Мы добежали до зала и распахнули двери. Внутрь ворвались люди барона, те немногие, что остались в живых. Их осталось ужасно мало — около сотни. Они сгрудились в зале и на лестнице в подвал. Люди были чумазыми и вымотанными, их лица были перекошены от вида стольких ужасов. Они были очень рады оказаться внутри, но с тревогой переводили взгляд с Саркана на меня. Даже сам барон смотрел на нас косо:
— Это не они, — произнес он, подойдя к Саркану. Его сторонники, окружив нас, расступились в стороны. — Мертвецы.
— Нет, и, если ты предпочитаешь потерять остальных людей, скажи, и я учту твои трепетные чувства на будущее. — Саркан был вымотан, и себя я чувствовала выжатой не меньше. Было интересно, когда настанет утро, но мне не хотелось спрашивать. — Пусть отдохнут, сколько смогут, и берите в кладовках все, что найдете.
Вскоре сквозь толпу солдат наверх пробралась Кася. Барон распорядился отправить раненных и самых уставших в подвал. С ним остались только лучшие бойцы.
— Они разбили бочки с вином и пивом, — вполголоса поведала мне подруга. — Не думаю, что для детей это безопасно. Нешка, что происходит?
Саркан взобрался на помост. Он положил том Призывания на подлокотники своего трона и выругался шепотом.
— Очень вовремя. Ступай вниз и преврати все в сидр, — попросил он меня. Я помчалась вниз с Касей. Солдаты пили, набрав вино в руки и шлемы, или просто подставляя рот под струю из пробитых в бочках дыр, опрокидывали бутылки. Некоторые уже пошатывались. Должно быть кричать от вина лучше, чем вопить от ужаса при виде ходячих мертвецов и бойни.
Кася растолкала выпивох с моего пути, а они, увидев меня, даже не сопротивлялись. Я подошла к самой большой бочке и положила на нее руки:
«Lirintalem», — произнесла я и устало потянулась к силе. Когда она хлынула из меня и сотрясла все бутылки и бочки, я пошатнулась. Солдаты продолжали толкаться, чтобы добраться до выпивки. Пройдет еще некоторое время прежде, чем они поймут, что пьянее, чем сейчас они уже не станут.
Кася осторожно коснулась моего плеча. Я обернулась и крепко ее обняла, радуясь ее силе:
— Мне нужно вернуться. Береги детей.
— Может мне следует пойти с тобой сражаться? — тихо уточнила она.
— Береги детей, — повторила я. — Если что… — я поймала ее руку и увлекла к дальней стене подвала. Там сидели проснувшиеся Сташек с Маришей, с тревогой следя за солдатами. Мариша терла глазки. Я прижала руки к стене и нащупала края хода. Поместив Касину руку на трещину, я показала ей, где он спрятан, а потом вытянула для нее тонкую волшебную нить в качестве ручки.
— Открой дверцу, спрячь их внутри, а потом закрой за собой, — сказала я, потом вытянула руку и произнесла: «Hatol», и из воздуха появился Алёшин меч, который я протянула ей: — И это возьми.
Она кивнула, и повесила меч через плечо. Поцеловав ее на прощание, я побежала наверх.
* * *
Все люди барона собрались внутри. Стены сослужили нам еще одну службу: пушки Марека не могли выстрелить по дверям. Несколько человек взобрались к узким бойницам, располагавшимся по обеим сторонам от входа, и пускали стрелы в солдат принца. Двери начали сотрясать глухие удары и даже яркая вспышка колдовского огня. Шум и крики снаружи нарастали.
— Собираются поджечь двери, — выкрикнул один из стрелявших, как раз когда я появилась в зале.
— Пусть пробуют, — ответил Саркан, не поднимая головы. Я присоединилась к нему на помосте. Он превратил трон из кресла в простую скамью на двоих с плоским столиком на общем подлокотнике посредине. На нем, ожидая, покоился тяжеленный том Призывания — знакомый и по-прежнему странный. Я разрешила себе медленно опуститься на скамью и растопырила пальцы над обложкой: золоченые витые буквы гудели словно далекие пчелы. Я так устала, что даже пальцы онемели.
Открыв обложку, мы принялись читать. Голос Саркана звучал ровно и ясно, четко выдерживая ритм, и мало-помалу туман из моей головы выветрился. Я тихо вторила и подпевала вслед за волшебником. Солдаты притихли. Они расселись по углам и вдоль стен, прислушиваясь как в тавернах глухой ночью слушают хорошего певца, поющего грустную песню. Их лица казались слегка задумчивыми, словно они пытались следить за сюжетом, запомнить его, даже увлекаемые произносимым заклинанием.
Оно и меня влекло следом за ними, и я была рада в нем затеряться. Ужасы дня не исчезли, но Призывание превратило их в частичку сюжета, и не в самую важную его часть. Сила нарастала, текла светло и чисто. Я чувствовала будто заклинание вырастает второй башней. Когда мы будем готовы, мы распахнем двери и прольем нестерпимый свет на двор у порога. Небо за окном стало светлеть. Вставало солнце.
Двери затрещали. Что-то проникло под них, над ними, сквозь едва заметную щель между створками. Находившиеся рядом люди всполошились. Сквозь каждую щель проникли тонкие извивающиеся тени, быстрые и узкие как змеи. Это были расползающиеся ростки лиан и корней, попутно крошащие доски и камень. Они расползлись по полотну дверей как мороз по стеклу, цепляясь и хватаясь за все на пути, распространяя такой знакомый приторный запах.
Это была Чаща, открыто нанесшая удар, словно понимая, что мы делаем. Что мы вот-вот раскроем ее сущность. Солдаты Желтых болот в страхе принялись рубить ростки мечами и кинжалами. Они слишком хорошо знали, что такое Чаща, и моментально ее узнали. Но сквозь щели и трещины, вслед проложившим дорогу первым росткам, проникало все больше и больше других. Снаружи вновь ударил таран Марека, и двери сотряслись сверху донизу. Лианы обвили железные полосы петель и засова, и потянули. Словно разлившаяся кровь по железу начала расползаться оранжево-красная ржавчина, проделывая столетний путь за пару мгновений. Ростки впивались в нее, обвивались вокруг болтов и яростно раскачивали их из стороны в сторону. Железо громко заскрипело.
Мы с Сарканом не могли останавливаться. Мы быстро читали заплетающимися от скорости языками, как можно быстрее переворачивая страницы. Но Призывание требовало собственного темпа. Историю нельзя торопить. Под заданной нами скоростью выстроенное нами здание из уже влитой волшебной силы начало шататься, словно рассказчица, теряющая сюжетную нить. Призывание нас поглотило.
Нижний угол правой двери с громким треском отломился. В пролом хлынуло еще больше ростков, толще прежних, длиннее. Некоторые из них принялись обвивать руки солдат, вырывать мечи, отпихивать в сторону. Другие нащупали тяжелый засов, и, обвившись вокруг, медленно, дюйм за дюймом, начали открывать, пока он полностью не выскользнул из первой проушины. Таран снова ударил в двери, и они распахнулись настежь, попутно сбив с ног людей.
В проеме был виден Марек все еще верхом на лошади. Он встал в стременах и протрубил в рог. Его лицо светилось от кровожадной ярости и такого нетерпения, что он даже не задумался, почему так внезапно открылись двери. Едва заметные в свете раннего утра лианы укоренились у лестницы, образовав плотное темное гнездо одревесневших корней, спрятавшихся в углах и щелях разломанных ступеней. Даже не взглянув в их сторону Марек бросил своего коня через них, стремясь проскочить за сломанные двери, и следом все его выжившие рыцари. Их мечи вздымались и падали, проливая кровавый дождь. Солдатам барона пришлось броситься на них с копьями. С визгом падали раненные лошади, брыкаясь в смертельных судорогах, и рядом умирали люди.
Мои слезы текли по лицу и капали на страницы книги, но я не могла не читать. Вдруг меня что-то ударило. Удар был такой силы, что у меня перехватило дыхание. Заклинание слетело с языка. Сперва в моих ушах воцарилась полная тишина, потом вокруг нас с Сарканом послышался глухой рев, поглощая все остальные звуки, но не касаясь нас. Это было словно оказаться в сужающемся сердце урагана посреди открытого поля и видеть окружившую со всех сторон серую стену дождя, которая пока не достает тебя, но в любой момент…
От нас во все стороны начали расползаться трещины: они покрыли книгу, кресло, помост, все этажи и стены. Эти трещины не имели ничего общего с трещинами в камне и дереве. Это были трещины мироздания. Внутри них было только абсолютно черное ничто. Прекрасный золотистый том Призывания сам-собой закрылся и пропал, словно камень ушедший на дно. Саркан схватил меня за руку, сдернул с места и потащил прочь с помоста. Кресло тоже пропало, следом и сам помост — все провалилось в пустоту.
Саркан все еще продолжал произносить заклинание, точнее его поддерживать, раз за разом повторяя последнюю строчку. Я постаралась снова к нему присоединиться, но дыхание все еще не восстановилось. Я чувствовала себя странно. Плечо болело, но, когда я взглянула на него, я не заметила ничего плохого. Потом я медленно перевела взгляд ниже. Из меня торчала стрела, угодившая прямо под грудь. Я недоуменно уставилась на нее — ведь я совершенно ничего не чувствовала.
Когда трещины добрались до прекрасных витражей, стекла с тихими хлопками осыпались наружу разноцветным дождем. Трещины распространялись. Люди падали в них с криком, который тут же замолкал, поглощаемый пустотой. Там же исчезали обломки каменных стен и пола. Стены Башни застонали.
Саркан едва-едва, на самой грани, удерживал остатки заклинания, словно всадник, пытающийся унять взбесившуюся лошадь. Я попыталась отдать ему свою силу. Он буквально тащил меня на себе, обняв железной рукой. Мои ноги заплетались, можно сказать тащились по земле. Только сейчас грудь пронзительно остро заныла, словно тело только сейчас очнулось и поняло, что что-то сильно не в порядке. Я не могла вздохнуть без крика, но на крик мне не хватало воздуха. Кое-где солдаты продолжали сражаться, другие просто убежали из Башни, пытаясь скрыться от разрушающегося мира. Я мельком увидела Марека, который выбрался из-под мертвой лошади и перемахнул через устремившийся в его сторону разлом в полу.
Между обломками дверей появилась королева. За ее спиной светилось утреннее небо, и на какое-то мгновение мне показалось, что в проеме стоит не женщина, а дерево с серебристой корой, заполнившее собой все пространство от пола до потолка. Потом Саркан утащил меня за собой по лестнице. Башня сотрясалась, позади посыпались камни. С каждым шагом он повторял последнюю строчку заклинания, удерживая остальную часть от распада. Я ничем не могла ему помочь.
* * *
Когда я открыла глаза в следующий раз, надо мной с тревогой склонилась Кася. В воздухе висела пыль, но по крайней мере тряска стен прекратилась. Меня прислонили к подвальной стене. Мы были под землей. Я не помнила, как прошла оставшуюся часть пути вниз. Неподалеку барон выкрикивал приказы выжившим солдатам. Они передвигали винные стеллажи, бочки и железные котлы, перегораживая спуск с лестницы, и укрепляя полученное сооружение битым камнем. Я заметила, что наверху за лестничным пролетом виден солнечный свет. Саркан находился рядом, по-прежнему снова и снова повторяя последнюю строчку заклинания осипшим голосом.
Он поместил меня за металлическим запертым шкафом. На ручках были следы подпален. Он направил Касю к замку. Та взялась за ручку. Вокруг замка вспыхнуло пламя, охватившее ее руки, но она стиснула зубы и выломала дверцу. Внутри оказалась полка с небольшими пузырьками с едва заметно мерцающей жидкостью. Саркан взял один и указал на меня. Кася уставилась на него, потом на стрелу.
— Мне следует ее вытащить? — спросила она. Он сделал толкающий жест вперед… она проглотила ком в горле и кивнула. Присев рядом, она сказала:
— Нешка, держись.
Кася взялась за стрелу и сломала торчащий из моей груди оперенный конец. Наконечник шевельнулся внутри. Мой рот открылся и закрылся в безмолвной агонии. Я не могла дышать. Подруга торопливо убрала самые мерзкие щепки, стараясь сгладить древко. Потом она повернула меня боком к стене и одним чудовищным тычком протолкнула стрелу на оставшуюся часть пути сквозь мое тело. Она поймала наконечник на выходе и вытащила остальную часть.
Я застонала, и с обеих сторон раны хлынула кровь. Саркан открыл пузырек. Он капнул его содержимое в пригоршню и стал втирать его в мою кожу, вдавливая в рану. Зелье чудовищно щипало. Я вяло попыталась оттолкнуть его обмякшей рукой, но он проигнорировал мои попытки и сдвинул платье, чтобы втереть сильнее. Потом Кася передвинула меня вперед, и они занялись раной на спине. Тут я закричала. Оказалось, что я могу кричать. Кася подала мне клочок тряпки — прикусить. Я впилась в него зубами и вздрогнула.
Боль не стихала, а становилась сильнее. Я попыталась уползти от них и прислониться к стене, к холодному жесткому камню, стараясь слиться с ним и перестать чувствовать. Рыдая, я впилась ногтями в раствор. Кася положила руку на мое плечо и… внезапно худшее осталось позади. Кровотечение замедлилось и остановилось. Я вновь начала различать предметы и слышать: бой на лестнице, глухое звяканье мечей друг о друга, каменные стены, скрип металла и случайный звон. Сквозь баррикаду протекла кровь.
Саркан осел по стене рядом со мной, все еще шевеля губами, но почти беззвучно. Он через силу зажмурился. Призывание было сродни замку из песка половина которого была размыта волной. Оставшаяся часть была готова обрушиться — он сдерживал ее чистой силой. Если рухнет остальное, то пустота может проглотить всю Башню и нас вместе с ней, оставив в мироздании дыру, которая потом закроется. На место сожранного фрагмента, словно нас никогда не существовало, надвинутся горы.
Он открыл глаза и посмотрел на меня. Жестом он указал на Касю и детей, прятавшихся за ее спиной и испуганно выглядывающих поверх бочки. Саркан взмахнул снова: уходи. Он хотел, чтобы я забирала их и бежала, куда-нибудь увела. Я медлила, и он рассерженно блеснул глазами. Он сделал жест, сметающий все с пустого пола. Книга пропала. Призывание пропало. Мы не сможем закончить заклинание, и когда у него иссякнут силы…
Я втянула в себя воздух, взяла его за руку и вернулась в работу над заклинанием. Он сопротивлялся. Начав сперва тихо напевать с короткими выдохами, я нащупывала свою тропу. У нас больше не было карты, и я не помнила слов, но мы уже делали это раньше. Я запомнила, куда нужно идти и что мы пытались построить. Я подпирала стены новым песочком, прорыла под ними ров, чтобы не позволить набегающим волнам их размыть, сделав его широким и длинным. Я продолжала без слов напевать кусочки историй и песен. Волшебник отстранился, оторопев, не понимая, как мне помочь. Я спела ему что-то чуть более длинное, вплетая кусочки мелодий словно складывая в его ладони мокрые камешки. Я колдовала медленно, аккуратно и размеренно, укладывая один за другим камни вокруг основания стен из влажного песка, укрепляя нашу башню.
Результат снова становился крепче и монолитнее. Мы остановили оползень. Я продолжала свое дело, укрепляя тут и там, отыскивая тропу и показывая путь Саркану. Подсыпав песка, я дала ему сгладить стену, сделать ее устойчивее. Вместе мы воткнули в верхушку в качестве флюгера ветку с листочками. У меня до сих пор перехватывало дыхание. Я ощущала странный перекрученный узел в груди и глубокую тянущую боль, где до сих пор действовало зелье, но сквозь меня, переполняя, обильно и свободно текла чистая и быстрая сила.
Закричали люди. Остатки сторонников барона перебирались на эту сторону баррикады, большинство уже безоружными, пытаясь лишь спастись. Ступени озарило приближающимся светом, но перед ним неслись крики. Солдаты протянули спасающимся товарищам руки, помогая им перебраться на эту сторону. Выживших было совсем немного. Поток иссяк, и защитники, перегородив проход как могли, накидали наверх последние доски и водрузили огромный железный котел. Откуда-то позади было слышно эхо голоса Марека, и я заметила золотистые волосы королевы. Солдаты барона выставили ей навстречу копья, которые лишь скользнули по ее коже. Баррикада начала разваливаться.
Мы до сих пор не могли отпустить заклинание. Кася поднялась и отворила проход в гробницу.
— Быстро вниз, — сказала она детям, и они спустились в лестничный проем. Подруга поймала мою руку и помогла подняться. Саркан встал сам. Кася подвинула нас в сторону, подобрала с пола меч и забрала из ящика еще один запечатанный флакон. — Сюда! — крикнула она солдатам, и они поспешили за нами.
Призывание осталось с нами. Я спускалась по винтовой лестнице перед Сарканом, и сила звучала, перетекая между нами. Наверху послышался скрежет, и стало темно: кто-то из солдат закрыл дверь. В темноте загорелась стайка древних светильников по обе стороны от лестницы и чуть слышно зашептала. Я поняла, что чуть-чуть изменила стиль нашей работы, чтобы аккуратно обойти их волшебную силу. Мое ощущение нашей внутренней башни слегка изменилось. Она стала крупнее и шире, в ней сформировались террасы и окна, сверху ее покрывал золоченный купол; стены, сложенные из светло-белого камня были покрыты такими же светящимися письменами, как и у этого лестничного колодца. Голос Саркана замедлился. Он тоже увидел: это была давным-давно потерянная древняя башня. Вокруг нас все ярче разгорался свет.
Мы набились в круглую комнату в конце лестницы. Воздух был тяжелым, его было недостаточно на всех, пока Кася не взяла один из древних железных подсвечников и не использовала его основание, чтобы пробить дыру в стене гробницы. На нас подуло прохладным воздухом, и она завела детей внутрь, приказав им спрятаться за гробом древнего короля.
Сверху донесся звук крушащегося камня. Королева вела Марека и его людей за нами. Пара десятков солдат барона с испугом на лицах распластались вдоль стен комнаты. На них были желтые сюрко, точнее то, что от них осталось, значит они были за нас. Но я никого не узнала. Барона среди них не было. Снова отдаленно послышался звон мечей: последние защитники Желтых болот сражались, прикрывая лестницу. Свет Призывания быстро нарастал.
Марек пронзил последнего врага на лестнице и пинком сбросил тело на пол. Солдаты едва ли не с радостью бросились ему навстречу. Он, по крайней мере, был понятным для них противником, с кем можно справиться. Но принц принял один удар на щит, поднырнул под второй и пронзил мечом атаковавшего солдата. Потом повернулся и срубил голову второму, обратным движением рукоятью меча он ударил еще одного, и ткнул острием в глаз следующего. Кася, поднимая меч с протестующим вскриком, сделала шаг навстречу принцу, но не успел еще смолкнуть ее крик, как солдаты были мертвы.
Но мы все же успели закончить Призывание. Я пропела последние три слова, Саркан их повторил следом, и потом мы вместе пропели их еще раз. Комнату озарил ослепительный свет, исходящий от самих мраморных стен. Марек бросился вперед на расчищенное им пространство, и следом за ним вошла королева.
В опущенной руке был меч, с которого капала кровь. Ее лицо было спокойно, неподвижно и безмятежно. Свет озарил ее, густой и устойчивый и прошел сквозь нее — в ней не было ни следа скверны. Равно как оказался чист Марек и шедший следом Соля. Свет омывал ее, задевая краем ее спутников, и в них не было теней. Только жестко поблескивающий эгоизм и гордость сродни усеянной шипами стене. Но в королеве не было ничего подобного. Я пораженно смотрела на нее, тяжело дыша. В ней не было порчи.
В ней вообще ничего не было. Свет Призывания прошел прямо насквозь. Она сгнила изнутри. Ее тело было лишь оболочкой из коры вокруг пустого места. В ней попросту нечему было испортиться. Слишком поздно я это поняла. Мы хотели спасти королеву Анну, так что Чаща дала нам то, что мы искали. Но то, что мы нашли были лишь бренными останками, фрагментом сердцевины очагового дерева. Марионетка, пустая и ждущая, когда мы закончим свои испытания, и убедим себя в том, что ничего плохого нет, а Чаща в любой момент могла до нее дотянуться и перехватить управление.
Свет все еще озарял ее, и наконец я медленно сумела увидеть Чащу, словно посмотрела еще раз на облако и разглядела в нем дерево вместо женского лица. Чаща была там… и она была единственной сущностью. Золотые локоны были светлыми прожилками листьев, ее руки и ноги были ветвями, а пальцы длинными корнями, цепляющимися за пол и глубоко проникшими в почву.
Она смотрела на стену за нашими спинами, в пробитое отверстие, ведущее в гробницу с голубым пламенем, и впервые за все время ее лицо изменилось. Перемена была сродни согнувшейся иве под порывом ветра, пронесшейся буре в верхушках деревьев. Эта оживившая Чащу сила, чем бы она ни была, она была здесь прежде.
Под сиянием Призывания лицо королевы Анны постепенно сползло с нее как смывается краска под льющейся водой. Под ней оказалась другая королева, коричневая с зеленым и золотым. Ее кожа была испещрена подобно древнему дереву, а волосы были настолько темно-зеленого оттенка, что казались черными с красными, золотыми и осенне-коричневыми прожилками. Кто-то собрал ее золотые локоны и сплел из них кольцо вокруг ее головы, перемежая их с белыми лентами. На ней было белое платье, которое плохо на ней сидело. Она его носила, хотя оно ничего для нее не значило.
Я увидела, как между нами и ею обретает очертание тело похороненного короля. Его несли шестеро людей на белом льняном полотнище. Его лицо было спокойно и неподвижно, глаза склеены молоком. Его внесли в эту гробницу, аккуратно опустили в огромный каменный гроб и сложили полотно поверх тела.
В сиянии Призывания за процессией шла другая королева. Она склонилась над гробом. В ее лице не было скорби, только отчаянное смятение, словно она не могла понять. Она коснулась лица короля, прикоснулась к его ресницам странными длинными сучковатыми пальцами. Король не пошевелился. Она удивилась и отдернула руку, освобождая место людям. Они накрыли гроб крышкой и поверх него загорелось голубое пламя. Она наблюдала за их действием с тем же недоумением.
Один из присутствующих призраков заговорил с ней, по-видимому разрешая ей остаться столько, сколько она пожелает. Он поклонился, пятясь и вышел из гробницы, оставив ее одну. Когда он уходил, в его лице промелькнуло нечто, что Призывание сумело выявить даже спустя столько лет — холод и решимость.
Королева Чащи этого не заметила. Она стояла у каменного гроба, обняв его руками, ничего не понимая, как было с Маришей. Она не понимала суть смерти. Она смотрела на голубое пламя, на его пляску. Королева обернулась в пустой каменной комнате, и оглянулась с уязвленным и обиженным выражением лица. Потом она замерла и снова огляделась. Небольшой проем в стене закладывали кирпичами. Ее замуровывали в гробнице.
Мгновение она смотрела, потом бросилась вперед и присела у оставшегося крохотного отверстия. Люди работали быстро, и уже задвигали блоки, почти полностью закрыв проем. Пока каменщики делали свое дело, человек с холодным лицом произносил заклинание. С его рук срывалось потрескивающее голубое свечение, омывающее каменные блоки, соединяя их вместе. Она возмущенно протянула в отверстие руку. Никто на нее не обратил внимания. Они закрыли проем последним блоком, задвинув ее руку внутрь.
Оказавшись в одиночестве, она выпрямилась. Она была поражена, рассержена, сбита с толку, но еще не была напугана. Она подняла руку, собираясь что-то предпринять. Но за ее спиной на могиле плясало голубое пламя. Опоясывающие стены буквы ловили свет и отражали его, заканчивая длинное предложение, которое начиналось на лестнице, гласящее:
«ОСТАНЬСЯ НАВЕЧНО, ВЕЧНО ПОКОЙСЯ, БЕЗ ДВИЖЕНИЯ, БЕЗ ВЫХОДА»,
и это была не просто дань уважения королю о его вечном покое. Это была не просто гробница. Это была темница. Её темница. Темница, чтобы ее удержать. Она повернулась и ударила стену, изо всех сил попыталась ее сдвинуть, просунуть пальцы в щели. Нарастал страх. Холодные и неподвижные камни ее заперли. Они вырезали эти камни из самой сердцевины гор. Она не могла выбраться. Не могла…
Внезапно королева Чащи отбросила свои воспоминания. Сияние Призывания мигнуло и словно вода отхлынуло на каменные стены гробницы. Саркан отшатнулся, я едва не грохнулась у стены. Мы находились с дальней стороны круглого помещения, но страх королевы прогромыхал внутри моих ребер словно бьющаяся о стену птица. Отрезанная от солнца, отрезанная от воды, от воздуха. И все же она не могла умереть. И она не умерла.
Она стояла среди нас, полускрытая за маской с лицом королевы Анны, но также не была больше королевой из видения. Каким-то образом она нашла способ выбраться. Она отвоевала свободу, а затем… перебила их? Она перебила их, и не только их, но и их возлюбленных и их детей, и весь их народ. Она их поглотила, превратившись в такое же чудовище, какими были они. Она стала Чащей.
Она тихо прошипела в темноте, не так как шипят змеи, а похоже на шорох листвы, скрип ветвей на ветру, и шагнув вперед, следом по ступеням хлынули лианы, обвивая останки павших за лодыжки, запястья и шеи, отодвигая их к стенам и потолку, чтобы освободить ей дорогу.
Мы с Сарканом только пытались подняться на ноги. Кася очутилась перед нами словно щит и рубила ползущие к нам лианы, чтобы мы оставались свободными, но другие сумели проползти вокруг нее и проникнуть в гробницу. Они обвились вокруг детей и потащили их наружу. Сташек безо всякой пользы принялся рубить лианы, пока они не обвили его руки, Мариша закричала. С мукой на лице, не в состоянии спасти нас всех, Кася шагнула навстречу детям.
И тут вперед метнулся Марек. Сверкнув мечом, он разрубил лианы. Он встал между королевой и детьми, и отодвинул их щитом обратно в безопасную гробницу. Он встал перед королевой. Она замерла.
— Матушка, — пронзительно произнес принц, и, бросив меч, взял ее за руки. Он всматривался в ее лицо, пока она медленно поворачивалась к нему: — Матушка, — повторил он. — Сражайся с ней. Это Марек… Маричек. Вернись ко мне.
Я оттолкнулась от стены. Он пылал уверенностью, тоской. Его доспехи были опалены и омыты кровью, на лице засохла ярко-красная корка, но на мгновение он показался ребенком или святым — чистым в своем стремлении. Королева посмотрела на него, положила руку на его грудь и убила. Ее пальцы превратились в сплошные шипы, ветки и лианы. Она запустила их в его доспехи и сжала руку в кулак.
Если бы в ней оставалось что-то от королевы Анны, хоть малейшая толика ее воли, то она всю истратила ее сейчас, в одном-единственном миге милосердия: он умер, не узнав, что проиграл. Лицо принца не изменилось. Тело легко стекло с ее руки, целое, за исключением дыры в панцире в том месте, где его пробила ее рука. Он упал на спину, загрохотав доспехами по камням, ясноглазый и убежденный в своей правоте, в том, что будет услышан, что победит. Он выглядел как король.
Он и нас всех увлек своей убежденностью. На мгновение мы все неподвижно застыли. Пораженный Соля замер. Потом, взмахнув мечом, вперед прыгнула Кася. Королева встретила ее своим. Они застыли неподвижно, давя каждый со своей стороны. Со скрещенных лезвий осыпалось несколько искр. Королева наклонилась вперед и медленно начала прижимать противницу.
Саркан начал читать заклинание, и с его языка слетели слова жара и пламени, прямо из земли вокруг ног королевы взметнулось желто-красное иссушающее пламя. Огонь опалил и Касину кожу, сожрал оба меча. Касе пришлось откатиться назад. Серебристая кольчуга королевы расплавилась и стекла с нее ручейками, которые собрались на полу в сверкающие жидкие лужицы, покрывшиеся почерневшей коркой. Платье объяло горячее чадящее пламя. Но огонь не коснулся ее тела. Бледные ноги королевы стояли прямо и невредимо. Соля бросил в нее свой белый пояс. Там, где встречались пламя порожденное им и Драконом, оно вспыхивало голубым цветом. Это соединенное голубое пламя обернулось вокруг ее тела в поисках слабины, в поисках пути внутрь.
Я взяла Саркана за руку, подпитывала его своей силой, чтобы он мог продолжать сражаться с ней огнем. Его пламя охватило лианы. Те солдаты, которых не задушили, сумели отползти обратно наверх… по крайней мере им удалось убежать. Я перебирала в уме одно заклинание за другим, но, даже не приступая, я знала, что они не помогут. Огнем ее не сжечь. Клинком не взять, сколько ни рубить. В ужасе я уже начала думать, не стоило ли нам позволить Призыванию развалиться. Может то огромное ничто сумело бы ее поглотить. Но вряд ли даже это могло помочь. Ее было слишком много. Она могла заполнить любую дыру, которую мы сделали бы в мироздании и еще много осталось бы. Она была Чащей, или Чаща была ею. Ее корни уходили слишком глубоко.
Саркан задышал тяжело, втягивая в себя как можно больше воздуха. Соля устало осел на ступени, и его белое пламя угасло. Я отдавала Саркану все больше сил, но скоро он тоже упадет. Королева повернулась в нашу сторону. Она не улыбалась. На ее лице не было триумфа, только беспредельная ярость и жажда победы.
За ее спиной поднялась Кася, вытаскивая из-за плеча Алёшин меч. Она нанесла удар.
Лезвие впилось в горло королевы и застряло на полпути. Послышался приглушенный рокот, мои ушные перепонки заболели и вся комната погрузилась во тьму. Лицо королевы застыло. Меч принялся пить, пить, пить в бесконечной жажде, желая все больше. Тон звука стал выше.
Это было похоже на бой между двумя бесконечными вещами, между бездонной пропастью и текущей рекой. Мы застыли, с надеждой наблюдая. Выражение королевы не менялось. Там, где в ее горле застрял меч, глянцевая чернота пыталась заполнить ее плоть, распространяясь от раны словно чернильное пятно в стакане с чистой водой. Она медленно подняла руку и прикоснулась к ране пальцами. Немного черноты перешло на кончики ее пальцев. Она перевела на них взгляд.
Потом она снова посмотрела на нас с внезапной досадой, почти покачав головой, словно говоря нам, насколько мы глупы.
Внезапно она опустилась на колени, подергиваясь всем телом, как марионетка, которую бросил кукловод. И тут же пламя Дракона охватило тело королевы Анны. Ее короткие золотистые волосы вспыхнули чадящим облаком, ее кожа почернела и потрескалась. Из-под трещин показались светлые потеки. На мгновение мне показалось, что у нас получилось, что меч сумел побороть бессмертие королевы Чащи.
Но из трещин показался бледный пар, вырывающийся целыми потоками, который с шумом промчался мимо нас… сбегая, как однажды королева уже сбежала из своей темницы. Меч Алёши все еще пытался ее выпить, поймать потоки пара, но они слишком быстро выкипали, успевая избежать голодной хватки меча. Когда часть пара пронеслось мимо Соли вверх по лестнице, тот закрылся от него руками, другая направилась в воздуховод, а большая часть — нырнула в гробницу и ушла сквозь едва приметную трещинку в потолке, которую я даже не заметила, настолько она была крохотной. Кася прикрыла собой детей. Мы с Сарканом распластались по стене, прикрыв рты. Субстанция королевы Чащи обдала нас маслянистым ужасом скверны, теплой вонью гнилых листьев и мха.
И внезапно все прошло… она сбежала.
Брошенное тело королевы Анны мгновенно распалось как прогоревшая головешка рассыпается пеплом. Алёшин меч, звякнув, упал на пол. Мы остались одни. Единственным звуком было наше напряженное дыхание. Все выжившие солдаты разбежались. Мертвецов поглотили лианы и пламя, не оставив ничего, кроме опаленных призрачных силуэтов на мраморных стенах. Кася медленно села. Дети прижались к ней. Я опустилась на колени, трясясь всем телом от ужаса и отчаяния. Рядом лежала раскрытая ладонь Марека. Его глаза уставились невидящим взглядом с середины комнаты, в окружении опаленного камня и луж расплавленной стали.
Темный клинок растаял в воздухе. В одно мгновение от него ничего не осталось, кроме рукояти. Алёшин меч был потрачен. Королева Чащи спаслась.