Я вспоминала «Песню флейтиста» или, бродя по залам дворца.
Я вспоминала белые пирамиды, желтый песок, аллею сфинксов, как из какого-то фантастического фильма.
Я вспоминала как какой-то фантастический сон. Как если бы в пустыне зазвонил телефон, или приземлился космический корабль.
Так раскрывается портал в иные миры.
Как я попала сюда, я не помнила. Наверное, опять браслет или опять проделки Троумеля.
Появилась вдруг женщина в одежде из золотистой ткани. И это было из той же серии.
Она была в платье, которое излучало свет. Или она сама излучала свет.
Это могла быть только Клеопатра, когда она потеряла «божественного» Юлия и еще не встретила брутального Антония, «нового Диониса». Да, это она.
– Твое имя?
– Манасар. – Сказала я, поклонившись.
– А, ты здесь недавно.
– Да, царица. – Видимо, она приняла меня за служанку или рабыню.
Она резким голосом подозвала меня.
– Ты что здесь разгуливаешь одна, марш за работу. Не то я велю тебя побить.
– Я не хотела, госпожа…
Потом она еще раз презрительно взглянула в мою сторону и удалилась.
А я поднималась по ступеням дворца и чувствовала на себе огромную вековую тяжесть, ноги словно налились свинцом. Жара казалось обжигала тело.
Среди колонн, среди фресок и скульптур было прохладно, плоские светильники на высоких постаментах излучали свет. Какой-то приятный аромат, должно быть, курился повсюду. Я ступала по холодному полу и меня пробирала дрожь. Не от холода, а от того, что все это великолепие уже века как разрушено и скрылось под водой. Я внимательно вглядывалась во фризы наверху и вдруг отчетливо увидела выступающие сквозь стены бегущую надпись. Что-то в ней напоминало реп. Я читала проступающие строчки.
– На что ты смотришь, Манасар, – Опять меня застал врасплох этот властный голос.
Между тем стена уже была совершенно чистой и ничего больше не излучала. Я спокойно повернулась.
– Я любовалась статуями, моя госпожа, – ответила я с поклоном.
– Что-то это подозрительно. – В руках у нее был веер, и она медленно обмахивалась им. – Ступай, займись делом. Сейчас ко мне пожалует один гость. Он хочет меня убить.
«Почему она так спокойно говорит об этом, – подумала я. Ни один мускул не дрогнул на ее лице».
– Иди, приготовь два бокала с вином, один с ядом, другой с сонным порошком. И будь начеку.
– Как прикажете, царица.
– Иди. Клянусь Исидой, лучше тебе сейчас исчезнуть. И ничего не напутать.
Что задумала последняя царица Египта? И как она хотела перехитрить смерть.
Может быть, она молилась Исиде о ниспослании чудесного дара обольщения, но она им обладала. А может Серапису, главному божеству со времен Птолемеев, дающему силу.
Никто этого не знает.
Этот молодой египтянин появился незаметно, вкрадчивой походкой, в легкой складчатой одежде, сверху прикрытой плащом. Держался он величественно и независимо, видимо происходил из касты жрецов. В руке был посох.
Он был очень хорош собой, и, наверное, он знал об этом, молодой, почти юноша. Он был египтянин, а она была гречанка, и он ненавидел ее.
Змея…
Он бросил посох у ее ног. И тут же черная змея, извиваясь, поползла в сторону Клеопатры.
Она не испугалась, только сильнее сжала пальцами подлокотники золоченого кресла.
Мне казалось, я попала в какой-то таинственный роман, который тысячами штампуют о Клеопатре. Но я все это видела своими глазами.
В коридоре колеблемый свет исходит от плоских высоких светильников. Мягкая музыка исчезает волнами. Все это под плеск воды из фонтана. Нежный аромат исходил от лепестков роз.
– Довольно! – Царица взмахнула рукой. – Я видела этот фокус тысячи раз.
И тут же змея отползла и опять превратилась в посох, и он легко подхватил его.
Она понимала, что ее могли убить, и все-таки впустила этого юношу.
Отравленное вино было приготовлено в бокалах, как и сонный порошок.
Вино или яд?
Она отпила из бокала, бросив туда жемчужину. Он тоже.
Аромат благоухал. Танцовщицы за прозрачным занавесом покачивались в такт музыки.
Клеопатра взяла в руки лютню. Провела рукой по струнам.
Мне кажется, она прямо сейчас сочиняла эту мелодию. Семь нот…
Она пела о том, как прибудет на корабле. На судне с вызолоченной кормой и пурпурными парусами и посеребренными веслами, а сама в наряде Афродиты плывет навстречу своему возлюбленному. (Вероятно, к будущему Антонию).
А ведь она еще не знала, переживет ли эту ночь. Стража была тоже наготове. Она все знала, ей заранее доложили о заговоре, но она все-таки впустила его.
Он держал под туникой меч. Исход этой ночи зависел только от нее.
Семь нот…
Она пела. Мне кажется, она прямо сейчас сочиняла эту мелодию о страстной любви, но ведь посланник Квинт Деллий еще не появился.
Божественный аромат окутывал, сковывал по рукам и ногам. Клеопатра продолжала петь убаюкивающим ласкающим голосом, мягко касаясь рукой струн арфы. Ее чарующий голос проникал к нему в сердце.
«Море спит, и небо спит, – пела она, – в наших сердцах звучит музыка. Ты и я, мы плывем по морю, убаюкиваемые тихим рокотом волн! Нежно целует ветер мои локоны…Ты смотришь мне в лицо и шепчешь страстные речи…Сладкая песнь звучит и умирает в воздухе – песнь истомленного страстью сердца, песнь упоенья и любви».
– О боги! – С тихим стоном проговорил он. – Довольно.
Его голова свесилась на грудь. Со звоном из-под его туники упал меч. А сам он распростерся на полу.
– Жалкий раб! Ничтожество! – Глаза ее сверкали гневом. – И ты пытался победить Клеопатру?
Она хлопнула в ладоши. Вошли два нубийца
– Унесите его. – Приказала она.
Потом она сверкнула глазами на меня.
– А ты? Я приказала тебе приготовить сильнодействующее снадобье. Ты заслужила смерть.
И она опять хлопнула в ладоши.
Еще два нубийца подошли и схватили меня. Волоком потащили вон. Сразу за порогом дворца они бросили меня в воду.
Казалась, я медленно опускаюсь на дно. Но тут мои ноги нащупали почву. Я открыла глаза.
Я оказалась в длинном туннеле из стеклопластика. С какими-то арочными перекрытиями. И над ними и вокруг была вода. Мимо проплывали медузы, морские коньки, дельфины.
Какие-то фигуры колоссы шли мимо меня, держа в руке посох. Один с головой собаки, другой с головой крокодила, и еще с головой ибиса и сокола. Они были ужасны.
– О, что же это?
– Что же это? Полное забвение.
Мне понадобилось вымолить дальнейшее разрешение на жизнь. Чтобы меня не проглотила река вечности.
Они суровы и ужасны. Но они понимают язык слов, они понимают и язык мысли.
Надо попытаться, надо вырваться отсюда любым способом.
* * *
Потом меня подхватил поток. Он пробил стекло. Вода хлынула внутрь. И меня понесло.
Свободный, широкий поток нес меня все дальше и дальше, и казалось, давал свободу.