1. Вера есть (быть готову) умереть Христа ради за заповедь Его, в убеждении, что такая смерть приносит жизнь, — нищету вменять в богатство, худость и ничтожество в истинную славу и знаменитость, и в то время как ничего не имеется, быть уверенным, что всем обладаешь, — особенно же (она есть) стяжание неизследимаго богатства познания Христа и взирание на все видимое, как на прах или дым.

2. Вера во Христа есть не то только, чтоб небречь о приятностях жизни, но и то, чтоб терпеливо и благодушно переносить всякое находящее искушение, в печалях, скорбях и неприятных случайностях, пока возблаговолит Бог призреть на нас, — подражая Давиду, который говорит: терпя потерпех Господа и внят ми (Пс. 39:1). [То есть, терпя скорби, я уповал, что Господь поможет мне; почему и Господь, видя, что я не колеблясь чаю помощи от Него, призрел на меня и явил мне милость свою].

3. Предпочитающие в чем либо родителей своих заповеди Божией веры во Христа не имеют. Конечно, и собственная совесть их обличает их в таком неверии, если только совесть жива в них. Ибо истинно верующих отличительный знак есть ни в чем никогда не преступать заповеди великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.

4. Вера во Христа, истиннаго Бога, раждает желание вечных благ и страх мучений; желание же сих благ и страх мук приводят к строгому исполнению заповедей, а строгое исполнение заповедей научает людей глубокому сознанию своей немощности; это сознание истинной немощности нашей раждает память о смерти; кто же возымел сию память сожительницею себе, тот преболезненно взыщет узнать, каково будет ему по исходе и удалении из сей жизни; а кто тщательно старается узнать о будущем, тому прежде всего надлежит лишить себя настоящаго (т. е. благ и вещей мира сего). Ибо обладаемый пристрастием к чему либо из сего последняго, даже самому ничтожному, не может стяжать совершеннаго познания о том первом. Даже когда бы, по смотрению Божию, вкусил он сколько нибудь такого познания, то — если тотчас не оставит того, пристрастием к чему одержим, и не предастся всецело стяжанию сего единаго познания, не позволяя себе даже думать о чем либо другом кроме его, — взято будет от него и это познание, какое мнится он имети.

5. Отречение от мира и совершенное из него удаление, — если восприимем при сем и совершенное отрешение от всех житейских вещей, нравов, воззрений (принципов) и лиц, с отвержением тела и воли своей в короткое время великую принесет пользу тому, кто с таким жаром ревности отрекся от мира.

6. Имея в намерении удалиться из мира, смотри не вдавай души своей в плотския утешения, в начале, пока еще живешь и вращаешься в мире, хотя бы все сродники и друзья понуждали тебя к тому. Это им демоны внушают, чтоб погасить теплоту сердца твоего, — чрез что, если и не воспрепятствуют они исполнению твоего намерения, то всячески охладят и ослабят его.

7. Когда ты мужественно будешь отказываться от всех удовольствий житейских и держать себя чуждым всякаго утешения, тогда демоны, возбудив сострадание в родных, заставят их плакать и рыдать о тебе пред лицем твоим. Что это истинно так есть, сие познаешь из того, что, когда ты останешься непоколебим и при этом искушении, то тотчас увидишь, как родные твои возгорятся яростию и ненавистию против тебя, отвратятся от тебя как от врага и смотреть на тебя хотеть не будут.

8. Видя скорбь о себе родителей, братьев и друзей, посмевайся демону, разнообразно сим способом против тебя вооружающемуся; но поспеши и удалиться со страхом, прилежною докучая Богу молитвою, сподобить тебя поскорее достигнуть в пристанище добраго отца, в коем сей упокоил бы душу твою, утружденную и обремененную, ибо житейское море представляет много бедственнаго и крайне пагубнаго.

9. Желающий возненавидеть мир, из глубины души должен возлюбить Бога, и память о Нем стяжать непрестанную, ибо ничто другое, как сие, не побуждает с радостию оставить все и отвращаться от того, как от уметов.

10. Ни по благословным, ни по безсловесным причинам, не оставайся долго в мире, но как только позван будешь, спеши послушаться. Ибо ничему другому не радуется так Бог, как нашей скорости (в исполнении воли Его), так как лучше скорое послушание с бедностию, нежели медлительность со множеством имений.

11. Если мир и что в мире преходит все, а Бог нетленен и безсмертен; то радуйтесь все, которые ради Его оставили тленное. Тленно же не только богатство и деньги, но и всякое удовольствие и наслаждение греховное есть тля. Одни заповеди Божии свет суть и жизнь, — и так всеми именуются.

12. Если, брате, пламенем ревности о спасении объятый, бегом притек ты в киновию, или к духовному отцу, то, когда будет предлагать тебе он или сподвизающиеся тебе братия, бани, или брашна, или другия какия утешения в упокоение плоти, не соглашайся на то. Но всегда будь готов (желай, ищи, стремись) к пощению, к злостраданию (произвольным лишениям), к крайнему воздержанию. Если отец твой о Господе повелит тебе дать некое утешение телу, послушай его, отсекая и в этом собственную волю свою; а если нет, то с радостию исполняй терпеливо, что делать произвольно восхотел ты (т. е. всячески воздерживаться от всего). Соблюдая сие, будешь всегда во всем, как постящийся и воздерживающийся и своей воли по всему отрекшийся. И не это только, но и сущий в сердце твоем пламень, все презирать тебя понуждающий, сохранишь ты неугасимым.

13. Когда демоны, сделав все со своей стороны, не успеют разстроить наше по Богу намерение, или воспрепятствовать исполнению его, тогда привходят они в притворяющихся благочестивыми (братий), и посредством их покушаются воспрепятствовать начавшим уже подвизаться, в добрых подвигах их. И вопервых, будто любовию и состраданием движимые, советуют им не чуждаться телесных утешений, чтоб и тело, говорят, не изнемогло и самим не впасть в уныние. Потом, вызывая их на безполезныя беседы, целые дни попусту проводить в них заставляют. Затем если кто из ревностных послушает их советов и станет подобен им, то они начинают смеяться над тем, будто радуясь его погибели; если же не послушает их слов, но сохранит себя чуждым всего, себе внимающим и бездерзновенным (скромным и робким пред всеми), то подвигаются на зависть и вооружаются против него, употребляя все способы, чтоб изгнать его даже из монастыря: ибо для безчестнаго тщеславия несносно видеть, как у него пред глазами хвалят истинное смирение.

14. Томится болезненно тщеславный, видя, как смиренный, проливая слезы, и Бога ими умилостивляет и людей подвигает к невольной похвале.

15. После того, как предашь ты всего себя духовному отцу своему, знай, что ты чужд всему, что принес совне, — вещи ли то какия, или деньги. Почему ничего не делай с ними без его воли и ничего не проси себе у него из того, ни малаго, ни большаго; разве только сам он, по собственному произволению, или тебе велит взять что, или собственноручно даст тебе то.

16. Без воли отца твоего по Богу не загадывай давать милостыню из принесенных тобою денег; но и чрез посредника какого не домогайся взять у него что либо из них. Ибо лучше быть и именоваться нищим и странным, нежели расточать и раздавать бедным деньги, когда ты еще новоначальный. Все предать в волю духовнаго отца своего, как в руку Божию, есть дело совершенной веры.

17. Даже глотка воды проглотить не проси, хотя бы случилось тебе быть палиму жаждою, пока духовный отец твой, сам в себе подвигнут будучи, не велит тебе это сделать. Утесняй себя и нудь во всем, уговаривая себя такими словами: если хощет Бог и достоин будешь напиться, то Он откроет всеконечно отцу твоему сказать тебе: «напейся». И тогда напьешься с чистою совестию, хотя бы это было и не во время.

18. Некто, опытом познавший духовную пользу и неложную стяжавший веру, предлагая Бога свидетелем истины, сказал: я положил в себе такой помысл, чтоб никогда не просить у отца моего ни есть ни пить и вообще ничего другаго не принимать, пока Бог не внушит ему приказать мне это. И действуя так, я никогда, говорит, не был тщетен в надежде моей.

19. Действенную стяжавший веру к отцу своему по Богу, видя его, мнит видеть самого Христа, и бывая с ним или последуя ему, верует несомненно со Христом быть и Ему последовать. Таковый никогда не пожелает беседовать с кем либо другим, и не предпочтет что либо из мирских вещей памяти и любви Его. Ибо что лучше, или что полезнее, в настоящей и в будущей жизни, того, чтоб быть со Христом? Что прекраснее или сладчае созерцания Его? Если же и беседы от Него сподобляется кто, то конечно почерпает из нея жизнь вечную.

20. Благорасположенно любящий тех, которые его поносят и обижают, и причиняют ему ущерб, и молящийся о них в короткое время достигает великаго преспеяния. Ибо когда так бывает в чувстве сердца, тогда это благонастроеннаго сим образом вводит в бездну смирения и изводит из него источники слез, в которых погружается вся троечастность души (т. е., разумная, желательная и раздражительная ея силы), — возводит ум на небо безстрастия и делает его созерцательным, — вкушением же тамошних благ располагает вменять в уметы все блага настоящей жизни, и самую пищу и питие принимать не в сладость и не так часто.

21. Не от дел только злых должно подвижнику удаляться, но надобно стараться быть свободным и от помыслов и мыслей противных (заповедям и воле Божией), — и всегда быть занятым в себе душеспасительными и духовными воспоминаниями, пребывая безпопечительным о вещах житейских.

22. Как тот, кто обнажил все тело свое, если оставит при сем глаза свои закрытыми каким либо покровом и не захочет взять свой покров и сбросить не может от одного этого обнажения прочаго тела видеть свет, так и тот кто оставил все свои и вещи и деньги, избавился и от самых страстей сих, если не освободит при сем и ока души своей от воспоминаний житейских и помышлений худых никогда не увидит умнаго света, Господа нашего Иисуса Христа и Бога.

23. Что покров, на глаза наложенный, то помыслы мирские и воспоминания житейския для ума, или ока души. До тех пор, пока попустим им быть, ничего не увидим: когда же изгоним их памятию о смерти, тогда узрим свет истинный, просвещающий всякаго человека, грядущаго в мир.

24. Кто слеп от рождения, тот не может знать силу пишемаго, ни верить тому; но если он когда либо сподобится прозреть, то станет сосвидетельствовать, что пишемое и читаемое истинно.

25. Видящий чувственными очами знает, когда бывает день и когда ночь, а слепой не знает ни того, ни другаго. И духовно прозревший, и зрящий умными очами, если после того, как повидит истинный и незаходимый свет, по нерадению и безпечности, опять возвратится к прежнему ослеплению и лишится света, то, находясь в благочувствии, добре чувствует лишение сего света, и от чего случилось с ним такое лишение, не неведает; но пребывающий от рождения слепым (духовно) ничего такого не знает ни по опыту, ни по действу, — разве слухом что услышит и узнает о том, чего никогда не видал, и станет разсказывать о том другим, хотя ни он, ни слышащие ничего верно не знают о тех вещах, о коих разговаривают.

26. Невозможно и плоть наполнять досыта брашнами, и духовно наслаждаться умными и божественными благами. Ибо в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ; напротив, в какой мере кто станет утончать тело свое, соразмерно с тем будет насыщаем пищею и утешением духовными.

27. Оставим все земное, — не богатство только и золото, и другия вещи житейския, но и самое похотение к ним совершенно изгоним из душ наших. Возненавидим не только удовольствия тела, но и безсловесныя движения его, и постараемся умертвить его трудами и подвигами: ибо чрез него возбуждаются похоти и приводятся в дело. И пока оно живо, по всей необходимости душа наша бывает мертвою, — труднодвижною, или и совсем неподвижною на всякую заповедь Божию.

28. Как пламень огня всегда поднимается вверх, особенно когда станешь ворочать вещество, в котором возгорелся и горит огонь; так и сердце тщеславнаго не может смиряться. Но как только скажешь ему что для его пользы, он более и более воздымается; если его обличают и вразумляют, он противоречит сильно; если хвалят и привечают, он напыщается зле.

29. Человек, научившийся противоречить, сам для себя есть обоюду острый меч: он убивает душу свою, не сознавая того, и делает ее чуждою жизни вечной.

30. Противоречивый подобен тому, кто произвольно предается противникам царя своего, врагам. Противоречие есть удочка, имеющая затравою правдословие (защиту правды, себя–оправдание, самозащиту), которым будучи прельщаемы, проглатываем мы удочку (крючок удильный) греха. Так обыкновенно похищается такая бедная душа за язык и гортань духами злобы. И то воздымается горе, то погружается в хаотическую бездну греха и осуждается вместе с ниспадшими с неба.

31. Кто, будучи безчестим или досаждаем, сильно болит от этого сердцем, о том ведомо да будет из сего, что он носит древняго змия в недрах своих. Если он станет молча переносить наносимое ему, или противоотвечать с великим смирением, то сделает сего змия немощным и разслабленным (и совсем убьет). А если будет противоречить с горечью и говорить с дерзостию, то станет придавать силы змию — изливать яд в сердце свое и немилосердо пожирать внутренности свои; так что змий тот, будучи таким образом каждодневно усиливаем, поглотит, наконец, самое намерение бедной души его исправить себя и держать исправною в добрых порядках жизни, и силу к тому отымет. И станет таковый после сего жить греху и совсем мертвым быть правде.

32. Если захочешь отречься от мира и научиться евангельскому житию, то отдай себя не неопытному и не нечуждому страстей учителю, чтоб вместо евангельскаго диавольскому не научиться житию. Ибо у добрых учителей и уроки бывают добрые, а у худых — худые; от худых же семен и произрастения бывают всегда худыя.

33. Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя безстрастнаго и святаго. Исследуй и сам Божественныя Писания, и особенно деятельныя писания св. отцев; чтоб, с ними сличая то, чему учат тебя учитель и настоятель, мог ты, как в зеркале, видеть, насколько они согласны между собою, — и затем согласное с писаниями усвоять и удерживать в мысли, а несогласное — разсудив добре — отлагать, чтоб не прельститься. Ибо знай, что во дни сии много явилось прелестников и лжеучителей.

34. Всякий невидящий (слепой духовно), если берется руководить других, есть прелестник, и последующих ему ввергает в ров пагубы, по слову Господа: слепец слепца аще водит, оба в яму впадут (Мф. 15:14).

35. Слепой в отношении к одному (Богу), слеп и весь в отношении ко всему; и видящий в едином (Боге) в видении есть всего; между тем он и отстоит от видения всего, и бывает в видении всего, и есть вне всего видимаго. Будучи так в Едином, видит он все, и во всем будучи, не видит ничего из всего. Видя во Едином, чрез Него видит и себя, и все, и всех; и будучи сокрыт в Нем, ничего из всего не видит.

36. Кто во внутреннем своем умном или духовном человеке не облекся во образ Господа нашего Иисуса Христа, небеснаго человека и Бога, с чувством и сознанием, тот кровь только есть и плоть, и не может посредством слова только восприять чувство духовной славы, подобно тому; как и слепые от рождения не могут познать, что такое есть свет солнца, из слов только о нем.

37. Кто слышит так, и видит, и чувствует, тот знает силу того, что говорится, как уже облекшийся во образ небеснаго и пришедший в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13). Будучи таковым, может он добре руководить на пути заповедей Божиих и стадо Христово. А кто не знает этого и не таков есть, в том, очевидно, чувства души непросвещены и нездравы. И ему гораздо лучше быть руководиму, нежели руководить с опасностию для других и себя.

38. Напряженно внимающий своему учителю и руководителю, как Богу, противоречить не может. Кто думает и говорит, что имеет то и другое (т. е., что он и внимает отцу своему, как Богу, и противоречит), тот да ведает, что находится в заблуждении: ибо не знает, какое расположение к Богу имеют люди Божии.

39. Кто верует, что в руке пастыря его находится его жизнь и смерть, тот никогда не воспротиворечит. Неведение же сего раждает прекословие, причиняющее духовную и вечную смерть.

40. Пока не состоится решение над подсудимым, ему дается слово самооправдания, — говорить судье о том, что наделал; по раскрытии же дел его и произнесении над ним решения судии, он уже ни мало, ни много не противоречит тем, кои наказывают его (во исполнение приговора).

41. Прежде чем вступит монах в это судилище (покаяния — монастырь) и откроет лежащее на сердце его, может быть можно ему говорить что против, одно по неведению, другое по замышлению скрыть иныя свои дела. По открытии же и искренней исповеди своих помыслов, уже нельзя ему никогда противоречить своему по Богу судье и владыке, даже до смерти. Ибо монах, вступивший в сие судилище и в начале обнаживший сокровенности сердца своего, с самых начатков жизни здесь носит, если имеет здравый смысл, убеждение, что он достоин безчисленных смертей, но верует, что чрез свое послушание и смирение избавится от всякаго мучения и наказания, если, конечно, истинно знает силу таинства сего.

42. Кто неизгладимо сохраняет сие в уме своем, тот никогда не подвигнется сердцем на недолжное, когда его учат, вразумляют и обличают. Ибо впадающий при сем в пагубный грех прекословия и неверия духовному отцу своему и учителю, еще живой бедственно низводится в глубину ада, и становится жилищем сатаны и всего его нечистаго воинства, как непокоривый сын погибели.

43. Умоляю тебя, взявшаго на себя иго послушания, часто обращать сие в мысли своей и со всяким старанием подвизаться, чтоб не попасть, как сказано, в ад на муки вечные; но всякой день так молиться тепло Богу и говорить: Боже и Господи всяческих, имеющий власть над всяким дыханием и всякою душею, Един могущий уврачевать меня, услыши моление мое, и гнездящагося во мне бедном змия, наитием всесвятаго Духа Твоего, умертвив, истреби. Научи и настрой меня нищаго и обнаженнаго от всякой добродетели, припадать к стопам отца моего, и его святую душу расположи к состраданию и милостивости ко мне. Даруй, Господи, смирение в сердце мое и помыслы, подобающие грешнику, положившему каяться Тебе. Не остави в конец душу, единожды сочетавшуюся Тебе, Тебя исповедавшую, Тебя вместо всего мира избравшую и всему предпочетшую. Ты ведаешь, Господи, что я желаю спастися, хотя злый обычай мой полагает тому препятствие. Но Тебе, Владыко, возможно все, невозможное для людей.

44. Те, которые во дворе благочестия со страхом и трепетом положили доброе основание веры и надежды, и ноги свои незыблемо утвердили на камне послушания духовным отцам, слушая заповедуемое ими, как из уст Божиих, и, на сем основании послушания без колебаний в смирении души устрояя исполнение того — скоро преуспевают. И исправляется в них великое и первое дело, состоящее в том, чтоб отвергнуться себя самих. Ибо исполнение чужой, а не своей воли не только самоотвержение душевное укореняет, но и умертвие всему миру производит.

45. Тому, кто прекословит отцу своему, сорадуются демоны; тому же, кто даже до смерти смиряется пред ним, удивляются Ангелы. Ибо таковый дело Божие совершает, уподобляясь Сыну Божию, который исполнил послушание Отцу своему даже до смерти, смерти же крестныя.

46. Безмерное и безвременное сокрушение сердца о чем либо чувственном омрачает и возмущает ум. Оно изгоняет из души чистую молитву и умиление, а всаждает в нее болезненное томление сердечное. Отсюда жесткость и нечувствие безмерное; а чрез это демоны обыкновенно отчаяние наводят на взявшихся жить духовно.

47. Когда случится с тобою таковое, монаше, ты же между тем находишь в душе своей ревность и великое желание совершенства, так что сильно стремишься исполнить всякую заповедь Божию, не погрешить даже в праздном слове, и нисколько не отстать от древних святых, ни в деянии, ни в ведении, ни в созерцании, но видишь, что тебе препятствует в этом враг, всевая плевелы малодушия и не попуская тебе воспарить на такую высоту святости, тем, что наводит разслабление, чрез возметание помыслов страшливых такими внушениями: невозможно тебе спастись среди мира и неопустительно исполнять все заповеди Божии; тогда ты, седши в угол, одиноко, сожмись и собери помыслы свои, — и дай благой совет душе своей, сказав ей: вскую прискорбна еси, душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему. Спасение лица моего не дела мои, а Бог мой есть (Псал. 41:6). Кто оправдится от дел закона? И Царепророк говорит: неоправдится пред Тобою всяк живый (Пс. 142:2). Но верою, какую имею в Бога моего, надеюсь спасенным быть по неизреченному благоутробию Его даром. Ступай прочь с глаз моих сатана! Господу Богу моему поклоняюся и от юности моей служу Ему, могущему спасти меня по единой милости Своей. Отступи же от меня. Бог, создавший меня по образу и подобию своему, да сокрушит тебя.

48. Бог от нас человеков не требует ничего другаго, кроме одного того, чтоб мы не грешили. Но это не есть исполнение закона, а только ненарушимое хранение образа и горняго достоинства, в коих стоя по естеству и нося светло–осиянную одежду Духа, мы пребываем в Боге и Он в нас, бываем по благодати богами и сынами Божиими, и знаменуемся светом познания Бога (по слову: знаменася на нас свет лица Твоего, Господи. Пс. 4:7).

49. Разслабление и тягота телесная, прибывающия в душу от лености и нерадения, отбивают от обычнаго правила и производят омрачение ума и малодушие. Отсюда почасту появляться начинают в сердце помыслы страхования и хулы, и искушаемый демоном разслабления и уныния нередко от робости не может войти в обычное место молитвы и предается лености, а нередко испытывает нападки неуместных помышлений о Творце всяческих. Итак, зная причину, откуда это тебе нашло, поспеши войти в обычное место молитвы твоей и падши пред человеколюбивым Богом, молись со стенаниями сердечными, в сокрушении и слезах, испрашивая избавления от тяготы разслабления и уныния, и от помыслов злых. И вскоре дано будет тебе освобождение от них, если будешь толкать (в двери милосердия Божия) притрудно и неотступно.

50. Кто стяжал чистое сердце, тот победил страхование. А кто еще очищает его, тот иногда побеждает его, а иногда сам бывает побежден им. Кто же совсем не подвизается (о сей чистоте), тот или всеконечно, ниспал в состояние нечувствия и, как друг страстей и бесов, при тщеславии болезнуя еще и самомнением, мнит себе быти что, ничтоже сый (Гал. 6:3), — или есть раб, преданный в руки страхования, и, как младенчествующий умом, трепещет и боится страха там, где для боящихся Бога нет страха, ни страхования.

51. Боящийся Бога не боится устремления против него бесов, ни их немощных нападений, равно как и угроз злых людей, но, будучи весь как пламень некий и огнь палящий, когда даже проходит по скрытным и неосвещенным местам, обращает в бегство демонов, которые больше, чем он от них, бегут от него, чтоб не быть опаленными от исходящаго из него пламеневиднаго луча божественнаго огня.

52. Кто проникнут страхом Божиим, тот не боится обращаться среди злых людей. Имея внутрь себя страх Божий и нося непобедимое оружие веры, он силен бывает на все и может делать даже то, что многим кажется трудным и невозможным. Он ходит среди их, как гигант среди обезьянок, или лев, рыкающий среди псов и лисиц, уповая на Господа, твердостию мудрования своего изумляет их, ужасает смыслы их, поражая их словом премудрости, как жезлом железным.

53. Не только безмолвник, или послушник, но и игумен, настоятель над многими, — и он, все устрояя, должен быть безпечален, т. е. свободен от печальной заботы о житейских потребностях. Ибо если печемся, то оказываемся преступниками заповеди Божией, которая говорит: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете, или во что облечетеся, всех бо сих языцы ищут (Мф. 6:25, 32). — И еще: зрите, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печалми житейскими (Лук. 21:34).

54. У кого помысл занят попечением о житейских вещах, тот несвободен: ибо попечение об них держит его в своих руках и делает рабом своим, для себя ли он заботится о них, или для других. Свободный же от сего ни для себя, ни для других не печется о житейском, будь он епископ, или диакон, или игумен. Но и праздным он никогда не бывает и ни о чем, даже самом последнем и ничтожном, никакого небрежения не оказывает; а богоугодно все делая и устрояя, о всем безпечален пребывает, — и это на всю жизнь.

55. Смотри не разори своего дома, желая построить дом ближняго. Трудное это дело и неудобь исполнимое; почему поопасись, как бы не случилось, что взявшись за это, ты свой дом разорить разоришь, но и того дом построить отнюдь не можешь.

56. Если не стяжал ты совершеннаго безпристрастия к житейским вещам и деньгам: то не желай, чтоб тебе поручена была экономия (смотрение за этими вещами и распоряжение ими по обители); чтобы не быть плененну ими, и вместо воздаяния за труд служения обители, не подпасть осуждению за воровство и святотатство. Если же будешь принужден настоятелем взять сие дело: то веди его так, как бы ты обращался с палящим огнем. Разстроивай и самый первый прилог помысла (о чуждоприсвоении) исповедию и покаянием, и молитвою настоятеля сохранен будешь невредимым.

57. Не сделавшийся безстрастным не знает даже, что есть безстрастие, и не верит, чтоб был кто либо такой на земле. Ибо тому, кто сам не отвергся прежде себя и крови своей усердно не истощил за эту, воистину блаженную, жизнь, — как подумать, что другой кто сделал это, чтоб стяжать безстрастие? Таким же образом и тот, кто мнится имети Духа Святаго, ничего не имея, когда слышит, что действия Духа Святаго явно познаваемы бывают в тех, кои имеют Его, никак тому не верит, равно как и тому, что есть кто либо и в настоящем роде равный Апостолам Христовым и всем от века святым, подобно им движимый и воздействуемый Божественным Духом, или в видении Его бывающий, с сознанием того и чувством. Ибо всякий по собственному своему состоянию судит и о том, что касается ближних, — по тому, т. е., каков сам, по добродетели ли сказать, или по грехам.

58. Иное есть безстрастие души и иное безстрастие тела. То (душевное) и тело освящает своим собственным сиянием и светоизлиянием Духа; а это одно само по себе ни на что не полезно для того, кто стяжал его.

59. Как тот, кто из последней бедности обогащен царем и возведен в светлый сан, облечен им в блестящее одеяние, и определен стоять пред лицем его, — и самого царя с вожделением видит и как благодетеля чрезмерно любит, и на одеяние, в кое облечен, весело смотрит, и сан свой сознает, и данное ему богатство знает: так и монах, который, истинно, оставив мир и все мирское, приступил ко Христу, и влеком будучи добрыми чувствами, восшел на высоту духовнаго созерцания чрез исполнение заповедей, — и самаго Бога непрелестно созерцает, и совершившееся нем изменение ясно видит. Ибо всегда видит осиявающую его благодать Св. Духа, именуемую и одеянием, и царскою багряницею, — чем наипаче для верующих есть сам Христос Господь, так как верующие в Него, облекаются в Него.

60. Многие сами читают Божественныя Писания, другие слушают читающих оныя; но немногие бывают в силах правильно уразуметь значение и смысл читаемого. Иные полагают, что читаемое в Писаниях Божественных — невозможно; иные, почитая прямой смысл пишемаго неудобоприемлемым, берутся истолковывать то по своему, и истолковывают зле. Что сказано о настоящем времени, о том судят, что оно будет иметь место в будущем; а что сказано о будущем, то понимают, как сбывшееся уже, или сбывающееся каждый день. Таким образом, у них нет правильнаго суждения и истиннаго распознания отличий в вещах божеских и человеческих.

61. На всех верных должны мы смотреть, как на одного, и думать, что в каждом из них пребывает Христос, и такое любовное иметь к нему расположение, чтоб быть готовыми положить за него души свои. Отнюдь не должно нам говорить или думать, что кто–либо зол, но всех видеть добрыми, как сказано. Хотя увидишь кого боримым страстьми, не брата, а страсти ненавидь, борющия его. А когда увидишь такого, над которым тиранствуют похоти и недобрыя привычки, имей к нему еще большее сострадание, чтоб иначе и самому не быть искушену подобно ему, — как изменчивому и состоящему под влиянием изменчиваго вещества.

62. Если кто фальшив от лицемерия, или по делам виновен, или немного уязвлен какою либо страстию, или несколько неисправен в каком либо отношении по нерадению: то такой не приемлется в число исправных во всем, но как непотребный и неискусстный на доброе, отметается, чтобы он не произвел разрыва в союзе, которому должно пребывать неразрывным, и разделения между теми, которые должны пребывать нераздельными, тех и других ввергнув в печаль, — так как те, кои впереди (преуспевают), станут болезненно печалиться о тех, кои позади их, а сии — о разлучении с теми, кои упредили их.

Примечание. Перевод делается по тексту греческаго Добротолюбия. Место темно. Новогреческий перевод делает ему такой перифраз, со — чтобы: «чтоб не сделал он того, что связь цепи расторгнется, когда ее натянут, т. е., чтоб не причинил он расторжения единения братий в то время, когда они вдадутся в большие подвиги добродетелей, не произвел разделения между братиями, которые должны пребывать нераздельными, и не стал причиною печали для обеих частей, так как те, которые идут впереди, т. е., преуспевают в добродетели, станут печалиться о тех, кои оказались позади, а оставшиеся назади станут печалиться о разлучении с первыми».

63. Как тот, кто на пламень разженной печи набрасывает земли, угашает оный, так и житейския попечения и всякий вид пристрастия к чему либо, даже последнему и ничтожному, истребляет возжегшуюся в начале теплоту сердца.

64. Кто с радостию и с совершенным чувством отрекся от всего внешняго, от вещей, разумею и людей, и забыл все сие, преходя, как стену, всякое пристрастие к тому (оставляя позади себя): тот чужд мира и всего, что в мире, и, в собранности держа ум свой, в одном поучается всегда — в памяти и помышлении о смерти. Почему и печется всегда о том, что касается суда и воздаяния, весь пленен бывает сим и, как узами, окован, внедряя неизреченный страх в сердце свое такими помыслами и углублением в них.

65. Кто вселит во глубине сердца своего страх суда, тот является на зрелище мира, как некий осужденник, закованный в цепи. Почему пребывает объят страхом, как бы был схвачен палачом немилостивым и влеком на место казни, не думая ни о чем другом, кроме страданий и терзаний, какия имеет претерпеть от мук в вечном огне. Это чувство мук хранится неизгладимо в сердце его страхом, породившим его, и (вместе с ним) не дает ему заботиться о чем либо человеческом; так как он всегда находится в таком состоянии, как бы был повешен на крест и чувствовал во всей силе болезни и страдания крестной смерти, — что и не попускает ему ни внимать лицу чьему либо, ни думать о чести, или безчестии человеческих. От всей души почитая себя достойным всякаго презрения и безчестия, и внимания не обращает он на поношения и унижения, какия ему делают.

66. Всяким яством и питием и украшением гнушается чреватый страхом смерти; и в удовольствие ни хлеба не ест, ни воды не пьет, доставляя телу только потребное, сколько нужно для поддержания жизни; всякой воли своей отвергается и бывает разсудительным рабом, исполняя все, что ни приказывают ему.

67. Предавший себя в рабы своим по Богу отцам не станет, ради страха мук, избирать из повелеваемаго то, что облегчало бы болезнь сердца его и разрешало узы страха, и тех не послушает, которые дружески, или льстительно, или повелительно поощряли бы его к тому. Но паче предпочтет то, что взращало бы сию болезнь, возжелает того, что крепче стягивало бы сии узы, и возлюбит то, что делало бы более сальным палача. В таких расположениях пребудет он навсегда, не питая надежды когда либо совсем освободиться от заслуженных крайностей; ибо надежда избавления делает болезнь сердца легчайшею, что не полезно теперь кающемуся.

68. Всякому, начавшему жить по Богу, полезен страх мук и поражаемая им болезнь сердца. Кто же без такого болезнования и без таких уз страха думает положить начало (доброй жизни), тот не на песке только полагает основание своих деяний, но мечтает построить дом на воздухе без основания, что конечно невозможно. Между тем болезнование то скоро пораждает всякую радость, узы сии разрывают узы всех грехов и страстей, и палач сей не смерти, а вечной жизни бывает виновником.

69. Кто не станет уклоняться и бегать сердечнаго болезнования, пораждаемаго страхом вечнаго мучения, но будет последовать ему произволением сердца (следовать с ним по доброму пути, или последовать решениями произволения с сочувствием сердца тому, что внушает оно со страхом) и по мере успеха все более и более стягивать себя узами его, — тот поспешнее будет шествовать. Оно представит его и пред лице Царя царствующих. И когда сие будет, тогда, — лишь только воззрит он, еще не так ясно, на славу Его, тотчас разрешатся узы его, страх–палач далеко отбежит от него и сердечное болезнование его преложится в радость, которая сделается в нем живым ключем или бьющим источником, источающим всегда чувственно реки слез, а духовно — тишину, кротость и неизреченное услаждение, но при этом — и мужество с готовностию свободно и невозбранно тещи ко всякому исполнению заповедей Божиих, что для новоначальных еще невозможно, а свойственно восшедшему к средине преуспеяния; для тех же, кои подходят к совершенству, источник сей бывает светом при внезапном изменении и преложении сердца.

70. Имеющий в себе свет Всесвятаго Духа, не в силах бывая стерпеть зрение Его, падает на землю ниц, взывает и вопиет в ужасе и страхе великом, как увидевший и испытавший нечто такое, что выше естества, выше слова и разума. И бывает он подобен человеку у котораго от чего нибудь возгорелись внутренности огнем, от котораго жегомый и жжения пламени не могши терпеть, становится он весь измученным и совсем неимеющим силы быть в себе. Но, будучи непрестанно орошаем слезами и ими прохлаждаем, еще сильнее воспламеняется он огнем желания божественнаго, а от этого слезы еще обильнее у него текут, и он, будучи омываем излиянием их, еще блистательнее сияет. Когда же, весь разжегшись, станет он, как свет, тогда исполняется на нем сказанное (Богословом): «Бог с богами соединяем и ими познаваем» (так Бог соединяется с обожаемыми от Него и Его познающими), — и притом в такой, может быть степени (исполняется сие на нем), в какой соединился он уже с Сочетавшимися с ним и в какой оказался познавшим Его.

71. Прежде плача и слез, — никто да не прельщает нас пустыми словами, и сами себя да не прельщаем, — нет в нас покаяния, ни истиннаго намерения перемениться, ни страха Божия в сердцах наших: не сознали еще мы себя виновными и не осудили и душа наша не была еще в чувстве будущаго суда и вечных мук. Ибо еслиб мы осудили себя, еслиб возъимели такия движения сердца, еслиб были в таких чувствах, то тотчас извели бы и слезы. Без этого же ни жестокосердие наше никак не может умягчиться, ни душа наша стяжать духовное смирение, ни мы не в силах сделаться смиренными. А кто не таков, тот не может соединиться с Духом Святым; не соединившийся же с Ним чрез очищение себя от всего страстнаго, созерцания Бога и Боговедения сподобиться не может, и недостоин сокровенно научаемым быть добродетелям смирения.

72. Сначала от плача по Богу бывает смирение; от него приходят потом радость и веселие неизреченныя; окрест же смирения по Богу выростает надежда спасения. Ибо чем кто грешнейшим всех людей считает себя от всей души, тем более вместе со смирением разростается в нем надежда, цветет внутри сердца его и исполняет его удостоверением, что он несомненно имеет быть спасен посредством смирения.

73. Чем более кто нисходит в глубину смирения и осуждает себя самого, как недостойнаго спасения, тем более плачет и изводит источники слез; по мере слез и плача источается в сердце его духовная радость, а вместе с нею соисточается и свозрастает надежда и дает вернейшее удостоверение во спасении.

74. Всякому надлежит разсматривать себя и внимать себе разумно, чтоб ни на надежду одну не полагаться без плача по Богу и смирения, ни опять на смирение и слезы не полагаться без споследования им надежды и радости духовной.

75. Есть мнимое смирение, происходящее от нерадения и лености и от сильнаго осуждения совести. Возымевшие его нередко почитают его виною спасения; но оно не есть таково воистине, потому что не имеет радостотворнаго плача, который бы соединен был с ним.

76. Бывает и плач без духовнаго смирения, и те, которые плачут таким образом, тоже думают, что такой плач очищает грехи; но они тщетно обманывают себя, потому что лишены бывают сладости Духа, таинственно пораждающейся в мысленном сокровище–хранилище души, и не вкушают благости Господа. Почему таковые скоро воспламеняются гневом и не могут совершенно презреть мира и то, что в мире. А кто не презрит сего совершенно и не стяжет ненависти к сему от всей души, тот никогда не возможет стяжать твердую и несомненную надежду спасения, но всегда вдается сомнением туда и сюда, так как не основал надежды своей на камне.

77. Плач двоякое имеет действие: и, как вода, погашает слезами весь пламень страстей и омывает душу от скверны, причиняемой ей ими; и опять, как огонь, присутствием Святаго Духа животворит, согревает и обогняет сердце и воспламеняет в нем любовь и вожделение к Богу.

78. Внимай себе и познай действия, происшедшия в тебе от смирения и плача, и замечай, какую пользу приносят они тебе каждый час. В новоначальных же и такая еще бывает от них польза, — отвержение всякой земной заботы и пристрастия и отречение от всех людей, — родителей, родных и друзей, — безпопечение и презрение всех вещей, — денег и всего, не только до последней нитки, но даже и до самого тела своего.

79. Притворяющихся добродетельными и иными являющихся по внешнему виду, иными же бывающих по внутреннему человеку, — исполненных иной раз всякой неправды, полных зависти, рвения и зловония сластей чувственных, — многие почитают, как безстрастных и святых, имея неочищенным око души (чтоб познать их прямо) и не в состоянии будучи познать их по плодам их; а тех, которые живут в благоговеинстве, добродетели и простоте сердца, и суть воистину святы, не отличают от прочих людей, мимоходят их с небрежением и вменяют ни во что.

80. Говоруна и показливаго такие почитают более учительным и духовным; а молчаливаго и блюдущагося от празднословия почитают дикарем, необразованным и безгласным.

81. От того, кто говорит в Духе Святом, высокоумные и недугующие диавольскою гордынею отвращаются, как от высокоумнаго и горделиваго, будучи словами его паче поражаемы, чем приводимы в умиление и сокрушение; а того, кто мелет, как жернов, и говорит от чрева своего или по науке, хвалят и принимают, хотя он о деле спасения все лживо толкует. Таким образом, между такими нет никого, кто бы мог добре и как есть на самом деле, распознать и видеть (людей или дело спасения).

82. Блажени, говорит Бог, чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5:8). Чистым же сердце делают не одна, не две, не десять добродетелей, а все вместе, слившись, так сказать, во едину добродетельность, достигшую последних степеней совершенства. Однакож и в таком случае добродетели — одне не могут сделать сердца чистым, без воздействия и присещения Духа Святаго. Ибо как ковач, как бы искусно ни умел он действовать орудиями, ничего не может сработать без содействия огня, так и человек пусть все делает со своей стороны (для очищения сердца), пользуясь для сей цели добродетелями, как орудиями, но без присещения огня Духа, все делаемое им останется бездейственным и безполезным для его цели, так как это — одно — не имеет силы очищать нечистоту и скверну души.

83. В божественном крещении мы получаем отпущение прегрешений, освобождаемся от прародительской клятвы и освящаемся наитием Святаго Духа; но совершенную благодать, как она означается в словах: вселюся в них и похожду (1 Кор. 6:16), — не тогда получаем. Ибо это есть достояние совершенно утвержденных в вере и доказавших ее делами. Если же мы по крещении уклоняемся на скверныя и злыя дела, то совершенно теряем и самое освящение. И уже покаянием, исповедию и слезами, соответственно делам, получаем опять сначала отпущение прегрешений, а потом и освящение вышнею благодатию.

84. Чрез покаяние совершается отмытие скверны прежних непотребных дел, а после такого очищения бывает причастие Святаго Духа; но не просто, а в силу веры, расположения (крепкой решимости стоять не падая) и смирения кающихся от всей души; и не только после проявления таких расположений, но и после того, как получится разрешение грехов от духовнаго отца и восприемника. Почему хорошо каждодневно каяться, как повелевает заповедь. Ибо слова: покайтеся, приблизися бо царствие небесное (Мф. 3:2), возлагают на нас делание, неограничиваемое определенным временем, а всегдашнее.

85. Благодать Всесвятаго Духа дается уневестившимся Христу душам, как обручение или залог. И как жена без обручения не имеет твердой уверенности, что несомненно сочетается некогда с мужем: так и душа никогда не восприимет вернаго удостоверения, что будет вечно сопребывать с Владыкою своим и Богом, или таинственно и неизреченно сочетаваться с Ним и наслаждаться неприступною красотою Его, если не получит обручения или залога благодати Его, и не возъимеет в себе сознательно Его Самого.

86. Как обручение не бывает надежно, пока согласительныя бумаги, в коих пишутся условия брака, не будут подписаны достойными веры свидетелями: так не бывает твердо возсияние благодати, прежде делания заповедей и стяжания добродетелей. Ибо что суть при заключении условия свидетели, тем при духовном обручении бывает делание заповедей и добродетелей: чрез них всякий имеющий спастися получает совершенное обладание обручением (т. е. благодатию Св. Духа).

87. Сначала какбы пишутся брачныя условия деланием заповедей, потом добродетелями они запечатлеваются и подписываются; и тогда жених — Христос невесте — душе — дает перстень, т. е. обручение Духа.

88. Как невеста прежде брака получает от жениха только залог обручения, условленное же приданое и прочие обещанные дары ожидает получить после брака: так и невеста Христова — церковь верных и душа каждаго из нас сначала получает от жениха Христа только обручение Духа, вечныя же блага и небесное царство чает получить по исходе отсюда, будучи удостоверяема в том залогом обручения, который показывает ей все то, как в зеркале и подтверждает несомненность получения того, на чем состоялось соглашение ея с Владыкою своим и Богом.

89. Как если невеста, разгневавшись по тому случаю, что жених замедлил в отлучке, или, будучи занят другими делами, отложил на время совершение брака, презрит любовь его и брачный договор или изгладит, или раздерет; то вместе с сим тотчас лишается и всех надежд, столь многое обещавших ей от жениха: так обыкновенно бывает и с душею. Ибо когда кто из подвизающихся, сказав себе: доколе же должен я злострадать (терпеть всякия лишения)? — вознебрежет о подвижнических трудах и подвигах, и чрез нерадение о заповедях и оставление всегдашняго покаяния какбы изгладит и раздерет свои с Господом условия, то вместе с сим тотчас лишается и залога обручения (благодати) и совершенно теряет всякую надежду на Бога.

90. Как невеста, обратив к другому любовь, какою обязана к обрученному с нею жениху, и начав жить с ним явно или тайно, не только не получает ничего из обещаннаго ей женихом, но должна ожидать и достойнаго наказания и позора по закону: так тоже бывает и с нами. Ибо если какая душа явно или тайно преложит любовь к Жениху–Христу на возлюбление какого–либо другаго предмета и сердце ея будет завладено им, то бывает ненавистна и омерзительна Жениху и недостойна сочетания с Ним. Ибо Он сказал: Аз любящия Мя люблю (Притч 8:17).

91. По таким признакам каждому надлежит распознавать, получил ли он обручение Духа от Жениха и Владыки Христа. Если получил, да тщится держать сие и хранить; а если еще не сподобился получить, да потщится посредством дел благих, благопотребных деланий и теплаго покаяния поскорее получить его и потом сохранять деланием заповедей и приумножением добродетелей.

92. Обручение Святаго Духа неизъяснимо и для того, кто стяжал его, так как оно постигается непостижимо, держится недержимо, видится невидимо; живет, глаголет и движет того, кто стяжал его; отлетает из таинницы, в коей пребывает запечатленным, и опять обретается там нежданно, чем образует убеждение, что оно как присещения своего не делает утвержденным однажды навсегда, так отшествия своего — невозвратным, после котораго уже не возвратилось бы. Таким образом стяжавший его, и когда не имеет его (присущим осязательно), есть какбы имел его, и когда имеет его, в таком находится расположении, какбы не имел его.

93. Как если, когда стоит кто в доме будто ночью при дверях и окнах, со всех сторон заключенных, отворит одно какое окно, то свет внезапно обдаст его блестящим сиянием, и он, не вынося такого сияния, тотчас закрывает очи свои, закутывается и прячется: так и когда душа, заключенная отвсюду в чувственное, выглянет как–нибудь умом своим, как сквозь окно, во вне–чувственное и облистается сиянием сущаго внутрь ея обручения Св. Духа, то, не вынося блистания божественнаго непокровеннаго света, тотчас трепетать начинает умом своим, вся прячется в саму себя и убегает какбы в дом какой, под покров чувственнаго и человеческаго.

94. Ввяжет ли кто огнь в недра, говорит премудрый Соломон, риз же своих не сожжет ли? (Притч. 6:27). А я говорю: кто, прияв внутрь сердца своего непокровенный небесный огнь Духа Святаго, не возгорится и не облистается, не возсияет и не возымеет облистаний Божества, в меру своего очищения и восприятия огня? Ибо восприятие огня идет вслед за очищением сердца, и опять очищение сердца идет вслед за восприятием огня, — т. е. сколько очищается сердце, столько приемлет и божественной благодати; и опять сколько приемлет оно благодати, столько и очищается. Когда же завершится сие (т. е. и очищение сердца и приятие благодати достигнут совершенства и полноты), тогда человек весь всецело бывает бог по благодати.

95. Как в доме кровля держится на основании с прочим зданием, а основание (с прочим зданием кладется для держания кровли, — поелику то и другое необходимо и благопотребно, — и ни кровля обыкновенно не устрояется без основания (с прочим зданием), ни основание (с прочим зданием) без кровли не составляет жилища гожаго для жизни; так и в душе благодать Святаго Духа блюдется исполнением заповедей а исполнение заповедей полагается, как основание для получения дара благодати Божией, и ни благодать Святаго Духа обыкновенно не остается в нас без исполнения заповедей, ни исполнение заповедей Божиих не бывает благопотребно и полезно без благодати Божией.

96. Как дом безкровный, оставленный таким но нерадению здателя, не только негож ни к чему, но еще служит в посмешище здателю; так и положивший основание исполнением заповедей и стены высоких добродетелей воздвигший, если не получит и благодати Святаго Духа с видением и ощущением того душевным, несовершен есть и составляет предмет сожаления для совершенных. Лишен же благодати бывает таковый по следующим двум причинам: или потому, что пренебрег покаянием, или потому, что, возмалодушествовав пред полным стяжанием добродетелей, как делом безмерно великим, оставил некоторыя из них, которыя, однакож хотя кажутся нам маловажными, но существенно необходимы для полнаго устроения и окончания дома добродетелей, так как невозможно, чтоб без них дом сей покровен был благодатию Святаго Духа.

97. Если Сын Божий и Бог для того снизшел на землю, чтоб посредничеством Своим примирить с Отцем Своим нас, сущих врагов Ему, и с Собою сочетать нас осязательно, посредством Святаго и Единосущнаго Духа Своего; то лишающийся такой благодати, какую другую получит? Всеконечно таковый ни с Тем (Отцем) не примирился, ни с Сим (Сыном) не имеет сочетания благодатию Св. Духа.

98. Соделавшийся причастным Божественнаго Духа от страстных похотей и сластей избавляется, а от естественных потребностей телесных не освобождается. Почему как освободившийся от уз страстнаго похотения, вкусивший безсмертной славы и сладости и сочетавшийся с нею понуждается непрестанно возноситься горе и с Богом пребывать, не позволяя себе даже на мгновение отступить от созерцания Его и ненасытнаго Им наслаждения; а, как связанный телом и тлением, отторгается им от горняго, влечется долу и возвращается к земному. Тогда такая бывает у него печаль о сем (разлучении с горним), какую, полагаю, испытывает душа грешника, разлучающаяся с телом.

99. Как для телолюбиваго и жизнелюбиваго, для сластолюбиваго и миролюбиваго разлучение с сими предметами его любви есть смерть; так для любителя чистоты и Бога, невещественнаго и добродетели воистину смерть есть даже малое отступление от них сердцем. Ибо если видящий чувственный свет, когда смежит очи свои сам, или другой кто закроет ему их, тяготится, скорбит и долго сносить этого не может, особенно если он смотрел на предметы нужные и дивные, — не тем ли паче просвещаемый Духом Святым и видящий ясно, в видении на яву и мысленно, в бодрственном состоянии и во сне, те блага, которых око не видало, о которых ухо не слыхало, которыя на сердце человеку не всходили, и в которыя сами Ангелы Божии желают приникнуть, будет печалиться и скорбеть, если чем нибудь будет отторгнут от созерцания их? Ибо это праведно кажется ему смертию и отчуждением от жизни вечной.

100. Одни ублажают пустынную жизнь, другие общежительную, третьи начальственную, чтоб предстоять народу, вразумлять его и учить и устроять церкви, от которых обыкновенно многие питаются и душевно и телесно. Я же не желал бы предпочтение дать никакой из них пред другими, ни сказать, что та достойна похвалы, а эта — порицания. Во всяком образе жизни, преблаженна жизнь, во всех делах и деяниях ведомая для Бога и по Богу.

101. Как обыкновенная жизнь человеческая строится и течет под взаимодействием разных житейских предприятий, мастерств и искусств, — то–есть, один одно, другой другое делает и приносит другим на потребы, и таким образом, друг другу передавая и друг от друга принимая, живут люди, удовлетворяя естественныя свои телесныя потребности; так то же самое можно видеть и в духовной жизни, — один одну добродетель проходит, другой другую, — один такой путь жизни избирает, а другой — другой, но все вместе текут к единой цели, друг другу содействуя.

102. Цель всех по Богу живущих есть — благоугодить Христу Богу нашему и примириться с Богом Отцем чрез приятие Святаго Духа, — и таким образом устроить свое спасение; ибо в этом состоит спасение всякой души. Если этого нет у нас (в цели и действии), то тщетен всякий другой труд и суетно всякое другое делание наше. — Безполезен всякий путь жизни, не ведущий к сему того, кто течет по нему.

103. Оставивший мир весь и в гору удалившийся на безмолвие, — и оттуда тщеславно пишущий к сущим в мире, одних ублажая, другим ласкания и похвалы расточая, подобен тому, кто, разведшись с женою, блудною, непотребною и всезлобною, и отшедши на страну далеко, чтоб изгладить и самую память о ней, забыл потом о сей цели, для которой удалился на страну — в гору, — и пишет с вожделением к тем, которые обращаются с тою женою, или прямее сказать, оскверняются, и ублажает их. Таковый, хотя телом не оскверняется, но сердцем и умом всячески оскверняется, какбы сочувствуя тем произволением в их связи с тою женою.

104. Сколько живущие среди мира и очищающие чувства и сердца свои от всякой греховной похоти, достойны похвалы и ублажения, — столько же живущие в горах и пещерах и вожделевающие похвал и ублажений от людей достойны порицания и отвержения. Таковые пред Богом, испытующим сердца, равны прелюбы творящим. Ибо страстно желающий, чтоб его жизнь, имя и дела слышны были в мире, любодействует от Бога, по образу древняго народа Иудейскаго, как говорит Давид.

105. С несомненною к Богу верою отрекшийся мира и всего, что в мире, верует, что милостивый и щедрый Господь приемлет приходящих к Нему в покаянии, — и ведая, что Он рабов Своих чрез безчестие возводит к чести, чрез крайнюю нищету обогащает их, чрез поношения и уничижения прославляет, чрез смерть соделывает наследниками и причастниками жизни вечной, — посредством их (т. е. безчестья, нищеты и проч.) усиливается тещи, как олень жаждущий, к безсмертному источнику, и по ним восходить к горнему, как по лествице, — по коей Ангелы восходят и нисходят на помощь восходящим, а Бог возседит вверху ея, ожидая наших посильных трудов и усилий, не потому, чтоб Ему радостно было видеть нас трудящимися, но потому, что, человеколюбив будучи, желает награду нам даровать, будто долг.

106. Бог не попускает тем, которые всеусердно текут к Нему, совсем ниспасть (с той лествицы), но, видя их изнемогающими, содействует им и помогает, простирая к ним свыше руку силы Своей и к Себе возводя, — содействует и явно и неявно, и ведомо и неведомо, — пока они, прошедши всю лествицу, к Нему Самому приближатся, и всецело с Ним соединясь, забудут все земное, с Ним сопребывая там и сожительствуя, — аще в теле, аще ли кроме тела, не вем, — и неизреченных наслаждаясь благ.

101. Праведно есть прежде игу заповедей Христовых подклонить нам выи свои, ни в сторону не уклоняясь, ни вспять не возвращаясь и не отставая, но право и усердно шествуя в них даже до смерти, паче и паче обновляя себя и новым воистину делая себя Божиим раем, пока с Отцем Сын чрез Духа Святаго внидет и станет обитать в нас. И тогда уже, когда таким образом стяжем Его себе жителем и учителем, — тогда кому из нас повелит Он (взять на себя какое служение), и кому какое служение вверить, тому оно и да вручится; и он да ведет его так, как сие благоугодно Богу. Но прежде времени не следует сего служения искать, не следует и принимать его, когда дают его люди (сами от себя), но надлежит пребывать в заповедях Владыки нашего и Бога и ожидать повеления Его (взять на себя какое служение).

108. Если, — после того, как вверено нам будет служение в божественных вещах, и мы потрудимся в нем достохвально, — направлены мы будем Духом перейти на другое служение, или делание, или дело, — да не сопротивляемся. Ибо Бог не хощет ни того, чтоб мы были праздны, ни того, чтоб оставались на одном и том же делании, с котораго начали; но хощет, чтоб преуспевая, все более и более подвигались к достижению лучшаго, не своею однакож, но Божиею руководясь в сем волею.

109. Старающийся умертвить свою волю, должен творить волю Божию, — вместо своей воли вводить в себя волю Божию, насаждать и внедрять ее в сердце свое. И при этом тщательно смотреть, прорастает ли насаждаемое и внедряемое, пустив в глубь корни; если проросло и дало ствол, то ствол сей, будучи надрезан для принятия прививка, сросся ли с сим прививком и стал ли в одно с ним древо, — затем вырос ли прививок, расцвел ли и дал ли плод прекрасный и сладкий, — чтоб не неведомы были ему и земля, прежде приявшая в себя семя, и корень, на котором глубоко утвердилось сие непостижимое и неизреченное живоносное растение. (Перифраз; место очень темно).

110. Кто страха ради Божия отсекает свою волю, тому Бог, неведомо для него, так что он не знает, как то бывает, дарует Свою волю и соделывает ее неизгладимою в сердце его, открывая при сем очи сердца его, чтоб он познал ее (т. е. что это Божия воля), и силу подавая исполнять ее. Творит же сие благодать Святаго Духа, а без нея ничего не бывает.

111. Если ты получил прощение всех своих грехов, просто ли только чрез таинство покаяния и исповеди, или с приятием при сем и святой ангельской схимы; то какой любви, какого благодарения и смирения должно быть сие для тебя источником, — что, будучи достоин безчисленных мук, ты не только избавлен от этого, но еще удостоиваешься сыноположения, славы и царства небеснаго?

Обращая сие в уме своем и всегда помня, будь готов и преднастрояйся к тому, чтоб не обезчестить собою Сотворшаго тебя и почтившаго и безчисленныя простившаго тебе согрешения, но всеми делами своими прославить Его и почтить, — чтоб и Он тебя, почтеннаго Им паче всякой видимой твари (в творении), еще паче почтил в воздаяние за то (во благодати), — и другом Своим искренним наименовал тебя.

112. Сколько душа честнее тела, столько разумный человек лучше и выше всего мира. Не на великость сущих в мире творений смотри, чтоб ради того думать, будто они честнее тебя, человек; но на данную тебе благодать воззрев и достоинство умной и славной души своей уразумев, прославляй в песнях Бога, почтившаго тебя паче всего видимаго.

113. Будем смотреть и умудряться, как прославить Бога. Прославляется же Он нами не иначе, как так, как прославлен был Сыном. Но чем Сын прославил Отца Своего, тем и Сам прославлен был от Отца. Будем и мы делать тоже (что Сын) со тщанием, чтоб тем прославить Отца нашего, Иже есть на небесех, благоволившаго так наименоваться, и от Него быть прославленными славою Сына, которую имел Он у Него прежде мир не бысть. Это суть — крест, или умертвие всему миру, скорби, искушения, и другия страсти Христовы, — которыя перенося с полным терпением, подражаем мы Христовым страстям и прославляем тем Отца нашего и Бога, как сыны Его по благодати и сонаследники Христовы.

114. Душа, не освободившаяся совершенно от мирских навыков и пристрастия к видимым вещам, в самых чувствах и расположениях сердца своего не может безпечально переносить приключающихся ей печалей и находящих на нее напраслин и искушений от демонов и людей. Но, как узами связанная пристрастием к человеческим вещам, уязвляется ущербом в деньгах, тяжкою поражается скорбию от потери вещей и сильно болезнует о наносимых телу ея ранах.

115. Кто отторг душу свою от пристрастия и привязанности к чувственному и тесным союзом сочетал ее с Богом, тот не только равнодушен будет к сущим около его деньгам и вещам, и терпя потерю в них будет безпечален, какбы оне были не его, а чужия, но и самому телу его причиняемыя боли будет переносить с радостию и подобающим благодарением, видя всегда, по слову божественнаго Апостола, что когда внешний человек тлеет, внутренний обновляется по вся дни (2 Кор. 4:16). Иначе же с радостию переносить скорби по Богу невозможно. Потребны для сего ведение совершенное и мудрость духовная, — которых лишенный всегда ходит во тме безнадежия и неведения, не имея никакой возможности видеть свет терпения и утешения (молитвы).

116. Всякий мнящийся быти мудрым, потому что прошел все науки и сведущ во внешней мудрости, никогда не сподобится проникнуть в тайны Божии и увидеть их, если прежде не смирится и не сделается в чувствах сердца своего буиим, вместе с самомнением отвергал и приобретенную ученость. Ибо кто так поступает и с неколеблющеюся верою последует мужам мудрым в божественных вещах; тот, будучи ими руководим, вместе с ними входит в град Бога живаго, и Духом Святым наставляемый и просвещаемый, видит и познает то, чего никто из других людей видеть и познать не может. Так делается он богонаученным.

117. Богонаученных ученики мудрых века сего людей почитают буиими, между тем как сами воистину суть буии и наострились только по внешней премудрости объюродевшей, которую, по божественному Апостолу, обуи Бог (1 Кор. 1:20) и богословный глас признал земною, душевною, бесовскою, исполненною рвения и зависти (Иак. 3:15). Таковые, будучи вне божественнаго света, не могут видеть чудес, находящихся в нем, и тех, которые, водворяясь в сем свете, видят что в нем и поучают тому, почитают прельщенными, между тем как сами прельщены и никогда не вкушали божественных благ.

118. И ныне есть и среди нас вращаются люди безстрастные, святые и исполненные божественнаго света, которые так умертвили уды свои, сущие на земли, отребив их от всякой нечистоты и всякаго страстнаго похотения, что не только сами от себя не помышляют делать что–либо худое, но и когда влекут их к тому другие, не терпят никакого изменения в присущем им безстрастии. Их узнали бы и те, которые презрительно об них относятся и не верят им, когда они поучают о божественных вещах в премудрости Духа, еслиб добре разумели божественныя словеса, каждодневно ими читаемыя и поемыя. Ибо еслиб они знали совершенно Божественное Писание, то веровали бы обещанным нам от Бога и дарованным благам. Но как они непричастны сих благ за свое самомнение и нерадение, то охуждают и тех, которые сподобились причастия их и учат о них, не веря им.

Примечание. Так в греч. Добротолюбии. В новогреческом эта глава перифразирована так: «Те, которые говорят, что во времена сии нет ни одного безстрастнаго, и не верят тем, которые, в премудрости Духа, ведут беседы о божественных вещах, еслибы понимали божественныя слова какия каждодневно читают и поют, узнали бы, что и ныне есть безстрастные, святые и исполненные божественным светом, и живут среди нас, отребив себя от всякой нечистоты и всякаго страстнаго похотения, — так что не только сами от себя не помышляют делать что–либо худое, но и когда другой кто влечет их к тому, не терпят никакого изменения в безстрастии, которое в них. Но те, не зная Писаний, говорят, что ныне нет никого такого. Ибо еслиб разумели, как должно, Божественное Писание, то верили бы тем благам, которыя Богом нам обещаны и дарованы. Но как они непричастны таких благ, по причине самомнения и нерадения своего, то не веря им, охуждают и оклеветывают тех, которые сделались причастными их и учат о них».

119. Исполненные благодати Божией и совершенные в ведении и премудрости, которая свыше, для того только желают ходить в мир и видеть сущих в нем, чтоб напоминанием о заповедях Божиих расположить их к доброделанию и чрез то дать случай заслужить награду некую, — если конечно послушают их, возьмут в толк и убедятся. Так как они, не Божиим водимы будучи Духом, во тме ходят и не знают, куда идут, и преуспевают ли в каких заповедях: то (во благодати живущие идут к ним с показанными напоминаниями в желании и надежд) не воспримут ли они когда–нибудь истиннаго учения Святаго Духа, воспрянув от обдержащаго их самомнения, и искренно, а не с притворством и самохвальством, вняв воле Божией, не покаются ли, чтоб, исполнив ее, соделаться причастными какого–либо дарования духовнаго. Если же не случится им быть виновниками такой для посещаемых мирян пользы, то они, плача об ожесточении и ослеплении сердец их, возвращаются в свои кельи, и начинают день и ночь молиться о спасении их. Ибо о другом чем не печалятся с Богом непрестанно пребывающие и преисполненные всякаго блага.

120. Какая цель воплощеннаго домостроительства Бога Слова, которая во всем Божественном Писании проповедуется, но которой мы, читая сие Писание, не знаем? Не другая какая, как та, чтоб приобщившись тому, что наше, сделать нас причастными того, что есть Его. Сын Божий для того соделался сыном человеческим, чтобы нас человеков соделать сынами Божиими, возводя род наш по благодати в то, что Сам Он есть по естеству, раждая нас свыше благодатию Святаго Духа, и тотчас вводя нас в царство небесное, или, лучше сказать, даруя нам иметь сие небесное царствие внутри нас (Лук. 17:21), чтоб мы, не надеждою только внити в него, питаясь, но уже в обладание им быв введены, взывали: живот наш сокровен есть со Христом в Боге (Кол. 3:3).

121. Крещение не отъемлет самовластия и самопроизволения нашего, но дарует нам свободу от тиранства диавола, который не может уже более против воли нашей властвовать над нами. По крещении в нашей уже состоит воле, или пребывать самоохотно в заповедях Того, в Кого крестились, Христа, Владыки и Бога, и ходить путем повелений Его, или уклонясь от праваго пути сего, опять возвратиться к диаволу, противоборцу и врагу нашему.

122. Те, которые, по святом Крещении, повинуются хотениям лукаваго и угодное ему творят, отчуждают себя от святых ложесн святаго Крещения, по сказанному Давидом: отчуждишася грешницы от ложесн (Пс. 57:4). Ибо каждый из нас не изменяется или не прелагается из естества, как создан, в другое. Но быв создан от Бога благим (ибо Бог ничего злаго не сотворил), и пребывая непреложным по естеству и существу, как создан, что свободною своею волею произволяет и желает, то и делает, доброе ли то, или злое. Ибо как нож, на зло ли кто его употребляет, или на добро, не прелагается из своего естества в другое, но остается железом по естеству, так и человек действует и содевает, как сказано, что хочет, но из естества своего не выступает.

123. Не то спасает, если кто однажды и одному кому окажет милость, хотя то, если кто и одного презрит, повинным делает огню вечному. Ибо — взалкахся и возжадахся — сказано не про один случай, и не про один день, но указывает на всю жизнь. Равным образом — напитасте, напоисте, одеясте, и прочее что следует, не на однократное дело указывает, но на всегдашнее и в отношении ко всем. Христос Господь и Бог наш исповедал, что Он такую милость Сам приемлет от рабов Своих (в лице нуждающихся).

124. Кто подал милостыню сотне нуждающихся, но, могши дать и другим, накормить и напоить многих, — отказал умолявшим его и вопиявшим к нему, тот будет судим от Христа, как не напитавший Его; потому что и в этих всех Он есть тот же самый, котораго питаем мы в каждом из бедных.

125. Кто ныне всем нуждающимся все потребное для тела доставил, тот, если завтра, имея возможность тоже сделать, вознерадит о некоторых братиях и оставит их умирать с голода, жажды и холода, — того самого оставил умирать, того самого презрел, Кто сказал: понеже сотвористе единому сих меньших, Мне сотвористе (Мф. 25:40).

126. Того ради Господь благоволил восприять лице каждаго беднаго и каждому бедному Себя уподобил, чтоб никто из верующих в Него не возносился над братом своим, но чтоб каждый, видя в брате своем Бога своего, почитал себя меньшим и худшим брата своего, как есть меньше Сотворшаго его, и как Сего, принимал его и чтил, и в помощь ему готов был истощить все имение свое, как Христос и Бог наш истощил кровь Свою для спасения нашего.

127. Кому повелено иметь ближняго своего, как самого себя, тот конечно не один день, но всю жизнь свою должен иметь его таковым. Так же и тот, кому заповедано давать всякому просящему, заповедь имеет всю жизнь свою поступать так. Равно как и от желающаго, чтоб другие делали ему добро (всегда разумеется), требуется, чтоб он и сам тоже делал для других.

128. Так как имеющий ближняго своего как самого себя, не может дозволить себе иметь что больше ближняго; то если кто, имея, не раздает независтно, пока и сам не сделается бедным и не уподобится ближним своим, тот не оказывается точным исполнителем заповеди Владычней. Равным образом (не оказывается) хотящим давать всякому просящему тот, кто имея хоть грош или кусок хлеба, отошлет ни с чем просящаго у него, — или, не делая сам для ближняго, чего тот желает, (отошлет) чтоб сделал для него это другой кто. Таким образом, и тот, кто всякаго беднаго и нищаго кормил, поил, одевал и все другое для него делал, а презрел только одного и об одном понерадел, — и этот сочтен будет презревшим Христа Бога, алчущаго и жаждущаго.

129. Как иные заключают Христа Господа в одном бедном, тогда как Он нераздельно разделается, и есть весь во всяком бедном? Предположим теперь в уме своем, что сто бедных суть, как один Христос, ибо Христос совершенно нераздельно пребывает. Кто потому дал по монете девяносто девяти бедным, а одного разбранил, прибил и выгнал ни с чем, кому тот, думаешь, сделал это? Конечно Самому Христу, Который сказал, говорит и всегда будет говорить: понеже сотвористе единому сих меньших, Мне сотвористе (Мф. 25:40).

130. Из сказаннаго видно, что Господь Себе усвояет и принимает за сделанное собственно для Него Самого, что сделано для бедных братий наших. И слово Господа: Мне сотвористе, не ограничивается только теми, к которым мы немилостивы были, ни теми, которых онеправдовали, или которых собственностию покорыстовались, или которым наделали всякаго рода других зол, но заключает и тех, которых мы презрели. И этого одного достаточно к нашему осуждению; потому что, презирая их, мы презираем Самого Иисуса Христа.

131. Может быть это всем покажется тяжелым, и они потому сочтут благословным говорить в себе: кто может до точности все это исполнить, чтобы всех удовольствовать и напитать, и отнюдь никого из них не оставить неудовлетворенным? Но да послушают они Павла, который ясными взывает словами: любы Христова обдержит нас суждших сие (2 Кор. 5:14).

132. Как главныя заповеди объемлют все заключающияся в них частныя заповеди, так и главныя добродетели заключают в себе все частныя объемлемыя ими добродетели. Продавший, например, все свое и раздавший то бедным, и сделавшийся сам бедным; зараз исполнил все частныя, относящияся сюда, заповеди. Почему не имеет уже нужды просящему давать, и от хотящаго заяти у него не отвращаться. Таким же образом и непрестанную стяжавший молитву в сем едином исполненными имеет все заповеди о молитве, и не состоит уже под необходимостию седмерицею в день хвалить Господа, или в вечер, заутра и полудне, как исполненными уже имеющий в себе все молитвы, какими молимся мы и какия поем, по уставу, в определенныя времена и часы. Равно, сознательно имеющий в себе дающаго ведение человекам Бога, все прошел святое Писание, — и как плод, собрал всю могущую от чтения его произойти пользу, — и не имеет уже нужды в чтении книг. Ибо какую будет иметь в сем нужду тот, кто стяжав собеседником себе Того, Кто вдохновлял писавших Божественныя Писания, имеет печатлеемыми в себе от Него неизреченности сокровенных Таин? Напротив, он сам будет для других вдохновенною книгою, носящею новыя и древния тайны, написанныя перстом Божиим в нем, как совершившем все и почившем в Боге от всех дел своих, что есть верх совершенства.

133. Бывающее во время сна истечение от многих обычно происходит причин: от чревонеистовства, от тщеславия и от зависти бесов. Но бывает и от долгаго бдения, вследствие котораго тело разнеживается во сне, и от страха, когда страшится кто, как бы не пострадать сего, или ради божественной литургии, которую имеет совершать, будучи иереем, или ради св. причастия (к коему готовится, будучи простым братом). С занятым такими помыслами на одре своем, с боязнию, как бы сего не пострадать, бывает, что он лишь только заснет, как страждет то: что самое также происходит по зависти демонов. — И вот еще что бывает: иной увидит днем красивое лицо и нарисует его в мысли, потом отходит ко сну с блудными помыслами, по разслаблению не отогнав их, и подпадает истечению во сне, а иногда и не заснувши еще, лежа на одре. Бывает и так: сидят иные нерадивые, подобно мне, и разговаривают о страстных движениях, страстно или безстрастно; потом и, отходя ко сну, вращают такие образы в уме своем и засыпают в сочетании с ними; во сне и подвергаются сказанной неприятности; может же быть, что еще во время беседы один из них приял вред от другаго. Почему внимать должно самим себе всегда и поучаться в слове Пророка: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да неподвижуся (Пс. 15:8), — и слух заграждать от таковых словес. Иные нередко подвергались плотским движениям, когда упразднялись от молитвы (оставляли молитву) как мы показали и в главе о молитве.

134. Ни к тому, кто богословствует, не идет покаяние, ни к тому, кто кается, не идет богословствование. Ибо сколько отстоит восток от запада, столько богословие выше покаяния. Кто находится в состоянии покаяния и воистину творит дела покаяния; тот себя имеет, как человек больной, день за днем проживающий среди разнемоганий, или как бедный, одетый в рубища и просящий милостыню. А кто богословствует; тот походит на человека, который проводит время в царских палатах, в светлом царском уборе, всегда находится близ царя, беседует с ним и от него самого слышит ясно повеления его и все, чего он хочет (разумеется состояние созерцания, — а ненаучное богословствование).

135. Умножение познания Бога бывает причиною умаления знания всего другаго. Т. е. чем больше кто познает Бога, тем больше оскудевает в знании всего прочаго. И не только это (бывает с ним), но он все больше и больше приходит в сознание, что не знает и самого Бога. Обилие возсияния Его в духе бывает совершенным Его невидением, и выше чувства воспаряющее чувство — нечувствием всего того, что вне. И как может быть и называться чувством такое чувство, которое не знает, что такое есть, каково и где есть то, в чем оно пребывает, и узнать то, или понять совершенно не может? Да и как возможно, чтоб подлежало чувству то, чего око невидало, о чем ухо неслыхало и что на сердце человеку невсходило?

136. Дарующий нам то, что выше чувства, дает нам благодатию Святаго Духа и другое чувство выше чувства, чтоб мы им чувствовали чисто и ясно дары Его и дарования, кои выше чувства.

137. Кто глух к слову Бога, тот глух и ко всякому гласу Его; как напротив кто слышит слова Бога, тот слышит (способен слышать) их все (всякия слова Божии), и никого он не слышит, кроме тех, которые говорят слова свои (поучения) благодатию Слова, и не их слышит он, но только слово, которое безгласно говорится голосом их.

138. Когда ты долу — в земном, тогда не изследуй того, что горе, т. е. небеснаго; и восходя горе, прежде, чем достигнешь верха, не любопытствуй дольняго, чтоб поскользнувшись не упасть, или лучше сказать, чтоб не оставаться долу (мняся восходити горе).

139. Кто обогатился небесным сокровищем, — разумею, пришествием и вселением в него Христа, Который сказал: Аз и Отец приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14:23), тот знает знанием душевным (опытно, сознанием, чувством), какую получил радость, коликое и каковое сокровище имеет в царских сокровищницах сердца своего. Беседуя с Богом, как друг с другом, с дерзновением стоит он пред лицем Того, Кто обитает в нем во свете неприступном.

140. Кто верует тому, что я сказал, тот блажен. Кто деятельно подвизается посредством священных подвигов достигнуть ведения о том (опытно познать то), тот треблажен. Кто посредством делания и созерцания достиг высоты такого состояния и как сын дошел до Самого Бога, тот, чтоб не сказать нечто большее, есть Ангел.

141. Как тот, кто стоит на берегу моря, видит безмерную пучину вод, но предела их не досягает зрением, а видит только малую некую часть их: так и тот, кто сподобился чрез созерцание узреть безмерное море славы Божией и видеть мысленно Самого Бога, видит умными очами Бога и бездну славы Его, не всю, сколько ея есть, но лишь столько, сколько сие возможно для него.

142. Как тот, кто находится близ моря, не только видит его, но и в самыя воды его входит, сколько хочет: так бывает и духовно (с достигшими совершенства духовнаго), что они, когда хотят, входят в свет Божий и созерцают его и причащаются его сознательно в меру подъятых трудов, усилий и желательных стремлений.

143. Как тот, кто стоит на берегу моря, пока находится вне воды, все видит вокруг и обозревает пространство моря; когда же начнет входить внутрь воды и погружаться в нее, тогда чем больше сходит в нее, тем больше ничего не видит вне ея: так и те, которые сделались причастными божественного света, чем более преуспевают в познании Бога, тем в большее, соответственно тому, приходят неведение (всего, что вне Бога).

144. Как тот, кто входит в воду моря по колено или до пояса, ясно видит все, находящееся вне воды; а когда низойдет в глубь и станет весь под водою, ничего уже не может видеть, что вне, — и одно только знает то, что он весь во глубине моря: тоже бывает и с теми, кои возрастают в духовном преспеянии и восходят в совершенстве ведения и созерцания.

145. Преспевающие в духовном совершенстве, когда просвещаются, или осияваются в уме, тогда видят мысленно славу Господа и научаемы бывают мысленно божественною благодатию ведению за ведением, восходя от созерцания сущаго к познанию того, что воистину есть выше всего сущаго.

146. Приближающиеся к совершенству, видя только еще отчасти безпредельность (духовных вещей) и сознавая непостижимость того, что видят, удивляются и приходят в изумление; а чем более входят они, неведомо как, в свет ведения, тем более сознают свою немощь. То, что является им некоторым образом примрачно, показывает себя какбы зерцалом в гадании, и отчасти осиявая ум, мыслящий о том, когда благоволит явить себя в большем свете и соединиться по причастию с тем, кто им освещается, вовлекая всего его в себя, так что он бывает весь во глубине Духа, какбы в глубине безмерных светлых вод; — тогда он восходит неизъяснимо в совершенное неведение, как вступивший туда, где все выше ведения.

147. Ум наш, будучи прост, когда обнажится от всякаго сторонняго помышления и внидет в простый свет Божий, тогда, будучи объят и сокрыт весь сим светом не может уже встретить ничего кроме того света, в коем находится, чтоб подвигнуться к помышлению о том, но пребывает внутрь божественнаго света, не бывая попускаем посмотреть вовне. И сие–то показывает изречение: Бог свет есть и свет высочайший; почему когда бывает сказанное выше, тогда последует успокоение (почитие) всякаго созерцания.

148. Тогда приснодвижный ум становится недвижимым и немыслящим, — без мыслей, — когда весь покроется божественным облаком и светом, пребывая однакож в сознательном созерцании и чувстве и вкушая те блага, среди коих находится. Глубины Святаго Духа не таковы, как глубины воды морской, но оне суть живая вода вечной жизни. Все, что находится там, в глубинах Святаго Духа, непостижимо и неизъяснимо. Ум входит внутрь того, после того как минует все видимое и мысленное, и среди тех непостижимых вещей недвижно движется и вращается, живя паче жизни в жизни, будучи светом во свете, и не светом, поколику есть сам в себе. Тогда он видит не себя самого, но Того, Кто есть выше его, и, будучи изменяем мысленно от тамошней славы, становится совсем незнающим себя самого.

149. Достигший в меру совершенства бывает мертв и немертв, а живущ паче жизнию в Боге, с Коим пребывает, так как он не живет более сам по себе, как говорит Апостол: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20). Бывает он так–же слеп и не слеп; он смотрит не естественными очами, так как стал выше всякаго естественнаго зрения, получив новыя очи, несравненно лучшия естественных очей, коими и смотрит выше естества. Бывает бездействен и недвижим, как исполнивший всякое собственное действие. Бывает немыслящ, как соделавшийся едино с Тем, Кто выше всякой мысли, и почивший там, где нет места действию ума, — т. е. движению его в воспоминании, или помысле, или размышлении. Не имея возможности постигнуть и познать непостижимое и дивное, он некоторым образом опочивает на сем совершенным почитием, оным недвижением блаженнаго нечувствия, т. е. не любопытно наслаждаясь неизъяснимыми благами, с чувством однакож верным и определенным.

150. Кто не сподобился достигнуть в такую меру совершенства и проникнуть до таких благ, тот пусть винит себя одного, а не говорит в извинение, что это дело невозможно, или что бывает в нас совершенство, такое однакож, о котором мы и не знаем. Удостоверяем будучи Божественным Писанием, да ведает он, что дело сие возможно, и в истинный своей силе бывает в действительности, и совершается заведомо с сознанием его; но, по причине неисполнения и нарушения заповедей Божиих, всякий собственно сам себя лишает таких благ, соответственно своей неисправности.

151. Бог от начала сотворил два мира, видимый и невидимый, и царя над видимым, который носит в себе характеристическия черты обоих миров — одного в своей видимой части, а другаго в части мысленной, — в душе и теле. В этих мирах сияют и два солнца, — это видимое, и другое — мысленное. И что есть для видимаго и чувственнаго солнце, то есть для невидимаго и мысленнаго Бог, Который есть и именуется солнцем правды. Чувственный мир и все, что в нем, освещается чувственным сим и видимым солнцем; а мир мысленный и те, которые находятся в нем, освещаются и осияваются мысленным солнцем правды. И чувственное освещается чувственным солнцем, а мысленное — мысленным раздельно, особо одно от другаго, так как несмешаны и неслияны между собою ни мысленное с чувственным, ни чувственное с мысленным.

152. Из всего видимаго и мысленнаго только один человек создан от Бога двояким. У него есть тело составленное из четырех стихий, чувство и дыхание, — и душа мысленная, невещественная, нетелесная, соединенная неизреченно и неизследованно, срастворенная неслиянно, и сочетанная несмесно с тем, что есть в теле. И вот что есть человек, — животное смертное и безсмертное, видимое и невидимое, чувственное и мысленное, способное видеть видимое творение, и познавать мысленное. Как два солнца раздельно действуют каждое на свой мир, так раздельно действуют они и на каждую сторону человека: одно освещает тело, а другое душу, и каждое подает из собственнаго своего света соответствующей себе стороне или богато или скудно, сколько может вместить освещаемый.

153. Чувственное солнце видимо, но не видит; мысленное же солнце и зримо бывает достойными, и само зрит всех, паче же тех, которые на него смотрят. Чувственное солнце не говорит и никому не дает силы и способности говорить; мысленное же солнце и само говорит друзьям своим, и всем дает способность и силу говорить. Чувственное солнце, светя на чувственный сад, изсушает только теплотою лучей своих сырость земную, а не насыщает и не ботит растений и семян, мысленное же солнце когда возсияет в душе, оба сии оказывают действия: изсушает сырость страстей, очищая вместе скверноту и зловоние, происходящия от них и сообщает мысленной земле души удобрение (жирною делает), т. е. божественную благодать, коею будучи насыщаемы произрастения добродетелей, мало–по–малу возрастают в довольстве.

154. Чувственное солнце, восходя, освещает чувственный мир, и все что в нем, людей, зверей и прочее все, над которыми одинаково простирает свет свой, царствует в полдень, затем опять скрывается, оставляя во тме те места, над которыми светило. Солнце мысленное возсияв, всегда светит, невместно вмещаясь все во всем, и вместе отособляясь от тварей своих и неотделимо отдельно пребывая от них, — будучи все во всем и не будучи нигде в тварях своих исключительно (так чтобы не быть в других местах). Оно — все в видимом и все в невидимом, — все всюду присуще и нигде — все, исключительно.

155. Христос есть начало, средина и конец. Он есть и в первых и в средних и в последних, — и как есть в первых, так и во всех. Для Него нет разности между сими, как несть у Него ни варвар, ни Скиф, ни Еллин, ни Иудей, но всяческая и во всех Христос (Гал. 3:28).

156. Святая любовь, проникая всех от первых до последних, от головы до ног, всех с собою сочетавает, сцепляет, связывает и единит, и делает их крепкими и непоколебимыми. Будучи познаваема, она открывается каждому из них одною и тоюже. Она есть Бог, с Коим и последние бывают первыми, и первые, как последние.

157. Как мысленные чины небесных Сил освещаются Богом по порядку, так что божественное светолитие проникает из перваго чиноначалия во второе, из этого в третье и так во все: так и святые, будучи освещаемы святыми ангелами, связуемы и соединяемы союзом Святаго Духа, делаются равночестными с ними и подобными им. Затем святые, — которые являются из рода в род, от времени до времени, после святых, предшествовавших им — посредством исполнения заповедей Божиих прицепляются к ним, — к тем прежним и, получая благодать Божию, осияваются подобно им, — все же последовательно составляют таким образом некую златую цепь, каждый будучи особым звеном сей цепи, соединяющимся с предыдущим посредством веры, добрых дел и любви, — цепь, которая, утверждаясь в Боге, неудоборазрываема есть.

158. Кто не изволяет со всею любовию и желанием в смиренномудрии соединиться с самым последним (по времени) из всех святых, имея к нему некое неверие, тот никогда не соединится и с прежними, и не будет вчинен в ряд предшествовавших святых, хотя бы ему казалось, что он имеет всю веру и всю любовь к Богу и ко всем святым. Он будет извержен из среды их, как не изволивший в смирении стать на место, прежде век определенное ему Богом, и соединиться с тем последним (по времени) святым, как предопределено сие ему Богом.

159. Сколько хочет Бог быть нами познанным, столько открывается, — и сколько откроется, столько зрим бывает и познавается достойными. Но сподобиться сего и испытать сие никто не может, если прежде не соединится с Духом Святым, стяжав наперед трудами и потами сердце чистое, простое и сокрушенное.

160. Как тот кто станет предлагать уроки по риторике и философии изучающему лишь азбуку, не только никакой не принесет ему пользы, но отвратит его и от того, что он проходит и сделает, что он забудет выученное, потому что ум его не вмещает предлагаемых ему учений; так и тот, кто толкует о последних степенях совершенства новоначальным и особенно более ленивым из них, не только не принесет им пользы, но еще сделает, что они возвратятся вспять; потому что как взглянут они на высоту добродетели и увидят, как далеко отстоят от вершины ея, то, подумав, что им никак невозможно взойти на верх ея, бросят и те немногия добрыя дела, которыя начали уже делать, как безполезныя, и погрузятся в безнадежие.

161. Которых держат в своей власти и над которыми господствуют страсти, те, — когда услышат, что совершенный по Богу человек почитает себя нечистым паче всякаго человека, всякаго животнаго и всякаго зверя, — и что он, будучи безчестим, радуется, будучи злословим, благословляет и хвалит, будучи гоним, терпит, и со слезами и болезнию сердечною молит Бога о врагах своих, — вопервых не верят всему этому, почитая и выставляя себя подобными им; потом, будучи обличаемы Божественным Писанием и опровергаемы святыми, показавшими все сие на самом деле, сознаются, что не могут достигнуть в такую меру совершенства; а когда услышат, что если они не станут так поступать, то и спастися не могут, тогда, не желая отстать от греховных навыков и покаяться, в чем согрешили, впадают в безнадежие.

162. Где глубокое смирение, там и слезы обильныя; а где есть сие, там есть и присещение Святаго Духа; когда же придет благодать поклоняемаго Духа, тогда в том, кто начинает быть под действием Его, является всякая чистота и святость, — тогда он зрит Бога, и Бог призирает на него. Ибо Господь говорит: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих (Ис. 66:2).

163. Человек может побеждать страсти, но не может их искоренить. Он получил власть не делать зла, но не и не помышлять о нем. Благочестие же настоящее состоит не в том только, чтоб не делать зла, но чтоб и не помышлять о нем. Кто помышляет о зле, в том нет чистоты. Ибо как может быть чисто сердце у того, кто оскверняется нечистыми помыслами, как зеркало затемняется пылью?

164. Чисто сердце, я полагаю, у того, кто не только не бывает тревожим и тяготим какою–либо страстию, но и не помышляет даже ни о чем худом, или мирском, хотя бы и хотел того, и одну память о Боге держит в себе с неудержимою любовию. Ибо око души, ум, когда ничто не мешает его созерцанию, чисто в чистом свете видит Бога.

165. Безстрастием почитаю я то, когда кто не только удаляется от действования по влечению страстей, но чужд бывает и самой похоти их; и не это только, но когда ум его обнажен от самаго помышления о них и свободно возносится превыше небес, как ни захочет, заходя за пределы всего видимаго и чувственнаго, какбы чувства его были совсем закрыты, и ум превитал в области выше–чувственной, имея однакож с собою и чувства, как орел имеет свои перья (в выси при себе).

166. Ни ум без чувства не проявляет своих действий, ни чувство без ума.

167. Сердце чисто есть и называется то, которое не находит в себе никакого помышления, или помысла мирскаго, но все прилеплено к Богу и сочетано с Ним так, что не вспоминает уже ничего мирскаго, ни печальнаго, ни радостнаго, но превитает в созерцании, возносясь до третьяго неба, восторгаясь в рай и видя наследие благ, обетованных святым, — применительно к чему представляет потом, сколько возможно сие для немощи человеческой, и блага вечныя. Вот что служит знамением чистоты сердечной и верным признаком, по которому всякий может определить меру своей чистоты и видеть себя как в зеркале.

168. Как тот, кто находится вне дома, не видит тех, которые заперты в доме, так и тот, кто распялся и умер миру, не имеет никакого чувства о вещах и делах мира.

169. Как мертвое тело не имеет никакого чувства ни к живым телам, ни к мертвым, лежащим вместе с ним; так и изшедший из мира благодатию Святаго Духа и сущий с Богом, не имеет чувства к миру, ни пристрастия к вещам мира, хотя подлежит потребностям тела.

170. Бывает смерть прежде смерти физической, и прежде воскресения тел бывает воскресение душ, — делом, опытом, силою и истиною. Ибо когда смертное мудрование уничтожается безсмертным умом и мертвенность изгоняется жизнию, тогда душа, какбы воскресшая из мертвых, узревает чисто себя саму, как узревают себя пробудившиеся от сна, и познает истинно Бога, ее воскресившаго о Коем помышляя, и Коего благодаря, выходит она за пределы чувств и всего мира, преисполненная неизреченной сладости, и тем заставляет утихнуть всякое мертвенное движение.

171. Иное вносится (в жизнь спасительную) нами самими, иное подается нам Богом. Чем больше мы очищаемся посредством собственных наших трудов и священных потов, тем более светимся божественным светом, тем более очищаемся собственными слезами нашими, принося от себя слезы и вместо их получая от Бога свет сокрушения.

172. Многие, привнося собственное свое, не получали того, что обыкновенно подается Богом. Это явно из того, что сделали и что пострадали Каин и Исав. Ибо если кто не привнесет своего с правым помыслом, с благочестным расположением, с верою и великим смирением, то нельзя чтобы Бог призрел на него милостиво и принял приносимое им, а не принявши сего, нельзя, чтобы дал вместо того и то, что обыкновенно Им подается в таком случае.

173. Мертв для святых мир и люди мира. Почему, как мирские, видя, не видят добрых дел святых мужей, и слыша, не могут нисколько понять божественных словес, предлагаемых ими благодатию Святаго Духа, так и духовные и святые мужи не могут видеть лукавых дел лукавых мирских людей, и понять страстных речей их, — т. е. и они, видя, не видят что в мире и слыша о том, что касается мирских людей, находятся в таком божественном состоянии и расположении, как бы не слышали то, по неимению к тому чувства. Таким образом не бывает никакого общения ни у духовных с мирскими, ни у мирских с духовными.

174. Как явно разделение света и тьмы и смешение их невозможно: кое бо общение свету ко тьме, или кая часть верну с неверными (2 Кор. 6:14, 15), так такое же бывает разделение одного с другим и в тех, кои имеют Святаго Духа, и в тех, кои не имеют Его. Ибо духоносцы имеют житие свое на небесах, сделавшись из людей более ангелами, а эти (неимеющие Духа) сидят еще во тме прародительской и в сени смерти, прикованные к земле и земному. И те освещаются обильно мысленным невечерним светом, а эти только чувственным; те видят и себя самих и ближних, — а эти, видя каждый день и себя самих и ближних умирающими душевною смертию, не знают и не верят, что есть воскресение мертвых, суд и воздаяние каждому по делам его.

175. Имеешь ли ты Духа Святаго, это можешь ты верно узнать из действий Его в тебе, как говорит о сем св. Павел, — что где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17), — и что там плоть убо мертва греха ради, дух же живет правды ради (Рим. 8:10), — что иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5:24). Ибо крестившиеся в Духе Святом облеклись во всего Христа, стали сынами света и ходят в невечернем свете, видя мир не видят и слыша мирское не слышат. Как о плотских людях написано, что они, видя, не видят, и слыша о божественных вещах, не разумеют того и не могут вместить духовнаго, потому что оно кажется им буйством: таким же образом разсуждай и об имеющих в себе Духа, что они хотя носят тело, но не плотяны суть, как говорит Апостол: вы несте во плоти, но в Дусе, понеже Дух Божий живет в вас (Рим. 8:9). Они мертвы для мира и мир мертв для них, как он же говорит о них в своем лице: мне мир распяся и аз миру (Гал. 6:14).

176. Как человек двояк, состоя из души и тела, так и мир, подобно ему, двояк — видимый и невидимый, и в каждом из них свои особыя идут дела, по духу каждаго, и свои заботы о делах. Тоже нахожу я и в видениях и снах. Чем душа занята и о чем разглагольствует наяву, о том мечтает или философствует она и во сне: или проведши весь день в заботах о делах человеческих, об них же суетится она и в сновидениях, или поучавшись все время в вещах божественных и небесных, в видение их входит и во время сна и умудряется видениями, по Пророку: юноши ваши видения узрят (Иоиль в Деян. 2:17). И не прельщается ложными сновидениями, но сновидит истинное и поучается откровениями.

177. Когда желательная часть души движется на страсти, утехи, наслаждения и удовольствия мира сего, тогда душа видит и сны, подобные сему. И опять, когда раздражительная часть души озверяется и разсвирепевает против однородных себе людей, тогда и в сновидениях видятся нападения зверей и пресмыкающихся, войны и брани, споры и бой в судах с теми, с коими состоят в раздоре. Когда же умовая часть души надымается в тщеславии и гордости, тогда во сне мечтаются воспарения на воздух на крыльях, или возседания на высоких креслах судей и властителей народных, торжественные выходы и встречи и т. п.

178. У тех только бывают истинныя во сне видения (их не следует называть снами, а видениями), — которых ум благодатию Святаго Духа сделался прост и свободен от всякаго давления со стороны страстей и от рабства им, — у которых вся забота и попечение о божественном и все помышление о будущих наградах и воздаяниях, — которых жизнь выше жизни живущих, безпопечительна, не развлеченна, тиха, чиста, исполнена милости, мудрости небеснаго ведения и других плодов благих, возделываемых в них Духом Святым; у тех же, кои не таковы, сны ложны и безпорядочны, и все в них обман и прелесть явная.

179. Кто делает мертвою волю свою, тот всеконечно делается безвольным, не имеющим воли; из живых же и самодвижных тварей нет ни одной безвольной, кроме неимеющих чувства и движения. Растения движутся некако внутри и возрастают; но не говорится, что они делают это движение и возрастание по естественной воле своей, потому что они бездушны. Но всякая воодушевленная тварь имеет и естественную волю. Итак, кто умертвит волю свою подвигом и особым направленным к тому вниманием и тщанием, и сделается безвольным, тот очевидно вышел из естества своего и стал вне его, и ничего уже не хочет собственным хотением своим, и ничего не делает сам, ни добраго, ни худаго.

180. Из тех, которые сподобились соделаться едино с Богом, соединясь с Ним содействием Святаго Духа, и вкусить неизреченных благ Его, никто не услаждается пустою, скажу — безчестною и ничтожною славою, приносимою ему от людей; не вожделевает он также ни денег, ни одежд дорогих, ни камней многоценных, как называют их люди неразумные; не любит прилеплять сердца своего, или пристрастие иметь и к богатству, текучему и непостоянному, переносящемуся от одного к другому; — не любит и того, чтоб знаему быть царям и начальствующим, которые не суть поистине начальники, властители, господственные, будучи обладаемы и господствуемы многими страстями; он и не почитает их за что либо великое и высокое и не думает, чтоб они особою какою облекали славою тех, кои близкими становятся к ним; не желает быть близким и к другому кому из именитых и славных в мире сем, как никто не желает из богатаго сделаться бедным, или из властнаго начальника, великаго и славнаго сделаться безчестным, безславным, презренным, низшим всех.

181. Тому, кто много говорит устами в молитве своей, не удобно сознавать все, что говорит; но кто молится немногословно, тот может сознавать, что говорит в молитве. Тем, которые не все сознают хорошо, что говорят, положено много говорить; тот же, кто научился сознавать, что говорит в молитве, не может говорить много, чтоб не разсеяваться умом. Нет нужды много говорить к Богу, но немного с разумным сознанием того, т. е. чтоб понимаемо было то. Впрочем молиться с разумным сознанием никак невозможно, не сделавшись причастником Духа Святаго. Если кто не содружится с Богом чрез Господа Иисуса Христа во Святом Духе, то душа его не может молиться с разумным сознанием, как сказал один из великих отцев: то, силою чего мы молимся, как должно, есть Дух Святый. Итак, кто думает, что молится настоящим образом без Духа Святаго, тот и, прославляя Бога песнословно, тоже что хулит Его, поколику нечист есть и не содружился еще с Богом.

182. Как тот, кто всегда смотрит на солнце чувственное, и нехотя претерпевает изменение в зрении, т. е. начинает смотреть иначе, потому что не может ничего другаго из видимаго видеть, а во всем видит одно солнце: так и тот, кто умом своим и сердцем всегда смотрит на умное солнце правды, — и нехотя претерпевает изменение в умном зрении, потому что он ничего уже из земнаго воображать не может, но во всем видит единаго Бога.

183. Спросили однажды святаго и блаженнаго сего Симеона, каков должен быть иерей, и он ответил, говоря: я недостоин быть иереем, но каков должен быть иерей, верно знаю. Вопервых, он должен быть чист не только телом, но и душею, и при этом непричастен никакому греху. Вовторых, он должен быть смирен не по внешнему только себя–держанию и обычаю действовать, но и по внутреннему настроению. Потом, когда предстоит священной и святой трапезе, должен всеконечно, видя чувственно святые дары, мысленно созерцать Божество. И не это только, но и Самого Того, Кто невидимо присущ в дарах, должен он стяжать и иметь обитающим в себе в сердце своем сознательно, чтоб таким образом с дерзновением мог он возносить моления к Богу и, как друг с другом беседуя, говорить: Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое: потому что молитва сия показывает, что произносящий ее имеет живущим в себе сущаго по естеству Сыном Божиим, со Отцем и Святым Духом. Таких видел я пресвитеров, простите мне отцы и братия.

184. Говорил он еще и следующее, будто об ином ком, себя прикрывая и бегая славы человеческой, понуждаемый однажды объявить то по любви к ближнему на общую пользу: слышал я, говорит, от одного монаха иерея, доверявшагося мне, как другу своему: никогда (говорил он) не литургисал я, не увидев Духа Святаго, как видел Его сошедшим на меня в то время, когда меня рукополагали и митрополит читал надо мною молитву иерейскаго посвящения и Евхологий лежал на бедной главе моей. Я спросил его: как он Его тогда видел и в какого рода образе? Он сказал: простым и безвидным, однакож как свет; и когда я увидев то, чего никогда не видел, удивился сначала и сам в себе разсуждал, что бы это было такое, — тогда Он таинственно, но внятным гласом сказал мне: Я так нисхожу на всех Пророков и Апостолов, и нынешних избранников Божиих и святых; ибо Я есмь Святый Дух Божий. — Ему слава и держава, во веки веков. Аминь.