Девочки закончили танец, точно зафиксировав последнюю позу, и Николь выключила музыку. Теперь можно было расслабиться и отдышаться.

Она повернулась к Джейку:

— Я почти освободилась.

— Ничего, подожду. — Тон его был довольно миролюбивым.

Николь чувствовала себя неловко в тонком, обтягивающем купальнике и прозрачных колготках. В любое другое время она не придала бы этому значения, но только не сейчас.

Ей нелегко было заставить себя вернуться мыслями к своим ученицам, послушно делающим упражнения для расслабления мышц. Кристен последовала ее примеру и тоже сняла теплые гольфы, а Шарон развязывала пуанты. Оно и понятно: на репетиции им пришлось потрудиться в три раза больше обычного.

— Думаю, сегодня нам все удалось; можете отдохнуть, — объявила Николь. — И не забудьте, что Бонни хочет, чтобы у вас были костюмы в понедельник к вечеру. Ко мне постарайтесь прийти пораньше.

Джейк посторонился, освобождая проход. Несколько девочек робко улыбнулись ему, и он вежливо кивнул им в ответ. Исходивший от них смешанный запах цветущей молодости, пота и канифоли на мгновение оживил в памяти признанного маэстро те дни, когда он поджидал Николь после репетиций.

Когда Джейк шагнул через порог и очутился внутри танцевального зала, его встретили уже другие, но тоже хорошо знакомые запахи: пыльного бархата, средств для чистки стекол и… Ники. Как и накануне, Николь расставляла по местам грампластинки и кассеты. Судя по тому, как неловко она засовывала очередную пластинку в обложку, Джейк не без удивления отметил, что Николь тоже не по себе. Сам он провел бессонную ночь; перед его глазами разворачивался то один, то другой вариант встречи с Брайаной, и в итоге он чувствовал себя разбитым и не готовым ни к одному из них.

У него была дочь. Эти слова по-прежнему приходили к Джейку из какой-то лирической песни, звучавшей в нереальном мире. Он мысленно старался представить себе образ Брайаны, но ничего не получалось.

Как только ушли последние ученицы, Николь произнесла:

— Моя квартира расположена наверху.

Не дожидаясь ответа, она направилась к дверям, находившимся в дальнем конце студии.

Поднимаясь по ступеням лестницы, Джейк пытался подыскать какие-нибудь ничего не значащие слова, чтобы разрядить обстановку. Внезапно Николь остановилась и повернулась к нему. Вместе с колебаниями воздуха Джейк уловил слабое благоухание ее тела, пробудившее в нем, казалось, навсегда забытое желание увидеть Николь обнаженной. Все заранее подготовленные фразы сами собой улетучились.

— Брайана еще спит, но скоро должна проснуться, — тихо промолвила Николь, когда они оказались в квартире. — Присядь, пожалуйста, а я пока переоденусь.

Джейку показалось, что она читает его мысли; ему даже стало немного не по себе от этого, но он не мог оторваться от ее пленительных твердых сосков, розовевших сквозь облегающий купальник. Николь быстро отвернулась от его горячего взгляда и зашагала к двери.

Только тут Джейк осознал, что его дочь спала где-то совсем рядом.

— Ники, постой. — Ему была противна собственная неуверенность. — Я знаю, что Брайана спит, но если пообещаю тебе не будить ее…

Николь открыла дверь, и он заметил, что это была ванная, а не спальня. Показав рукой на другую дверь, она ответила:

— Ладно, Джейк. Брайана все равно не проснется раньше положенного срока.

Как только дверь ванной закрылась за Николь, Джейк собрал всю свою храбрость. Накануне вечером ему пришлось ждать около часа для восстановления душевного равновесия хотя бы до такой степени, чтобы со скоростью шестьдесят миль добраться до Лос-Анджелеса.

Будь это в прежние времена, он сразу бы прибег к самому простому выходу из трудного положения и смертельно напился, чтобы забыться, успокоить расходившиеся нервы. Однако с годами Джейк заметил, что результат всегда был одним и тем же: жуткая головная боль — последствие принятого большого количества алкоголя — и по-прежнему не решенные проблемы.

Подходя вчера к застекленной двери студии, Джейк не сомневался, что предстоящий разговор с Николь станет последним в их романе. Он рассчитывал встретить с ее стороны холод и сопротивление, и это вполне его устраивало. Вероятно, потом он даже сочинил бы прощальную песню и пошел дальше по жизни своим независимым путем. Но на самом деле все вышло совсем не так, как ожидалось.

Шум льющейся воды напомнил Джейку, что Николь вот-вот должна выйти из ванной, и он тихо направился в сторону спальни.

Брайана лежала в кроватке у противоположной стены, свернувшись калачиком. С обеих сторон ее постели валялись разбросанные в беспорядке мягкие игрушки. Все картины, которые воображал Джейк, вдруг в один миг слились в яркую действительность, и недавнее волнение сменилось наплывом тепла и благоговения.

Золотистые каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, обрамляли хорошенькое детское личико. Джейк с трудом сглотнул что-то, подступившее к горлу. От неожиданных слез перед глазами все стало расплываться, и он часто заморгал, чтобы лучше разглядеть дочурку. Господи, она была такой крошечной… и в то же время уже такой большой. Мой малыш. Как много он упустил в своей жизни! Ее первую улыбку, первые зубки, первые шаги.

И что же делать сейчас? Джейк посмотрел на милое невинное личико и тотчас почувствовал невыразимую нежность и желание защищать это беспомощное создание. Он обязательно удочерит Брайану, если даже его имя и не записано в свидетельстве о рождении. Он сделает все возможное, чтобы больше никогда ничего не упускать.

Брайана тихо вздохнула во сне и перевернулась на животик, уткнувшись лицом в подушку. Джейк наклонился и хотел поправить ее мягкие локоны… но сдержался, боясь разбудить девочку до прихода Николь. Он даже спрятал руки в карманы, чтобы не поддаться соблазну дотронуться до нее, заключить в свои объятия и убедиться в реальности происходящего. Пока он был для дочери всего лишь незнакомцем и мог напугать ее.

Шум воды в ванной смолк, и через несколько минут в дверном проеме появилась Николь. Она была босая, в одном только пушистом белом халате. Джейк с трудом выговорил, не узнав своего голоса:

— Дочка очень похожа на тебя.

— Зато у нее твои глаза.

Они смотрели друг на друга, не в силах продолжить разговор. Брайана опять заворочалась в своей кроватке, и Николь осторожно заметила:

— Может быть, тебе лучше вернуться в гостиную? Я скоро приду.

Возвратилась она уже в поношенных джинсах и просторном зеленом свитере. От предложения чая со льдом он отказался: в горле все еще стоял ком, и трудно было глотать.

Они сели друг напротив друга, он — на край дивана, она — в кресло. Вновь воцарилось молчание.

— Джейк…

— Ники…

Они заговорили одновременно, тут же смолкли и молчали до тех пор, пока Николь жестом не показала, чтобы он продолжал. В голове путались обрывки вопросов, но ни один из них он не в состоянии был четко сформулировать. Наконец ему все-таки удалось проговорить:

— Зачем? — Откашлявшись, Джейк попытался яснее выразить свою мысль: — Зачем ты лгала мне, Ники?

— Я не знала, что еще делать.

— Но я же предлагал тебе стать моей женой…

— Верно… поэтому-то мне и пришлось обмануть тебя.

— Даже если бы ты не вышла за меня замуж, я все равно заботился бы о тебе, — не унимался Джейк.

— Знаю, но нам обоим от этого не легче.

— Не будь смешной. — Вместо неуверенности откуда-то стало подниматься раздражение. — Возможно, я испытывал к тебе чувство ненависти в тот вечер, но чего было еще ждать после того, как сперва ты отказалась выйти за меня замуж, а потом сказала, что отцом ребенка является другой мужчина? — Джейк прислонился к диванным подушкам и бросил на Николь вызывающий взгляд, но тут же осадил себя. В его тоне появились нотки сожаления. — Мне не следовало прогонять тебя, Николь. Я ведь знал, что ребенок мой.

— В любом случае я бы ушла. Остаться после того, что наговорила тебе!..

— И куда же ты поехала? — рискнул спросить он. — Когда я обнаружил, что твой гардероб пуст, то сразу отправился в студию Эдама. Почему ни он, ни Дэвид так мне ничего и не сказали? Ты уехала к своим родителям?

— Нет, не к ним. — Николь грустно улыбнулась. — Ты же знал, что туда я не могла поехать, даже если бы захотела. — Она посмотрела на него глазами, полными боли. — Джейк, давай не будем говорить о прошлом и вернемся к настоящему.

— Хорошо. Только сначала расскажи мне все о Брайане.

— Она — единственное, о чем я не сожалею. — При мысли о дочери глаза Николь засияли, а выражение напряжения на лице исчезло. — Я никогда не считала ребенка своей ошибкой, несмотря на то что поначалу он не входил в мои планы. Джейк, она просто чудо, а чудо не бывает ошибкой.

— Как ты узнала, что она не слышит?

— Я чуть не потеряла ее. — Зеленые глаза Николь снова сделались печальными; она тряхнула головой и, глубоко вздохнув, продолжала: — Здесь особенно не о чем говорить, просто однажды Брайана долго не просыпалась, и я пошла проверить ее. Войдя в спальню, я увидела, что она лежит в кровати с открытыми глазами, но какая-то вялая, безразличная. Первое, что я подумала, — режутся зубки. Лишь когда у нее началась рвота и поднялась высокая температура, я отвезла ее в больницу. Я ждала в коридоре, а ее обследовали. — Николь закрыла глаза, вспоминая. — Через три часа полной неизвестности вышел врач и сказал, что после конвульсий девочку частично парализовало, но это должно пройти. Необходимо было дождаться результатов обследования, но врач уже не сомневался, что у Брайаны менингит. Он, конечно, предупредил меня о возможных осложнениях, но я была счастлива уже тем, что Брайана жива. Больше меня ничто не волновало.

В течение нескольких минут Джейк сидел, не смея пошевелиться. Николь ждала его реакции, все еще оставаясь в плену воспоминаний, и, когда он вдруг заговорил, вздрогнула от неожиданности.

— Выходи за меня замуж, Ники. Я удочерю Брайану и дам ей имя.

Николь напряглась.

— Что значит — дашь ей имя? — холодным, спокойным голосом произнесла она. — У Брайаны уже есть имя. Оно записано в ее свидетельстве о рождении. Сейчас не то время, когда женщине приходилось выходить замуж лишь затем, чтобы иметь положение в обществе или чтобы ее внебрачный ребенок не стал изгоем.

— Я вовсе не о том. — Джейк чувствовал, как у него внутри растет негодование. — Черт побери, я просто хочу быть ей настоящим отцом. Ведь все произошло по моей вине.

— Тебе не в чем себя упрекать. Я сама решила родить ребенка, и поэтому вся ответственность лежит только на мне. Я могла просто сделать аборт.

— Знаю. — Джейк еле сдерживался. — Ты говорила об этом в тот вечер, когда ушла от меня. — Он взъерошил волосы. — Пойми, мне хочется быть частью ее жизни. Я и так уже слишком многое упустил.

— Для этого нам совсем не обязательно связывать себя брачными узами.

— Ты хочешь сказать, что позволишь мне воспользоваться своими правами и время от времени навещать ее? — спросил он вкрадчивым тоном, за которым легко угадывалась ярость. — Отец по выходным дням. Неплохо. — Джейк рассмеялся так, что Николь даже вздрогнула. — Я видел нечто подобное на практике.

— Брак ведь тоже не гарантирует решение всех проблем, — мягко заметила Николь.

Ее голос звучал примирительно, и Джейк, смягчившись, осторожно взглянул на нее.

Николь выпрямилась и с чувством собственного достоинства добавила:

— Я приглашаю тебя на день рождения Брайаны, Джейк. И если ты останешься по ту сторону забора лишь потому, что не умеешь разрезать пирог, то это твоя вина, а не моя.

Он больше уже не злился, но все-таки не хотел отступать без боя.

— Ты кое-что забываешь, Николь.

— Что именно?

— Сейчас я уже не тот простой Джейк Камерон, каким был раньше. Когда станет известно, что я — отец Брайаны, журналисты превратят твою жизнь в сущий ад. Они так любят смаковать истории о бывших любовницах и внебрачных детях. Но если мы поженимся и я удочерю Брайану, вы сможете жить спокойно.

По мере того как Джейк говорил, Николь охватывал страх. Она и не задумывалась над тем, каким знаменитым он стал. Но может быть, Джейк преувеличивал?

— Уступок не будет, — решительно сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Мы что-нибудь придумаем, чтобы ты был рядом с Брайаной, но женитьба — это не выход. Я не собираюсь выходить замуж ни за тебя, ни за кого-то другого лишь затем, чтобы у Брайаны был отец.

— Подумай тогда о себе самой. Почему ты так боишься замужества?

— Мне не нужны ни обязательства, ни подачки, — резко ответила Николь.

— Полагаешь, мне они нужны? Считаешь, я предлагаю тебе брак по расчету, как в старые времена? — Джейк вновь рассмеялся. — Обещаю, что наш брак будет таким, каким и должен быть. Мы не смогли бы жить под одной крышей и не заниматься любовью. Помнишь, благодаря чему появилась на свет Брайана? — Наклонившись вперед, чтобы сократить между ними расстояние, он взял ее руку и тихо добавил: — Ты ведь не забыла того, что было между нами?

Джейк прижался губами к ее ладони, обдав теплым дыханием, и ей сделалось жарко.

Потом он потянул Николь за руку, заставив встать с кресла и сесть рядом на диван.

— Поцелуй меня, Ники, — прошептал он. — Пусть мои мечты сбудутся…

Ей хотелось не слышать его слов, укачивающих, словно колыбельная песня, хотелось оказать сопротивление его рукам, притягивающим ее все ближе и ближе. Но еще больше хотелось уступить и поцеловать, как он просил, чтобы можно было соединить их мечты.

Николь скользнула руками по его плечам и спине, разглаживая напряженные мышцы, которые с годами сделались еще более упругими.

Джейк целовал ее в губы, оставляя на них влажный след. В ответ она шептала его имя и чувствовала, как глубоко внутри снова разгорались тлеющие до этого угольки страсти, обволакивая жаром все тело. Прильнув к нему, она доверчиво ожидала продолжения.

— Как долго мы не были вместе, Ники, — наконец оторвавшись от ее губ, произнес Джейк.

В тот момент когда Джейк опять захотел попробовать на вкус ее влажные губы, какое-то движение поблизости от дивана вдруг остановило его. Насторожившись, он отодвинулся подальше от Николь, постепенно приходя в себя.

Почувствовав его замешательство, Николь слабо прошептала:

— В чем дело?

Она открыла глаза и проследила за его взглядом, который был обращен куда-то в сторону. Брайана! Мгновенно распрямившись, Николь неловко поправила растрепавшиеся волосы и только потом обернулась к дочери.

Замерев на месте, Брайана таращила глаза на бородатого здоровенного мужчину, поднявшегося с дивана. Ее недоумение сменилось любопытством, когда мать последовала его примеру и тоже встала.

Николь колебалась в течение минуты, прежде чем ответить дочери, жестом задавшей вопрос.

— Брайана интересуется, кто ты, — пояснила Николь на удивление спокойным голосом, даже не напоминавшим о том, что всего несколько мгновений назад она была охвачена страстью. — Я сказала, что ты — ее отец.

Джейку показалось, что сердце его готово выпрыгнуть из груди — такое он испытал счастье.

— Спасибо, Ники.

Он снова с трепетом взглянул на дочь. Ники была права — у Брайаны были такие же синие глаза, как и у него, и такой же темный ободок вокруг радужной оболочки.

Девочка, в свою очередь, тоже пристально смотрела на незнакомого мужчину, потом подошла к тумбочке, на которой стоял проигрыватель, и, открыв дверцу, принялась перебирать хранившиеся внутри пластинки.

— Что она делает?

Николь трудно было отвечать, слезы застилали ей глаза.

— Она ищет один из твоих альбомов, — наконец вымолвила она.

От неожиданности они оба сели на диван.

— Как только Брайана выучила азбуку для глухонемых, я показала ей твою фотографию и сказала, что ты ее отец, но я не была уверена, понимает ли она меня.

Тем временем девочка приблизилась к дивану и с серьезным видом принялась сравнивать лицо отца с фотографией на альбоме.

— Улыбнись ей, — попросила Николь.

Как ни старался Джейк оставаться сдержанным, из этого ничего не вышло, и широкая улыбка расползлась по его лицу. Брайана робко улыбнулась ему в ответ. Повторив недавний жест матери, девочка положила альбом на низкий сервировочный столик, а потом стала быстро делать какие-то знаки рукой. Однако из-за спешки ее маленькие пальчики путались, и трудно было разобрать, что именно она пыталась сказать.

— Эй, помедленнее, — рассмеялась Николь, воодушевленная тем, что Брайана не колеблясь признала Джейка своим отцом.

Наблюдая за движениями рук девочки, она продолжала переводить ему:

— Она хочет знать, где ты был все это время, почему сейчас здесь и… — замолчав на минуту, Николь решительно произнесла: — и собираешься ли жить вместе с нами, как и папа Дженни. Она имеет в виду, что с Дженни живет и папа, — пояснила Николь и принялась делать знаки рукой Брайане, одновременно отвечая вслух: — Нет, твой папа будет жить у себя дома, как и папа Майкла.

— Ники… — прошептал Джейк.

— Нет. — Николь бросила на него предупреждающий взгляд. — И не настаивай.

Она догадывалась, что Джейк чувствовал себя отделенным от них, несмотря на то что находился на расстоянии всего лишь нескольких дюймов. Между ними существовала пропасть, образовавшаяся за время разлуки. Но, ощущая всю глубину отчаяния Джейка, Николь никак не могла придумать, чем ему помочь.

Удовлетворенная объяснениями матери, Брайана ткнула себя пальчиком в грудь и показала на свой ротик.

— Брайана просит чего-нибудь сладенького, — усмехнулась Николь. — После Дня всех святых осталось несколько конфет. Я даю ей по одной, когда она просыпается. Подожди, я сейчас вернусь.

Радуясь появившемуся предлогу, Николь поспешила на кухню. Вернувшись в комнату, она опустилась на колени и раскрыла пакет перед Брайаной, чтобы дочь сама достала себе все, что ей захочется. Выбор был не таким уж большим — на дне пакета лежали зеленый леденец на палочке, две сладкие булочки и жесткая ириска. Брайана долго раздумывала и наконец взяла леденец; но прежде чем Николь закрыла пакет, она быстрым движением схватила ириску и протянула ее Джейку.

— Спасибо, Брайана, — серьезно произнес он, чувствуя, как душа переполняется гордостью и любовью.

Опустившись на колени, Джейк протянул к дочери руки, не сразу сообразив, что для нее он пока еще только незнакомец, пусть даже и называвшийся ее отцом. Брайана лишь застенчиво хихикнула и убежала в гостиную.

— Наберись терпения, Джейк, — тихо вымолвила Николь, когда он опустил руки и поднялся. — Нужно только подождать.

— Что ж, пусть будет так.

Войдя в гостиную, они застали Брайану сидящей перед телевизором. Крепко сжимая липкий леденец в кулачке, она с увлечением смотрела какой-то детский спектакль.

— Наша дочь может читать по губам? — спросил Джейк, сознательно отчетливо произнеся два первых слова.

— Она пока только учится этому. — Николь снова устроилась в кресле напротив дивана. После недавнего взрыва эмоций ей следовало держаться от него подальше. — Всему свое время, Джейк, но для четырехлетнего ребенка то, что она уже делает, считается успехом.

— Она поняла, что я поблагодарил ее?

Джейк машинально скручивал концы ярко-желтой обертки, в которую была завернута ириска.

— Она поняла твое намерение. — Николь попыталась уйти от прямого ответа, потому что ей хотелось сделать ему хоть что-то приятное.

Однако Джейк уловил оттенок сомнения в ее голосе:

— Что значит «намерение»?

Зная, что он все равно будет настаивать, Николь постаралась объяснить как можно мягче:

— Читать по губам очень трудно даже взрослому человеку, особенно если говорящим является незнакомец. Еще труднее догадаться, о чем он говорит, если его рот прикрыт руками… или если он носит усы и бороду. В таком случае глухонемые не видят губ, точнее, того, как они двигаются.

Джейк нервно пригладил свои усы; только сейчас до него стало доходить, что именно Николь пыталась ему втолковать.

— Да-да, я понимаю.

Она не умышленно называла его незнакомцем; просто с самого начала ей хотелось быть с ним откровенной.

— Со временем Брайана обязательно заговорит с тобой.

— Ты хочешь сказать, что она умеет разговаривать? — удивился Джейк.

— Да. Но она произносит слова не так отчетливо, как другие дети, которые слышат.

Наступило неловкое молчание. Николь мысленно подбирала нужные слова, когда раздался стук в дверь возле дальней лестницы.

— Николь! Поторапливайся, ты опаздываешь! — послышался затем требовательный мужской голос.

Николь подалась к Джейку, как будто хотела что-то ему объяснить, но в этот момент партнер Николь Дэвид Коул, не дожидаясь приглашения, быстрой походкой вошел в комнату. Чуть выше среднего роста, он обладал мужской грацией, подчеркивавшей силу и властность натуры. Направившись поначалу к Николь, он резко остановился, заметив сидевшего на диване мужчину.

— Господи, Джейк!