На следующий день Татьяна проснулась в прекрасном настроении. Ей ничего не снилось, а если и снилось, она ничего не помнила. Проспала она до полудня и чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей.

Напевая, девушка пошла на кухню выпить кофе. Поприветствовав мать и братьев, она схватила кофейник и закружилась с ним по комнате.

— Осторожней, кофе горячий, — предупредила ее мать. — Разольешь и обожжешься.

— Не разолью. Потому что у меня сегодня все будет хорошо!

— Ну слава тебе, Господи, ожила наконец! — с облегчением сказала женщина. — А то ведь две недели ходила, как в воду опущенная. Я уж думала, депрессия у тебя.

— Она, наверное, хахаля себе нашла, — выдвинул предположение Никита.

— Точно! На Дне молодежи и нашла, — поддержал его как две капли похожий на него Митька.

Татьяна обернулась и показала близнецам язык.

— Даже вы мне сегодня настроения не испортите. Так что и не старайтесь.

— Да не больно-то и хотелось, — разочарованно пробормотали братья.

Они-то привыкли, что сестра всегда очень болезненно реагирует на их шуточки. И вот те раз — ей все равно. Странно. Наверняка что-то действительно случилось. Ну ничего, они обязательно это выяснят.

Час спустя Татьяна вышла на улицу, ведя на поводке Вульфа. Огромный, серый, с волчьими глазами, он очень напоминал хищника, и за это его все боялись. Вульф был полукровкой. Его матерью была собака, а отцом — волк, но отцовские гены никак не сказались на его характере, только на внешности. На самом деле он был кротким, как овечка, хотя, конечно, и хозяйку мог защитить. Впрочем, увидев, как матерый зверюга беззвучно скалит длинные белоснежные зубы, никто не решился бы обидеть девушку.

Выйдя из подъезда, Татьяна почему-то совсем не удивилась, увидев на качелях на детской площадке одиноко сидящего Кирилла. У нее даже возникло ощущение дежа вю. "Кажется, он меня преследует, — подумала она, направляясь в его сторону. — В последнее время я всегда и везде вижу только его. По-моему, я даже начинаю к этому привыкать". У девушки и мысли не возникло, что Змей пришел вовсе не к ней.

— Привет, — сказала она подходя, но вдруг резкий рывок поводка заставил ее остановиться. — Эй, Вульф, что с тобой?

Пес прижал уши, поджал хвост и вздернул верхнюю губу, обнажая сверкающие клыки. Его прищуренные глаза не отрывались от лица Кирилла. Парень сделал какое-то едва уловимое движение, и Вульф спрятался за хозяйку, жалобно скуля.

— Да что случилось? Вульфик, ты чего? — недоумевала Татьяна.

За пса ответил Змей.

— Все в порядке. Собаки меня не любят. Как и кошки, впрочем.

— Почему? — глупо спросила девушка.

— Понятия не имею. Если ты хочешь подойти поближе, тебе придется либо идти без него, либо тащить его на буксире.

Татьяна из чистого упрямства попыталась было приблизиться к Кириллу, но Вульф с громким воем начал упираться всеми четырьмя лапами, взрывая землю и пытаясь вывернуться из ошейника. После минутной борьбы девушка сдалась.

— Странно, — отдышавшись, сказала она. — Такого с ним раньше никогда не случалось.

— Все когда-то бывает в первый раз, — меланхолично произнес Кирилл.

И Татьяну снова посетило чувство дежа вю. "Все когда-то бывает в первый раз. Меня вот тоже обычно не приглашают". Так сказал Змей, так же сидя на качелях на детской площадке…

Тряхнув головой, девушка спросила Кирилла:

— А что ты здесь делаешь? Ты хотел со мной поговорить?

— Вообще-то, это ты хотела поговорить со мной. Впрочем, я и не думал, что ты помнишь. Так, на всякий случай заглянул.

— Я хотела с тобой поговорить? Не понимаю.

Змей невозмутимо достал из нагрудного кармана рубашки какую-то бумажку и протянул ее Татьяне. Она машинально двинулась к нему навстречу и снова ощутила рывок поводка. Девушка удивилась: ей казалось, что длины поводка должно было хватить до качелей. Но оказалось, что Вульф перехватил поводок зубами и теперь тянул хозяйку к себе, словно не хотел подпускать ее к Кириллу.

— Вульф, фу! Ну-ка отпусти! — прикрикнула на него Татьяна, но собака не унималась, косясь налитыми кровью глазами на Змея.

Тот скрестил руки на груди и с ледяным спокойствием наблюдал за растерянной девушкой. Вдруг он перевел взгляд куда-то за ее спину и приподнял брови. "Блин, привычка у него, что ли, такая", — подумала Татьяна и обернулась.

Из-за беседки, находившейся за ее спиной, выглядывали две одинаковых чумазых рожицы с прижатыми (чтобы не расхохотаться) ко рту ладонями.

Все ясно! Выследили таки! Вот разбойники!

Впрочем, сейчас ей это было только на руку.

— Никита, Митька, ну-ка идите сюда! — командным голосом приказала девушка. — Идите-идите, мы вас заметили.

Близнецы, ни капельки не смущаясь, подошли к ним и беззастенчиво уставились на Кирилла. Тот с той же бесцеремонностью в свою очередь разглядывал их.

— Мальчики, возьмите Вульфа и погуляйте с ним.

— Сама гуляй, — отрезал один из братьев. — Это твоя собака.

— Никита!

— И вовсе я не Никита. Я — Митя.

— Ой, да ладно тебе, не выпендривайся. Уж я-то вас различаю.

Никита довольно заулыбался.

— Мить, может, ты его прогуляешь? — с просящими интонациями спросила Татьяна.

— Неа, — незамедлительно ответил тот, поглядев на брата. — Вот сама со своим хахалем и прогуляй.

Близнецы гаденько захихикали, косясь в сторону Змея: как он отреагирует? Разозлится, покраснеет или будет все отрицать?

Татьяна почувствовала, как к щекам медленно приливает кровь, и хотела уже прикрикнуть на братьев, но ее остановил голос Кирилла.

— Да я бы и рад прогуляться с вашей сестрой, но не могу, — и парень кивнул в сторону своей коляски.

И — о чудо! — краснеть пришлось близнецам.

— Ну мы… это…

— Мы конечно…

— Конечно, прогуляем…

— Чего уж там…

— Ну… мы пошли?

— Идите, непути! — отпустила их девушка и облегченно вздохнула, избавившись от лишней обузы.

Наконец, братья скрылись, увлекаемые мчащимся впереди них Вульфом. Пес словно старался как можно быстрее убраться из этого места, и близнецам пришлось бежать, чтобы успеть за ним.

Татьяна повернулась к Кириллу и извиняющимся тоном произнесла:

— Дети. Чего с них взять? Поздние да избалованные. Никакого чувства такта.

Змей молча кивнул, глядя на нее с каким-то новым выражением в глазах.

— М-м… Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— Не я. Ты.

Кирилл передал ей бумажку. Развернув ее, девушка с изумлением узнала свой собственный почерк; правда, буквы были корявыми и строчки налезали друг на друга. Вот что она гласила: "Кирюша! (подчеркнуто одной линией). Приходи, пожалуйста, послезавтра ко мне (адрес). Мне нужно поговорить с тобой о чем-то очень (подчеркнуто двумя жирными линиями) важном. Ты мне с… (зачеркнуто). В общем, приходи к часу дня, когда я буду собаку выгуливать. Буду очень ждать (смайлик и несколько маленьких сердечек). Целую (след от губной помады), Танюша". И размашистая подпись в конце.

Прочитав записку, Татьяна долго не поднимала с нее глаз, не зная, что делать дальше. "Это ж надо было так напиться! Обалдеть! Ну, хоть в любви не призналась, и то хорошо".

Она так долго и с таким вниманием изучала содержимое записки, что первым, наконец-то, не выдержал Змей.

— Ну ладно, я уже понял, что ты ничего не помнишь. Я, кстати, тоже. Стесняться тут нечего, с каждым бывает.

Девушка подняла голову и уставилась на него, не веря своим ушам. Кирилл утешал ее?! Грубовато, прямолинейно, по-своему, но все-таки утешал?! Невероятно!

— Я и сам эту записку случайно нашел. Вернее, мама нашла.

Выражение лица Змея не изменилось, но в глубине глаз что-то дрогнуло при упоминании о матери.

— Ну я и решил заглянуть на всякий случай, хотя и был уверен, что ты ничего не помнишь. Вот только объясни мне — так, ради любопытства: что значит "Ты мне с…"?

— Я… гм… не совсем уверена, — залепетала Татьяна, пытаясь потянуть время. О, уж она-то точно знала, что это означает! — Я думаю… наверное, я хотела написать "Ты мне сказал", но вот что конкретно — я не помню.

Мысленно девушка тут же дала себе зарок — больше не пить! Ну, или хотя бы не напиваться…

— Значит, сказал?

Татьяна с облегчением кивнула.

— Сказал…, - медленно протянул парень. — Интересно, что ж я такого сказал, что ты захотела со мной встретиться и поговорить?

Девушка беспомощно пожала плечами, демонстрируя полнейшую неосведомленность.

— Ну ладно, сказал так сказал.

Татьяна уже было расслабилась, но тут резкий, как удар хлыста, вопрос заставил ее посмотреть Змею в глаза.

— А может, все-таки "снился"?

Лицо девушки вспыхнуло все и сразу, говоря само за себя. отпираться не было смысла. Кирилл явно и так все понял.

— Ну да, снился, — сдавленным голосом подтвердила Татьяна и почти упала на качели рядом с ним.

— Я так и думал, — будничным тоном сказал парень. — И что, тебя это напугало?

Девушка кивнула, созерцая носки своих туфель.

— Почему? Что именно тебе снилось?

— Этот сон мне приснился, когда я… ну…

— Когда ты решила потанцевать со мной, — помог ей Кирилл.

— Да. В этом сне ты был весь опутан змеями. Их были сотни, если не тысячи.

Татьяна начала говорить все быстрей, словно пытаясь освободиться от своего кошмара, преследовавшего ее так много времени.

— А ты… ты звал меня к себе. Ты кричал и кричал, будто тебе было очень больно. Будто тебя резали на куски. Я пыталась как-то помочь тебе, но, стоило мне только приблизиться, как твой браслет оживал и бросался на меня. И я никак… никак не могла подойти к тебе. А ты все кричал и кричал… Это было… ужасно…

Голос девушки прервался, и она замолчала. Молчал и Змей. Покосившись на него, Татьяна заметила, что он неосознанно крутит в руках эту самую злосчастную змейку. В свете солнца ее глазки блестели, как живые, как будто она хотела сказать девушке: "Погоди! Еще доберусь я до тебя!" Татьяну передернуло.

Заметив это, Кирилл неожиданно протянул браслет ей.

— Вот. Возьми его. Он совсем не страшный.

Девушка осторожно взяла змейку, и глаза той тут же потухли, словно прикосновение Татьяны было ей неприятно. Или в этом было виновато облако, скрывшее за собой солнце?

— Говорят, если посмотреть своему страху в глаза, он перестанет властвовать над тобой, — продолжал Змей. — Посмотри на него. Он не причинит тебе вреда. Это всего лишь украшение, хотя и очень реалистично выполненное.

— Я понимаю, — чувствуя себя совсем по-дурацки, кивнула девушка.

— Если хочешь, можешь даже бросить его на землю и потоптаться по нему, если тебе станет от этого легче.

— Нет, я не могу, — испугалась такого предложения Татьяна. — Это же твой оберег.

— Я не хотел причинять тебе боли, — неожиданно заявил Кирилл.

Его тон оставался таким же ровным и бесстрастным, его глаза — холодными и отстраненными, но в их глубине, где-то совсем глубоко, что-то блестело. Блестело, как непролитые слезы.

"Ну, Танюха, что-то тебя нынче на лирику потянуло. То змеи подмигивающие, то слезы непролитые… Совсем по фазе сдвинулась!"

— О чем ты? Я не понимаю.

— Знаешь, — словно и не заметив вопроса девушки, сказал Кирилл, — я ведь тогда сказал тебе неправду. Ну, о том, что я назвал себя Змеем, потому что хочу, чтобы меня все боялись. Это совсем не так. Змеем меня прозвали в детстве, за то, что я не могу ходить и из-за этого браслета, который я постоянно ношу.

Татьяна с умным видом кивала головой, хотя совершенно не понимала этой исповеди.

— Это всего лишь детское прозвище. Так что не надо меня бояться, — неожиданно мягко закончил он.

— А я и не боюсь, — пробормотала девушка.

Змей промолчал. Его браслет потихоньку остывал, отдавая свое тепло прохладному воздуху.

Татьяна протянула змейку обратно Кириллу и спросила:

— А почему ты его постоянно носишь?

— Не знаю. Привык. Без него я чувствую себя раздетым.

— Ну, так одевайся поскорее, — попыталась пошутить девушка, но тут ладонь Змея, забирающего безделушку, коснулась ее руки, и у Татьяны перехватило дыхание.

Она взглянула в его глаза, и на нее снова хлынул теплый золотистый свет. Он окутал ее своим сиянием, согревая, успокаивая, очищая ее измученную кошмарами и сомнениями душу. Она потянулась к источнику этого целительного света, к Кириллу, из глаз которого струился этот невероятный золотой поток. Девушка положила ладони ему на плечи, будто собираясь окунуться в это сияние…

— Танька! Та-а-а-анька!

Она зажмурилась, ожидая, что открыв глаза, она снова увидит Ольгу, наполовину вылезшую из окна Женькиной квартиры. "И этого я не переживу! — подумала она. — Точно не переживу!"

Открыв глаза, она увидела одного из близнецов, бегущего к качелям. Переведя взгляд на Змея, она осознала, что сидит совсем рядом с ним, положив свои руки ему на плечи, словно собираясь обнять.

Значит, на этот раз все было по-настоящему! И этот свет — значит, он тоже был! Но как? И что же тогда было в прошлый раз?

— Не думай об этом, — шепнул Змей, снимая ее ладони со своих плеч.

— Танька! — задыхаясь, подбежал к ним "гонец". — Мамка велела передать, что тебя к телефону. Она тебя в окошко увидела и послала меня.

— Никита, — негромко сказал Кирилл, давая Татьяне время прийти в себя. — Тебя разве никто не учил, что нельзя мешать взрослым?

— А я чего? Я ничего. Мне мамка велела, — оправдываясь, забормотал мальчуган. — И вообще, я не вовсе не Никита, я…

— Врешь, — безапелляционным тоном отрезал парень. — Все ты врешь.

— Вру, — согласился Никита. — А ты откуда знаешь?

— Когда человек врет, у него зрачки расширяются, — сообщил Змей.

Никита поразмыслил об этом и убежал: торопился, наверное, проверить сказанное на брате.

Татьяна встала, чувствуя, как у нее подгибаются колени.

— Ну, я, наверное, пойду, — неуверенно сказала она. — Телефон.

Змей молча кивнул.

— Ну, пока. Увидимся.

"Конечно, увидимся", — пронеслось в голове девушки.

— Конечно, увидимся, — эхом отозвался Кирилл.