Время близилось к полуночи. Иван Потапов сидел на своем «Урале» неподалеку от железнодорожного переезда за поселком. Там останавливался автобус со второй сменой завода железобетонных изделий. Железнодорожная ветка, по которой эти самые изделия вывозились с завода, заросла травой, несколько лет по ней вообще не ходили мотовозы с платформами, но в последние два года спрос на продукцию ЖБИ-7 увеличивался, и короткие товарняки раз в день медленно двигались к железнодорожной станции. Железную дорогу здесь пересекало выщербленное шоссе, ведущее из райцентра Прикубанска в Карьер, а сбоку подходило шоссе от ЖБИ. Автобус с завода останавливался у переезда, кому в поселок — на выход и топайте до дому, до хаты, кому в райцентр — едем дальше.

Иван ждал свою жену Катю, крановщицу мостового крана ЖБИ-7. Идти от этого неохраняемого переезда до дома — километра полтора, но Катя после замужества никогда и не ходила, по крайней мере, ночью. Разве можно было позволить любимой жене топать полтора километра по тропинке мимо пустых огородов, сквозь посадку, потом по улицам? Да нет, конечно! Иван встречал ее, усаживал в коляску и вез домой.

Холодно было и скучно стоять на пустынном переезде. Пожалуй, рановато он выехал из дому, до прихода автобуса оставалось еще минут двадцать. Но тут лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал некогда, во время срочной службы, старшина его роты. Бывало, что смена на заводе заканчивалась раньше, автобус ехал быстро, и Катя ждала его, если приезжал к назначенному времени. Она никогда не упрекала мужа, не сердилась, но он сам был недоволен собой. Поэтому сегодня приехал чуток пораньше.

От райцентра к переезду приближалась машина, «Жигули-девятка». Иван спрыгнул с мотоцикла, понял, как скоротает несколько томительных минут ожидания. Остановит машину, он все же участковый здесь, имеет право выяснить, кто это едет в столь позднее время в поселок, с какой целью. Ничего особенного, просто поболтает с припозднившимся жителем, заодно и продемонстрирует, что участковый не дремлет, охраняет родной Карьер от вероятных террористов и прочих нежеланных гостей. Водитель, конечно, разозлится, но потом расскажет о недремлющем оке участкового.

На сей случай у него был полосатый жезл, им и взмахнул Иван, останавливая машину. Но та, скакнув на переезде, помчалась прямо на него, еле успел отпрянуть в сторону, чтоб не попасть под колеса. Машина уходила в сторону поселка, и это сильно не понравилось Ивану. В мгновение ока он забыл обо всем на свете, даже о любимой жене. Наглец чуть не сшиб его, хотя прекрасно видел, кто стоит! Да за такие дела не только в КПЗ сажать надо до выяснения причин, но и морду набить как следует! Он что возомнил о себе, гаденыш?!

Иван прыгнул на свой «Урал», и мощный мотоцикл, ревя мотором, рванулся вслед за подозрительной «девяткой». Машина промчалась мимо кладбища, свернула на Степную улицу. Иван выдернул из коляски мегафон и, управляя мотоциклом одной рукой, крикнул:

— Приказываю остановиться! В противном случае стреляю без предупреждения!..

Никакой реакции. Машина пыталась уйти от погони. Почему? Видимо, имелась на то причина, и, скорее всего, очень даже серьезная. Иван швырнул мегафон в коляску, достал из подплечной кобуры пистолет, с которым расставался разве что ночью, когда ложился спать. Теперь он не сомневался, что обязан задержать эту «девятку» любым способом. А потом будет разбираться, почему человек не захотел подчиниться приказу представителя власти и, более того, пытался сбить его на переезде. Может, пьяный? Тогда — дурак. Он бы простил, ну, поехал человек в гости к родственникам или друзьям в райцентр, выпил, так что ж с этого? Все знают, что участковый Иван Потапов снисходительно относился к слабостям жителей поселка, если особо не нарушали порядок. Не всем, правда, прощал мелкие нарушения…

И теперь это стало главным смыслом погони, ибо Иван сумел разглядеть номер машины. Она принадлежала Валерию Мошканцеву, одному из подручных его злейшего врага Левы-Варвара. Вот этим людям он не прощал и малейшей провинности.

Машина свернула на Песчаную улицу. Иван прибавил газу, вырвался на Песчаную следом и дважды выстрелил в заднее колесо «девятки». Машина резко вильнула, завизжали тормоза, и, уже сильно сбавив скорость, «девятка» ткнулась бампером в ствол пирамидального тополя. Мошканцев только пытался выбраться из салона, а Иван уже остановил мотоцикл рядом, спрыгнул с него и жестким ударом сбил нарушителя с ног.

— Ты че… мент поганый… — со стоном пробормотал Мошканцев.

— Вот и разберемся, в чем тут дело, прыткий ты мой. — Иван уверенно завернул ему руки за спину, защелкнул наручники, вздернул Мошканцева на ноги. — Выясним, запротоколируем, как ты не остановился по приказу представителя власти, как пытался сбить меня. Это покушение. А потом потолкуем, кто у нас поганый, а кто нет.

— Ты ответишь за это, мент… — хрипел Мошканцев. — Я ничего не нарушал…

— Я тебе понятно объяснил, что ты нарушил. Две статьи тебе светят уже сейчас, — жестко сказал Иван. — И ты, сучонок, помешал мне встретить жену!

Он снова ударил Мошканцева, тот рухнул на сырой гравий дороги. Иван схватил его за шиворот и ногу, поднял и швырнул в коляску своего мотоцикла. Для крупного мужика, коим и был Потапов, подобное действие не составило труда. А злость от того, что этот говнюк не позволил ему встретить жену, утроила силы. Мошканцев упал головой вниз, ударился о мегафон, со стоном заматерился, некоторое время барахтался в коляске, но в конце концов принял нормальное положение. Потапов в это время громко стучал ботинком в ворота ближайшего дома. Сонный хозяин, Василь Подопригора, высокий рыжий мужик, вышел в тренировочных синих штанах с белыми лампасами и в пятнистой куртке. С удивлением уставился на участкового.

— Ты чего, Иван? Я сериал смотрел, уже спать собирался, а тут ты тарабанишь в калитку…

— Василь, садись за руль машины, доставишь ее к мэрии.

— А на хрена ж мне это надо, а? Ты извини, но я тут ни при чем… Сказал же тебе — спать собирался… Баба уже дрыхнет давно, потом не добужусь, на хрен.

— Вася, я твоего пацана с наркотой взял, тоже был ни при чем. В «зону» пацана за распространение должен был загнать, но ты ж меня просил, и я поверил тебе. Не дал делу хода. Забыл, да?! — рявкнул Иван. — Ты ничего мне не должен, Василь? Подумай хорошенько, мать твою!..

— Понял. Так шо ж мне надо?

— Садись в машину и гони к мэрии. Пока все. Учти, левое заднее колесо пробито, так что езжай аккуратно.

— Понял. Но мне ж хоть одеться надо, холодрыга сегодня — дай боже…

— Две минуты, Вася. И самое главное — кроме управления, ничего в машине не трогай.

Вскоре Подопригора сел за руль «девятки», Иван за это время успел позвонить по рации Ледовскому и теперь, с Мошканцевым в коляске, ехал впереди. Пока добирались к мэрии, Иван молчал. Хотелось, конечно, поспрашивать более серьезно, куда ты, Мошка, так торопился, но решил сделать это в своем кабинете. Успел заметить, что Мошканцев выглядит сильно уставшим — лицо серое, под глазами темные круги, да и машина его была грязная донельзя. Значит, не в райцентре гостил, издалека ехал. Вспомнилось, что последние дня два-три Мошканцева не было видно в поселке. Это ничего не значило, ведь Иван за ним специально не следил, но, вкупе с другими странностями, кое-какие догадки появились у Ивана.

Возле здания мэрии их встречал Ледовской, предупрежденный по рации.

— Иван в сопровождении почетного экскорта, — сказал он. — Что стряслось? ДТП?

Он посмотрел на Мошканцева, который, насупившись, сидел в коляске, потом подошел к «девятке», сразу обратил внимание на пробитое заднее колесо машины. Из машины вышел Подопригора, тяжело вздохнул, посмотрел на Потапова.

— Иван, так я могу домой итить?

— Погоди, Василь. Сдается мне, мы должны хорошенько осмотреть машину. Будешь понятым.

— Ну, мать вашу за ногу!.. Мне ж завтра на работу вставать, — возмутился Подопригора. — Я че тут, до утра торчать обязан?

Иван оставил его возмущение без внимания.

— Объяснишь, что все же стряслось? — спросил Ледовской. — Чем провинился Мошка?

— Не остановился по требованию, пытался сбить меня.

— Мошка?! — изумился Ледовской. — Пьяный, что ли, урод?

— Вот с этим и будем разбираться. Спросим его самого. Но сперва нужно тачку обследовать, думаю, вся причина в том, что он вез. Может, взрывчатку. У тебя видеокамера есть?

Он знал, что Ледовской любил поснимать их с Людкой Терещенко забавы на видеокамеру. Она не возражала, но потом забирала кассету домой, стирала запись, а вечером приносила чистую для новых записей. Потому и лежала в ящике стола видеокамера Ледовского.

— Ну, есть.

— Проводи Мошку в кутузку, бери камеру и сюда.

Ледовской жестом велел Мошканцеву выбраться из коляски, крепко взял его за локоть, повел в здание. Подопригора, услышав о взрывчатке, перестал материться. Что ни говори, а терроризм — это дело серьезное. Кто ж не знает, что творится совсем близко, в южных республиках?

— Слушай, Иван, я все понимаю, но и ты пойми меня. Мошка — кореш Варвара. Если они какие-то темные делишки обтяпывают, так я не хочу тут светиться, — сказал Подопригора. — Они ж потом и хату спалить могут. Ты как-то это все… Ну, понимаешь.

— Чего ты трясешься, Василь? — буркнул Иван, забираясь в «девятку». — Я тебе приказал, ты обязан помогать следствию. По закону обязан. Так что не боись, все вали на меня, если кто-то претензии будет предъявлять.

— Думаешь, они будут претензии предъявлять? Это ж бандюки настоящие. Хату спалят…

— За какие дела? Чтобы ты от своих показаний отказался? Так про это обычно предупреждают. Выйдут на связь — скажи мне, и все дела, — уверенно заключил Иван.

Что хотел сказать Подопригора, понятно было по его раздраженному взмаху руками, но вслух не сказал. Иван включил свет в салоне, огляделся. Что-то в машине было, но что? И где искать? В сиденьях, под сиденьями, в дверцах? Размышляя над этим, Иван включил автомагнитолу, надеясь, что под музыку какой-то радиостанции соображать будет удобнее. Кнопку нажал, но толку никакого. Нажал и другие кнопки — результат тот же. Допотопная импортная магнитола, видимо, купленная на барахолке, не работала. Но зачем-то же она тут была?

Подошел Ледовской с видеокамерой и фонарем в руках.

— Ну что, включать?

— Давай, но сперва открой багажник, найди там отвертки, заодно и посмотри внимательно, нет ли там чего-то подозрительного. — Иван бросил Ледовскому связку ключей из салона машины. — Кстати, номера сними на всякий случай.

Тот нашел инструменты, ничего более интересного в багажнике не обнаружил. Включил видеокамеру, направил ее на Подопригору.

— Василь, расскажи все, что знаешь. Честно и спокойно, — приказал Потапов.

Пока Подопригора, запинаясь, говорил о том, что видел и слышал у своего двора, Иван взял отвертку, открутил пару винтов, крепящих автомагнитолу.

— Володя, теперь свети в салон и снимай меня. Короче… такие дела. Гражданин Мошканцев ехал издалека и не остановился по моему требованию. Машина выглядела подозрительно, я обязан был остановить ее, поговорить с водителем, но он игнорировал все мои требования, более того, попытался совершить наезд, хотя понимал, что перед ним участковый уполномоченный. Я вынужден был преследовать его и задержать, выстрелив дважды в левое заднее колесо. При осмотре салона машины подозрения вызвала автомагнитола. Она не работает совсем, но для чего-то здесь имеется. В присутствии понятого и старшего сержанта Ледовского произвожу демонтаж аппарата.

Иван быстро выкрутил винты, осторожно взял магнитолу, дернул на себя. Никакой автомагнитолы там не было, одна лишь передняя панель. А за нею в углублении лежал коричневый пластиковый пакет.

— Так че ж там работать может, когда ни хрена нет, одна только видимость, — удивленно пробормотал Подопригора.

Ледовской светил фонарем в салон машины и снимал происходящее на видеокамеру. Иван вытащил пакет, ногтем разодрал пластик, понюхал, мрачно хмыкнул.

— Это тайник, специально оборудованный для перевозки… Чего? — Иван взвесил пакет на ладони. — Примерно двух килограммов высококачественного гашиша, или плана, или «пластилина». Можно сказать — крупная партия наркотика.

Он протянул пакет Подопригоре, тот машинально наклонился, понюхал, брезгливо сплюнул.

— Дурь, чего уж там… Вот суки, а! — Он с ненавистью посмотрел на дверь мэрии, за которой исчез Мошканцев. — Мало нам своей конопли растет в карьере, как ни борются, а она все растет, так еще и откуда-то везуть, гады! Шоб, значить, молодежь травить!

— Ну все, Володя, выключай. Я жену не встретил, но хоть не зря время потратил на Мошку. Василь, спасибо, топай до дому, до хаты, скажи жене, я извиняюсь. Особо не распространяйся про то, что видел и слышал.

— Так это ж… дураку понятно, — согласно кивнул Подопригора и побежал по улице к своему дому.

В кабинете Иван первым делом сунул пакет с наркотиком в сейф, запер его. Потом посмотрел на Ледовского.

— Надо потолковать с Мошкой, — решительно сказал Ледовской. — Но сперва звони в район, пусть присылают опергруппу. Такие дела не для нас. Что могли… и даже не могли — сделали, остальное — ихняя работа.

— Сам знаю. Манько нужно предупредить. Он мне все уши прожужжал — докладывать об происшествиях, доконает своими придирками, если о таком «улове» не сообщим главе нашему, глубокообажаемому.

— Это верно, — согласился Ледовской. — И дело не только в придирках, администрация доплачивает нам, значит, надо считаться с ней. Ну, звони Илье Петровичу, думаю, он будет рад проснуться и узнать, что не зря бабки платит нам.

Иван сел за стол, набрал местный номер, долго ждал ответа, наконец в трубке послышался сонный голос:

— Манько. Кого это черт…

— Илья Петрович, это не черт, Потапов вас беспокоит. Извините за поздний звонок, но вы просили сообщать…

— Не просил, а приказал! — раздраженно крикнул Манько. — Но если ты беспокоишь меня по пустякам, Иван!.. Пеняй на себя!

— Не пустяки, Илья Петрович. Я задержал крупную партию наркотиков, которую привез в поселок Валерий Мошканцев. «Пластилин» высшего качества, килограмма два, очень даже солидная партия, я дурь в сейф определил. Вызываю следователей из района, такие дела мы…

— Стоп, Иван! Стоп, я сказал… Ошарашил, черт тебя возьми, спросонья так сразу и не сообразишь…

Тишина в трубке длилась десяток секунд. Иван терпеливо ждал, Ледовской досадливо морщился, не понимая, к чему затягивать разговор? Доложил, ну и все.

— Ты уверен, что это наркотик, тем более в таком количестве? — Судя по голосу, Манько пришел в себя, сообразил все, что должен был сообразить глава поселка.

— А вы уверены, что рядом с вами жена спит, а не другая дама, Илья Петрович?

— У тебя шуточки! Болтай, да знай меру! А теперь слушай меня внимательно. У тебя есть курьер, есть все улики! Так распутай это дело сам! С помощью Владимира, понятное дело. Не надо районных звать, они и так нас недоделанными считают. Вас в первую очередь. Если распутаешь — я из них машину для вас выбью через неделю! Для таких работников, которые своими силами!.. Это же шанс, ты понимаешь?

— Ну, в общем… Но я обязан…

— Они приедут и все за вас сделают! А машину не увидите еще сто лет! Повторяю — это шанс для вас обоих! Или вы настоящие менты, или просто так, сбоку припеку!..

— Ладно, Илья Петрович, я постараюсь. Пораскинем мозгами, прикинем, что тут можно сделать. Вместе с Володей, как вы мудро и предположили… — Иван бросил трубку на аппарат.

— Не понял, — сказал Ледовской. — Ты на что подписываешься, Иван? Какие «прикинем-пораскинем»? Надо звонить дежурному по району.

— На машину подписываюсь, между прочим, тебе, я-то на колесах. Наш уважаемый глава высказал очень интересное предположение. Если сами распутаем это дело, машину дадут скоро. Такие герои и безлошадные? Нехорошо получается, понял?

— Ну, не знаю… У них аппаратура, собаки, опыт… А мы чего можем? Прибить Мошку? Это запросто, а если он не станет «колоться»? — засомневался Ледовской.

— А у нас знание местных дел. Мошка работает на Варвара, это понятно. Поспрашиваем, кому вез дурь. Сами. В конце концов, чем мы рискуем? Не получится — вызовем спецов из района, это ж никогда не поздно.

— Да как сказать… — сомневался Ледовской. — Честно говоря, я не знаю, как следствие вести, мы ж с тобой простые опера.

— Станем сложными, — усмехнулся Потапов. — Займемся Мошкой, у нас есть время.

— Ладно, давай попробуем. Но что-то мне подсказывает, Мошка ни хрена не скажет.

— Ну, это мы еще посмотрим. Если он нам не скажет — им тем более. Но они будут героями, а мы — убогими деревенскими ментами. Володя, в этом вопросе я тебе не начальник. Или вместе пробуем сами решить проблему, или звоним в район, как требует инструкция…

— Лады, Иван, я согласен.

Ледовской развел руками, показывая, что согласен с мнением начальника, коим для него был Иван. И они оба решительно пошли в подвал допрашивать Мошканцева. Увидев их, тот вскочил с деревянной лежанки, прижался спиной к бетонной стене, понимая, что пощады ждать от этих сумрачных мужиков не следует. Но они же были на службе! А если он скажет, кому должен был передать наркотик, окажется во власти людей, которые если и служат, то отнюдь не государству, и законы у них свои собственные. По которым уничтожить предателя — дело решенное, и с такими муками, какие Потап вряд ли мог придумать.

Мошканцев не сомневался, что выход у него только один — молчать. А там Лева что-нибудь придумает. У него есть бабки, есть связи, за муки и молчание он поможет.

Молчать…

Разуваеву не спалось. Жена Ирина давно уже сладко посапывала сбоку, а он лежал с открытыми глазами. Хотел пару-тройку часов подремать, чтобы потом услышать сообщение Гусляра, еще выпить и… разбудить Ирку.

Не получилось уснуть.

Хмель от самогонки Краснухи выветрился, настроение было ни к черту. Видимо, все же нервы были на пределе, и даже приятный разговор с телкой родственника Потапа и трусость щенка не успокоили.

Время перевалило за полночь, Мошка должен уже приехать, Гусляр вот-вот позвонит, скажет, что все в порядке… Должен сказать!

Но что-то долго он не звонит! И как тут уснешь? Разуваев встал, надел длинный махровый халат, взял с тумбочки пачку «Мальборо», зажигалку, мобильник, сунул ноги в тапочки и вышел на веранду. В его кирпичном доме веранда отапливалась, как и все четыре комнаты, специальный котел, работающий на солярке, установил, Ирке не нужно было с утра топить печку, как всем простым бабам Карьера. Ну, так она и не простая баба, а жена самого «крутого» бизнесмена поселка. Лучше б, конечно, вскакивала утром и топила печку ради любимого мужа, но тогда он не был бы самым уважаемым жителем здесь.

На веранде стояла пластиковая мебель — стол, кресла с мягкими подушками. Вроде как дешевка, но что-то похожее он видел в кино про московских олигархов, у них на дачах стояла такая же мебель. Во дворе, на травке. Ну так и он летом в саду шашлыки устраивал, эту мебель выносил, получалось очень даже похоже на настоящих олигархов. А осенью, в холодрыгу, стол и кресла возвращались на веранду.

Разуваев сел в кресло, мысленно поблагодарил жену за то, что подушечки попросила положить на кресла, даже в теплой веранде сидеть на голом пластике кресла было бы не очень приятно. Достал из пачки сигарету, закурил. Мобильник положил на стол. Несколько минут жадно затягивался, посматривая на мобильник. Долго не звонит Гусляр, очень долго, и это уже начинало тревожить. Самому позвонить? А на хрена ж тогда у него целая команда под рукой? Всем же все объяснил, что да как. Должна сработать, это же просто и понятно!

Прошло еще пять минут, сигарета уже погасла в пепельнице, а звонка все не было. Может, Мошка задержался в дороге? ДТП или «тачка» сломалась… Или еще хуже… Звонить Мошка никому не должен, как поехал в Черкесск, так никакой связи. Взял отгул по каким-то своим делам, куда-то поехал, никого не интересует, куда, зачем. Если лопухнется — пусть сам и выкручивается. Все было продумано до мелочей, и что же могло помешать его классному плану?

Разуваев встал с кресла, подошел к огромному окну, которое занимало большую часть наружной стены — метр от пола и до самого потолка. Уже решил, что завтра, точнее, сегодня будет серьезный разговор с Гусляром. Такая работа никому и на хрен не нужна! И в это время зазвонил… не мобильник, а звонок с улицы. Разуваев вышел на ступеньки, негромко спросил:

— Кто там?

— Лева, это я, — послышался за калиткой взволнованый голос Гуслярова.

Через минуту он сидел в кресле на веранде, сбивчиво рассказывал о том, что случилось. А случилось такое, что хуже и не придумаешь.

— Краснуха звякнул, я думал, прикалывается, идиот, сам подскочил, посмотрел… Точно! Стоит тачка Мошки у конторы.

— Может быть…

— Краснуха все видел. Мошку посадил Потап, товар нашел, отнес к себе, наверно, в сейф запер. Слушай, если Мошка расколется, нам кранты. Что делать будем?

— Спроси че-нть полегче. Как Потап мог пронюхать?!

— Никак. Лева, я думаю, он свою немку встречал со второй смены. А тут Мошка, ну и остановил, ты же знаешь, любит поприкалываться над нашими.

— Остановил, и что? Стал обыскивать? Если немку встречал, на хрена ж ему возиться?

— В том-то и дело. Лева, я сам видел… заднее колесо тачки — на ободе стоит. Получается, Мошка решил сдернуть, не остановился…

— Вот урод! Ну что за люди?! — злобно прошипел Разуваев. — Он хоть соображал, что творил?!

— Может, принесешь чего-то вмазать? Меня колотит всего… Такие дела, мать их-ху!..

— Перебьешься! Короче, такие дела. Если припрутся менты с района, про то, куда ездил Мошка, понятия не имеем. У меня его заявление лежит, взял без содержания на неделю. Так что, если «расколется», пусть мелет все, что хочет, мы понятия не имеем про его дела. Краснуху предупреди.

— Понял. А нам че делать?

— Ждать. Если наши менты хреновы решат сами… Посмотрим. Короче, Гусляр, тащи свою жопу к конторе, смотрите в оба с Краснухой. А я тут буду думать.

— Чего думать, Лева?

— Того! Потап не встретил свою немку, наверняка попрет домой, извиняться. Останется один Айсман. Его выманить не проблема… Канючку накеросинь.

— Но там еще сторож останется…

Гусляров замер на полуслове, с ужасом ожидая приказа убить старика, сторожа административного здания. Да и то, что услышал, внушало страх. Варвар хочет напасть на ментов, забрать «товар»? Одно дело получить свои бабки за то, что возьмет дурь у Мошки и передаст Варвару, и совсем другое — налет на ментовский кабинет! Тут, если что, срок будет ого-го!

— Со сторожем что-нибудь придумаем, — жестко сказал Разуваев. — Главное, чтобы Потап домой сдернул. А там, если все сдернут… Для Краснухи отпереть ихний сейф — пара пустяков. Объясни Краснухе, что к чему, пусть будет готовый.

— Лева, ты уверен, что это правильно? Сам же говорил, что бы ни сказал Мошка — мы сбоку. Так, может, лучше так и сделать? Не афишировать себя…

— А с уважаемыми людьми, которые ждут товар и верят моим обещаниям, ты будешь разбираться, да? Короче, двигай, на хрен, и работай. Если Потап сдернет домой — минут десять на то, чтоб Айсмана и сторожа там тоже не было. Краснухе пары минут будет достаточно. А ты сожжешь тачку Мошки. Все. Дальше — как планировали.

— Понял, Лева. Но ты уверен…

— Заткнись, понял?! Держись на связи, звони, а я тут буду думать. Но если что — мобилу уничтожь, растопчи, на хрен! Иначе — под землей достану! Все.

Разуваев подошел к входной двери, демонстративно распахнул ее, показывая, что разговор окончен. Гусляров тяжело вздохнул и, понурив голову, пошел к калитке. Он не верил, что товар можно вернуть из кабинета начальника милиции поселка, не понимал, зачем ему следить за зданием мэрии, когда хотелось вернуться домой, выпить стакан водки и завалиться спать. А что делать? Тут, понимай не понимай, а красивую и сытую жизнь ему обеспечивает именно Варвар, одной веревочкой они повязаны, а значит, и решать проблемы надо вместе.