Он снова оказался в старом карьере, на берегу дальнего озера. И снова увидел перед собой страшного зверя с красными глазами. Кем был он сам — не знал, но это был он, Роман Клейн.

— Ты достоин наказания и поощрения, — зазвучал в голове хриплый голос страшного зверя, хотя его челюсти не двигались, как всегда, были плотно сжаты. — Как ты мог, облеченный великой силой, заболеть, словно простой смертный?

— Не знаю… А что надо было сказать — я не хочу болеть? Заболел, и все дела. Было сыро, холодно, а я какое-то время был совсем голый…

— Я знаю, как это случилось. Ты ошибся, должен был уничтожить участкового и его напарника, но пожалел их.

— Они не сделали мне ничего плохого! — дерзко сказал он. — Кажется, ты не раз говорил, что мы должны уничтожать плохих людей, подлецов и хамов.

— Ничего не делали, просто охотились за тобой, такая у них игра.

— Просто освобождали мою сестру! У Ивана в стволе были серебряные пули, он мог выстрелить и убить меня, понял? Но не сделал этого!

— До того как он поднял пистолет, ты должен был трижды умертвить его. Ты не оправдал моих надежд.

— А ты — моих! Кто ты, покажись! Я ведь знаю, ты просто мое отражение в облике зверя, покажи свое настоящее лицо! Я же знаю, ты из другого мира, я видел его, он мрачный, да просто отвратительный!

— Не тебе судить о моем мире. Я прощаю тебя, ибо совершил ты и деяние, о котором я давно мечтал. Поэтому дарую тебе жизнь. Надеюсь, она тебе пригодится.

— Да кто ты?! Почему не покажешь свою истинную морду?

— Морду — очень грубо. У тебя морда, когда лежишь на больничной постели, а у меня — лик, запомни это. Ты недостоин его видеть. Но ты по-прежнему принадлежишь мне, даже больше, чем прежде.

— Не понял.

— Потом поймешь!

Контуры зверя засветились, заискрились оранжевым светом, а потом яркая вспышка уничтожила зверя. Роман стоял один перед холодной гладью дальнего озера. Он мог слышать, что говорят жители Карьера, но не хотел этого. Он чувствовал, как в трех метрах от берега, на полуметровой глубине плавает сонный сазан килограмма на полтора весом. Разозлил он его, этот сазан, прыгнул вперед, пронзил когтистой лапой мягкий бок рыбы. Швырнул сазана на берег и… все разом исчезло. Ни дальнего озера, ни сазана, трепыхающегося на песчаном берегу, ни его самого там, в старом карьере…

— Привет, Серега, — сказал Потапов, войдя в предбанник перед кабинетом мэра. — Как жизнь молодая?

— Нормально. Тебе-то что? Все еще надеешься, что я, когда свободен, буду работать на тебя? Не будет такого.

— Ваня, а что там с расследованием? Ты бы хоть чуть просветил нас, а то из дому страшно выходить. Прямо сумасшествие какое-то творится, — сказала Нина. — Убивают людей прямо одного за другим…

— Все нормально, дорогая, — обнадежил ее Иван. — Бандиты друг с другом разбирались, приличным девушкам, вроде тебя, ничто не грозит.

— Кончай лепить горбатого! — возмутился Малинин. — Говорят, снова оборотень у нас объявился.

— Про оборотня информация строго засекречена, — успокоил его Потапов. — Ничего сказать не могу. Ты что-то слышал о нем по радио? Ничего. Ну вот и не болтай лишнего.

Нина тихо охнула, судорожно облизнула губы, при этом свежая помада размазалась. Малинин мрачно усмехнулся.

— Но я пришел по совсем простому, бытовому поводу, — продолжил свой монолог Иван. — Внизу, в КПЗ, дверь перекосилась, не закрывается. Пошли, Серега, поможешь мне подправить ее.

— Перебьешься, Потапов. Я тебе не помощник.

— Может, Нину попросить приподнять дверь, пока я подкручу винты?

— У тебя районные менты есть, пусть помогут.

— Короче, так, Серега, достал ты меня. Ты кто такой, парень? Думаешь, следователь районного ОВД, капитан, кстати, будет тут ремонтировать КПЗ? Нина, я пойду к боссу или ты предупредишь все же его?

— Сереж, ну чего тебе стоит? — спросила Нина, желая смягчить растущее напряжение. — Пару винтиков подкрутить… Зачем же Илью Петровича беспокоить?

— Да у нас в штате техник имеется, пусть к нему обращается. Чего меня доставать?

— Я бы не стал, если б Володя не получил огнестрельное ранение в грудь. Он бы помог, но попал в больницу. Между прочим, защищая тебя и других жителей от бандитов. А ты тут ломаешься, как красна девица!

Нина с укоризной смотрела на водителя.

— Да ладно, Потап, я помогу, пошли, какие дела, — нехотя согласился Малинин.

Вдвоем они спустились в подвал, подошли к двери КПЗ. Иван открыл ее и резким толчком загнал в КПЗ Малинина. Тот отлетел к стене, ринулся обратно, увидел на своем пути Потапова, остановился. Сдвинуть участкового с места казалось труднее, чем пробить лбом бетонную стенку.

— Ты че, Иван? Совсем крыша поехала, да?

Из-за спины участкового вышел Дунайцев, жестом приказал Малинину сесть на нары.

— Теперь я с тобой буду говорить, козел, — жестко сказал он. — Из-за тебя торчу тут, говнюк продажный. А меня ведь жена, дети дома ждут! Ты сейчас все мне расскажешь как на духу, а я сделаю так, чтобы ты получил не самый большой срок.

— Илья Петрович! — крикнул Малинин, прижимаясь плечами к бетонной стене. — Я требую, чтобы Илья Петрович!..

— Иван, встречай подполковника, я сам тут разберусь, — сказал Дунайцев.

Потапов кивнул и пошел наверх, в свой кабинет. Он не сомневался, что Дунайцев найдет общий язык с Малининым.

Загорелов ходил по тесному кабинету из угла в угол, как тигр в клетке. Увидев Потапова, остановился.

— Вань, через пару минут будут. Пойдем встречать?

— Пойдем, Валя. Но главное — спокойствие. Никто здесь ничего не должен заподозрить.

— Понял, пошли. Вася разберется с водилой?

— Надеюсь.

Потапов думал о том, что всегда недолюбливал заносчивого водителя мэра. Выходит, не зря, чувствовал, что мужик-то с гнильцой. И напрямую виноват в том, что Катю похитили ростовские урки, ведь именно водитель мэра должен был отвезти дурь в Ростов! А раз так, хотелось оказаться на месте Дунайцева сейчас и выбить из Малинина все его секреты. Но Дунайцев и сам был заинтересован в этом, а он человек опытный, знает, что делать.

Через несколько минут Потапов и Загорелов вышли из здания поссовета, остановились за железными воротами.

Черная «Волга» Новоселова затормозила прямо перед ними. А за «Волгой» остановился автобус с опергруппой. Следователи и криминалисты сидели в салоне, ожидая приказа.

— Показывай! — коротко сказал Новоселов.

Иван провел его к «Волге» мэра, достал из кармана отвертку, вот и пригодилась, открутил винты, продемонстрировал начальнику районного ОВД тайник.

— У вас есть кассета с записью обыска в машине Мошканцева, когда были обнаружены наркотики. Видели, можете сравнить габариты, — сказал он. — Я не сомневаюсь, что они идентичны.

— Я тоже, — пробурчал Новоселов, внимательно разглядывая тайник. — Кое-что соображаю еще, как ни странно.

— Сергей Васильевич, но это серьезное дело, — сказал Потапов. — Манько все же глава местной администрации. Всенародно избранный.

— Перед законом все равны. Пошли, будем искать дурь.

Совещание мэра со своими заместителями было прервано приходом спецназовцев. Манько возмущался и порывался позвонить главе районной и даже краевой администрации до тех пор, пока Дунайцев не привел из подвала Малинина, который хмуро заявил, что сделал тайник в машине мэра по его личному приказанию. С этого момента ярость мэра переключилась на собственного водителя, ибо он, Илья Манько, понятия не имел, что в его персональной «Волге» устроен тайник для перевозки наркотиков.

Две опергруппы направились сразу по двум адресам — к Малинину и к Манько. Новоселов уселся за стол Ивана, с мрачным видом ожидая известий. Загорелов торчал в кабинете мэра, дабы тот не сделал чего-то неподобающего. Дунайцев сидел рядом с Потаповым на диване и так же, как босс, ждал известий от двух опергрупп, которые проводили обыски.

Иван больше всего на свете хотел попасть домой. Он встретил Катю, привез домой, но сразу же помчался обратно в мэрию, чтобы завершить операцию, которую они с Загореловым придумали. До приезда Новоселова необходимо было растолковать детали Дунайцеву, согласовать все действия… А он, собственно, по-настоящему и не был с женой после глупой размолвки, соскучился уже по своей Катюше.

— Кстати, Сергей Васильевич, я понимаю, зачем сожгли хату Качуры. Но так ли уж нужно было выпускать Варвара? Он же главный в этой цепочке, — сказал Потапов.

— Ты совсем тупой, Иван? — хмуро поинтересовался подполковник.

— Наверное. Не понимаю ваших действий. Ну ладно, не верили в оборотня, я вам представил доказательства…

— Лишнего не болтай, лейтенант. Кстати, похоже, теперь можем обмыть твою вторую звездочку.

— Нет проблем, Сергей Васильевич. Но Разуваев…

— Я же тебе говорил — ничего у нас на него нет.

— Как это — нет? — разозлился Иван. — Похитил мою жену ростовский авторитет Ашот, уже идентифицировали отпечатки из их джипа. Варвар сидел вместе с этим Ашотом, он помог тому увезти мою жену! Что тут странного? Они были на хате Краснухи, когда Катя пришла туда. Как это ваши спецы не обнаружили его отпечатков, если он пил с Ашотом и рюмки остались на столе?

— Не было там рюмок. И следов не было.

— Иван, кто-то из ваших побывал там после того, как мы рванули к Качуре, — сказал Дунайцев.

— Марина, — догадался Иван. — Варвар предупредил ее, если что… Вот стерва, а!

— Особо не дергайся, теперь он у меня «под колпаком». Ты мне вот что скажи, Иван… Вася сказал, что видел его близко в хате Качуры. Так?

— Да. Он наш друг. Уничтожены только члены банды Варвара, ни один простой житель поселка не пострадал. Даже самого Качуру он не тронул.

— Скажи, пусть оставит нас в покое на ближайший месяц, потом разберемся с ним.

— Если встречусь, обязательно скажу, — мрачно усмехнулся Иван.

На столе перед Новоселовым затрезвонила рация, подполковник взял в руки аппарат, выслушал донесение и, загадочно усмехаясь, покачал головой. Потапов и Дунайцев разом вскочили с дивана.

— Молодцы, мужики, — сказал подполковник. — Думаю, Иван скоро и «старшого» у нас получит. А тебе, Вася, благодарность с денежной премией. Нашли наркоту у водителя, в погребе. Все два килограмма. Малинина — задержать, в район, с Манько будем разбираться. Кто из них прав, кто виноват, следствие покажет. Вася, все получилось, что планировали, можно спокойно готовиться к выборам, так что возвращайся домой.

— Так моя ссылка закончена? — обрадовался Дунайцев. — Сергей Васильич! А пугали — будешь сидеть, пока…

— Иван за него отвечает. Если смог побеседовать и остаться живым, думаю, разберется. А у нас с тобой выборы на носу, дел невпроворот. Как, Иван, справишься?

— Конечно, Сергей Васильевич. Сделаю все, что смогу, можете не сомневаться.

— Загорелов, как и решили, останется в помощниках. Жилье ему обеспечь.

— У него в Прикубанске жена и двухлетняя дочка. Может, другого человека дадите?

— А у меня еще и внуки есть, однако не жалуюсь. Передай это Загорелову. Все, по коням.

Спустя полчаса, когда страсти улеглись, Илья Петрович пешком отправился домой, его иномарка стояла дома, а «Волгу» конфисковали в качестве вещдока. Новоселов с оперативниками и задержанным Малининым уехали в райцентр. Иван предложил Загорелову:

— Валя, садись в «уазик» и двигай домой, к жене и дочке. Приедешь завтра утром к десяти. Кстати, и водитель отдохнет дома.

— А ты как тут сам?

— Тоже поеду домой. Мой адрес все знают, если что — придут. Раньше я работал один и как-то справлялся. Давай, двигай к дому, дальше — как договорились. Вся ответственность на мне. Привет жене передавай.

— Ты тоже передай Кате… Спасибо, Иван.

Они вышли из здания поссовета, Загорелов сел в «уазик», а Иван оседлал свой верный «Урал». И помчались они в разные стороны: Загорелов в райцентр, к жене и дочке, а Потапов домой.

Катя сидела на кровати, широко расставив ноги, и с улыбкой смотрела на него. Иван встал перед ней на колени, сдвинул халат, поцеловал ее красивые белые ноги.

— Прости, жена, что все бегаю, работаю… Сплошная суматоха. Но теперь самое страшное позади, наркотик нашли, его спер водитель мэра, Малинин. Может, по приказу мэра это сделал, но доказать его причастность будет чертовски трудно, если вообще возможно. Манько и Варвар предпримут все усилия, чтобы Малинин взял вину на себя. А что ему остается делать?

— Да ладно, Ваня, я о другом думаю. Поняла, кто убил бандитов, я же слышала там, из погреба, страшный рев, вопли жуткие, поняла, почему ты мне глаза завязал, когда выводил из хаты… Он вернулся, да?

— О чем ты, Катюша?

— О Егорове. Вернее, об оборотне. Это он убил там всех?

— Да перестань, не бери дурного в голову.

— Ваня, я даже знаю, кто это. Мне страшно, потому что… Это ведь Ромка! Егоров все-таки ранил его, понимаешь?

— Не говори глупостей, Катя.

— Это не глупости! Надо что-то делать, надо как-то помочь Ромке, понимаешь? Но я не знаю, совершенно ничего не знаю.

— Катюша, извини, я тебе не сказал, но Ромка в районной больнице, у него двусторонее воспаление легких. Федор Петрович утром отвез его в Прикубанск, я договорился с врачами… Утром я был у него — спит, но уже вне опасности.

— И ты ничего мне не сказал?

— Ты и так слишком много пережила, моя дорогая. Но с Ромкой все нормально, даже более чем.

— Что ты имеешь в виду?

— Таня Соколова была с ним минувшей ночью, она же и дежурила в больнице. Если бы Роман был оборотнем — он не смог бы заболеть воспалением легких, понимаешь?

Стук в дверь отвлек их от этого разговора. Иван вскочил на ноги, а Катя плотнее сжала колени и запахнула полы халата. В кухню вошла Евдокия Андреевна.

— Эй, охломоны, — весело сказала она, — пойдемте ужинать. Я котлеты пожарила, и Федор Петрович сегодня с нами. Ну так устроим настоящий семейный ужин!

— Я тоже приготовила… — сказала Катя.

— Вот и тащи в дом, что у вас тут есть, там уже и стол накрыт, и водка гирейская стоит, Федор Петрович принес.

— А он как попробовал, так другой не признает… — растерянно пробормотала Катя.