"Здесь он провел первые свои десять лет и на всю жизнь остался под глубочайшим впечатлением той народной жизни, тех сцен и типов, которые окружали его молодость. Большинство лучших его созданий, романсов и оперных сцен воспроизводят народные, по преимуществу крестьянские типы, мотивы и сцены". Так написал о деревенском детстве Мусоргского В. В. Стасов. Это мнение подтвердил и второй исследователь творчества - В. Г. Каратыгин. Позже в многочисленных статьях и книгах известные критики, биографы, музыковеды писали о детстве композитора, но конкретных сведений об этом наиважнейшем периоде не содержалось ни в одной публикации. В документальной и пока лучшей книге А. А. Орловой "Труды и дни М. П. Мусоргского. Летопись жизни и творчества" говорится: "Что мы знаем о детстве Мусоргского - времени, когда складывалась, формировалась личность художника-музыканта? Да почти что ничего".
Попытаемся воссоздать жизнь в Кареве с 1839 по 1849 годы, используя уже проверенный в других главах метод: сопоставление новых архивных находок, воспоминаний старожилов, родственников композитора с эпистолярным и литературным наследием Мусоргского и его современников.
Откроем еще раз главный и достоверный справочник - "Исповедные росписи" Одигитриевской церкви. В 1839 году по сельцу Кареву "прописаны" помещик коллежский секретарь Петр Алексеевич Мусорский, жена его Юлия Ивановна, дети их: Филарет - 3 лет, Модест - 10 месяцев.
В списке дворовых на первом месте семья Степана Пахомовича Иванова с женой Федосьей Васильевной и тремя детьми: Феонией, Павлом и Александром. Перечень жителей села, сельца или деревни производился сверху вниз, соответственно положению, "чину", начиная с господ, хозяев владений, и их приближенных. Шестидесятилетний Степан Пахомович выполнял роль управляющего. В число избранных он попал, вероятно, потому, что состоял в родстве с Ириной Егоровной и Петром Алексеевичем - хозяином усадьбы. И его отец Пахом тоже выполнял обязанности старосты. У Степана Пахомовича было прозвище Мороз, и позже его дети станут носить фамилию Морозовы. По наследству перейдет им и должность управляющего. В 1839 году старшему сыну Александру было шестнадцать лет, он числился в господском доме как "дядька" Филарета и Модеста. В маленьком каревском имении, где в это время находилось всего 15 дворовых, слугам приходилось совмещать разные обязанности: лакея, кучера, истопника и "дядьки" - воспитателя для мальчиков. В списках дворовых значится вдова Татьяна Афанасьевна, у которой двое детей - двенадцатилетняя Дарья и годовалый мальчик Афанасий, ровесник Модеста. Так как других молодых женщин с грудным ребенком на усадьбе не значится, то Татьяна Афанасьевна, вероятно, была кормилицей Модеста, как это было принято в дворянских семьях. Обычно кормилицы и становились нянями, но в последующие годы в числе самых приближенных к Мусоргским значится Ксения Семеновна, тоже "вдова", с незаконнорожденным сыном Григорием. Ксении Семеновне в годы детства Модеста было от 55 до 65 лет, и это совпадает с определением Мусоргского "няня старая".
Татьяна Георгиевна Мусоргская рассказывала, что няня в доме Мусоргских почиталась как равноправный член семьи, "самый верный человек". Она жила на господской половине, рядом с детской, питалась с одного стола с хозяевами, а еще "заведовала" самоваром, который "шумел" почти круглые сутки, и в любое время, по первому требованию подавался горячий, с ключа чай. "Нянюшка умная и хорошая" имела и свой голос, могла не только устроить выволочку детям, но отчитать самого барина и "говорила с ним на ты".
В числе других дворовых на усадьбе проживали в основном вдовы с детьми. Среди них Марфа Ивановна с малолетними Евдокией и Анной; Татьяна Ивановна с детьми Акулиной, Иваном, Захаром, Тимофеем; Наталья Андреевна с детьми Михаилом и Федосьей...
Почему же усадьба стала своеобразным приютом? Из документов выяснилось, что крестьян с детьми, потерявших кормильца, переводили в Карево, где им легче было прожить и прокормиться. Среди вдов были ближние и дальние родственники барина Петра Алексеевича. Против такого "приюта" не возражала и Юлия Ивановна, так как сама выросла без матери. Имение Мусоргских стало как бы благотворительным домом, а помещики - милосердными его хозяевами, сострадающими и сочувствующими беде других. Этот факт начисто опровергает обвинение, выдвигаемое против родителей композитора. Так, один из авторов, видимо, желавший показать свою социальную зрелость, писал, что "Модест рос в богатом помещичьем доме, окруженный крепостною челядью, презираемою барами как тварь". Новые находки позволили увидеть, сколь нелепы бывают безосновательные "классовые" обобщения. Они же помогли сделать главное открытие - каревский "приют" сыграл огромную роль в формировании обостренной чуткости и острой наблюдательности у будущего композитора. Чтобы создать "Савишну", "Сиротку", "Озорника", образ Юродивого, стать певцом "униженных и оскорбленных", надо было не только увидеть эти живые картины, но и сопереживать несчастным и обездоленным.
В. В. Стасов подтверждает, что впечатления детских лет у Мусоргского "запали в душу на всю жизнь с несокрушимой силой и впоследствии, в лучшую эпоху его творчества, дали мотивы для целого ряда необыкновенно своеобразных поэтических и совершенных созданий...".
Песнохорки с родины М. П. Мусоргского
Как рассказывали каревские старожилы, барчукам Филарету и Модесту не возбранялось водить дружбу с крестьянскими детьми. Сразу же за усадьбой, внизу, у берега озера, находилась деревня Татырино. Раньше она принадлежала прадеду композитора Григорию Григорьевичу, а позже была продана помещикам братьям Поджио, один из которых был декабристом. В Татырине среди прочих жила крестьянская семья Арефия Емельяновича Фомина. У него было двое детей, сверстников Модеста, - Федор и Марфа. Федор, по прозвищу Орешенок, доводился дедом Александре Ивановне Прокошенко, одной из главных устных летописцев Карева, которая и ныне проживает в этой деревне. Рассказы ее обрели особую ценность, так как полностью подтвердились архивными документами.
С правой стороны от усадьбы Мусоргских по берегу озера располагалась деревня Белавино, принадлежавшая помещику Петру Ивановичу Челищеву. И здесь жили одногодки Модеста, крестьянские дети: Николай, Елена, Алексей. Все эти соседские дети крепостных общались с братьями Мусоргскими, были участниками их игр и забав. Татьяна Георгиевна Мусоргская рассказывала: "Папа часто вспоминал слова моего деда Филарета Петровича - "ребенок должен обязательно расти в окружении детей"". Она помнила фотографию из семейного альбома, где Филарет и Модест были в крестьянских штанах и рубашках. Это еще раз убеждает в том, что родители даже внешне старались не выделять своих детей среди сверстников-крепостных.
То, что Модест общался с крестьянскими детьми и их родителями, бывал в избах, подтверждает и сам композитор: "Недаром в детстве мужичков любил послушивать и песенками их искушаться изволил". А край этот, на берегу Жижицкого озера, издавна считался песенным.
Александра Ивановна Прокошенко вспоминает: "Были у нас свои певуны, знавшие много старинных песен. Пели во время работы, когда на покос и с покоса шли, пели на игрищах, когда на ярмарке собирались, пели и зимой в избах, когда пряли, вязали, на посиделках. Старики любили про былое вспоминать, находились даже мастера сказки складывать. А ребятишки всегда рядом были, помогали в работе и, конечно же, слушали". Эти песни живут в народе и поныне, их передают из поколения в поколение крестьяне - земляки композитора. На Псковщине народные песни не поют, а, как принято говорить, играют в хороводе, а потому и исполнителей называют - песнохорки.
Записывать старые песни неоднократно приезжали фольклористы из Ленинграда. В одной из экспедиций принял участие аспирант консерватории Валерий Гаврилин, теперь известный композитор. Собиратели песен под руководством И. И. Земцовского обошли десятки деревень, записали около трех тысяч лирических, обрядовых, трудовых песен. Среди них есть уникальные, бесценные находки. В глухой деревеньке неграмотная крестьянка А. А. Степанова исполнила "Молодость молодецкую" - песню, почти совпадающую с записью, которую сделал Пушкин. А недалеко от Карева фольклористы услышали от 95-летней Т. М. Михеевой колыбельную, очень похожую на ту, что создал Мусоргский.
"Песни родины Мусоргского" исполняет теперь фольклорная группа, созданная при музее. Каревские и наумовские песнохорки часто выступают на разных сценах, по радио, телевидению. Ездили они и в Ленинград, и там всесоюзная фирма "Мелодия" записала старинные песни на пластинку. А после записи земляков Мусоргского принял в своем кабинете директор Театра оперы и балета им. С. М. Кирова М. Э. Крастин. В знаменитой Мариинке, где был впервые поставлен "Борис Годунов", песнохорок с Псковщины усадили на лучшие места, в бывшую царскую ложу.
На другой день старушки побывали на могиле М. П. Мусоргского, оставили там цветы, по деревенскому обычаю поголосили по своему земляку.
Рядом с этими песнями, сказаниями и рос будущий композитор. Знакомы ему были игры, забавы и труд крестьянских детей, живших у озера. Обратимся снова к воспоминаниям Александры Ивановны Прокошенко, записанным еще в 1966 году. "Летом вся ребятня собиралась у озера, на берегу Каревской Луки, которая подходила к самой усадьбе. Слева и справа зеленые отмели - назывались Ясовский Рог и Татыринский Рог. А берег вдоль Луки чистый, песчаный. У самой воды на кольях невод развешивали сушить. И мы, малые, рыбакам помогали выбирать из сетей траву, рыбу". Этот рассказ дополняет Татьяна Георгиевна Мусоргская (записан от нее в 1980 году): "Играли в "казаки-разбойники", городки, лапту, ручеек... Играть на лугу разрешали только после сенокоса. А летом больше у воды. Утром, не умываясь, бежали купаться. Вначале мальчики, потом девочки. Плавать учились на досках, специально пузыри свиные надували".
Из письма Мусоргского, написанного после поездки в Новгородскую губернию на свадьбу, можно заключить, что купанье и в юности для него было одним из удовольствий. Модест Петрович описывает Балакиреву "забавную сцену", происшедшую с братом Филаретом: "Пошли мы купаться, и не успел он войти в воду, как упал или, вернее, рухнул всем телом, волны поднялись страшные, и все водное царство застонало, и в это время Кито произнес только: "Удачно!""
Может быть, во время купания в Жижицком озере в детские годы и появилось у старшего брата Филарета ласковое прозвище Кито?
Вся жизнь в Кареве и в соседних деревнях была тесно связана с озером. Маленький Модест часто слышал, как плещут волны, бьют о причал лодки, скрипят уключины, таинственно шумят под ветром прибрежные деревья, шуршат камыши, ухает и трещит в январские морозы лед. Наблюдал Модест и картины крестьянского быта, о которых образно рассказывала Александра Ивановна Прокошенко:
- Бабы из озера воду на коромыслах носили. Летом делали кладки, зимой - проруби. С кладок белье полоскали, звонко колотили прайниками. А коров пасли на острове Лукаш, и доить на лодках плавали, и опять же песни на воде играли.
Слышал Модест, как кричат горластые каревские петухи, звенит молот кузнеца, отбивают и точат косы, скрипят телеги с сеном, гудит колокол к заутрене. Из всех звуков и сложилась позже симфоническая картина "Рассвет..." - светлое лирическое вступление к "Хованщине".
Не раз видел Модест, как ловили рыбу, и не исключено, что при своей любознательности сам плавал с рыбаками. Современница композитора А. Н. Молас оставила такие воспоминания: "М. П. терпеть не мог, чтобы ловили рыбу на удочку. Надо, говорил он, ловить сетью, чтобы не мучить напрасно рыбу, надо вообще всегда избегать делать больно какому бы то ни было живому существу и не заставлять страдать другого ни нравственно, ни физически". Каревские рыбаки ловили рыбу только неводом.
Удивительное открытие можно сделать, сравнив документы архива и литературный текст вокального цикла "Детская". Об этом произведении на слова и музыку Мусоргского написано много статей, но ни в одной из них нет конкретных сведений и даже предположений об истории создания цикла, о главном герое всех пьес, о других персонажах. Новые находки открывают еще одну неизвестную страницу в творчестве композитора.
В конце марта 1868 года Мусоргский сумел вырваться на короткий срок из Петербурга, чтобы побывать на могиле любимой матери и заказать в церкви поминание, как он делал это и раньше. Останавливался Модест Петрович в Кареве, хозяином которого числился. Встречи со старожилами усадьбы навеяли воспоминания о детстве, о няне. Как известно, Мусоргский вынашивал музыкальные замыслы, пока "приспеет время записывать". Вернувшись в Петербург, он сочиняет песню "Дитя". На рукописи авторская дата "26 апреля 1868 года". Это первое название, а были еще и такие варианты: "Расскажи мне, нянюшка", "Дитя с няней", "Ребенок". В цикл "Детская" она вошла под № 1, на этот раз с окончательным названием "С няней".
Это произведение Мусоргский посвятил Даргомыжскому, "великому учителю музыкальной правды". Ему же первому и проиграл, после чего Александр Сергеевич сказал: "Ну, этот заткнул меня за пояс". Первой исполнила песню Александра Николаевна Пургольд, в замужестве Молас, певица, педагог, участница балакиревского кружка. Любопытно, что когда она пела "С няней" иностранцу, большому почитателю Даргомыжского, тот пришел в восторг и удивился: "Как это странно, что я до сих пор не знал одного из самых лучших произведений Даргомыжского!!!"
Мусоргский, видимо, тоже придавал особое значение этому сочинению: "Частицу того, что дала мне жизнь, я изобразил... в музыкальных образах... Хотелось бы мне вот чего. Чтобы мои действующие лица говорили на сцене, как говорят живые люди... Моя музыка должна быть художественным воспроизведением человеческой речи во всех тончайших изгибах ее. Вот идеал, к которому я стремлюсь ("Савишна", "Сиротка", "Еремушка", "Ребенок")".
Песню одобрили друзья, и это побудило композитора сочинить еще четыре пьесы на ту же тему: "В углу", "Жук", "С куклой", "На сон грядущий". Эти пять песен из детской жизни получили общее название "Детская", как пишет В. В. Стасов, - по его предложению. Владимир Васильевич был восхищен циклом: "Что за нити жемчугов и бриллиантов, что за неслыханная музыка!"
"Детскую" услышал И. Е. Репин, назвал ее "поистине чудной вещью" и, покоренный живописностью всех пяти сцен, нарисовал для цикла заглавный лист.
В 1872 году В. В. Бессель издал "Детскую" с рисунками Репина, и с этим произведением познакомились поклонники музыки в России и за границей. В Веймаре Ф. Лист проиграл "Детскую", и она привела его и всех присутствующих в восторг. Мусоргский, боготворивший Листа, узнав об этом отзыве, делится своей радостью со Стасовым: "Я никогда не думал, чтобы Лист, за небольшими исключениями избирающий колоссальные сюжеты, мог серьезно понять и оценить "Детскую", а главное - восторгаться ею; ведь все же дети-то в ней россияне, с сильным местным запашком".
Кто же эти "россияне, с сильным местным запашком"? Полное название цикла - "Детская. Эпизоды из детской жизни". Чье же детство изображал композитор? В эту пору Мусоргский большую часть времени жил в семье брата, и на его глазах росли дети Филарета Петровича. Композитор был крестным отцом племянника Георгия, часто гостил у них в Павловске и, конечно же, мог наблюдать за жизнью племянников. Им он посвятил в этом же цикле пьесу "С куклой".
На нотном листе авторская дата "18 декабря 1870 года. Танюшке и Гоге Мусоргским". Может быть, композитор и "списал" "Детскую" со своих племянников? А вдобавок использовал наблюдения за детьми, когда бывал в домах друзей в Петербурге, на их дачах. К этому мнению склоняют и воспоминания современников композитора. Например, вот это: "Дети Кюи очень любили его (Мусоргского) за то, что, играя с ними, он не делал никакого снисхождения и резвился с ними по-ребячьи, от души".
Однако такое, казалось бы, логическое предположение не согласуется с текстом "Детской". Эпизоды жизни, описанные Мусоргским, явно не дачные в Павловске, где роскошные дворцы, парки, избранное аристократическое общество. И на детство петербургских детей не похоже. В "Детской" картинки деревенского быта, причем деревни, очень далекой от столицы, с явным "скобским" говором и особенностями. Вспомним, как сказал об этом сам Мусоргский: "Все же дети-то в ней россияне, с сильным местным запашком". Как во всех своих произведениях, композитор и здесь хранит тайну и не называет конкретно место действия, но чувствуется по тексту, что оно ему хорошо знакомо и близко.
Пьеса "С няней" написана от первого лица: "Расскажи мне, нянюшка, расскажи мне, милая". То, что его няня была сказительницей, композитор подтверждает в скупых строчках "Автобиографии": "Под непосредственным влиянием няни близко ознакомился с русскими сказками". Мудрая, опытная, добрая каревская няня знала множество сказок, преданий, поговорок и применяла их во всех случаях жизни, использовала и как воспитательное средство. Пример тому - ее рассказ "про буку страшного", который "в лес детей носил", если они "обидели няню старую" или "папу с мамой не послушали". Здесь и далее в кавычках слова Мусоргского из цикла.
В пьесе "С няней" дитя просит няню рассказать о чем-нибудь хорошем - сказку добрую, веселую: "Знаешь, нянюшка, ты про буку-то уж не рассказывай!". Ему интереснее слушать про царя, который хромал - "как споткнется, так гриб вырастет" - или про остров чудный, "где не жнут, не сеют, где растут и зреют груши наливные".
Остров этот вполне реальный - на Жижицком озере, под названием Долгий. Там и нынче можно собрать за полдня ведро земляники, есть и черника с малиной. А "груши наливные" росли в каревском саду.
Главные действующие лица в тексте "Детской": папа, мама, няня, два братца, Мишенька и Васенька, и "бабушка старенькая". И по "Исповедным росписям": отец, мать Мусоргские, братья Филарет и Модест, няня Ксения Семеновна и бабушка Ирина Егоровна. Еще большее сходство в пьесе "На сон грядущий", где няня учит молиться крепостную девочку и перечисляет имена близких. В "Исповедных росписях" те же имена конкретных обитателей каревской усадьбы.
С натуры написана и пьеса "Жук". Такие игры, близкое общение с природой возможны только в маленьком сельском имении: "Я играл там на песочке, за беседкой, где березки; строил домик из лучиночек кленовых, тех, что мне мама, сама мама нащипала". А мама Юлия Ивановна была большой рукодельницей.
В каревской усадьбе братья Мусоргские не отрывались от крестьянской среды и быта, от простых игр, забав, от народного творчества. И в то же время в этом небогатом именьице отец и мать дали Модесту прекрасное образование.
Детство будущего композитора было постоянно связано с классической музыкой. Из его автобиографии известно, что уже в семь лет мальчик играл сочинения Листа, а "на 9-летнем возрасте в большом обществе, в доме своих родителей... сыграл большой концерт Фильда". Что же это было за общество? По документам архива удалось установить, кто из помещиков жил по соседству с Мусоргскими, водил с ними дружбу, был связан родством. Самым ближним соседом был родной дядя Модеста - Николай Иванович Чириков, почитавшийся не только в уезде, но и в петербургских кругах человеком просвещенным. В постоянно добрых отношениях находились Мусоргские с многочисленными родственниками Голенищевыми-Кутузовыми. Кровные узы связывали их с Кушелевыми, Шаховскими, Воронцовыми-Вельяминовыми, Арбузовыми, Клокачевыми, Зелеными, Козловскими... Интересно, что ветви генеалогического дерева Мусоргских соединялись в разное время с родами поэта А. С. Пушкина и композитора А. С. Даргомыжского.
Добрые отношения связывали родителей композитора с соседями Пущиными, Гедеоновыми, Поджио...
Общение семьями с передовыми, образованными людьми благотворно сказалось на воспитании Модеста. И конечно же, важную роль здесь сыграл отец, сумевший собрать и объединить этих интересных людей в каревском доме, где юный Модест давал фортепианные концерты.