Два столпа безопасности Европы

« Rzeczpospolita », 16 марта 1995

Редакция: Почему Польша должна чувствовать себя в опасности?

Ян Новак-Езёраньский: Поскольку Ельцин, Козырев и другие в своих публичных заявлениях говорят о намерениях возвращения Советского Союза под флагом России и возвращении влияния на бывшие государства-сателлиты. Высказываются угрозы, включая военные, на случай если бы НАТО решило принять Польшу. Это рождает беспокойство, что Россия желала бы навязать Польше и другим странам этого региона послевоенный статус Финляндии, ограничивающий их суверенность.

Россия переживает глубокий внутренний кризис. Она сегодня не в состоянии атаковать Польшу. В этой ситуации необходимо ли расширение на Польшу гарантий безопасности Североатлантического альянса?

Ни одной из стран, находящихся в НАТО, сегодня не грозит агрессия. Это не значит, что альянс должен перестать существовать или что его государства-члены могут распустить свои военные силы. Никто не в состоянии предвидеть, что произойдет в России завтра или послезавтра. У этого государства все еще три тысячи атомных боеголовок, и оно может использовать ядерный шантаж. Немецкий Рейх насчитывал только сто тысяч вооруженных солдат, когда Гитлер пришел к власти в 1933 году. Десять лет спустя весь континент от Пиренеев до Волги оказался в его владении. Этого бы никогда не произошло, если бы его планы сразу встретили сопротивление.

Почему мы должны ввести в Европе новую границу разделения между государствами НАТО и Россией?

Каждый альянс создает линию разграничения между союзниками и другими государствами. Отказ НАТО от Польши и других возникших демократий, которые хотели бы вступить в Европейский союз и Североатлантический альянс, укрепил бы современную линию раздела, созданную в Ялте во времена холодной войны.

Не пошатнет ли расширение НАТО, оскорбляя чувство национальной гордости россиян, позиции Ельцина и не поддержит ли Жириновского и другие крайне националистические группировки?

События, которые происходят с 1993 года, показывают, что все наоборот. Положение России с того времени становится все более конфронтационным. Политика американской администрации — игнорирование, оправдание или объяснение увеличивающихся проявлений российского экспансионизма — отчетливым образом влияет на усиление имперских амбиций. Неправда, Ельцин отнюдь не должен поддаться националистическим настроениям, чтобы остаться у власти. Согласно результатам последнего опроса общественного мнения, население России в подавляющем большинстве против войны в Чечне и использования силы в отношениях с сепаратистами или соседями. Только семь процентов поддерживают идеи великодержавности, а более половины опрошенных заботятся, прежде всего, об улучшении плачевных бытовых условий (см. российскую газету «Сегодня», 23.02.1995).

Почему мы должны вызывать у России чувство изоляции и угрозы безопасности экспансией НАТО?

Ответом на это может быть предложение связать расширение НАТО с одновременным договором о безопасности с Россией. Такое предложение должно стать лакмусовой бумажкой для проверки, каковы в реальности российские устремления. НАТО — это оборонительный блок. Трудно себе представить, чтобы русские могли серьезно воспринимать возможность вторжения альянса на их территорию. Необходимо определить, Россия в действительности противостоит расширению собственно НАТО или той преграде, которую создаст Североатлантический альянс ее стремлениям вернуть зону влияния, включающую бывшие государства-сателлиты. Если последнее соответствует действительности, то расширение альянса становится тем более необходимым.

Не следовало бы подождать со вступлением Польши и других стран в НАТО до момента, когда опасность станет реальной?

Как правильно заметил Генри Киссинджер, страховой полис не покупают тогда, когда вспыхнет пожар. Если бы в России разыгрался самый плохой сценарий, ее власти могут воскресить доктрину Брежнева и угрожать Польше военной интервенцией, в случае если она захочет вступить в Североатлантический альянс. Время работает не на пользу НАТО. Пока что российские притязания в отношении Центральной и Восточной Европы имеют риторический характер. <…>

В течение почти 50 лет холодной войны НАТО не вводило войска, чтобы освободить Центральную и Восточную Европу и не предотвратило вторжение в Венгрию (1956) и Чехословакию (1968). Почему мы сейчас должны рассчитывать на использование этой силы для защиты наших стран?

Восстановление контроля России над Польшей сегодня не было бы возможно без военной конфронтации. Германия стала бы фронтовым государством и была бы вынуждена обеспечивать себе безопасность собственными силами или договариваться с Россией. НАТО, которое действенно повело бы себя в отношении российского вторжения, перестало бы существовать, а Европа вернулась бы к системе союзов и поиска равновесия сил, которые поделили континент в первой половине столетия и привели к двум мировым войнам.

Не увеличит ли вступление Польши в НАТО количество американского вооружения и не вызовет увеличение контингента американских войск в Германии, чтобы они могли справиться с новыми обязанностями и рисками?

Если Польша вступит в НАТО, то в Германии должно будет остаться не больше, а меньше американских войск. Символического присутствия двух американских батальонов в Берлине было достаточно, чтобы предотвратить присоединение города к Восточной Германии. С момента вступления Польши в НАТО границы союза будут передвинуты на 500 МИЛЬ на восток. Польша сделает доступным для альянса три больших порта на Балтике, густую сеть военных аэродромов, радарные установки и систему раннего оповещения, не говоря уже о 14 армейских дивизиях. Распространение на Польщу гарантий, следующих из пятого параграфа договора НАТО, не обозначает необходимость защиты каждого сантиметра польской территории. В то же время гарантии поднимают цену и риск возможного вторжения. Альянс не требует от Греции, Турции и Португалии, чтобы они подняли планку своего вооружения до уровня Америки или Германии. Требования, связанные с принятием в НАТО, не должны быть использованы в целях блокировки вступления в союз окольными путями и не могут подрывать экономику и, тем самым, безопасность будущих членов альянса. От государств, стоящих в очереди на вступление в альянс, следует ожидать, чтобы они сами указали, как они могут поспособствовать его усилению в границах собственных возможностей, а также при помощи других. Обе опции должны быть разработаны при участии экспертов НАТО. Размеры помощи следовало бы сделать зависимыми от развития международных событий и оценки существующих угроз. Помощь должна охватывать, прежде всего, те государства, которые непосредственным образом заинтересованы в раскрытии зонта НАТО над их соседями.

Продиктованы ли польские старания о гарантиях НАТО исключительно военными мотивами?

Нет. НАТО не только военный, но и политический союз. Демократия никогда не пустила бы так глубоко корни в постгитлеровской Германии, если бы не преимущества и условия, связанные со вступлением этой страны в Ceвероатлантический альянс и Европейский союз. То же самое можно сказать и о посткоммунистических государствах Центральной и Восточной Европы. Условия и преимущества, какие дает интеграция Центральной и Восточной Европы в рамках западных оборонительных и экономических институтов, создает мощный стимул в процессе консолидации демократического устройства и свободной рыночной экономики. Перспектива вступления в НАТО навязывает также необходимость урегулирования этнических и территориальных конфликтов между такими государствами, как Словакия и Венгрия либо Венгрия и Румыния. Демократия в этих государствах могла бы не пережить постоянной изоляции от западных демократий и рынков сбыта.

Объединение с обоими могущественными соседями, Германией и Россией, лежит в жизненном интересе Польши. Безоговорочное признание Германией границы с Польшей перечеркнуло надежды немецких националистов и подвело черту под историческим противостоянием между двумя народами. Мы ждем, что вступление Польши в НАТО станет похожим пунктом отсчета в польско-российских отношениях. С момента, когда Польша окажется в союзе, российские амбиции и стремления к ограничению польской суверенности перестанут быть реальными, и историческая вражда может уступить место сотрудничеству и даже дружбе. Между двумя странами сейчас нет территориальных и этнических споров. Мы хотим постепенного расширения НАТО. Включение государств Вышеградской группы стало бы первым этапом. Мы видим новую систему безопасности, охватывающую всю Европу и опирающуюся на два столпа: одним из них было бы НАТО, включающее Центральную и Восточную Европу, вторым — договор с Россией, основывающийся на взаимных гарантиях безопасности и военном сотрудничестве. Президент Украины Леонид Кучма недавно утверждал, что Украина не хочет вступать в союз ни с Россией, ни с НАТО. Может быть, в будущем договор безопасности должен быть заключен одновременно с Россией и с Украиной, как со вторым самым большим государством Восточной Европы.

 

Давайте отличать друзей от врагов

« Rzeczpospolita », 11 мая 1996

Безопасность государству обеспечивают не только гарантии и союзнические договоры. Мы по собственному опыту знаем, что они могут подвести в час испытания. Фундаментом мира на наших границах с Германией и Россией являются дружественные отношения на общественном уровне. Чувство взаимной вражды является в то же время первоисточником опасности. Они сопряжены между собой, приводят друг друга B движение. Вражда с одной стороны пробуждает враждебность с другой. К сожалению, с осени 1993 года, с момента постановления на повестку дня вопроса о расширении НАТО, именно таким образом питается и растет взаимный антагонизм русских и поляков. Это не предвещает ничего хорошего в будущем.

У адептов антипольскости, антинемецкости, антироссийскости наблюдается склонность к обобщению, распространению ответственности за плохие поступки единиц или групп людей на всю нацию. Нет хороших поляков — все плохие. Нет хороших и плохих русских — все плохие. Такого рода обобщения делают невозможными налаживание мостов между доброжелательными людьми. А именно такое построение моста над пропастью между поляками и русскими является нашей насущной задачей.

Я хотел бы проиллюстрировать эти слова на примере Катыни. Я полностью разделяю всеобщее негодование, которое встретила в Польше оскорбительная книга Юрия Мухина «Катынский детектив», и еще более никчемный вымысел, что поляки убили в 1920 году большевистских пленников. Одно и другое является проявлением пропагандистской агрессии. В справедливом возмущении не стоит забывать, что раскрытию правды о Катыни мы обязаны россиянам — другим россиянам. В течение полувека наше глубокое убеждение, что советская и ПНРовская пропаганда скармливала нам ложь, базировалось на догадках. Документы преступления и информация об их существовании были добыты из челюстей тайных архивов и переданы полякам русскими друзьями. Журналист Алексей Памятных был первым, кто в ноябре 1989 года объективным образом затронул тему Катыни на полях советской прессы. В архивных поисках роль первопроходца принадлежит профессору Наталье Лебедевой, она первой опубликовала многие документы преступления. Это не было бы возможно без помощи и поддержки директора Российского государственного архива, профессора Рудольфа Пихои. Также нельзя не упомянуть журналистку еженедельника «Россия» Светлану Филонову. Следственную работу добросовестно и объективно проводили военный прокурор Анатолий Яблоков и второй прокурор, полковник Александр Третецкий. В штабе последнего работал полковник Степан Родзевич, потомок писательницы Марии Родзевич.

Родзевич был тем, кто передал полякам содержание и перечень нескольких десятков документов, corpus delicti — решения и исполнительные приказы массового убийства. Это позволило польской стороне требовать от правительства оригиналы конкретных документов. Монументальное собрание документов Катынского преступления, недавно изданное, является плодом сотрудничества польских и российских архивистов, известных поименно.

Россияне, оказавшие полякам помощь в раскрытии правды об этом преступлении, отличались большой смелостью. Некоторые заплатили за это высокую цену. Ни одна нация охотно не признается в действиях, которые покрывают ее позором. Директор Государственной архивной службы России, профессор Пихоя, был в прошлом году уволен с занимаемой должности. Прокурор Третецкий был переведен на восток России. Прокурор Родзевич, молодой, сорокалетний, здоровый мужчина, вдруг умер 17 ноября 1993 года за час до встречи с генеральным консулом Республики Польша Михалом Журавским. Говорил, что передаст ему личную информацию, о которой не может сообщить по телефону. Скорая не успела.

Разделению россиян на друзей и врагов поддалась и польская экспедиция, в задачи которой входил поиск заросших травой и деревьями расстрельных ям с целью заменить их могилами, а место казни сделать мемориальным кладбищем. Здесь я опираюсь на статью адвоката Станислава Микке в его специализированном журнале «Palestra».

Долгие месяцы местные власти откладывали приезд польской группы, находя все новые причины. Когда, в конце концов, 5 сентября 1993 года поляки оказались в Смоленске, их встретили пикеты с красными флагами с серпом и молотом и крики «Руки прочь от Катыни!». На месте, в катынском лесу, их ждали демонстрации медсестер и пациентов ближайшего санатория для больных туберкулезом. Власти сказали им, что поляки хотят забрать себе 100 гектаров леса и закрыть санаторий, поэтому они пришли протестовать. Когда из уст генерального секретаря Совета по охране памятников борьбы и мученичества Анджея Пшевозника они услышали, что поляки ни о чем таком не помышляли, что хотят лишь эксгумировать и с честью похоронить своих предков, жертв массовых убийств, на площади, не больше чем два гектара, гнев демонстрантов обратился против присутствующего заместителя губернатора Смоленска Анатолия Новикова. «Зачем вы нас обманываете? — кричали эти люди. — Зачем настраиваете нас против поляков?». В это время из уст одной медсестры в адрес представителя власти прозвучали знаменательные слова: «Вы построили Советский Союз на человеческих костях. Вся Россия — это одно большое кладбище!». Может быть, в тот момент люди почувствовали, что поляки и русские — братья по несчастью.

С этого столкновения отношение персонала санатория к польской группе стало дружественным, почти покровительственным. Не только этих женщин, но и местных российских журналистов. Они достали список 300 поляков, расстрелянных НКВД в катынском лесу еще до войны, в 1938 году. В свою очередь, поляки нашли 39 массовых захоронений русских, находящихся на расстоянии не более 400 метров от польских расстрельных ям.

Хороший прием поляки получили в древней Твери и в близлежащем Медном, месте массовой казни пленников из Осташковского лагеря НКВД. Их с самого начала окружали доброжелательность и понимание, не только со стороны обычных людей, но и от местных властей. Их ожидало оборудование, палатки. Рядом с одной из них был воткнут польский флаг. При эксгумации помогали солдаты. На месте присутствовал глава администрации Медновского поселения Борис Ещенко, сын и внук «врагов народа», расстрелянных НКВД. Он благожелательно исполнял все просьбы поляков. Даже местные милиционеры относились к польской группе дружелюбно и с пониманием. Хорошо сохранился в воспоминаниях поляков заместитель губернатора Твери, Вячеслав Подьячев, а также заместитель министра культуры Российской Федерации Вячеслав Брагин. Анджей Пшевозник утверждает, что без их помощи и благосклонности увековечивание памяти жертв преступления было бы невозможно.

Пример Катыни убедительно учит отличать среди русских друзей и врагов. Поначалу кажется, что все российское общество объединилось против вступления Польши в НАТО, но опросы общественного мнения в России говорят совсем иное. Отвечая на вопросы анкеты, почти одна пятая часть русских (18 процентов) выразила убеждение, что вступление Польши в НАТО не угрожает России. Столько же выразило обратное мнение. Подавляющее большинство, около 80 процентов, по этому вопросу не имели никакого мнения, вообще не интересовались этим вопросом. Однако сам факт, что целых 8 процентов россиян пошло еще дальше — признало, что вступление Польши в Североатлантический альянс послужило бы миру и стабилизации в Европе — очень значим. Давайте не будем пренебрегать этим меньшинством, пусть и небольшим, потому что это наши союзники.

В начале 1960‑х годов немцев, готовых тогда признать границу по Одре и Нысе, было еще меньше. Заслуга польских епископов и других доброжелательных людей, преимущественно из круга издательства «Znak» и католического еженедельника «Tygodnik Powszechny», состояла в навязывании диалога с этим меньшинством в ФРГ. Со временем плодом этого стал перелом в отношениях между Польшей и Германией. Это подтверждает мою мысль о том, что строительство мостов между народами может быть важнее, чем формальные союзы. Оно требует большего терпения и выдержки, устойчивости к трудностям и препятствиям, потому и может иногда казаться, что движение на этой дороге одностороннее.

Дорога к беззаботному будущему идет не через унаследованную ненависть, а через диалог — не только между правительствами, но, прежде всего, между обычными людьми. Диалог, который приведет к взаимопознанию, взаимопониманию и взаимному человеческому дружелюбию.

 

Угроза пассивности

« Rzeczpospolita », 1 1 января 2000

Новый год, год смены столетий, открыло событие, которое может своими незамедлительными и перспективными последствиями повлиять на форму и содержание реальности ХХI века. Им является неожиданный уход в отставку Бориса Ельцина и передача власти Владимиру Путину.

Западные политики с профессором Збигневом Бжезиньским во главе размышляют, был ли это дворцовый переворот, уступил ли Ельцин под давлением или поддался убеждениям, или же принял решение по собственной инициативе. Насущным является вопрос, в каком направлении пойдет Россия под руководством человека, который лишь пять месяцев назад вдруг появился из полной тьмы и в течение такого короткого времени побил все рекорды популярности, возобновляя кровожадную войну с Чечней.

Бжезиньский на страницах «Wall Street Journal» задается вопросом, станет ли Путин новым Пиночетом или Милошевичем. Первый был жестоким диктатором, который преступным образом подавлял оппозицию и одновременно с этим вывел Чили из экономического кризиса и проложил путь к демократии. Второй, пытаясь восстановить Югославию, геноцидом навлек на свою страну страшную беду и стал угрозой миру. Милошевич был остановлен НАТО силой. Путина силой остановить не получится без риска развязывания ядерной войны.

Освобождение в российском стиле

Можно было с помощью политического и экономического давления загодя исключить красную линию между полицейской операцией, имеющей целью удержание целостности Российской Федерации, и уничтожением малой нации и убийствами ни в чем не повинного гражданского населения. Государства Западной Европы проявили большую, в отличие от Америки, готовность к оказанию давления. В то же время администрация Билла Клинтона не согласилась с требованием остановить кредитную помощь России. Деньги продолжают переводить. Все закончилось риторическими протестами и выражением соболезнования. Бжезиньский объективно раскритиковал Клинтона за его высказывание, что у него нет симпатии к чеченцам. Еженедельнику «Тайм» президент сказал, что перед наследником Ельцина стоит задача, как освободить (sic!) город Грозный, не убивая тысячи гражданских лиц, а также вопрос, станет ли эта война примером борьбы с террористами и сепаратистами. Ответ на два этих вопроса ежедневно дают картинки на телеэкранах, демонстрирующие, как выглядит освобождение Грозного в российском стиле — страшные трагедии женщин, стариков и детей, которые не имели ничего общего с терроризмом. Клинтон, правда, подчеркивает, что он решительный противник таких методик «обращения с беженцами», но эти замечания сказаны таким деликатным и дипломатичным образом, что нехотя можно получить результат, обратный желаемому. Они могут быть неправильно поняты в Москве как уведомление, что Запад поведет себя пассивно, если после ликвидации сопротивления несчастных чеченцев придет очередь решения следующих силовых конфликтов, в том же самом нечеловеческом стиле, например, на Кавказе, в Севастополе или где-то еще.

Циничный прагматик

Западное мнение любит благочестивые пожелания. Хватает и оптимистических оценок наследника Ельцина: он молодой, образованный, умный, юрист, бегло разговаривает по-немецки и по-английски, объявляет войну с коррупцией и мафией, ратификацию договора СНВ III, он отстранил от должности дочь Ельцина, создавая правительство сильной руки, что вовсе не должно угрожать демократии. В самом худшем случае Путин может оказаться холодным и циничным прагматиком, то есть политиком, которого практическая необходимость вынудит к экономическим реформам и выводу России из современной смуты.

Другого мнения придерживаются политики из Пентагона, то есть люди, ответственные за безопасность супердержавы. В этих кругах уже известно, что Путин со времен ранней молодости был воспитанником КГБ, потом его высоким чиновником, а в конце концов, начальником этой преступной организации, которая в нетронутом виде, хоть и под другой вывеской, пережила распад Советского Союза. Начиная с ВЧК, ОГПУ, НКВД и заканчивая КГБ, тайные убийства, похищения людей, шантаж граждан, фабрикации уголовных дел, провокации, попрание не только человеческих законов, но также и законов собственного государства, были и остаются незыблемыми методами ее действия. Путин уже продемонстрировал верность этим преступным традициям, возлагая цветы и открывая мемориальную доску для своего предшественника Юрия Андропова, человека, подозреваемого в организации покушения на жизнь Папы Иоанна Павла II. Когда в 1998 году он был назначен начальником Федеральной службы безопасности, наследницы КГБ, он сразу заявил, что «вернет былой престиж Лубянке» (название площади и здания, где расположена штабквартира КГБ в Москве, тюрьма, место допросов и казней).

Куратор Штази

Путину не было еще тридцати лет, когда его отправили в Восточную Германию в качестве резидента КГБ в Дрездене, а позднее в Лейпциге, предположительно, в роли куратора известной Штази, спецслужбы ГДР, терроризирующей население и шпионящей за Западной Германией. Можно ли без опасений думать о том, что человек с таким прошлым сегодня исполняет обязанности президента России, обеспеченного конституцией исключительными правами на грани всемогущества?

Разумеется, в течение неполных трех месяцев перед датой президентских выборов Путин сделает все, чтобы избежать неудач и похвастаться успехами. Вероятно, все возможные средства будут сконцентрированы на полном уничтожении Чечни и чеченцев. Это свершится ценой огромных затрат, то есть ценой еще большего ухудшения экономической ситуации и бытовых условий жизни населения. Возможно, его предвыборная кампания будет проходить под знаком неоимперских лозунгов, вызывающих дикий национализм. Военные открыто ставят своей целью восстановление Советского Союза. Путин в своих высказываниях ограничивается только операциями предотвращения распада российского государства. Будущее покажет, проявление ли это сдержанности, или выученная в школе КГБ методика и тактика камуфляжа истинных целей.

Могут ли и в какой мере государства НАТО и Соединенные Штаты своей экономической и военной мощью влиять на развитие ситуации в России? Между горячим, или даже холодным противостоянием и разрешающей безучастностью и непредумышленным поощрением к агрессии существует широкая гамма разных опций. Когда мир видоизменяется в одну глобальную деревню, даже российский великан не может себе позволить экономическую и политическую изоляцию.

Необходимо влиять на российские элиты

Перспективной целью западных держав, а также Польши должно стать такое воздействие на российские элиты и широкие массы, чтобы произвести изменение имперской ментальности с ее болезненной склонностью к территориальной экспансии, достигаемой ценой всеобщей нищеты. Целью должно стать втягивание России в Европу, несмотря на ее врожденную тягу к трактовке своего государства как осажденной крепости, окруженной со всех сторон воображаемыми врагами. Только Россия, смирившаяся с утратой империи, может сконцентрировать свои средства и получить адекватную помощь в повышении уровня жизни своего населения. Этой цели Запад может достичь, только повысив как можно больше цену силовых завоеваний или диверсий. Задабривание России и пассивное поощрение ее попыток восстановления утраченной империи может завершиться так, как закончилась политика умиротворения Гитлера и Сталина.

Историки сегодня соглашаются с тем, что гекатомбы Второй Мировой войны можно было бы избежать, если бы не безучастность, проявленная западными державами в отношении попрания Гитлером договорных обязательств по разоружению немецкого Рейха, оккупации Рурского бассейна и Австрии, разрешения на раздел Чехословакии. Успех череды этих попыток позволил Гитлеру ошибочно считать, что покорение и раздел Польши не встретит вооруженной реакции западных союзников.

Также можно было избежать холодной войны, если бы не заранее выраженное Сталину в Тегеране и Ялте согласие на порабощение Польши и Центральной и Восточной Европы до Лабы. Бескровное покорение восточной сети континента прошло у Сталина так гладко, что он вообразил, что с такой же легкостью он сможет распространить советское доминирование на Западную Европу, а в дальнейшей перспективе — на весь мир. Будет ли НАТО в состоянии вовремя сделать выводы из опыта прошлого? Это в большой степени будет зависеть от позиции американской сверхдержавы, то есть от ревизии политики, проводимой до сих пор администрацией Клинтона в отношении России, и от того, какую политику будет вести его наследник.

 

Россия преступная, Россия правдивая

« Gazeta Wyborcza », 4 марта 2000, №54

У России два лица. Одно — нечеловеческое и преступное — появилось в Катыни, Медном и Харькове, а сегодня в Чечне. Второе — правдивое — в героическом признании лжи собственного прошлого.

Приказ уничтожить около 22 тысяч безоружных польских пленников был издан по предложению Берии 60 лет тому назад, 5 марта 1940 года. Под ним стоят инициалы Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна. Выполнение приказа было тщательно подготовленной НКВД технической операцией. Все было запланировано до мельчайших деталей: календарное расписание железнодорожного транспорта, тип вагонов, место выгрузки, способ перевозки жертв к месту казни, наконец, экзекуция, напоминающая механизм быстрого поражения животных электрическим током, — выстрел в затылок.

Я избежал Катыни чудом. В битве под Устилугом я попал в немецкий плен. Двумя днями позднее все мои ближайшие боевые товарищи с капитаном Витольдом Хердегеном во главе попали в советские руки. Их фамилии я нашел в списке убитых.

Когда весной 1943 года я смотрел немецкие фотографии трупов, извлеченных из могильных ям, мне пришло в голову: как немного отделяло меня от того, чтобы быть одним из них. В воображении я переживал свои последние минуты. Вдруг до моего сознания дошло, что это казнь. Болезненное затягивание веревки, которой мне завязывают сзади руки. Последняя мысль о самых близких и последняя молитва. Рука палача хватает меня сзади за шею и наклоняет над ямой. И после уже ничего.

Катынская ложь

Недавно на экране телевизора я видел вторую Катынь, на этот раз в Чечне. Грузовики, наполненные грудами убитых молодых мужчин со связанными сзади руками. Сотни безжизненных тел, сброшенных в вырытые заранее рвы, сразу же засыпаемые экскаваторами, чтобы не найти следов.

Единственными свидетелями убийств в Катыни были палачи. Благодаря телевидению чеченскую Катынь видел весь мир, и, как и тогда, несмотря на очевидные доказательства, возрождается «катынская ложь». Представитель Путина заявляет, что киносъемка не является доказательством. Это провокация, подготовленная самими чеченцами либо западными журналистами.

В 1943 году соучастниками катынской лжи были союзники. Английское правительство получило секретное донесение от Оуэна Клера О’Мэлли, британского посла при польском правительстве в Лондоне. На основании косвенных доказательств, полученных от независимых экспертов, О’Мэлли неоспоримо подтверждал, что виновными в убийстве были Советы. Черчилль, зная правду, принял и провозгласил советскую ложь про то, что убийство совершили немцы. Эту же ложь поддерживал Рузвельт.

Можно признать, что во время войны с Гитлером эта ложь была крайней необходимостью. Поддержание союзнических отношений с Советским Союзом было неминуемым условием победы над Гитлером. Ничто, однако, не оправдывает того, что оба англосакских правительства поддерживали советскую ложь после войны.

Когда в конце 1970‑х годов поляки в Лондоне хотели установить памятник жертвам Катыни в Кенсингтоне, недалеко от Бромптонской Оратории, тогдашний британский премьер возразил против помещения на памятник даты: 1940, потому что лишь в 1941 году Катынь оказалась в немецкой оккупации. Памятник можно было поставить только на кладбище, на выкупленном поляками могильном участке. В 1952 году администрация Эйзенхауэра проигнорировала результаты расследования комиссии Палаты представителей Конгресса США, признавшей вину Советов доказанной.

Единственным похвальным исключением в катынской лжи был британский прокурор Международного трибунала в Нюрнберге, судивший гитлеровских военных преступников. Сэр Хартли Шоукросс решительно отверг желание советского прокурора включить в обвинительный акт против Германии катынское преступление.

Катынскую ложь умышленно повторяли очередные правительства ПНР. Если бы тогдашние власти верили, что ответственность лежит на немцах, то не запрещали бы употребление вслух слова «Катынь» даже в некрологах. Этот запрет сам по себе указывал на виновного. Лишь Войчех Ярузельский под давлением общественного мнения во время визита в Москву в апреле 1990 года потребовал от советских товарищей раскрыть правду.

Россияне в борьбе за правду

Борьбу за пересмотр катынской лжи начала и вынесла на первый план подпольная пресса в середине 1980‑х годов. Обращенные к россиянам призывы дать доступ к документам и рассекретить правду нашли сильный отклик в среде российских демократов, объединенных вокруг «Мемориала». Уже в 1987 году деятели «Мемориала» по собственной инициативе предприняли попытки добраться до тщательно охраняемых секретных папок.

Первопроходцем, действующим самостоятельно, был военный историк Юрий Зоря. В течение нескольких лет он вел упорную борьбу за доступ к самым закрытым «Особым папкам», завершившуюся открытием документальных подтверждений того, что преступление было совершено НКВД. Результатом этих зачастую очень рискованных трудов был сборник «Документальная хроника Катыни», о котором было объявлено в 1989 году в докладе на научной конференции архивистов.

Зоря был не одинок. Список российских историков, архивистов, прокуроров и журналистов, находивших и предававших огласке документы или передававших их напрямую полякам, очень длинный. Раскрытие документов и указание их местонахождения дало возможность польской стороне требовать их копий от Горбачева, а позднее Ельцина. Советские, а затем российские власти не могли утверждать, что доказательств не существует, поскольку поляки указывали, где их можно найти, приводили их нумерацию, даты и т. п.

Самой большой заслугой деятелей «Мемориала» стало нахождение в Медном и Харькове неизвестных мест казни и массовых захоронений пленных из Осташкова и Старобельска. Профессор Рудольф Пихоя, многолетний руководитель Государтсвенной архивной службы России, был тем, кто вручил Валенсе вещественные доказательства в виде приказа об убийстве 5 марта 1940 года. Военный прокурор, полковник Александр Третецкий был соавтором добросовестного обвинительного заключения Главной военной прокуратуры СССР, заканчивающегося выводом о том, что вина Советов в полной мере доказана.

В 1993 году Третецкого перевели на восток России. Другой военный прокурор, Степан Родзевич, потомок писательницы Марии Родзевич, оказал бесценную услугу, передав польской стороне доказательства, найденные в ходе следствия. 17 ноября 1993 года по телефону он договорился о встрече с генеральным консулом РП Михалом Журавским, хотел лично передать ему какую-то важную информацию. В этот же самый день, незадолго до встречи, здоровый, 48-летний мужчина неожиданно скончался от сердечного приступа.

Без обвинительного акта

Венцом героических стараний наших российских друзей в борьбе с катынской ложью являются изданные в 1995 и 1998 годах первые два тома монументального труда «Katyń. Dokumenty zbrodni» («Катынь. Документы преступления»). Они были изданы по-польски польскими архивами и на русском языке российскими архивами. Редакция и обработка были совместными, но документы — тысячи страниц — нашли и получили, по большей части, русские. Без их участия, преодоления ими преград и сопротивлений, а также без согласия, пусть и неохотного, высших российских властей в лице Горбачева и Ельцина белое катынское пятно никогда не было бы устранено.

В августе 1993 года Ельцин возложил венок под Катынским крестом на Повонзках. Перед телевизионными камерами он поцеловал руку спасенного пленника из Козельска, ксендза Здислава Пешковского и прошептал слова: «Приношу извинения».

Действительно ли белое катынское пятно было заполнено без остатка?

Благодаря сотрудничеству россиян в сборниках документов «Katyń. Dokumenty zbrodni» появился полный список совершивших преступление, как отдававших приказы, так и палачей. Также есть список отмеченных и награжденных за совершение преступления. Стефан Снежко, заместитель генерального прокурора, получил задание приготовить обвинительный акт против еще живущих убийц и требование их экстрадировать либо подвергнуть суду в Российской Федерации. Снежко был недавно уволен со своей должности министром юстиции. Чего он добился в течение последних десяти лет?

Из сборника документов «Katyń. Dokumenty zbrodni» (T. 2, с. 11) следует, что по приказу разведки НКВД (V Отдел Народного Комиссариата внутренних дел) помиловано 395 человек, то есть 3% пленных из всех трех лагерей. Среди них были пленные, которые выразили готовность сражаться на стороне Красной армии в случае нападения Германии на СССР. В связи с дипломатическим вмешательством Германии были удалены из состава «транспорта смерти» 24 человека, Литвы — 19 человек. 91 человек исключен с целью дальнейших допросов советской разведки. K ним присоединился профессор Станислав Свяневич, в последний момент перед казнью снятый с поезда на станции Гнездово.

Около 90 фамилий оказались в списке пленных, завербованных к сотрудничеству специальными лагерными отделами. В качестве сексотов они информировали о настроениях, а также высказываниях и поведении отдельных заключенных. В таком доносе нашлось решение пленных в одном из блоков: «Непреклонно держаться в грядущих боях за великую Польшу. Что бы с нами ни сделали, Польша есть и будет… Непреклонно держаться с честью польского офицера за будущую великую Польшу».

Такого рода общие решения, пересказанные польскими доносчиками, вероятно, склонили Сталина и Берию причислить всех пленников, кроме немногочисленных исключений, к непримиримым «классовым врагам» и уничтожить их.

Что сделал прокурор Снежко для получения актов и установки фамилий этих польских соучастников катынского преступления?

Человеческое лицо России

Осталась еще задача достойно, с почестями перезахоронить останки подло загубленных жертв. На суверенной российской территории полякам предстоит проведение работ по поиску и вскрытию расстрельных ям, покрытых землей и лесом, а также идентификации польских останков.

Это задание доверили Совету по охране памяти борьбы и мученичества под руководством Станислава Броневского. Совет, поддерживаемый Федерацией катынских семей (польск. Federacja Rodzin Katyńskich), поставил себе конечной целью создание мемориальных комплексов на кладбищах в Катыни, Медном и Харькове. Деятельность Совета продвинулась вперед, когда в 1993 году его секретарем стал 29-летний историк Армии Крайовой Анджей Пшевозник. Его самоотверженность, энергия и способности к убеждению, при совершенном отсутствии давления, ничего бы не дали, не получи он согласия и сотрудничества центральных и местных российских властей. Задание, казалось бы, невыполнимое, поскольку ни одна нация в мире охотно не признается в поступках, которые влекут на нее позор. Скорее, о них забудут, чем станут увековечивать места преступлений и о них распространяться («не плюй в свой колодец»).

Пшевозник и его команда встретились с яростным сопротивлением наследников КГБ и СССР, но также с пониманием и доброжелательностью местных жителей, представителей районных властей в Смоленске, вицегубернатора Твери Вячеслава Подьячева, а также многих журналистов, добросовестно повествующих о катынских делах. Польская сторона столкнулась также с требованием, что кладбище и памятник жертвам сталинских преступлений должен быть общий для всех погибших, не учитывая их национальности, то есть не только для поляков, но также для русских, украинцев и всех убитых и похороненных в этих местах. Слов признания заслуживает также итоговое согласие российских властей на то, чтобы кладбище на месте казни польских пленников стало польским воинским мемориалом.

Из польских намерений ничего бы не вышло, если бы не поддержка, оказанная Анджею Пшевознику заместителем министра культуры правительства Российской Федерации Вячеславом Брагиным, которого назначили российским представителем по вопросам Катыни. В интервью «Gazeta Wyborcza» (3 ноября 1997 года) Брагин заявил, что очистка совести России от катынского преступления стала миссией его жизни. «Как русский, — сказал он, — я больше всего заинтересован в том, чтобы Россия показала свое человеческое лицо». В прошлом году Брагин был уволен со своего поста. Светлана Филонова, журналистка еженедельника «Россия», в статье «Катынской мерой», которая вышла на польском языке («Więż», февраль 1996), написала, что «не может быть никакого очищения, «пока мы сами не соскребем с себя кору нераскаянных грехов и страшных ошибок, которая нарастала на нас веками».

Польский долг благодарности

Три года назад Брагин утверждал, что Катынь и Медное стали для россиян чертой, разделяющей их страну на две части: демократов и коммунистов. K демократической части принадлежат те, кто открыто признает, что польских пленников уничтожило НКВД. К лагерю противников демократии — те, кто хочет об этом забыть и правду заглушить.

Итак, у России два лица. Одно — ужасное, нечеловеческое и преступное, которое проявилось в Катыни, Медном и Харькове, а сегодня заново проявляется в Чечне. И есть второе, которое мы видим в героическом признании лжи собственного прошлого и очищении своего народа от совершенных преступлений. Можно двояко рассматривать россиян: как виновников Катыни или как товарищей в беде и жертв той же самой нечеловеческой системы. Ведь останки убитых по приказу Сталина русских перемешаны или соседствуют с могилами поляков.

Если мы хотим для себя и других людей, без учета их национальности и вероисповедания, лучшего будущего, мы должны показывать тем, кто борется за лучшее лицо России, свои признание, поддержку, благодарность и память. Мы должны им помогать и оберегать их от опасностей, возникающих сегодня над их головами.

Опасность становится реальной в момент, когда человек, воспитанный в школе преступлений и лжи, какой была и есть КГБ, получает всеобъемлющую власть над российским великаном. Во времена Советского Союза мировая известность спасла Солженицына, Сахарова, Гинзбурга и других. Единственным щитом, каким можем мы заслонить наших российских друзей, может быть только признание их героической борьбы за человеческое лицо России. Мы можем привлечь к этому внимание мира.

<...>