На следующий день после завтрака лагерь был свёрнут в считанные минуты, колонна двинулась. При этом не было никаких косых взглядов в мою сторону. Видимо то, что я отчитал лэра Галнона с компанией, принесло свои плоды. Весь день я старался понять, как относятся ко мне окружающие, пытался расшифровать их эмоции, и хоть это не получилось, у меня возникло ощущение, что окружающие ведут себя спокойнее, чем раньше. Хотя на самом деле, к особенностям моей персоны это, скорее всего не относится, а люди стали увереннее из-за того, что мы покинули Скальм.

Мы двигались на восток параллельно границе Скальма на удалении десятка километров от неё. Я периодически сканировал окрестности при помощи «аурного зрения» но кроме мелких животных никого не мог обнаружить. Это, в общем, было ожидаемо, так как мы двигались по территориям, принадлежащим оркам формально. Они здесь не жили, и нарваться можно было лишь на случайные патрули, а напначь здесь не задерживалась. Каким образом Верховные шаманы добивались этого, никто не знал, но хотелось бы. Возможно, получилось бы оборвать связь орков и мутантов.

К полудню мы вплотную приблизились к границе отделяющей орков от империи. Это стало понятно, когда я на пределе возможностей обнаружил скопление аур напначи впереди по ходу движения. Серые монстры, вышедшие из просек на территорию земель контролируемых орками уже переместились ближе к людским поселениям и сейчас активно развлекались на границе. Встречаться с напначью пока не входило в мои планы, и мы свернули к Скальму.

Такой маршрут был выбран не случайно. Мы достаточно отдалились от ловушки, в которой погиб преследовавший нас отряд орков, путь пролегал на удалении от границ джунглей и наших следов поблизости от тех мест серокожие не найдут. Ведь они в первую очередь будут искать следы на выходе из Скальма, а их по понятным причинам не будет. Конечно, в ручье мы натоптали немало, но вода быстро смоет все следы. Отсутствие очевидных признаков того, что из Скальма кто-то ушёл значительно осложнит поиски и вообще есть вероятность, что они прекратятся, так как орки решат, что мы погибли.

В то же время переходить на территорию империи нам нужно как можно ближе к Скальму. Сама граница империи и оркланда представляла собой линию из крепостей и фортов местами соединённую каменными или деревянными стенами, испещрённую прочими оборонительными сооружениями. В отношении её уже давно прижилось название Стена. Контролировалась она очень плотно по всей длине за исключением приблизительно полутора сотен километров возле Скальма. Контроль был и здесь, но по сравнению с остальной границей очень слабый. Наиболее слабым он был непосредственно у самого Скальма, поэтому была уверенность, что мы сможем попасть в империю, не встретив никого на своём пути. Это было очень важно, так как пограничники не приняли бы подозрительную группу с распростёртыми объятьями.

Почему зона возле Скальма остаётся в стороне от активных боевых действий пояснил лэр Галнон, ответив на мои вопросы по этому поводу. Война это не только бои и наступления. Это в первую очередь обозы, материалы для казарм, посёлки для отдыха бойцов, ремонтные мастерские и многое другое. И, конечно же, техника, катапульты, баллисты и прочее без чего штурмовать укрепления бессмысленно. Вблизи Скальма очень трудно организовать что либо, так как здесь банально не было дорог и поселений и создавать их проблематично, так как максимум они просуществуют до следующего подхода напначи. То же самое и с прочими постройками. Конечно, напначь уходит с земель орков, но это происходит не сразу, а только через несколько лет после того, как новые земли захватываются серокожими, поэтому последствия гона они ощущают в полной мере.

Строить очень дорого и требует множество рабочих рук. Выделять армию для защиты тыла — тоже немаленькие ресурсы теряются. Весь эффект от возможных побед выглядит совсем не привлекательно на фоне затрат, которые необходимо произвести. Так что зайти на территорию империи рядом со Скальмом орки могут, но удержаться в этих местах им обойдётся в такую копеечку, что этого никто не делает. Граница здесь существует, но армии с серьёзными намерениями её не пересекают. Когда-то давно такие попытки были, но от них в итоге полностью отказались.

Конечно, здесь всё совсем не безоблачно. Пограничные стычки, диверсии, перебежчики и лазутчики не дают никому расслабиться, однако серьёзных масштабных происшествий не бывает. И чем ближе к Скальму, тем меньше происходит событий. Оно и понятно. Например, тем же лазутчикам надо проехать сначала полторы сотни километров по незаселённым землям, чтобы добраться до Скальма, потом пересечь границу, тоже не малый отрезок пути и потом ещё полторы сотни до обжитых мест в империи. И всё это по бездорожью и мало того по территории, где после нашествия напначи даже травы, чтобы накормить лоргов очень мало.

В такой поход нужно выходить основательно нагруженным продовольствием и фуражом, везти множество других материалов. Так что маршрут ещё тот. Поэтому, таким способом диверсанты проникают в империю нечасто. Противоборствующими сторонами давно разработаны другие пути пересечения границы в более населённых и доступных местах, ведь её протяжённость составляет тысячи километров и плотно перекрыть всю эту линию невозможно.

Однако ввиду обстоятельств мы пойдём по описанному ранее пути, но нам необходимо преодолеть только половину маршрута. Поэтому лорги не будут перегружены фуражом, да и кое какие стимуляторы, взятые из Скальма, помогут облегчить путь, времени мы потратим меньше, чем возможные диверсанты, однако путь определённо будет опасным из-за напначи. Выход к людям также сопряжён с большой долей риска, нас определённо воспримут с подозрением, однако у меня есть мысли как это дело провернуть, не привлекая внимания.

К вечеру показались джунгли Скальма. Проехав ещё пару часов вдоль границы комплекса, мы наткнулись на удобный овраг скрытый густыми кустами, где было решено организовывать лагерь. С десяток минут я смотрел на работу, которую по моему приказу чётко организовали Галнон и Нольер и, поняв, что вмешиваться в происходящее бессмысленно, так как только помешаю. Постояв с важным видом, я как бы сообщил людям, что всё контролирую и после этого отправился за сведениями в Скальм.

В джунглях комплекса меня уже встречали. Несколько скальмдогов были готовы организовать связь с другими обитателями Скальма, которые находились в интересующих меня местах. Немного времени понадобилось, чтобы определиться с теми, кто мне будет сообщать о своих наблюдениях, и я погрузился в пучину образов.

Через полчаса я присоединился к людям. Как раз к ужину. Окружающие, конечно, интересовались тем, что мне удалось узнать, но так как срочного ничего не было, сначала был удовлетворён желудок и затем я познакомил вассалов с обстановкой.

Как и ожидалось, к ущелью ещё ко вчерашнему вечеру прибыло несколько отрядов орков. Но вовнутрь каменного мешка никто заходить не спешил. Сегодня к серокожим прибыло значительное подкрепление, и где-то в полдень ими была проведена разведка. Несколько сотен воинов зашли в ущелье. Однако животные Скальма атаковали пришельцев.

Так как опыт сражений с таким противником уже был, жителям удалось обойтись без потерь, про орков этого сказать было нельзя. Однако так как разведчики были настороже, большинству из них удалось вырваться из ловушки. На самом деле вожаки решили не рисковать и подставляться под удар, в котором могли бы погибнуть жители Скальма, поэтому приказали не атаковать несколько излишне агрессивных и сильных групп, которые и ушли из ущелья.

Конечно, если бы они дали оркам зайти вглубь Скальма, можно было бы всё организовать так, что ушло бы орков намного меньше, но был вариант, что дав возможность оркам всё досконально исследовать, у них появилось бы много информации, которую хотелось бы скрыть. Я был уверен, что орки сунутся в ущелье на разведку, и мы со старейшинами заранее обсуждали, как они должны их встретить. Они знали, что надо орков пропустить, чтобы те увидели уничтоженный лагерь, и успели рассмотреть последствия боя издали, но не смогли приблизиться к самому месту действий, чтобы ясны стали подробности. У них должно было создаться впечатление, что все их сородичи погибли в схватке с животными. Кроме того, мы специально старались наследить так, чтобы орки подумали, что ушедший из ущелья отряд состоит из вырвавшихся из подземелий шахтёров, которые по случайности смогли уцелеть, воспользовавшись моментом, пустились в бега и направились в империю.

Допустить внимательное изучение следов в ущелье и позволить серокожим понять, что люди пришли из Скальма и участвовали в уничтожении учеников Верховных шаманов, было никак нельзя. И так организованное нападение большой группы животных Скальма относится к разряду чрезвычайных происшествий, о которых никто и подумать не мог, а то, что при этом присутствовали люди это вообще невероятно, и об этом определённо не следовало сообщать во всеуслышание.

Правда, орки всё равно получили какую-то информацию при помощи магии во время самого нападения на лагерь, но Саардок убедил всех, что в условиях прошедшего боя ученики Верховных шаманов не могли дать нормальный отчёт о происходящем в ущелье. Скоротечность и напряжённость событий не дала возможности отвлекаться от сражения. У них банально не было времени. По словам мага, они смогли передать всего несколько заранее заготовленных на всякий случай слов и фраз, и содержание этих посланий было очень конкретным. Скорее всего, они передали следующий набор: сообщение о том, что идёт бой; информация о том кто посылает сообщение; местоположение и ещё максимум пару слов, из которых понять что-либо будет очень трудно. Их сообщения больше запутают адресата, чем что-либо пояснят и произошедшее останется неразгаданным.

События, произошедшие в ущелье очень важны, но ещё важнее на данном этапе была информация о преследовании, которое орки организовали по нашим следам. И тут я снова порадовал людей тем, что хоть повторная погоня и была начата, но отряд, высланный вслед за нами, достиг ловушки, где погибла первая группа, лишь сегодня к вечеру, то есть совсем недавно и остановился. Разведку вглубь Скальма никто организовывать пока не стал и есть надежда, что это произойдёт только завтра. Ну а завтра жители Скальма устроят посетителям свой приём. Позволят кое-что увидеть, чтобы подтолкнуть к неверным выводам и надёжно отобьют охоту заходить на территорию комплекса.

Надеюсь, что это охладит пыл преследователей, и они не станут особо усердствовать в дальнейших наших поисках. В любом случае это их задержит и у нас появится дополнительная фора во времени.

Весь следующий день мы двигались вдоль границы Скальма на восток. Стену никто так и не увидел. На нашем пути не встретились ни крепости, ни какие-либо другие признаки, которые бы указали, что мы её пересекаем, но судя по пройденному расстоянию это произошло ещё в первые часы движения. Хотя, на самом деле то, что мы перешли границу, можно было понять по другим признакам. С каждым пройденным километром всё отчётливей становились следы, оставленные напначью в этих местах. Последствия их присутствия становились более ощутимыми по мере передвижения.

Дорога всё чаще пересекалась поваленными деревьями и другими препятствиями, созданными мутантами в запале их ярости. Первоначально обычный, почти не повреждённый лес постепенно наполнялся следами последствий безумной жажды разрушения, ради которой и создавалась напначь. Конечно, монстры стремились быстрее уйти южнее к населённым землям, не останавливаясь специально порезвиться в этих местах, следов разрушения они оставляли немного. Поэтому пограничные со Скальмом территории были похожи на нормальные, не тронутые присутствием посторонних сил места. Но последствия пребывания здесь напначи были и сильно мешали.

Путь по бездорожью был довольно сложен и извилист, однако воспринимался легко, так как все находились на эмоциональном подъёме из-за того, что понимали — мы вырвались из плена и теперь двигаемся по землям империи.

К вечеру удалось пройти всего пару десятков километров вдоль комплекса. Я постоянно контролировал окрестности «аурным зрением», но никого не увидел. Это казалось несколько необычным. Понятно, что напначь уже ушла, монстрам здесь делать нечего, но отсутствие вокруг людей всё равно воспринималось странным. Казалось, что эти земли совсем никому не интересны. Хоть я и раньше наблюдал подобную картину, и мне было понятно, что это всё последствия гона, ведь напначь не даёт людям селиться возле Скальма и оттесняет их на сотню километров от комплекса, всё равно оказалось печально наблюдать такое запустение. А места, судя по всему здесь богатые, плодородные земли, сочные пастбища в сочетании с довольно мягким климатом могли бы заинтересовать многих, ведь в самой империи ощущалась большая скученность населения возле благоприятных к проживанию мест, которых в этом времени не очень много.

Помнится в моё время южная и юго-восточная часть Евразии представляла собой самую густонаселённую часть мира. Плодороднейшие земли кормили, чуть ли не большую часть населения Земли и особых проблем не было. Теперь же всё сильно изменилось. Конечно, благоприятных мест для проживания было немало, но насколько стало понятно из информации из разных источников, хороших земель было во много раз меньше, чем я мог бы этого ожидать. За тысячелетия мир сильно изменился. Это можно судить хотя бы по тому, что территория Китая теперь представляет собой в основном пустыню и степи, заселённые гоблинами.

Также намного скуднее стала природа на полуострове Индостан и близлежащих территориях. В то же время полупустыни средней Азии наполнились жизнью, но там не давали спокойной жизни орки. Так как территорий пригодных для земледелия стало значительно меньше, людям приходится осваивать порой совсем неплодородные участки и прикладывать к этому много сил, получая неудовлетворительный результат. При этом приходилось жертвовать много дополнительных ресурсов на развитие сельского хозяйства, а ведь в условиях войны это тяжело. Голода правители не допускают, но изобилия не наблюдается.

Тем печальнее воспринималось мною природное богатство, которое я видел возле Скальма. По моим воспоминаниям и прикидкам сейчас мы находились приблизительно в районе западной части Казахстана. Места и моё время при условии полива весьма привлекательные для сельского хозяйства, а теперь, в связи с изменившимся климатом просто благодатные. Однако они оставались пусты из-за напначи.

Вечером было решено остановиться на лугу возле ручья. Обстановка вокруг была очень спокойной, можно сказать умиротворяющей. Яркая зелень высокой травы с приятными пятнышками цветов небольшого луга мягко перетекала в более приглушённые тона окружающего леса и оттенялась жёлтым росчерком промытого песка речушки. Напначь по неизвестной причине обошла это место, и оно оказалось настолько красивым, что люди буквально остановились, увидев его. Все, конечно понимали, что сейчас мы находимся в непростом положении и любоваться природой не к месту, но красота настолько всех обворожила, что не оказалось сил ей сопротивляться.

Видя настроение людей, я не стал гнать вперёд и решил дать им отдохнуть, несмотря на то, что можно было бы ехать ещё час или полтора до темноты. Нам ещё предстоит непростой путь и пусть этот вечер, последний перед поворотом в сторону населённых земель, пройдёт в спокойной обстановке. Однако и о возможной погоне забывать не следовало, поэтому, как только мы остановились и начали обустраивать лагерь, я покинул людей и отправился в Скальм.

Возвратившись, увидел приятную для себя картину. Лагерь оказался полностью обустроен, готовилась пища, люди отмывали в ручье лоргов и лошадей. Организация оказалась на высоте, как и охрана, которую я мог увидеть только при помощи «аурного зрения». Поэтому с одобрением кивнул в сторону лэра Галнона и Нольера, которые всё организовали в моё отсутствие.

После ужина я порадовал всех сведениями, которые получил от жителей комплекса. Погони за нами нет. Орки, что прибыли к месту ловушки с утра сунулись в Скальм и животные их встретили как положено. Серокожие ещё немного покрутились в том районе, выслали пару групп на поиски следов вдоль границы Скальма. Разведчики по понятным причинам ничего не обнаружили, и после их доклада основная масса орков отправилась обратно к ущелью. Остался десяток воинов, но зачем не совсем понятно, так как орки разбили лагерь и не собирались никуда из него выходить. Во всяком случае, пока. А то, что может произойти завтра, уже не имеет значения. В воздухе над Скальмом накопилось много влаги, и теперь её излишки в виде туч движутся в нашу сторону, по всем признакам скоро будет дождь, который смоет все следы и окончательно скроет наш отряд.

Люди сильно обрадовались сведениям. Чувствовалось, что с их плеч как будто упал невыносимый груз. Всё это время никто не мог успокоиться, понимая, какая грозит опасность. Радости добавило то, что я разрешил отметить это вином, которое не мог не захватить с собой запасливый Нольер. Он выделил из своих запасов несколько небольших ёмкостей, немного, чтобы только расслабиться и вскоре спиртное подействовало.

Оживились разговоры, послышались шутки и смех. Откуда-то появились музыкальные инструменты похожие на домбру и барабаны. Видимо удалось разжиться ими в лагере орков. И луг огласился песнями и музыкой. Вскоре девушки сдались под напором мужской части лагеря и закружились в хороводе. Вокруг них образовалось кольцо парней, которые хлопками и топотом ног стали подбадривать партнёрш по танцу. Постепенно в такт музыке действие менялось, танец набирал обороты.

Всё что делали танцоры, оказалось для меня неожиданностью. Практически все движения и перипетии действия были неизвестны. Ещё на празднике в Гладыше видя танцы крестьян, я понимал, что ничего об этом не знаю. Как оказалось из памяти Наара в этом отношении мне ничего не перешло, и пласт музыкальной культуры оказался мне не знаком. Конечно, музыка и танцы далеко не единственные области, о которых я не имел представления. Я и раньше понимал, что песни, которые исполняли люди в Скальме не вызывают никаких ассоциаций, хоть было очевидно, что они знакомы всем окружающим, также хватало других вещей в которых я путался. Память моего донора знаний была очень неполной. Однако с другой стороны, так как происходящее оказалось неизвестным действием, оно было очень познавательным и интересным.

Большинство движений в танце оказались мне непривычными. Конечно, многое из того, что я наблюдал, воспринималось с каким-то смутным узнаванием, однако мне показалось, что это субъективное восприятие, так как танец определённо имел некие народные корни, значит, он не мог восприниматься с отторжением, как не может быть неестественным то, что прошло проверку поколениями и вошло в жизнь. Оставалось только наблюдать и получать удовольствие.

Танец продолжался долго. Менялись композиции, танцоры и стили, хороводы сменялись парами и одиночными выступлениями, перемежались песнями, но ничто не может продолжаться бесконечно долго, людям понадобился отдых и в этот момент я сам, не заметив того, оказался в центре внимания. Моё сольное выступление в Скальме люди запомнили и попросили повторить.

Я сразу начал отказываться. Петь теперь мне казалось не лучшей идеей, которая роняет мой авторитет и я серьёзно думал, что допустил ошибку, сделав это в Скальме, но святой отец Сарон подошёл ко мне и отвёл в сторонку, отмахнувшись ото всех и сообщив, что скоро меня вернёт.

— Почему ты не хочешь петь? — спросил священник. Было очевидно, что он хочет сообщить нечто достаточно важное и поэтому его голос звучал напряжённо, даже обращение на «ты», которое я старался привить в общении вассалов со мной, звучало с преувеличенным выделением.

— Мне кажется, что это будет не правильно. В Скальме эта идея помогла наладить отношения с животными, а теперь …

— Согласен. Однако в Скальме всё стало по-другому. Люди привыкли считать, что их оценивают по возможностям. Воины сражаются, мастера что-то производят, делают необходимые вещи, а в Скальме оказалось, что все навыки и опыт не важны. Там никто никого не оценивал с точки зрения полезности. О нас заботились, не глядя на то, какие мы, чем можем отплатить. Все и всегда воспринимают пение и музыку как нечто неважное. Это приятно, но является развлечением и на жизнь не влияет. Однако именно бесполезное пение, оказалось тем, что мы могли дать нашим защитникам. Понимаешь, песня оказалась не просто важна, она оказалась залогом выживания и доброго отношения к нам в Скальме. Для нас это уже не просто развлечение, мы привыкли жить с песней и теперь уже не хотим жить по-другому. И ещё. После того как к нам присоединились спасённые из шахты стало заметно, что они отличаются от нас. Вот и теперь они сидят и не участвуют ни в песнях, ни в танцах. Сначала я не понимал почему, но сегодня меня как будто стукнуло. Они не понимают, как мы можем веселиться в таких условиях. Для них то, что происходит не нормально. До Скальма мы все были такими, но произошло то, что я не могу назвать иначе, чем чудом. Не знаю, как и когда это произошло, так как всё проходило незаметно, но мы научились радоваться. Что с нами произошло в Скальме, я не понимаю, но вижу, что мы изменились, стали другими. Думаю, мы стали лучшими людьми, чем раньше. Это ещё не могут осознать, но чувствуют все, кто был с тобой всё это время. Именно ты сделал нас такими, поэтому не надо отталкивать своих вассалов мой Лорд. Ты подал нам идею с песней в Скальме, поэтому не надо теперь от этого отгораживаться.

Сказать, что священник меня удивил — ничего не сказать. Я был просто ошарашен его словами. Получалось, что люди в Скальме могут измениться. Скорее всего, это происходит из-за контакта с жителями Скальма, из-за их своеобразного общения. И пусть взрослый человек не сможет их понять, всё равно люди неким подсознательным образом воспринимают эмоции разумных животных комплекса и это влияет на них, меняя само восприятие мира. Что делать с этим не понятно, да и имеет ли смысл, что-либо предпринимать — неизвестно. Наверное, лучше не заострять на этом внимание, просто принять как данность.

После общения со священником мне только и осталось, что вернуться к людям и последовать его совету. Однако всё равно я решил, что просто спеть переделанную мною песню Виктора Цоя будет мало, надо постараться повторить то, что у меня получилось пару дней назад в Скальме, когда слушатели вместе с песней восприняли ритм и отголоски музыки, которые я постарался им транслировать. После небольшой паузы, во время которой я концентрировался, пытаясь настроиться на ту волну, которая помогла мне ощущение музыки в прошлый раз начал петь.

Сегодня спеть и передать всё то, что хотелось своим слушателям, было с одной стороны проще, но с другой сложнее. Так как теперь я делал всё осознанно, то попытался всё контролировать, и это потребовало дополнительных сил. Только я постарался осознать, что именно делаю и попробовать откорректировать процесс мысленной передачи ритма и музыки для того, чтобы добиться лучшего эффекта, так сразу сбился. Пришлось начинать всё заново, но в итоге после пары попыток смог окончательно разобраться с тем, как правильно формировать нужные ощущения и правильно передавать их слушателям.

Мои вассалы зная, что и в прошлый раз у меня не всё сразу получилось, терпеливо ждали и не возмущались, глядя на неудачные попытки. Они понимали, что будет не просто голос, но кое-что другое, то чего ещё никогда не было в этом мире — музыка, переданная без помощи инструментов. Это настроение людей сильно помогало, и передать им свои ощущения оказалось намного проще, чем в Скальме, и удалось это в большем объеме, чем в прошлый раз. Правда к концу песни я оказался обессилен и выжат как лимон. Возможность передать музыку и настроение слушателям была сродни способностям, которые даровал Скальм, а за пределами комплекса пользоваться ими я мог весьма ограниченно, поэтому это меня утомило.

Однако удовлетворение, которое я получил в итоге, стоило отданных сил. Так как кое-какие сильные эмоции в определённых ситуациях я уже научился распознавать, стало ясно, люди были в ошеломлении от продемонстрированной композиции, от тех необычных ощущений и образов, что они испытали, и это оказалось лучшей похвалой, их настроение немедленно стёрло все мои неприятности.

Святой отец оказался прав. Моя песня была воспринята, как нечто особое. Я боялся, что мой откровенно слабый голос всё испортит и в итоге это скажется на отношениях ко мне в худшую сторону, однако возможности, дарованные Скальмом, опять сыграли в мою пользу. Да, не дело Лорда веселить песнями подчинённых и все это понимали. Особенно это осознавали мои недавние вассалы, которые всего пару дней провели рядом со мной, но, то, что было продемонстрировано им, оказалось настолько необычным, что они растерялись. Это не являлось песней в их понимании и поэтому не воспринялось, как нечто предосудительное, наоборот заставляло относиться ко мне с некоторой долей неуверенности, как к человеку, наделённому непонятными силами. Что же, это ещё только начало.