Глава 13
Каждая клеточка кожи Деметрия была охвачена пламенем. Изадора почти прижималась к его груди: такая теплая, мягкая и изумительно соблазнительная, что все силы уходили только на то, чтобы держать руки при себе и сосредоточенно смотреть на стену напротив.
Изадора придвинулась ближе, и кончики ее грудей коснулись его груди, отчего сердце Деметрия забилось с бешеной скоростью. Электрические импульсы возбуждения разбегались от груди к животу и ниже. И, о боги, ему было слишком хорошо, чтобы говорить и делать то, чего он хотел бы избежать. Воин глубоко вдохнул и задержал дыхание. Он боялся, что, стоит ему двинуться, Изадора скользнет еще ближе, и отстраниться уже не удастся.
Она стояла на второй ступеньке, оставаясь чуть ниже него, но Деметрий чувствовал ее пристальный взгляд.
– Я причиняю тебе боль?
– Нет.
– Ты так зубы стиснул.
Неужели правда? Ската. Он их разжал.
– Я в порядке.
– Уверен?
На лбу аргонавта выступил пот.
– Нет.
Ее словно моливший о поцелуях рот изогнулся в легкой улыбке, и Деметрий не выдержал. Взгляд метнулся со стены на ее лицо и встретился с глазами цвета растопленного шоколада, такими же теплыми, как свет факелов за ее спиной, и окаймленными золотом. Маленький носик, кремовая кожа, крошечная родинка над полными губами справа. Пока взгляд скользил по ее лицу, в животе разгорался пожар, а та часть его, которая так долго сохраняла дистанцию, шептала: «Поддайся! Всего разок!»
Взгляд Изадоры остановился на его губах, и, хоть в глазах читалась нерешительность, кончик ее язычка так невероятно сексуально скользнул от одного уголка рта к другому, что было очевидно: жест совершенно непроизвольный. Деметрий знал, что произойдет дальше еще прежде, чем Изадора встала на цыпочки, как знал и то, что следует остановить ее.
Все мышцы его тела напряглись, стоило ее ротику прижаться к его губам. Первое прикосновение было неуверенным и робким, но нежным, как атлас. Однако реакция Деметрия не изменилась бы, даже набросься на него Иза и повали на землю. Внутри загорались искры, кружились вокруг, повсюду, взрывались, как фейерверки в небе, ослепляя и поглощая одновременно, пока в мире не осталось ничего значимого, кроме Изадоры. Пока она не стала единственной, кого он мог чувствовать, видеть, ощущать, знать.
Она слишком быстро прервала поцелуй, нахмурилась от неуверенности, быстро отступила на шаг назад на площадку.
– Я... Прости. Я...
Потеря ее тепла подтолкнула хранителя к активным действиям. Он быстро преодолел расстояние между ними, обхватил принцессу за талию, поднял, прижал к себе, опустил голову и поцеловал Изадору так, как уже очень долго хотел. Так, как никогда не стоило ее целовать, а уж особенно сейчас.
Изадора положила руку ему на плечо, отпустив одеяло, крепко зажатое между ними, второй рукой скользнула по груди аргонавта. Там, где кожа соприкасалась с кожей, словно разряды электричества проскакивали. Они заряжали его кровь, а все остатки рациональных мыслей разбегались и прятались где-то в глубине мозга. Деметрий провел языком по губам Изадоры, с них сорвался то ли стон, то ли всхлип, то ли тяжелый вздох, и она открыла рот, увлекая воина в чувственную бездну. Он не был уверен, что ему удастся выкарабкаться из нее без потерь.
Ее язык робко скользнул, соприкасаясь с его. Когда пальцы Изадоры стали гладить его волосы на затылке, пока губы исследовали рот Деметрия, у хранителя возникло четкое ощущение, что это первый поцелуй принцессы. И уж совершенно точно первые настолько откровенные ласки. Ему единственному довелось вкусить что-то священное. От одной только мысли об этом пульс зашкаливал, отдаваясь грохотом в ушах, а по венам струились чистое возбуждение и желание.
Деметрий изменил угол их поцелуя, погрузился языком глубже. Ему хотелось большего: больше ее сладости, больше тепла, больше всего этого. Он чуть подтолкнул Изадору назад, пока она не оперлась о каменный стол, а ее покрывало поехало вниз, и посадил на гладкую твердую поверхность.
Принцесса не отпустила его. Ни когда Деметрий чуть отстранился, и одеяло упало с ее груди до талии. Ни когда он развел ее ноги и встал между ними. Ни когда его горячая возбужденная плоть соприкоснулась с ее плотью в развилке бедер.
Короткий вздох сорвался с губ Изадоры, когда она провела пальцами по щетине на скулах Деметрия, и принцесса со всем пылом ответила на поцелуй, обретая все большую уверенность с каждым новым движением, стоном, прикосновением, лаской. Он позволил ей вести, говоря себе, что нужно чуть притормозить, ведь для принцессы все было внове. Но способность думать улетучилась, когда руки Изадоры погладили его по торсу и спустились вниз, остановившись на бедрах, чтобы притянуть хранителя ближе.
Деметрий обхватил ладонями затылок Изадоры, чуть подтолкнул ее, чтобы она легла на стол, и поцелуями-укусами проложил дорожку по ее скуле до уха, обхватил мочку зубами и чуть прикусил, ощутив, как она задрожала всем телом под ним.
Губами Деметрий ласкал ее горло, лебединую шею, вернулся к чувствительному местечку за ушком. Волосы Изадоры шелком касались его лица, руки на плечах обнимали и дарили тепло, а жар между бедер, там, где он крепко прижимался к ней, сводил с ума.
– О...
Звук ее голоса пробился в его сознание, чуть заглушив жажду плоти, удержав Деметрия от того, чтобы взять Изадору прямо здесь и сейчас. Он вдруг понял, что слишком груб, и она, вполне возможно, не разделяет его восторга. Воин поднялся на руках и посмотрел на принцессу.
В мерцающем свете факелов кожа Изадоры казалась еще мягче, а волосы выглядели темнее. Губы припухли от поцелуев, на щеках сиял румянец. Но ключом оставались глаза. Деметрий всегда мог прочитать все ее чувства в глазах: страх, гнев, отчаяние – прежде он видел именно эти эмоции, потому и знал, что сказать или сделать, чтобы действовать ей на нервы.
Но сейчас в ее глазах не было страха, не было в них и грусти ‒ только доверие. А за ним – огонь желания, от которого либидо Деметрия взбесилось, а член жаждал освобождения.
Ее пальцы, такие мягкие и теплые рядом с его загрубевшей кожей, коснулись щеки воина. По спине тут же прошла дрожь возбуждения. Но окончательную победу Изадора одержала, когда в тишине комнаты раздался ее шепот:
– Деметрий...
Как такое произошло? Как получилось, что она лежит под ним, смотрит на него глазами, горящими желанием, шепчет в темноте его имя? Где-то он совершил роковую, ужасную ошибку, которая разрушит все, но, даже зная это, Деметрий не мог отстраниться.
Его взгляд снова скользнул к ее шее, к впадинке у ключицы, по изящным плечам. Потом опустился ниже, на ярко освещенную кожу ее гладких полных грудей идеального размера и формы – как раз, чтобы заполнить его ладони и рот, соблазнявших вкусить их греховную сладость хотя бы раз.
Это его вина, что сейчас Изадора находится в данной комнате обнаженной, а не у себя дома в Арголее, в безопасности, как положено. Каждый раз, стоило ему подумать, что с ней могло случиться из-за той Гидры...
– Деметрий... – снова прошептала Изадора.
– Прикажи мне остановиться, – выдавил он. Пальцами левой руки он уже гладил там, где только что прошелся взгляд: по шее, ключице и ниже, по ее пышной груди.
Деметрий добрался до соска, обвел ареолу и нежно погладил вершинку. Изадора задрожала, дыхание ее перехватило, но она не отстранилась, никак не показала страха. Деметрий снова внимательно посмотрел ей в лицо и с восторженным вниманием наблюдал, как ее глаза закрылись и она выгнулась на столе. Когда Изадора застонала от чистого удовольствия, он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Прикажи мне остановиться.
– Нет, – выдохнула она, и его кровь вскипела. – Нет, не останавливайся. Мне нравятся твои руки.
– Так не должно быть. – Его рука добралась до другой ее груди, сосок под его пальцами стал твердой горошиной. – Тебе ничего не должно во мне нравиться.
Иза внимательно посмотрела ему в глаза.
– Мне многое в тебе нравится. Просто раньше ты не давал мне это рассмотреть.
– Ты видишь то, чего нет, это последствия травмы. Когда окажешься дома, вспомнишь, почему так меня ненавидишь.
Ее нежные пальцы коснулись его губ, медленно погладили чувствительную плоть, пока у Деметрия не осталось единственного желания: впиться зубами в ее кожу и пировать.
– Я не ненавижу тебя, Деметрий. И никогда не испытывала к тебе ненависти, просто не понимала тебя.
– Ты и сейчас не понимаешь. – «И никогда не поймешь».
– Теперь я уже не уверена.
Сердце забилось быстрее, но Деметрий не обратил на это внимания. Он не собирался сдаваться, не собирался позволить Аталанте получить желаемое. Но из-за сотни лет отрицания чувств он слишком слаб, чтобы сейчас, как следовало бы, поставить точку в происходящем. И он умирал от желания узнать ее вкус.
Он опустил голову и согрел ее левый соск горячим дыханием.
– Прикажи мне остановиться!
– Никаких остановок, – снова прошептала она. – Я хочу этого. Я хочу тебя.
Три коротких слова не оставили от его выдержки и следа. Деметрий провел языком по соску, почувствовал дрожь ее возбуждения и взял вершинку в рот. Изадора одобрительно застонала, откинулась головой на твердый каменный стол и запустила пальцы Деметрию в волосы.
Он не сбавил натиск и перешел к правой груди, повторив свои действия, доставляя ей удовольствие каждым движением языка и губ. Когда спина Изадоры выгнулась, а по телу прошла дрожь, он чуть отступил, проложив дорогу горячих влажных поцелуев к ее пупку, задержался там, чтобы обвести языком маленькую ямку, и продолжил свой путь вниз, отодвигая одеяло. Остановился Деметрий, только когда мягкая хлопковая ткань окончательно упала, оставив Изадору совсем обнаженной перед его взглядом.
О боги, она оказалась еще красивее, чем он себе представлял: шикарная грудь, тонкая талия, красивые бедра, ухоженные светлые волоски, формировавшие аккуратную букву «V», притягивающую взгляд к средоточию ее женственности. Деметрий вспомнил, за чем наблюдал сегодня утром, и не удержался. Он взял ее руку, поднес к губам и посасывал два ее пальца, пока они не покрылись его слюной.
Глаза Изадоры распахнулись, она в смущении подняла бровь и вопросительно посмотрела на мужчину. Он прижал ее влажные пальцы к ее соску и сказал:
– Потрогай себя.
Ее глаза потемнели до цвета горького шоколада. Пальцы неуверенно коснулись соска, очертили небольшой круг, скользнули по горошине и вокруг, и все это время Изадора не отрывала взгляда от лица Деметрия. Пока она дразнила свои соски, чтобы они превратились в твердые вершины, хранитель гладил ее по внутренней стороне бедра, по метке крылатой омеги, по ее холмику и среди нежных волосков.
Ее дыхание сбилось, но Деметрий не отвел руки, потому что Иза не сводила с него потемневших глаз, в которых явно читалось: «Коснись меня!»
– Да, вот так, – прошептал он, глядя ей в лицо, – Не останавливайся.
Они оба не стали останавливаться. Его пальцы скользнули в ее складки, где было горячо и влажно от желания. Деметрий зарычал от возбуждения, почувствовав ее соки, пальцы закружились внутри, пока не дотронулись до клитора, идеально рассчитав необходимое давление, и Изадора застонала.
От вида ее глаз, широко распахнутых, горящих желанием, сосредоточенных только на нем, у Деметрия закружилась голова, кожу покалывало, по крови тек жгучий огонь возбуждения. Продолжая большим пальцем потирать ей клитор, другим пальцем он скользнул во влажную жаркую глубину.
Боги, какая же она узкая. Его член пульсировал от желания. Изадора запрокинула голову, закрыв глаза, подняла вторую руку и стала массировать оставшуюся без внимания грудь, а он все гладил ее внизу, отыскивая самое сладкое местечко. И, когда принцесса выгнула спину и низко и протяжно застонала, Деметрий понял, что нашел.
Гул в ушах Деметрия мешал ему мыслить разумно. Он нагнулся и прижался ртом к ее расщелине. Сначала медленно лизнул кончиком языка, а потом и весь язык нырнул в заветную сладость. Тело Изадоры сотрясла дрожь, гинайка чуть не упала со стола.
Деметрий придержал ее и продолжил. С каждым движением языка воина Изадора все ближе подходила к краю, она двигала бедрами, стонала его имя. Деметрий в ответ скользил пальцами глубже, гладил, обводил ее припухший бугорок языком и посасывал его, пока она не кончила ему в рот.
– Деметрий... – Тело принцессы дрожало от освобождения, и она крепко сжимала пальцы воина там, внизу. Но единственное, что мог слышать хранитель, это рев в его голове: «Дом».
Короткое слово отдавалось эхом в мозгу, гнездилось в центре груди и вгрызалось в него с неистовством льва, пока у Деметрия не перехватило дыхание.
Изадора прижалась к аргонавту. Возбуждение снова охватило его со скоростью света и чуть не сбило с ног. Он стиснул девушку в объятиях, накрыл губами ее губы, поцеловал сильно и глубоко. В ответ она простонала ему в рот, запустила пальцы в волосы и потянула ближе к себе.
Он нуждался в ней прямо сейчас, жаждал оказаться внутри, не мог думать ни о чем другом. Но не здесь же, не на столе. Он припомнил, что имеет дело с девственницей, но как надолго его хватит...
Обхватив Изадору одной рукой за талию, Деметрий другой помог ей обвить его бедра ногами. Теперь ее горячая, пылающая киска терлась об его член, возбуждая до боли. Он зарычал, сжал ее сладкую маленькую попку, подхватил одеяло со стола и перенес Изадору в угол комнаты на руно, которое забрал из сундука Ясона и прикрыл одеялами.
Она целовала его все глубже, жарче, как если бы голодала, а он был лучшим блюдом. Ее соски терлись о его обнаженную грудь, и эротичность этих прикосновений сводила с ума. Она прижималась к нему истекающим соками естеством, и он видел звезды. Деметрий до исступления жаждал войти в нее, он положил девушку на одеяла, целовал ее снова и снова, вжимался в нее бедрами, пока оба не начали задыхаться от переполнявшего их желания.
– О боги, Деметрий!
Он едва услышал ее голос сквозь пелену пронзительной нужды. Деметрий лишь слегка приподнялся, чтобы посмотреть на Изадору. Губы ее припухли от поцелуев, щеки горели, слегка раздраженные прикосновением его щетины, соски напряглись, грудь часто вздымалась, ее обнаженные бедра прижимались к его, а лоно было готово принять его глубоко в себя.
Его! Сына Аталанты, врага.
Изадора смотрела на него такими нежными, доверчивыми глазами. Они наполнились бы ужасом, если бы она увидела его настоящим, а не таким, каким себе придумала.
При одной только мысли об этом грудь сдавило сильнейшей болью. И Деметрия накрыло осознанием суровой действительности, отчего стало трудно дышать.
Этого не могло произойти, никогда не могло. Нужно уйти от нее. Нельзя было до нее дотрагиваться, нельзя было узнавать ее вкус.
Проклятый Аид, о чем он только думал?
Деметрий вскочил на ноги, потер рукой лицо, попытался приглушить панику, долбившую по вискам с силой отбойного молотка, но не сумел.
– Куда... куда ты?
– Ухожу. Нужно уходить.
Изадора приподнялась на локтях.
– Но я думала...
Голова аргонавта закружилась от сотни извинений, но он уцепился за одну связную мысль:
– Твоя проблема, принцесса, в том, что ты слишком много думаешь. А я передумал.
– Но...
Придется повернуть нож в ране, только так можно выйти из этой ситуации, только так можно быть уверенным, что Изадора никогда больше не подпустит его к себе. Есть только один способ, хотя даже при мысли об этом в груди жжет.
– Слушай, я считал, у тебя опыта чуть-чуть побольше, а оказалось, ошибся. Я не специализируюсь на девственницах, приложенные усилия не окупаются.
На ее безупречном лице эмоции сменяли друг друга. Шок, недоверие, горькая обида. Изадора покраснела, подтянула одеяло к подбородку, при этом пальцы ее дрожали так, что Деметрий понял: своей цели он достиг. Он заставил ее чувствовать себя так же отвратительно, как чувствовал себя сам.
Сердце так сдавило, что Деметрий еле сдержался, чтобы не упасть на колени и рассказать правду. Вместо этого воин развернулся к лестнице и заставил себя не оглядываться.
Впрочем, смотреть назад было ни к чему, он и так знал, что увидел бы. Выражение удовольствия на ее лице четко отпечаталось в его памяти, как и выражение ужаса от того, что он только что ей сказал. Оно еще долго будет его преследовать, возможно, столько же, сколько и мысль, что подозрения, которые он много лет испытывал, оказались верны. Один поцелуй разрушил все сомнения.
Изадора была его суженой.
***
Кейси стояла на покрытом пятнами ковре в центре квартиры Деметрия в Тенедосе – захудалом районе Тайрнса – и медленно осматривалась. Взгляд скользил с голого стола и стульев к потертому дивану на другом конце комнаты.
Странно, что Деметрий, один из аргонавтов, живет здесь, особенно если сравнить эту каморку с огромным домом из дерева и стекла в лесу за чертой города, где жили они с Тероном. Обстановка за пределами квартиры шокировала даже больше. На булыжных мостовых валялся мусор, витрины магазинов были выбиты, дома брошены, а самое главное – люди в лохмотьях, мимо которых они сегодня прошли на пути сюда, так подозрительно поглядывали на них, словно на злодеев из малобюджетного фильма.
Арголея – прекрасное королевство, спокойное и безопасное, но чем дольше Кейси жила здесь, тем больше понимала, что до утопии далеко. Как и везде, в стране были свои трудности, своя классовая система и связанные с ней предрассудки. А теперь выяснилось, что и проблема бедности.
– Я и не подозревал, что Деметрий такая чистюля, – раздался голос Церека с другого конца комнаты. Он провел указательным пальцем по поверхности кухонного столика и показал Финею, что на руке ни пылинки.
– Ничего не трогать, – предупредил Терон хранителей и повернулся к Кейси: – Мели?
Кейси отрицательно покачала головой.
– Такое чувство, будто он никогда не проводил здесь время, мне не за что ухватиться, чтобы хоть что-то ощутить. Вы вообще уверены, что это его квартира?
Терон положил руки на бедра и нахмурился, осматривая пустую комнату. Каллия, Макс и Зандер разглядывали что-то на кухонной стене.
– Она указана, как его постоянное место жительства.
Вдруг снизу раздались тяжелые басы, срезонировав по полу. Кейси посмотрела на свои ноги, уверенная, что они двигаются в одном ритме с музыкой. И шумного паба этажом ниже она тоже не ожидала, хотя что ей вообще известно о Деметрии?
– Будьте внимательнее, – сказал Терон, – должно быть что-то, что мы могли бы использовать.
И они стали обыскивать маленькую квартирку: почти пустую гостиную, примыкающую к ней кухню размером с кладовку, ванную и спальню без кровати. Никаких картин на стенах, никакой одежды в шкафу, ни посуды на кухне, что бы указывало, что здесь кто-то живет.
Когда Кейси уже решила, что они снова в тупике, из ванной раздался тонкий голос Макса:
– Сюда! Думаю, я кое-что нашел!
Места в маленькой ванной для всех не хватало. Кейси протолкнулась вперед, подвинув Церека и Финея, вошла в комнату и поняла, что Макс почти полностью скрылся где-то в глубине маленького шкафа.
– Что ты нашел? – спросила она, обходя Зандера и заглядывая внутрь.
– Дверь, – ответил Макс взволнованно, – а еще тут лестница, прямо как...
Макс не закончил предложение, и одного взгляда на внезапно напрягшееся лицо Каллии хватило Кейси, чтобы понять, что дверь и лестница напоминают мальчику тюрьму Аталанты, где он был заперт на маленьком чердаке.
Макс был жизнерадостным ребенком, но десять лет с Аталантой наложили свой отпечаток, и Каллия с Зандером прикладывали много усилий, чтобы убедиться, что он чувствует себя в безопасности.
Кейси подошла к шкафу и вытащила мальчика из закутка.
– Я пойду наверх.
Как только Макс вылез из шкафа, Каллия тут же притянула его к себе и губами прошептала «спасибо». Кейси грустно улыбнулась сестре и приготовилась уже нырнуть туда, но Терон остановил ее, придержав за предплечье.
– Подожди, мели.
– Все хорошо, Терон. Со мной там ничего не случится. И только я могу поймать ощущение того, кто был там прежде, так что именно мне имеет смысл туда идти. К тому же речь идет о Деметрии, одном из твоих аргонавтов, а не о враге.
– Я уже не уверен, – произнес он и сердито нахмурился.
Кейси сжала руку Терона и посмотрела на него. Как и всегда, их связь отражалась в глазах огнем, горячим и ярким. Терон мог переживать за нее, мог раздавать всем вокруг приказы и иногда расстраивать своими секретами, но она знала, что все его действия продиктованы честью, долгом и любовью.
Причем последнее он бережет для нее одной.
– Я мигом вернусь, – прошептала она.
Терон прижался лбом к ее лбу.
– Или я сам тебя оттуда вытащу.
Эти слова согрели сердце Кейси, и она улыбнулась, когда любимый отпустил ее и слегка подтолкнул локтем к встроенному шкафу.
Кейси тут же окружила темнота. В дальнем углу этого места, вызывающего приступ клаустрофобии, виднелась маленькая дверь, которую нашел Макс. Девушка подумала, что Деметрий никак не смог бы влезть сюда, когда для того, чтобы достать до перекладин старой деревянной лесенки, ей пришлось встать на колени и вжаться в стену.
Кейси начала карабкаться вверх, ступенька за ступенькой. Свет в лаз проникал только снизу, но его было недостаточно, чтобы разглядеть хоть что-то в пределах пары сантиметров от лица. Облако пыли поднялось от очередной перекладины, и Кейси закашлялась, пытаясь очистить легкие от случайно попавшей с воздухом грязи.
– Ты в порядке? – донесся голос Терона.
– Все хорошо. – По щекам скользили нити паутины, и она сметала их рукой, крепко зажмуривалась, но продолжала лезть вверх. Где-то метра через полтора в непроглядной тьме Кейси наткнулась рукой на что-то твердое сверху.
– Я что-то нашла, – крикнула она мужу.
– Что?
Его голос звучал приглушенно, словно далеко-далеко, хотя Кейси знала, что не так уж долго лезла вверх. Поняв, что под рукой у нее дерево, она стала ощупывать поверхность, пока не наткнулась на что-то, похожее на ручку.
– Думаю... Думаю, это дверь.
– Она открывается?
Кейси взялась за висячую ручку, потянула, но ничего не произошло. Она стиснула зубы и толкнула. Скрип эхом отразился от стен, и дверь снова захлопнулась, чуть не выбив Кейси плечо из сустава. Собрав остатки сил, она снова толкнула дверь вверх.
– Получилось!
Яркий свет слепил глаза, так что пришлось зажмуриться, чтобы укрыться от сияния.
– Что видишь?
– Я... подожди немного, сейчас расскажу.
Ухватившись руками за пол наверху, Кейси выбралась из люка до конца и села. Свесив ноги в темноту туннеля, из которого только что вылезла, она терла глаза и старалась проморгаться, чтобы привыкнуть к свету.
Через несколько секунд зрение прояснилось, и Кейси поняла, что находится в комнате, похожей на смотровую площадку, на самом верху здания, где жил Деметрий. Во всю ширину стен восьмиугольного помещения шли квадратные окна. Они поднимались вверх не менее чем на три с половиной метра и образовывали купол. В углу комнаты лежала стопка одеял, смятых так, словно на них спали. Повсюду на полу были разбросаны книги как об оружии и ведении военных действий, так и в кожаных обложках с отпечатанным на них символом титанов. Вдоль одной из стен лежала аккуратными упорядоченными стопками одежда, у другой ‒ вещи были тщательно уложены в коробки. Новое оружие, чрезвычайно похожее на то, которым пользовались аргонавты, занимало один из углов комнаты. Справа Кейси обнаружила большой телескоп, направленный куда-то над крышами Тайрнса. Но не это поразило девушку. Дыхание перехватило, живот скрутило волной ужаса, когда она увидела фотографии.
На каждой стене, оформленные, как моментальные снимки, лентами висели десятки фотографий Изадоры. Лицо крупным планом на одних, на других принцесса в традиционных платьях, там она разговаривает с охранниками, тут смотрит в пустоту, стоя во дворе замка, вот читает книгу, сидя на мраморных ступенях. Снова, снова и снова, как надоевший узор, один и тот же образ. Везде все внимание на Изадору, что было явным признаком одержимости того, кто называл это место домом.
– Бог ты мой... – Кейси медленно поднялась на ноги.
– Мели? – позвал Терон.
– Все хорошо, – откликнулась она и взглянула на телескоп. – Не поднимайся, не нужно.
Чувствуя комок в горле, Кейси пересекла комнату, встала на цыпочки и посмотрела в трубу. Она сразу же ощутила присутствие Деметрия, когда дотронулась до телескопа, но все равно посмотрела, желая узнать, надеясь...
Картинка в окуляре обрела четкость, и Кейси тут же поняла, что видит окна комнат Изадоры в замке.
Внезапно все обрело смысл: исчезновение принцессы, ее похищение ведьмами.
– О нет!
– Ската, проклятье, – выдохнул Терон позади нее.
Кейси оглянулась и увидела выражение ужаса на лице мужа, когда он вылез из туннеля и встал в центре комнаты.
Он медленно осмотрелся, и, когда осознал всю чудовищность найденного, ужас на его лице быстро сменился убийственным взглядом, идущим, как знала Кейси, из самой глубины его существа.
– Это еще не значит...
– Значит. Лишь боги знают, сколько, блин, времени он это планировал. А мы ему позволили. – Кейси видела, как на челюсти под гладкой кожей, которую так любила гладить и целовать, заходили желваки. – Дотронься до чего-нибудь, только быстро, не хочу, чтобы ты испытывала что-то столь отвратительное больше, чем необходимо. Просто скажи мне: он сын Аталанты? Не нужно просматривать глубже.
Ее сердце ушло в пятки, а с ним и крохотная надежда на добрые намерения Деметрия. И, хотя она не могла не думать, что, несмотря на все прочее, это не имеет значения, ей было интересно, что скажет Терон, когда она сообщит, что в роду Деметрия есть и ведьма.
– Я уже посмотрела.
– И?
Кейси вздохнула.
– И Грифон оказался прав.
***
Руки у Деметрия тряслись больше, чем ему бы хотелось, поэтому защитный круг, который он создал вокруг руин, получился совсем слабым.
Испытывая отвращение к самому себе, он остановился, глубоко вздохнул, что ни хрена не облегчило острую боль в груди, и уставился на убывающую луну, отбрасывающую сияющий белый свет на него и неровную площадку. Его внимание привлек слабый шум волн, разбивающихся о безмятежный берег, и Деметрий вышел из круга, остановился у края скалы и посмотрел вниз на пляж.
С такого расстояния остров казался раем: песок, деревья, сине-зеленые горы. И только присмотревшись получше, понимаешь, каким адом это место было на самом деле. Ну не забавно ли, что настоящими монстрами на острове были не создания, жившие здесь? Он был чудовищем.
Словно по сигналу, из долины, лежавшей у подножия холма, раздался дикий визг, а в ответ оглушительный злобный рев. Деметрий обернулся посмотреть и подумал, что это может быть Гидра, от которой он сбежал прежде. А еще Химера, на которую наткнулся. Интересно, они уже поубивали друг друга или битва еще продолжается? Интересно, станет ли мир лучше, если он спустится и присоединится к ним?
– Могу рассказать тебе, как все закончится, – раздался женский голос со стороны скалы.
Деметрий обернулся на звук и увидел пожилую женщину, одетую во все белое. На ней были солнечные очки, казавшиеся до смешного абсурдными в это время ночи, и она парила в воздухе в нескольких сантиметрах от земли.
– Царь умрет, – сказала она сильным голосом, – Совет победит, монархию поглотят, порталы откроют. А потом демоны Аталанты хлынут в Арголею и не только разрушат королевство, но и уничтожат оставшихся аргонавтов. Затем твоя мать обратит все свое внимание на мир людей и будет истреблять всех, пока не обретет абсолютную власть. Полагаешь, хаос, в который сейчас повергают человечество ее демоны, ужасен? Будет хуже. Гораздо, гораздо хуже.
Его мать. Даже от напоминания кровь просто вскипела. Деметрий стиснул зубы и стал смотреть на море, намеренно игнорируя слова женщины.
Он знал, что это мойра. Также понимал, что недостаточно удачлив, чтобы встретиться с Атропос, которая перерезает нить жизни. Нет, его жалкая жизнь продолжается, и он ее прекратить не может. Данная мойра нить вытягивала.
– Это ты поставила факелы. В Зале героев.
– Да, я, – в голосе слышалась улыбка. – Он священен.
Деметрий не был в этом уверен. Для него на этом острове ничего священного не было, как он уже успел ясно продемонстрировать Изадоре прежде.
Он снова ругал себя за дурацкую ситуацию и впился ногтями в ладони, пока боль не осталась единственным, что он чувствовал.
Мойра стала спускаться, и, когда оказалась на земле, Деметрий увидел, что та пришла босиком, а ногти у нее на ногах окрашены в неоново-яркий синий цвет. Она пошла к стоявшему неподалеку булыжнику, чтобы сесть, ни звука не раздавалось от ее шагов.
– Терпеть не могу эти проклятые солнечные очки, но я все же не создание земли. – Она сделала волнообразное движение рукой над головой. – От лунного света у меня болит голова. Ты же знаешь историю своего предка Ясона?
Мойра хихикнула, увидев отсутствие энтузиазма на его лице.
– О, ты мне правда нравишься, Деметрий. Ты всегда был одним из моих любимчиков.
– Вот повезло, – пробормотал любимчик.
– В основном Аталанта винит Ясона за свою судьбу.
Деметрий бросил на нее раздраженный взгляд.
– Ясон позволил ей плыть на «Арго», хотя остальные были против. Я бы сказал, у нее шип застрял в заднице, если она винит его в чем-то.
Лахесис вздохнула.
– Винит. И больше, чем ты думаешь. Но причина ее ненависти в другом. На самом деле она влюбилась в Ясона на том корабле, а он предпочел ей другую.
Деметрий сжал зубы и перевел взгляд на воду.
– Медею. – Ведьму. Опять же, ему просто несказанно повезло. – Да, прекрасный конец, не правда ли? Он связывается с какой-то коринфской принцессой, решает жениться на ней, а не на предполагаемой суженной Медее. Сама Медея, чтобы сравнять счет, убивает его детей. Я бы сказал, конец просто великолепен.
– Как посмотреть. Один ребенок выжил и продолжил твой род. Пойди бы история иным путем, тебя бы сейчас здесь не было.
– И мир стал бы лучше, – пробормотал он. – Опять-таки проклятие суженой, наложенное Герой, сработало.
Деметрий не услышал движения, не заметил ее перемещения, а мойра уже парила в воздухе прямо перед ним, ее морщинистое лицо оказалось как раз на уровне его глаз. Воин набрал грудь воздуха и задержал дыхание, когда она сняла очки. И тут он понял, что смотрит прямо ей в глаза – белые, как луна, с крошечной черной точкой точно в центре.
– В жизни каждого из созданий на этой земле есть цель, независимо от того, хочешь ты ее знать или нет. Да, Гера страстно ненавидела Геракла и потому прокляла его и аргонавтов, обещав каждому лишь одну суженную ‒ худший выбор из всех возможных, ту, которая будет мучить их до последнего дня. Но суженная станет твоим проклятием, только если ты сам позволишь, Деметрий. Ясон сделал свой выбор, к добру или худу, но выбрал свою судьбу, а теперь время тебе выбрать свою. В этом мире ничто не определено, кроме одного факта: если ты будешь бездействовать, Аталанта победит.
Он смотрел в сторону.
– Мне все равно.
Щека Деметрия начала зудеть, и он снова посмотрел вестнице судьбы в глаза.
– Думаю, это совсем не так. Ты переживаешь больше, чем позволял себе показать кому-то все последние долгие годы. Ты не слаб, хранитель, хотя и считаешь иначе. Но то, чего ты больше всего боишься, может оказаться твоим спасением. Только если позволишь.
Спасением. Ну да, конечно. Невозможно. Но ему все еще необходимо спасти Изадору.
– Где на этом острове святая земля?
Она не ответила, только улыбнулась, заставив Деметрия еще больше нахмуриться. Зуд исчез, а за ним и собеседница воина растворилась прямо у него на глазах, а он снова остался в полном одиночестве смотреть в темноту.
Превосходно. Мойры всегда говорят загадками, вместо того чтобы ясно и четко пояснить, что имели в виду. Выбор? Какой у него есть выбор? В том, что касается Изадоры, выбора у него нет: нужно увезти ее с этого острова, прежде чем слабость, которую Лахесис в нем отрицала, захватит его, и он забудет обо всех причинах, по которым неустанно держался подальше от Изадоры все эти годы.
Деметрий пошел обратно к руинам. Что бы ни случилось, завтра он возьмет принцессу с собой искать святую землю. Портал получал энергию от того, что являлось священным, так что на этом острове точно должна быть где-то святая земля, ведь прежде он был обитаем – до того, как аргонавты собрали и оставили здесь монстров. И теперь Деметрий был решительно настроен найти это место. Хотел этого больше, чем когда-либо прежде.
Он успел дойти до двери в Зал героев, когда услышал крик Изадоры. Почувствовав всплеск адреналина, Деметрий проклял себя за то, что снова оставил принцессу одну. Выхватив из-за спины клинок, бросился вниз по ступеням и резко затормозил уже в большой комнате.
Она была одна, как и прошлой ночью, металась во сне. Вокруг не наблюдалось никаких чудовищ, но что-то определенно было не так.
Глаза Изадоры были крепко закрыты, одеяло обмоталось вокруг талии, лицо исказила мучительная боль. От ее крика волоски у него на затылке встали дыбом, но кровь вскипела, когда он смог разобрать в ее криках два слова.
«Аид. Нет».
Деметрий осмотрелся вокруг, но ничего необычного не заметил. Кошмар. Ей снова снилось что-то плохое. Он подошел к ней, встал на колени на одеяла, положил рядом на пол клинок.
– Перестань, Изадора. Ты можешь ранить сама себя.
Казалось, она не услышала, по крайней мере, метаться во сне стала еще сильнее.
Деметрий потянулся к ней, чтобы утихомирить, и, как прошлой ночью, его прикосновение успокоило ее, чего не смогли сделать слова. Тело девушки еще била дрожь, но она больше не крутилась мучительно по одеялам.
– Так-то лучше, – прошептал воин и погладил ее предплечье одной рукой, натянув другой одеяло обратно на ее голую грудь.
– Не хочу больше к нему возвращаться, – пробормотала девушка, поворачивая голову к Деметрию.
У него что-то болезненно сжалось глубоко в груди при мысли о ее присутствии где-то рядом с богом-садистом.
– Тебе не придется к нему возвращаться.
Он продолжал гладить ее, пока дрожь не прошла и Изадора не затихла. Деметрий глубоко вздохнул и отстранился. Он хотел дать ей выспаться и убраться от ее восхитительного обнаженного тела как можно дальше.
Изадора потянулась за ним, ее снова начало трясти.
– Нет, не уходи, он ждет только, когда ты покинешь от меня.
Деметрий снова насторожился. Он поднял голову и осмотрелся: два факела уже погасли, но остальные три еще горели у сундуков героев. В этом углу комнаты мерцал свет и танцевали тени, но оставалось множество темных мест, где можно спрятаться. Достаточно мрака, чтобы скрыть смертного или бессмертного, готового ждать.
Холодок беспокойства пробежал по спине, Деметрий придвинулся ближе и не стал возражать, когда Изадора обняла его и положила голову ему на обнаженную грудь. В этот раз он и не подумал ее оттолкнуть.
– Я никуда не уйду, кардия, – нежно сказал он, глядя в темноту. – По крайней мере сейчас.
