Ну, наконец-то мы достроили свой дом. Это оказалось вовсе не так легко, как мы думали. Ветки, привязанные только сверху и снизу, заваливались в середине, точно стены из тряпок сделаны. Пришлось все разобрать, a потом еще раздобыть несколько досок. У сарая больше не было, куда-то их дворник верно засунул; думали мы, думали, где бы разжиться хоть четырьмя штуками; наконец я предложила вытащить из забора, только, конечно, в разных местах по две, чтобы не так в глаза бросалось. Даже Ваня сказал, что я молодец, и что у меня голова на плечах есть. Это оказалось еще тем хорошо, что теперь нам очень удобно пробираться из одного сада в другой, не надо ходить такую даль через калитку; по улице и потом опять через другую калитку, столько времени даром тратилось, a нам каждая минута дорога.

Целый почти день провозились мальчики, пока вытащили эти несчастные доски; ведь надо же было так крепко забивать гвоздями! Бедный Сережа даже руку себе поранил, — почти всю кожу с большого пальца содрал. Бррр… Какой ужас!

Когда с забором дело было покончено, мы опять принялись за постройку. Эти четыре доски мы так приладили: один конец каждой из них прибили к доске, что приделана наверху, поперек, a другой подбили колышками к земле; две доски на правую сторону, две на левую; пока дом был голый, не покрытый ветками, у него был такой фасон, как у картонных домиков, сделанных из двух карт. Понимаете? Да и теперь, впрочем, фасон такой же остался, но досок не видно, все закрыты сучьями. A как внутри хорошо! Как уютно! Мы так и прозвали этот уголок: «Ферма Уютная».

Когда какое-нибудь здание готово, всегда празднуют окончание работ, и мы отпировали на славу.

Я попросила мамочку дать нам чего-нибудь съедобного для нашего торжества. Добрая мамуся распорядилась, чтобы кухарка испекла нам бисквитный пирог, a m-me Рутыгина пожертвовала целое блюдо земляники. Но когда папа услышал, что у нас празднуется окончание постройки, он сказал, что в таких случаях всегда нужно «спрыснуть», и он сам об этом позаботится. Через некоторое время нам принесли целых шесть бутылок «выпивки»: шипучего меда. Это так вкусно и совсем на шампанское похоже, еще лучше — можно выпить сколько угодно, не опьянеешь и не заснешь в обществе, сидя на стуле, как отличилась однажды моя хорошая знакомая.

На свой пир мы пригласили всех старших: папочку, мамочку, mr и m-me Рутыгиных и m-me Коршунову (муж её уехал). Да, я забыла сказать, что наши знают и Рутыгиных, и Коршуновых: оба m-eurs в каких-то заседаниях с папой встречаются, оттого мне так легко было получить позволение играть с ними и ходить в их сад, потому что так моя мамочка ой-ой как туга на новые знакомства, особенно мои собственные.

Приглашенные, конечно, все пришли; еще бы! Очень весело было: ели, пили, провозглашали тосты, да такие смешные; за всех, за всех, даже за бабу, которая такую чудную землянику набрала, и за курицу, которая такие вкусные яйца снесла для бисквита (мы видели, что для пирога сбивали пену из белков). Потом мы пели все хором разные песни. Вечер был тихий и теплый, и мы разошлись только в двенадцать часов.