"Сила взрыва боеприпасов определяет мощь всех родов войск". - Патрон - это 180 операций. Автоматизация производства. - Самородок Вася Гуркин. Изобретатель Л. Н. Кошкин и другие. - Как изобрели зажигательную бутылку. Оружейная кузница Севастополя - Спецкомбинат No 1. - Шелковые платья - на картузы зарядов. - На боевом посту - 100 ленинградских заводов. - Пиротехники. - "Фенюша" и "Танюша".

Не все знают, что боеприпасы для стрелкового и некоторых видов авиационного вооружения, а также для противотанковых ружей изготовлял не Наркомат боеприпасов, а Наркомат вооружения. Этим у нас занимался заместитель наркома А. Н. Сергеев. Ему подчинялся патронный главк, которым руководил К. М. Герасимов, а главным инженером в нем был С. И. Ветошкин. Отрасль большая и сложная. Если заводы наркомата давали бойцам на фронте миллионы винтовок и автоматов, сотни тысяч ручных и станковых пулеметов, если сотни тысяч пулеметов шло на вооружение самолетов и танков, то и боеприпасы к этим видам оружия обязан был выпускать наркомат, который это оружие поставлял. Боеприпасы исчислялись миллиардами. Однако о производстве миллиардов патронов известно так мало, что можно подумать: эти миллиарды с неба свалились. А их изготовили беззаветные труженики патронного производства, которые в массе воспоминаний о войне почему-то незаслуженно забыты.

Б. Л. Ванников (до войны нарком вооружения, а в войну нарком боеприпасов) вспоминает: "Замечу, что в предвоенные годы многие вооруженцы считали свою продукцию главной, исходной для любой военной техники, а все остальное разновидностями транспорта для вооружения. С этим не соглашались работники других отраслей оборонной промышленности, причем такого рода "разногласия" носили не только теоретический характер, но сказывались и при разработке тактико-технических требований, когда возникали споры о том, "что чему подчиняется", в стремлении получить преимущества в материально-техническом снабжении и т. п.

Мы, вооруженцы, разумеется, сделали своим девизом слова: "Артиллерия - бог войны". Но Сталин однажды уточнил значение вооружения, напомнив нам о роли боеприпасов, которые производились на заводах другого наркомата".

Этот разговор происходил в неслужебной обстановке и начался с того, что один из военных в шутку назвал Б. Л. Ванникова "нашим Круппом".

- Все зависит от него, - подчеркнул он. - Все другие наркоматы оборонной промышленности работают на него, чтобы расширить рамки использования вооружения.

Сталин возразил:

- Это будет неточно. Вооружению отведена тоже подчиненная роль. Оно нужно для того, чтобы доставить боеприпасы до цели и разрушить или уничтожить ее.

Присутствовавший при этом другой военный, авиатор, добавил, что и авиация является не только транспортным средством для вооружения, но и сама может доставлять боеприпасы туда, куда нужно. Бомбардировщики, например, сами доставляют авиабомбы к цели.

- Значит, все сводится к разрушению цели, - подчеркнул Сталин, - а это остается за боеприпасами. Сила взрыва боеприпасов определяет мощь всех родов войск, в том числе и авиации, и служит мерилом военно-экономической целесообразности затрат на ту или иную боевую технику. Неразумно строить дорогой бомбардировщик на большой радиус действия, если заряд авиационной бомбы будет недостаточно мощный.

Как только я начал работать в Наркомате вооружения, так сразу узнал, что патроны всех видов, включая патроны для противотанковых ружей, - наша забота. Мне объяснили, что снаряды - это одно, а патроны - другое. Кто дает миллионы единиц оружия, обязан дать и миллиарды патронов для него. Заминка, несогласованность между разными ведомствами тут может создать ситуацию, когда под угрозой окажется вся армия.

В кабинете заместителя наркома А. Н. Сергеева я познакомился с К. М. Герасимовым и С. И. Ветошкиным. Вспомнив свои охотничьи дела, я заметил, что патроны всегда снаряжал сам и мог за полдня снарядить 50-60 боеприпасов, и то когда под рукой все есть: гильзы, капсюли, порох, дробь, пыжи. И поинтересовался:

- А вот как вы делаете сотни миллионов и миллиарды патронов?

- Мы познакомим вас с патронным производством, - пообещал Сергеев. И хитро прищурился: - А взамен попросим кое-что у вас, а именно: снабжать нас инструментальной сталью.

- Согласен, - ответил я.

Все говорилось шутливо, но и всерьез. Из дальнейшей беседы стало ясно, что забота у патронщиков сейчас одна - дать фронту боеприпасы, восполнить их потерю на складах, захваченных врагом. Стрельба-то шла от Баренцева моря до Черного. И какая стрельба! Хорошо, что все в основном было отработано еще до войны, но заводы все-таки не поспевают: резко возрос выпуск автоматического оружия, да и винтовочных патронов требуется все больше и больше.

И еще одно обстоятельство. Враг приближается к патронным заводам, расположенным на западе, а там - большинство из них. Начинается эвакуация. Может наступить патронный "голод".

Надежда на один наш самый крупный завод, который находится в глубоком тылу на Волге. Это предприятие одно способно выпускать миллиарды патронов в год, но весь пробел с боеприпасами оно не закроет. Боеприпасы ведь разные: пистолетные, винтовочные, для крупнокалиберных пулеметов, противотанковых ружей и т. д. Надеемся на гражданские предприятия, пока переместим основные заводы.

Кто был на фронте, тот помнит, как остро недоставало боеприпасов в начале войны. И не только патронов, но и мин и снарядов тоже.

В этот период забот было много у каждого. Но у А. Н. Сергеева, К. М. Герасимова и С. И. Ветошкина их набиралось гораздо больше, чем у других. Несмотря на огромную загрузку, ко мне зашел К. М. Герасимов и предложил поехать вместе с ним на подмосковный патронный завод, который предстояло эвакуировать. Тут я и увидел, как делаются сотни миллионов патронов и кто их делает.

Директор завода был человеком еще совсем молодым и очень приветливым. Он сразу повел нас в комнату, где демонстрировалась продукция, выпускаемая заводом. Тут находилось большинство типов патронов, как говорится, в натуре, но были и в разрезе. Я внимательно все посмотрел и даже подержал каждую модель в руках.

Во время стрельб на полигоне мне приходилось многократно убеждаться, что обычно на патроны или другие боеприпасы никто, как правило, внимания не обращает. Проверяют оружие - автомат, винтовку, пистолет, пулемет или пушку. После отстрела идут к мишеням: смотрят на точность и кучность стрельбы, определяют пробивную силу пули или снаряда. Сам боеприпас как-то остается в тени. В какой-то мере это объясняется тем, что смотри на него не смотри, а ничего особенного не увидишь. На самом деле в патроне или снаряде заложено очень много: траектория и дальность полета, сила действия боеприпаса по цели, точность попадания и т. д. В боевых условиях это имеет решающее значение.

И когда смотришь на патроны в разрезе, разница между ними как будто невелика. Но одна пуля летит на два километра, а другая - на пять. Сила одной - в бронепробиваемости, другой - в разрывном действии. Одна летит невидимой, другая оставляет за собой светящийся след - трассу, что позволяет корректировать стрельбу, наводить панику на противника.

Кто же придумал все это? Как и оружие - конструкторы. Но их имена не только не гремели в годы войны и после, как, например, имена Дегтярева, Токарева, Симонова, Нудельмана, Грабина или Шавырина, их просто не знали. Кто создал винтовку или автомат, мог практически сказать каждый боец. А кто трудился над созданием и производством патронов - до сих пор для многих остается белым пятном.

На вид патрон и в самом деле не ахти какое сложное изделие. А чтобы получить его, включая изготовление металлических частей, начинку порохом, вставку капсюля-воспламенителя, сборку и т. д., надо проделать примерно 180-190 механических, термохимических и других технологических операций. Только изготовление пули занимало 44 операции, гильзы - 50 операций, монтаж патрона требовал 15 операций, химических операций насчитывалось 32, контрольных - 39. Производство патронов связано с получением специальных видов латуни и стали, с использованием специального оборудования, а также специальных лаков и красок, не говоря о пороховых смесях и других пиротехнических материалах. В создании патронов участвуют ученые, инженеры-конструкторы, технологи, металлурги, химики и рабочие. Сложное, ответственное и опасное производство.

Завод, который мы посетили, изготавливал металлические элементы - гильзы и пули. Если на патронном производстве каждую деталь только подержать в руках, то работать на заводах должны миллионы людей. Нереально. Поэтому технология в этой отрасли, отработанная еще в довоенный период, применялась такая, что и теперь в некоторых отраслях встретишь подобное очень редко. Создавали такое количество "питателей", которое избавляло производство от ручного труда. Под пресс или в станок изделие попадало само. Вот это я и увидел на заводе. Сброс готовой детали или подача ее на ленту конвейера осуществлялись автоматически. Но люди, конечно, на производстве тоже были. Если рабочий не дотрагивался до каждого изделия отдельно, то все же из специальной тары он заполнял "питатели" сотнями деталей, которые поступали под пресс или на станки.

Основной способ обработки металла в то время - с помощью резания оказался совершенно неприемлемым в патронных делах, хотя резание могло свести число операций к трем-четырем. Однако лишь проточка поверхности гильзы заняла бы около одной минуты. А это в 20-30 раз дольше, чем любая из штамповочных операций. Во столько раз потребовалось бы увеличить количество станков. И другое - при механической обработке невозможно было достичь и необходимой прочности гильзы. Штамповка эту прочность обеспечивала.

Исключительно высокие требования к гильзе объяснялись тем, что при выстреле давление пороховых газов в патроне достигает трех, а то и больше тысяч атмосфер. Стенки гильзы должны выдержать такое давление. Вместе с тем они должны быть и упруги, чтобы после выстрела гильза легко извлекалась из патронника, не было прорыва пороховых газов и сама гильза оставалась целой. Тогда исключались ранение стрелка и выход из строя самого оружия. Все это и определяло исключительно жесткие требования к патрону.

Пуля тоже была не так проста, как это могло показаться. Ее форма и вес обеспечивали меткость стрельбы, оболочка сохраняла от повреждений при прохождении канала ствола, она должна была эффективно действовать по цели. Это обеспечивалось высокой точностью изготовления пули при незамысловатой только на вид ее конфигурации, плотностью ее составных частей (внутри, как правило, был стальной или свинцовый сердечник или специальная начинка из зажигательных смесей), высокой прочностью пульной оболочки, но в то же время и достаточно мягкой, чтобы она могла врезаться в нарезы ствола.

Высокие требования предъявлялись и к патрону в целом. Его боевые свойства должны были сохраняться длительно - в течение 25-30 лет. Если учесть невозможность стопроцентного контроля всех параметров каждого патрона, станет очевидной необходимость строжайшего соблюдения технологического процесса, который обеспечивал желаемое качество боеприпасов.

Выработанная в патронном производстве технология являлась единственно верной, способной обеспечить изготовление патронов в миллиардных количествах. Только такая технология давала гарантию стабильности размеров, форм и других параметров, полностью исключая какие-либо отклонения.

Стабильность формообразовательных операций определялась в патронной промышленности и тем, что размеры и конфигурация поверхностей всех элементов патрона соответствовали размерам и конфигурации инструмента и его расположениям. Человеческая рука не прикасалась во время производства не только к отдельным деталям патрона, но и к самому инструменту, что позволяло обеспечивать однообразие в изготовлении патронов. Стойкость инструмента, который работал часами, производя десятки тысяч срабатываний, также способствовала исключительной стабильности продукции. Отклонения появлялись через относительно долгие промежутки времени, что сразу замечали, так как они повторялись во всех последующих деталях. В любой момент брали выборочно детали, и отсутствие в них отклонений показывало, что и вся предыдущая продукция полноценна. И наоборот, самая незначительная неточность являлась сигналом к смене инструмента. Контроль последних полуфабрикатов перед передачей их на последующие операции предотвращал брак и "засорение" выпускаемой продукции.

Это не исключало иногда наружных дефектов, зависевших от качества металла, загрязнения смазочной жидкости и т. п. Тогда вступал в действие стопроцентный визуальный контроль. Это была очень тяжелая операция. По конвейерам проходили миллионы вращающихся гильз, и все их просматривали работницы, поставленные на эту операцию. У них всегда болели глаза, зрение изнашивалось, зато была уверенность - боеприпасы не подведут.

"Качество наших винтовочных патронов, имевших разнообразные виды пуль, от обыкновенных до бронебойно-зажигательных, - свидетельствует начальник Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлев, - не вызывало никаких нареканий воинов. То же самое в отношении патронов к крупнокалиберным пулеметам и противотанковым ружьям. Хвалили они и ручные и противотанковые гранаты за их безотказность в бою. Все это также свидетельствовало о добротном производстве названных боевых средств, поставки которых ежемесячно выражались в сотнях миллионов штук".

Свидетельством того, какие бывали тонкости в производстве боеприпасов, является случай, происшедший еще до войны с пулеметами ШКАС. Ни с того ни с сего они вдруг стали давать осечки. Подозрение пало на патроны. Отстреляли эти патроны из пехотного оружия. Все патроны оказались нормальными. Разбираясь дальше, выявили, что отдельные партии патронов не дают осечек и при стрельбе из авиационного пулемета. Обратили внимание, что фольга в месте крепления капсюля в разных партиях была покрыта разным лаком: в одних - красным, в других - черным. Осечек не давали патроны с красным лаком, с черным наоборот. Красный лак оказался импортным, черный - отечественным. Все патроны с капсюлями, покрытыми черным лаком, изъяли из авиации и передали "сухопутчикам". ВВС стали снабжать патронами, где у капсюля лак был красным. Отечественный лак, как оказалось, плохо влиял на фольгу. Занялись лаком вплотную и устранили дефект.

В годы войны у нас уже не было брака по "вине" лака. Все сделали до войны. Но тонкости с производством боеприпасов, от которых зависело, пригодны они к бою или нет, были. Вспоминаю лето 1943 года. Нарком приказал срочно лететь в Сибирь на авиационный завод, где уже несколько дней не принимали самолеты из-за неудовлетворительной работы крупнокалиберных пулеметов. На месте увидел несколько десятков самолетов, не принятых военной приемкой. Причина ненадежно работают крупнокалиберные пулеметы.

Отстреляли пять пулеметов прямо из самолета по мишеням. Через 300-400 выстрелов у одной из гильз при извлечении ее экстрактором из патронника оборвалась шляпка, с помощью которой она выбрасывалась наружу. Вместе с отладчиками проверили все пулеметы, но дефектов ни в одном из них не нашли по размерам все оказалось в порядке. Правда, патронники изготовлены на нижнем пределе, но это не должно давать обрывов шляпок гильз.

Взялись за боеприпасы. Не поступила ли партия некачественных? Представителя от завода, который выпускал эту продукцию, я с собой не взял: патроны нас никогда не подводили. Самолеты выходят из цехов завода бойко и все больше загромождают аэродром. После некоторого раздумья и совета с конструктором пулемета предложили нанести легкий слой специального масла на первые звенья гильз, чтобы патронник пулемета покрылся тончайшим слоем смазки. Отстреляли подряд десять пулеметов - ни одного отказа. Руководство авиационного завода и военная приемка записали соответствующий пункт в инструкцию по эксплуатации самолетов. Это было, как говорится, соломоново решение, но, чтобы не остановить авиационный завод и не лишить фронт столь нужной продукции, мы на него пошли, так как были уверены, что пулеметы не подведут. Они и не подвели. Вскоре поступили данные о патронах - они были изготовлены на верхнем пределе допуска. Патронник пулемета изготовили на нижнем пределе, а патроны - на верхнем. Такое бывает крайне редко. Один раз, насколько мне известно, за войну и случилось.

Как и везде в промышленности вооружения, на патронном заводе шла самоотверженная, поистине героическая работа. Тут были и свои самородки, и свои умельцы, без которых, видимо, не обходится ни одно производство. Запомнил встречу с молодым рабочим Василием Емельяновичем Гуркиным. Проходя вместе со мной по цехам, директор завода остановился возле одного паренька:

- Вот, Владимир Николаевич, познакомьтесь с Васей Гуркиным - нашей знаменитостью.

Вася Гуркин был немного выше среднего роста, ладно скроен, блондин. Умный взгляд, спокойное лицо.

- Ну, - говорю, - Вася, как ты стал знаменитостью?

- Да и сам не знаю, - ответил паренек.

А директор снова:

- Самородок, может "блоху подковать".

- Что же ты умеешь делать? - снова обратился я к Васе. Он только пожал плечами. Директор говорит:

- Лучше спросите, что он не может?

- Так что же ты все-таки можешь делать? - еще раз обратился я к пареньку.

Он ответил коротко:

- Да, пожалуй, все.

Директор добавил:

- Вася Гуркин может изготовить любой инструмент любой точности, изготовить любую деталь на любом станке, он может починить любой станок или то, что вы ему дадите. Исправит любой механизм, любые, например, часы, большие и маленькие, любое ювелирное изделие может "исправить", "блоху" не пробовал, но говорит, что и ее подкует. Я нисколько в этом не сомневаюсь.

- Как же, Василий, тебе все это дается?

- Видите, товарищ заместитель наркома, над каждым делом, которое тебе поручают, вначале надо хорошенько подумать, а потом уже за него браться.

- Но к хорошей голове надо, видимо, и руки хорошие иметь и верный глаз.

- И это, - признался Вася, - но сначала все-таки надо иметь голову.

Василий Гуркин, как выяснилось, к труду приобщился рано. В четырнадцать лет уже работал учеником у башмачника, затем на одном из московских заводов учеником каменщика, а по вечерам осваивал специальность токаря и слесаря. На этом заводе он стал токарем-лекальщиком высокого класса, делал все с такой точностью, какой не было у других, да еще и придумывал многое как рационализатор.

После эвакуации патронного завода на Урал Василий Емельянович Гуркин внес ряд предложений, улучшавших патронное производство. Он изобрел приспособление, которое позволяло практически в неограниченном количестве изготовлять твердосплавные сердечники для бронебойных пуль к 14,5-мм противотанковому патрону, надежно поражавшему бронированные цели противника. За это Василия наградили орденом Ленина. А после войны Гуркин стал работать в институте, которым я руководил. И не только выполнял сложнейшие задания, но и помогал инженерам, которые ценили Гуркина, внимательно прислушивались к его советам.

Эвакуировали на восток в этот период оборудование и основные кадры еще четырех патронных заводов. Их переместили на Урал, в Зауралье, Сибирь, Алтайский край и Среднюю Азию. Размещали прибывших в помещениях учебных заведений, складов, на небольших заводах местной промышленности, в недостроенных корпусах других предприятий. Не всегда удавалось на одной площадке устроить эвакуированных, бывало, их располагали в двух, трех, а то и в нескольких местах. Вместо пяти заводов образовалось четырнадцать.

"Новые" предприятия выпускали более узкую номенклатуру изделий, что ускорило поступление патронов с новых точек. Зато рабочую силу пришлось нередко черпать из местных ресурсов. Это вызывало необходимость обучения значительного контингента людей необходимым профессиям.

Руководители Наркомата вооружения, которые отвечали за выпуск патронов, А. Н. Сергеев, К. М. Герасимов, С. И. Ветошкин - не в переносном, а в буквальном смысле не смыкали глаз, заботясь о бесперебойном снабжении патронных заводов всем необходимым, и ускоряли начало выпуска столь нужных фронту боеприпасов на новых местах.

Как ни зайду, заместитель наркома А. Н. Сергеев говорит по телефону, спрашивает, дает указания, советует. Глаза красные, но улыбается.

- Переживем это время, - слышал я от него частенько, - лягу спать и буду спать целую неделю.

Несмотря на исключительную усталость, настроен по-боевому:

- Нарком опять требует поднажать. Нажимаем, сколько есть сил. Выручает завод на Волге. И на новых местах уже люди осваиваются.

Широко применяли кооперацию. Заводы, выпускавшие поначалу один или несколько элементов патронов, остальное получали с родственных предприятий. Немало инициативы проявляли на местах, чтобы выйти из затруднительных положений. Стал дефицитным свинец для пуль, биметалл для гильз, оцинкованное железо для упаковок боеприпасов - начали изготовлять гильзы к патронам частично из стали, применив меднение полуфабрикатов. Упаковывали патроны не в оцинкованные коробки, а в бумажные пакеты. Значительную часть пульных оболочек вырабатывали из латунированных стальных полос.

Особенно острый недостаток ощущался в этот период в инструментальной стали. Применение инструмента из твердых сплавов в десятки раз сокращало его расход, лучше использовалось оборудование, меньше требовалось наладчиков и т. д. Однако для твердосплавов не хватало вольфрамового порошка. Нашли новое технологическое решение. Горячее прессование дробленых и уже использованных матриц из твердых сплавов позволило выпускать необходимый инструмент практически в неограниченных количествах. Главный инженер главка С. И. Ветошкин, который еще до войны многое сделал для внедрения твердосплавного инструмента, потирал руки:

- Владимир Николаевич, производство патронов растет и при дефиците вольфрама.

Перемещенные заводы в основном сохранили высококвалифицированные кадры, особенно в станкостроении. Это позволяло изготовлять необходимое оборудование для узких мест производства, в частности для инструментальных цехов. С помощью так называемых "бабок" упростили изготовление пуансонов, стержней, выталкивателей и т. п.

Ввод новых производственных мощностей повлек за собой реконструкцию предприятий. Капитальное строительство потребовало дополнительного энергоснабжения, которого в городах, где разместили заводы, оказалось недостаточно. Новое строительство тесно увязывали с развитием энергетики. В условиях нехватки материалов и рабочей силы, которую использовали прежде всего для выпуска патронов, только горячий патриотизм строителей и тружеников заводов, большая работа партийных организаций позволили вести новое строительство в широких масштабах. Наращивание мощностей в патронной промышленности в основном завершилось к исходу 1942 года. По сравнению с довоенным временем они были увеличены во много раз.

В годы войны на патронных заводах широко развернули работы по дальнейшей автоматизации производства. Их проводили в основном в трех направлениях: конвейеризации технологических процессов, механизации транспортировки готовой продукции, совершенствования "питания" станков. Технологическими конвейерами в первую очередь оснащали трудоемкие операции укупорки. На одном из заводов применили конвейерное изготовление коробок для патронов из битумированной бумаги. Это сократило производственные площади в два с половиной раза, расход электроэнергии - почти в четыре раза, стоимость изготовления коробок - на одну треть. Конвейерная укупорка патронов в коробки также резко уменьшила производственные площади, расход электроэнергии и значительно повысила производительность труда. Транспортеры и конвейеры заменили много рабочих рук.

Если в предвоенный период автоматизация "питания" станков касалась в основном производства винтовочных патронов, то теперь автоматизировали многое и в изготовлении других боеприпасов. В 12,7-мм и 14,5-мм патронах автомат взвешивал пули, вырубал кружки для получения гильз и т. д. В наиболее массовом производстве изготовление автоматных и пистолетных патронов - снаряжение их, вставка капсюлей, проверка по отдельным калибрам, монтаж пуль, каморение патронов - также было автоматизировано.

Выступив в годы войны в журнале "Плановое хозяйство" о работе промышленности вооружения, Д. Ф. Устинов, в частности, писал: "За время Отечественной войны значительно увеличили выпуск боевой продукции для фронта патронные заводы, обеспечивающие все возрастающие потребности в боеприпасах для стрелкового оружия всех видов. Работа заводов и проектирующих организаций патронной промышленности была направлена наряду с расширением производственной базы на разработку новых технологических процессов и создание специальных станков высокой производительности... Основным направлением в этой области являлись: оснащение оборудования автоматическими питателями, конвейеризация, механизация ручных трудоемких работ, а также замена ручной работы станочной на ряде операций".

В патронном производстве пытались идти дальше, пробуя создать комплексно-механизированные цехи. Их видели в соединении станков навесными транспортерами и транспортерами инерционного действия. Однако разнотипность оборудования, различная его производительность не позволяли соединить все в линейный поток. Транспортные связи становились непомерно протяженными. Это затрудняло их эксплуатацию, загромождало производственные участки. Создать комплексно-механизированные цехи так и не удалось.

Тем не менее эта работа имела то положительное значение, что показала: в сверхмассовых производствах наивысшая производительность может быть достигнута не этим, а другим способом. Существовавшее оборудование не годилось для этого. Объединение даже небольших групп операций, а тем более переход к многооперационным линиям оказались просто невозможными. Нужны были принципиально новые станки и оборудование.

Такие станки и предложил инженер-конструктор Л. Н. Кошкин. С помощью их в дальнейшем и проходила полная автоматизация патронного производства. Суть состояла в том, что технологические движения инструментов осуществлялись в процессе их непрерывного транспортного движения совместно с предметами обработки. Первая такая машина вставляла капсюли в крупнокалиберную гильзу. При всем своем несовершенстве она превосходила немецкую того же назначения была во много раз меньше и много производительней. Затем появился для кернения капсюлей в крупнокалиберных гильзах и роторный станок. Эти и другие машины обладали явными преимуществами перед существовавшими. Поскольку они замышлялись равными по производительности, то их объединение в автоматические линии сводилось к размещению роторов в их технологической последовательности.

Однако соединить все это в автоматические линии можно лишь тогда, когда появятся роторы всех типов, применяемые в патронном производстве. Это 50-60 типов. Только так можно преобразовать все производство. На одном заводе имели в среднем три-четыре тысячи станков, а по всем заводам в патронном производстве - несколько десятков тысяч. Естественно, что такое, по сути, революционное изменение не могло быть реализовано сразу. Кое-кому оно даже казалось ошибочным, а другим - неосуществимой затеей. Одобрительно отнесся к идее создания новых машин с самого начала С. И. Ветошкин.

- Понимаешь, - говорил он мне, увлеченно рассказывая о работах Кошкина, если мы сделаем это, то можем спокойно пить чай, выпуская патроны в неограниченном количестве.

Осуществить этот замысел в годы войны не удалось. Решение такой проблемы стало делом завтрашнего дня. Однако опытные разработки велись. В Доме техники в Москве состоялось совещание, на котором с сообщением о роторных линиях выступил Л. Н. Кошкин. Д. Ф. Устинов сразу оценил перспективность этого дела, обратил на него внимание присутствующих рядом реплик, одобрявших предложения докладчика. В своем выступлении нарком четко сформулировал задачу, которую надлежало решить на основе роторных машин, - превратить патронное производство в комплексно-автоматизированный поток. По инициативе Д. Ф. Устинова инженер Л. Н. Кошкин был выдвинут на присуждение Государственной премии за предварительные разработки по роторам. Впервые Государственная премия, была присуждена не за реальное внедрение в практику, а только за саму, правда, проверенную широким экспериментом идею.

На одном из подмосковных заводов создали специальное конструкторское бюро патронного станкостроения с единственной задачей - разработать роторные линии для патронного производства. Мы с наркомом несколько раз приезжали сюда, видели созданные Л. Н. Кошкиным агрегаты. Образно говоря, с одной стороны в них запускали "поросенка", а на выходе получали готовые "котлеты". Например, заготовка без прикосновения рук человека на наших глазах превращалась в готовую гильзу. Получали и другие элементы патрона и производили их сборку. В последующем работы по созданию новой технологии в патронном производстве развернули в небывалых размерах.

Изобретение Льва Николаевича Кошкина пригодилось не только в патронных делах. Оно прочно завоевало свое место в других отраслях промышленности. Сам конструктор отличался неизменной скромностью, которая сочеталась с такой же неизменной работоспособностью. В развитии патронного производства имя Льва Николаевича Кошкина, ныне академика, по праву стоит на первом месте. Встречаясь с ним и после войны, я видел, что важное дело в обороне страны находится в надежных руках.

Совершенствовались и сами патроны. Особое конструкторское бюро, которое занималось этим, живо откликалось на запросы войск в создании новых образцов и видов патронов. За годы войны помимо создания и совершенствования патронов для имевшегося оружия выполнялись перспективные работы, связанные с расширением возможностей стрелкового оружия. Основным тут было создание 7,62-мм так называемого "промежуточного" патрона, или патрона промежуточной мощности образца 1943 года. В нем удалось решить важнейшую задачу по сокращению расхода цветных металлов. Гильзу изготавливали из стали с последующим лакированием, пулю - со стальным сердечником. В винтовочном патроне пулю со свинцовым сердечником также заменили на пулю со стальным сердечником.

В числе конструкторов патронов следует отметить Н. М. Елизарова, А. И. Забегина, Б. В. Семина, П. В. Рязанова, каждый из которых был удостоен Государственной премии.

Д. Ф. Устинов нередко в ходе войны поручал мне в связи с болезнью заместителя наркома А. Н. Сергеева непосредственно заниматься патронным производством. Бывая на заводах, я видел все, что тут происходило, своими глазами. Особое впечатление произвел на меня крупнейший патронный завод на Волге, который один давал миллиардные количества боеприпасов различного назначения для стрелкового и авиационного вооружения, а также для противотанковых ружей.

Как и на других заводах патронного производства, здесь в основном работали женщины и подростки 14-16 лет. На рабочих местах вместо ушедших на фронт мужей стояли их жены, отцов заменили дети. Вот как видела их бывший секретарь комсомольской организации С. Ф. Вашкина: "Многим членам бригад требовалось изготовлять подставки к станку, чтобы их руки могли доставать детали. Откуда только брались такие силы, стойкость, выносливость и терпение юных рабочих!.. Почти все комсомольцы, несмотря на усталость, недоедание, работали по 12 часов основного времени. Отдохнув 3-4 часа, снова приходили к станкам, занимали свободные станки и работали по нескольку часов. После этого здесь же, в красном уголке и в подсобных помещениях, засыпали, а к началу смены снова становились к станкам".

Со второй половины 1942 года вопрос обеспечения стрелкового и авиационного оружия патронами был с повестки дня снят, и наша армия сражалась с врагом, не считая боеприпасов по этим видам вооружения. Выпуск винтовочных и пистолетных патронов в этом году превысил довоенный уровень почти в полтора раза, а 12,7-мм и 14,5-мм патронов - вшестеро. Производство патронов продолжало расти на всех заводах, и к 1944 году их выпуск увеличился по сравнению с 1942 годом по винтовочным патронам более чем в полтора раза, а по пистолетным - вдвое. Производство 12,7-мм осталось на прежнем уровне (этих патронов хватало), а 14,5-мм даже несколько снизилось (сократились потребности армии в боеприпасах для противотанковых ружей). В абсолютных цифрах выпуск патронов выглядел так: в 1942 году - 6 миллиардов, в 1944 - 7,4 миллиарда, а всего за годы войны действующая армия израсходовала свыше 17 миллиардов патронов, изготовлено их было гораздо больше.

Первый заместитель начальника Главного артиллерийского управления генерал-полковник артиллерии И. И. Волкотрубенко так оценивал патронную промышленность: "Благодаря героической работе Наркомата вооружения, наркома Д. Ф. Устинова, его заместителей и всех работников по производству патронов трудные дни эвакуации заводов не отразились болезненно на обеспечении войск патронами. Четкой работой конструкторов и всех работников патронной промышленности бесперебойное обеспечение войск осуществлялось в течение всего периода войны... Расход патронов ГАУ и Генштабом во время войны не лимитировался. Патроны отпускались по потребности по заявкам фронтов".

Надо, видимо, сказать и о производстве снарядов и других боеприпасов, чтобы картина была более полная, хотя изготовлением снарядов, начиная от 20-миллиметровых для авиационных пушек и кончая самыми крупными, занимался Наркомат боеприпасов, который почти всю войну возглавлял Б. Л. Ванников. Положение со снарядным производством выглядело так. Когда началась война, заводы стали увеличивать их выпуск, и вначале боеприпасов благодаря созданным запасам почти по всем калибрам оказалось вполне достаточно. Однако большинство складов, где находились снаряды, разместили вблизи границы, и воспользоваться ими полностью не удалось. В результате быстрого продвижения врага они были захвачены.

Эвакуация промышленности из прифронтовых районов сильно ударила и по предприятиям, выпускавшим боеприпасы.

Из строя выбыло более 300 заводов. До войны они давали в месяц свыше 8 миллионов снарядов, 2,5 миллиона ручных гранат, около 8 миллионов взрывателей, 3 миллиона мин, 2 миллиона корпусов авиабомб, около 8 миллионов килограммов пороха. Особенно тяжелое положение сложилось в пороховой промышленности, где пять из восьми заводов двинулись на восток. В подобном положении оказались и заводы, производившие взрывчатые вещества. А что значит остаться в войну без пороха, тротила?

Всеми мерами старались, чтобы пороховые заводы взрывчатых веществ и снаряжательные заводы работали на старых местах до предела возможностей. Вот как проходила, например, эвакуация порохового завода, производившего заряды к реактивным снарядам, директором которого в ту пору был Д. Г. Бидинский. Когда в середине августа 1941 года фашистские войска прорвались в район завода, большую часть оборудования уже вывезли, но в некоторых цехах еще напряженно трудились, продукция отправлялась на фронт. Советское командование организовало круговую оборону предприятия, чтобы дать ему возможность работать как можно дольше. Фашисты прекратили прямые атаки на город, где располагался завод, продвигаясь вперед на флангах. До начала октября, находясь в полуокружении, предприятие продолжало работать. За это время оно изготовило миллионы зарядов для минометов и артиллерии, сотни тысяч противотанковых гранат и мин, десятки тысяч зарядов для "катюш". Работали все по 12-14 часов. В октябре 1941 года в течение 17 суток под прикрытием частей Красной Армии завод полностью эвакуировали, а производственные здания взорвали.

Эвакуация заводов, производивших пороха, взрывчатые вещества, снаряжение, и других специальных химических производств оказалась сложной еще и из-за громоздкости их основного технологического оборудования. Полностью демонтировать многокубовые реакторы и другие большие емкости, многокилометровые коммуникации или многотонные прессы в условиях приближения вражеских войск не всегда удавалось и тогда приходилось снимать с основных агрегатов и отправлять на восток лишь важнейшие узлы оборудования. Демонтаж и погрузку оборудования часто, как в указанном случае, приходилось вести в непосредственной близости фронта, днем и ночью, нередко под огнем противника.

Осенью 1941 года, когда немцы рвались к Москве, требовалось много взрывчатых веществ для снаряжения сотен тысяч мин, которые устанавливали на подступах к столице. Но где взять эти взрывчатые вещества, если везде их не хватало. И тут обнаружили неподалеку от Москвы склад с большими запасами бертолетовой соли - сильного окислителя, входившего в пиротехнические составы цветных огней фейерверков. В боевых взрывчатых веществах бертолетову соль не применяли, так как в смеси с горючими веществами она очень опасна из-за большой чувствительности к ударам и трению. И на этот раз получить нечувствительную смесь не удалось. И все же ученые Московского химико-технологического института им. Менделеева Е. Ю. Орлова, Я. М. Паушкин, А. А. Шидловский и М. М. Пуркалн выход нашли. Они разработали для инженерных мин бинарное взрывчатое вещество. Бертолетову соль помещали в небольшие мешки из хлопчатобумажной ткани. Эти мешки и сосуды с жидким горючим по отдельности доставляли на фронт. А уже на месте закладки фугаса сапер прикреплял капсюль-детонатор к мешку с бертолетовой солью и на короткое время опускал мешок в горючее. Окислитель пропитывался горючим, и мина была готова.

В Ленинграде накануне войны на складах хранилось лишь 284 тонны боевых взрывчатых веществ. Это все, что имел город, где взрывчатые вещества не производились. За первые недели войны имевшиеся запасы взрывчатки сильно уменьшились. В это время в Ленинграде изготовляли многие виды боеприпасов, для которых требовалось большое количество взрывчатки. А в начале июля 1941 года Ленинградский городской комитет ВКП(б) принял еще решение изготовить в течение месяца НО тысяч ручных противотанковых гранат. В каждой гранате - килограмм взрывчатого вещества. Значит, только для снаряжения противотанковых гранат требовалось не менее 100 тонн взрывчатки.

Рассчитывать на ее централизованную доставку по тем условиям не приходилось.

Выручило предложение профессора Ленинградского горного института А. Н. Кузнецова, который вместе со своими сотрудниками А. Н. Сидоровым, А. Ф. Вайполиным и инженером Всесоюзного алюминиево-магниевого института С. И. Черноусовой завершил начатую еще до войны разработку взрывчатого вещества на основе имевшейся в городе в достаточных количествах аммиачной селитры. После испытаний нового взрывчатого вещества, названного "Синал", бюро Ленинградского ГК ВКП(б) на своем заседании 29 июля 1941 года решило немедленно организовать его производство. К выпуску "Синала" приступил Невский суперфосфатный завод, а затем и другие предприятия. Новой взрывчаткой снаряжали ручные осколочные и противотанковые гранаты, противотанковые мины и авиабомбы. До конца года ленинградцы изготовили 185 тонн нового взрывчатого вещества, которым снарядили 726 тысяч гранат и много других боеприпасов. Профессору А. Н. Кузнецову, а также работавшим с ним А. Н. Сидорову, А. Ф. Вайполину и С. И. Черноусовой была присуждена Государственная премия.

Большую изобретательность в изыскании взрывчатых веществ для снаряжения боеприпасов проявили героические защитники Одессы, Севастополя и Закавказья. Когда район Одессы превратился в изолированный плацдарм во вражеском тылу, на линолеумном заводе "Большевик" по инициативе городского комитета партии срочно освоили производство взрывчатки, которой рабочие заводов "Кинап" и "Красный профинтерн" снаряжали противотанковые и противопехотные мины заграждения и ручные гранаты. В Севастополе, когда кончились взрывчатые вещества, тротил извлекали из морских мин, глубинных бомб, старых артиллерийских снарядов и авиабомб, которые хранились на складах Черноморского флота. В одном из оврагов на кострах выплавляли взрывчатые вещества из этих старых боеприпасов и передавали их подземному спецкомбинату. Позднее с риском для жизни стали разряжать неразорвавшиеся немецкие авиабомбы. Всего такими способами севастопольцам удалось получить более 80 тонн взрывчатых веществ.

В дни героической битвы за Кавказ для производства взрывчатых веществ и снаряжения ими боеприпасов, производимых многими предприятиями Грузии, Армении и Азербайджана, в Тбилиси в зданиях складов мясокомбината организовали завод Наркомата боеприпасов. В лабораториях Тбилисского государственного университета получали гексоген и из него прессовали шашки, которые шли в дело. На одном из заводов в районе Баку выпускали тротил. Организованный в городе Сумгаите на базе тукосмесительного предприятия завод изготовлял взрывчатые вещества с использованием отходов нефтедобывающей промышленности и снаряжал ими противотанковые мины. Разместившийся на базе переработки утильсырья эвакуированный сюда завод также выпускал взрывчатку и снаряжал ею боеприпасы для войск, оборонявших Кавказ. За пять месяцев эти заводы снарядили 647 тысяч ручных гранат, 1,2 миллиона артиллерийских мин и 549,5 тысячи снарядов.

Большую помощь командованию Закавказского фронта и местным партийным и советским органам в организации производства взрывчатых веществ и боеприпасов в Закавказье оказала оперативная группа научных работников и специалистов промышленности боеприпасов, командированная по заданию ГКО. Члены этой группы, возглавляемой заместителем наркома боеприпасов К. С. Гамовым, в чрезвычайно короткие сроки при активном содействии местных органов и командования Закавказского фронта организовали производство взрывчатых веществ и боеприпасов на многих предприятиях гражданской промышленности.

В богатом арсенале боевых средств Красной Армии с первых дней войны видное место заняли легендарные бутылки с зажигательной смесью, которые фронтовики называли огненными гранатами. Несмотря на чрезвычайную простоту устройства, они оказались весьма эффективным противотанковым оружием. В инструкции о применении зажигательных бутылок, утвержденной народным комиссаром обороны СССР, сказано: "...В руках смелого бойца зажигательные бутылки являются грозным оружием. Они способны при внезапном и смелом применении не только нанести поражения, но и вызвать панику, внести расстройство в боевые порядки противника".

На вооружении Красной Армии состояли два вида зажигательных бутылок: с самовоспламеняющейся жидкостью КС, представляющей собой сплав фосфора и серы с очень низкой температурой плавления, и с горючей смесью, изготовленной из автомобильного бензина, загущенного специальным порошком. По внешнему виду эти жидкости отличались друг от друга цветом - чистая КС имела желто-зеленый цвет, а с примесью - темно-бурый. Зажигательные бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью КС закупоривали резиновыми пробками, закрепленными на горлышке проволокой и изоляционной лентой. Для предохранения жидкости от соприкосновения с воздухом при закупоривании наливали сверху немного воды и керосина. Безотказность действия зажигательных бутылок в зимних условиях, при низких температурах воздуха, обеспечивалась специально отработанными для этой цели самовоспламеняющимися веществами, которые воспламенялись даже при 40 градусах мороза. Если самовоспламеняющиеся зимние смеси загорались медленно, то к бутылкам прикрепляли воспламенительные ампулы или спички.

Самовоспламеняющиеся бутылки КС, падая на твердое покрытие, разбивались, а находившаяся в них жидкость разливалась и загоралась. Будучи липкой, она приставала к броне или залепляла смотровые щели, стекла, приборы наблюдения, ослепляла дымом экипаж, выкуривая его из танка, сжигая все внутри. Горела жидкость ярким пламенем с большим количеством белого дыма в течение полутора трех минут, давая температуру в 800-1000 градусов. Попадая на тело, капля самовоспламеняющейся жидкости вызывала сильные, трудно заживающие ожоги.

Зажигательные бутылки с горючими смесями, полученными из бензина, воспламенялись с помощью специальных ампул, вложенных в бутылки, наполненные жидкостью. В момент разрушения бутылки и ампулы при ударе о танк, бронемашину или другую цель происходило воспламенение. С той же целью использовали специальные спички, представляющие собой палочки, покрытые по всей длине зажигательным составом. По две таких спички прикрепляли при помощи резинки к цилиндрической части бутылки. Зажигали спички перед броском теркой или обычной спичечной коробкой. Жидкость этих бутылок горела 40-50 секунд, развивая температуру 700-800 градусов и выделяя немного черного дыма.

В дни исторической битвы на Волге массовое производство жидкости КС и снаряжение ею зажигательных бутылок организовали на Сталинградском химическом заводе. Сотрудники центральной заводской лаборатории А. А. Серго, А. Самарская, О. С. Гамеева, Д. Т. Злотник и другие выполнили задание командования фронта и создали самовоспламеняющуюся жидкость, которая не теряла своих свойств в самые сильные морозы. Предприятия Сталинграда изготовили сотни тысяч бутылок с зажигательной смесью. "Больше бутылок КС, - требовали фронтовики, - танки от них горят, как спички". Рабочий-рационализатор с завода "Баррикады" И. П. Иночкин изготовил образец приспособления для метания таких бутылок. После испытания "бутылкомет Иночкина" был принят городским Комитетом обороны на вооружение истребителей танков и успешно применялся ими во время боев за город.

В Ленинграде бюро ГК ВКП(б) 10 июля 1941 года приняло решение обеспечить ежедневный выпуск не менее 10 тысяч бутылок с горючей смесью. Эту работу поручили Государственному институту прикладной химии, который стал головным, а также коллективам химических лабораторий университета, пединститута, института связи, Лесотехнической академии, ликеро-водочных заводов, завода им. Морозова и других предприятий. Уже в июле на фронт отправили 450 тысяч зажигательных бутылок и два миллиона запалов. К середине августа выпуск зажигательных бутылок превысил миллион.

"Огненными бомбами", "огненными гранатами" называли фронтовики зажигательные бутылки. "Коварной смесью", "коктейлем смерти" окрестили гитлеровцы самовоспламеняющуюся смесь. Этим средствам борьбы бойцы оказывали особое предпочтение как простым и безотказным в уничтожении танков, броневых и транспортных машин противника, автоцистерн. Эффективность зажигательных бутылок против танков была подтверждена многими примерами из практики боев с фашистами. Отделение сержанта Ярова, например, за одну ночь уничтожило зажигательными бутылками шесть фашистских боевых машин, а батальон, которым командовал капитан Ф. Ф. Коврижко, сжег в одном бою более двадцати танков. В письме, присланном с фронта на один из заводов, изготовлявших зажигательные бутылки, бойцы писали: "Когда ваши бутылки прибывают в часть одновременно с кухней, то мы в первую очередь спешим запастись вашими гостинцами". Подсчитано, что за годы войны зажигательными бутылками было уничтожено 2429 танков и штурмовых орудий врага.

Но бутылки с горючей смесью применяли не только как оружие ближнего боя. На танкоопасных направлениях помимо минных устраивали поля из бутылок с горючей смесью. Такие "бутылочные" поля часто возникали в ходе битвы под Москвой по указанию Военного совета Западного фронта. Для борьбы с атакующей пехотой применяли и другое весьма эффективное огневое заграждение - так называемые миноогнефугасы. Перед передним краем отрывали ямы, в которые укладывали по 20 зажигательных бутылок и небольшие заряды взрывчатого вещества. Подорванный взрывателем натяжного или нажимного действия миноогнефугас давал столб огня высотой до 8 метров, поражая горящей жидкостью площадь около 300 квадратных метров.

Осенью 1941 года, когда фашистские танки рвались к нашей столице и когда в дело пускали любые средства, чтобы их остановить, в одном из научно-исследовательских институтов, руководимом А. П. Закощиковым, создали так называемые "огневые мешки". Это были и в самом деле мешки, сшитые из бензостойкой клеенчатой ткани, емкостью 30 литров, которые заполняли вязкой огнесмесью. Ее готовили прямо на аэродромах из авиабензина, загущая его специальным отверждающим порошком. В горловину заполненного огнесмесью мешка вставляли деревянный блок с вмонтированными в него терочными воспламенителями, пиротехническими замедлителями и картонной трубкой, в которой помещался разрывной заряд. Горловину мешка с воспламенительно-разрывным устройством обвязывали простой бечевкой.

В таком виде "огневые мешки" сбрасывали с самолетов У-2 ночью с малых высот. Вначале просто вручную через борт самолета, а позднее с помощью специальных подкрыльных кассет, в каждую из которых загружали по два "огневых мешка". Применяли это простое, но действенное зажигательное средство в достаточно широких масштабах под Москвой вплоть до середины 1942 года, а также на Северном Кавказе до конца 1942 года. Производство огневых мешков было налажено в Москве и в Казани.

Большой размах и высокая интенсивность военных действий на советско-германском фронте требовали огромного количества боеприпасов. Страна, осуществлявшая перебазирование боеприпасной промышленности, не успевала в полной мере удовлетворять потребности войск. В течение второго полугодия 1941 года запасы боеприпасов основных артиллерийских калибров были почти полностью исчерпаны, а промышленность изготовила лишь 26 миллионов артиллерийских снарядов, что составило половину утвержденного ГКО планового задания.

Для смягчения образовавшегося в войсках "снарядного голода" был организован срочный завоз боеприпасов с Дальневосточного фронта, из Забайкальского и Среднеазиатского военных округов. Решающее значение приобрело экономное расходование боеприпасов. С этой целью в войсках были установлены твердые лимиты расхода боеприпасов. Без разрешения Ставки Верховного Главнокомандования никто не имел права использовать имевшиеся запасы боеприпасов. Эти и некоторые другие меры позволили уже в ходе оборонительного сражения под Москвой не только восполнить текущий расход боеприпасов, но и создать их запасы для последующих наступательных действий Красной Армии.

Обеспечение фронта боеприпасами стало поистине всенародным делом. В Одессе по инициативе городского комитета партии изготовление боевой техники наладили более 20 предприятий. Даже мастерские, выпускавшие ранее детские игрушки, готовили для защитников города противотанковые и противопехотные мины заграждения. Предприятия города выпускали ручные гранаты с увеличенным зарядом, успешно применявшиеся против танков врага. Их суточное изготовление достигало пяти тысяч. На заводе имени Январского восстания делали 50-мм и 82-мм минометы и мины к ним. Фабрики и заводы, производившие боеприпасы, работали непрерывно под бомбежками и артиллерийскими обстрелами. Люди знали их продукцию ждет фронт, придвинувшийся угрожающе близко, и делали часто то, что раньше могло показаться невозможным. Старые мастера сутками не покидали цехов, успевая выполнять по две-три нормы и попутно обучать новичков. Самоотверженно работали вчерашние домохозяйки, студентки, школьники, составлявшие более трети трудившихся на предприятиях. Более тысячи 50-мм минометов, более двухсот 82-мм, 250 тысяч ручных гранат, 90 тысяч бутылок с горючей смесью, десятки тысяч противотанковых и противопехотных инженерных мин дали труженики Одессы своим защитникам.

В Севастополе выпуск военной продукции наладили на оставшемся от эвакуации оборудовании судоремонтного завода, в железнодорожных мастерских, в артели промкооперации "Молот", выпускавшей раньше металлическую посуду, лопаты, ведра, кровати. Когда в начале ноября 1941 года, во время первого штурма Севастополя, эти предприятия оказались под ударами немецкой авиации, городской Комитет обороны, возглавляемый первым секретарем Севастопольского ГК ВКП(б) Б. А. Борисовым, организовал перебазирование производств, работавших на оборону, в штольни, вырубленные когда-то для складов в прибрежных скалах в Троицкой балке. Здесь, под шестидесятиметровой толщей скалы, был создан знаменитый Спецкомбинат No 1, ставший арсеналом осажденного Севастополя.

Спецкомбинат работал круглые сутки. Каждый день на передовую отправляли 50-мм и 82-мм артиллерийские мины, ручные и противотанковые гранаты, минометы. В ответ бойцы присылали множество писем с благодарностями и просьбами: "Хотелось бы побольше противотанковых гранат! Уж больно хорошо действуют, сильно, безотказно".

Работа в цехах комбината велась в тяжелейших условиях. В штольнях было сыро, из-за недостатка кислорода трудно было дышать. Все севастопольские предприятия испытывали острую, все возраставшую нужду в рабочих. По призыву коммунистов сотни домохозяек пришли на работу в подземный спецкомбинат. Они быстро овладели рабочими специальностями. Многие из них вскоре прославили себя трудовыми подвигами. К концу ноября 1941 года на спецкомбинате работало уже более двух тысяч человек. Там же люди и жили. Все находились на казарменном положении.

Оторванность Севастополя от основных баз снабжения создавала дополнительные трудности в работе предприятий, выпускавших боеприпасы и другие средства вооружения. Выручала изобретательская и рационализаторская мысль инженеров и техников, рабочих и бойцов. Когда не стало взрывателей для инженерных мин, их начали изготовлять с использованием пистолетных и винтовочных патронов. Для производства минометов, корпусов гранат, мин, авиабомб использовали старые трубы, кровельное железо, старые консервные банки, металлолом, собранный на заводских дворах и в разрушенных зданиях, обломки ангара на Северной стороне, разрушенного вражескими бомбами. Специальную калиброванную проволоку для взрывателей ручных гранат с успехом заменили отходами стального морского троса, который расплетали на нити и подвергали соответствующей термической обработке. Пайку заменили сваркой. Для лужения ряда деталей использовали олово, выплавленное из старых консервных банок. Когда не стало натурального шелкового полотна для изготовления картузов пороховых зарядов, работницы комбината принесли из дому и раскроили на пороховые мешочки свои выходные шелковые платья.

Севастопольцы изыскивали заменители десятков дефицитных материалов, упрощали технологию изготовления различных деталей, стремились работать с максимальной экономией, без отходов. Благодаря этому даже на шестом месяце блокады все без исключения севастопольские предприятия выполняли и перевыполняли производственные планы, поставляли фронту гранаты, мины и многое другое, необходимое для боя.

Нарастал натиск врага - росли мужество и стойкость севастопольцев, поднималась их трудовая активность. Рабочие и работницы не покидали своих "оборонных" постов и после двенадцати - шестнадцатичасовой смены. Появились пятисотники, семисотники и тысячники. И это в то время, когда постоянно были перебои с электроэнергией, инструментом, материалами, а также несмотря на то, что в отдельные дни немцы совершали по две тысячи самолето-вылетов и сбрасывали на город тысячи фугасных и зажигательных авиабомб.

Спецкомбинат No 1, оружейная кузница осажденного Севастополя, работал до последней возможности, даже в дни третьего (июньского) штурма. Рабочие продолжали все делать вручную и тогда, когда была разрушена последняя севастопольская электростанция и подача электроэнергии к станкам прекратилась. В последние дни июня 1942 года рабочие комбината были выведены из штолен на поверхность и укрыты в ближайших убежищах. Спецкомбинат был взорван, выйдя из строя как сражающийся на посту боец. Без этого подземного завода, созданного коммунистами Севастополя, просто нельзя представить себе героическую 250-дневную Севастопольскую оборону. На мраморных плитах мемориала, сооруженного на площади Нахимова в городе-герое, рядом с защищавшими Севастополь воинскими частями высечено наименование завода боеприпасов Спецкомбината No 1.

В неимоверно тяжелых условиях трудились коллективы ленинградских предприятий, производивших боеприпасы. Трагичной, но исключительно героической была жизнь коллектива филиала завода имени М. И. Калинина. Работники филиала страдали дистрофией, многие погибли в блокированном городе. В феврале 1942 года из-за болезни на работу не выходило больше половины тружеников. Но, несмотря на потери и лишения, заводчане продолжали мужественно бороться с врагом. На состоявшемся 18 марта 1942 года совещании партийно-хозяйственного и комсомольского актива приняли решение: используя светлое время суток и имеющийся задел деталей, обеспечить выпуск для нужд фронта необходимых взрывателей. И это решение было выполнено.

Славной страницей в истории предприятия является организация производства реактивных снарядов М-13 и М-8. Первые 20 реактивных снарядов завод, опираясь на кооперацию других ленинградских предприятий, собрал в августе 1941 года и продолжал их производство до января 1942 года, несмотря на все блокадные трудности. А они были такими: уменьшилась хлебная норма до минимума, остановился городской транспорт, наступил голод, кончилось топливо. Завод имени М. И. Калинина продолжал бы подавать фронтовикам "эресы", однако в начале 1942 года кончились запасы ракетного пороха. Производство возобновилось в марте, когда ленинградские химики и технологи нашли свой способ изготовления ракетного пороха для снарядов "катюш".

В цехе сборки реактивных снарядов было установлено большое количество так называемых печек-"буржуек". Наиболее опасные операции производились в выгородках, и обогревали их не самими печками, а керамическими трубами, через которые шло тепло. Война заставила пойти на такое грубое нарушение освященных столетиями строгих правил, требовавших держать порох подальше от огня. Но только так удалось восстановить в блокадном Ленинграде производство реактивных снарядов, которые с марта 1942 года вновь пошли на фронт - сначала сотнями, а затем и тысячами.

А что же делал завод с января по март? Когда прекратили выпуск "эресов", увеличили производство артиллерийских взрывателей, которых тогда очень не хватало, а на подвоз их Ленинградский фронт не мог рассчитывать. Для этой цели использовали имевшийся технологический брак, доведя его до кондиции. Перестроили и оснастили новым оборудованием отдельные цехи. Перестройка производства имела далеко идущие последствия: завод стал выпускать взрыватели в таком количестве, что не только полностью обеспечил Ленинградский фронт, но и десятками тысяч направлял их через Ладогу на другие фронты.

Производством боеприпасов в Ленинграде занималось более 100 предприятий. К этому делу привлекли многие предприятия и организации, весьма далекие в прошлом от этого специфического дела. Причем отдельные организации начинали заниматься этим по собственной инициативе - приходили в партийные, советские и военные органы с соответствующими предложениями. Научные работники ленинградских вузов, пересмотрев тематику своих исследований, полностью подчинили ее нуждам фронта. Мастерские и лаборатории институтов приспособили для выпуска оборонной продукции.

С начала войны и до снятия блокады ленинградцы дали фронту более 7,5 миллиона артиллерийских снарядов и мин, а всего за время войны промышленность города выпустила около 10 миллионов снарядов и мин, большое количество авиабомб, реактивных снарядов, миллионы ручных гранат, инженерных мин и других боеприпасов. В этих цифрах - величие трудового подвига города-героя на Неве!

Из Ленинграда был эвакуирован старейший капсюльный завод, который удалось вывезти лишь частично. Предполагалось отправить в глубь страны на площадку нового строящегося завода 20-25 тридцативагонных эшелонов с эвакуируемым оборудованием, рабочими и их семьями. Однако события развивались столь стремительно, что до наступления блокады отправили только четыре эшелона, из которых на место прибыло три. Четвертый, загруженный остродефицитными материалами и инструментом, был захвачен немцами.

На новом месте не было ни одного готового здания. А через пять дней после прибытия эшелонов на завод поступила телеграмма, в которой сообщался план выпуска продукции. Для его выполнения требовалось не менее двух с половиной тысяч рабочих и немедленный ввод в эксплуатацию строящихся цехов.

Для нормальной работы капсюльного завода необходимо около двух тысяч наименований самых различных материалов. Они остались в эшелоне, захваченном гитлеровцами. Пришлось начинать с нуля - завозить эти материалы со всех концов страны и устанавливать связи со множеством предприятий-поставщиков. В первую очередь создали цехи по изготовлению и монтажу нестандартного оборудования и ремонтно-строительный цех. Весь монтаж завода провели своими силами и в короткий срок. Командиры производства учились сами и учили людей. Преодолевая все трудности, первым выдал образцы изделий коллектив цеха, возглавляемого В. А. Васильевым, а затем коллектив смены мастера Е. М. Прокопенко сдал готовую партию боевой продукции военному представителю.

В этих условиях важную роль сыграл созданный на заводе научно-исследовательский отдел, который выполнил совместно с производственными цехами ряд работ по замене дефицитных материалов и по совершенствованию технологических процессов. Применили групповое прессование одновременно 50 капсюлей-детонаторов для запалов к ручным гранатам на мощных масляных прессах. Капсюли-детонаторы другого типа прессовали сразу по 84 штуки на мощных механических прессах. Завершающие операции в обоих случаях механизировали. Количество одновременно прессуемых патронных капсюлей-воспламенителей увеличили вдвое. Создали высокопроизводительное поточное производство пиропатронов для реактивных снарядов. Завод быстро набирал темпы, организовав выпуск продукции по часовому графику, и вскоре вышел в число передовых предприятий отрасли.

Принимались энергичные меры для наращивания выпуска основного взрывчатого вещества - тротила. На заводах быстро осваивали научный "задел" в интенсификации процесса получения тротила, созданный в предвоенные годы. Группе специалистов старейшего завода взрывчатых веществ, директором которого был А. Я. Быков, присудили Государственную премию за коренное усовершенствование метода приготовления тротила и резкое увеличение его выпуска. Однако на протяжении всей войны при производстве тротила ощущался острый недостаток толуола, азотной и серной кислот, кальцинированной соды и каустика, а также ряда других необходимых химических продуктов. Поэтому мощности тротиловых производств не были загружены полностью, а выпуск тротила определялся поставками сырья. И хотя в целом выпуск его возрос, получаемое количество тротила не обеспечивало потребности снаряжательных заводов и действующей армии.

Важную роль сыграли новые мощные взрывчатые составы, полученные на основе флегматизированного гексогена инженером Е. Г. Лединым еще в 1940 году. В свое время он разработал и рецептуру взрывчатых составов, а также технологию флегматизации гексогена с целью снижения его чувствительности к ударам. Всесторонние лабораторные исследования и испытания стрельбой показали, что по мощности гексоген более чем в два раза превосходит тротил и, кроме того, отличается высокой зажигательной способностью.

В дни битвы за Москву, 7 декабря 1941 года, у председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина состоялось совещание, на котором Е. Г. Ледин доложил о разработанных им мощных взрывчатых составах на основе гексогена. Совещание признало исключительную необходимость применения новой "гексогеновой" взрывчатки в бронебойно-зажигательных снарядах, в снарядах для авиационных пушек, а также в фугасных авиабомбах. ГКО принял несколько постановлений, предусматривавших создание производств гексогена и взрывчатых составов на его основе. Началось строительство и оборудование снаряжательных цехов. Проводились государственные испытания боеприпасов, снаряженных новой мощной взрывчаткой. Е. Г. Ледин возглавил созданное Специальное экспериментально-производственное бюро, в котором разрабатывали технологию изготовления полученных им новых взрывчатых веществ.

Государственная комиссия под председательством командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковника артиллерии Н. Н. Воронова признала высокую эффективность и надежное зажигательное действие бронебойных снарядов с составом на основе гексогена. В феврале 1942 года вышло специальное решение ГКО о принятии новых составов на вооружение и о плане поставок боеприпасов, снаряженных этими составами.

Производство гексогена в 1942 году увеличилось в десять раз по сравнению с 1941 годом, а в следующем - почти в полтора раза против этого выпуска и оставалось на таком уровне и в 1944 году. Во второй половине 1942 года снаряды противотанковых, авиационных и морских пушек, снаряженные новыми мощными гексогенсодержащими взрывчатыми веществами, стали поступать в действующую армию во все возраставших количествах. С декабря 1941 года по август 1943 года заводы освоили производство более 12 видов артиллерийских боеприпасов с новыми мощными взрывчатыми веществами. К концу 1942 года все снаряды танковой, противотанковой артиллерии и авиационных пушек поставлялись только в снаряжении мощными гексогенсодержащими составами.

Успех этого дела в трудные военные годы был обеспечен героическими усилиями коллектива Специального экспериментально-производственного бюро, руководимого инженер-капитаном Е. Г. Лединым, многих работников заводов, НИИ и КБ, военных представителей. За разработку нового вида взрывчатого вещества Е. Г. Ледину и его ближайшим помощникам была присуждена Государственная премия.

Промышленность взрывчатых веществ и снаряжения боеприпасов с началом войны быстро перешла на технологию, технические условия и рецептуры военного времени. Стали применять, например, маслянистый тротил с пониженной температурой плавления, менее стойкие, но более удобные в производстве антикоррозийные покрытия наружной поверхности изделий, окраску боеприпасов производили всего один раз, авиабомбы и реактивные снаряды вообще не окрашивали. Все эти "послабления", не сказывавшиеся отрицательно на боевом применении боеприпасов, позволили значительно увеличить их выпуск.

Важнейшим и неотложным делом стало с началом войны завершение строительства и пуск в эксплуатацию крупнейшего завода по производству баллиститных порохов. Преимущества балл петитного пороха перед пироксилиновым, использовавшегося в основном в патронном производстве, заключались в таких его качествах, которые нужны были боеприпасам, применявшимся прежде всего в реактивной, зенитной и морской артиллерии, а также в минометах. Они не признавали других порохов. И что было еще очень важно, баллиститный порох отличался быстротой изготовления, тогда как производство пироксилиновых порохов занимало сравнительно много времени - от недели до месяца.

Гитлеровская Германия обладала значительными ресурсами баллиститных порохов, что дало ей на первых порах "перевес" в изготовлении некоторых артиллерийских и минометных выстрелов. А оба имевшихся в нашей стране небольших производства баллиститных порохов эвакуировали. Заряды для минометов и реактивных снарядов в этот период выпускали только мастерские научно-исследовательского института, директором которого был А. П. Закощиков, и небольшой вновь созданный завод, располагавшийся в прифронтовой зоне. В качестве временной меры на заводе, руководимом А. П. Якушевым, в особом техническом бюро под руководством Н. П. Путимцева разработали к декабрю 1941 года ракетные заряды из суррогатных пироксилиновых порохов с примесью окислителей. Изготовляли их на оборудовании заводов пироксилиновых порохов. Это позволило частично ликвидировать образовавшуюся в 1941-1942 годах диспропорцию между производством реактивных снарядов и пороховых зарядов к ним. Однако качество суррогатных пироксилиновых зарядов оказалось ниже, чем у зарядов из баллиститных порохов, велик был процент брака, поэтому после создания мощностей по баллиститным порохам производство суррогатированных пироксилиновых порохов прекратили.

В первые месяцы войны основная нагрузка по изготовлению порохов легла на заводы, директорами которых работали А. П. Якушев, Б. Л. Горский и Н. Е. Стрельцов. В связи с таким кризисным положением пороховой промышленности принимались самые энергичные меры для интенсификации технологических процессов на действующих трех заводах. Одновременно шла напряженная, героическая работа по срочному восстановлению эвакуированных заводов и строительству новых.

Однажды Д. Ф. Устинов вызвал меня и сказал, что надо помочь строящемуся на Урале большому заводу порохов станками. Дело, как он выразился, "архиважное" и "архисрочное". Я позвонил директору завода и выяснил, какие нужны станки. Оказалось, что изготовить их не так сложно, и это задание быстро выполнили.

Завод на Урале и должен был стать крупнейшим производством баллиститных порохов, в которых мы так в то время нуждались. Пытаясь ликвидировать кризисное положение в обеспечении ракетной артиллерии зарядами из баллиститных порохов, правительство обязало завершить строительство и пустить в эксплуатацию первую очередь Уральского завода к 1 ноября 1941 года. Окончание строительства, монтаж сложного оборудования и коммуникаций, пуск цехов в эксплуатацию были связаны с огромными трудностями и требовали смелого решения многих сложных технических и производственных вопросов. Надо было изыскать недостающие материалы и оборудование, внести изменения в проекты, составленные еще до войны, чтобы учесть в них последние достижения науки и техники. Одновременно готовились кадры рабочих-технологов для сложной, тяжелой и опасной работы на всех фазах порохового производства - от нитрации до выпуска готовых зарядов.

Большой объем работ по созданию и уточнению проектной документации выполнила бригада молодых инженеров проектного института во главе с главным инженером проекта завода М. В. Лихушиным. В период строительства и пуска цехов значительной была помощь проектировщикам, строителям и производственникам коллектива Особого технического бюро, руководимого М. И. Левичеком. Ветеран отечественного пороходелия и крупный знаток проектного дела В. А. Лясовский, известный специалист в области производства нитроглицерина и пороховой массы из него Б. И. Пашков и другие инженеры многое сделали для успешного пуска и освоения цехов, обучения рабочих-аппаратчиков, обеспечения бесперебойной работы зарядных мастерских, организации центральной заводской лаборатории и испытательной станции.

Коллектив завода, во главе которого стояли талантливые организаторы-коммунисты директор Д. Г. Бидинский, парторг ЦК ВКП(б) А. Е. Гусев, главный инженер Д. Е. Горбачев, а также строители, возглавляемые И. С. Кузьмичем, своим героическим трудом обеспечили пуск первой очереди завода в октябре 1941 года, когда действующая армия получила первую партию зарядов из баллиститного пороха. Вслед за этим Государственный Комитет Обороны установил повышенную программу выпуска боевой продукции, в том числе сотен тысяч мощных минометных и артиллерийских зарядов и шашек к реактивным снарядам.

Инженерно-технические работники и рабочие-рационализаторы завода, специалисты Особого технического бюро осуществили значительное число усовершенствований в производстве баллиститных порохов, наиболее значительными из которых оказались организация производства дефицитного колоксилина на соседнем целлюлозно-бумажном комбинате и замена остродефицитного стабилизатора централита на доступный продукт. Успешное и быстрое решение этих исключительно сложных проблем предотвратило, казалось бы, неизбежную остановку производства пороха осенью 1941 года, когда химическая промышленность прекратила производство централита из-за эвакуации заводов, выпускавших этот продукт, а американский транспорт, который вез централит из США, был потоплен немцами.

Подлинно революционным в технологии производства баллиститных порохов, в том числе пороховых шашек для реактивных снарядов, явилось внедрение непрерывного способа формования пороховых шашек на шнековых прессах специальной конструкции. Под руководством известного советского ученого-пороховика, инициатора и руководителя работ по созданию отечественных баллиститных порохов А. С. Бакаева специалисты завода и Особого технического бюро создали специальный шнек-пресс и разработали соответствующие составы порохов и технологические режимы непрерывного изготовления пороховых шашек на этом прессе.

За успешное выполнение заданий правительства в разработке технологии и внедрение в производство новой аппаратуры для производства боеприпасов орденами и медалями были награждены десятки работников завода, в том числе А. С. Бакаев и М. И. Левичек. А позднее А. С. Бакаеву и некоторым другим работникам за коренное усовершенствование технологии производства порохов присудили Государственную премию СССР.

Кто знаком с пороховым производством времен войны, знает, какая это трудоемкая и кропотливая работа. Ведь порох, прежде чем попасть в снаряд или мину, взвешивался, расфасовывался. Каждой работнице или подростку на этой операции нужно было произвести вручную пять тысяч взвешиваний и десять двенадцать тысяч контрольных взвешиваний за смену. Семнадцать тысяч взвешиваний в несколько граммов! А передовики труда делали и по двадцать двадцать пять тысяч взвешиваний. На завязке узлов и упаковке пороховых зарядов каждый работавший проводил двенадцать-тринадцать тысяч операций. У многих на пальцах вздувались волдыри, сочилась кровь, пока не придумали механические сшиватели мешочков.

А цехи нитрации, где готовится нитроглицериновая смесь. Это святая святых завода. Отсюда нитроглицериновая река течет в варочное производство, превращаясь там в порох. Смотришь на кипящую горячую массу, под большим стеклянным колпаком переливающуюся различными красками, и перед глазами предстает удивительное зрелище. Однако завораживающая красота сложной химической реакции - одна сторона дела. Само оно требует исключительной осторожности. Рабочие ходят в мягких тапочках, говорят шепотом. От удара, резкого звука может произойти страшный взрыв.

Нарком боеприпасов Б. Л. Ванников признавался своему другу:

- Вот мы с тобой сейчас идем по ночной Москве и беседуем, а у меня все время мысли о цехах порохов. Ведь там сейчас работает в основном молодежь. Зайдет кто-нибудь в ботинках с металлической подковкой, нечаянно выбьет искру об пол и - все. Очень болит душа за это.

Горячую пороховую смесь голыми руками закладывали в валки. Под давлением прокатывали на вальцах несколько раз. Затем разрезали и снова скатывали в рулоны весом до шестидесяти килограммов. В первое время на Уральском заводе не хватало автомашин, недоставало и лошадей. Рулоны для прессования доставляли на себе в основном опять женщины. От любой искры порох мог вспыхнуть, рабочий или работница - получить сильнейший ожог. И такое случалось, и не всегда удавалось спасти человека.

Производства порохов, взрывчатых веществ, снаряжение ими боеприпасов, а также производства зажигательных, пиротехнических и капсюльных материалов являлись вредными для здоровья работающих, так как приходилось перерабатывать токсичные пылящие и летучие вещества. Даже в тяжелых условиях военного времени на этих предприятиях приходилось принимать разнообразные меры для герметизации оборудования, улавливания и нейтрализации вредных выбросов, особенно тщательно обучать персонал безопасным приемам работы, применять средства индивидуальной и коллективной защиты, а также выдавать работающим специальное питание, нейтрализующее вредное воздействие производственных факторов, и т. д. Осуществлялся строжайший контроль за соблюдением технологических регламентов и установленных правил технической безопасности и охраны труда.

В годы войны научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и опытные мастерские пиротехнических заводов непрерывно изыскивали новые доступные виды сырья, заменители дефицитных компонентов, разрабатывали и осваивали в широких масштабах пиротехнические составы на основе этих веществ. Таким образом удавалось обеспечить бесперебойный ход производств пиротехнических изделий, быстрый их количественный и качественный рост.

Научно-исследовательский институт, руководимый А. П. Закощиковым, совместно с конструкторско-технологическими бюро пороховых заводов в короткие сроки создал заряды к большому количеству новых артиллерийских систем различного назначения. При этом особое внимание уделяли разработке пороховой начинки для авиационного, зенитного и танкового вооружения, в том числе и из баллиститных порохов. Непрерывно совершенствовались заряды для ракетной артиллерии. Институту пришлось провести сложную работу, чтобы отработать заряды из импортных порохов, поставка которых началась в конце 1942 года. Когда из Англии поступили кордитные пороха, были созданы минометные заряды из этих порохов. Номенклатура зарядов, изготавливавшихся на пороховых заводах, увеличилась по сравнению с 1940 годом в три раза.

О высоких темпах научно-технического прогресса в промышленности взрывчатых веществ и снаряжения свидетельствует то, что за время войны 43 штатных изделия перевели на снаряжение новыми взрывчатыми составами, заново разработали снаряжение взрывчатыми веществами для 86 новых боеприпасов и организовали их массовое производство. На снаряжение составами новых рецептур перевели, в частности, противотанковые кумулятивные бронебойные снаряды различных калибров, кумулятивные авиабомбы, головные части реактивных снарядов для "катюш" и различных их модификаций.

Война потребовала от ученых, конструкторов, работников пиротехнических заводов не только резко увеличить выпуск продукции, найти заменители компонентов пиротехнических средств, но и создать в короткие сроки ряд новых и организовать массовое производство их. Значительная часть артиллерийских снарядов, поступивших на вооружение во время войны, снабжалась, например, трассерами, которые облегчили корректировку стрельбы по подвижным объектам и целеуказание. Применяли преимущественно трассеры красного огня с временем горения от одной -до девяти секунд. Было создано шесть типов трассеров, которыми оснащали все противотанковые, зенитные, авиационные снаряды малых и средних калибров. За годы войны пиротехнические заводы изготовили более 140 миллионов трассеров.

Когда из-за эвакуации прекратили выпуск синтетической смолы идитола, разработали и освоили в производстве пиротехнические составы на основе имевшейся в запасах природной смолы шеллака. Для сокращения производственного цикла применили при изготовлении составы сигнальных огней, не требующие сушки, с использованием природного асфальтита. Вместо дефицитной натуральной олифы, изготовляемой из пищевых растительных масел, применили доступные канифоль и индустриальное масло. В пиротехнических смесях использовали имевшиеся в достатке алюминиевые порошки и пудры, изготовленные из вторичного алюминия.

Перечисленные и другие разработки обогатили арсенал пиротехнических огневых сигнальных средств, используемых Советскими Вооруженными Силами, тридцатью новыми эффективными изделиями, которых не было к началу войны. Двадцать из них разработали сотрудники пиротехнических лабораторий института, возглавляемого А. П. Закощиковым. В этих же лабораториях была проведена большая работа по созданию различных дымовых средств для сигнализации в дневное время. В них применили новые для нашей промышленности хлоратные дымообразующие составы. Номенклатура дневных дымовых сигналов, применявшихся на фронте, за годы войны значительно расширилась и составила семнадцать различных видов.

Ни одна крупная операция, связанная с форсированием водных рубежей, не обходилась без применения средств задымления. В ряде случаев длина задымляемых участков фронта достигала нескольких десятков, а то и сотен километров. Так, например, при форсировании реки Днестр наши войска установили дымовую завесу протяженностью по фронту 60 километров, причем на дымопуск и поддержание завесы в течение шести часов израсходовали 124 тысячи дымовых шашек, 12 тысяч ручных гранат и 17 тысяч дымовых артиллерийских снарядов и мин.

Подавляющее большинство пиротехнических средств отечественного производства по эффективности действия, простоте конструкций и технологичности не уступало пиротехническим средствам противника и других иностранных армий и во многих случаях превосходило их. За годы войны было выпущено более 128 миллионов зажигательных шашек для комплектации 20-мм и 23-мм бронебойно-зажигательных и осколочно-зажигательных авиационных выстрелов, более 834 тысяч зажигательных авиабомб весом 50 килограммов и более, около 500 тысяч осветительных авиабомб, более 22 миллионов различных дымовых шашек, многие десятки миллионов различных сигнальных патронов и т. д.

После того как в начале 1942 года была пройдена критическая точка падения, производство боеприпасов вступило в полосу постепенного подъема. Один за другим стали давать продукцию эвакуированные заводы, графики восстановления которых утвердил Государственный Комитет Обороны. На заводах устанавливали дополнительное оборудование, к производству привлекали большое количество новых рабочих, принимали меры по более полной загрузке наличного станочного парка, расширяли действующие цехи и производства. В строй вступали также новые боеприпасные заводы, строительство которых началось еще до войны.

Быстрое наращивание выпуска боеприпасов происходило и потому, что на производство их переключили большое число предприятий гражданских отраслей промышленности. В 1941 году Госплан СССР перевел на производство боеприпасов 382 предприятия других наркоматов и ведомств, в 1942 году их число возросло до 1108 предприятий, а в 1943 году боеприпасы выпускали уже 1300 предприятий различных промышленных и непромышленных наркоматов и ведомств. В их числе были и предприятия-гиганты, и мелкие артели промкооперации, производственные мастерские высших и средних учебных заведений, училища системы государственных трудовых резервов, предприятия наркоматов сельского и лесного хозяйства, морского и речного флота, рыбной промышленности, связи, коммунального хозяйства, просвещения и других.

Мобилизация материальных, трудовых и финансовых ресурсов страны, осуществленная Коммунистической партией в первый период Великой Отечественной войны, способствовала и быстрому росту выпуска боеприпасов, которые стала все в большем достатке получать воюющая армия.

Однако возможности увеличения дальнейшего производства боеприпасов за счет ввода в эксплуатацию эвакуированных и вновь построенных заводов, размещения производства боеприпасов на гражданских предприятиях, а также привлечения дополнительных материальных ресурсов и рабочей силы были в основном исчерпаны к началу 1943 года. Резервом дальнейшего роста выпуска этой продукции стало всестороннее совершенствование технологических процессов, внедрение наиболее эффективных методов использования техники, улучшение организации производства, в частности перевод производства боеприпасов на поточный метод, повышение производительности труда, механизация операций, снижение себестоимости продукции, уменьшение расхода материалов, повышение квалификации кадров, широкое развертывание социалистического соревнования.

Массовое внедрение поточных методов производства началось во второй половине 1943 года, после того как Наркомат боеприпасов и областные партийные комитеты Москвы, Челябинска, Новосибирска провели конференции работников заводов по применению поточных методов производства в промышленности боеприпасов. Опыт передовых боеприпасных предприятий показал, что организация поточного производства и механизация труда являются одним из крупнейших источников увеличения выпуска продукции.

На заводе, где директором был С. А. Невструев, только за пять первых месяцев 1943 года выпуск продукции увеличился в полтора-два раза. На этом заводе на поток перевели все производство. Даже корпуса снарядов из вагонов подавались транспортером в подготовительный цех, а затем по конвейерам, скатам и другим приспособлениям - в цеха сборки.

Важное значение для решения проблемы массового и ускоренного выпуска тех же корпусов снарядов имела замена дорогостоящей качественной стали, из которой они изготовлялись, сталистым чугуном. Значительно повышалась производительность труда и снижалась себестоимость. А эффективность действия таких снарядов даже повышалась, так как при взрыве они давали больше убойных осколков, чем остальные. В результате перевода производства 120-мм мин и 76-мм снарядов на литье из сталистого чугуна получили за годы войны экономию около 2 миллионов тонн дефицитной стальной снарядной заготовки.

Увеличение выпуска снарядов дала также отмена механической обработки каморы снаряда резцом, а также увеличение до допустимых пределов разностенности и диапазона колебаний массы корпусов. Эти нововведения привели к значительной экономии рабочего времени, снижению себестоимости и позволили давать снарядных корпусов намного больше. Например, при производстве одной тысячи корпусов 152-мм снарядов экономили 4,5 тонны металла и 512,6 часа станочного времени.

Переход на изготовление заготовок корпусов на специальных прессах-хладноломах позволил уменьшить расход металла и поднять производительность на этой операции по 76-мм снарядам в 2 раза, а по 122-мм и 152-мм снарядам - в 1,6 раза. Переход на штамповку корпусов по методу одновременного цикла, когда все операции выполнялись на одном прессе, позволил увеличить производительность этих прессов вдвое. Освоенная заводами передовая технология подняла выработку на одного рабочего в 2,5 раза.

Обжим корпусов снарядов средних калибров на механических кривошипных и эксцентриковых прессах вместо тихоходных гидравлических поднял производительность на этой операции в 4-8 раз. На заводе, где директором был С. А. Бунин, на обжиме 76-мм снарядных корпусов достигли их выпуска 1000 в час, тогда как на гидропрессах снимали 120-150 за это же время. Большинство станочных операций перевели на обработку твердосплавным режущим инструментом, что значительно повысило скорость резания и сократило машинное время обработки корпусов снарядов средних калибров в 1,7-2,7 раза по сравнению с 1941 годом.

В производстве корпусов артиллерийских мин технологи конструкторского бюро, руководимого Н. Т. Кулаковым, разработали и внедрили на всех заводах технологию изготовления корпусов мин из сталистого чугуна отливкой в кокиль. Конструкцию корпусов изменили так, что свели до минимума их механическую обработку.

На заводе, руководимом А. А. Кисуриным, в массовое производство 23-мм снаряда внедрили штампованный стальной баллистический наконечник вместо дюралевого, а резьбовое крепление его заменили закаткой. Это мероприятие высвободило 15 автоматов, 16 резьбофрезерных и 18 токарно-фрезерных станков с обслуживающими их рабочими и повысило намного производительность автоматов. Получили экономию дефицитного дюраля более 400 тонн в год. Вместе с тем замена дюралевого баллистического наконечника стальным привела к увеличению бронепробиваемости снаряда на одну треть. На этом же заводе внедрили в производство измененную конструкцию сердечника снаряда, что позволило высвободить 13 автоматов с обслуживающим персоналом, резко сократить брак и экономить в год более 100 тонн качественной стали. Разработали процесс изготовления гильз в один обжим вместо двух и совместили его с операцией калибровки дульца, что позволило высвободить 28 единиц оборудования и обслуживающих их рабочих. Прессование дна гильзы в окончательный размер без последующей проточки высвободило 25 станков с обслуживающими их рабочими. Применение рубки медных колец вместо отрезки позволило резко повысить производительность труда на этой операции и сократить почти наполовину расход меди.

Большой вклад в развитие гильзовой промышленности в годы войны внесли талантливые инженеры А. Н. Нестеров, Л. П. Сапожников, К. И. Шибанов, В. Н. Рогожин и А. Н. Ганичев. Всесторонне изучив процессы вытяжки латунных гильз через две матрицы, они разработали и внедрили в массовое производство технологию, при которой число вытяжек уменьшили с шести до двух, что снизило трудоемкость прессово-термической обработки в 5 раз, а выпуск гильз для 76-мм пушечных выстрелов увеличился почти вдвое.

Производством корпусов авиабомб с началом войны стало заниматься около 400 различных предприятий. Многие из них испытывали большие трудности - велик был брак сварных швов. Главный технолог бомбового конструкторского бюро Н. П. Васильев и инженеры В. И. Кузнецов и М. И. Кунис предложили применить метод автоматической электросварки под флюсом, разработанный Е. О. Патоном. Отработали режимы для различных изделий. Сварочные автоматы делали из устаревших токарных станков. В короткий срок удалось достичь настолько высокого качества сварных швов, что испытания их на герметичность отменили на все годы войны.

В исключительно короткие сроки были созданы девять новых фугасных авиабомб, отличавшихся упрощенной конструкцией и технологией изготовления. Корпуса этих бомб отливали из серого и сталистого чугуна. Резко сократился объем обработки металла с помощью резания. На станках нарезали только резьбу под взрыватель, а в остальных случаях резьбовые соединения получали прямо при отливе корпусов. Почти в 4,5 раза сократилась загрузка станочного оборудования и трудоемкость. Выпуск фугасных авиабомб значительно возрос.

Особой страницей в развитии бомбового вооружения, определявшегося во многом .объектами бомбометания, явилось создание противотанковых авиабомб кумулятивного действия, которыми оснащалась штурмовая авиация. Уже в начале войны стало ясно, что обычные фугасные и осколочные бомбы в борьбе с танками неэффективны. Бомба весом в 100 килограммов, для танка очень солидная бомба, пробивала своими осколками броню толщиной лишь 30 миллиметров, и то только при разрыве на расстоянии не более 5 метров от танка. На штурмовик Ил-2 таких бомб подвешивали только четыре, а возможность попадания в танк была очень невелика из-за большой скорости полета. Поэтому командование Военно-Воздушных Сил проявило большую заинтересованность в работе известного конструктора взрывателей И. А. Ларионова, который в середине 1942 года предложил использовать против танков противника созданную им легкую противотанковую кумулятивную авиабомбу. Она весила всего 10 килограммов и могла сбрасываться с малых высот, вплоть до 25 метров. Инженеры-вооруженцы, рассматривающие предложение И. А. Ларионова, рекомендовали еще уменьшить массу бомбы, и в конце концов она стала весить всего 2,5 килограмма. Это дало возможность намного увеличить количество авиабомб, загружаемых на один самолет (Ил-2 брал 312 таких авиабомб), что значительно повышало вероятность попадания в танки при атаке с воздуха.

Испытание новых авиабомб закончили в апреле 1943 года. Они надежно пробивали броню толщиной до 70 миллиметров и действовали настолько эффективно, что Государственный Комитет Обороны решил немедленно принять на вооружение эти бомбы, названные ПТАБ, и организовать их массовое производство. К середине мая 1943 года было изготовлено 800 тысяч противотанковых авиабомб, а с мая по август - еще 1 миллион 612 тысяч ПТАБ. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин категорически запретил применять ПТАБы до специального разрешения. Существование новых авиабомб держалось в строгом секрете. А как только началось танковое сражение на Курской дуге, ПТАБы применили в массовых количествах. За пятнадцать минут до наступления ударных группировок Западного и Брянского фронтов наша авиация сбросила на позиции противника несколько тысяч фугасных авиабомб и опорожнила несколько тысяч кассет с ПТАБами. В целом в ходе операции на Курской дуге израсходовали более полумиллиона кумулятивных бомб.

Новая бомба быстро завоевала всеобщее признание и получила высокую оценку общевойсковых и авиационных командиров. Она оказалась эффективным средством поражения тяжелых немецких танков "тигр", "пантера", самоходных артиллерийских установок "фердинанд" и других объектов, имеющих броневую защиту, а также открыто расположенных складов боеприпасов, емкостей с горючим, автомобильного и железнодорожного транспорта. В немецкой армии подобной авиабомбы не было.

В 1943 и 1944 годах выпуск противотанковых бомб достиг более 6 миллионов в год. За создание ПТАБ И. А. Ларионов был награжден орденом Ленина, а затем ему присудили за эту работу Государственную премию.

Для поражения особо мощных укреплений и крупных военных объектов противника конструкторы бюро, руководимого Н. И. Гельпериным, создали сверхтяжелую фугасную авиабомбу массой более 5,4 тонны с зарядом 3,2 тонны мощного взрывчатого вещества. Это была самая мощная авиабомба времен второй мировой войны. В апреле 1943 года отряд тяжелых бомбардировщиков авиации дальнего действия сбросил первые серийные ФАБ-5000 НГ на береговые укрепления Кенигсберга.

В период войны широко применялись фугасно-зажигательные авиабомбы и зажигательные авиабомбы рассеивающего действия с термитными шарами. Прочный цельнокованый корпус снаряжался пиротехническим составом, обладавшим значительным фугасным действием, и термитными зажигательными элементами, которые разбрасывались при взрыве. Бомбы обеспечивали безотказное поджигание бензо- и нефтехранилищ, а также различных сооружений. Зажигательные авиабомбы рассеивающего действия, выпускавшиеся двух видов, создавали 65 огневых очагов на площади более 40 гектаров или 300 очагов на значительно большей площади.

В начале войны закончились войсковые испытания новой мощной осветительной авиабомбы. Эта бомба отличалась очень высокой силой света (около двух миллионов свечей), длительным временем горения и обеспечивала возможность вести прицельное бомбометание с высот до 5 километров. Ни в одной армии, в том числе и германской, таких осветительных авиабомб не было.

Широкое применение на фронте нашла и разработанная под руководством В. М. Виноградова фотоавиабомба. Эта бомба при взрыве на определенной высоте создавала кратковременную вспышку более чем в 700 миллионов свечей. Это позволяло в ночных условиях получать качественные аэрофотоснимки - с высот до 7,5 километра. Ночное воздушное фотографирование с использованием фотоавиабомб советские летчики применяли в разведывательных полетах, а также для контроля результатов ночного бомбометания.

Всего за время войны было модернизировано и отработано вновь свыше 50 образцов новых авиабомб.

Советская научная и конструкторская мысль в области создания и изготовления боеприпасов не отставала от требований войны. В научных лабораториях, в КБ, на полигонах, в цехах заводов шло незримое соревнование с лучшими умами боеприпасной промышленности гитлеровского рейха, и в этом состязании советская техническая мысль одержала блестящую победу.

Противотанковая артиллерия в ходе войны получила новые выстрелы. В нашей "Аннушке", 45-мм противотанковой пушке, применялся снаряд, вес порохового заряда которого был увеличен. За счет этого и благодаря удлинению ствола начальная скорость его возросла до 870 метров в секунду, а бронепробиваемость при стрельбе бронебойным снарядом на дальность 500 метров увеличилась с 43 до 70 миллиметров. Выстрел бронебойным снарядом, созданным для 57-мм противотанковой пушки, обеспечивал надежное поражение на таком же расстоянии брони толщиной 100 миллиметров. 76-мм пушка обеспечивала пробиваемость брони в 70 миллиметров.

Уже к концу 1941 года гитлеровцы усилили броню своих танков и улучшили ее качество. В дальнейшем на новых тяжелых танках и самоходных орудиях толщина брони стала достигать 85-100 миллиметров, а у штурмовых орудий "фердинанд" даже 200 миллиметров. К тому же броневые листы монтировали под большими углами наклона к вертикали.

Однако советские конструкторы боеприпасов упредили гитлеровцев. Они создали подкалиберные бронебойно-трассирующие снаряды с тяжелыми сердечниками. Эту работу выполнила группа инженеров, возглавляемая И. С. Бурмистровым и В. Н. Константиновым. Сначала, в феврале - марте 1942 года, был создан 45-мм подкалиберный бронебойно-трассирующий снаряд, принятый на вооружение, а вскоре 76- и 57-мм. В снаряде с поддоном катушечной формы растачивалось гнездо, куда помещали бронебойный сердечник, а ниже - трассер. Поддон изготовляли из мягкой поделочной стали, а бронебойный сердечник - из очень твердого и тяжелого карбидвольфрамового сплава. Подкалиберный снаряд весил меньше обычного бронебойного снаряда, почему и увеличивалась его начальная скорость, а значит, и бронепробиваемость, усиливавшаяся еще за счет тяжелого твердого сердечника малого диаметра.

При дальностях стрельбы до 500 метров 45-мм подкалиберный снаряд "брал" броню до 95 миллиметров, 76-мм подкалиберный снаряд - до 105 миллиметров, а 57-мм подкалиберный снаряд, обладавший исключительно высокой начальной скоростью до 1270 метров в секунду, пробивал лобовую броню любого немецкого танка. В дальнейшем появился подкалиберный снаряд и к 85-мм пушке, принятый на вооружение в феврале 1944 года. Тем самым резко повысилась мощь огня прославленных советских танков Т-34, которые в это время начали оснащать этим орудием.

Созданные 45, 57, 76, 85-мм подкалиберные снаряды по бронебойному действию превзошли аналогичные боеприпасы германской армии. На коротких дистанциях их бронепробиваемость возросла вдвое. В борьбе с тяжелыми немецкими танками "тигр", "пантера" и самоходными штурмовыми орудиями типа "фердинанд" подкалиберные бронебойные снаряды оказались грозным оружием. Их создатели были удостоены Государственной премии.

В октябре 1941 года в одном из научно-исследовательских институтов инженер М. В. Васильев начал изучение кумулятивного эффекта взрыва для использования его в противотанковых боеприпасах. В начале 1942 года совместно с Н. С. Житких он уже спроектировал первый 76-мм кумулятивный снаряд. В нем применили мощное взрывчатое вещество - сплав тротила с гексогеном. При испытаниях в стационарных условиях снаряд уверенно пробивал бронеплиту толщиной 100 миллиметров. В этом же году кумулятивный снаряд приняли на вооружение, и он стал изготовляться серийно. Появился подобный снаряд и для 122-мм гаубиц, которые имелись в больших количествах в действующей армии. Наличие кумулятивных снарядов в боекомплектах этих орудий значительно повысило эффективность их противотанкового огня, что существенно усилило нашу противотанковую оборону. Кумулятивные снаряды широко применили на Курской дуге. Наряду с подкалиберными они стали одним из основных средств борьбы с танками.

Значительно усовершенствовали в годы войны осколочные и осколочно-фугасные снаряды. По своим боевым характеристикам эти снаряды не уступали лучшим иностранным образцам, а по некоторым важным показателям и превосходили их. Советский 57-мм осколочный снаряд, например, давал при взрыве до 400 убойных осколков массой 1 грамм и больше с радиусом сплошного поражения 10 метров, а американский такого же типа и калибра - до 300 таких осколков с радиусом сплошного поражения до 9 метров. Наш 76-мм осколочно-фугасный снаряд разрывался на 870 убойных осколков с радиусом сплошного поражения 15 метров, а немецкий 75-мм снаряд такого же действия - на 765 убойных осколков с радиусом сплошного поражения 11,5 метра. И советский 85-мм зенитный снаряд обладал более высокими боевыми качествами, чем немецкий 88-мм, давая при взрыве 665 осколков массой от 5 до 20 граммов, а немецкий - 565.

Во время войны интенсивно вели работу по совершенствованию боевых возможностей авиационных артиллерийских боеприпасов. В 1942 году на вооружение приняли патроны с бронебойно-зажигательно-трассирующим и осколочно-зажигательно-трассирующим снарядами к 37-мм пушке НС-37, применив и в них новое мощное взрывчатое вещество на основе гексогена. Осколки этих снарядов разрушали любую деталь самолета и пробивали броню толщиной до 10 миллиметров, а бронебойно-зажигательно-трассирующий снаряд с расстояния 200 метров пробивал 50-миллиметровую броню. Подобные снаряды, обладавшие значительно большим разрушительным действием, были приняты на вооружение и к пушке НС-45. Советские авиационные пушки и боеприпасы к ним полностью обеспечили нужды нашей военной авиации в годы войны.

Уже в первые месяцы войны в связи с массовым применением танков немецко-фашистскими войсками резко возрос спрос на противотанковые мины. Созданию новых минноподрывных средств неослабное внимание уделял Государственный Комитет Обороны. Только за первые полтора года войны он вынес 12 постановлений и распоряжений по этим вопросам.

В августе 1941 года была принята на вооружение и запущена в массовое производство противотанковая мина ЯМ-5 в деревянном корпусе. Конструкция мины была предельно простой. Снаряжалась она двумя брикетами аммиачно-селитренного взрывчатого вещества (амматола или шнейдерита), тротиловыми шашками, плавленым тротилом. Масса заряда от 3,6 до

5 килограммов. Претерпев ряд изменений и усовершенствований в ходе войны, эта мина продолжала изготовляться в больших количествах до последних дней боевых действий.

Осенью 1941 года конструкторы Научно-исследовательского инженерного института Красной Армии Н. П. Иванов и П. Г. Радевич отработали противотанковую мину ТМ-41 в металлическом штампованном корпусе, похожем на высокую кастрюлю. Мина имела массу 7 килограммов при заряде 5,5 килограмма. Этого вполне хватало для того, чтобы перебить гусеницу любого вражеского танка. Мины применялись с простым и надежным в работе механическим взрывателем нажимного действия.

Взамен мины ЯМ-5 в 1942 году на вооружение приняли более мощную противотанковую мину ТМД-Б в деревянном корпусе. Ее снаряжали брикетированным динамоном "Т" - смесью аммиачной селитры и измельченного торфа, а производство мин наладили на кирпичных заводах. Брикеты из взрывчатого вещества прессовали на тех же машинах, на которых раньше делали кирпичи. Два брикета вкладывали в ящик. Между ними ставили промежуточный детонатор - тротиловую шашку. Использование динамона "Т", которым за время войны было снаряжено 6 миллионов мин, позволило сэкономить

6 тысяч тонн дефицитного тротила.

В 1944 году мину ТМД-Б усовершенствовали, заменив в ней деревянный щиток, часто набухавший и затруднявший многократное использование мины, стеклянной или пластмассовой пробкой, которую вставляли в круглую горловину в центре корпуса. Новая мина, получившая индекс ТМД-44, так же как и мина ТМД-Б, превосходила аналогичные по назначению немецкие мины: по эффективности, простоте конструкции и технологичности. Немецкие мины были крайне сложными в производстве, требовали дефицитной тонкой стали и мощных прессов для производства корпусов. Изготовляли их только на хорошо оборудованном предприятии, тогда как советскую металлическую мину можно было выпускать в мастерских с маломощным прессовым оборудованием, а деревянные наши мины собирали в любых столярных мастерских, даже в школьных. Трудоемкость изготовления немецких мин была в десять раз больше трудоемкости наших мин. Во второй половине 1942 года гитлеровцы почти полностью скопировали нашу далеко не самую удачную деревянную мину ЯМ-5, немецкий вариант которой появился на фронте под названием "Хольцмине-42".

Исключительно важное значение для расширения промышленной базы минновзрывных средств имело Постановление СНК СССР от 6 августа 1941 года "О поставке средств инженерного вооружения в 1941 году", а также принятое в июне 1942 года ГКО решение о выпуске инженерного вооружения и о поставке необходимых для этого материалов. Если перед войной мины и другие минновзрывные средства изготовляли не более 30 предприятий, то уже в 1942 году их число увеличилось до 200. Со второй половины 1942 года и до конца войны основные потребности фронтов в минновзрывных средствах удовлетворялись полностью. С середины 1943 года Главное военно-инженерное управление Красной Армии держало в резерве Ставки ВГК средства заграждения (мины, взрывчатые вещества), что было обеспечено усилиями тружеников промышленности боеприпасов. Во второй половине 1944 года выпуск специальных и противопехотных мин был сокращен.

В самые трудные для нашей Родины дни осени 1941 года на фронте родилась новая военная специальность - истребитель танков. В руках отважных воинов-истребителей танков противотанковые гранаты, связки обычных гранат и бутылки с горючей жидкостью стали действенными средствами ближнего боя против танков. В дни исторической битвы за Москву на страницах "Правды" ежедневно сообщалось о героических подвигах истребителей танков. С большой любовью о гранатах отзывался герой Сталинградской битвы, командующий легендарной 62-й армии В. И. Чуйков. В своей книге воспоминаний "Начало пути" он писал: "В городском бою большую роль играла ручная солдатская артиллерия противотанковые и противопехотные гранаты. За всю войну в нашей армии, проделавшей путь до Берлина, не было такого большого расхода гранат, как на берегу Волги".

Бойцы относились к гранатам с большим уважением и называли их ласковыми именами: гранату "Ф-1" - "Фенюша", противотанковую - "Танюша". Каждый солдат старался иметь на руках пять - десять гранат, сберегая их главным образом для штурмовых действий и для отражения атак противника. Граната была необходима в штурмовых группах в самом ближнем бою. С гранатой боец штурмовой группы шел на приступ укрепленных пунктов, гранатой он прокладывал себе дорогу в лабиринте домов, комнат и коридоров, она помогала ему выкуривать противника из укреплений, против которых были бессильны артиллерийские снаряды и авиационные бомбы.

Рабочие-боеприпасники создавали своими руками и солдатскую карманную артиллерию, обеспечив ею в достатке каждого нашего бойца.

На всех этапах создания и производства боеприпасов важную роль играли соответствующие управления Наркомата обороны СССР и Наркомата Военно-Морского Флота СССР, их представители на предприятиях, в научно-исследовательских институтах и конструкторских бюро. Так, Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления разрабатывал и представлял на утверждение требования ко всем разрабатываемым или модернизируемым боеприпасам. Эти требования выдавались конструкторским организациям, где ими строго руководствовались. Ход исследований, разработок, изготовления и испытаний опытных образцов на всех этапах также контролировали специалисты ГАУ и военных приемок, имевшихся на всех предприятиях. В ряде случаев ГАУ проводил самостоятельно конструкторские разработки различных видов боеприпасов, которые затем осуществлялись совместно с промышленностью. С другой стороны, в КБ велись разработки некоторых образцов в инициативном порядке с последующим рассмотрением результатов заводских испытаний их в ГАУ.

На этапе отработки боеприпасы всесторонне испытывались на полигонах ГАУ, а затем в войсках. В годы Великой Отечественной войны войсковые испытания новых боеприпасов проводили в боевых условиях комиссии, в состав которых входили ведущие специалисты ГАУ и представители Управления боевой подготовки штаба командующего артиллерией Красной Армии. Возглавляли такие комиссии командующие артиллерией соответствующих армий. По результатам испытаний в боевых условиях и на основании рекомендаций войсковых комиссий ГАУ вместе с командующим артиллерией Красной Армии представляли образцы в правительство для принятия на вооружение.

Особенностью работы ГАУ была теснейшая творческая связь ведущих его специалистов с конструкторскими бюро, научно-исследовательскими институтами и заводами. В ходе исследований, разработок и производства боеприпасов принимались согласованные и эффективные технические решения. Это давало всегда большой выигрыш во времени и в материальных средствах. За годы войны по требованиям ГАУ разработаны, испытаны на полигонах и приняты на вооружение десятки новых образцов боеприпасов. Боеприпасное управление Арткома ГАУ в годы войны возглавлял профессор, доктор технических наук генерал-лейтенант артиллерии К. К. Снитко.

В процессе производства боеприпасов каждый элемент артиллерийского выстрела принимался военной приемкой ГАУ на заводах. Помимо приемки готовой продукции осуществлялся контроль параметров технологических процессов, особенно в химических производствах. Таким образом, все, что дала промышленность боеприпасов в действующую армию, прошло через руки военных представителей, которые головой отвечали за высокое качество и безотказность боеприпасов в бою.

Военные представительства производили приемку боеприпасов после проверки и приемки их заводскими службами технического контроля. Такой двойной контроль обеспечивал высокую надежность, безотказность и безопасность боеприпасов в эксплуатации. Бойцы Красной Армии верили в безотказность и безопасность артиллерийских снарядов и мин, ручных гранат и других боеприпасов. И они не подводили фронтовиков ни летом, ни зимой, ни в Заполярье, ни на жарком юге.

Качество наших боеприпасов было лучше, чем у немцев. Вспоминая о том времени, начальник ГАУ Н. Д. Яковлев в книге "Об артиллерии и немного о себе" писал: "Не могу не отметить, что действие наших снарядов и мин у цели было, как правило, безотказным. Правда, были и отдельные случаи неразрывов, но это происходило лишь тогда, когда при установке взрывателей на фугасное действие снаряды попадали в глубокое болото или в какую-нибудь иную топь...

Между тем по докладам из войск процент неразрывов немецких снарядов наблюдался весьма значительный. Следовательно, производство выстрелов мы сумели наладить гораздо лучше, чем враг".

Главное артиллерийское управление Советской Армии и сотни тысяч его работников внесли весомый вклад в создание оружия Победы. Свой вклад в это историческое дело внесли также и военные специалисты Военно-Воздушных Сил, Главного военно-инженерного управления, Главного военно-химического управления, Главного бронетанкового управления и Наркомата Военно-Морского Флота, творчески участвовавших в создании нашей промышленностью боеприпасов для всех видов и родов Вооруженных Сил, осуществлявших контроль за их освоением и массовым производством на боеприпасных заводах, прием и поставку в войска важной продукции.

В 1944 году фронту было поставлено 95 миллионов артиллерийских выстрелов (без авиационных), 79 миллионов минометных выстрелов, 10,5 миллиона авиабомб, 39,4 миллиона ручных гранат и 18,6 миллиона инженерных мин заграждения. В первом полугодии 1945 года промышленность боеприпасов продолжала работать с большим напряжением и на высоком техническом уровне. Она справлялась с непрерывно возраставшими задачами.

На завершающем этапе Великой Отечественной войны производство боеприпасов находилось на уровне, полностью обеспечивавшем нужды фронта с учетом перспективы участия советских войск в разгроме милитаристской Японии. В ходе наступательных операций 1944 и 1945 годов затруднений в обеспечении войск боеприпасами не было. При этом не только удовлетворялись потребности войск действующей армии, но и создавались дополнительные запасы боеприпасов на складах Дальневосточного и Забайкальского фронтов.

За годы войны советская промышленность боеприпасов дала фронту 333,3 миллиона снарядов для полевой и корабельной артиллерии, 242,8 миллиона мин, около 14,5 миллиона реактивных снарядов для "катюш", более 200 миллионов авиационных патронов, около 200 миллионов ручных и противотанковых гранат, 40,4 миллиона авиационных бомб, более 66,7 миллиона инженерных мин заграждения, в том числе около 26 миллионов противотанковых мин, 40 тысяч морских мин и боевых зарядных отделений торпед, 161,3 тысячи глубинных бомб, 21,4 миллиарда комплектов элементов для стрелковых патронов, сотни миллионов различных пиротехнических боеприпасов, миллионы тонн взрывчатых веществ и пороков, зажигательных и пиротехнических составов.

Бесперебойное обеспечение Советских Вооруженных Сил боеприпасами было достигнуто благодаря огромной организаторской и творческой деятельности нашей партии, ее Центрального Комитета, Советского правительства, самоотверженному труду всех работников промышленности вооружения и боеприпасов.

Труженики патронного и снарядного производства вписали славную страницу в победу над врагом.

Сотни миллионов снарядов и миллиарды патронов дались нам нелегко. Но они помогли советским воинам одолеть врага.

Много есть памятников - реликвий войны. Пушки и танки, самолеты и катера, минометы и автомобили, поставленные у заводских ворот, символизируют подвиг тружеников тыла в годы суровых испытаний. Никогда не видел памятника работникам патронной промышленности и промышленности боеприпасов. Не знаю, каким он должен быть. И все же жаль, что его до сих пор нет.