В которой Винни-пух и Пятачок вовсе не идут в гости к Кролику. И вообще неизвестно чем заняты. Вы удивлены? И ты бывший очкарик? Да ладно! Вот теперь и я удивлён тем, что вы удивлены. Ведь книга изначально о других персонажах.
Утром, после плотного завтрака, я застал изрядно помятого Бобыча, усилившего перегаром свой и без того насыщенный амбре, в кошачей компании у дверей анимационной комнаты. Похоже, он отсюда не уходил. Словно пожёванный великаном, который выплюнул человечинку, не пришедшуюся по вкусу из-за излишней костлявости, Боб Неумытыч возлежал на полу с внешним видом более пригодным для алконафта представляющего Ярославский вокзал. Бутылки из-под виски рядом уже не было.
Взгляд его был диким, спутанным, характерным для состояния похмелья. Я изобразил пантомиму удивления, что вижу его здесь, подёргал за дверь. Продолжая играть роль агента 007, поискал ключ на стене.
— Боб, where is key? — наивно осведомился.
Тот с подозрением попытался на меня посмотреть, но вышло неубедительно. Держать брови сведёнными вместе ему было дискомфортно, наверное разламывалась голова. Закашлявшись, он показал за стену.
— Fall down? — я был само простодушие. Единственное в чём я промахнулся, это та лёгкость, с которой я перемахнул через стену, словно уже приходилось преодолевать преграду таким образом, как минимум дважды за ночь. Отпирая дверь изнутри, я снова напоролся на подозрительный, испытующий взгляд. Всё-таки он что-то знает, может спросонья видел, как мы уходили или как я метался за бейджом.
Боб тут же резво ринулся в комнату с инспекцией, несмотря на плачевное самочувствие, чтобы я вдруг не успел замести следы. Нюхал воздух, ещё больше наполняя его перегаром, ползал по ковролину, разглаживая ворсинки, напоследок начал копаться в мусорке.
Но я проявил смекалку. Ещё ночью огрызки и использованные защитные изделия, разработанные обществом «Not yet a father», завернул в бумажный свёрток, и теперь улики, должно быть, уже отправляются на городскую свалку. Сложнее было в темноте развешивать обратно костюмы, выручало то, что их и до нашего свидания не очень то баловали встречей со стиральным порошком и утюгом, поэтому отличить использовались ли они в другом качестве, было проблематично даже для такого сыщика как месье Боб Пуарович.
— Аа, apples, йя! — торжествующе, насколько позволяло ему общее похмельное состояние, воскликнул Боб, — Алекс, нерде apples? You take it, йя!?
Я сделал вид, что не понимаю, какие яблоки он от меня требует. Но раз он так хочет их погрызть, в комнате какие-то лежат. На Егоркиной тумбочке — может быть те, которые он ищет.
Боб на это не купился, но кроме сомнительных ночных галлюцинаций других доказательств у него не было. Оставив его в задумчивости, обхватившим трещащую по швам голову, я смылся на зарядку.
У меня же самочувствие, несмотря на короткий сон, было преотличным. Свидание вдохнуло в меня свежие силы, подпитало энергией других измерений и пространств, и я чувствовал себя окрылённым. Хотелось петь, трубить в рог и кричать от радости. Что я и делал, собирая туристов на утреннее активити. Это окрылённое состояние длилось до той поры, пока переместив взор очей с заоблачных высот и радужных далей, я не заметил в передних рядах занимающихся кудрявую биомассу. Сжав губы в тонкую линию, с опущенными уголками рта, буравя меня глазками, в тот момент Татьяна очень напоминала загнанного вепря перед атакой (если бы вепри умели носить парики и купальники с пареро, то сходство один в один). И куда делась та очаровательная козюлья улыбка. Все упражнения, которые я демонстрировал, от простых махов до приседаний, она выполняла с удвоенной энергичностью, очевидно представляя, как расправляется со мной. Я видел, она готова стащить меня со сцены и осуществить кровавую месть, но крохотные очаги разума в пламени гнева возмездия ещё сдерживали её. При таком количестве свидетелей от обвинения в преднамеренном убийстве, отягощённом зверской формой расправы не отвертеться.
Сейчас мне уже не так хотелось петь, трубить в рог и кричать от радости. Когда на кону стоит твоя жизнь, любовные переживания отходят на второй план. Продолжая с трудом сохранять видимое спокойствие и позитив, я прикидывал расстояние до ближайшей пальмы. Пожалуй, от вепря или носорога я бы успел спастись на высоте, но как быть с разъярённой толстушкой. А вдруг она тоже умеет ползать по пальмам. Да и не все пальмы смогут выдержать такую тяжесть. Переломятся как свечки, и я загремлю к ней в руки. Нет, этот вариант не подойдёт. Можно попробовать уйти по морю. Что на другом берегу средиземного — северная Африка?
Особенно пугающим стало тай-бо. Грозно подпрыгивая, Татьяна со сноровкой наносила удары по воображаемому противнику, стать которым вскоре предстояло мне. Было от чего струхнуть. Поэтому, как только я объявил об окончании зарядки, откланялся аплодисментам, то сделал вид, что мне жизненно необходимо (а так оно и было) выполнить несколько подтягиваний на турнике. Турником служила массивная металлическая балка, идущая поверх сцены. На неё крепились лампы-прожектора и колонки. При приближении Татьяны, я ловко закинул ноги наверх, подтянул тело, перевернулся вокруг и умудрился улечься на восьми сантиметрах металла в поперечнике. Прямо сцена из «Маугли и охота рыжих псов». На какое-то время я был в безопасности, пока повелительнице свиных рёбрышек не придёт в голову воспользоваться шваброй.
— Слазь, поговорим, — сказала предводитель рыжих псов, пытаясь до меня допрыгнуть.
Но скорее могли бы не выдержать жалобно скрипящие подмостки сцены под ней. Таня это осознала и прекратила попытки сдёрнуть меня в прыжке
— Тётя Таня, вы молодец, хорошо упражнения выполняете. Все бы так выполняли — самая здоровая нация была бы.
— Ты мне не комплименти, слезай говорю.
— Не слезу тётя Таня, вы хулиганить будете.
— Слезай, я сказала. Живо! — прорычала Татьяна командирским голосом.
Я с трудом преодолел позыв подчиниться и сильнее прижался к балке.
— Это вы в сизо так командуйте, а здесь другие порядки.
— Сейчас я тебе покажу порядки. Покажу как честных девушек динамить, — она взглядом стала рыскать вокруг, чем бы в меня запустить и вот-вот была готова наткнуться на швабру за кулисами. Швабра могло бы омрачить моё положение, сведя преимущество позиции к нулю.
— Я не смог прийти. У нас Егорку уволили, — выпалил я из шаткого убежища.
Для убеждения мне пришлось звать Мустафу, который подтвердил мою версию, предварительно вынудив меня заменить его на энтрансе. Лучше уж пять энтрансов подряд, чем быть растоптанным разгневанной тётей. Я согласился. Так что мне не пришлось ничего выдумывать. Более того, у меня появилась стоящая причина отказа габаритной барышне, в случае повторных поползновений в сторону интима. Что-то вроде того — что наблюдение за нами, после увольнения Егора, усилили, бдительность по предотвращению подобных случаев повысили и свидания пока невозможны. С трудом удалось уговорить Татьяну не делать об этом возмущённую запись в книге отзывов на ресепшене.
После обеда я приводил в порядок комнату, как заявился новый сосед. Мустафа устал от Боба — халявного грязавы, который спал в одежде, редко мылся и заваливался частенько в хмельном угаре. Из-за последнего обстоятельства он путал кровати и ночью приземлялся на мирно спящего крошку-енота. От приземления на кровать Джана автопилот Боба почему-то благоразумно спасал.
С Мусти зажилось веселее. И поговорить можно и пошутить. Вдобавок, я получил в презент отличные водонепроницаемые шорты, которые аниматору печального образа были не по фигуре, а на мне сидели в самый раз.
Не прошло и полчаса как Мус, закончил развешивать одежду в шкафу, как раздался стук в дверь. Показался огромный саквояж с массой налепленных этикеток, изображающих страны мира. Саквояж протиснулся в дверь и сказал с армянским акцентом:
— Дарова!
— Привет! Ты кто?
— Я Марио, — ответил саквояж.
— Супер Марио? — уточнил я.
Саквояж издал смешок, протиснулся дальше в комнату и сделал кувырок вперёд. За ним я увидел хозяина голоса — самого Марио.
Марио был прислан Уром, как альтернатива Егору. Замена оказалась выгодней для команды в целом. Хотя и имелась общность, в которой они были схожи — пристрастие к курению опиумных трав и лоботрясничество. Внешностью Марио обладал экзотической. Если бы меня попросили одним коротким словом описать его, я бы сказал — мавр. Невысокий, при моём среднем росте почти на голову ниже меня, но при этом атлетично-сложённый, с курчавой головой, модными ухоженными баками-порослями на щеках и золотыми серьгами-кольцами в ушах. Эфиопское начало Александра Пушкина в полной мере прослеживалось в нём наряду с хитрым цыганьим прищуром. Если же опять применять мой любимый характеристический подход — сравнение людей с животными, по совокупности их внешних и внутренних проявлений — то Марио я бы отнёс к сорокам. Падкий на всё блестящее, он носил наручные часы с огромным циферблатом, украшенным стразами. Дизайнерские, надраенные ярче бабушкиного сервиза, туфли с позолоченными мысками. Пряжка на джинсах изображающая символ империи Макдака светилась кристаллами Сваровски. В общем, первый жоних на деревне.
Непомерно раздутый саквояж оказался набит одеждой такого количества, что впору открывать секонд хэнд для знаменитостей, так уж она пестрела различными цветами, вышивками и узорами. Одними рубашками можно было бы приодеть целый школьный класс. С воротничками стойками, с кружевными манжетами, облегающие спортивного кроя с коротким рукавом, длинные до колен хламиды и белые под фрак.
— Что у тебя так мало вещей? — с ехидцей поинтересовался я.
— А, так у меня брат в Чаймюа, недалеко отсюда живёт. Я сюда чуть-чуть взял, — ответил Марио шутливо, распознав подкол, — на пару дней. Остальное пока у брата.
По происхождению наш новый знакомый был курд. До Нового времени под именем «курдов» объединяли иранские народности, широко расселившиеся в горах Загроса, Верхней Месопотамии и на Армянском нагорье. Поэтому выявить ведущую национальность в Марио было сложно. В нём проскальзывало и что-то от араба, эфиопа и были ссылки на азербайджанские корни.
Население Турции, также как и России является объединением основного населения — собственно турков и меньших по количеству этносов. Подсчитать численность этносов, даже приблизительно, бывает весьма затруднительно. Оценки крайне различные, но можно утверждать, что курдов в Турции никак не меньше 20 миллионов человек и проживают они в больших количествах по всей территории страны, а в абсолютном большинстве на востоке — прежде районах проживания армян. Велика в стране численность выходцев с Северного Кавказа (в основном, потомки переселенцев-мухаджиров XIX века) — их именуют общим названием «черкесы», около половины которых адыги, а также абхазы, карачаевцы, дагестанцы, ингуши, осетины, чеченцы, абазины, кумыки. Их общая численность составляет по разным оценкам 4 миллиона человек. Кроме того, на юго-востоке Турции компактно проживает более миллиона арабов. В крупных городах, особенно в Стамбуле, многочисленны ассирийцы. Лазы и хемшилы, проживающие в основном на восточном побережье Чёрного моря, ныне являются этнографическими группами турок наряду с кочующими йорюками и тахтаджами. Евреи Турции, которых в Турции примерно 0,1 % населения, проживают в крупных городах. Греки, албанцы, грузины, азербайджанцы и представители множества других народов живут по всей стране, в основном в Стамбуле, Измире, Анкаре и других крупных городах.
Я заметил особенность, что столичные турецкоподанные и жители северных регионов страны больше похожи на европеоидов. Не столь склонны к южному загару, их кожа бледна, лица утончены и имеется что-то аристократичное в посадке головы, высоких лбах, тонких надбровьях. Среди них большинство черны волосами, но есть и рыжие османы и даже светловолосые, но это исключение или результат парикмахерского осветления. Держатся они с достоинством хозяев положения. Как правило, хорошо образованны, манеры культурны и могут общаться на нескольких языках. В отелях они занимают управленческие и руководящие должности, если позволяет возраст. Более молодые занимаются бизнесом в столицах, крупных городах.
Младший рабочий персонал в отелях и владельцы многочисленных лавочек на побережье контрастируют с ними по внешности, примерно как жители верхних районов Волги с татарами. Эти загорелые, коренастые, шумные. Являясь выходцами из бедных семей, часто имеют только начальное образование, а то и вообще обходятся без оного.
Боб и Джан, к примеру, были откуда то из центра. Если мысленно разрез глаз Джана поменять на монголоидный — то вылитый тучный кореец. Мустафа, как он сам первоначально признался — араб и родом из Дюбая. Затем, по прошествии недели, расхотел быть арабом и поменял точку зрения, утверждая — что он сицилиец. Я заметил, что он наверное путает Сицилию с Сирией. Но нет, сирийцем он быть не хотел и настаивал на версии с сицилийцем. Боб в пример ему взял Германию, как страну своего происхождения. Турки ещё те любители приврать. Если послушать официантов или уборщиков, то в каждом городе мира у них есть по подружке, которые каждый день шлют им любовные письма, строчат страстные sms. В них они горят желанием приехать в гости и выйти замуж. Многие из обслуги утверждают, что они принцы и миллионеры и таскают пакеты с мусором, просто потому что им так нравится, для разнообразия и чтобы позлить богатых родственников. Доработают сезон и обратно во дворец.
Нет, всё правильно. Когда тебе по сто сотен раз задают одни и те же вопросы, сам начинаешь стремится к привиранию, чтобы избавиться от повседневной монотонности и привнести немного юмора в диалоги. Другое дело, что у турков даже спрашивать ничего не надо, они врут и без инициации вопросами, первыми вступая в беседу. У меня по-другому.
Например, самый популярный вопрос к аниматору это «сколько ты здесь зарабатываешь?». Пару раз я ответил честно, потом эта любопытная бестактность — залезть в чужой бумажник и порыскать в нём — приелась. Уж очень наши люди падки на информацию о денежных доходах и только по одному уровню зарплаты могут определить знак зодиака, лох ты, дятел или преуспевала, составить персональный прогноз и план питания на три года вперёд, назвать твои жизненные позиции, политические взгляды и размер детородного органа, предсказать сколько ты ещё протянешь на этом свете и определить количество нейронов в коре головного мозга. То есть составить о тебе полное мнение, кто ты есть такой. Поэтому самым популярным ответом стал:
— Да что вы? Бог с вами. Нас кормят, поят и спать есть где. Какая зарплата? Не верите, вон у Мустафы спросите. Увязался как-то за туристами, забрёл в отель, пригрелся. Он уже пятый год при отеле живёт, здесь же и в теннис научился играть, потом разговаривать. Недавно вот еду ложкой освоил. Да, Мусти.
— Да, — отвечал Мусти Ильич и демонстрировал печальную мордочку крошки-енота. Потом я делал тайный сигнал.
Он вытягивал ладошку и заученно бубнил:
— Эх люды добрии, подаите на хлебушек, хито можит. Сыами ми не мястные, от поизда атбиилися.
А я голосил что-то вроде этого:
«Эх, раздуй меха гармошка, даааа играй, на-я-ри-вай.
Дай зарплату хоть немножко, а потом про-ва-ли-вай».
Так пара, долларов или евро за творческий ответ перепадала.
Один раз Мустафа попросил меня перевести, чему я его научил. Что он такое говорит, что люди ему сами деньги дают задаром. А в тот раз попалась как раз компания тюменских татуированных парней, с мощными бицухами, грозных с виду, но простых в жизни.
— Задаром? Не Мус, это они тебе в долг дают, под большие проценты. Русская мафия — видел их лица. Через пару дней надо отдавать.
Мусти возмутился, принялся доказывать, что он честный сицилиец, что так «неможна», «это пипетс», и полдня бегал, искал ребят, чтобы деньги вернуть прямо сейчас без процента. Хохма была, когда он их нашёл и стал обратно евро кругляши протягивать, от страха все слова на русском позабыв.
— Ты чего, Мюсли, еврики не принимаешь? Разменять хочешь?
— Это неможна. Я не хОчу, — делая ударение на первый слог, лепетал Мус.
— Да ладно, братан, бери — заслужил. Оставь себе, сигареты, может, перестанешь стрелять, сам купишь, — посмеивались ребята.
— Нет. Это пипетс. Неможна. Капут. Нехарашо.
— Чего это артист чудит. Наверняка, чего-то затеял, хочет нас разыграть.
— Давайте его в бассейн скинем, а то он по ходу перегрелся на солнцепёке.
Сказано — сделано, Мустафа очутился в бассейне. Насладившись зрелищем, вспоминая про энтранс, который я отстоял после шантажа с тётей Таней, признался сицилийцу, что пошутил. Ещё полдня он дулся, называл меня барсуком. Затем вынес меня в теннис в трёх партиях всухую, я принёс ему тайком пиво от ребят и он сменил обиду на милость.
Находились и такие личности, кого легенда с безоплачиваемой работой не устраивала. Если сами люди были вредные, въедливые как саранча и дотошные, то я им слегка нахально объяснял:
— Хорошо. Хотите знать правду, вот вам правда. Смотрите. Вы сюда приехали, деньги заплатили немаленькие за 12 дней ну или за 2 недели отдыха. Так? Так. Мы же живём на курорте — в отеле бесплатно в течении полугода, едим то же что и вы, делаем то же что и вы, веселимся, дурачимся, а лично я ещё и спортом занимаюсь несколько раз в день. Ну выпивки поменьше можем себе позволить, но я и не особо выпивать люблю. То есть в самый раз получается. Девчонки за нами бегают, потому что мы вроде как клёвые ребята, о нас басни сочиняют, в песнях упоминают. И плюс зарплата — деньги, которые если не сильно тратить, а тратить особо не на что, потому что на полном обеспечении, за 6 месяцев в кругленькую сумму превращаются, на которую ещё дома несколько месяцев отдыхать можно. А затем снова на юга. Хотели правду — вот она. Но, чур — уговор, из зависти не бить.
Иногда я подражал туркам и уже сильно перевирал:
— Да нормально платят. Пару лавочек уже в Кемере открыл. В отель новый вложился — строят ещё. Думаю, этот тоже перекупить, через два месяца деньги будут. Вон там яхты, видите белеют — купил и на прокат сдаю. Мы же здесь немножко работорговлей промышляем. Ну донорство органов или секс рабыни, знаете? Видели Рому на пляже, парашюты предлагает? Да, да — это он, с бандитской рожей, щупальца осьминога ему в уши. Вот он у нас главный. Мы ему отдыхающих, которые по одному или вдвоём приехали, приводим на парашюты, а обратно они не возвращаются. В паре километров отсюда корабль подбирает их и до Самали. А там уж к покупателю. А вы, кстати, ведь вдвоём приехали? Не желаете на парашюте полетать?
Те, кто был помоложе и имел кондиционер, встроенный прямо в голову, заместо серого вещества, отчего из ушей периодически доносились порывы ветра, считали, что этакая работа на солнце, с морем под левым локтем, баром под правым, постоянной туссой — есть то, чем они могут заниматься круглосуточно. И спрашивали, что если они через недельку прилетят обратно поработать: «Можно ли пробить эту тему с тёпленьким местечком в команде, а Алекс?»
Вместо ответа, я проводил мини-тест на профпригодность. Выдавал таким персонам в розовых контактных линзах футболку аниматора, набор шаров для игры в пентакл и отправлял на пляж собрать людей и провести активити. Шары вынимались из ящика, проходили осмотр, взвешивались в руке, как будто это свойство было определяющим, и укладывались обратно в сопровождении голоса, становившегося бесцветным и не столь восторженным: «Что вот прямо так и идти?.. Не, это как-то стрёмно… Мне надо ещё пару ромкол пропустить, такие вещи по трезвяку как-то не идут».
Второй по популярности вопрос был: «Как я, русский парень, сюда попал?» Были тут свои заготовки. Одна из озвучиваемых версий — что я местный, не всегда прокатывала. Поэтому доставал кастрюлю с лапшой и принимался за сказ, о том как: «Жил один парень на севере. Жил себе значит, поживал. Хозяйство у него было. Справное. Однажды пошёл доить корову поутру, только за вымя взялся, как вдруг осенило. Просветление пришло. Артистом хочу быть, людей смешить. Но на севере итак — каждый второй артист, а каждый первый — медведь полярный, да и из медведей каждый третий — Олег Попов. Не верите, Писахова почитайте. В общем, надоел он своими выступлениями и людям и медведям полярным, да так, что хотели посадить его в сундук, да отправить по морю белому. Начитались сказок, ага. Но сундука в ту пору не нашлось. Все заняты были и сундуки и бочки. Где картошка хранится, где грибы, а где малина заморожена. Медведи северные до неё ох уж охочи. Но нашли рояль. В него и посадили. По морю студёному отправили. Приплыл тот рояль, уж не знамо как, в Индию. И волны рояль тот на берег выкинули. А берег не как здесь, а такой заросший, что пипетс просто, да Мусти? Вон и Мусти знает. Трава там, бурьян, сломанные чёртовы ноги, одним словом кусты. А тут случись такое, идёт торговый караван вдоль берега. Пряности разны, украшения в коробах. Верблюды, лошади, слоны с погонщиками. Махараджа как водится на самом крупном слоне. И вдруг видят — рояль в кустах. А роялей они вовек не видывали. „Чу, — думают, — что за диво?“ И слышат — смеётся кто-то в рояле. Махараджа повелел воинам открыть. Открыли крышку то, а там парень развесёлый такой, руки в боки и ну давай шутить. Верблюды и те со смеху переплевались. Великому Махарадже парень приглянулся и взял удальца к себе во дворец. „Будь, — говорит, — мне сыном наречённым. А то мои какие-то мямли. Даже пошутить нормально не могут“. Вот такой сказ. Так я в Индии и оказался».
— А Турция-то причём? — спрашивали заинтригованные гости.
— А, так вы про Турцию хотите послушать? Сейчас поведаю. Пиво тогда стаканчик принесите, а то горло пересохло. Так вот: «И стал жить тот парень при дворе Махараджи, принцем стал. Дали ему имя Визьяманкора, что переводится „любимчик царя“. Но стал стареть Махараджа, а другие принцы — мямли опасаться, что Визьяманкоре всё наследство достанется. И слышно стало во дворце, как с утра до ночи клинки точатся, да яд запасается. Всех кобр и прочих гадов в окрестностях переловили слуги принцев-мямлей по этому поводу. Ну Визьяманкора недолго думая, посмотрел на это дело, послушал, как клинки точатся да ядом мажутся, да и собрался в дорогу. Навьючил верблюда и пустился в путь долгий по суху. Шли они час, второй, третий, но как-то немного прошли, меньше метра. Оглянулся Визьяманкора, а верблюд то — тьфу ты леший — привязан к стойлу. Ну после, дело скорее пошло. Двинулись они на север. Прошли тыщу вёрст и тут взмолился верблюд человеческим голосом: „Не корми меня добрый молодец лапшой быстрорастворимой, подохну я от неё“. Перестал молодец после этого разговора травку магическую курить по ночам. И вот вернулся он обратно на север, к людям, да медведям, да с подарками заморскими, да со зверем невиданным. И давай все гулять и веселиться, да пляски водить. Так загуляли, что из самой Бразильи послы приехали, смотрели и дивились. А после уехали и ну давай у себя в Бразильи карнавалы устраивать, ну точь в точь как северные гуляния. А в деревне устали гулять, даже медведи взмолились: „Не могём больше, дайте хоть малину поесть по-медвежьи, а то некогда с вашими плясками“. Но потом прошёл слух, что царь к ним из стольного града едет, хочет верблюда диковинного посмотреть, да себя показать. А как раньше царей встречали? Ставили перед ним рояль, да сказывали — играй, да не плошай. Если царь фальшивил, ноты путал — то и голову с плеч. Так народ на севере развлекался. И вот переполошились все — а где рояль то? А рояль тот в кустах остался на далёком континенте в морях южных. И что делать. Без рояля никак. Иначе как царя проверишь, ладно ли на нём голова сидит или так — бестолочь неграмотная. Медведи только обрадовались, что им можно будет всем подряд на уши наступать, не глядючи царь ты али так — купец без крыльца. Закручинились, собрание созвали да порешили снова молодца в дорогу собирать. Тут флотилию как раз построили, на две дюжины ладей — дескать, привези рояль обратно. И пустился парень по морю с флотилией. Плыли они через окиян северный студёный, потом южный — и смотрят Земля. Спрашивают гребцы и медведи-гребцы — это место? А парень то не знает — он же в рояле сидел, когда его к берегу прибивало. „Ну, это“, — говорит. Сошли они на берег, стали рояль искать. Нету такого. Сели на бережку том и пригорюнились. Что делать, как теперь царей воспитывать, чтоб нотной грамоте учились. Перестанут ведь боятся. И тут решили они объявление написать, мол де нашедшему рояль, пять пудов соли в добрые руки. Запечатали в бутыль, да отправили по воде окиянской…»
— Алекс, кончай сказы сказывать. Ты в Турцию то как попал?
— Так я к тому и веду. «Сидят они значит на бережку, ну гребцы, медведи-гребцы и удалец… Хотя нет, медведи отправились малину искать. «Не могём, — говорят, — без малины уже. Совсем невтерпёж». Прям медвежья болезнь приключилась с этой малиной…».
Гости к этому времени взмаливались и уже ничего не хотели слышать, голова под тяжестью лапши грузнела, мозг перегружался ненужной информацией, отекал и искал покоя.
Поэтому на моё: «Как попал, как попал… на самолёт сел да и прилетел, долго ли умеючи-то» гости уже не реагировали, для дальнейших допросов сил не оставалось. Редко кто мог дослушать этот сказ до путешествий по Африке, Австралии, а уж до Японии не добирался никто, кроме Мустафы. Который ничего не понимал, и думал это усыпляющая словесно-визуальная медитация такая, вроде йоги-нидры.
Ещё один, набивающий оскомину вопрос: «Где мы живём, где спим?»
Я отвечал обычно так:
— Да на лежаках. По чётным дням у бассейна ночуем, по нечётным — на пляже. У каждого свой лежак. Мой — снизу синим маркером помечен, у Мусти красным. Если уж холодно невмоготу, под лежак заполз, матрасами обложился и вполне сносно — спать можно.
И ещё один из частых вопросов: «До скольки у меня рабочий день длится, и чем я в свободное от работы время занимаюсь». Задавался он обычно девушками с лукавым прищуром глаз. Ответ зависел от его обладательницы, скорее от её внешних данных. Если с антропометрическим субъективизмом всё было в ажуре, то дальше шло завуалированное приглашение на вечерний крабовый симпозиум, сбор ракушек или приглашение на парную ночную йогу уже от меня.
Но были и такие вопросы, к примеру:
«Этот ваш ведущий, Баобоб, он что — идиот?»
«Почему плохое питание и отвратительный сервис?»
«Там футболки в бутике продаются, это действительно Армани?»
«Что за придурок ваш ведущий, как его там… Бобус?»
«Где здесь с девчонками познакомится можно?»
Последний вопрос спросили парни, откуда-то со средней полосы. Я сначала растерялся от неожиданности, потому что вокруг было полно представительниц прекрасного пола, но ребята настаивали на ответе, поэтому я нашёлся:
— А вы на акву приходите. Почти все девушки и женщины, что в отель есть, на неё собираются. Там я вас и познакомлю.
Примерно через пару недель после первого занятия водная гимнастика в моём исполнении стала самым рейтинговым развлечением в отельной жизни. Мужья, друзья и болельщики заранее занимали лежаки вокруг бассейна, вооружившись кинокамерами и фотоаппаратами, женщины спешили занять места в воде, иначе для опоздавших просто не хватало мест. Менее тридцати человек на занятии не появлялось. Я уже успел составить разнообразные связки, комплексы упражнений и подбадривающие речёвки-заготовки на нескольких языках. Администрация отеля видя такой ажиотаж, прикупила нудлы — каучуковые трубки для занятий в воде, дающие новый выбор упражнений, как для силовой проработки, так и забавные — на баланс. Главное, чтобы работала фантазия, ну и знания анатомии, биомеханики тоже пригодились.
Случалось, что сарафанно-купальное радио — народная молва просачивалась в соседние отели, и женщины норовили прорваться с другими браслетами через охраняемый пляжный кордон, дабы бодро и весело оздоровиться на моём активити. Доходили случаи, что некоторые предприимчивые дельцы на время обменивались браслетами Роуз отеля с желающими попасть к нам за умеренную плату. Я, когда собирал людей на зарядку, в шутку приговаривал: «Кто на зарядку не придёт, на аквааэробику не пущу». Некоторые воспринимали это заявление всерьёз, и зарядка также стала народно любимым занятием в Розе.
Во время самой аквы неизбежно находились желающие спихнуть инструктора в воду, частенько это были участники многочисленных розыгрышей, желающие поквитаться. Поэтому, выполняя упражнения, я чутко поглядывал по сторонам, примечая таких товарищей. Дальше это превращалось в аттракцион — на манер испанской корриды. Применяя базовые знания айкидо, и являясь многократным победителем и заслуженным мастером спорта по игре «Царь горы» среди учащихся с 3 по 11 класс средней образовательной школы, в последний момент с возгласом: «Ат, каналья», — уворачивался от столкновения, сбрасывая претендента на отмщение в воду. Если к тому времени женщины уже были вооружены нудлами, то переходил к упражнению «Аист бьёт крылом по водной глади». Отчего несчастный, выныривая, оказывался в гуще шумовых и дождевых эффектов. Если нападающая являлась девушкой, не отягощённой лишними килограммами, то взваливал её на плечи и с тарзаньим криком сигал в воду, а через несколько секунд вылезал на бортик и возобновлял занятие. Ближе к концу активити я устраивал хороводы в воде, создавал динамические геометрические фигуры, уверяя, что нас снимают со спутника. Преодолевая сопротивление воды, женщины и наши и импортные, распевали частушки, русские народные переделки и под конец — игра-паровозик из двух, трёх или четырёх команд наперегонки между бортиками. Перебегая от края к краю я свистел, кричал, дирижируя зрителями на лежаках, которые болели за своих. Затем сам, не выдерживая накала, прыгал в воду и баттерфляем обгонял речные составы, оказываясь на финише раньше них.
Неудивительно, что многие молодые ребята, да и мужчины постарше, также стали выползать из моря или из бара ко времени активити и увлечённо следили за псевдо-русалками, присматривая барышень для знакомства. Мустафа тоже бросал следить за теннисом и слонялся неподалёку, заворожённо следящий за обилием женских тел. Даже официанты ввели новую услугу — доставку коктейлей от бара к лежакам. При этом, вышагивая с подносом, напоминали марширующих военных на параде, с головой неотрывно повёрнутой в сторону главнокомандующего. В роли главнокомандующего конечно был бассейн. Нередко они ходили, обнаглев, туда сюда с пустыми подносами, видно увлёкшись зрелищем — позабыв про напитки.
Однажды меня вообще огорошила вопросом группа коротко стриженных ребят, загорающих в полосатых серо-синих семейках.
— Э, командир. Мы видим, ты тут расклады знаешь, тему сечёшь. Где проституток можно снять без балды?
Я не стал пояснять, что в таких зонах отдыха услуги подобного рода вроде и ни к чему. Данная потребность осуществляется просто — по взаимному желанию, достаточно зайти на дискотеку. Но парни видно не любили лёгких путей или не догадывались об их существовании или слишком часто бывали в Таиланде.
— Э, командир, да мы в накладе не останемся. Отблагодарим материально.
Мне же с этим «иным» миром связываться не хотелось. Вначале я думал отправить их к Роме, на перевоспитание, но потом увидел на горизонте мавроМарио. Как и его птица-тотем, Марио оказался по-сорочьи разговорчив. Эта общительность делала его в анимации незаменимым. Никто более фамильярно-приятельски не общался с отдыхающими, как он. Причём независимо от национальности, знания языка и степени упитости. Он находил общий язык с каждым гостем, не делая исключений. Сначала я удивлялся такой активности, пока не узнал истинную причину такой работоспособности. Марио искал и находил рынки розничного сбыта для какой-то дурман травы, что-то вроде гашиша, но продающейся полулегально. Причём умудрялся её толкать и нашим, порой скромным некурящим ребятам, и пожилым благовоспитанным немцам, и безбашенным албанцам, и скептически-настроенным прибалтам.
Вот этих ребят, ищущих нелегальных развлечений, я и отправил к Марио. Как и надеялся, он их уболтал, утрещал, отвлёк от идей продажной любви и впарил свой товар. Больше ребята с глупыми вопросами не приставали, находясь в состоянии мира и бескорыстной любви ко всем живущим на планете существам. Последний раз я видел этих хабаровских лосей, неожиданно побрившихся наголо, с временными татуировками третьего глаза на лбах, хоронящих ракушки в братской могилке из песка, читая при этом плаксивую заупокойную младшим братьям по разуму.
Марио предлагал и мне дурманящее курево, но наблюдая, как Мустафа беседует со светлячком, считая, что это воплощённая Анжелина Джоли, я благоразумно воздержался. Сам Марио употреблял свой секретный состав, называемый «марио-технолоджи» вечером, иногда перед, иногда вместо ужина. Белки глаз у него краснели, бакенбарды щетинились, кудри раскручивались, и он принимался исполнять песни на языках забытых цивилизаций. Длилось это состояние недолго, затем он становился прежним Марио, но с большим проявлением творческого подхода в бытовых вещах. К примеру, в ресторане кушал торт без помощи приборов и рук, а затем предлагал желающим сфотографироваться набрудершафт или набирал в рот полную горсть лепестков-ноготков с кустарника и, подзывая не очень грозного на внешний вид туриста поболтать, чихал облепляя того влажной зеленью.
С приездом Марио наша комната приобрела вид гостиницы для гастарбайтеров. Проходы между кроватями были заняты чемоданами, через которые приходилось перелезать. Для сна Марио получил топчан, на котором даже он, при своих размерах, полностью не умещался, поэтому спал, свернувшись калачиком. Поэтому чаще потомок Пушкина предпочитал ночевать у брата в соседнем посёлке, приезжая утром на маршрутке.
В комнате, перед кроватями, находился сервант с большим зеркалом. Каждый вечер это зеркало превращалось в строгое жюри, оценивающее соревнование по наведению марафета между Марио и Мустафой. Я присутствовал на состязании в качестве зрителя, и, должно быть, за нормального метросексуального парня меня не принимали с моим совсем не стильным 10-секундным ритуалом — «посмотрелся, провёл рукой по голове и пошёл». Мус выливал на волосы ладонь жидкого геля и варганил из волос то ёжика в тумане, то гребень глухаря-хохлача или закручивал локоны в спирали. Не представляю, сколько времени делают укладку девушки перед свиданием, но тому терпению, с которым Мусти устраивал самосмотрины, некоторые барышни могли бы позавидовать. Длина волос Марио не позволяла ему возводить подобные архитектурные изыски, но и он что-то подолгу поправлял, намазывая гель на пальцы и втирая в кудри, затем принимался за баки, пропалывая их, как садовник газон.
Наблюдая за этим процессом, я как-то решил обучить Марио паре строчек из Пушкина и посоветовал, как их лучше исполнять. Только, приняв «марио-технолоджи», он всё путал, не знаю специально или нет. Собирал русских туристов, брал стул, становился на него и декламировал:
Некое сходство с Александром Сергеевичем было и, несмотря на кощунственное осквернение славного наследия русичей, Марио это безобразие прощалось. Он ещё и приговаривал:
— Почему не так. Всё так. Кто лучше знает стихи Пушкина? Вы или я? Посмотрите на меня. Дядя Саша Сергеымыч, мой прапрадедушка. Что я, стихов дедушки не знаю?
Марио очень толково разговаривал по-русски и имел большой словарный запас. Поначалу, я пробовал общаться с ним как с Мустафой или Бобом на английском, но он сказал:
— Ээ, Алекс, ты со мной давай на нашем, на родном — на русском, пожалуйста, я по-английски как-то не очень понимаю.
Выяснилось, что он пару лет жил в России у подружки. Язык учил просто. Оставаясь один, включал телевизор, какой-нибудь мыльный сериал нашего производства и по смыслу запоминал фразы, заучивал отдельные простые слова. Ведь самое простое постоянно повторяется.
Этим же вечером состоялся ещё один сюрприз.
Я гадал, как Боб Басурманыч теперь будет проводить шоу без сурдопереводчика Егора, но выяснить это днём не удалось. Он, очевидно, лечился и отсыпался после проведённой ночи на полу. А вечером, неожиданно в ресторане появились Ур и Натали. Сначала я встревожился, что устроят всей команде разнос из-за Егора, но нет, этой темы даже не касались.
— Алекс, у Ура чемоданы в машине, ты их на сцену перенеси. Только осторожно, не роняй.
Я так и сделал. Чемоданов была пара: чёрные близнецы с кодовыми замками, на колёсиках, и тяжесть была необычной, словно её центр смещался.
С Натали и Уром ещё сидела девушка. Когда я закончил с багажом, они успели поужинать.
— Это Маша. Ты ей покажи, где живёте. Помоги тоже вещи в номер отнести. Она будет работать с вами.
Пока мы шли до машины за вещами, Маша без умолку трещала:
— Ты видел в ресторане, ха ха, перевод названий? Арбуз назвали — «Зелёный мяч», во дают. Кто это придумал, такое? А мясо прикинь «изюбра», видел да! С чего они так решили?
Это на самом деле так? А как у вас тут вообще работается? А я из Кирова сама. Буду детским аниматором. У вас детский клуб есть? А по-турецки ребёнок — «бэбэк». Прикольно, правда? У нас ведь выражение есть «бэбэкать». Это думаешь отсюда или от козочек, которые говорят «бэ-бэ»? А нос по турецки — «бурун». Говорят море в бурунах — это значит носатое море что-ли? Ха-ха. А ухо — «кулак». Вообще забавно — кулаком в кулак. Ха-ха. А раскулачить — значит уши оторвать. А «дурак» — это остановка. Знаешь, да? Выходит в России две беды — остановки и дороги. Ха. А шеф у вас — у нас кто? Турок? Турки они вообще весёлые, да? А мороженое здесь есть? Нет? Ну… так неинтересно. А молоко? Я молоко люблю. Молоко вроде переводится «сют», а вот вода смешнее — «су». Прикинь, хочешь пить и говоришь — «су, су». Хаха. А ещё..
Как-то остановить это словоизлияние было сложно, да и не нужно. Наконец-то у нас в команде появилась девушка, к тому же детский аниматор. А то чужие родители умучали вопросами, куда детей можно сдать. Так не терпится побыстрее от любимых чад избавится и в бар рвануть на дегустацию.
Да и детская дискотека, которая значилась в нашем расписании, тоже вызывала нарекания со стороны мам и пап. Мы танцевали под песенки про «Арама и его зама» с малышами, но они очень стеснялись таких дяденек, особенно Мустафу с его затейливыми причёсками, и большую часть детской дискотеки приходилось посвящать игре в прятки, так как бэбэки прятались за и под юбками мам. Папы же до вечера, как правило, трезвыми не доживали, поэтому теряли право на сопровождение.
Чемодан у Машки был приличный, даже больше, чем у Марио и гружён, судя по весу, канистрами с молоком или свинцовыми пластинами. Киндервожатой выдали отдельный номер в том же подвале, что и наш. Я оставил новенькую приводить себя в порядок после перелёта и отправился обратно в большую Розу.
В это вечер намечалось особое шоу, цирковая программа. Под такой эгидой требовалось собрать гостей. Шоу действительно было интересным. Натали переодевшись в блестящий костюм в стиле древнеегипетских танцовщиц, оставляющий большую часть тела открытой, под таинственную музыку востока выполняла акробатические этюды с двумя питонами. Вот почему тяжесть чемоданов показалась мне подозрительной. Одна змея была обычной раскраски, чешуя с переливами зелёного, серого и жёлтого, в длине около трёх метров. Вторая поэкзотичнее — молочная с ванильными разводами. Питоны весили тоже немало, это я ощутил на своих плечах, когда после шоу мы предлагали гостям сделать фото с необычными животными за символическую плату. Чувствовалась тугая мощь длинных тел пресмыкающихся. Словно резиновые пружины, переплетённые и многократно свитые под чешуйчатой прохладно-скользкой оболочкой. Змеи вели себя равнодушно-сыто, лишь изредка делая попытки обвиться вокруг ног или корпуса.
Желающих увековечить себя с грозными рептилиями нашлось немало. Девушки, как водится, повизгивали, мужчины храбрились, дети завороженно следили с безопасного расстояния. Особо пьяных мы старались не подпускать.
Вместе с Машей, нам привезли униформу. На собрании в анимационной комнате мы получили футболки цыплячьей расцветки. Олдскульные по дизайну, с воротничками на пуговках, свободного кроя, с эмблемой Rose Hotel в районе груди и надписью Natur Entertainment в половину спины. «Naturальные аниматоры или аниматоры в натуре», — подумалось мне. Завзятые модники Марио и Мустафа погрустнели, помяв их в руках. Для Джана подходящего размера не нашлось, чему он обрадовался, хотя усилиями всех мимических мышц старался показать разочарование. На Бобе Кощеевиче футболка болталась как на вешалке. Мне она была слегка тесновата в плечах и на мой вкус, коротковата по длине. Кроме того плотная недышащая ткань. В жаркую погоду в ней некомфортно, а после вынужденного окунания будет долго сохнуть. Но, тем не менее, мы лицемерно восхитились обновкой, заверили Натали, что будем носить. Мусти прошептал традиционное «какашка», Марио выдал более ёмкое определение. Дальше обсуждалась наша текущая работа и Боб неожиданно похвалил мою деятельность. Хочет втереться в доверие, усыпить бдительность, полоумный визирь.
С уходом Егорки антирусская коалиция распалась. Стрелянная сорока — Марио сразу определил, что Боб как шеф ничего из себя не представляет и способен нагонять панику только на новичков, но никак не на съевшего в таких делах караван верблюдов Марио. Тем более ему доводилось работать раньше с Джаном, и этот козырь позволял ему вести себя по понятием Боба неподобающе-возмутительно. Поэтому я видел, как между Марио и Бобом пробежало какое-то чёрное животное, похожее на слона.
Поэтому Бобейка испытывал что-то сродни неприязни к продавцу дурман травы, из-за невозможности взять его под контроль диктатуры. Я тоже уже числился отбившимся от рук, так что Боб, как руководитель naturальных бойскаутов, терпел поражения по всем фронтам и мог составлять извращённо-воспитательские планы вуду-подчинения только по отношению к Маше.