Приближалась осень, а вместе с ней — начало занятий, поэтому влюбленные старались по максимуму использовать оставшееся время. Они прекрасно сознавали, что во время учебы будут видеться гораздо реже, и стали почти неразлучны. Парень, верный своему обещанию, теперь, что ни день, дарил ей цветы и разные безделушки, так что комната девушки напоминала цветочный магазин. Мать Татьяны была в полном восторге.
В этот день Татьяна пришла к Кириллу. К ее удивлению, Ирина Генриховна была дома. Оказалось, что сегодня должен приехать брат Сергея Алексеевича, поэтому она отпросилась с работы, чтобы его встретить.
— Это тот самый пресловутый дядюшка, который подарил тебе все это? — спросила девушка, обводя рукой комнату, завешанную "сувенирами".
— Угу, — ответил Змей, потирая лоб.
— Что с тобой? Ты не очень хорошо выглядишь.
— Я себя и чувствую не очень хорошо, — признался тот. — Голова болит.
— Выпей каких-нибудь таблеток.
— Пробовал — бесполезно.
— Давай я тебе виски помассирую, — предложила Татьяна. — Говорят — помогает.
— Хорошо.
Парень откинул голову и замер, наслаждаясь, пока девушка осторожно массировала ему голову.
— Чем сегодня займемся? — спросила она.
— Любовью, — последовал незамедлительный ответ.
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Но ведь здесь твоя мама, а потом еще и дядя приедет. А у меня — близнецы.
— Как же меня все это достало! — внезапно зло воскликнул Кирилл.
Татьяна даже вздрогнула от неожиданности.
— О чем ты говоришь?
— О невозможности заняться со своей девушкой любовью тогда, когда мне этого захочется!
— Тише, не надо так кричать.
— Я, вообще-то, в своем доме! Хочу — и буду кричать!
— Да что с тобой такое?
Парень вдруг обмяк.
— Прости, — сказал он устало. — Не знаю, что на меня нашло. Эта боль просто сводит меня с ума.
— Бедненький, — погладила его по голове девушка. — Может, вызвать врача?
— О нет! Только не врача. Я им не доверяю. Толку от них никакого.
— Хорошо-хорошо, — быстро сказала Татьяна, опасаясь новой вспышки гнева.
"Что это с ним происходит? — подумала она. — Всегда такой невозмутимый, а тут… Странно".
— Давай тогда пойдем погуляем, — предложила она. — Свежий воздух всегда полезен, особенно когда голова болит.
— У меня нет сегодня настроения гулять.
Разочарованная девушка села в кресло. Змей повернулся к ней. Он и правда выглядел больным: покрасневшие, измученные глаза, дрожащие руки, блуждающий взгляд.
— Давно ты плохо себя чувствуешь?
— С утра. Как проснулся, так и заболел.
— И что же теперь делать? Таблетки не помогают, массаж тоже, гулять ты не хочешь, от врачей отказываешься. Даже и не знаю, что еще можно предложить.
— А ты попробуй…
Обычно бесстрастное лицо Кирилла вдруг исказилось судорогой невыносимой боли; не закончив фразы, он схватился за голову.
— О Боже, — простонал он. — Я сейчас умру.
— Не надо, не умирай! Может, мне позвать твою маму? — вскочила Татьяна.
— Нет… не надо… мне уже лучше…
Он поднял лицо.
— Уже почти все прошло.
Змей взял ее за руку и приложил ее ладонь к своему лбу, который, к ее удивлению, оказался прохладным.
— Сейчас все пройдет, — сказал он и улыбнулся, так, по крайней мере, сначала показалось Татьяне. Потом она поняла, что приняла за улыбку хищный оскал, превративший лицо Кирилла в одну из тех масок, что украшали стены его комнаты. — Сейчас все будет в порядке.
— Ты уверен? Может, все-таки позвать Ирину Генриховну?
— Я же сказал! Все хорошо! — выкрикнул парень. — Ты что, русских слов не понимаешь?!
Девушка выхватила свою руку и попятилась.
— Думаю, мне лучше уйти, — потрясенно пробормотала она. — Ты явно не в себе.
— Нет, нет, пожалуйста, не уходи, — умоляюще сказал тот и снова взял ее за руку. — Не надо. Прости. Я больше не буду.
Татьяне показалось, что в Кирилле происходит какая-то борьба, и победу попеременно одерживают то он сам, прежний, тот, кого она так хорошо знала, то нечто темное, страшное, что-то, чего она знать не желала.
— Голова просто раскалывается, — прошептал парень и облизнул губы. И еще. И еще.
Девушка зачарованно наблюдала, как его язык быстро мелькает между белыми, невероятно острыми зубами. "Ну Змей и есть, — пронеслось у нее в голове. — Странно, я раньше никогда не замечала, какие острые у него зубы…"
Раздался звонок в дверь.
— А вот и твой дядя пришел, — с облегчением сказала она. — Ну что, пойдем его встречать?
— Ага, — снова оскалившись, согласился Кирилл и вдруг резко вывернул ей руку.
Раздался хруст ломающихся костей. Мгновение Татьяна смотрела на ухмыляющегося Змея, словно не веря, а потом страшно закричала. От дикой боли потемнело в глазах. Дальнейшее она воспринимала отрывочно, почти теряя сознание от болевого шока.
В комнату ввалился русоволосый великан и оторвал торжествующего Кирилла от девушки… Темнота… Грохот перевернувшейся коляски… Шум борьбы и барахтающихся на полу тел… Женский крик:
— Да держи его! Держи!
Шипение в ответ. "Это Кирилл шипит, — отстраненно подумала Татьяна, корчась от боли. — Ну правильно, он же Змей…"
Она, видимо, потеряла сознание. Очнулась она от прикосновения чего-то влажного к сломанной руке. Не в силах открыть глаза, она застонала.
— Тише, девочка моя, тише, — раздался успокаивающий голос Ирины Генриховны. — Сейчас боль прекратится.
Ее что-то кольнуло. Кажется, ей поставили укол.
— Ну как там он? — обратилась женщина к кому-то еще.
— Плохо, — ответил ей мужской голос. — У него весь организм этой дрянью пропитался.
— Помоги ему. Пожалуйста!
— Я стараюсь, стараюсь. Только не смотри ему в глаза!
Татьяна снова потеряла сознание.
В следующий раз она очнулась от того, что кто-то пытался ее перенести. Ее опустили на что-то мягкое. Наверное, на кровать.
— Давай, действуй, — приказал все тот же мужской голос.
— Я не могу… — задыхающийся голос Кирилла. — Я обещал ей… что не буду… больше этого делать… без ее разрешения…
— Сейчас не время думать об обещаниях! — сердито сказал мужчина. — Она пострадала по твоей вине! Так что вперед! Пусть она забудет обо всем!
Девушка открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Она увидела перед собой красное, потное лицо Змея.
— Что…, - просипела она. — Я…
— Прости, — прошептал парень.
Золотой свет окутал ее и унес в небытие, туда, где не было больше боли. Туда, где не было больше ничего… Только свет…
* * *
Проснулась Татьяна от звуков плача. Плакала женщина, причем, судя по всему, где-то поблизости. Девушка с трудом открыла глаза и некоторое время смотрела в потолок, не в силах понять, где она находится.
Повернув голову, она обнаружила, что лежит на кровати в комнате Кирилла, который неподвижно лежал рядом с ней. Татьяна попыталась было встать, опираясь на руки, и тут же вскрикнула от неожиданной боли. Ее правая рука оказалась перевязанной и зафиксированной какими-то деревяшками. Девушка поднесла ее к лицу, не веря своим глазам.
Рыдающая женщина при звуке ее голоса тут же вскочила с кресла и подбежала к ней. Это была Ирина Генриховна.
— Танюша, солнышко, как ты себя чувствуешь? — ласково спросила она, вытирая слезы.
— Пока еще не поняла, — призналась Татьяна. — Что со мной? Что случилось?
— У тебя, по-видимому, сломана рука. Я сделала тебе обезболивающий укол и фиксирующую повязку. Скоро приедет "скорая".
— Сломана рука?! Как это получилось?
— Кирюша… Ему стало плохо, и он упал с коляски, придавив тебя своим телом. Вот рука и не выдержала.
Девушка посмотрела на Змея. Тот лежал на спине рядом с ней, его лицо было мокрым от пота, влажные волосы прилипли к шее. Он был без сознания.
— Ты разве не помнишь? — спросила Ирина Генриховна.
— Смутно… Я пришла к вам, и Кирилл сказал, что сегодня приезжает брат вашего мужа…
— Все верно, он уже приехал, — подтвердила женщина.
— А потом… потом…
Татьяна силилась вспомнить.
— У Кирилла, кажется, болела голова, — наконец, сказала она.
— Да, все верно. У него с утра была дикая головная боль, и в конце концов он потерял сознание и упал. К несчастью, ты стояла прямо перед ним, и он упал на тебя.
Этого девушка не помнила. Впрочем, что-то такое… грохот упавшей коляски… а потом… Нет, ничего не получается. Дальше был только сплошной золотистый туман, надежно укрывший память своей тонкой, но непроницаемой дымкой.
— Как он? — спросила Татьяна.
— С ним все будет хорошо. Я дала ему сильное лекарство. Он какое-то время проспит, а потом все будет в порядке.
— Может, ему тоже надо в больницу?
— Нет-нет. С ним такое уже случалось. Я знаю, что надо делать, — поспешно ответила Ирина Генриховна.
Девушка кивнула и обессиленно прислонилась головой к стене. Действие укола начинало спадать, и к руке возвращалась чувствительность. Это было неприятно, но пока терпимо.
— "Скорая" сейчас приедет, — заметив болезненную гримасу на лице Татьяны, сказала женщина. — Потерпи немного. На вот, выпей пока.
Она подала девушке кружку с каким-то напитком. Татьяна сделала глоток. Напиток оказался немного терпким, но ощутимо взбодрил ее.
— Спасибо, — сказала она, возвращая кружку. — Мне надо позвонить родителям. Они будут волноваться.
— Я сама хотела им позвонить, но не знала твоего номера. Кирюша, он ведь никогда ничего не записывает, все держит в памяти, поэтому я обратилась к парнишке по соседству. Вы ведь с ним, кажется, друзья?
— Друзья, — согласилась девушка. — Были…
— Он позвонил твоим родителям, а сам сейчас стоит под дверями, волнуется. Сказал, что будет врачей встречать.
Женька, Женька… Как на него это похоже…
Скоро приехали врачи, но к Татьяне за это время вернулась боль, поэтому она все воспринимала как в тумане. Обеспокоенное лицо Женьки, когда она спускалась в машину "скорой помощи"… Больница, регистратура, где ее уже дожидались встревоженные родители… Какие-то процедуры, которые проделывали врачи с ее бедной рукой… Наверное, ей опять дали обезболивающее, потому что когда девушка вошла в свою палату, она рухнула на койку и тут же провалилась в беспокойный сон.
* * *
Татьяне пришлось на некоторое время остаться в больнице. Ей был предписан полный покой. Молоденькая врач, пришедшая на осмотр, сказала, что им нужно проследить за тем, чтобы рука срасталась правильно. Как только они решат, что все идет нормально, девушку отпустят домой. Выяснилось, что у нее сложный перелом запястья.
Как оказалось, лежать в больнице не так уж и плохо. К ней каждый день наведывались друзья, они натаскали ей огромную кучу фруктов, а Женька даже принес ей цветы и маленький телевизор, чтобы было не так скучно. Они с Татьяной почти не разговаривали, потому что парень никогда не приходил один, но даже в такие минуты она видела, как трудно ему сохранять в разговоре все тот же непринужденный тон, что и раньше. Впрочем, ей было не легче.
Однако первым к ней, конечно же, приехал Кирилл. Как только настало время для свиданий, Татьяна тут же увидела в толпе посетителей его коляску. Змей был очень взволнован, хотя, как обычно, ничем этого не показывал. Они сели на скамейку в приемном покое, и парень тут же прижал ее к себе.
— Господи, солнышко, как же ты меня напугала! — пробормотал он. — Это все из-за меня. Прости, прости меня, пожалуйста.
— Кирюш, перестань. Ты ни в чем не виноват, — утешала его Татьяна.
— Да как же не виноват! Мама сказала мне, что я грохнулся на тебя, когда упал с коляски.
— А ты сам этого не помнишь?
— Нет. Я вообще тот день плохо помню.
— Вот и я не помню, — улыбнулась девушка. — Нас с тобой поразила общая амнезия.
— Боже мой, ты еще и шутишь!
— А что мне еще остается делать? Не рыдать же теперь постоянно над моей сломанной рукой. Рука что, срастется.
— Но ведь я мог тебя покалечить.
— Это каким же образом? Ты же не шкаф.
— Ну, не шкаф, конечно, — согласился Кирилл, — но и не пушинка.
— А сколько ты весишь? — заинтересовалась Татьяна.
— Примерно 90 кэгэ живого веса, не считая коляски.
— Ого! Слушай, а какой у тебя рост? По сидящему человеку очень трудно определить, насколько он высок.
— Метр девяносто восемь, — почти застенчиво признался Змей.
— Ничего себе громадина! — поразилась девушка. — А ведь так сразу и не поймешь. Нет, я, конечно, предполагала, что ты высокий, но чтоб настолько!
— Вот я и говорю, что вполне мог тебя покалечить.
— Ой, да ладно ты! Несмотря на твои габариты, ты же не конь, в конце концов. Так что не стоит и думать об этом.
— Как я могу не думать?
— Вот так. Я же не думаю.
— Твоя рука… как она? Болит?
— Болит, конечно, но терпимо. Бывало и хуже.
— Я могу помочь, — тихо сказал Кирилл, осторожно беря ее загипсованную руку.
— Как? — удивилась девушка.
— Могу сделать так, чтобы ты о ней не думала. А когда человек забывает о боли, она притупляется.
— Хорошо, давай попробуем.
И парень действительно помог ей. Едва свет его глаз озарил все вокруг, она забыла не только о боли, Татьяна позабыла обо всем, купаясь в этих золотых лучах.
— Здорово! — выдохнула она, едва вернувшись к реальности. — Вот так бы всю жизнь и сидела. Спасибо.
— Не за что. Это меньшее, что я могу сделать.
Но что-то не давало девушке покоя. Что-то, связанное с этим самым светом.
— Кирилл, а ты правда не помнишь тот день? — вдруг спросила она.
— Нет. А что?
— А с тобой вообще такое часто бывает?
— Ну… бывает иногда.
— И ты никогда ничего не помнишь?
— Ну да. А что такое?
— Понимаешь… когда я пытаюсь вспомнить этот день, мне как будто что-то мешает. Как будто кто-то заставил меня…
— …все забыть? — закончил за нее Змей. — Ты думаешь, что это я?
— Я не хочу тебя обидеть, но из всех моих знакомых только ты обладаешь таким даром.
Кирилл пристально посмотрел на нее, и Татьяне стало неловко за свои подозрения.
— Тань, я клянусь тебе, что ничего такого не делал. Я обещал тебе, что никогда больше не буду гипнотизировать тебя без твоего на то согласия. А я никогда не нарушаю своих обещаний. Я не помню, что случилось в тот злополучный день, я знаю о произошедшем лишь со слов своей матери. Ты мне веришь?
Его глаза настойчиво искали ее взгляда, словно пытаясь прочесть в ее глазах ответ на заданный вопрос.
— Конечно, верю, — ответила девушка. — Прости. Конечно же, я верю тебе.