История России еще не написана. Она – не картина, но только набросок, эскиз. Потому что картина эта живая, в ней продолжается война, наша вечная гражданская война за право написать и озаглавить историю своей страны, добыть ее, отнять у живописцев иной, враждебной школы, озаглавить, вставить в золотую раму и отнести в музей. И будет она там висеть, как истории других, богатых и благополучных государств, как экспонат для туристов, среди паркетов, золотых литеров, витрин и алмазов, как наконец-то краеугольный камень, основа бытия.

Тогда на картине остановится действие, фигуры застынут, и будет ясно, кто победитель и куда нам плыть. Каждый из нас, прогрессоров, флибустьеров, идеалистов хотел бы порулить Россией. У каждого свои карты, свои лоции, свой компас.

Россия – гигантский корабль, дредноут, броненосец. Я веду ее туда, где из горьких вод Атлантики поднимается окрыленный и мощный символ свободного мира: грозная и прекрасная женщина со светочем и книгой, осеняющая и возглавляющая всех, кто готов стать под знамена свободы и знания, независимости, гордыни и мужества. Россия должна уплыть на Запад: с Магаданом, Якутией, Уральским хребтом, Байкалом. И сколько бы канатов ни пришлось обрубить, сколько балласта ни пришлось сбросить, я не пожалею и не остановлюсь. И не оглянусь назад.

Эти лекции были прочитаны несколько раз в РГГУ у Юрия Афанасьева, одного из лоцманов этого нашего Плавания к берегам Свободы. Эти лекции носились в воздухе времени с XVI века, когда Избранная Рада впервые поняла на государственном уровне, что Россию нужно спасать, тянуть за уши из болота, потому что Восток – это болото. Наша история – это вечный бой над вечным крахом за право уйти из тоталитарной пустыни в Землю обетованную, на Запад, в атлантизм. В нашей истории дуют жестокие ветры и горят костры, в ней мы, западники, наследники славянской и скандинавской традиций, сражаемся с носителями византийской и ордынской традиций, изгоняя их из сердца, из генов, из памяти, из политической жизни. Нас мало, мы тонкой струйкой пробиваемся из тысячелетних песков, нас четыре века, начиная с процесса Юрия Крижанича, травят, изгоняют, пытают, казнят, вычеркивают и запрещают. Но мы воскресаем каждое утро, чтобы идти на смерть каждую ночь, но мы тянем страну за собой и вписываем в ее историю единственно достойные строки – своей кровью, и однажды мы не умрем. И тогда Статуя Свободы будет стоять на одном из Соловецких островов: над Беломорканалом, над Кремлем, над Гулагом и Лубянкой, как вечный символ нашей победы. Мы десантники Запада на русской земле, мы пришли сюда с варягами в VIII веке, и мы никому не отдадим наш плацдарм.

Мы уничтожаем советское прошлое, как следы некоего вечного Карфагена, империи Зла, которая должна уступить место юному, блестящему, благородному Риму – демократии Запада, нашей Атлантиде. Наша глава в истории – не только знание, но и сила. Обнаженный меч. Вызов, брошенный рабству, глупости, тирании, социализму, коммунизму, фашизму. И, как писал в своей книге «Россия в концлагере» Иван Солоневич, возьмите этот курс лекций, читайте и боритесь. И вот вам посох в дорогу, посох и подорожная: стихотворение Николая Смолкина, рядового викинга из нашего карраса.

Катон, я тоже знаю Карфаген,

Что твоего коварней и жесточе,

Я кличу смерть его, я смерть ему пророчу,

Зову небытие и насылаю тлен…

Струится нить, плетут судьбу, кружа,

Любовь и ненависть, как два крыла у птицы,

И мчатся боевые колесницы,

Жизнь воздвигая, чью-то жизнь круша.

Мой Карфаген – в кровавом кумаче,

Мой Карфаген – в налитых кровью звездах,

Мой Карфаген – в их покаяньях поздних

И к страшному труду готовом палаче.

Мой Карфаген – инстинкт овечьих стад,

Мой Карфаген – в овчарнях и овчарках.

Катон, кому-то снова кровью харкать,

Как две и больше тысяч лет назад.

И этому, Катон, лежать в золе -

Хоть это и одна шестая суши,

Катон, я полагаю, на Земле

Мой Карфаген обязан быть разрушен.