Как-то раз Лирия с учениками собрались в очередной поход: их пригласила Праджна на древнее место Силы – там, высоко в горах, была расположена древняя обсерватория.

Ученики Лирии, собравшиеся, чтобы обсудить будущий поход, очень удивились, когда Анжела – девушка Руслана – привела своего деда. Это был больной старик лет семидесяти: с серебристо-седой бородой и почти белыми волосами. Но в его изможденном старостью лице сияло нечто утонченное и духовное. Казалось, что ему подошли бы монашеская ряса и посох, с которым обычно изображают праведников.

– Я хочу пойти с вами в поход, – сказал он, со страдальческим лицом обращаясь к Лирие.

– Дедушка, это тяжелый переход через горы, – ответила наставница, беспокоясь о его здоровье.

– Да, я знаю, – чуть дребезжащим, слабым голосом ответил старик, – мне рассказала Анжела. Но я хочу увидеть Праджну, я хочу узнать истину, – с жаждой в голосе произнес он. – Я уже стар, мне осталось недолго, но я сожалею, что так бездарно прожил свою жизнь, и теперь я хочу только одного: узнать, зачем же я прожил, в чем смысл всей этой жизни. Это для меня, быть может, последний шанс. И я молю вас: возьмите меня с собой! Лирия с сочувствием посмотрела на старика и сказала:

– Ну, хорошо, пойдемте. Я думаю, ребята помогут вам нести ваши вещи.

Настал день похода. Люди доехали до начала тропы и пешком пошли по ней в горы. Старик, которого звали Иванычем, шел с трудом, задыхался, часто останавливался передохнуть, но в его глазах сверкало недюжинное упорство. Видно было, что он был полон решимости: лучше умереть, чем отступить.

Чтобы не утомлять старика, Лирия на каждом красивом месте делала привал, занимая учеников разными практиками. Для Иваныча они всегда выбирали самое удобное место – так, чтобы старику и отдыхать было удобно, и чтобы вид открывался самый восхитительный. Путешественники смотрели на зелень деревьев, на пёстрый альпийский ковёр, на бирюзовые ручьи, на искрящиеся водопады, на бездонную чашу неба – и радовались, что Иваныч тоже всё это видит, что он наконец-то может насладиться этой первозданной красотой.

Когда пили чай из трав у костра, старик разговорился:

– Знаете, я всю жизнь хотел ходить в походы, бродить по лесам и горам, но всё время откладывал. То вуз надо закончить, то жениться, то детей растить, то квартиру получить, то на машину заработать, то на гараж поднакопить. Потом внуки пошли, им тоже вроде надо подмогнуть… И вот дотянул до пенсии – вроде появилось время, а здоровья уже не стало. Не стало сил делать то, что я хотел. Но теперь я счастлив, что всё-таки пошел. И хотя я уже не могу, как вы, наслаждаться походом из-за своего здоровья, но это всё равно лучше, чем умирать на диване. Как же вы счастливы, что ничего не откладываете на потом, а живете так, как хотите! «Потом» никогда не настанет, есть только «сейчас». «Потом» – это я больной и старый, который уже ничего не может и готовится умереть. Не откладывайте жизнь, живите сейчас, впереди ничего нет.

Закончив чаепитие, искатели истины поднялись и пошли дальше, взбираясь всё выше и выше по тропе. Но каждый обдумывал слова старика. И эти слова чётче обрисовали перед путешественниками то, чем они обладают: возможностью наслаждаться походом, единением с природой, прекрасными пейзажами, настоящей свободой. Они шли по цветущим горным лугам, пересекали бурные, дерзкие, чистые горные ручьи. Деревья переговаривались шелестом листьев и шуршанием хвои, даря путникам прохладную тень. Им светило солнце, для них пели птицы. В небе над ними парили горные орлы и медлительно плыли огромные белоснежные облака.

Но вот перед групой открылось чудесное горное озеро. Казалось, что лазурь небес водопадом низвергается в его воды и превращается в озёрную синь. Берега устлал мягкий ковёр из зелёных трав, на который природа накинула прозрачную вуаль с тысячами вышитых цветов. Будто рамой, этот волшебный пейзаж был окаймлён высокими пихтами, за которыми виднелись ледяные горные вершины. Рядом с озером протиралось ровное плато, на котором будто каким-то великаном были воткнуты в землю огромные каменные глыбы. Эти громадные камни образовывали два круга: один в другом. Это была древняя обсерватория.

Рассматривая её, ученики не заметили, как к ним подошла Праджна. Ученики радостно приветствовали её. Старик же, ко всеобщему удивлению, упал перед ней на колени и зарыдал. Праджна подняла его, распросила, в чём дело. Иваныч, вытирая слёзы морщинистой рукой, рассказал, как бездарно прожил жизнь и теперь не знает, что делать.

– Вот он, губительный пример шаблона дьявола, – сказала Праджна, усадив старика рядом с собой. – Человек жил не своей жизнью, не так, как он хотел, и не так, как заповедовал ему Бог. Ему навязали программу и заставили думать, что это его желания – вуз окончить, определённые материальные блага получить – ну и всё остальное, «как у людей». Но вуз бесполезен, там ничему не учат. И человек так и остался в невежестве, так и продолжил страдать. А вместо путешествий и походов он работал в две смены, копя деньги на гарнитур, «как у соседа», чтобы, получив его, уже через месяц перестать замечать. И где радость от этого гарнитура, от других вещей, на которые копились деньги? Деньги, заработанные в то время, когда можно было по-настоящему жить? Радость была эфимерной, от неё ничего не осталось.

– Да, да, так и было, – кивал головой старик.

– А ведь лес был совсем рядом, и он мог каждый день ходить туда по грибы. Поэтому каждому следовало бы осознать этот дьявольский шаблон и понять, а что же сам он хочет? Осознать, не подражая соседу – в чем заключаются его истинные желания? И начинать их исполнять, не дожидаясь пенсии, живя здесь и сейчас. Не нужно ждать горы золота, чтобы радоваться, надо просто решить праздновать, радоваться и танцевать прямо сегодня – без всякой причины, не откладывая и не ожидая. Никто нам не даст счастья, пока мы сами не начнем настраиваться на него, не найдем дело по душе, друзей по сердцу! А этому в вузе не научат.

Тут руку поднял Руслан.

– Что ты хочешь сказать, дорогой? – обратилась к нему Праджна.

– Знаете, если люди задумаются, что они хотят делать, то первое, что им придет в голову – боюсь, будут вредные привычки. Они не в лес захотят, а пить, колоться, объедаться, лежать на диване и пялиться в зомбоящик.

– Ты прав, Руслан, – сказал Праджна. – Это потому, что с детства шаблон изуродовал человека, разрушил его сущность. И человеку надо восстановить её. Вот здесь вместе с Лирией вы учитесь заново радоваться тому, что даётся от Бога: природе, молитве, общению со свет-лымии людьми. Пока шаблон не разрушен, человек не сможет понять, чего же он хочет на самом деле. Бывают исключения, когда особенно сильные личности чувствуют свое предназначение. Но большинству нужно очищение от тлетворного влияния больного общества – дабы найти радость в том, что будет благом для самого человека и других людей.

– Люди, вот она истина! – возопил старик и, рухнув на колени, безутешно зарыдал.

– Встань, старец, – мягко сказала ему Праджна.

Вместе с Лирией они подняли его и, усадив на ствол дерева, где он сидел до этого, обняли с двух сторон.

– Утешься. Что так расстревожило тебя? – спросила Лирия.

– Я стар, моё тело слабо, я даже не могу уже быть радостным и счастливым, как раньше. У меня всё время что-то болит. И Бог не дал мне времени что-то исправить. Зачем же он создал старость и смерть? Ведь только к концу человек начинает понимать, что зря прожил жизнь, – рыдал старик.

– Не тревожься, старче, – сказала ему Праджна. – В молодости человек опьянен силой, он полон энергии, и, как безумец, не задумывается о жизни. Но с каждым годом его энергия убывает, и он начинает трезветь. Именно старость и болезнь позволяют человеку взглянуть реально на жизнь, увидеть её правдиво. И если человек не отмахнется о этой горькой правды, а постигнет её всем существом, не пытаясь забыться в вине или заботах и оправданиях, что живет «ради детей» или «так, как все», то это понимание перейдет с ним и в следующую жизнь.

– Да, мудрая, – сказал старик. – Я думал: что толку – я живу для детей, мои родители жили для меня, мои дети будут жить для своих детей. А кто же будет просто жить, радоваться и наслаждаться жизнью? Если мы все уже тысячу лет живем просто, чтобы растить потомство, при этом откладывая на потом свою жизнь?

– Вот видишь, Иваныч, – сказала Праджна, – ты увидел эту истину. Да, это часть дьявольской матрицы, заставляющей человека всё время жить ради чего-то еще: строительства коммунизма, торжества ислама, будущих поколений. При этом человек не задумывается: а зачем он сам здесь? Кто он на самом деле? В чем его миссия, кроме как стать очередной ступенью вавилонской башни? Да, мы вынуждены искать нашему телу пищу и кров. Но это не значит, что мы должны быть ограничены этим. Смысл жизни – чтоб постичь истину, и прежде всего познать себя, Бога в себе, – изрекла Праджна. – Только это может принести вечное блаженство человеку.