крамер схватился за косяк и попытался устоять на ногах.
Леонид проснулся от толчка землетрясения.
В больнице.
Он лежал на койке в одном нижнем белье и открыл глаза, когда входная дверь скрипнула и в палату вошел врач.
– Ну что, уважаемый, как самочувствие? – спросил он.
– Что происходит? – вместо ответа поинтересовался Крамер.
– Подземные толчки. Здесь иногда такое случается, – доктор заглянул в больничную карту Леонида, и начал там что-то внимательно изучать.
– Долго я здесь?
– Одну ночь, уважаемый. Всего одну.
– Понятно…
Тем временем врач закончил листать его больничную карту:
– Что ж, Леонид-бэй, у вас все и вправду неплохо. Небольшое сотрясение, легкие ушибы мягких тканей – в целом, ничего страшного. Можете освобождать койку и ехать домой. Явитесь на дежурный осмотр через неделю. В случае резкого ухудшения самочувствия, телефон «скорой помощи» вы знаете.
Оказавшись в апартаментах, Крамер первым делом выпил чашку растворимого кофе и как следует перекусил. Потом отправился в душ и двадцать минут стоял под расслабляющими струями прохладной воды. Леонид чувствовал себя совершенно разбитым. Тело ныло. Голова гудела. И только вода сулила успокоение.
Крамер повернул ручку смесителя, повязал полотенце на бедра и вернулся в гостиную.
Телефон привычно гудел. «Ватсап». Новые входящие сообщение. Разблокировав экран, Леонид ожидал увидеть все, что угодно: письмо от заказчиков, спам или даже очередное послание от маньяка. Но вместо этого прочитал сообщение от Константина Солодовника: «Мы породили чудовище…» – и несколько ссылок в конце.
Крамер поочередно кликнул по каждой из них.
Аналитическая статья в «Habertürk»: серийный убийца опубликовал новые записи, и журналисты с наслаждением смаковали каждую из них. Ссылка на аккаунт маньяка на сайте «Ключ к Турции»: новые фото с мест преступлений – тело Николая Топузлиева; крупный план окровавленного сердца и… Леонид, лежащий без сознания на бетонном полу лестничной площадки. Ниже, на русском, английском и турецком языках шло пояснение: «Я сразу почувствовал: что-то не так и, быстро спустившись на второй этаж, стал ждать. Как всегда, я оказался прав. Крутой, но нерешительный Крамер начал спускаться следом. Он остановился в нескольких метрах от меня. Он выжидал. Казалось, я чувствовал, как бьется его сердце, как вздулись вены у него висках…»
Крамер достал пачку сигарет и закурил.
«Я мог бы его пристрелить, но не стал, предпочтя сохранить его жизнь…»
Вот она, позиция Господа – он уже дарит людям жизнь!.. Впрочем, Леонид не мог сказать, что возражает. Рассуждай маньяк по-другому, это утро он встретил бы не на больничной койке, а в морозильнике морга. Так что ему еще повезло.
Затушив сигарету, Леонид лег на кровать и попытался уснуть, но ничего не вышло. Он думал о том, что почувствовал на лестнице, когда маньяк направил ствол пистолета ему в лицо. Почему-то Крамер стыдился своих ощущений: он должен был вести себя более мужественно или, хотя бы, не просить маньяка о пощаде… Но он попросил. И серийный убийца оставил его в живых. Наверное, в этом и состояла проблема: Крамер не хотел быть благодарным маньяку. Еще он спрашивал себя: откуда убийца узнал про готовящуюся против него авантюру? Как ему удалось войти и выйти из здания незамеченным?
Размышления Крамера оборвал звонок в дверь.
– Кто там?
– Свои, – прозвучал в ответ голос Ольги.
Леонид распахнул дверь.
– Привет! – девушка сделала шаг вперед и крепко его обняла. – С тобой все в порядке? Я заезжала в больницу.
– Я в норме! – Крамер выскользнул из ее объятий и жестом пригласил внутрь. – Хочешь вина? – не дожидаясь ответа, он шагнул к бару и наполнил бокал.
– Ты не будешь?
– Мне нельзя. Я на обезболивающих, – Леонид сделал паузу. – А еще я соскучился.
Вместо ответа Ольга подошла к нему вплотную и поцеловала. Крамер с наслаждением ощутил пряный вкус алкоголя у нее на языке…
Крамеру нравилось испытывать букет чувств зарождающихся отношений. Из личного опыта он знал: это, пожалуй, лучшая пора, которую суждено пережить двум людям. Бегбедер был по-своему прав, говоря, что любовь живет только три года. Вначале все всегда круто: объятия, тонкая душевная связь, познание друг друга и секс. Много секса. Новоиспеченных влюбленных повсюду подстерегают приятные мелочи… Потом что-то из этого отпадает, а что-то перерастает в привычку. Страсть превращается в скучные обязательства друг перед другом.
К счастью, им с Ольгой не суждено дойти до этой стадии отношений. Через тридцать шесть часов Крамер уже будет сидеть в салоне Боинга и лететь в Москву. Впрочем, он не переживал. Чему его научил развод, так это ценить и наслаждаться временем, когда ему по-настоящему хорошо; и не думать о будущем, пока оно не наступит.
Ольга сидела на балконе, в очередной раз перечитывая заметки по «делу Коноваловой», когда в дверь опять позвонили.
– Здравствуй, Леонид! – Константин поприветствовал его крепким рукопожатием; от него несло алкоголем.
Крамер пропустил Солодовника внутрь квартиры:
– Ты пил?
– Я проезжал мимо, и решил зайти, – директор «Айрикс» прошел прямиком в гостиную и плюхнулся на диван. – Послушай, дружище, я собираюсь удалить его аккаунт к чертовой матери! Этот сукин сын, сделал уже достаточно… И рука у меня не дрогнет.
Леонид кивнул.
– Точно пил. Иначе ты не нес бы такой бред.
– О чем ты?
– О том самом! Ты не думал, что маньяк может тебе отомстить? Что, если он захочет тебя убить? Перережет горло. И ему даже не придется привязывать тебя к дереву, Константин. Достаточно будет подойти со спины в каком-нибудь переулке.
Солодовник обреченно махнул рукой:
– Ты прав. Но какая разница? Он все равно это сделает. Рано или поздно. Зато у этой мрази больше не будет возможности публично высказаться. Леонид, ты вообще представляешь, что случилось сегодня утром?
Тот отрицательно мазнул головой:
– Даже не представляю.
– Маньяк на триста тысяч пунктов взлетел в рейтинге блогов. Безумие материально!.. Теперь к нему можно прикоснуться. Благодаря нам. На него ссылается весь интернет! Показатели «авторитетности» зашкаливают! Ты представляешь? Его читает весь мир! Да что там – этим утром мне позвонили… Угадай откуда!
– Честно, не знаю… – пожав плечами, ответил Крамер.
– Хорошо. Я намекну. Слово «Лос-Анджелес» что-нибудь тебе говорит?
– Да неужели?!
– Вот-вот! Представитель киностудии «Paramount» интересовался возможностью экранизации дневника убийцы. Дело в договоре публичной оферты. В правилах сайта, короче говоря.
Крамер вздохнул. Что ж, прозорливости американцем нужно было отдать должное. Они молодцы. Быстро пронюхали про психопата-убийцу из Турции и решили заработать деньжат. Удивительно, но вполне осуществимо: расскажи о том, как он убивал; о том, каким циничным он был человеком; о том, какой он был сволочью. Добавь красочных спецэффектов, какую-нибудь слезливую love story, и люди будут ломиться в кинотеатры толпами!
– И что ты ответил? – спросил Леонид.
– Послал к черту! – Солодовник резко повысил голос. – Я должен быть абсолютным засранцем, чтобы попытаться сделать деньги на смерти ни в чем не повинных людей!
– Да. Конечно.
– …Но в моих силах остановить этот шабаш. Я удалю блог маньяка, и дело с концом! Он убьет меня в любом случае, но так я хотя бы смогу сказать, что сопротивлялся.
– …Или провоцировал, – дверь балкона отъехала в сторону, и в гостиную вошла Ольга Авдеева. – Ну вот, Костя! Ты пьян!
– Это не твое дело!.. – Солодовник попросту от нее отмахнулся.
– Еще как мое! Водкой делу не поможешь!
– Может быть, ты и права. А вы тут чем занимаетесь?
– Изучаем материалы следствия, – ответил Крамер. – Пытаемся найти что-нибудь в записях Коноваловой. Преступления не могут быть идеальными. Рано или поздно маньяк проколется. Или уже прокололся, и нам всего лишь нужно узнать, где.
– Ты надеешься, что он совершит ошибку? – Константин ухмыльнулся. – Последнее время ошибки совершаем только мы.
Наступил вечер. До отлета отлета осталось всего тридцать часов.
Им все-таки удалось успокоить Солодовника. Они выпили капучино, а затем посадили его в такси. Следом уехала Ольга. На этот раз она решила не оставаться на ночь.
День окончательно вымотал Крамера. Он ощущал усталость. Снова постоял под душем и лег в постель. Но, видимо, отдохнуть сегодня ему было не суждено. Чертов телефон зажужжал как раз тогда, когда Леониду почти удалось заснуть. Крамер снял трубку.
– Леонид Крамер? Меня зовут Ольга, я продюсер радио «Москва ФМ». Скажите, смогли бы вы пообщаться с нами в прямом эфире по телефону сегодня на пару минут? Мы будем обсуждать трагическую гибель Анны Коноваловой.
Крамер сердито выдохнул и зачем-то сказал:
– Сегодня, к сожалению, не могу.
– Это всего на пять минут. Мы могли бы…
– Не получится. У меня слишком большой эксклюзив.
– Что, если мы предложим вам материально вознаграждение?
– «Life» все равно даст больше.
– Не уверена… – продюсер задумалась. – Это действительно эксклюзив?
Крамер не смог сдержать улыбку:
– А вы сами подумайте! Он перевернет ваше представлении о Турции и… не только.
Долгая пауза.
– Это как-то связано с командировками Коноваловой в Анкару?
– Я пока не могу давать комментарии.
– Вы надо мной издеваетесь, да?
– Анна Коновалова, Анни Лорак (замужем за турком, между прочим) – чувствуете связь?
– Нет. Но вы точно принимаете меня за дуру?
– В общем, вы пока думайте, а я перешлю в «Life» СМС с номером моей банковской карты…
– Подождите!.. Дайте мне один час. Я что-нибудь придумаю.
– Если успеете, – Крамер едва успел повесить трубку и расхохотался; разговор с представителем СМИ доставил ему истинное удовольствие.
Крамер положил телефон обратно на прикроватный столик и, внезапно для самого себя, кое-что понял… Ну, конечно!.. Неожиданно еще одна деталь пазла встала на место. Словно круги на воде от одного-единственного брошенного камешка, эта деталь имела колоссальные последствия.
Крамер вскочил с дивана, подхватил со стола ключи от машины и быстро выбежал из квартиры.
Крамер заметил Пашу, когда проезжал мимо ресторана «Meltem» в центральной части Махмутлара. Тот только что закончил ужинать и о чем-то весело переговаривался с официантами. Рядом с ним сидела полная женщина неопределенного возраста и смотрела куда-то в сторону.
Крамер резко вывернул руль, описал круг на кольце и запарковался на противоположной стороне дороги. Затем перешел улицу и, быстрым шагом зайдя в ресторан, сел за столик, напротив Паши.
– Привет, – хмуро произнес он.
– Привет… – Паша неловко озирался по сторонам, поочередно смотря то на Крамера, то на женщину рядом. – Познакомься, это моя жена, Катрин.
Крамер на нее даже не посмотрел.
– Не мое право осуждать твой выбор, – заметил он и добавил: – Нам нужно поговорить. Немедленно.
– Что с тобой, Леонид?
– Угадай с трех раз.
– Серийный убийца? Опять что-то произошло?
– Хуже… Ты, крыса, изначально ввел меня в заблуждение! – Крамер ударил кулаком по столу. – И ты прекрасно понимаешь о чем я говорю!
Паша на секунду замешкал. На его лице поочередно отразилась целая череда неподдельных эмоций, главной из которых был страх.
– Hayatım, ты не оставишь нас? – повернувшись к супруге, ласково спросил он. – У нас тут деловой разговор.
Женщина какое-то время молчала в нерешительности, а затем полушепотом спросила:
– А ты уверен, что все в порядке?
– Конечно, – Паша попытался улыбнуться, но получилось наигранно.
– Хорошо…
Женщина встала из за стола, сказала что-то на прощание, и вышла из ресторана. Леонид проводил ее взглядом. Она перешла дорогу и, сев в припаркованный джип, уехала. Затем он снова повернулся к Паше.
Тот открыл было рот, чтобы начать говорить, но Крамер перебил его:
– Подожди! Сначала ответь на вопрос: ты видел палец Косыгина?
– Видел…
– Хочешь такой же?
– Нет.
Крамер хмыкнул: неплохое начало. «Человек со связями» Павел Черемисов был трусом.
– Тогда я расскажу к каким выводам натолкнули меня события последних дней. Ну, а ты добавишь, поправишь и дополнишь мои рассуждения. Идет?
– Хорошо.
Крамер довольно улыбнулся и начал:
– Сегодня мне позвонили с радио «Москва ФМ» и спросили про Анкару. Надо же!
– Может быть, они отследили твои передвижения…
– Не надо! – Крамер не позволил ему договорить. – Правда в том, что я никогда не летал в Анкару. Это чушь – первая пришедшая в голову. Я слил ее тебе, надеясь, что она больше никогда ко мне не вернется. Но нет… Увы. Впрочем, это ведь не самое страшное: продать информацию журналистам. Тем более, такую мелочь. Все мы не без греха.
Черемисов слушал Крамера с напряжением.
– Но час назад, я вспомнил про твой визит на вечеринку Косыгина. И мне стало ясно: ты не только продаешь информацию журналистам. Ты, тварь, еще и пытаешься шантажировать окружающих. Я ведь прав?
Паша сглотнул:
– Эти обвинения безосновательны…
– Палец. Помни про палец. Ты хорошо знаешь Косыгина? – Леонид решил воспользоваться излюбленным приемом спецслужб: сделать вид, что ему известно гораздо больше, чем есть на самом деле.
– Я… Иногда мы болтали.
– И поэтому ты заявился на вечеринку в «Azura Park»?
Черемисов молчал.
– Ну, конечно! – продолжил Леонид. – Косыгин заплатил тебе за молчание. За какой конкретно его секрет?
Паша не ответил.
– А еще я думаю, ты лишь иногда приглядывал за Коноваловой. Причем, исключительно через третьих лиц. Но при этом сосал с Коновалова деньги, якобы за активную работу.
Наконец, Паша кивнул, словно соглашаясь с утверждением Крамера.
– Здесь все выживают, как могут, – заговорил он. – Кто-то торгует недвижимостью. Кто-то – наркотой. Я продавал информацию. Что в этом такого?! Никто ведь не пострадал!.. А, что касается Коноваловой… Я же не знал, что ее шлепнут.
– Шлепнут… – саркастически передразнил Леонид.
– Дочь московского строительного магната, живущая на берегу Средиземного моря – самые легкие деньги в моей жизни!
– Неправильно! – Крамер ударил по столу и придвинулся ближе. – Ты даже представить себе не можешь, что может случиться, когда сюда приедут «близкие товарищи» Коновалова! Они же тебя все кости переломают!
Паша поднялся:
– За что?! Между прочим, меня ранили в доме Фролова!
– Тебе повезло, что ты не сдох.
– После смерти Анны, я действительно поднял на уши полицейское управление! – наклонившись к Крамеру, злобно прошипел Черемисов; понемногу к нему стала возвращаться былая уверенность. – Это я помог тебе с ключевой информацией. И вообще: если уж говорить о «крысах», тебе бы стоило присмотреться к другой части своего окружения, Леонид.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Крамер.
– А ты угадай! – Паша хихикнул. – Что ж, сообщу тебе новость. Бесплатно. Твоя дорогая подружка, Ольга Авдеева, попала на это дело не просто так… Она была близкой подругой Анны Коноваловой. Может быть, даже лучшей. Я больше, чем уверен, она сама попросила отправить ее в Махмутлар, расследовать обстоятельства гибели лучшей подруги… Я пару раз видел их вместе. И, когда мы встретились по дороге в Кестель, я сразу ее узнал…
– И решил шантажировать, – добавил Леонид.
– Пусть так. В «Azura Park» я лишь предложил ей сделку: мое молчание в обмен на деньги. Это не делает меня хуже, чем я есть, – Черемисов похлопал Крамера по плечу и вышел из ресторана.
До самолета в Россию оставалось двадцать восемь часов.
Так он попал в детский дом и началась, пожалуй, самая ужасная часть его жизни.
Тапочкин сразу не вписался в атмосферу детдома. Он наивно пытался быть в стороне, но у него не получилось. Вскоре начались издевательства. Его внешние отличия от остальных – лишний вес – явились отличным поводом, чтобы унизить и растоптать. Насилие, в том числе сексуальное, было неотъемлемой частью детдомовской жизни.
Впоследствии Тапочкин не любил об этом вспоминать. Но факт оставался фактом: старшие детдомовцы регулярно насиловали его первые пару лет. Потом он стал им не интересен… Учителя, воспитатели – все делали вид, что ничего не знают. Лишние проблемы им не нужны. Тем более случай с Денисом не был чем-то исключительным: миром детского дома правил секс, наркотики и грабеж; теневая власть в лице старших детдомовцев. Со временем, он и сам стал частью этой машины насилия. Денис понял, что по-другому ему тут просто не выжить.
Когда Денис учился в восьмом классе случилось нечто, навсегда перевернувшее его жизнь.
Он, как обычно, шел в школу. Утро. Осень. Стоял туман. Дорога проходила через небольшой сквер… Денис шагал с рюкзаком за спиной, не обращая внимания на окружающих, как вдруг его остановил какой-то мужчина. Он выставил руки вперед и без устали повторял:
– Стой. Не надо. Тебе не нужно туда идти.
Денис уставился на него, как на придурка и, обойдя стороной, пошел дальше. И тут он заметил, что на ветке высокого дуба висит девушка. Ее кишки свисали до самой земли, а горло было перерезано от уха до уха. Тапочкин не испугался. Отнюдь, он был в шоке и пару минут стоял в стороне, наблюдая эту картину. Вскоре рядом с ним оказался тот самый мужчина.
– Я же говорил, не нужно, – сказал он и выдохнул.
Через какое-то время приехала «скорая», девушку сняли.
Она оказалась повешена на чулках. С годами, словно рубец на коже, узел чулок плотно врезался в кору старой ветки, и Тапочкин часто смотрел на него по дороге в школу.