Сульчинская Ольга Владимировна родилась и живет в Москве. Окончила филологический факультет МГУ и Высшую школу гуманитарной психотерапии. Работала редактором, переводчиком, копирайтером и преподавателем психологии. Публиковалась во многих литературных журналах и альманахах, автор двух книг стихов.
Фонетический этюд
Что жалость, что любовь, —
жужжанием и кровью
все отдает на вкус (на слух) и отдает
ужасной нежностью,
чью жертвенность коровью
так ненавижу я (предвижу наперед!).
Так ненасытный чтец желает продолженья
(там бойня, может быть)
и смотрит миражи.
И жженье, Боже мой,
и головокруженье:
— Не важно, что солжешь, хоть что-нибудь скажи!
Ну, нет. Уж лучше од-
норазовое жало,
уж лучше честный яд недолговечных пчел.
Чтобы прижало (так, как вот сейчас прижало)
и (зубы сжав) — прошло.
И за ночь — все прочел.
Прощай
Не правда ли, в “прощай” есть что-то птичье —
Какой-то, в общем, неуместный щебет?
...У девочек, привставших на пуантах
(Дега) — такие хрупкие предплечья
И крепкие, как у спортсменок, икры...
Мне тоже надоели наши игры:
Сбивающие с толку речи-встречи,
Концерты, рестораны и музеи,
Неразбериха в “любит” и “не любит”,
Прихваченные ветром поцелуи,
Плывущие от сырости огни
И оба мы — бродяги, ротозеи —
Мне тоже надоели! Ну, давай —
Встряхнись, перемени свое обличье
И глазом округлившимся моргни.
Триптих
1
Пожар-вокзал кричит и бредит,
Полцарства хочет за коня.
Ко мне любовь моя приедет…
Она уедет без меня!
Клади мне в горлышко гостинцы,
Клади мне в грудь январский снег.
У нас в гостинице мздоимцы
Полцарства спросят за ночлег.
Два дня Москвой живи и барствуй,
Любви на продувном мосту.
И за полцарства нет лекарства,
Чтоб жар-унять-в-груди-тоску!
...А время делалось короче
И вскрикивало в темноту —
И я проснулась среди ночи
С горящим факелом во рту.
2
Развели костер в вине чилийском,
Черно-красном, страстном и сухом.
Календарь, заученный по числам,
Зализали жарким языком.
Мы соединили наши страны,
Сняли пограничные посты.
Но к утру опять открылись раны
И обрушились мосты.
3
Воскресный полдень колокольный,
Я со своей судьбой невольной,
Снегов брильянтовая пыль
И куриц повсеместный гриль.
Ночь за спиной в дверях стеклянных,
В гостиничных любовных снах.
А небо в голубых полянах
И рваных белых простынях.
Больней губами воздух трогать,
Чем выбирать одно из двух.
Давай, кусай себя за локоть
И подбирай себя на слух!
Зимовка
В разводах, терниях и розах
Стекло, в законе фонари.
Попробуй мой несладкий воздух
С колючей семечкой внутри.
Хрустящий холод сводит зубы,
А по ночам над головой
Из опрокинутой посуды
Стекает космос неживой.
Попробуй, выживи! А вдруг ты
Из тех, кто может без вреда
Грызть обмороженные фрукты,
В которых прячется вода?
Расстояние
...Пожалуйста, не говори мне “ты”.
На расстоянье в двадцать часов езды
Надо быть осторожней
В обращениях, жестах, желаньях, снах,
В местоимениях и остальных местах.
Тише, тише, бережней, невозможней.
Будем бережны!
Будем писать по чуть-чуть.
Будем тысячу лет собираться в путь,
Чтоб не спугнуть
Стрекозиную нежность, вцепившуюся в плечо.
Пусть “теплее” трижды
Будет прежде, чем “горячо”.
Останови меня,
Если я тебя тороплю.
Даже мысленно не произноси “……..”,
Чтоб не испортить прятки
На раздеванье.
И помни — фасеточный глаз
Расстоянья
Все время смотрит на нас.
Не пугай его.
Не входи туда без оглядки.
Девять слов о жизни
у заводных
кончается завод
а у живых
болит живот
Компьютерная лирика
Сохранить ли изменения?
Может, правда сохранить?
И добавить извинения.
И активно применить.
Может, где-нибудь всплывающее
Вдруг покажется окно
И окажется пока еще
Все не твердо решено.
Колебания. Сомнения.
Обернуться и догнать.
Сохранить ли изменения?
Нет. Не надо сохранять.
И не надо до свидания,
Ни спасибо, ни прощай.
Можно отключить питание.
Вот и славно. Отключай.