На полянке у костра Ная сидела со своими учениками. Все были немного уставшие после похода. Но это была хорошая, приятная усталость, которая радовала тело. Уставшее от постоянного сидения в офисе, перед экраном монитора, простаивания у школьной доски или прилавка в магазине. Сейчас все были просто счастливы от общения с природой, активности и приятных, тонких впечатлений. День клонился к вечеру. В воздухе царила спокойная, теплая атмосфера. Ветер шелестел зеленой листвой. С деревьев свисали спелые яблоки, алыча и сливы. Всюду в траве стрекотали кузнечики. Их нестройный, переливчатый хор и теплота погожего августовского денечка наполняли все существо состоянием умиротворения, беспричинной радости и покоя. Наши путешественники разводили костер. Кто-то носил воду с ручья, кто-то собирал хворост. Кто-то распаковывал рюкзаки и ставил палатки. Работа кипела. Всюду слышались разговоры, веселые шутки и радостный смех.

Один пожилой мужчина, которого все звали Андреич, спросил Наю: – Вот скажите, пожалуйста, я все никак не могу понять. Почему я в детстве был счастлив? Просто так, казалось бы, безо всякой причины. Просто хорошее было состояние. И даже вроде бы и повода особого для этого не было. А я был радостным, веселым каким-то, счастливым. Да и все мои друзья и знакомые говорят, что были счастливы в юности. Все как-то веселились, радовались. Мы жили во времена Советского Союза. Жили, прямо скажем, бедновато. Почти ничего не имея. Но я и мои друзья – все мы были какими-то задорными, радостными, веселыми. Казалось, будто вся жизнь у нас впереди. И нам было очень хорошо! А вот сейчас я стал вроде и богато жить по современным меркам. Я все имею, что положено иметь мужчине в моем возрасте: дом, машину, дачу, гараж. Семью. У меня трое детей и уже четверо внуков. Я по современным меркам неплохо зарабатываю, могу поехать куда угодно и позволить себе все, что пожелаю. Вот только самого главного почему-то нет: состояние радости покинуло меня. Я как будто уже не живу, а просто существую. Как автомат, робот. Живу на автопилоте. Что со мной происходит? Что со мной не так? Объясните, пожалуйста!

– Не отчаивайтесь, – ласково посмотрела на него Ная. – Это проблема всех людей. Дело тут в том, что ребенок еще свободен от всех условностей и ограничений, которые нам навязывает внешний мир. Он спонтанно проявляет свою индивидуальность, без оглядки на то, что о нем скажут окружающие люди. Но с самых пеленок и по мере его взросления взрослые навязывают ему общепринятый шаблон поведения. И заставляют его следовать этому шаблону самыми разными способами. От угроз и увещеваний, до обещаний исполнения его желаний.

– О, точно! – оживился Руслан. – Мне мама всегда говорила: будешь себя хорошо вести, я куплю тебе машинку. А если набедокуришь – поставлю в угол! Когда я был подростком, мне обещали купить игровую приставку и компьютер. А если я плохо себя вел, получал двойки, меня не пускали на улицу, отбирали эти «игрушки» и заставляли заниматься тем, что мне было не интересно. Учить уроки и прочее.

– Верно! – кивнула головой Ная. – Но часто и сам ребенок, стараясь показаться взрослым, копирует этот шаблон у родителей и окружающих людей. Все ведь помнят, как они пытались подражать взрослым. Чопорно себя вести, солидно говорить, носить мамины туфли, или папин галстук. Подражать интонациям голоса и поведению своих родителей.

Все согласливо закивали головами.

– И все, наверное, слышали фразу: «Помолчи – за умного сойдешь», или: «Смех без причины – признак дурачины». Или: «Посиди, полежи, отдохни», «Не бегай, a-то упадешь».

– Да-да! – радостно сказала Анжела. – Я в детстве, когда мне было 10 лет, любила бегать. И в основном бегала с мальчишками. Потому, что девочки в это время уже начинали вести себя «степенно». А мне говорили: «Ты же девочка! Не бегай. Тем более с мальчиками – это некрасиво!». И я перестала бегать – стала, как все…

Анжела грустно вздохнула и пожала плечами.

– Вот так, – произнесла Ная, – постепенно ребенок утрачивает себя, свою Божественную индивидуальность. Становится мертвым, неживым роботом, зато таким, как все. А ведь Бог создал его неповторимым. Веселым, творческим, живым! Бог не делает одинаковых людей. Он создает яркие индивидуальности! Но обществу они не нужны. Ему нужны исполнительные бездумные солдаты. Все в одинаковой форме. Бездушно выполняющие команды начальства и идущие нога в ногу под марш на очередную бессмысленную бойню. Или просто биомашины, «срабатывающиеся до костей» за какую-то очередную идею «светлого завтра». И ей подобные.

– Нет, я не согласен! – пламенно закричал Руслан. – Ведь есть хиппи, панки, эмо, готы. Они не такие, как все. Они протестуют! Они идут против шаблона больного общества. И ему не удалось их усреднить и сделать такими, как все!

– Да, ты прав, Руслан. Когда у ребенка начинает формироваться ум, он видит все уродство общества. Его ложь, его фальшь и механичность, косность и мертвость. Он начинает, так или иначе, сопротивляться навязываемому шаблону. Он выражает это во внешней форме. Например, хиппи отращивают длинные волосы. Эмо носят косые челки и черно-розовую одежду. Панки – гребни и цепи. Готы одеваются во все черное, подводят черным глаза. Всем своим видом они хотят показать, что они не такие, как все. Они сопротивляются общественному шаблону. Каждый подросток, идущий в неформальное движение, хочет показать всему миру свою «непохожесть» на всех вокруг. Он сопротивляется навязываемым обществом стереотипам мышления. Но его сопротивление стихийно, спонтанно. Часто он даже не может его сформулировать умом, выразить его словами. Он просто чувствует, что так, как все, он жить не может и не хочет. Но общество продолжает давить на него со всех сторон и все-таки доделывает свое черное дело. Человеку очень трудно идти на сознательный протест. И многие подростки, вырастая, успокаиваются и становятся в ряды заурядной серой массы, подчиненной общему шаблону.

– Но есть же духовные направления, – возразил Артур. – Там люди борются с шаблоном, развивают реальное видение себя и мира. Они ведь продолжают развивать свою индивидуальность!

– Да, Артур, – согласилась Ная. – Есть такие движения, которые поборники шаблона сейчас окрестили «сектами» и активно борются с ними. Конечно, далеко не каждое духовное движение учит реальному виденью. Большинство уже давно забыли об этом и учат своей традиции, догме. То есть немного другому шаблону, не сильно отличающемуся от общепринятого.

– Но что же делать, чтобы освободиться от шаблона? – спросила Алиса.

– Для этого прежде всего его надо изучать, как все это устроено. То есть надо отслеживать в себе шаблонные мысли, стереотипные реакции, общественные мнения, привычки, обусловленные эмоции. Например, похвалили – обрадовался, поругали – обиделся. То есть постоянно наблюдать за собой, за своими реакциями, проявлениями. То есть поведением. А еще лучше, когда это делает не один человек, а целая группа единомышленников. Так как со стороны-то виднее, с чем ты отождествлен, что тебя губит. И можно указывать друг другу на эти вмонтированные воспитанием механизмы, чуждые душе человека.

– Что же делать, если я их увижу? – озадаченно спросил Андреич.

– Надо стараться отделиться от всего этого. Увидеть со стороны, как ты себя ведешь, как ты выглядишь. А также попытаться вспомнить, проследить, как эта болезнь проникла в тебя. Через кого, каких людей, может быть, учителей в школе, или сверстников, которые тебя окружали. Через что, какие внушения все это проникло и поселилось внутри тебя. Вспомнить, как медленно, постепенно, но верно по мере этого ты менялся. И терял свою божественную индивидуальность. Становился таким, как все. Увидеть свою болезнь. А еще лучше – сутрировать ее до смешного и повеселиться самому над собой, так как смех – это лучший способ разотождествления. Всегда трудно отделиться от зла, если мы серьезно к нему относимся. И когда вы начнете смеяться, хохотать над своей важностью и кичливостью, тогда из-под мусора и обломков шаблона начнет пробуждаться ваша индивидуальность. И к вам опять начнет возвращаться счастье и радость в жизни, потерянные в юности. Чувство важности, гордости собой, кичливости, чванства, так и самосожаление, самоуничижение, подавленность – это костыли, подпорки, на которых держится это дьявольское приспособление. Это шаблон, помогающий правящей верхушке общества держать всех в узде у демона. И пить из нас кровь страдания.

Это похоже на то, что нормального, здорового человека приучают ходить на костылях, говоря, что это «модно», «престижно», что «все так делают». И он вопреки своей воле все-таки учится этому. Ему трудно и неудобно на этих громоздких неуклюжих подпорках, но он учится. Сначала его заставляют это делать все окружающие. Затем он привыкает и даже начинает совершать самостоятельные усилия. Все ему говорят, какой он молодец. И ему начинает даже нравиться ходить на костылях. Он всячески украшает свои костыли. Кто-то – резьбой, кто-то инкрустацией, кто-то серебром или золотом, а кто-то и цветочками, бабочками и ленточками. Не важно. Главное – что каждый приучает себя ходить на костылях. И при этом усиленно внушает себе, как он хорошо поступил, что отказался от хождения на своих ногах и заменил их костылями!

Все весело засмеялись над этой метафорой. Руслан взял две большие палки и пошел, опираясь на них, как на костыли. При этом уморно тряся головой и доказывая всем, что он прав! Вся группа радостно аплодировала ему, говоря, какой он хороший. Что он молодец, что так поступил. Все весело смеялись над его спонтанным проявлением.

– А в это время, – продолжила Ная, когда смех немного поутих, – его ноги атрофируются. И он уже не может начать сразу на них ходить, ему надо этому заново учиться это делать. А это нелегко, это требует времени, усилий и терпения. Еще один бич – это чувство вины, которое нам специально привили, называя некоторые наши свободные проявления греховными. Например, если бы нам внушили, что трогать кончик носа – грех, то мы бы боялись дотрагиваться до него. Стыдились бы этого желания. Чувствовали вину, если не дай Бог, сделали бы это.

Все снова рассмеялись и начали усиленно трогать кончик носа. Артур правой рукой тянулся к своему носу, а левой рукой бил по ней и грозил ей пальцем. Правая рука пряталась на некоторое время за спину, а затем снова начинала тянуться к носу. И так было до бесконечности. Все весело хохотали над его забавной шуткой.

– Так очень многие безобидные проявления, – молвила Ная, – человеку обозначили как греховные. Например, нудизм. Маленький ребенок, если ему жарко, хочет ходить без одежды. Она ему мешает, сковывает его движения, трет в складочках кожи – и он хочет снять ее с себя. И это абсолютно естественное желание. Любое животное стремится избавиться от той одежды, в которую вы его наряжаете. Оно не понимает, зачем ему все эти наряды. Так же поступает и ребенок. Но взрослые: родители, бабушки и дедушки, воспитатели в детском саду ему прививают чувство вины и он начинает стесняться своего тела. Хотя во многих диких племенах люди ходят голые, и это ни у кого не вызывает проблему.

Зачем одеваться, если телу от этого жарко? Но нет – мы должны все равно одевать на себя одежду потому, что так принято. В Израиле, например, в жару местные жители носят жаркие юбки из шерсти, длинные бороды и шляпы. Им не удобно, жарко, плохо в такой одежде, но они все равно ее носят. Почему? – Потому, что так принято. А уж ни о каком нудизме там не может быть и речи. Хотя наше тело само хочет снять с себя все лишнее, если ему жарко.

– Но не заберут ли меня в психушку, – забеспокоился Андреич, – если я буду делать то, что захочу? Даже если это не причинит никому никакого вреда?

– Вполне могут забрать, – подтвердила Ная. – Психушка – это одно из средств загнать человека в шаблон.

– Но как же тогда быть? – не унимался Андреич.

– Есть три выхода жить без шаблона: первый – это суицид, и сейчас эмо очень много говорят об этом. Это даже стало модным. Но суицид – это не самый лучший выход. Лишая себя жизни, человек расписывается в том, что та жизнь, которую ему дал Господь, не нужна. Он отказывается проходить школу совершенства, коей является воплощение на Земле. И, конечно, Создатель таких людей не любит. Он отправляет их как второгодников на новое воплощение. Поэтому суицид не решает проблему. Человек должен не тело свое убивать, а развивать индивидуальность, данную ему Богом.

Второй выход – это быть отшельником, схимником. Так как даже в монастыре будут навязывать свои шаблоны и стараться загнать человека в них. Будут навязывать вместо одних догм другие. И что толку, что уходя в монастырь, человек сменит одну форму несвободы на другую? Сменит одни костыли на другие? В этом нет принципиальной разницы. И это не даст ему возможности стать свободным.

А третий выход – это стать инлирангой, то есть актером и зрителем своей жизни.

– О, как это? – живо заинтересовались все.

– Инлиранг – это актер и зритель драмы жизни. Человек, стремящийся к развитию своей божественной индивидуальности. Он прекрасно знает шаблон в себе и в других, но для вида может сыграть нужную роль. Он осознанно себя так ведет, чтоб быть адекватным в любых обстоятельствах. Но он знает, что это игра и остается ее зрителем. Он становится даже мастером такой игры! И может конгруэнтно проявиться в любых обстоятельствах, создавая о себе нужное мнение. Он ведет себя настолько адекватно и целостно, что никто даже и не подумает, что это игра. И так он быстрее достигает той цели, которая ему нужна. Таким образом, он свободен от шаблона, ведь он сам, по своей воле воспроизводит его. И в то же время инлиранг мастерски воспроизводит любые нужные паттерны, умея перевоплощаться в любую роль. В бомжа и министра, священника и бандита, полицейского и клубного кутилу.

– А как это у него получается? – замотал головой от непонимания Антон.

– Для этого он практикует санс-театр, где учится входить в любую роль не только внешне, но и энергетически. То есть не только внешне показывает те или иные чувства, но и внутренне это очень сильно переживает. Допустим, если он играет Христа, то старается и сам в своем внутреннем состоянии соответствовать ему. Быть в Любви и Благодати, нести учение людям.

– Как интересно! Скажите, пожалуйста, а нельзя ли обучиться Инлиранге? – спросил Руслан.

– Да, мы с вами будем осваивать ее. И прямо сейчас начнем играть санс-театр.

Все радостно загудели.

– Начнем с Вас, Андреич.

Тот сразу же приосанился, выпрямил плечи и с готовностью стал слушать Наю.

– Давайте, прямо сейчас начните разрушать свой шаблон, который сковывает Вас. Вырывайтесь из его цепких лап! Ломайте свою внутреннюю клетку. Клетку Ваших представлений о себе и мире!

– Да, я готов. Что мне нужно делать для этого?

– Для этого вставайте на четвереньки и с лицом полного идиота ходите кругами.

– Я? Как?!.. – от неожиданности Андреич даже поперхнулся. – Разве я могу?

– Главное – начать, просто действуйте. Чувствуете, как сковывает Вас Ваша внутренняя тюрьма?

– Наверное… – неопределенно ответил он.

– Так сломайте же ее стены! Зачем они Вам?

Андреич неуверенно встал на карачки. Было немного странно видеть, как солидный, серьезный дяденька в седых власах, с небольшим животиком стоит посреди поляны на четвереньках и к чему-то готовится. У непосвященного зрителя могло бы возникнуть впечатление, что тот, наверное тронулся умом. Но все присутствующие понимали, что это – духовная практика на разотождествление с ложными представлениями личности. Поэтому все старались сдерживать себя, дабы не рассмеяться, несмотря на всю комичность происходящего. Андреич немного постоял так, преодолевая себя. А затем, оглядываясь на всех, стал корчить уморные рожицы. Его челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит. Изо рта потекла слюна. Он начал бегать по кругу и «бодать» то одного сидящего, то другого. При этом что-то нечленораздельно мыча и бормоча себе под нос. В конце концов все не выдержали и заржали от нелепости происходящего.

– Стоп! – скомандовала Ная. – Андреич, наблюдайте, как сковывает Вас шаблон. Что Вам мешает сейчас? Скажите.

– Ну, чувство важности, – тушуясь, ответил он. – Я же директор, я привык к этой роли, сросся с ней.

– Так, хорошо. А еще что?

– Еще страх осуждения. Мне ведь нельзя, чтоб меня воспринимали, как дурака. Вдруг подчиненные слушаться не будут, отвернутся компаньоны? Они ведь должны меня воспринимать серьезно!

– Что ж, хорошее самонаблюдение, – сказала Ная. – А теперь сутрируйте свои важность, страх и посмейтесь над ними.

Андреич немного подумал, затем встал на ноги и, бья себя что есть силы в грудь кулаком, уморно заявил:

– Я важный, очень важный! Все должны знать, как я важен, – выкликал он высоконьким голосочком, срывающимся на фальцет.

Через некоторое время он не выдержал и сам стал смеяться над нелепостью своего заявления.

– А теперь сутрируйте свой страх, – сказала Ная.

Он весь сразу как-то сжался, втянул голову в плечи, сгорбил спину. Его густые соболиные брови встали домиком. И, оглядываясь на всех, как маленький затравленный зверек, он запищал что было силы:

– Ой, боюсь, боюсь! Пожалуйста, не осуждайте меня. Я на самом деле не такой. Я очень солидный, важный и презентабельный. Я – директор! Дребезжащим высоким голосочком звенел Андреич.

Опять был повод всем посмеяться. Некоторые даже попадали на землю, держась за животы.

– Ну, как теперь Ваше самоощущение? – ободряюще улыбнулась ему Ная. – Теперь Вы чувствуете зазор с шаблоном, по которому Вы действовали в жизни и своей индивидуальностью? Понимаете, как он внедрился в Вас? Осознаете, что Вы считали себя своей ролью в фирме? Видите, что Вы были не живым человеком, а просто ролью, функцией во всем этом адском механизме?

– Фу-у-у! – облегченно выдохнул Андреич. – Да! Как-то сразу легче стало. Я так сросся с ролью, что даже не видел, что это не я.

– А теперь давайте смело вставайте на карачки и будьте полным идиотом, – задорно произнесла Ная. – Отпустите себя и позвольте всему этому случиться.

Андреич снова встал на четыре точки опоры, расслабил лицо. А особенно челюсть. И с текущей слюной пополз по кругу, мыча и выкликая какие-то непонятные слова. И, уже ни на кого не оглядываясь, он начал дурачиться по полной. Он тыкался головой в сидящих людей, отбирал у них телефоны и игрался с ними. Затем начал зубами стаскивать с Антона кроссовок. Тот отчаянно сопротивлялся и хохотал. А после Андреич подошел к дереву и стал тереться об него, как кошка, и при этом с удовольствием мурлыкать. Затем он стал «рыть лапами» землю, при этом рыча и тявкая не пойми на кого. Он разошелся настолько, что даже стало складываться впечатление, что он и впрямь «того».

– Хорошо, хорошо, – сказала Ная. – У Вас уже хорошо получается.

– Благодаря Вашим стараниям, – блаженно улыбаясь, произнес Андреич.

– А теперь, Артур, – неожиданно повернулась она к нему, – сыграй пьяного бомжа и грубо отзовись об Алисе.

– Я?.. – растерялся Артур. – Я не могу!!!

– Почему? – спросила Нал.

– Я люблю ее и привык вести себя галантно. Дарить цветы, подарки, читать стихи. И объясняться ей в любви.

– Что ж, это неплохо, что ты это видишь. Но мы играем и у тебя такая задача. Артур неуклюже стал изображать бомжа нерешительно наезжать на Алису. Он взъерошил волосы, вывернул на изнанку свою олимпийку. Затем снял один кроссовок и вальяжно расселся на земле, ковыряя в носу и внимательно разглядывая извлеченное содержимое. Затем, как бы между делом, его взгляд упал на Алису. Он вытер козюльку о штаны, затем оживленно посмотрел на нее и произнес низким скрипучим голосом:

– Ну ты, чувиха! Пошли со мной!

Алиса даже не знала, что ответить. Она впервые видела своего Артура в таком ужасном виде!

– Че ты тут из себя цацу корчишь? – продолжил он, а затем сконфузился и замолчал.

– Стоп! – резко оборвала его Ная. – С чем ты отождествлен? Что тебе не дает сыграть эту роль целостно?

– Ну, с тем, что я должен вести себя красиво. Вдруг Алиса разлюбит меня? – сконфузился Артур.

– Сутрируй тогда эти качества! Посмейся над ними.

Артур стал расхаживать, как павлин из стороны в сторону, гордо подняв голову и любуясь собой:

– Я так красиво веду себя! Я понравлюсь, обязательно понравлюсь, – дурацким голосом пропищал он, а затем не выдержал и расхохотался вместе со всеми.

– Ой, меня бросит Алиса, боюсь, боюсь, что тогда делать? – испуганно метался он между приступами гомерического хохота.

– Ну, что? Стало легче? – спросила Ная, когда его смех немного поутих.

– Да я даже не мог подумать, что это просто роль! Я не мог себя отделить от нее! – с удивлением заявил он.

– Ну, а теперь играй бомжа.

Уже более складно Артур стал ходить из стороны в сторону, разыгрывая из себя расхристанного бомжа. Плевать, сморкаться, почесывать яйца и даже задницу.

Затем он встал, поковырялся в зубах и грязно выругался на Алису:

– Ну че расселась, соска? Не хочешь со мной пошвориться? Типа самая крутая здесь, да? Видали мы таких. Прошмандовка вокзальная! Мокрошелка недотраханная! Молодая сучка!

Алиса даже засмеялась о неожиданности. Хотя она понимала, что это всего-лишь игра, но не знала, как реагировать на такие проявления своего возлюбленного. Хотя все же чувствовалась его нецелостность, скованность и оглядку на то, что же скажут окружающие.

– Ну, для начала пойдет, – весело рассмеялась Ная, – иди, обними ее.

Артур бросился к любимой и обнял ее. Она весело потрепала его по волосам и тоже обняла.

– Молодцы! Ведь то, что вы любите друг друга – это очень хорошо! Это идет из глубины ваших божественных индивидуальностей. Это – не ваша личность. Но все-таки, несмотря на это, надо видеть все, что происходит внутри – все процессы, страхи, отождествления, идущие из ложной личности – и стараться отделить это от божественной индивидуальности. Хорошо. Теперь, Алиса, пришло время практики и для тебя.

Алиса с готовностью и в то же время удивлением посмотрела на наставницу.

– Позаигрывай, пококетничай с Русланом, как бы предлагая ему себя.

Алиса задумалась, затем нерешительно посмотрела на Артура, как бы оценивая, как он воспримет подобное ее проявление. Потом она перевела взор на Руслана. Было видно, что она не готова к такой игре.

– Стоп! – неожиданно скомандовала Ная. – Что тебе мешает?

– Я думаю, как среагирует Артур, вдруг ему будет больно? Или он заревнует и начнет выяснять отношения.

– Сутрируй это. Посмейся над своим страхом.

Алиса встала на цыпочки, согнула колени и, вытянув голову вперед, стала метаться из стороны в сторону, постоянно пугливо оглядываясь и кусая кулаки. Всем своим видом она показывала свой страх и при этом бормотала:

– Ой, что он подумает, что скажет? Ведь я такая верная, такая хорошая. А теперь я с другим? С его лучшим другом! Ой, он не поймет и осудит. О, ужас! Какой кошмар!

После такого утрирования ей стало легче, и все рассмеялись вместе с ней.

– А теперь сыграй то, как ты заигрываешь с Русланом, – сказала Ная.

Алиса сначала робко посмотрела на него. Затем стала несмело манерничать и кокетничать с Русланом. Она прохаживалась мимо него, стараясь привлечь его внимание. Подавала ему различные знаки, то поправляя прическу, то стреляя глазками, то поднимая повыше мини-юбку.

– Уже неплохо, – одобрительно рассмеялась Ная. – Но знаешь, у тебя во всем этом есть маленький недостаток.

– Какой? – удивилась девушка.

– Ты это делаешь формально, дежурно.

– Но что же мне делать?

– Добавь искренние чувства. Включи сексуальную энергию.

– Но мне трудно, – призналась Алиса. – Я люблю Артура и чувства полностью владеют мной. Я не могу их вызвать к другому мужчине. А тем более включить сексуальную энергию.

– Да, теперь ты реальней видишь себя, – одобрительно кивнула Ная, – это уже хорошо. Теперь я дам тебе один костыль. Но надеюсь, ты все же научишься управлять собой на глубоком уровне. И в следующий раз обойдешься без него.

– И что это за костыль? – неуверенно спросила девушка.

– Представь, что Руслан – это Артур. Почувствуй те переживания, которые ты испытываешь к Артуру и направь их на Руслана. А затем проявись перед ним так, как ты проявляешься с Артуром. Женственно, маняще, завлекающе. Постарайся очаровать его.

– Хорошо, сейчас попробую.

Она закрыла глаза, представила образ своего возлюбленного. И снова пережила всю гамму ярких и сильных чувств, которые она испытывала к Артуру. Затем Алиса открыла глаза, взглянула на Руслана и засмеялась.

– Не смущайся, – подбодрила ее Ная. – Попробуй теперь это сделать с открытыми глазами.

Алиса взглянула на Руслана, представила что он – Артур, и вдруг у нее стали пробуждаться чувства. Да-да! Те самые чувства, которыми она пылала все последнее время.

– Да, так мне легче, – от неожиданности рассмеялась Алиса. И уже ярко и конгруэнтно проявилась с Русланом. То заигрывая с ним, то отдаляясь от него и маня за собой. То снова приближаясь и дразня. Она то и дело кидала на него взгляды, полные огня, гладила себя, стонала. И даже садилась к нему на колени. Она вела себя так, что народ даже радостно зааплодировал.

– Да-вай! Да-вай! – раздались возгласы в зале.

– Молодец, так держать!

Руслан чувствовал себя при этом крайне неловко. Он весь покраснел, напрягся, сжался. Его спина покрылась испариной. Дыхание стало прерывистым. Да что там говорить?! Он дико зажался от такой откровенности. И готов был просто сквозь землю провалиться, лишь бы не участвовать во всем этом. А когда Алиса прижалась к нему своим нежным страстным телом, он не выдержал, вскочил и бросился к выходу.

– СТОП! – неожиданно громко скомандовала Ная. От неожиданности он встал, как вкопанный.

– С чем ты, Руслан отождествлен? Что управляет тобой?

– Я подумал, – сконфуженно произнес он, – что это ведь жена моего друга и не хорошо, что мы в таких отношениях. Мне стыдно! Очень стыдно за себя!

– Теперь сутрируй это. Посмейся над свой зажатостью. Над этим убогим чувством, которое порабощает тебя. Ты даже не можешь спокойно воспринять шутку. Ведь это – всего лишь игра. И все об этом знают. А ты уже воспринял это как трагедию. Не смешно ли?

Руслан встал посреди зала, виновато свесил голову, вжал ее в плечи и на плохо слушающихся ногах подошел к своему закадычному другу. Теребя в руках кончик своего галстука, он стал сопеть носом. А затем все больше вживаясь в эту комичную роль, принялся просить прощения.

– Ой, прости, прости, Артур, – заканючил он гнусавеньким голосишком, – я чуть не переспал с твоей супругой. Прости, прости. Я не виноват – это все она начала. Я тут ни причем. Я тут просто сидел, никого не трогал, а она стала приставать ко мне. Не виноватый я – она сама пришла!!!

Все просто покатились со смеху, радуясь этой уморной сцене.

– Ну что, посвободнее себя стали чувствовать? – весело спросила Ная.

Все согласливо закивали головами. Кое-кто в зале даже радовался тому, что его не вызвали участвовать в этой практике. Ная чутко улавливала настроения каждого.

– Вам еще долго надо будет прорабатывать репертуар своих механических ролей, – подытожила она. – Для того, чтоб освободиться из рабства шаблона, который вы впитали в себя с молоком матери. Но ничего. И это исправимо.

– И тебя вылечат, – пошутил Андреич, – и меня вылечат.

И все радостно рассмеялись над его «крылатой» шуткой.

– Хорошо, – улыбнулась Ная. – Тогда давайте проделаем медитацию на эту тему. Сядьте с прямым позвоночником и прикройте глаза. Сейчас каждый из вас пускай подумает, с какими шаблонами он сросся. Какие программы и представления о себе и мире не дают ему быть полностью свободным.

Люди начали медитацию, а Нал включила песню, которая как ничто другое подходила для этой темы. Красивый, возвышенный мужской голос пел:

Когда медитация окончилась, и люди открыли глаза, у каждого было такое состояние, как будто он родился заново. Удивительный свет и радость были на каждом лице. Люди начали хохотать, радоваться, обнимать друг друга.

– Так это что же, – прозрел Андреич, – я всю жизнь прожил не своей жизнью, а вместо меня жил шаблон? И от этого я потерял свое счастье?

Ная молча кивнула головой.

– Но как мне его увидеть, как стать собой?

– Вот это и есть истинная цель всего духовного пути, – молвила Ная. – Для ее достижения многие люди, которых мы знаем в мировых религиях, уходили в лес, в пустыню, в пещеру, в скит. Такие великие мистики, как Будда, Христос, Моисей и многие другие. Они это делали для того, чтоб там, в тишине, покое и одиночестве, в тех условиях, в которых никто не мог бы им напоминать о них прежних, о том, какими они «должны» быть, атрофировался их шаблон. И они, наконец узнали себя. Ведь свобода от шаблона – это и есть Мокша, Нирвана, Царство Божие, Просветление. Недаром в писании, в Библии Христос говорит:

«Не войдете в Царство Небесное, покуда не уподобитесь детям», «В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Матф. 18:1–4). Или говорится: «Нужно тебе родиться свыше», или: «должно вам родиться свыше» (Ин. 3: 7).

Но свободу от шаблона можно достичь и здесь, не уходя в пещеры и скиты. И если есть такая группа, как мы с вами, и это даже получится быстрей, чем в скиту. Но все коварство шаблона заключается в том, что у него много ролей. Он делит человека на части, не дает быть единым и этим самым ослабляет его.

– Как это так? – не понял Артур.

– Ну вот, например, у тебя, – ответила Ная, – есть множество таких частей.

– Например?

– Например, часть мужа с Алисой, сына с родителями, студента вуза с преподавателями в институте.

– А, кажется начинаю понимать!

– Друга Руслана, когда ты общаешься с ним. Жертвы врагов с твоими врагами.

– Да-да-да! – прозревал Артур.

– Соперника с твоими конкурентами, соседа с жителями дома, водителя с представителями ГИБДД и так далее, и тому подобное.

– Да, все это мне понятно, но что я должен понять из всего этого?

– Ты должен понять, что одна часть, которая появляется здесь, на занятиях, хочет развиваться. Она хочет получать высокие впечатления. Хочет прозреть, узнать себя, стать свободной. Достичь Нирваны. Но стоит сюда зайти твоим родителям, как ты можешь переключиться и полностью забыть, что ты играешь роль. Что ты являешься рабом шаблона. И ты будешь так спать до тех пор, пока Руслан не подойдет и не даст тебе веселую затрещину. И тут ты проснешься! Вдруг вспомнишь о своем решении развиваться и начнешь наблюдать роль сына, которую играешь с родителями. И как только ты будешь ее наблюдать со стороны, то в этот же миг станешь свободным от нее. Вот для чего нужна группа, чтоб люди сообща помогали друг другу познавать себя и бороться с шаблоном!

– A-а! Теперь я понимаю, о чем Вы, – радостно почесал голову Артур. – Вот, оказывается, как я устроен!

– Но и это не все, – продолжила Нал. – Еще смешнее происходит, когда человек сидит один и вспоминает, скажем, своего врага, и входит в роль жертвы или соперника. И начинает мысленно говорить с ним. Иногда он даже забывается и начинает разговаривать и спорить с мнимым оппонентом вслух. При этом активно жестикулируя, полностью пребывая во власти воображения. Даже забывая, что он-то сейчас находится один и никого рядом с ним нет.

Все весело засмеялись над этим замечанием. И каждый, конечно, узнал в нем себя.

– Поэтому первое, что надо сделать в санс-театре – это составить репертуар своих ролей и начать изучать их. Утрировать свои роли, проигрывать и просмеивать их. Потому все, над чем мы смеемся, теряет власть над нами. А затем нужно не давать им брать власть над собой. Можно с помощью группы, в которой каждый будет, будить, напоминать другому, в какой роли он сейчас находится. И далее нужно отстраняться от всех этих ролей и пытаться контролировать их. Особенно те роли, которые связанные с негативными эмоциями. Самые страшные, которые разрушают нашу жизнь, приводят к психическим и физическим болезням.

– Откуда же появились эти роли? – спросила Алиса.

– Они явились результатом приспособления к определенной среде: школе, семье, работе, друзьям. С одной стороны человек должен играть адекватную среде роль, ведь без этого ему не выжить в нашем мире. Но с другой он должен помнить, что это только игра, и мы все являемся ее актерами и зрителями. И не забывать наблюдать, изучать при этом себя. «Вся жизнь – игра» – мудрец сказал. Он жизнь любил, он сам играл!».

– Слышал? – бросил Руслан Артуру. – Теперь пенделей не оберешься, я буду тебя будить.

– Да, а сам ты хорош, – ответил Артур, – спишь и себя не помнишь. Я тебе тоже оплеух надаю!

– Подождите, подождите, – остановила их Ная, – к этому же надо относиться сострадательно, стремясь помочь, а не самоутвердиться на своем товарище. А человек должен быть благодарен за такую помощь и прислушиваться ко всему, что ему говорят. Иначе результатом окажутся одни оправдания, ложь и желание скрыть себя от других. Желание во что бы то ни стало сохранить своего тирана, свои роли. Свою тюрьму. Эта практика требует огромного понимания и решимости серьезно работать для своего освобождения.

– Ой, извините, – сконфузился Руслан. – Я что-то забылся.

– Да, и меня занесло на повороте, – отозвался Артур. – Простите.

– Ничего страшного, – улыбнулась Ная. – Просто надо помнить, что все мы сформировались в результате стечения обстоятельств и влияния чужих желаний. И теперь, если мы хотим счастья и радости, свободы, надо это понять. И всеми силами освобождаться от этого. Ну и, конечно же, дорожить группой, в которой только и возможно освободиться от всего чужого, наносного, заставляющего нас страдать и жить чужой жизнью.

– Точно! – Верно! – Правильно! – то и дело раздавались возгласы из зала.

– А когда вы составите репертуар своих ролей, в которые вы вынуждены играть в своей жизни, то мы будем здесь разыгрывать сцены, свойственные этим ролям. Скажем, как вы взаимодействуете с педагогами, начальством, друзьями и другими людьми. Через это мы будем растождествляться с этими ролями, чтоб вы увидели весь этот механизм и научились им управлять.

– Вот я на работе, когда взаимодействую с начальством, – сказала Алиса, – проявляюсь как кролик перед удавом. Меня как будто парализует, я не могу в полной мере проявить свои деловые качества. Боюсь сказать что-то важное и нужное. То, что, например, сможет помочь в работе. А потом проходит время, я смотрю, что получается не тот результат, который мог бы получиться. И кусаю локти от обиды, что не смогла сказать важную вещь. Но в следующий раз все равно не могу преодолеть себя и молчу. И так все идет по замкнутому кругу. Как мне быть?

– Очень хорошо, давайте попробуем отработать это. Представь, что Андреич – твой начальник.

Алиса посмотрела на Андреича и смущенно рассмеялась.

– А Вы знаете, он немного похож на него. Такой же представительный, авторитетный, сильный.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Ная. – Спроецируй образ начальника на Андреича и начни проявляться свободно, раскрепощенно, творчески. Смело говоря о своих предложениях и о том, что тебе кажется, надо изменить для того, чтобы работа шла лучше.

Алиса попробовала, но даже в игровой ситуации была очень скована и подавлена. Она сразу рефлекторно вжала голову в плечи, как-то вся напряглась, ссутулилась и, подойдя к Анреичу, стала что-то невнятно, тихо бормотать о работе. О каких-то своих предложениях и коррективах. Тот стал ей подыгрывать и включил роль «строгого монстра».

– Так, что вы тут развыступались? – басовито произнес он. – Я и сам знаю, что и как лучше делать для моего дела. А вы лучше займитесь-ка своим. Вам ясно?! Отчеты готовы?

Все даже рассмеялись от такой яркой, артистичной реплики. Алиса тоже не выдержала и засмеялась вместе со всеми.

– Да-а, вам-то смешно, но у меня на работе происходит примерно то же самое, – чуть не плача, произнесла она.

– Теперь сутрируй свою скованность, – сказала Ная. – Посмейся над ней. Взгляни на нее со стороны.

Алиса смешно сжалась, втянула голову в плечи еще сильнее, как черепаха, прячущаяся в свой панцирь. Сгорбилась и стала искать «укрытие» за спинами всех собравшихся. При этом она все время уморно повторяла писклявым голосом:

– Ой, боюсь, боюсь. Как же мне быть? Как же мне быть? Ой, он сегодня какой-то злой. Он очень злой. Он страшный, очень страшный!

Андреич тоже вошел в кураж и стал разыгрывать самое свое свирепое состояние.

– Ай-ай! Он действительно злой! Лучше к нему на глаза не попадаться! – взвизгнула Алиса и упала на пол, прячась за спинами своих друзей. В конце концов она не выдержала и расхохоталась от души. Впервые ей было смешно над самой собой. И своей ролью на работе.

– Вот видишь, даже самой смешно, – сказала Ная. – А теперь разозлись на скованность и резко скажи: «Я не позволю больше тебе мне мешать!». И, представив перед собой, нанеси ей удары.

Алиса встала, широко расставила ноги, выпрямила спину. А затем представила свою скованность и резкими, сильными движениями нанесла несколько коротких, но мощных ударов в самую ее сердцевину.

– Вот так уже хорошо, – прокомментировала действия Алисы Ная.

– Чувствуешь, как тебе стало легче?

– Конечно, чувствую! – радостно ответила Алиса.

– Хорошо. А теперь попробуй снова проиграть свою роль. Но уже теперь действуй смело и решительно.

– Хорошо, – ответила девушка.

– А ты, Андреич, сурово настройся. Даже можно включить немного вредности. И чуть что, осуждай Алису, не соглашайся с ней, выгоняй.

– А мне даже и разыгрывать такое не надо, – рассмеялся он, – я все время в такой роли нахожусь.

– Вот и славно. Давайте приступайте к практике.

В более активном боевом состоянии Алиса подошла к нему и сказала:

– Степан Андреевич?

– Да!

– Вы знаете, у меня здесь есть для вас предложение, как улучшить нашу работу.

– Милочка, у меня таких предложений за весь день знаешь сколько? И каждый норовит себе облегчить жизнь. Все старается «предложить» сделать так, чтобы самому ничего не делать, – занудно ворчал он. – Ты еще одна из таких? – Резко повысил он голос.

Алиса вздрогнула от неожиданности, но тут же вспомнила о своей цели и продолжила все также напористо и уверенно:

– Поймите, пожалуйста, Степан Андреевич, я пекусь о производительности нашей организации и могу внести в ее работы кое-какие коррективы.

– Нет, ну ты посмотри на нее! – взорвался Андреич. – Печется она, тоже мне! Видали мы здесь таких! Знаешь что, милочка, я и сам смогу позаботиться о своей организации и ее производительности. ПОНЯТНО?!!!

Алиса уже была готова к такому ответу и продолжила напористо отстаивать свою точку зрения. Так продолжалось еще некоторое время. И самое важное здесь было то, что Алиса помнила, что это – игра, практика. И поэтому не успокаивалась. Она, несмотря ни на что, продолжила взаимодействовать с Андреичем и смогла не сдаться, когда он ее отчитывал.

– Прекрасно, – прокомментировала действия Алисы Ная. – А теперь добавь немного обаяния, женственности. Чтоб не быть такой твердой, где-то похвали своего начальника. Где-то схитри, где-то попроси, где-то прояви сочувствие, если это будет уместно. Будь гибче. Ведь ты же – женщина и тебе это к лицу!

Они опять попробовали взаимодействовать, и теперь уже пошло как по маслу.

– Степан Андреевич, – любезно улыбнулась Алиса.

– Да? – вопросительно поднял он на нее брови.

– Вот ваш кофе, который Вы заказывали.

– А, хорошо, поставь сюда, – буркнул Андреич.

– И ваши любимые круассаны, – протянула она его любимое лакомство.

– А? Хорошо, – уже немного подобрев, произнес он.

– У Вас сегодня такой красивый галстук!

– Да, жена выбирала.

– У нее превосходный вкус! Он так идет к Вашим глазам.

– Да… – неопределенно произнес он, «уплетая» круассаны и «запивая» их «кофейком».

– Вы знаете, как я ценю высоко работу на Вашем предприятии, как мне приятно на нем работать, – произнесла она, когда «босс» начал немного «наедаться».

– Ну?.. – продолжал «жевать» Андреич.

– И в моих интересах, как и в Ваших, сделать так, чтобы наше предприятие работало как можно эффективнее.

Последнее предложение подействовало на Андреича просто магически. Он настороженно вытянул уши и стал внимательно слушать все, о чем она говорила.

– И вы знаете, мне, как работнику, видящему наше производство, так сказать, изнутри, хотелось бы внести кое-какие коррективы.

– И что это за коррективы? – немного недоверчиво поднял бровь Андреич.

– Вы только не подумайте, если я не права, сразу же скажите, ведь Вам намного виднее и понятнее, что и как должно происходить.

– Слушаю, – уже немного подобрев, произнес он.

– Я хочу Вам предложить вот что…

И Алиса стала смело, активно и творчески высказываться обо всем, что думает. При этом не забывая хвалить самого «Степана Андреича» и его фирму. Проявлялась гибко, пластично, женственно. И в конце концов «босс» одобрительно крякнул и сказал:

– Знаешь, а ты далеко пойдешь!

– Ну, не дальше Вас, Степан Андреич, – любезно улыбнулась ему Алиса.

И все весело засмеялись над ее веселой шуткой.

– Ну, как? – спросила Ная Андреича.

– Вы знаете, я бы ценил такого работника, – одобрительно сказал он. – Алиса, переходи ко мне работать! А?

– Хорошо, я подумаю, – продолжила куражиться она.

И все снова засмеялись над ее шуткой.

– Ну вот, видите, – подытожила Ная, – так можно прокорректировать все роли, все взаимоотношения. Сделать так, чтоб они давали успех и пользу. А заодно человек стал бы господином самого себя. И еще добиться того, чтобы им больше не управляли комплексы, фобии и стереотипы. Чтобы он избавился от их рабства и гнета. А он сам смог бы творчески, по своему усмотрению выстраивать свою жизнь!